Текст книги "Судьба некроманта (СИ)"

Автор книги: Владислав Жеребьёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– А что в циркачах плохого?

Принц – воин сочувственно похлопал меня по плечу.

– Вот что значит человек не из нашего мира. Ты, маг, что дитя малое. Тебе нянька постоянная нужна, иначе ведь диво, что штаны по утрам сам надеваешь, и зад с передом не путаешь.

– Очень смешно. – Я сбросил руку Фалько с плеча. – Поясни нормально. В моем мире цирк – это радость, развлечение, фокусы и чудеса.

– Ну, у нас – то примерно то же самое, если сквозь пальцы смотреть. – Фалько присел рядом. – Только не все эльфы одинаково полезны. Некоторые и бурчание в животе вызвать могут.

– Хозяин. – Коба потянул за рукав. – Циркачи, они висельники. За самую грязную работу берутся. Кого ножиком тыкнуть, кому яду в какао плеснуть. Лошадь, там, со двора увести, или теленка, так это первое дело. Вот они только по городам и ездят. Из сел их вилами да плетьми выпроваживают.

– Ну не стоит обо всех судить по одному негодяю.

– А не эти ли циркачи, меня, верного прислужника черного мага, недавно за двадцать серебряных монет купить хотели.

– Двадцать? Ого! – Брови Фалько взлетели вверх. – Зря не продал, милейший маг. Двадцать монет серебром это сумма большая. Месяц можно о пропитании и крове не беспокоиться.

При этих словах Коба надулся, что мышь на крупу, и демонстративно отвернулся от принца, а тот весело мне подмигнул.

12. Похищение и новые силы

Комната на чердаке оказалась весьма просторной, а ужин простым, но сытным. Разваренное мясо, сыр, белый хлеб, да кувшин сносного вина. Что еще нужно путешественнику после долгой дороги?

Разместились на мешках с соломой, но тут, так сказать, в тесноте да не в обиде. Фалько умудрился договориться с трактирщиком и хозяином постоялого двора, да еще и лошадь с повозкой купил. Истинный политик.

Спал я плохо. Мнилось мне, что что – то не так, будто кто смотрел на меня из ночной темноты, шуршал по подоконнику, бормотал мерзко. В какой – то момент пахнуло холодом, будто бы кто – то распахнул окно. Дальше сон навалился, и все видения рассеялись, до утра.

В себя меня привел богатырский тычок Фалько.

– Вставай, маг, конец света проспишь.

Я открыл глаза с ощущением, что только заснул, и тяжело перевалился на бок.

– Голова трещит, будто пили вчера, и пили какую – то дрянь.

– Это же надо. – Принц удивленно хмыкнул. – А я – то думал, что один приболел.

– Коба, миленький, принеси водички. – Просипел я в потолок, однако ответа не последовало.

Я встал и, обернувшись, оглядел наше временное пристанище. Тюк гнома, на котором он ночевал, был примят, и казалось, что он совсем недавно его покинул. Внутри меня зародилось нехорошее подозрение, но я предпочел пока отбросить плохие мысли в сторону. Похоже, мое настроение передалось Фалько, да и инфернальный зверь, до этого мирно дремавший клубком на наших вещах, открыл глаза и завертел мохнатой кошачьей башкой.

– Я спущусь вниз. – Процедил сквозь зубы принц. – Проверю, может, пошел до ветру недорослик.

– А я во дворе посмотрю, вон и окно открыто. – Сатана вскочил на подоконник и исчез из виду.

…открыто окно. Я был готов биться об заклад, что Фалько плотно закрыл ставни, прежде чем мы хмельные и уставшие легли спать.

В коридоре послышалась возня, крики, а затем в нашу комнату кубарем влетел низкий чумазый малый в промасленном фартуке. Разогнавшись как следует, он влетел всем своим весом в стену и тихо поскуливая, опустился на пол. Следом вошел Фалько, зубовный скрежет которого был слышан еще на подходе.

– Это что за гость? – Хмуро поинтересовался я, наблюдая, как прибывший с ужасом смотрит на принца.

– Да, стряпуха местный. – Пояснил Фалько. – Он тут ночевал под лестницей. В его задачу входит отпирать двери, коли постоялцы ночью пожалуют, да загулявших господ взашей выставлять.

– Отважные сэры, – залепетал стряпуха. – В чем я провинился?

– Слушай, ты. – Фалько быстрым уверенным шагом пересек комнату, схватил мужичка за ворот кутки и вздернул на ноги. – Если ты у меня как птица сейчас петь не будешь, то я тебя освежую как порося. Вон за ту балку за ноги подвешу, и надрежу вены, тазик вниз поставив. Кровью истечешь, гарантирую.

В глазах чумазого отразился ужас, руки его затряслись, глаза закатились, показав нездоровый желтый цвет белков.

– Но – но, мы его теряем. – Фалько хлестко врезал ладонью по испачканной в саже физиономии. Раз, потом другой. Последнее помогло. – Ну, тварь, отвечай.

– Так что отвечать – то, коли вы ничего не спрашиваете? – Забился в ужасе стряпуха.

– Ночью кто приходил? – Я почувствовал, что во мне буквально закипает злоба. Пространство вокруг начало терять свои очертания и краски, время пульсировало в унисон с потоками крови. Видимо что – то со мной и внешне произошло, что – то такое, что испугало нашего подозреваемого больше, чем угроза обескровить, и он заговорил, так заговорил, что и не заткнуть было.

– Да я – то что, я ничего, господа хорошие. Было тут двое странных, циркачи. Один горбун с руками здоровыми, второй тощий, будто полчеловека. Мужик их еще в фургоне ждал, жирный такой с бородой по пояс. Они, значится, ко мне подкатили и сказали, чтобы я дверь в сарай, да во двор ночью не закрывал. Денег мне дали, пять серебряных монет, вот они, вот, мне не надо чужого. Они украли у вас что?

В комнату впрыгнул рыжий кошара и быстро сориентировавшись в обстановке, доложил.

– Повелитель, за окном карниз, к карнизу лестница приставлена. Ночью дождь был, так что все на земле видно. Сначала лестницу легко поставили, а потом кто – то спускался с грузом. Лестница поехала, и чуть на землю не упала.

– Сарай.

– Да, есть и там следы. Груженая повозка, сначала заехала, потом выехала. Часа три назад, не больше, колею еще водой не затопило.

Я подошел к несчастному испуганному человеку, и по делу бы пожалеть его и отпустить, но в тот момент мне это показалось верхом великодушия, того, что я сейчас себе позволить не мог.

Пространство начало превращаться в пиксельный кисель, сползать лоскутами как плоть пресловутого мертвеца на кладбище гоблинов.

– Ты… наливал… вино?

Я наблюдал, как грязные свисающие пакли волос стряпухи стремительно меняют пигмент. Он седел на глазах.

Теперь он был похож на приговоренного к казни, да и Фалько, стоявший рядом со мной, невольно попятился. Казалось, что ему стоило немалых душевных усилий, держать себя в руках и остаться рядом, вместо того чтобы броситься прочь сломя голову. Не потерял присутствие духа только Сатана, но кто знает, как выглядят эмоции у инфернального зверя?

– Я. – Просипел стряпуха, еле разжимая побелевшие губы.

– Ты подсыпал дурман?

На этот раз кивок. Похоже, парень уже не мог говорить. Явственно запахло мочой, темная струйка побежала от его ноги, и уперлась в ножку грубо сработанного стола.

Глаза мои вмиг застил туман, красная его пелена обрушилась откуда – то сверху, и мне хватило мгновения, крохотного движения энергии сосуда, после чего я развернулся, подхватил вещи, оставленные моим другом Кобой, вытащил книгу заклинаний Дурина и поспешил прочь. Следом за мной загрохотал ботинками Фалько, пропустив вперед кота, он оглядел комнату, и покачал головой.

На месте стряпухи осталось огромное черное пятно. Был человек, и нету, вот и весь сказ.

Коба очнулся от непонятного покачивания. Думалось ему, что плывет он на лодке, вот только навозом и потом тут пахло так, что в казарме лучше. Открыв глаза, гном скривился от боли. Ничего не было видно, запахи стали острей, рвотные позывы, настолько внезапные, что и не сдержать, добились своего. Отдышавшись, он вытерев рот тыльной стороной ладони. Вокруг было темно и тесно.

Коба дернулся, но быстро понял, что двинуться не в состоянии. Руки его и ноги опутывали веревки с хитроумными узлами.

– Эй. – Закричал он. – Что за шутки?

Покачивание лодки остановилось, послышалось бормотание, и вдруг кто – то сорвал темноту окутывающую все вокруг. Клетка, прутья которой были толщиной в человеческий палец, да две отвратительные рожи. Одна с длинным перебитым носом, вторая тощая, будто на сдачу досталась.

– Ты посмотри, очухался. – Поделился тощий. – Ты ведь, Малфа, как в воду глядел. Дело – то плевое, а денежек у нас с тобой будет скоро столько, что короли с протянутой рукой к нам пойдут.

Малфа оскалил гнилые зубы.

– Верно, Седобой. Место тут тихое, неприметно, так что доставай клеть, потолкуем с нашим гостем.

– Вы совсем офигели? – Опешил Коба. – Вы что творите, калики увечные? Это же похищение…

– Ага, оно самое. – Горбун довольно кивнул. – Самое взаправдашнее, коротышка.

– Так что вы хотите? Денег? Нет у нас денег, ни у хозяина, ни у Фалько, а у Сатаны их отродясь не водилось.

– Денег мы хотим всегда. – Седобой схватил клеть и выволок ее наружу из циркового фургона. Вокруг, куда не глянь, простирался вековечный лес, а сам фургон притулился на обочине дороги. С козел выглянул толстый бородач.

– Малфа, вы долго тут?

– Как пойдет, Трюфель. Ты пока делом займись, лошадей там протри, хворосту на вечер натаскай. Не то, что мы зря тебя кормим, висельника?

Седобой поставил клеть на гнилой пенек.

– Руки развяжите. – Взвыл Коба, почуяв неладное. – Руки ломит, ноги ломит, сил нет. Помру я от болевого шока. Мы, гномы, народ нежный.

– И богатый. – Горбун опустился рядом с гномом на корточки. На жалобы пленника ему было похоже плевать. – Ты вот что мне скажи, гном, я же вижу, что это ты. У меня вот и амулет есть заговоренный. – При этих словах Малфа выпростал из – под грязной сорочки медный кружок на ремне. На поверхности меди кто – то выбил совершенно непонятные символы, казавшиеся сущей околесицей. Молоток, гора, круги какие – то да треугольники.

– Да гном я, гном. – Не выдержал стресса Коба. – Что тебе от меня надо?

– Вы, гномы, народ богатый. – Тем же голосом продолжил горбун, – да все прячете свое золотишко под горой. Десять лет уже ни одного гнома в королевстве не было, после того случая, как наш славный Длиннорукий с вашим подгорным Длиннобородом поссорились. Тяжко тогда пришлось без доброго железа, но не это главное. Денежек у нас меньше стало, после того как вы, недоросли, перестали по нашим кабакам шастать, да свое золотишко там на выпивку обменивать. Много у вас золота, да драгоценных камней, и вот ты меня к ним и приведешь.

– Дурак тебя понюхал, Малфа. – Запричитал Коба. – Я же не местный гном. Я и дом – то свой давным – давно покинул, а тропка назад извилиста и длинна. За год точно не управимся.

– И куда же так далеко топать?

– Известно куда, за Седое море, на острова теплые.

– Ой, не ври, не ври мне, недомерок. – Взгляд горбуна и без того недобрый, вдруг полыхнул такой злобой, что Коба почувствовал себя нехорошо. – Всем мы знаем, что гномы плохо воду переносят, а уж ее большое количество так и вовсе для них, что приговор. Крышечку у вас сносит после того, как в море выйдите. Ни один еще ублюдок вашего племени со светлой головой не возвращался. Вам же проще под землей норы рыть.

– Так мы и прорыли. – Пошел ва – банк прислужник черного мага.

– Тогда вход показывай.

– Не могу, забыл.

– Седобой!

– Что, Малфа?

– Жги костер, кали железо. Эта тварь у меня сейчас соловьем запоет.

Дождь бил по лицу крупными холодными каплями. Грязь под ногами превратилась в вязкую трясину, ноги скользили, и я рисковал рухнуть в это болото, но мне было не до того. Пелена гнева спала, но все еще трясло от бешенства. Добравшись до сарая, я вошел внутрь, вытащил из сумки книгу Дурина и начал перелистывать ветхие желтые страницы испещренные рисунками и символами, пока не нашел, что мне было нужно. Спасибо верному Кобе. Проштудировав фолиант, он свой сермяжной мудростью выделил нужные бытовые заклинания, не требующие особой подготовки и снадобий, или нуждающихся в таковых в самой малой ее части. Положив фолиант на тюк сырой соломы, я провел пальцем по строчкам заклинания, закрыл глаза и принялся за колдовство.

Магия поиска одна из самых древних, относящихся к четырем стихиям сразу. Огонь, вода, воздух и земля должны распределиться в полном равновесии по всей структуре колдовства, и это в простом заклинании самая сложная часть. Сосуд мага не в силах порой справиться сразу с четырьмя стихиями, о чем недвусмысленно намекал автор фолианта, но в тот момент мне было совершенно плевать. Слова полились из моих уст, плавно и неторопливо, перед мысленным взором закружили огненные сполохи, ударил ветер, вздыбились горные хребты, обрушились на крутой берег набегающие волны океана, сливаясь в один стройный громогласный хор. Раз, другой, третий, стихи синхронизировались как точный часовой механизм, слились в одну единственную стрелку, горящую ровным голубым свечением, и стрела та, путеводная, указала мне нужное направление.

Сколько времени прошло, не знаю. Фалько появился рядом, ведя под уздцы уже оседланных лошадей.

– Что у нас? – Хмуро поинтересовался маг.

Следом за принцем – воином в пустой сарай забрался Сатана, с омерзением, совсем по кошачьи, стряхнул с шерсти капли дождя и принялся в спешном порядке приводить свою шубу в божеский вид. Зачем это понадобилось инфернальному зверю, чья естественная оболочка покрыта твердыми костяными пластинами, я спрашивать не стал.

– Двигаемся. – Я по – молодецки вскочил в седло, развернул своего конягу и погнал его в ненастье. Стрела, парящая перед моим взором, указывала верный путь.

Такого дождя я давно уже не припомню. Он все лил и лил, и непогоде этой казалось не было и конца. Можно было прибегнуть к одному из заклинаний погоды, но чего уж таить, погодное заклятье требовало месяцы тренировок. Любое неосторожное действие, неправильный пас или неверное представление, могли привести к весьма печальным последствиям.

В самом начале любого погодного трактата, идет приказ его Величества, о соблюдении мер предосторожности при работе с хлябями небесными, дабы, теперь дословно «Не случилось того, что произошло с магом Валасом, подмастерьем четвертого порядка, что из – за лености своей не потрудился должным порядком слова магические произнести, из – за чего поплатился ударом громовым прямо в переносицу, и вынужден теперь ходить с кривым шрамом на лбу, и носить очки, дабы глупость свою подчеркнуть оными». Если совсем просто, то один неуч схлопотал шаровую молнию в лобешник, посадил зрение и заработал себе ожог и длинный шрам на лбу, и это еще цветочки. Некоторые неосторожные практические магические занятия то и дело приводили к засухам, наводнениям, грязевым селям и тайфунам, а за это, сами понимаете, по голове никто не погладит.

Пришлось смириться с неизбежным, и ехать под проливным дождем. Радовало только то, что по такой погоде и преследуемые нами негодяи сильно оторваться не смогут. Навигационная стрела, парящая перед моим мысленным взором, работала на манер компаса с оповещением. Верно наставляя и направляя, она становился ярче, когда мы приближались к цели. Ближе к полудню дождь, наконец, прекратился, но мы с Фалько вымокли до нитки, и чтобы не свалиться с простудой и воспалением легких, то и дело прикладывались к флягам с местным самогоном, единственному доступному для нас согревающему и дезинфицирующему средству.

Когда мы добрались до леса, стрела пылала так, будто собиралась затмить собой и без того блеклый солнечный лик, прятавшийся за серыми облаками. Фалько вдруг вздернул руку вверх, призывая остановиться. Сам же спрыгнул с лошади и присел над разбитой колесами дорогой.

– Тут они прошли. – Произнес он спокойно, почти буднично. – Вот и фургон буксанул немного.

– Нам недалеко осталось. – Я все еще не мог успокоиться. Внутри меня зрело какое – то неприятное щемящее чувство, и что уж греха таить, за Кобу я особенно беспокоился. Он единственный из нашей компании, добрый и бесхитростный, хоть порой плутоватый, не мог себя в полной мере защитить от всей мерзости этого мира, за что, видимо, и поплатился. В отличие от остальных гномов, хоронящихся в горе, он был хоть и силен, но малому народцу далеко было до человека.

– Куда твоя стрелка показывает, повелитель?

Инфернальная коша трусила рядом в своем истинном облике.

– В лес.

– Так лес большой.

– Ну, укажет, наверное.

– Маг, надо бы вперед сходить, посмотреть, что в чащобе творится. Не ровен час, нарвемся на засаду, и никакой тебе праведной мести.

– Это дело. – Охотно поддержал я Фалько. – Вот только кто пойдет?

Навыки вышеупомянутые у меня, конечно, сохранились, но сказывалось отсутствие тренировки, да и не к лицу великому черному магу по кустам ползать. Принца, фигуру видную, голубых кровей человека, тоже не пошлешь.

– Сатана, а ну, разведай обстановку. Только аккуратно. Следи, на что наступаешь…

– Ну, повелитель, сколько можно. Разок стоило проломить королевскую грудную клетку, и это клеймо за тобой на всю жизнь закрепится!

– Отставить разговорчики. Дуй вон по тому проселку. Стрелка туда показывает.

Пока тощий Седобой разводил костер, Малфа оттащил клеть с Кобой ближе к месту экзекуции, и продолжил свой допрос.

– Ты, карлик, мне тут не юли. Железо всем языки развязывало, а пока твоя мордашкане пострадала, ты уж скажи, где золото гномье.

– Да не знаю я ничего, не местный я. – Завыл Коба, наблюдая, как тощий засовывает в полыхающие угли черную от копоти кочергу.

– Все они не знают, – поделился тощий. – Ты, Малфа, его зазря не прессуй, воздух побереги. Тебе не за это платят.

– И то верно. – Малфа усмехнулся вдруг, и боязливо покосился в сторону чащи. – Сейчас, ой, сейчас. Седобой, ты микстуру – то достань, а то ведь не ровен час пригодится.

– Да вон стоит. – Тонкий грязный палец указал на пень, где как по мановению волшебной палочки появился пузырек с каким – то ядовито – зеленым варевом. Горлышко пузырька плотно запечатывала сургучная пробка.

– Помнишь, что делать, как появится?

– Да помню я. Помню. Разбить прямо у ног. Но мы же мелюзгу все равно успеем поджарить?

– А – то.

Сатана вернулся минут через десять.

– Торопиться надо, повелитель. – Тревожно произнес инфернальный зверь. – Нашел и циркачей, и Кобу. Они его в клетку посадили, и огонь палят. Наверное, варить его будут.

От этих вестей я аж воздухом поперхнулся.

– С чего ты взял?

– Угли там, котелок, кочерга.

– Варить, не варить, но вот пытать собираются, коли кочерга понадобилась. – Фалько сжал кулаки. – Далеко они?

– Да нет. Разок прыгнуть.

– А для людей?

– Два полета стрелы. Если поспешить, то успеем.

– Так чего же мы стоим?

Мы бросились на выручку друга. Впереди несся Сатана. Огромными прыжками он скакал вперед, мягко приземляясь на лапы и сдерживая свои пластины так, чтобы они не грохотали. Временами зверь останавливался и дожидался Фалько, что чесал за ним по пересеченной местности, будто заправский спринтер. Не мешала ему снаряга, ни меч, приобретенный по случаю на постоялом дворе, ни полный колчан длинных красноперых стрел. Позади всех, хоть и стараясь больше остальных, бежал я, обливаясь потом и теряя последние остатки хмеля. Когда до поляны, где обосновались негодяи, оставалось рукой подать, Сатана вдруг выпустил когти и, прочертив в прелой лесной почве глубокие борозды, остановился.

– Беду чую, повелитель.

Фалько остановился рядом, а я, пропахав по инерции последний десяток метров, поскользнулся на мху и врезался в костяные пластины своего домашнего демона.

– Что за беда? – Фалько помог мне подняться. К великому моему стыду, принц – воин даже не запыхался, а вот моя физическая подготовка показала все слабые стороны. Легкие ходили ходуном, в голове звенело, подташнивало, да и в ногах появилась неприятная слабость.

– Белое колдовство чую. – С опаской поделился Сатана. – Сильное. Не было его тут раньше. Такое только настоящему магу под силу.

– Да откуда же ему тут взяться? – Фалько закусил губу и вдруг исчез в кустарнике. Вернулся принц так же быстро.

– Трое там, с нашим гномом четверо. Железо калят, твари, пытать, верно, думают.

– А маг? Есть среди них маг?

– Да что – то не похоже. Горбун этот уродливый, да тощий. Из них маги как из редьки самогон. Есть еще мужик с длинной бородой, жирный как ляжки портовой проститутки. Он тоже не в счет. Больно уж морда дебильная.

– Тогда действуем?

– Ну не знаю. Пытать нашего гнома мы не дадим, конечно, но и лезть напролом я бы не стал. Что ты чуешь, зверь?

Инфернальный переминался с лапы на лапу.

– Магию чую, сильную. – Выдал он нехотя. – Мне любое белое колдовство омерзительно. Вроде как сунул руку в речку, а на нее пиявка присосалась. Только по ощущениям весу в этой пиявке, что в добром борове.

– Так ну и чтос того, что магию чуешь. – Вдруг разозлился я. – Я тоже маг. Всем тут прикурить дам, а кто курит, тому без фильтра. Пошли, наваляем этим циркачам по самую арену, чтобы опилки из амфитеатра посыпались.

– Ой, чудно ты маг говоришь. – Покачал головой Фалько. – Только знай, что магия – то разная бывает. А что если там сковывающее заклятие, или еще чего похуже? Или забыл, как перднуть не мог, пока на скамье подсудимых был?

– Почему не мог. Воздух испортить только и в состоянии. Коммуникация вот хромала. Ладно, что будем делать? Сатана, сможешь вынюхать, откуда колдовством прет?

– Так дело не хитрое. – Зверь громыхнул пластинами, что в данный момент служило эквивалентом кивку головы. – Пенек там, рядом с ними, с гнилушками.

Решив лично убедиться в этом, я опустился на корточки и начал пробираться по кустам. Дело это я вам доложу, сложное, особенно если хочешь не шуметь особо, да одежду сохранить. Отвратительная колючая флора так и норовила разжиться клочком моей одежды, а ее и так немного осталось.

Добравшись до края поляны, я, наконец, увидел Кобу, и я вам доложу, немалых усилий мне стоило, чтобы не встать, не позвать свои магические силы и медленно и методично обстругать этих уродов до состояния школьной линейки. Гном сидел в клетке, а рядом с ним приплясывал горбун, если не ошибаюсь, Малфа, личность на редкость уродливая. И тут пришлось действовать очень быстро. Тощий копошился в костре до времени, а затем вытащил оттуда полыхающую алым кочергу, и с совершенно недвусмысленными намерениями двинулся к клети с пленником.

Звонко запела тетива, Фалько пустил первую красноперую стрелу, и та ударила негодяя в предплечье. Рука с кочергой разжалось, и тощий испустил какой – то нечеловеческий вой. Горбун дернулся, завертел головой, а после бросился к трухлявому пню, и на секунду застыл в оцепенении. Чего уж ему там понадобилось, дело десятое. Я шагнул из кустов, буквально чувствуя как мои, сжатые в бешенстве кулаки покрываются антрацитовой броней. Воздух загудел, деревья будто расступились, трава под моими ногами опала и пожухла. Я ударил, легко, но и этого было достаточно. Магический подзатыльник сбил циркача с ног, и тот неуклюже закувыркался по сырой земле. За моей спиной сгустились тучи, настало время черной магии, магии стихийной, необычной, той, что и в лягушку превратить может, и по морде дать.

– Готово, хозяин. – Коба деловито обошел три головы и охлопал лопатой, найденной тут же в фургоне, рыхлую землю.

Чтобы разговор задался с самого начала, Фалько заставил горбуна и толстого вырыть три горизонтальные ямы в рост человека. Тощий, по прозвищу Седобой, был отстранен от земляных работ ввиду своего ранения. После настоятельной просьбы принца – воина, умоляя и ползая перед нами, а в основном передо – мной на коленях, и с ужасом глядя на лежащего в сторонке Сатану, тройка циркачей забралась в эти ямы, а прилежный гном вызвался закидать их землей по самую шею. Вой перешел в плачь, потом в проклятья, после чего наши недруги вроде бы охрипли и сбавили пыл.

– Готово, значит. – Я подошел к носатой башке, принадлежащей горбуну, и вкрадчиво поинтересовался. – Вас, ребята, кто нанял?

– Не наняли нас. – Засипел Малфа. – На гнома мы позарились. Думали, он нас к сокровищам приведет.

– Врут они. – Подал голос инфернальный зверь. – У них целый пузырек сонного марева. На пеньке стоял.

– Да где хоть этот пузырек? – Поинтересовался Фалько. Принц – воин сидел на том самом трухлявом пеньке и чистил стрелу от вражеской крови. Та, слава великому Горту, не пострадала, и способна была еще послужить.

– Да вот он. – Сатана на секунду замер, и вдруг, совершенно по – кошачьи отрыгнул флакон. Тот выпал из пасти и покатился по жухлой траве, остановившись около моих ног.

– Замрите все. – Вдруг вскочил Фалько. – И ты не двигайся, маг. Может его потрясти надо, зелье это.

– Зелье сонное, крепкое. – Гном отбросил лопату и поспешил к пузырьку. Подняв его, он посмотрел содержимое на свет, взболтнул, а после внимательно изучил пробку. – Доброе варево. Этим трем недоумкам и не справить такое. Но ты прав, хозяин. Пока они меня пытать готовились, они что – то между собой обсуждали. Может быть, по старинке, выколем одному из них глаз? У остальных сразу язык развяжется.

– Ну? – Я вновь обратился к сникшему Малфе, чья голова тоскливо торчала из – под земли. – Ты у них главный, с тебя и спрос. Хочешь пожить еще немного? Выкладывай начистоту.