Текст книги "Посол мира (СИ)"
Автор книги: Владислав Савин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
–Может быть... Только Райс может наболтать лишнего. Когда и если дойдет до его выступления на суде.
–Когда и если – вы верно уловили суть.
–Хорошо. Ну а как насчет компенсации? По счету, что мы выставим.
–Например, новый заказ от правительства – на то, что штампуют ваши заводы. И уменьшение взноса вашего клуба в проект Пророк.
–Принято. По мне, это кубинское дело сильно пахнет авантюрой.
–Практика покажет. Однако у нас к вам тоже есть маленький вопрос, касаемо карты, что вы прячете в рукаве. Которая вызвала интерес у известной вам московской козырной дамы – а возможно, не у нее одной.
–Пока это игра на очень долгую перспективу. И я очень не хотел бы сейчас смешивать карты.
–Эта игра может быть опасной для всех нас. Поскольку упомянутая вами особа в Москве, совершенно не питает ни малейшей любви к нам. И потому, раз уж желательно посмотреть на ее игру – будет безопаснее превратить даму в ее руке, в некозырную шестерку. Не далее как вчера я беседовал с профессором Дэвидсоном.
–Это будет хуже чем глупость – это будет ошибка! Вы полагаете, что госпожа Лазарева и те, кто стоят за ней – будут играть с овощем? Или же найдут другую фигуру, о которой мы не знаем – зато впишут себе очередной счет к нам.
–Ну, не все так плохо. Дэвидсон уверяет, что может сделать операцию с ограниченным результатом. Когда объект еще сохраняет достаточное мышление и волю, но в то же время избавляется от излишнего радикализма, и становится более благоразумным.
–А он уж проводил подобный эксперимент – и если да, то каковы результаты?
–Пока еще не. Но скоро мы увидим – в его клинику сейчас ожидается поступление большой партии материала. Власти штата Айова были рады разгрузить тюрьмы от наплыва бунтовщиков.
Уильям Райс. Тюрьма города Де-Мойн.
–Ну какого черта вам самому втемяшилось заниматься таким делом? Не могли кому-то поручить?
За последнюю неделю он слышал эти слова от самых разных лиц – губернатора штата, председателя Верховного суда Айовы, мэра Де-Мойна, и конечно, от окружного прокурора. Проклятые лицемеры – им главное, чтобы все выглядело пристойно! А еще, им было неведомо, что дело вовсе не в фанатизме и мракобесии, как выразилась эта газетенка – а в благополучии, и даже самой жизни, Виктории, единственной дочери и надежды. Которая тоже отнеслась без всякого почтения и благодарности, когда узнала:
–Папа, что ты наделал? Ведь коммунисты – крови своих не прощают. Теперь она точно, и на тебя и на меня беду наведет!
Ничего, дочка – папа тебя защитит. Ради тебя (если бы дело повернулось так) Райс и правда не остановился бы перед тем, что ему приписывают – положить на алтарь десятки и сотни детей из приличных белых семей (не говоря уже о ниггерах). А уж посидеть немного за решеткой, для вида, это такой пустяк!
–Уильям, мы все понимаем, но ради общественного спокойствия... Придется вам побыть под арестом какое-то недолгое время. Разумеется, вам будут обеспечены все надлежащие условия и комфорт! А когда публика успокоится – вас выпустят, без огласки.
По какому обвинению – Райс едва не расхохотался, узнав формальный повод для своего заключения – всего лишь, та попытка вломиться в библиотеку, нарушившая какие-то параграфы закона! За которую никак не может быть серьезного наказания – хотя, в свете только что подавленного черного бунта, какой бы белый судья решился вынести приговор белому служителю закона за излишнее рвение? Потому, Райс воспринял случившееся лишь как досадную потерю времени – сколько ему тут сидеть, неделю, или чуть дольше? Большее беспокойство у него вызывало, что отвести от любимой дочери проклятье красной ведьмы – пока не удалось. Но что-нибудь еще можно придумать!
Его выводили из полицейской машины – хорошо хоть, что за руки не держали! – а репортеры, слетевшиеся как воронье на падаль, щелкали фотоаппаратами и даже лезли взять интервью. Слава господу, внутрь их не пустили! Начальник тюрьмы – хороший знакомый Райса! – был с ним весьма любезен. И его подчиненные, так же подчеркнуто вежливы – не подвергли обыску, даже не отняли ремень и шнурки. Неприятно было лишь идти по двору, даже в сопровождении охраны – ниггеры откуда-то узнали, и теперь из всех зарешеченных окон слышались свист и проклятия.
–К сожалению, поместить вас в одиночку не получится: после беспорядков, тюрьма забита до предела. Даже в одиночных камерах сейчас сидят по четверо, а то и больше.
В камере было еще трое – белые, из отребья. Не проявившие к новому узнику никакого интереса – и Райс тоже взглянул на них, как на пустое место. Размышляя, что в Де-Мойне ему точно, ничего не светит, но есть надежда, что Капеллан (или кто-то из доверенных братьев) даст рекомендацию своему Сержанту Алтаря?
Ему принесли роскошный обед – в то время как остальным троим, казенную баланду. Интересно, за чей счет – это братия показала свою щедрость и поддержку? Хотя, с учетом места пребывания, это вызывало нехорошие ассоциации – по традиции (соблюдаемой в тюрьме Де-Мойна) лучший обед полагался приговоренному, в последний день. Но ведь это не его случай?
Райс вспомнил об этом вечером, после отбоя – когда трое сокамерников грубо сдернули его с койки. Скрутили, и подтащили в угол – где к трубе уже был привязан его собственный ремень.
–Ничего личного, законник, нам про тебя указано – сказал главарь – если хочешь, помолись напоследок.
Райс пытался вырываться – но его ударили в живот, в поддых, в челюсть, и сунули головой в петлю.
И последней его мыслью было – проклятая красная ведьма, ты все же призвала беду на меня? Господи, что же будет с Викторией?
Пенсильвания, США. Записано в 1970.
Нет, сэр, мы не жалуемся. У нас есть работа, крыша над головой, еда – что еще бедному чернокожему нужно?
Нет, сэр, это собственность не наша, а работодателя. Жилье, мебель, утварь, даже одежда и обувь. Ведь работа редко бывает подолгу и на одном месте – например, хлопок в Миссисипи собирают лишь четыре месяца в году, начиная с августа – ну а что делать в остальное время? Какие-то хозяева предпочитают платить своим рабочим фэрниш, это небольшая ссуда, на которую надо прожить до следующего сезона, и которую придется вернуть из заработанного – ну а большинство же сдает или продает своих рабочих туда, где работа есть – тот, кто вчера собирал хлопок в дельте Миссисипи, может сегодня копать сахарную свеклу, или валить лес, или трудиться в камнеломне, в Техасе, Джорджии, Флориде... да мало ли куда решит хозяин? И нас везут куда потребуется, лишь в том что на себе, оставив все прочее на прежнем месте – на новом будет то, что оставят те, кто был раньше. Хорошо, если новое жилище теплое и крыша не протекает – иногда бывают такие лачуги, что даже свиньи не стали бы там жить.
Сколько нам платят? По справедливости – за работу выдают не деньгами, а чеками. Которые принимают в магазинчике, принадлежащем хозяину. А еще, вычитают из заработанного, за аренду жилья. И всякий раз выходит, что по общему итогу мы оказываемся еще и должны. Но этот долг нам дозволяют отработать. Нет, мы не видели бухгалтерии хозяина, его учетных книг и расценок – но это у всех хозяев так. И если кто из нас недоволен – тех избивают до полусмерти. А самых беспокойных – увозят, и больше никто их не видит. Ходят слухи про поссе, охоту на двуногую дичь – но это ведь просто слухи, сэр?
Семьи? Очень редко – если кому-то повезет попасть сюда вместе. Да, тут и женщины бывают в работницах. Но хозяин прикажет – тебе туда, а ей в другое место – и больше не встретятся. Большинство же хозяев считает, что семьи отвлекают от работы – и потому, не поощряют.
Бежать отсюда – да вы шутите, сэр? Беглецов будет ловить полиция – мы ведь считаемся должниками? И когда поймают, то, в зависимости от свирепости хозяина – сначала избивают до бесчувствия, это обязательное и публичное действо, в назидание всем нам – а затем, в лучшем случае заставят работать дальше, вычтя за пропавшие дни, в худшем же пойманных беглецов больше никто не видит и не знает, что с ними стало.
Я здесь уже четырнадцать лет. Де-Мойн, год пятьдесят шестой – кто-нибудь о том сейчас помнит? Нам тогда говорили о милости – вместо тюрьмы. Но из тюрьмы можно выйти, отбыв срок – и даже в русском гулаге, как нам говорили, кто отсидел двадцать пять лет, тот свободен. А мы тут считаемся не арестантами, а наемными работниками – но я уже сказал, выйти отсюда мы сможем, лишь рассчитавшись с хозяином, а долг наш с годами не уменьшается, а растет. И даже надзиратели нам говорят не стесняясь – вы тут сдохнете все, лишь тогда освободитесь.
Десегрегация? Да, мы слышали о ней – но для нас это выразилось лишь в том, что если в самом начале тут был исключительно наш черный брат, то после появились латиносы, и даже белые из отребья. И лучше бы не было – ни тех ни других! Потому что они видят в нас конкурентов, отбирающих работу. А еще, они нередко с семьями – с женами, сестрами, дочерьми – ну а у нас женщин мало, и бывает всякое... И случаются самые настоящие войны – в которые не вмешиваются ни полиция, ни надзиратели, а лишь после вывозят трупы. Кто-то из наших парней даже видит в этом развлечение, отдушину – показать, что ты еще не полная грязь, и можешь кому-то вломить. Еще, латиносы продают нам веселящую траву. И у них такая забавная религия, про макаронного монстра.
Хозяева тоже иногда шутят. Помню, как один из прежних моих хозяев, узнав что мы из Де-Мойна, говорил со смехом – вы коммунизма захотели, так здесь получите его сполна. Как в каком-то русском романе или кино – он название сказал, я забыл, что-то про туман.
Ну разве мы похожи на коммунистов, сэр?
(прим.авт. – такие трудовые лагеря в нашей истории были в США в 50е-60е. Сейчас их наследником стала система коммерческих тюрем – отчего в современных США число заключенных, как в абсолютном числе, так и на душу населения, больше чем у нас было в 1937. Однако же в США никто не пишет про архипелаг гулаг).
Стратфорд, штат Коннектикут.
– Так, Стиви, я забираю тебя из школы домой, и не спорь – мама знает лучше!
Что, "не надо за ручку – ребята же смотрят" – ничего, потерпишь, зато целее будешь, и мне так спокойнее... Что значит, вам учитель и священник сказали, "это всё происки Кремля и причин для паники нет"?! Стиви, пусть тебе всего лишь восемь лет, но такие простые вещи ты уже должен понимать! Может, красные и злодеи-безбожники, но они точно не безумцы-шизофреники, чтобы одной рукой взрывать церкви и убивать священников, а другой – как там у нас в газете написали : "надевать чёрные балахоны с капюшонами и резать детей на чёрном алтаре во славу Христа, распевая псалмы"!
Что же до "без паники", то ты, Стиви, к своему счастью ещё слишком мал, чтобы понимать такие вещи! Если наше замечательное американское Правительство – Господи, благослови Америку! – начинает орать, что "не надо паниковать!" – это значит, наше грёбаное американское Правительство – гори оно в аду! – опять влезло в дерьмо по самые уши, и теперь изо всех сил пытается убедить нас, своих граждан, что это никакое не дерьмо, а сладкий горячий шоколад! Натащили после Войны к нам из Европы недобитых нацистов, всех этих "фонбраунов" и прочих "выкормышей гиммлера", любую дрянь и шваль на наши налоги пригреют – лишь бы против коммунистов была – и вот, результат! Интересно, что там эти "колдуны из аненербе" нашептали нашему Президенту, что он им позволяет творить такое на нашей американской земле с нашими же детьми?! Что наобещали?! Сокрушить коммунизм?! Ага, держите карман шире, когда это Отец Лжи выполнял данные смертным обещания – да эти... они скорее всех нас тут перережут на чёрных алтарях, чем хоть одному настоящему коммунисту навредят... если только коммунисты их своими супербомбами раньше не сожгут... и всех нас заодно!
Что?! Ладно-ладно, Стиви, не реви, сам же сказал – "ребята смотрят!" – сделаю я тебе горячего шоколада – только бы тебя целым и невредимым до дома довести, вон, уже остановка автобуса виднеется – так что, шевелись!
Много лет спустя Стивен Кинг, американский Король Ужаса в своих мемуарах вспомнит, что именно в тот день 1956 года впервые в жизни пережил настоящий ужас. Когда понял, что многие из тех, кто ему мило улыбались – священники, учителя, полицейские – на самом деле, состоя в секте воинов Христа, смотрели на него, как на возможную жертву на свой алтарь. И были при этом гораздо реальнее, чем демоны и призраки, живущие лишь в воображении.
Аманда Смит.
Тучи рассеялись – все стало как прежде?
Райс, главный злодей, повесился в тюрьме – прямо как в хорошем романе или кино. Успев написать покаянное письмо (опубликованное в Регистре), где уверял, что во всем виноват он один – и даже те братья, кто был замешан, всего лишь действовали по его приказу и своему неразумению. А она, Аманда Смит, внезапно стала в школе Каллахан весьма популярной – как и семья Смитов в Де-Мойне. Город также приводился в порядок – и сам мэр выступил с речью, благодаря Бога за счастливый исход событий, и выразив надежду, что Эстафета в этом году пройдет, как подобает. Солдаты ушли – причем мама и Джо из Луизианы даже обменялись кулинарными рецептами. Сосед, мистер Кастильо, стал папиным приятелем, часто заглядывал в гости. Ну а Аманда утром, схватив сумку с учебниками, бежала к школьному автобусу, проезжавшему по Гринвуд-драйв.
Вот только конура на заднем дворе стояла пустой – ее не выбрасывали, потому что папа собирался взять другую собаку – но это уже будет не Чаффи! И отец Бишоп так и не появился в школе – кто-то слышал, что скоро пришлют нового священника. И как оказалось, федералы изымали черепа не только у семьи Боба и семьи Ларсонов – то есть, дело еще не закрыто? Да ведь и прежде было известно, что и сам мэр, и судья, и очень многие видные люди нашего города и штата состояли в рядах воинов Христа – и вовсе этого не стеснялись, и никто из них сейчас не был даже под подозрением! Кроме все того же Райса – про которого его босс, прокурор Логан, официально заявил, что на момент совершения своих гнусных преступлений, он уже являлся частным лицом, а не государственным служащим. Но ведь это так похоже на романы и фильмы – где всю вину валят на того, кто попался, а главные злодеи, оставшись в тени, готовят новые ужасные козни!
И Стефани тоже больше не видели в школе. Аманда столкнулась с ней в библиотеке, куда пришла в привычное время после занятий, обменять книги. И Аманду удивило, что подруга взглянула на нее, как на чужую, до того как улыбнуться. Стеф, что случилось – ты в порядке?
–В порядке! – зло бросила Стефани – жива, здорова, стою перед тобой. Меня не пристрелили на улице, не убили на стадионе, не изнасиловали наши герои-защитники в мундирах – я всего лишь немного застудилась на стадионе, где нас держали как в русском гулаге, под открытым небом. Только Джунглей больше нет. И жилья у нас тоже скоро не будет. Папа все еще в госпитале – ему положено, как ветерану той войны – но копы вешают на него убийство своих, и грозят поджарить на стуле. Или, как величайшая милость, на лоботомию – какой-то тип уверял маму, что это будет милосердием, в сравнении с казнью. И мама сказала мне, что так будет лучше – ну да, быть женой овоща, и с ветеранской пенсией, а не вдовой казненного преступника! Мама была официанткой в Джунглях, когда с папой познакомилась – ну а теперь ей лишь в уборщицы или посудомойки – в официантки берут тех, кто моложе и смазливее. А твою маму в госпиталь привозили солдаты, она им мило улыбалась, а они ей, я видела из окна – и один был тот самый, кто назвал меня самкой ниггера и хотел изнасиловать.
Они даже хуже коммунистов! Те хотя бы не лицемеры – не лгут про свободу, демократию и справедливость для всех, а по-честному: у них диктатура... этих их... пролетариев – ну а кто против, в гулаг. Зато у них коллективизм – один за всех и все за одного. Если тебя, Спарки, сама Лючия подругой признала – значит, они хоть отомстят за тебя – Бомбу сбросят на тех, кто тебя обидит. А мне кому душу заложить – если на меня всем плевать, даже нашей великой стране, где я родилась?
Ничего личного, подружка, я на тебя не в обиде, просто жутко завидую, потому что даже здесь, на Севере, никогда мы вровень не будем. Ты выйдешь замуж за какого-нибудь мистера Джонса, станешь респектабельной миссис, родишь пару детей, у вас будет свой дом, автомобиль – американский образ жизни, наша американская мечта. Ну а мне дорога на дно – в прислугу, и то, если доживу, и меня не зарежут на алтаре, как Сандру Фостер, и не линчуют, как Эмметта Тилля. Так что, прости, подружка – и про меня забудь. Душу не трави – ни мне, ни себе.
И Стефани убежала – а Аманда смотрела ей вслед, не зная что ответить. Мистер Сполдинг (который видел этот разговор издали) лишь сказал, что все сейчас на нервах, но время лечит, и надо лишь остыть. Так разве со временем проблемы Стефани решатся, и Джунгли восстанут из пепла?
–Что такое ударная волна от атомного взрыва? Это когда кирпичи и прочие обломки летают со сверзвуковой скоростью.
Так сострил умник Том – когда в среду в школе снова была атомная тревога. И Аманда послушно, как все остальные, сидела на корточках в самом безопасном коридоре – надеясь, что русская Бомба (если тревога окажется настоящей) упадет достаточно близко, чтобы мгновенно превратиться в пепел, ничего не успев почувствовать – а не быть размолотой в фарш, не сгореть заживо и не умирать в мучениях от радиации. В мире творилось что-то ужасное – гонконгский кризис, индийский конфликт – в Регистре карикатура, русский Вождь Сталин в образе Чингисхана или Аттилы, в окружении своего неисчислимого войска, все красного цвета на красной земле – а перед ними, в крохотном белом углу (изображающем пока свободную территорию) беззащитные люди с испуганными лицами, прижимают к себе детей. И эти люди (индусы или китайцы?) завтра станут рабами в колхозе или гулаге – но будут живы. А не превратятся в радиоактивную пыль – как она, Аманда Смит, папа, мама, Дэвид. Нет, Стефани не права – ну как можно жить с этим, зная что вся твое благополучие, твой дом и семья, в любой день могут исчезнуть, если кто-то в далекой Москве решит, и вынесет приговор?
В четверг Аманду дома ждали приятные новости. Папа сказал, что их (всю семью Смитов) пригласили в Капитолий, где в субботу 31 марта будет слушание в Конгрессе штата Айова. И она, Аманда Смит, должна будет выступить перед публикой – лучшими людьми штата, отцами города, и представителями прессы (не только местными, но и из других штатов).
–Тебе надо продумать, как ты будешь выглядеть – сказала мама – и что скажешь этим достойнейшим людям.
Де Мойн, несколькими днями ранее.
Капеллан пребывал в преотвратнейшем состоянии духа.
Только что он имел очень неприятную телефонную беседу с самим Его Святейшеством Истинным Папой Авраамом Первым (в миру носившим имя Френк Спеллман). Из которой, если опустить эмоции (недопустимые публично для священной особы), он понял: покровители Истинной Церкви на самом верху крайне недовольны случившимся – и одной лишь жертвы в лице Сержанта Алтаря может оказаться недостаточно, чтобы считаться очищенным от порчи в их глазах. Хуже того, само существование Истинной Церкви и ее святого дела поставлено под угрозу!
– Пред нами нынче два пути: тяжкий и очень тяжкий – поведал Капеллану Истинный Папа. – Первый, пройти по горящим углям неопалимыми, по образу и подобию того, как Римская Лжецерковь вывернулась, аки змий, в Канаде, сохранив себя незапятнанной – и уразумейте сами, кому придется принять клеймо паршивой овцы и роль Дюплесси? Второй, если нашим высоким покровителям и этого окажется мало, мы будем отлучены, низвергнуты из сана, вычеркнуты из общественной жизни нашей страны, и даже – упаси Господь от такой участи! – предстанем пред мирским судом светской власти.
Ни тот, ни другой вариант для Капеллана был категорически неприемлем – по самоочевидным причинам. И поэтому сейчас он одновременно мысленно взывал к Господу и изо всех сил напрягал весь свой ум, память и жизненный опыт в поисках третьего пути – ведь таковой обязательно должен быть, если это очередной челлендж, испытание Господне для проверки крепости веры и силы воли. Противное означало бы, что Господь окончательно отвернулся от своих грешных детей и дни этого мира сочтены! Но там, где малодушный человек, поставленный пред выбором из двух зол, смирится и выберет меньшее, – истинный воин веры не склонится под тяжестью обстоятельств. Он отвергнет все неугодные ему варианты и проложит свой путь, прозрев его с Божьей помощью там, где иные недостойные окажутся слепы.
За долгие годы священнического служения, Капеллан сталкивался со множеством самых разных людей, чтобы повидать достаточно проявлений как светлой, так и тёмной стороны человеческой души, и самостоятельно прийти к определенным соображениям. Например, что американскому обывателю – причём, совершенно необязательно, выходцу с Глубокого Юга – в большинстве плевать на ниггеров, зарезанных на алтаре. Несмотря на всю показную религиозность и приверженность ценностям американского образа жизни, эти жертвы пройдут по разряду обычных линчеваний, до которых никому дела нет – кроме, быть может, горстки праведников, но их голоса растворятся среди молчаливого большинства.
Но вот белые дети из приличных семейств среднего класса – это совсем иное! Тут всем добрым американцам сам Бог велит воспылать праведным гневом и призывать на головы злодеев самые тяжкие кары. Остаётся лишь сожалеть, что Сержант Алтаря пребывает ныне пред судом, куда более страшным, чем любой церковный или мирской суд, и никоим образом нельзя исповедать, истинно ли это дитя, Аманда Смит, стала его первой и единственной такой жертвой – или, что много хуже, оказалась лишь первой, кому удалось выжить?
Впрочем, это уже неважно, ибо дурная молва разошлась широко, и множество добрых американцев уверовало в самое худшее. А заставить усомниться в искренней вере, приводя доводы разума – это дело почти безнадёжное, ему ли, Капеллану, не знать? Уже не в одном Де-Мойне и штате Айова, а по всей Америке дурная молва начинает причислять к жертвам "культистов-христоносцев" любого пропавшего или убитого линчевателями негра, и любого ребенка, сбежавшего из дома от чрезмерной опеки родителей – а сколько и тех и других чисто статистически наберётся по всем штатам хотя бы за сутки? А за неделю, месяц?! Добавьте к этому, что ветеранов кто имели неосторожность привезти с войны "сувениры" в виде черепов азиатов, та же дурная молва готова скопом записать в культисты – а сколько таких ветеранов наберется по всей Америке?! Картину тайного культа дьяволопоклонников-детоубийц, раскинувших свои мерзостные щупальца по всем Соединённым Штатам, маскирующихся под благолепную церковь добрых христиан и пользующихся поддержкой американского Правительства – в глазах обывателей представили?! Завтра на всю нашу Истинную Церковь будут как над сатанистов смотреть? Гораздо хуже – для того же обывателя, сатанисты проходят по разряду далекой экзотики, а вот почуяв угрозу лично себе, мирный обыватель становится воистину страшен! Нас же линчевать станут, как негров – вопить распни, и при полном одобрении властей. И даже наши покровители наверху от нас отвернутся – скомпрометировавшие себя неудачники никому не нужны!
И роль факела, от которого и возгорелся весь этот пожар – сыграла речь Зьема, этого неблагодарного азиата всем обязанного нашей великой стране и её воинам, кои прямо сейчас, на другом конце света, проливают кровь и отдают жизни на святой войне с красными безбожниками, лишь бы жалкий огрызок страны, которой Божьим попущением этот Зьем правит, не проглотила очередная волна Красного Прилива! Но что там с Вьетнамом и этим изменником Зьемом теперь будет – то не его, Капеллана, забота. Сейчас ему надо уразуметь, как спасти верных браттев от поругания на родной американской земле!
Американский обыватель, в массе своей, не склонен утруждать ум сложными размышлениями – он верит стереотипам. Будет нетрудно убедить его, что негры возможно и не животные, не будем столь радикальны – но несомненно стоят ступенькой ниже в духовном развитии, чем белые люди, – а значит, подвержены самым низменным, звериным инстинктам. Отсюда логически вытекает склонность к самым мерзким и темным культам, вроде вуду или тех, что творили авеколисты на родине негров в Африке – а заодно, и к соблазну похоти, особенно к белым женщинам. Также всем известно, что после неудачи с "идиотами" Уилсона во Вьетнам стали в массе вербовать чернокожих. Да ведь этот Натан Вуд оттуда и приехал! Картина начинает складываться – сатана меня забери!
Значит, негры (пусть и в рядах наших доблестных вооруженных сил) попав во Вьетнам, дали там волю самым звериным сторонам своей полуживотной натуры. Что не встретило протеста у наших белых солдат, и даже военных священнослужителей – вполне простительно, ведь с безбожным коммунизмом нельзя сражаться в белых перчатках! Негры резали на алтаре пойманных вьетконговцев, белые капелланы, в надежде спасти хотя бы остатки грешных душ коммунистических безбожников, осеняли это крестом и молитвой, белые солдаты смотрели, ради поднятия боевого духа – и покажите мне слова из речи Зьема, где бы такая картина опровергалась! И все это было вполне простительным, ради святой цели борьбы с коммунистической угрозой – мистер Смит, вы ведь не хотите, чтоб коммунисты завтра ворвались в ваш дом, лишили вас веры, собственности, даже семьи? – но беда наступила, когда чернокожие ветераны (вкусившие крови, подобно зверям-людоедам) вернулись в Штаты и не стали сажать на цепь свою звериную природу.
Всей Америке уже известно, что бесчинства в Де-Мойне творили "черные пантеры" – не просто уголовная банда, а группировка с некоей идеей. И пусть кто-то попытается доказать, что эта организация не существовала в тайне от публики еще до этих событий – принося кровавые жертвы, как привыкли во Вьетнаме? Укладывая на алтарь как своих же ниггеров – мало ли какие разборки могут быть среди этой публики, вовсе не склонной к гуманизму! – так и похищенных белых детей. Возможно даже, маскируясь под друзей белого закона – чему не препятствовали даже некоторые его служители, такие как шериф Тернер, наивно веря, что умирают лишь черные бандиты. До того самого дня, когда божий воин Райс оказался свидетелем готовящегося гнусного деяния, и попытался вступиться – но негров оказалась целая банда, и двое братьев Христовых погибли, желая спасти невинное дитя! Ну а Райс, испытывая душевные терзания, что его честное имя оказалось опороченным, не смог жить с этим дальше.
Стройная и логичная выходит картина! Убедительная, ибо основана на полуправде – а значит, публика в это поверит. Ибо, при должном старании, можно убедить кого угодно в чём угодно, если постоянно только об этом и твердить. Пусть даже найдутся сомневающиеся, кто не поверят сразу, пусть даже попробуют поспорить – но тем самым они лишь впустят в свой разум ваши доводы, что собственно от них и требуется. Дело лишь за самым малым – слава Господу, что Соединенные Штаты все ещё свободная страна со свободной прессой! Ну а здесь, в Де-Мойне, очень много самых разных персон, кому падение нашей Церкви грозит серьезными проблемами – и совсем нетрудно обеспечить публикацию журналистского расследования, где все это будет изложено ярким и эмоциональным языком! В том же Регистре, в Трибьюне, и еще на радио – впрочем, это уже частности. Как и подбор означенной персоны разоблачителя тайн – среди наших же верных братьев или прихожан.
Добавив для убедительности идей – которые он, Капеллан, слышал от одного своего знакомого, университетского профессора с Юга. Что негры, по особенности своего мышления, весьма склонны к восприятию коммунистических идей – а потому, даже тот чернокожий, кто не состоял в коммунистической партии и даже никогда не встречался с коммунистами и не читал их литературы, все равно является личинкой коммуниста, и потому опасен. И этому тоже поверят – поскольку в совсем недавний мятеж авеколистов в Африке у чернокожих были те же лозунги, что у этих "черных пантер" – "грабь награбленное" и "убивай всех белых"!
И когда все Соединенные Штаты узнают (а они узнают – пока общее внимание еще приковано к Де-Мойну, и такую публикацию непременно перепечатают все американские газеты!) про тайную организацию негрокоммунистов, которая похищает и убивает белых детей из богатых семей – что тогда начнется? Особенно на Юге, – в том же Миссисипи или Алабаме, и вообще по всем штатам Чёрного Пояса? Наверное, для федерального правительства будет большой проблемой навести порядок – одной дивизией точно не обойтись, а впрочем, так даже лучше, мы наконец-то сокрушим чёрную скверну, разъедающую наше великое общество! – но о том пусть болит голова у светской власти в Вашингтоне. Зато наша Истинная Церковь будет вся в белом – и никакое расследование (даже если федералы на том настоят, и проведут со всем тщанием) уже ничего не изменит. Поскольку – и это Капеллан за свою жизнь усвоил твёрдо! – реальность, это не то, что произошло, а то, во что публика поверила. Когда "черные пантеры", детоубийцы и адепты чёрных культов, станут истиной в сознании миллионов американцев – назад уже будет не повернуть!
И наша Истинная Церковь, и ее Орден Христа – станут, в глазах публики, подлинными защитниками, божьими воинами, героями и патриотами Америки. А на любого, кто посмеет заикнуться о роспуске нашей Церкви и суде над кем-то из ее слуг – будут смотреть как на врага общества и сторонника коммунистов!
Ну и вишенкой на торте – чтобы нашу картину происшедшего подтвердило то самое дитя, кого публика признает самым надежным свидетелем и кому эта публика сочуствует – та самая мисс Смит. Именно она и расскажет всем, как было на самом деле, что это ниггеры хотели ее принести в жертву, а Райс и братья спасти. Ну а после – боясь расправы черных пантер со всей семьей, она лгала репортерам (и даже федеральным агентам!), ну а теперь, уверившись в своей безопасности, под присягой готова открыть истину.
Как убедить мисс Смит сказать то, что нужно нам? Как уже было упомянуто, в этом городе у нас более чем достаточно тех, кто имеет влияние и власть. Хватит, чтобы убедить какую-то сопливвую девчонку выполнить нашу просьбу – если она не захочет, например, чтобы ее семьей всерьез заинтересовался КРАД – ну а она сама стала пациенткой одной недавно открывшейся клиники?
Хотя после, для надежности, а вдруг она передумает – будет вполне естественно для особы ее возраста, которой пришлось пройти через такие ужасы, лечь в медицинское учреждение, полечить нервы. Не бойся, девочка, это совсем не больно – маленький чик-чик в твоей головке, после которого ты возможно, проживешь еще долгую и счастливую жизнь. Но, мисс Смит – надо, во имя блага общества и страны!
