Текст книги "Посол мира (СИ)"

–Папа, ну я не знаю, где ее можно, кроме дома найти! У неё с этой черномазой подружкой своя банда... они со мной они не водятся... хотя, я вроде как-то раз слышала, они в библиотеку ходить любят...

Что ж, дочка, этого достаточно. Ведь белую девочку из приличной семьи нельзя просто так сунуть в полицейскую машину, на улице средь бела дня – эти чёртовы тинейджеры вечно шляются "бандами" из друзей и подруг – обязательно будут свидетели, а после в участок прибегут возмущённые родители, да еще вместе с адвокатами и репортерами, закатят скандал, и придется отвечать на множество неудобных вопросов. По той же причине нежелательно присылать ей официальную повестку домой. Потому, пришлось побеседовать с патрульными неофициально – придумав благостный предлог. Ведь будет нехорошо, если по город поползут слухи про семью Смитов, дочку которых таскали на допрос? Или наветы, что полиция Де-Мойна занята политическим сыском. Ни в коем случае не хватать и не пугать девочку, а вежливо пригласить для профилактической беседы о вреде наркотиков – тем более, что полицейское управление находится почти напротив библиотеки, через реку (и офис окружного прокурора в том же здании).

–Мисс Смит, я Уильям Мэсон, помощник окружного прокурора округа Полк.

Хорошо, что беседа в допросной комнате – а не в его кабинете, с табличкой на двери. Не надо, чтобы эта мерзавка насторожилась, услышав его фамилию. Ну а звонок доверенным парням уже сделан – грузить от шерифа черного агнца, ехать сразу на место и ждать нас. После эти же законопослушные белые граждане Де Мойна под присягой дадут показания – как, увидев что негр убивает белую девочку, хотели предотвратить гнусное преступление, но успели лишь отомстить негодяю, пристрелив его на месте. Будут, конечно, сомнения – но никто ничего не сможет доказать!

–Что ж, мисс Смит, благодарю вас за помощь. А теперь, в компенсацию за потраченное время, позвольте отвезти вас домой. Только, я надеюсь, вы не будете возражать, если мы по пути заедем еще в одно место, по служебной надобности. Это совсем ненадолго – и уверяю вас, вы увидите там то, что покажется вам интересным.

Послушалась – впрочем, разве может белая девочка из среднего класса не верить полиции? Лишь бы эта мелкая мерзавка вела себя смирно – а то ведь я в машине один. Сидит молча – и с любопытством вертит головой.

Дорога на север, вдоль реки, за дамбу, к парку Юнион – и к той самой роще на берегу. Рассказывают, раньше это место было облагорожено, и там гуляла приличная публика – любители пикников и катания на лодках всей семьёй на уикэнд – но летом пятьдесят четвертого эту часть парка смыло наводнением, от которого тогда сильно пострадал не только Де-Мойн и округ Полк, но и обширная территория вверх по реке – а у городских чиновников то ли руки, то ли бюджеты не дошли потом восстановить. Хотя, когда несколько тысяч человек остаются без крова, вынужденные покинуть свои затопленные дома, горожане вместе с Нацгвардией наспех возводят укрепления из мешков с песком прямо на улицах, а сумма общего ущерба исчисляется миллионами долларов – вопрос про беседки, детские площадки и лодочные станции если и стоит, то лишь в самом конце списка более срочных и важных дел. Так что в итоге, для той самой рощи все ограничилось плакатом на въезде насчёт "доступ закрыт, ведутся восстановительные работы", из содержания которого исполнялась лишь первая половина. Ну а что данную территорию, уже успевшую изрядно зарости так, что плохо видна и с дороги, и с воды, взяла под свое крыло Новая Церковь (сразу после своего официального открытия и по согласованию с мэром и шерифом, разумеется), и на следующее лето, к 4 июля, силами ее паствы как раз и запланированы те самые "восстановительные работы" – про то широкой общественности пока что знать необязательно, ибо скромность есть добродетель...

Съезд с дороги в рощу, потом поближе к берегу, и вот оно, святое место посвящения, с тем самым плоским каменем в середине, окропленным кровью уже многих жертв – всё, что осталось от какой-то клумбы или постройки, унесённой тем наводнением. Парни уже подъехали – фургончик их стоит. Нас увидели – выходят и вытаскивают приготовленного агнца.

–Ой, а кто это? И почему он связан?

Тупицы! Не могли сообразить, что сейчас тут не строй неофитов, а эта малолетка. Которой вовсе не надо догадываться, что с ней будет, до последней минуты. Если она сейчас завизжит и бросится в кусты, он же за ней не угонится – Райс, занятый в последние годы сидячей работой, вовсе не был хорошим бегуном, а стрелять нельзя, дырка от пули на теле зарезанной свихнувшимся черномазым, это нонсенс! Да скорее, олухи, шевелите ногами, и тащите этого, раз уж не подумали, оставить агнца запертым в фургоне! Ну все, красная шапочка – или вернее, красная крыса! – волки уже рядом!

–Хэнк, Кенни – взять ее! – Райс кивнул на алтарь.

–Что вы делаете?? Мистер Мэсон, это уже не шутки!

Черт, черт! Райс был опытным бюрократом – но не "полевым агентом" из детективов. Позабыл о такой мелочи, как лишняя веревка. Обычно ведь она и не требовалась, жертву клали на алтарь уже связанной – а что сегодня жертв будет сразу две, как-то не сообразил!

–Наручники на неё!

–Сержант, так мы же сейчас не на службе! А шериф не дал – "собственность офиса", чёртов бюрократ! Свою задницу решил прикрыть, чистоплюй...

–Не чертыхаться мне тут!.. И держите ее крепче! – тут Райс выругался сам – да заткните уже ей пасть, чем угодно, любой тряпкой!

–Кусается, мелкая сучка! Сержант, а лишний плащ у вас есть?

–Вы что, свои не взяли?! – Райс, едва сдерживаясь от новой порции ругательств (ну что за тупицы!), достал из машины непромокаемый армейский плащ, чтоб костюм кровью не испачкать – так купите после новое. Постараюсь сделать аккуратно!

Соплюшку положили наконец на алтарь – ну куда малолетка вырвется, от двух взрослых парней? Райс, наконец облачившись – ризы нет, но белый крест наличествует, как у самого Капеллана – достал жертвенный нож-боуи. И начал говорить:

–Иисус Христос, во имя свободы Америки, прими жертву нашу. Ибо не только предавший свою душу греховному коммунизму, но и те, для кого коммунисты не есть злейшие смертельные враги, с кем никакие сношения невозможны – тот уже впустил в себя коммунизм и пока не погубил себя окончательно, должен быть спасен. Что не является грехом – ибо сказал Иисус, не мир я принес, но меч, а значит, отправляя коммунистов на суд Божий, мы оказываем последнюю услугу их погибшей душе, если от той что-то еще осталось.

Ни сам Райс, ни кто-то из его помощников – не обратили внимания на негра, валявшегося тут же, у алтаря. Ибо весь опыт им говорил, что негров, посмевших сопротивляться служителям Закона, не бывает. Так как за многие годы все чернокожие усвоили, что за этим следует смерть – или немедленная, или предельно мучительная. Ну а этому агнцу еще повезло – его после не положат на алтарь, а просто пристрелят (и затем вложат в руку тот самый нож).

И это была их роковая ошибка. Как и то, что негр был не в наручниках, а связан обычной веревкой.

Натан Вуд, чернокожий ветеран Вьетнама.

Черт возьми, куда это я попал? И что вообще происходит?

Как черному парню с Юга подняться выше чем эй, ниггер? Стать главарем банды – и быстро кончить жизнь, от ножей конкурентов, от пули копов, или в тюрьме, на электрическом стуле или от дубинок охранников. Или найти себе покровителя из белых – для которого ты все равно будешь в статусе, вроде любимой собаки.

Или пойти служить в морскую пехоту – чтоб спасти Америку от коммунистов. Которые, если придут, устроят здесь что-то вроде нацистского концлагеря – когда даже прежние порядки будешь вспоминать с ностальгией.

В Париже, то есть учебном лагере на Пэррис-Айленд, было хуже, чем в тюрьме – рядом с дрилл-сержантом Мэтью Маккеоном, постоянно орущим, и без промедления пускавшим в ход кулаки и дубинку, самый свирепый коп показался бы любящим отцом. Во Вьетнаме – которым этот сержант постоянно пугал новобранцев! – было совсем по-другому. Капитан Трэгг хоть и был беспощаден (куда там тому сержанту из учебки!) – он мог пристрелить на месте солдата, посмевшего не выполнить его приказ, но также для него был безразличен цвет твоей кожи, что оказалось для Натана настоящим потрясением – прежде он не встречал таких белых. А еще капитан был честен и справедлив – всегда выполняя, что обещал, в том числе касаемо наград и поощрений, и защищал своих подчиненных от гнева всех прочих белых, даже с большими погонами. Говорили, что у Трэгга папа – очень большая шишка в Вашингтоне. А сам он отправился во Вьетнам добровольно, на свою личную войну с коммуняками. И потому, имел гораздо большие возможности и авторитет, чем обычный офицер того же звания.

–Это мои люди, вам понятно? И наказывать их – могу лишь я! Или вы против дисциплины – а может вы коммунист, и хотите поражения нашей страны?

Вьетнамские джунгли были адом – а вьетнамцы, хотя и мелкие, и (при свете дня) совсем не страшные, оказывались беспощадными убийцами, стоило лишь повернуться к ним спиной. И они в совершенстве владели искусством засад и внезапных нападений – особенно ночью. И оттого все парни очень быстро усвоили, на наглядных примерах своих менее удачливых сослуживцев, раненых, искалеченных и убитых вьетконговцами в первый же месяц, что на этой войне гражданских лиц нет – мирные вьетнамцы (любого пола и возраста) это если не сами лесные бандиты, до поры спрятавшие оружие, то их помощники и осведомители. А так как главным правилом капитана Трэгга (и не его одного) было – хорошая война с коммунистами, это когда убиваешь больше коммунистов! – то скоро Натан стал спокойно относиться к таким делам, о которых лучше не рассказывать. Ведь мы творим это не из собственной злости – а лишь затем, чтобы коммунисты не пришли к нам домой и не устроили то же с нашими гражданскими, нашими семьями.

–В конце года посчитаем. Троим, кто убьет больше всего коммунистов – я обещаю лично от себя, выполнить любое их желание, если конечно, в моих силах! А взводу, у кого будет больше всех отрезанных ушей – я за свой счет устрою самый шикарный праздник в лучшем сайгонском кабаке!

Уши – потому что счет убитых вьетконговцев велся по отрезанным левым ушам – а чем это хуже индейских скальпов? Тем более, что вьетнамцы мелкие – и женские или детские уши вполне могли сойти за уши лесных бандитов. А капитан был настоящим парнем – всегда выполнял, что обещал. Жалко, что не удалось войти в тройку призеров – и попросить у капитана то же, что Билли Буш! Остальные двое сглупили – Майк пожелал новую шикарную тачку, а Роб, поступить в какой-то престижный колледж. Ну а Билли – ни больше ни меньше, как Медаль Почета Конгресса, высшую военную награду Соединенных Штатов! От такого желания Трэгг натурально обалдел, но быстро взял себя в руки, процедив лишь: "Ну, чёрт с тобой – будет тебе висюлька, зато потом ни один сукин сын не посмеет вякнуть, что я не держу своё слово...". В чем тут фишка, Натану после объяснил Джо Ривера, один из немногих образованных в их взводе (в колледже учился, год или два):

–Что награжденному Медалью Конгресса положена от Правительства пожизненная пенсия, это мелочь. Главное, тебя никто тронуть просто так не посмеет – если только сам не вляпаешься по-крупному. Тут же набегут репортеры, такая сенсация, национальный герой Америки, что же с ним случилось – и хорошие адвокаты за тебя впишутся, дело ведь такое громкое и перспективное для карьеры, что даже денег за твою защиту "из принципа" не возьмут, хе-хе! А у местных законников – шерифа, судьи, мэра, даже у губернатора штата – сразу спросят, наверное вы Америку не любите, раз на вашей территории с национальным героем такое случилось – политическая карьера к черту, впредь избираться куда-то и не надейтесь! Медаль Конгресса – это статус уважаемого джентльмена, даже для самого простого парня из низов, как Буш или ты. (прим.авт. – Д.Морелл, наградив своего Рэмбо этой медалью, сильно погрешил против истины. Не стали бы полицейские – так обращаться с тем, кто ее имеет!).

И Билли эту медаль получил! Говорили, что капитан для начальственной бюрократии сочинил такое, что все голливудские сценаристы удавились бы от зависти – как рядовой Буш, прикрывая прорыв своей роты из очередной засады, сначала в одиночку уничтожил из пулемёта сотню вооруженных до зубов вьетконговцев, потом закидал гранатами взвод русского "спецназ", а их комиссара добил в рукопашной схватке на ножах. Однако же после Трэгг обращался к парням с обещанием – "все что в моих силах, кроме Медали Конгресса". Наверное, даже его влиятельный папа, выполнив просьбу, дружески сказал после, что это чересчур, и больше не надейся.

Однако же Вьетнам становился все более неуютным местом. Знакомый писарь из штаба сказал, что вьетконговцы сильно обиделись и разозлились на команду Трэгга. И Натан благоразумно не стал продлевать контракт, когда закончился срок. В Штатах вроде было все по-прежнему – но говорили, что на Севере получше, особенно в крупных городах, там есть места, где без разницы, какого цвета у тебя кожа, если руки из нужного места растут. И что например, на заводах в Детройте и Чикаго, и черные парни могут заиметь неплохой доход и даже пробиться в средний класс – походу в верхах сильно злы, что в прошлом году русский медведь наложил лапу на весь Китай, так что с Советами намечалась война, и что Форд, что Джи-Эм работали в три смены, гоня с конвейера танки, пушки, броневики, грузовики, да и легковые автомобили – все, без чего не может обойтись Армия.

Долгий путь, от Сайгона до Сан-Франциско, третьим классом на грузопассажирском пароходе. До Омахи, штат Небраска – поездом, тоже в самом дешевом классе, но солдату не привыкать. А дальше, автобусом (так дешевле), через Де-Мойн в Чикаго или в Детройт (где повезет). Натан старался не встревать в разные истории – хорошо зная, что хотя на Севере нет на каждом шагу приснопамятных табличек "только для белых" и "для цветных", зато риск нарваться на неадекватов есть всегда – а в споре с белым (тем более, с представителем власти), виноватым всегда окажется негр (если у него нет той самой Медали). Но ведь негру и не надо беспокоиться "об уроне чести", подобно белому джентльмену – не прощая в свой адрес всяких слов, и даже взглядов? Лишь бы доехать без приключений на свою задницу – а там, будет видно.

Однако же, приключения настигли его в Айове. В автобус сели трое белых навеселе, по виду местные фермеры-реднеки – и стали громко возмущаться, а что тут делают негры, "от которых воняет как от свиней". Дело явно шло к драке – и Натан, вместе с Заком, еще одним чернокожим, из Омахи, поспешили выйти на следующей остановке – тем более, что другой пассажир (белый, но нормальный) шепнул им, что до Де-Мойна всего ничего, и через час придет другой автобус. День был погожий, так что не беда немного подождать... конечно, жалко было денег, уплаченных за билет – но это было меньшей потерей, чем попасть в полицейский участок, а затем, очень возможно, в тюрьму.

Пока они сидели и ждали, Зак пояснял Натану, весьма важный вопрос: где в Де-Мойне чёрным парням можно поесть и переночевать, и при этом не огрести проблем. Сказав в завершение:

–А вообще, лучше там не задерживаться. Слухи нехорошие ходят – что там такие как мы пропадают. Не местные, а именно чужаки, кто там недавно или проездом. Это не только в Де-Мойне случается, но там, я слышал, чаще всего. Копы все списывают на гангстерские войны – но мой приятель знал одного из потеряшек, и божился, что тот был парень тихий и законопослушный, и ни за что бы с бандой не связался. Так что лучше там быть осторожнее – и валить оттуда быстрее.

Затем Зак отошел на минуту, и ему повезло! Потому что сразу после рядом остановился полицейский автомобиль. И двое копов вылезли, проявляя к Натану явный интерес. Хотя вроде, он не совершил ничего незаконного – и сидит сейчас не двигаясь, руки на виду. Дома в Коламбии было, что знакомого парня копы застрелили лишь за то, что он при них без разрешения полез в карман.

–Эй, ты! – сказал коп – документы!

Натан подал свои бумаги. Ведь это обычная работа копов – проверять документы у тех, кто показался им подозрительным?

–Из Южной Каролины? Что делаешь здесь?

Натан ответил смиренным тоном (чтоб не вызвать недовольство) – еду в Детройт, ищу работу.

–То есть, в этом штате ты не знаешь никого, кто бы за тебя поручился?

Натан помотал головой. Он никогда раньше не был в Айове. Да и не думал задержаться тут дольше, чем надо для пересадки на другой автобус.

–В машину! – коп махнул рукой. И добавил отчего-то, хотя мог и не уточнять – не беспокойтесь, это формальность. Необходимо кое-что проверить.

Его везут в Де Мойн – куда он сам собирался добраться на автобусе? Смешно – но похоже, судьба решила ему компенсировать пропавший билет. Если его доставят за казенный счет – а после отпустят, он ведь не совершил ничего незаконного?

В офисе шерифа его поместили в камеру – после самого поверхностного допроса и обыска (где, на удивление, ничего не отняли!). И оставили, без всяких объяснений, на двое суток. В камере было еще трое – белые. Которые тоже было заворчали, что "черномазого подселили". Но здесь можно было вести себя попроще.

– Парни, я отвоевал во Вьетнаме. Убивал лично, и в рукопашной. Не только вьетконговцев, но и русский spetnaz – а это и правда такие звери в бою, что ни в каком кино не покажут, однако кожа у них того же цвета, что и ваша. Так что это не меня к вам подселили – а вам повезло или нет, сидеть со мной. Вопросы?

По-честному, Натан с русскими во Вьетнаме не встречался. Но тут главное было, даже не что сказать, а как сказать, чтоб тебе поверили. Вспомнив капитана Трэгга – и вообразив, как бы он себя повел, окажись в такой компании. Кажется, до этих недоумков дошло – они проблем не создавали. Проблемы начались, когда Натана выпустили.

–Вы свободны, мистер Вуд – сказал сам шериф, который с чего-то решил лично проводить Натана к выходу. И усмехнулся – да, там ваши друзья вас ждут. Удачи!

У выхода из офиса стояли двое белых – причем одного Натан узнал: это был один из тех копов, кто его сюда привез, только сейчас он был в штатском, как и второй, незнакомый. И взгляды их Натану не понравились: капитан так смотрел на вьетконговцев, которых уже решил в расход. Как и слова первого копа, обращенные к шерифу:

–Тед, а как же наручники?..

–Обойдетесь! – отрезал шериф – в прошлый раз так и не вернули, а это казенноё имущество – мне из-за вас, придурков, пришлось акт об утере на своё имя оформлять и новые выпрашивать!

– Но Сержант нас уже ждет. Он будет недоволен, если...

–Ну так скажите сэру помощнику окружного прокурора, чтобы он ордер с подписью судьи предоставил! – рявкнул шериф – как положено, чтобы мне задницу прикрыть!

Коп дальше спорить не стал, достал моток веревки, приказал Натану повернуться спиной, связал ему руки, толкнул к машине – и это была не полицейская тачка, а фургон с логотипом Веселый колбасник. Пришлось послушаться – спорить с полицейскими и возле участка, было самоубийством.

Внутри было темно, и пахло чем-то вкусным – похоже, тут и правда возили колбасу. Происходящее Натану очень-очень не нравилось – эти двое явно были копами, но не при исполнении, что они хотят с ним сделать? На Юге среди чёрных ходили жуткие истории, как иные из белых господ играли в "поссе" – охоту на двуногую дичь, когда жертву выпускали в лесу, а затем за ней гнались (иногда верхом и даже с собаками), выслеживали и убивали. Или гладиаторские бои без правил, до смерти – да мало ли, что могло со скуки прийти в голову тем, у кого куча денег и власти? "Брали и не вернули" – то есть, таких как он, увозят в один конец?

Что можно было сделать? Ну хотя бы, освободиться от веревок! Маленький секрет – когда тебя связывают обычной веревкой, надо максимально напрячь мышцы, это даст рукам хоть минимум свободы. Хватит, чтоб достать пальцами обломок бритвенного лезвия, вшитый в подгиб рукава – еще одна хитрость, и лишний шанс на побег, если попадешь в плен к вьетконговцам. Ну вот, почти уже... хотя нет, лучше не разрезать до конца, оставить чуть – ровно настолько, чтоб можно было самому разорвать веревку. Иначе, если откроют и увидят, что он свободен, то могут сразу пристрелить!

–Ой, а кто это? И почему он связан?

 What a f..k?! Натана, когда он повернул голову и разглядел, кто перед ним, едва не прошиб нервный смех – здесь, в Де-Мойне, у белых леди и джентльменов появилась южная мода, заводить своим юным дочерям, вместо щенков, чёрных "обезьянок" – в наручниках и перевязанных ленточкой с бантиком, чтоб девочки развлекались с ними всяко-разно?! Или тут решили превзойти Юг – и в "поссе" уже и детей берут – как на пикник?! Вот только от того, что началось дальше, Натану стало совсем не до смеха...

Во Вьетнаме ходили слухи, что некоторые капелланы, помимо обычной мессы, служат еще какую-то тайную, для особо доверенных. А под конец Натан и сам стал зрителем – хотя капитан Трэгг не был слишком религиозен, если Бог есть, как он допустил коммунистов?, но пожелал, чтобы все парни моей роты прониклись настоящим боевым духом – а полковой капеллан оказался не только его приятелем, но и одним из тех самых, истинной веры. На алтаре лежал пойманный вьетконговец – так ведь считается, что кровавые жертвоприношения есть только у язычников и тех, кто поклоняется врагу Господа нашего, а у нас Иисус своей смертью все искупил?

–А это не жертвоприношение, а совсем иное. Отправить коммуниста, отринувшего Веру, на суд Божий – это надежда спасти то, что осталось от его заблудшей души!

Те же слова, что сказал сейчас этот святоша! И капитан Трэгг тогда был с капелланом полностью согласен. Так как после предупредил – кто станет болтать, сочту за пособника коммунистов! А те шестеро из роты, кто изъявили желание присоединиться к истинной церкви – стали его любимчиками. Натан тогда предпочел воздержаться – может, капеллан и прав, но было в том обряде что-то такое... Однако же, держал язык при себе – ну зачем негру лишние проблемы?

И вот, дома то же самое! Только в роли коммунистов, белая девочка, затем он – ясно ведь, для чего его сюда притащили! Причем из слов шерифа понятно, что тут уже на конвейере процесс идет – в исполнении здешних копов, да еще под командой прокурорского чина! И давно – что Зак про потеряшек в Де-Мойне говорил? Только на алтарь тащат – не коммунистов, а кто под руку попадет. Они что, рехнулись тут все? Как Ривера рассказывал:

–У краснокожих было когда-то, они своих на алтаре резали, в жертву своему божку. Верили что иначе солнце утром не взойдет. Дикари, язычники – как те, что дьяволу поклоняются. После белые пришли и это непотребство прекратили.

Ладно, о боге после будем думать! А сейчас, может, жизнь негра и дешева – но своя, для Натана, была бесценна. Этих сумасшедших трое, и все заняты – двое копов держат девчонку, а главнюк, наверно тот самый, прокурорский, с занесенным ножом, тоже смотрит на камень, где жертва лежит. И больше тут никого не видно, что странно, а капеллан-то ихний со своей паствой тогда где? Ну, если только, за этими кустами, скрытые посты по периметру... так это же не Вьетнам? И если бы тут еще были люди из этих "святош" – то где машины, на которых они приехали? Солнце село уже, темнеет, свет лишь от фар – если сейчас вскочить и бежать... нет, тут до зарослей шагов двадцать, а копы наверняка вооружены, вон у этого типа вижу карман характерно оттопырен. Да и если удастся сбежать – он тут никого не знает, а копы, к гадалке не ходи, объявят облаву на беглого преступника. Ещё и смерть этой малолетки на него повесят – и уже федералы будут ловить его по всем штатам. Так что, придется по-плохому!

Натан повернулся на бок, чтобы копам не были видны руки за спиной. Под ладонь попало что-то твердое – о, удача, булыжник! Подобрать ноги, чтоб быстрее подняться – один из копов покосился неодобрительно, но ничего не предпринял, занятый удержанием жертвы. Или уже не успел – веревка лопнула, и через мгновение негр уже был на ногах, и совсем рядом. А в следующий миг коп упал с разбитой головой – Натан еще с малолетства усвоил, что будь ты хоть чемпионом бокса, но что-то тяжелое в руке намного лучше голого кулака!

Тот, кто был главным, даже не успел понять, что произошло. Лишь начал оборачиваться, когда Натан от всей души врезал ему сбоку в челюсть. Противник обмяк и сполз наземь – нокаут!

Оставался третий, самый опасный – потому что успел выхватить из кармана пистолет. Но белая девчонка на камне взбрыкнула ногами вверх, попав по руке копа – и пистолет улетел куда-то в темноту. У врага был шанс, вступи он в драку – коп был рослый и здоровый, физически не слабее Натана! – но он метнулся вслед за оружием, и опустился на четвереньки, шаря руками по земле. Негр прыгнул ему на спину и ударил камнем по затылку, брызнула кровь.

И тут по ушам ударил визг. Девчонка кричала, как та мисс в древнем храме, при виде обступивших ее чудовищ – из фильма, что Натан успел посмотреть в Сан-Франциско (надо же как-то развеяться, вернувшись домой). Наверное, он и выглядел сейчас как монстр – забрызганный кровью, в боевом кураже, и при таком освещении?

–Мисс, не бойтесь! Я не причиню вам вреда!

Он помнил присягу, которую принимал ещё в Пэррисе – "хранить и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних" – и когда это мелкие девчонки успели стать врагами Америки?! Коммунисты что, уже и американских детей себе в шпионы вербуют, прямо у нас дома – так здесь же не Вьетнам!! Или эта девчонка, если не сама коммунистка, то дочка кого-то из местных коммунистов... но тогда, тем более, – и её, и всю её семейку Комиссия и ФБР трясти должны, а не... вот это... если только здешние законники и правда не спятили вконец – ну как в той истории с салемскими ведьмами – наслушались проповедей "святош" и хватают первых попавшихся? И стоит уложить ее рядом с копами, и бежать отсюда подальше и поскорее?!

Нет, нельзя!! В Штатах все знают, что убийцы копов электрического стула не минуют – даже белые. Детоубийцы – тоже. А что сделают с негром, посмевшим завалить сначала белую малолетку, а потом, будучи застигнутым на месте преступления, еще и двух копов, и прокурорского в придачу – именно так решат федералы, да еще и попытку изнасилования приплетут! – это никакого воображения не хватит представить, но одно ясно: до суда и тюрьмы он не доживет! Ловить будут по всем Штатам – и еще повезет, если просто грохнут при сопротивлении. В сорок девятом было, Томми Флойд, приятель Натана, на соседней улице жил, всего лишь ударил копа (по словам самих же копов), и после семье выдали тело, как сквозь мясорубку пропущенное, "умер в полицейском участке от сердечного приступа". Так что Натану будет легче сейчас взять ствол, до которого тот коп так и не дотянулся, и застрелиться – выйдет быстро и без мучений. Или же – если эта мисс не коммунистка – а она, хоть и растрёпанная вся, но сразу видно, из приличных – то кому-то из правильных белых точно не понравится, что копы приносят в жертву даже таких? И этим уважаемым людям может пригодиться и он, живой, как свидетель! То есть, эта мисс – его шанс остаться живым. Может, и не слишком большой – но иначе, нет никакого.

–Мисс, успокойтесь! Я помогу вам добраться до безопасного места. Я не преступник, я Натан Вуд, солдат, был во Вьетнаме, демобилизован. Ехал в Детройт искать работу, меня схватили копы, когда я ждал автобус. Привезли сюда – а дальше, вы видели сами.

И добавил, максимально дружелюбным тоном:

–Мне не нужны проблемы, белая мисс – но мне кажется, мы уже влезли в них по уши. Так может, попробуем выбраться вместе?

Девчонка спрыгнула с камня. Кажется, успокоилась – но взгляд у нее, как на тысячу ярдов сквозь тебя. Натан видел такой не раз – у парней, оставшихся живыми после боя. Хорошо хоть в обморок не упала, как та мисс из фильма. И до конца не доверяет – близко подойти не решается.

–Мне кажется, я знаю такое место, где вы будете в безопасности, мистер Вуд. Вы умеете водить машину?

Уильям Райс, помощник окружного прокурора.