Текст книги "Омут. Книга первая. Клетка"

Автор книги: Владислава Черкашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Я пыталась всячески скрыться от света.

– Случайно попал, – угрюмо ответил мой одноклассник.

– Что ж, ты мне, дружок, пока не нужен, – Боги, если бы я не знала, что это за человек, то по голосу и внешности решила, что добрый Дедушка Мороз. Он велел своим спутникам, – чуть позже отправьте его домой.

И уже повернулся с целью уйти, но свет его фонаря четко осветил меня, что пришлось зажмуриться. Нет, все-таки фонарик-то на обычной энергосберегающей лампочке. Цепкие глазки господина Учителя ухватили мой облик.

– А это у нас кто? – В голосе была неподдельная, даже, наверное, искренняя удивленность.

– Эльвира Гримлина, – отрапортовала довольная Екатерина.

– Кто? – В голосе откровенный шок, – и как же ты сюда угодила, детка? – Ласково, словно знал меня с пеленок, как истинный любимый дедушка.

– Спросите у амбала, – напущено сердито молвила я.

– Андрей, надеюсь, ты ничего не переломал девочке? – Какая забота, все это фарс или он реально больной псих?

– Что вы, Профессор, – низким басом ответил мужчина справа, – как с хрупким цветком…

– А разве это не кровь у нее на виске? – Раздался с высокомерными нотками голос мужчины, что стоял слева от Профессора.

Этот мужчина все время действа смотрел на меня. И не знаю, сказал бы он Профессору, что я здесь, если бы тот сам не заметил. Но было в его облике что-то знакомое и не пугающее, а даже отчасти родное, что ли. Ростом около 180 см, прическа, как у Бена Барнса в фильме «Дориан Грей» и не менее темные волосы, а вот глаза – такие же серо-белые как и у Екатерины, и у Андрея (его глаза удалось разглядеть чуть позже). Странный цвет, прорезающий темноту.

– Ну, возможно, я случайно… – Замялся Андрей, между прочим, мужчине лет под сорок.

К слову, о возрасте. В случае с Екатериной сказать сложновато – она женщина, а у всех женщин наступает период «неопределенного возраста», но, думаю, ее диапазон от тридцати до тридцати пяти. Третий неизвестный выглядел на двадцать пять, но не уверена.

– Извинись перед девочкой и проводи Антона ко мне, – велел Профессор и повернулся дабы уйти, но третий неизвестный остановил его, придержав за рукав.

– Профессор будет не против, если я пообщаюсь с юной леди? – Спросил его приятный голос.

Все-таки я влюбчивая дура. Сегодня один, завтра другой, послезавтра третий, а через месяц я и не вспомню, кто был первым… И все же, несмотря на то, что он меня старше, молодой человек казался таким симпатичным. Пожалуй, сейчас я поняла вчерашнее поведение Артема… Хотя, может, это было и не вчера.

– Нет, Марк, но поскорее отпусти ее. Думаю, если бабушка заметит пропажу, то очередного скандала и пожара нам не избежать, – все было сказано с такой иронией, что страх за бабулю прошиб меня стовольтовым зарядом; мощный свет фонаря вместе с Профессором и Екатериной начал отдаляться.

Только бы они не трогали бабулю – пульсировало в моей голове. Мою милую, любимую бабулю, надеюсь, с ней все в порядке и она не сильно сердится на меня и не слишком переживает. Хотя, это же моя старушка – она всегда переживает и нервничает, и сердится, и плачет, и все равно рада меня видеть. Как же я хочу сейчас домой, к ней, кто бы только знал. Мне думается, что Тошка бы тоже был не против вернуться домой. Амбал-Андрей грубо поднял парнишку и буквально поволок следом за Профессором.

– Пожалуйста, я могу идти сам, – слабенько пролепетал мальчик-невидимка, хочется верить, что внутренности у него целы.

Пока я наблюдала эту картину, железная дверь моей клетки с душераздирающим скрипом отворилась. Невольно я попыталась вжаться в прутья за спиной.

– Хм, – он выдохнул носом, – здесь жуткий амбре, – все равно голос у него приятный, пусть и глаза цвета стали, – не желаешь выйти отсюда? – Предложил молодой человек, и будь я сливочным маслом, то на сковороде или в горячей каше растаяла бы, превратившись в масляную лужу.

– А мой друг? – Вопросила я, слегка повернув голову в сторону хранившего молчание Артема.

– С ним ничего не случится, – абсолютно безразличный ответ.

– Но… – Я попыталась возразить.

– Ты же слышала, Профессор велел отправить его домой, – усталым тоном перебил Марк.

– И кто же его отправит? – Я сделала неуверенный шаг вперед.

– За ним вернется Екатерина и поможет добраться до дома, – и он сделал шаг вперед.

Мне с моими 165 см пришлось задрать голову вверх, потому что всего несколько сантиметров разделяло наши лица. Весьма романтично, если бы не обстановка.

– Выйдем или желаешь остаться здесь? – Как такое бывает – холодный и одновременно теплый голос, стальной и в то же время добрый взгляд – как?

Он прекрасен, как Майкл Шин в свои лучшие годы, а они у него, мне думается, всегда – по крайней мере, судя по гриму. Мне нравится этот актер, пусть он и не родственник Чарли Шина и его отца, у которого Шин – это псевдоним… Боги! О чем я? Ах, да, я последовала за Марком, оставив молчащего Артема одного. Наверное, я должна чувствовать себя последней тварью, но почему-то ничего подобного не испытывала.

Длинный коридор, по обе стороны которого находились огромные клетки. Сырость, лужи, ржавчина, толстые крысы – мини-кабаны по виду, запах средства для кремации, сырого мяса и что-то еще, ведь не на все падали мои глаза и нос. Мы поднялись по недлинной лестнице. Вышли в боковую дверь, не в ту, за которой скрылся Профессор и остальные. Дневной белоснежный свет и морозный воздух прочистили мои мозги. Из-за того, что одежда местами была мокрой, я мгновенно начала замерзать. Мы стояли посреди крыши, на которой ветер заигрывал с лежащим снегом. Марк покосился на меня и с холодной ухмылкой прокомментировал:

– Тебе бы сейчас горячий душ и сухую одежду.

– И где можно получить такое удовольствие? – На полном серьезе полюбопытствовала я.

– Хм, – снова этот забавный выдох носом, как «фырк» у кошки, – идем, – он поманил за собой движением руки.

Спустились по наружной лестнице, обошли половину здания, похожего на заброшенный завод по производству динамита, и вошли в большие двери. Здесь был белоснежный длинный коридор, по обеим сторонам которого можно было увидеть только такие же белые двери, прямо, как в больнице, и стерильная чистота. Из одной двери вышла женщина с подносом, на котором были остатки чьего-то обеда.

– Добрый день, Марк, – приветствовала она моего «гида» бесцветным голосом.

– Добрый, – промолвил он, не замедляя шага.

Когда я прошла мимо нее, она как-то странно на меня покосилась. Могу ее понять, даже представлять не хочется, как я сейчас выгляжу, почти уверена – кикиморы бы убежали прочь от одного только взгляда на меня. Молодой человек открыл одну из белых дверей, мы вошли и тут же поднялись по нескольким ступенькам. На пролете лестницы в стену был вмонтирован книжный шкаф, возле него-то и остановился Марк. «Нажав» определенный алгоритм книг, легким движением руки он толкнул шкаф, и тот, как потаенный вход в старинных замках, отворился по полуокружности. Как джентльмен, «гид» пропустил меня вперед, затем прошел сам, и шкаф повернулся по оставшейся части окружности. Звук многочисленных замков напоследок.

Мне все еще туго соображалось, но сил оглядеть помещение без помощи поворота раскалывающейся головы хватило. Нежно-бежевые стены, на стенах разные модные картины. Все выглядело как обычная квартира. Словно мы стояли в коридоре, из которого можно попасть в большую комнату, ванную, туалетную комнату, просторную, но маленькую кухню и пару спален. Ощущение, будто я пришла в гости к совершенно обычным людям, если бы не тот путь, которым я сюда шла.

– Ванная комната там, – он указал на деревянную (цвета итальянского ореха) дверь с большим рифленым стеклом, – одежду я сейчас попробую подобрать.

– Да, по этой плачет мусорка, – согласилась я с его взглядом.

– Хм, точно, – он скинул с себя удлиненный теплый драповый пиджак, чем-то похожий на последнее одеяние Артема, но тут попахивает дороговизной, оставшись в черных брюках и такого же цвета хэбэшной рубашке.

– Спасибо, – промолвила я, специально глядя на свои «тапки», и сделала шаг в сторону ванной.

– Поговорим позже, – было в ответ, и Марк скрылся за дверью одной из комнат.

17

За время моего пребывания в ласках теплого ливня, я ни разу не вспомнила, где нахожусь. Казалось, будто все произошедшее просто кошмарик. Верить в свои мысли мне помогали закрытые глаза. Вот я стою под водопадом, распутывая свои волосы, а после выйду и обнаружу себя дома, бабуля «колдует» на кухне, наверняка опять что-нибудь печет.

С меня долго стекала всякая грязь, а когда я убедилась, что вся чистая, и волосы вновь послушные и шелковистые, вышла из кабинки и вытерлась огромным полотенцем. Потрепала голову, обернула полотенце вокруг себя и включила фен. Когда волосы почти высохли, вычесала их и вышла в коридорчик, где ждал Марк. Пристально осмотрел меня с головы до ног и обратно, не двигаясь с места. Рядом на кресле лежали черные джинсы, кремовая футболка, из-под которой выглядывали частички, составляющие комплект нижнего белья, темно-шоколадный джемпер, черные носки, у подножия стояли под цвет джемпера «тапки». Все было мне знакомо, почему?

– Это для тебя, – промолвил он, проследовав за направлением моих глаз, – я выйду, чтобы ты переоделась, – и вправду ушел, скрылся за дверью одной из спален.

Не теряя ни секунды, я оделась в эту коричневую гамму и вернулась в ванную, взглянула на себя в зеркало и… Поняла, что вся одежда моя. В то же мгновение я выбежала из ванной и буквально влетела в Марка, который, видимо, собирался постучаться в дверь этой самой комнаты.

– Откуда у тебя эта одежда?! – Я старалась не паниковать, но нервы имели место быть.

– А что с ней не так? – Он недоуменно оглядел меня, и с ухмылкой – размеры не подошли?

– Да, нет, с ней вроде бы все так, за исключением одного факта.

– Какого же?

– Она моя, – негодование бурлило во мне как Ниагарский водопад.

– Я знаю, – спокойно произнес он.

– Что? – И вдруг осенило, – вы были у нас дома?

– Ну, тебе ведь нужна одежда, верно? Чтобы не мучиться в поисках нужной твоего размера, мы просто взяли то, что было ближе, – просто и ясно разъяснял он, словно о грозе за окном повествовал.

– Где моя бабушка? – Слезы замерли в глазах.

– Надо полагать, сейчас она дома, – несколько сантиметров все еще были между нашими лицами, и если бы моя шея не затекла от долго задирания головы, то, возможно, я бы и продолжила спорить и ругаться.

Но, возможно, и от того, что услышала, что с бабулей вроде бы все в порядке, я опустила голову и отошла к креслу, на котором до этого лежала моя чистая одежда. Кстати, старая осталась в ванной вместе с моей сумкой, надо бы ее оттуда забрать.

– Ты не против..?

И не успела сообразить, «не против» чего именно я должна быть, как он одним шагом встал рядом и столь же быстро уколол мой палец, на поверхность выступила кровь. Несколько движений, и моя кровь из пальца уже в его пипетке или, правильнее говорить, пробирке? Прямо, фокусник. На моем пальце уже лежала проспиртованная ватка.

– С тобой кое-кто хочет поговорить, – промолвил он, стоя у потаенного входа-шкафа.

Одновременно с тем, как книжный шкаф затворился за ним, из двери одной из комнат, в которой до этого все время исчезал Марк, вышла женщина в длинном бежевом свободном платье с огромным животом. При взгляде на лицо я встретилась с парой «синих блюдец», по обеим сторонам которых прыгали искусственные бело-желтые кудряшки.

– Привет, милая, – фальшивая улыбка, дежурная фраза, я вспомнила, что было написано о данном «экземпляре» в книге бабули.

– Привет, мам, – сухо приветствовала я и ответила на ее чмок своим.

– Как ты себя чувствуешь? – Все с той же подставной доброжелательностью, тебе меня не провести, мамочка, я знаю о тебе почти все… Знала бы все, если бы успела дочитать.

– А как должна? – Получилось грубее, чем я рассчитывала.

– Не поняла, – и говорила чистую правду, а ее рука автоматически легла на живот.

– И когда ты собиралась мне рассказать о пополнении в семействе? Или, быть может, я не отношусь к твоей семье? – Резковато, но по-другому просто не получалось, я говорила с человеком, который, не моргнув глазом, лишил жизни не одно существо.

– О, ты об этом, – она влюблено посмотрела на свой шар, – знаешь, просто волновать не хотела.

– А бабуле ты говорила? – Вряд ли, она бы мне об этом сказала.

– Вообще-то нет, пока, – женщина слегка замялась, – но знаешь, мы добросовестно собирались ей все рассказать.

– Мы? – Моя правая бровь недоверчиво изогнулась вверх.

– Да, я в марте выхожу замуж, – она показала свою руку с кольцом и огроменным камнем в нем, – мы решили сыграть свадьбу после родов.

– Кто ВЫ? – Это явно не папа, потому что из его последнего звонка я сделала вывод, что у них все в порядке с его тупой девицей.

– Я и Алексей, – словно это имя мне о чем-нибудь должно было сказать, – мой коллега.

– Он тоже особенный? – Я решила не использовать слово «ненормальный», а то она не поняла бы.

– Нет, он обычный человек, который безумно меня любит, – а вот уже и высокомерие заплясало в ее глазах.

– Поздравляю, – мрачно сказала я.

– С чем именно?

– Со всем и сразу, – о, боги! Еще один бедный ребенок, над которым Профессор будет ставить опыты всю его сознательную и несознательную жизнь.

– Спасибо, а ты не хочешь узнать, кого мы ждем? – Как странно, раньше я легко проглатывала эту фальшь, а сейчас, зная, с кем говорю, испытывала только отвращение.

В бабулиной книге я дошла до того времени, где моя мамочка окончила школу и после бабушкиного отъезда за границу с полной уверенностью, что дочь учится там, где и собиралась, моя мама, проучившись год, ушла в академический отпуск и весь его провела в работе вместе с отцом. Иными словами, мои новокузнецкие одноклассники – труд совместной работы Профессора и его горячо любимой дочери. Из бабушкиных же записей подтверждался тот факт, что ребята изначально шли парами – по одиннадцать мальчиков и девочек. Их особенности были различными, но по некой жеребьевке с рождения малышей Профессор и его верная помощница компоновали пары. По мере развития Природа отбирала более сильных детей. Таким образом, до первого этапа «резкого прогресса» не дожил один мальчик мо имени Максим – по идее, он должен был уметь выплевывать семена различных растений, но матушка-Природа решила иначе.

Второй этап «резкого прогресса» не пережили еще четверо мальчиков – вот вам и сильный пол. Но, вероятно, это все из-за того, что их способности фактически были бесполезны или тяжело воспринимаемы для тела человека. Например, Андрей – обладал сверхчувствительными вкусовыми рецепторами, Антон – из его рук исходил огонь, но он не смог его контролировать при втором этапе (Егор – также управляющий огнем, в свою очередь не может его создавать сам, в отличие от Антона), Кирилл – создавал руками лед, но не заморозку, Борис – обладал сверхчувствительными пальчиками – осязание. На страничке бабуля давала ссылку на более позднюю, на которой я обнаружила ее наблюдения по поводу запоздалого второго этапа у некоторых ребят. Также там была заметка о моем, бывшем уже теперь, однокласснике Женьке, и, к моему удивлению, подробное описание Юльчи – сверхчувствительный нос, который начал резко менять форму. В общем, еще не раз мне придется заглянуть в тайны и исследования Профессора через бабулину книгу.

– И кого же? – Я оторвалась от своих мыслей, так как Наталья Викторовна просто бурлила во мне скважину своим взглядом.

– Мальчика, – искренне радуясь, она погладила свой животище.

Я еле сдержалась, чтобы не скорчить рожицу отвращения. Пожалуй, если задуматься и вспомнить те немногочисленные эпизоды, когда мои родители одновременно навещали нас, то можно припомнить, что с папой бабуля всегда была более теплой и доброжелательной, нежели с родной дочерью. И еще кое-что. Видимо, чувствуя что-то на уровне подсознания, я всегда была ближе духом к папе. А вот маму чаще всего старалась избегать, при всей ее доброжелательности, которая на самом деле была искусной игрой.

– Поздравляю, – сухо повторила я.

– Ты не очень-то разговорчива, – заметила женщина, и вправду, раньше, когда она была моим кумиром – в плане мозгов и кругозора – я всегда старалась показать или даже доказать, какая я умная, а сейчас я в ее признании не нуждалась – впрочем, его никогда и не было.

– Нет настроения, – я вышла из коридорчика в зал.

Дверь-шкаф отворилась, и перед нами появился Марк. Легким поклоном поприветствовал мою родительницу, которая вошла следом за мной.

– Сегодня Эльвира не очень настроена на разговоры, – холодным, даже чужим голосом промолвила женщина за моей спиной.

– Возможно, она просто устала, – будто меня тут вообще не было.

– Тогда пусть поспит, – все тот же голос матери, она развернулась и скрылась за той дверью, из которой до этого вышла.

– Хочешь спать? – Спросил молодой человек меня.

– Нет, – с легкой обидой, ответила я.

– Хм, – стальной взгляд скользнул по мне.

Марк прошел вперед, я повернулась проследить за ним, он вошел в кухню.

– Что ты хочешь на обед? – Любимое выражение моей бабули, слезный рой зажужжал в горле, нет, плакать сейчас нельзя.

– Все, что ты приготовишь, – сдавленно проговорила я.

18

Тарелка с омлетом была перед моим носом через несколько минут. Дома с бабулей омлеты я обычно готовила сама, так сказать, любимое блюдо. Да и моя старушка всегда говорила, что именно омлеты получаются у меня хорошо. Ну, хоть что-то. Данное творение Марка пришлось очень даже по вкусу. Как объяснить, что чувствуешь, когда нежнейшие кусочки пищи из молока, смешанного с яйцами, беконом, помидорами и сыром, который тянется, попадают в ротовую полость? Разумеется, слюнки текут и, если при этом закрыть глаза, то все вокруг исчезает за стеной вкуса. «Аппетит приходит во время еды» – это если еда «что надо», но все вкусное быстро заканчивается, а я не в той ситуации, когда просят добавки, хотя, возможно, и можно было.

– А теперь тебе нужно поспать, – промолвил молодой человек, укладывая тарелки в посудомоечную машину.

– Я же сказала, что не хочу, – прям, как ребенок маленький.

– А ты через «не хочу», – с вечной ухмылкой посоветовал он.

– Не привыкла делать вещи через «не хочу», – с тем же детским упорством.

Он повернулся ко мне и поставил два стакана с апельсиновым соком. В несколько глотков мой стаканчик осушился. Бабулю всегда это возмущало – любые напитки пью как воду. А для меня не важно, какой напиток, вода – она и в Африке вода. Но вот что странно особенно. Ухмылка Марка начала размываться, будто мне на глаза очки с толстыми линзами одели. Вот черт! Это мне что-то напоминает… Бабулину минералку-снотворное…

Все, что имело место быть дальше, я не помню. Разве только что снилось. И это еще одна странность, потому что, могу поклясться, это было не привычное прошлое. И никакого курчавого серо-дымчатого тумана тоже не было.

Большая комната, я бы сказала, гостиная. Все четыре стены имели свои цвета: арбузно-красный, абрикосово-оранжевый, лимонно-желтый и нежно-салатовый. Я стояла между двумя белыми диванами с разноцветными яркими подушками. Моя правая нога, если бы мне пришло в голову сделать шаг, споткнулась бы о стеклянный журнальный столик, на котором стояла небольшая ваза цвета парного молока с кроваво-бордовыми розами. Вдоль абрикосовой стены размещались стеллажи с книгами от пола до потолка. А на арбузной в центре висел огромный плазменный телевизор. Казалось бы, какие мелочи, а так в глаза бросаются, с ума сойти. Из колонок по периметру комнаты слышалась новостная передача, с экрана телевизора диктор рассказывал о взрыве заброшенного здания. Уж больно здание знакомо. Сведя брови, я продолжала оглядываться вокруг – чувствовались роскошь и дороговизна. Та стена, что я назвала лимонно-желтой, была не совсем желтой, потому что по всей ее длине шли окна с желтыми, больше похожими на цвет яичных желтков, шторинами в стиле «маляры заляпали, а мы не постирали». По стилю окна, как в Англии или Америке.

В гостиную вошла девушка. Темно-каштановые прямые волосы ниже талии, серый свитер с этническими принтами, синие джинсы и типичные серые угги. Серая, как чистый бетон, кожаная сумка через плечо болталась на правом бедре. Сумка. Сразу же вспомнила о своей, что надеюсь, еще лежит в ванной комнате. Следом за ней по паркету заклацали коготки двух псов. И это были не просто псы, а тот самый особый вид аляских песиков, что похожи на волков. Оба с голубыми глазками и шикарной гривой. Девушка села на один из диванов. Парочка красавчиков – просто обожаю собак – уселась по обе стороны от нее. Что-то во внешности незнакомки меня предельно смущало. Да, точно, ее глаза. Она четко реагировала на любой шорох, а вот взгляд был словно в себя. Бедняжка. На вид ей не больше двадцати. Милые европеоидные черты лица, слегка курносый носик, темно-карие глаза, смугловатая кожа. Чего она ждала? Экран телевизора был позади нее, и когда диктор называл возможные варианты взрыва, легкая улыбка осветила ее лицо.

– Ты слышал это, Гровер? – Обратилась она на английском языке к одному из своих спутников.

Пес справа повернул мордочку к девушке и, словно тоже ухмыляясь, проскулил. Песик слева ответно фыркнул. Ей-богу, будто люди. Неужели она понимает язык собак? Возможно ли такое? С другой стороны, почему бы и нет.

– Да, Миллс, согласна, – девушка протянула руку, и под ее ладонь моментально подставила свой лобик собачка, что была слева.

– О, Грейс, ты уже пришла, – бодро промолвила неожиданно впорхнувшая девушка.

Хотя, девушка – это сильно сказано. Знакомая порхающая походка, блондинистые волосы в тугом пучке, выдающийся рост. В сочно-красной водолазке, небесно-голубых джинсах и синих кедах девочка пятнадцати лет сначала чмокнула сидящую на диване подругу, потом потеребила макушки песиков:

– Миллс, Гровер, – и изящно шлепнулась на диван напротив. – Уже слышала новость? – Обратилась моя старая знакомая к девушке, которая продолжала гладить Миллс.

– Да, печальные вести, – глядя перед собой, ответила та.

– Неужели? – Искренне изумилась Элинор.

– Они теперь обычные люди, – с сочувствием произнесла Грейс.

– Но не все, – пятнадцатилетняя модель многозначительно посмотрела на визави, хотя не думаю, что та могла это видеть.

– Возможно, – согласилась девушка.

– Ты останешься на чай? – Сменила тему явно разочарованная Элинор.

– Да, пожалуй, – задумчиво промолвила Грейс, а ее спутники синхронно легли на бежевый ковер, положив мордочки рядом с ее ногами.

Смена картины. Что за перескок? Место, похожее на пещеру, где со всех сторон что-то капает, скверный запах, как будто это место, где живут летучие мыши. По крайней мере, ноги мои утопали в какой-то гадости, хвала богам, это всего лишь сон.

– Франциск, ты уверен, что это то самое место? – Обратился мужской голос, не на английском, но мне почему-то было понятно.

– Антуан, не дрейфь, по координатам подходит, – ответил немного раздраженный другой молодой человек.

– Надеюсь, твой дед не приготовил нам здесь ловушку, – нотки трусости сквозили в речи первого голоса.

Из-за того, что была кромешная тьма вокруг, хоть глаз выколи, я ни черта не могла увидеть. Но вот появились блики фонариков, пляшущие по влажным стенам.

– Вот он, – промолвил голос Франциска, и яркий свет просто ослепил меня.

Или возможно, он светил в то место, где я стояла. В любом случае, я так сильно зажмурилась, что когда вновь открыла глаза, обнаружила себя лежащей. Я была накрыта тонким, но теплым флисовым пледом. Присела. Это большая комната, а я на диване, вот крутящаяся дверь-шкаф, на кухне шепчутся два голоса. Окна позади меня продолжали излучать искусственный дневной свет. Я так думаю, потому что стекла белые и матовые, и, наверное, там лампы за ними, так как заметила, что эти самые окна служат тут основным источником света.

– Что ж, договорились, – уже громче деловито-строго прозвучал знакомый женский голос.

– Разумеется, – с ухмылкой в голосе заверил молодой человек.

В комнате появилась моя пузатая мамаша, следом за ней с большим черным чемоданом в руке Марк.

– Проснулась? – С фальшивой доброжелательностью вопросила женщина.

– Да, – буркнула я.

На мгновение мне показалось, что в ее глазах вспыхнул огонь гнева. Но он быстро сменился на холодную маску чужого человека.

– Хочется верить, что к моему возвращению воспитания у тебя прибавится, – впервые она разговаривала со мной таким тоном, наверное, заслуженно.

– Мне тоже, – язык бы себе вырвала, не будь это так больно.

Некоторые утверждают, что если смотреть кошкам в глаза, то они начинают думать, что вы на них ругаетесь, отчего они начинают злиться. Не знаю, правда это или нет. Но вот кудрявая блондинка в длинном теплом темно-синем плаще чуть ли не убила меня стальным взглядом. Стоп! Я сказала – стальным? Что случилось с цветом глаз моей матери?

– Э… – Не успела я и рот открыть, как пара скрылась за шкафом, замки зловеще сообщили о том, что я заперта.

Хоть не замурована, и на том спасибо. Так, чего расселась с раскрытым ртом?!

Я подскочила с дивана и в несколько немаленьких прыжков оказалась в ванной комнате. Вся моя грязная одежда как лежала скверной кучей, так ее никто и не трогал. Выудила сумку из основания грязной горы. Содержимое на месте. Нашла какую-то тряпочку, намочила и протерла сумку. Ну вот, теперь даже не скажешь, что она была в таком мучительном путешествии. Интересно, сколько я проспала? Силы, думаю, восстановились. Закрыла сумку, перекинула через плечо. Мне не дали никакой куртки или чего-нибудь в этом роде, следовательно, выпускать так сразу не собираются – это, как белый день, ясно. Да, комично, в этом помещении, созданном под тип обычной квартиры, постоянно белый день.

– Эля?! – Прогремел голос из большой комнаты.

– Потерял? – Я спокойно вышла из ванной с сумкой через плечо.

Почти угольно-черные глаза сверкнули в меня. И мгновенно нервный гнев сменился ледяным недопониманием.

– Проблемы со зрением? – Прозвучало резче, чем я рассчитывала.

– Что? – Не въехал он, я указала на глаза, – а, да, просто раньше забывал надеть, – кажется, ему за это влетело.

– Так ты больше на человека похож, – и это был второй раз, когда мне захотелось отрубить себе язык.

– Хм, возможно, – холодно фыркнул Марк, скрестил руки на груди, и взгляд его замер на паркете у моих ног.

– Прости, – тупо прошептала я, но он продолжал молчать, – а у мамы, значит, глаза тоже стального цвета? – Виновато промолвила я, все же как-то неудобно.

– А ты не знала? – С наигранным удивлением он поднял на меня взгляд.

– Вообще-то я думала, что они у нее синие, – я ощущала себя зайцем, умоляющим волка есть его не сразу.

– Хм, – уголки его губ изогнулись в ухмылке, мрачность с лица начала проходить, – открою секрет: только у твоей бабушки цвет глаз после третьего этапа «резкого прогресса» фактически не изменился.

– То есть?

– Ну, они ведь у нее серо-зеленые, а были чисто зелеными, оттенок серого возник после третьего этапа.

– Нет, это я поняла, – как же правильней сформулировать вопрос, – получается, ты третий этап прошел, но разве он не с тридцати до сорока возникает?

– Верно, – мое понимание дела было ему по душе, – только вот Профессор ускорил мое развитие, ведь времени у него совсем чуть-чуть осталось… – Сам понял, что сказал лишнего.

Сперва он нахмурился: недоволен собой? Но почти моментально надел маску непроницаемости и только глаза живо наблюдали за мной. Благо, я умею контролировать свою мимику, когда это бывает необходимо.

– А почему времени мало? – Без каких-либо оттенков спросила я.

– Не думаю, что имею права об этом говорить, – вновь напускная серьезность.

– Ты мне снотворного в сок подсыпал, чтобы я не мешала в сборах Натальи Викторовны? – Я решила звать ее по имени-отчеству.

– Что? – Ага, серьезности как не бывало, здравствуй, недоумение.

– Забудь, – отмахнулась я, – Артема уже отправили домой? – Бессовестная, столько времени не вспоминала про того, к кому еще месяц назад дышала так неровно.

– Какого Артема? – Ухмылка, игривость взгляда, смена его настроения пугала.

– Здрасте! – Я всплеснула руками и встала в позу «руки в боки» на манер базарной тетки.

– А-а, Артема, – выдохнул визави с улыбкой понимания, и с совершенно серьезным видом закончил, – нет, он понадобился Профессору.

– А Антон где?

– Тоже здесь, – собеседник не очень-то горел желанием говорить на эту тему, – не беспокойся о них. Жить будут, – это намек?

– А мне здесь еще долго торчать? – Снова как-то грубо прозвучало.

– Сколько понадобится, столько и проторчишь, – произнес женский голос, и из двери одной из комнат позади нас вышла Екатерина.

– Доброе утро, – пробасил вышедший следом Андрей.

– Утро? – Я, изумленная, повернулась к вошедшим, не ощущая сдвигов во времени.

– Хм, – выдохнул носом молодой человек у меня за спиной.

– Не беспокойся о друзьях, – пропела женщина, поравнявшись со мной, отчего пришлось задрать голову.

– Почему это? – Ну, и дылда же она.

– Потому что у мальчиков и девочек есть все, что им могло бы понадобиться, – она взяла какую-то книгу с журнального столика, – мы решили прогуляться, – промолвила Марку, – будем поздно.

– Не скучайте, – дружелюбно произнес амбал-Андрей.

Парочка скрылась за дверью-шкафом.

– Они странные, – упс, я сказала это вслух.

– Муж и жена два сапога одного размера, – ухмыльнулся Марк.

– Эти двое – муж и жена? – М-да, могла и своими мозгами дойти.

– Хм, – будто мысли мои прочитал.

– Ну, и чем займемся? – Любопытно, а удастся ли мне закрыть его в туалете и сбежать?

Отдыхай, мой чудный план. Как я сбегу, не зная кода, каким дверь можно, собственно, открыть? Пожалуй, можно раздолбить шкаф каким-нибудь креслом или стулом, но, боюсь, это привлечет лишнее внимание. Единственный вариант выйти отсюда вместе с Марком, ну, а что дальше? Так, надо сесть и подумать. Села.

– А чем бы ты хотела заняться? – Он сел напротив.

В ответ я неопределенно пожала плечами. Мой визави продолжал наблюдать за каждым действием, движением рук, ног… Всего.

19

– Стоп! Она сказала: «У мальчиков и девочек»? – Осенило меня через пару секунд молчания.

– Ну, да, – ход моих мыслей пока Марку был неясен.

– У мальчиков и ДЕ-ВО-ЧЕК? – По слогам вопросила я, вскочив со своего места.

– Да-а… – Ему на помощь пришли мозг и сообразительность, по крайней мере, об этом заговорила каждая клеточка его лица.

– Кто еще, помимо меня, Антона и Артема, здесь есть? – Это был не вежливый вопрос, а скорее требование разъяренного следователя на допросе.

– Тебя это не касается, – холод, лед, сталь и никаких эмоций.

– Да ну? – Истерично прокричала я.

– Ну, – все тем же тоном ответил он, – да.