Текст книги "100 знаменитых харьковчан"

Автор книги: Владислав Карнацевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Человеком в тренировочном костюме был Михаил Петрович Светличный. Он и стал первым тренером штангиста Леонида Жаботинского.

Родители (особенно мать) были не в восторге от нового пристрастия сына. «Надорваться хочешь?» – говорили они. Знакомые предостерегали Жаботинского – «Расти перестанешь!» (Это Жаботинскомууже не грозило. Он занимался под руководством опытного тренера – без перегрузок, и подошел к штанге не в самом юном возрасте.)

Леонид долго мучался из-за того, что не мог догнать лучших спортсменов заводской секции тяжелой атлетики. (Кто-то был постарше, кто-то раньше начал заниматься.) Более того, даже отец – Иван Филиппович Жаботинский, – заглянув как-то в спортзал, не очень правильно, но поднял все-таки вес 120 кг, в то время как его сын поднимал тогда лишь центнер.

«А ты догоняй, сынок, – ласково сказал отец спортсмена. – Эх, невидал ты Ивана Поддубного! [35] Вот где сила была! Тебе б четверти на всю жизнь хватило!» И Леонид бросился догонять. В 18 лет он перешел в тяжелый вес, тогда же обогнал лучшего заводского штангиста.

Постоянные занятия спортом отвлекали от учебы. Только серьезные нагоняи от родителей, друзей и даже соседей заставили Леонида все же закончить школу. Спортивные наставники предложили Жаботинскому продолжить обучение в вузе. «Поступай на факультет физического воспитания, – советовал тяжелоатлету один из руководителей городской физкультурной организации Умар Акжитов. – Наш педагогический институт на всю республику славится. К тому же на этом факультете спорт в особой цене. И математики там нет!». Так Жаботинский стал студентом-заочником. Его первыми товарищами в институте стали известные теперь харьковские спортсмены Юрий Поярков и Юрий Венгеровский.

В конце 1957 года к Жаботинскому пришел первый серьезный спортивный тяжелоатлетический успех. На чемпионате Украины в Ужгороде дебютант соревнований такого уровня Леонид Жаботинский занял третье место, набрав в сумме трех упражнений (жим, рывок и толчок) 415 кг.В то время Жаботинский одержал еще одну победу. Правда, эпизод этот был скорее анекдотическим, а не спортивным. Жаботинский гостил в родной Успенке у дедушки с бабушкой. На его глазах за двумя доярками стал гоняться бычок. Штангист решил помочь девушкам, подскочил к быку и, ухватив его за рога, повалил на землю. Так он прославился у себя на родине. Местного Портоса поздравил сам председатель колхоза. А через десять лет эту историю об уже состоявшемся к тому времени олимпийском чемпионе и мировом рекордсмене раскопали журналисты московской «Недели», а бакинские КВНщики озвучили со сцены следующий куплет:

Однажды в полдень жаркий

Бык приставал к дояркам,

Тут Жаботинский Леня

Его подверг толчку.

Что можно чемпиону,

Того нельзя быку!

Летом 1958 года Жаботинский получил звание мастера спорта и впервые стал рекордсменом Украины, показав в жиме 144 кг. В том же году он стал кандидатом в состав сборной команды Советского Союза по тяжелой атлетике. А еще стал чемпионом Украины среди студентов по толканию ядра!

Вскоре харьковчанин уже выступал на одних помостах с прославленными атлетами, среди которых были американец Норберт Шеманский и, конечно, выдающийся советский штангист Юрий Власов. «Военный инженер по специальности, спортсмен и литератор по призванию», Юрий Власов мало общался тогда с Жаботинским. Он тренировался по своей программе, участвовал в тех соревнованиях, в которых хотел (мог пропустить и чемпионат СССР, и спартакиаду). Для Жаботинского, как и для многих других атлетов, он был кумиром. Уже в конце пятидесятых Власов регулярно «шагал» за 500 кг, устанавливая все новые мировые рекорды.

В 1960 году в жизни Леонида Жаботинского происходят большие перемены, которые закрывают харьковскую страницу его биографии. В августе 22-летний тяжелоатлет принимает участие в Спартакиаде профсоюзов Украины в Запорожье, где знакомится с будущей учительницей Раей Прокофьевой. Интересно, что знакомство это состоялось не на спортплощадке, где выступали штангисты, а на концерте классической музыки, которую обожали и Леонид и Рая. В конце года они поженились, и Жаботинский переехал в Запорожье, где стал инструктором физкультуры треста «Запорожстрой». Новый город пришелся по душе Леониду Ивановичу, но он никогда не забывал и о Харькове. С большой теплотой он вспоминает родную школу, спортсменов Харьковского тракторного, парк Маяковского? Не раз впоследствии он бывал в Первой столице, выступал на ХТЗ, во Дворце культуры тракторостроителей, заходил и в первый тяжелоатлетический спортзал.

В тот год, когда изменилось семейное положение Леонида Жаботинского, его будущий соперник, а пока что икона молодого штангиста Юрий Власов одержал блестящую победу на Олимпиаде в Риме, показав умопомрачительные 537,5 кг.

В 1961 году Жаботинский был призван в ряды Советской Армии. Для спортсменов его уровня это означало переход под знамена военно-спортивной организации. Теперь он носил трико со звездой, как и Юрий Власов. Леонид Иванович так и остался спортсменом-военным. Теперь помимо спортивных званий за свои достижения он получал и повышение военное.

В 1961 году Жаботинский – уже один из фаворитов чемпионата СССР, проходящего в Днепропетровске. Здесь он входит, наконец, в «клуб пятисотников». Но главный герой чемпионата – Власов. Он улучшает свой же рекорд, подняв в сумме 540 кг, но и на этом не останавливается. На штангу навешивается еще 10 кг. Стоявший за кулисами Жаботинский тогда сказал: «Если он это сделает, честное слово, я на руках вынесу его со сцены». ОН это сделал – знаменитая сцена – Жаботинский несет Власова на руках. Говорят, что Юрий тогда сказал Леониду: «Погоди, ты меня еще из спорта вынесешь!»

Новая важная веха в спортивной биографии нашего героя – чемпионат Европы и мира в Стокгольме, происходивший в 1963 году. На этот чемпионат Жаботинский поехал уже не на случай неожиданной болезни основных советских тяжеловесов, а полноправным участником сборной. В Стокгольме борются три спортсмена – Власов, Шеманский и Жаботинский. Здесь, в шведской столице, происходит крайне неприятный для украинца эпизод. Выполняя жим, Жаботинский чисто поднимает штангу, но судьи, среди которых главным является американец Боб Гофман, неоправданно долго не дают команду опустить тяжелый снаряд. В результате штанга брошена без сигнала, и вес не засчитан. Жаботинский прекрасно выполняет два оставшихся упражнения, поставив мировой рекорд в рывке, но остается третьим. Второй – Шеманский, а первый, как всегда, Юрий Власов. На этот раз он трижды за один вечер улучшает мировой рекорд, доведя его до 560 кг! Никто не мог себе представить, как победить этого богатыря в очках.

Наступил 1964-й год. Леонид Жаботинский тщательно готовился к Олимпиаде в Токио. Тренировки были поставлены на строгую научную основу, «переворачивались» огромные массы железа. Леонид редко видел жену и двухлетнего сына Руслана, постоянно находился на сборах.

Жаботинский был вторым номером в команде тяжеловесов, но кое в чем уже превосходил Юрия Власова. Прежде всего, это было заметно в рывке. По мнению специалистов, Леонид имел лучшее чувство координации и дистанции. Тренер Алексей Медведев говорил украинскому штангисту, что тот готов, как никогда. Но накануне Олимпиады в подмосковном Подольске Власов поставил очередной потрясающий рекорд – 580 кг.

Думал ли Леня Жаботинский из Успенки, что главное событие в его жизни состоится ни в Харькове, ни вообще в Украине или даже Союзе, а в далекой Японии? Именно Токио сделал Леонида Ивановича знаменитым.

Тренеры советской тяжелоатлетической команды считали главной задачей тяжеловесов обойти двух американцев – Шеманского и молодого Губнера. Сам же Жаботинский больше думал о борьбе с Власовым. Верилось в победу над ним с трудом, но все же? А вдруг? Поединок между двумя советскими силачами начался, похоже, еще до начала официальных состязаний. Власова и Жаботинского поселили в одну комнату. Молодой штангист все время жаловался своему опытному коллеге на боли в плечах. «Осторожно с этим хохлом!» – предупреждал Власова его наставник. Впрочем, казалось, что жизнерадостный украинец не имеет больших амбиций – он катался на велосипедах по олимпийскому городку (регулярно ломая их – вес Жаботинского был побольше, чем у его прославленного соперника), бурно радовался успехам товарищей в более легких весах, заводил знакомства среди олимпийцев других стран.

Накануне выступлений Жаботинский травмировался на тренировке – порыв передних пучков дельтовидной мышцы. Больное плечо штангиста осмотрела врач Зоя Миронова. Она назначила новокаиновую блокаду и инъекции гидрокортизона. Через некоторое время к Мироновой пришел тренер и сказал, что Жаботинский бунтует – говорит, что его неправильно лечат, а плечо все болит. Инъекция и блокада действуют не сразу, поэтому боль была естественна, и Зоя Сергеевна прошла в тренировочный зал, где столкнулась с грозным тяжеловесом. Но опытного врача не смутила фигура и выражение лица штангиста – и не таких пользовала! Жаботинский получил выговор, в конце которого Миронова заявила: «Ты еще золотую медаль выиграешь!» Ошеломленный напором атлет не возражал.

Наступило 18 октября – последний день выступлений тяжелоатлетов. «Сибуйя паблик холл» был переполнен зрителями, журналистами, спортсменами.

Первым из ведущего квартета на помост вышел Гарри Губнер. Первое же упражнение – жим – он выполнил настолько неудачно, что практически лишил себя шансов на медаль. Провалил упражнение и Шеманский. Власов и Жаботинский выступают более удачно, но первый опять устанавливает мировой рекорд и в результате опережает своего партнера по команде на 10 кг.

После рывка – коронного упражнения Жаботинского – он отыгрывает у Власова 5 кг.

К началу выступлений советских тяжелоатлетов в толчке становится абсолютно ясно, что золото и серебро будет у этих спортсменов. Начинается самая драматическая часть состязаний – поединок двух самых сильных людей мира, который стал олимпийской классикой, – как матч США?СССР в 1972-м или прыжок Роберта Бемона в 1968-м годах.

Впервые объявления заказанного веса делаются и на русском языке. Первым к снаряду подходит Леонид Жаботинский – взято 200 кг. Юрий Власов столь же легко справляется с 205-килограммовой штангой. А затем он же берет еще больший вес. Теперь Леонид мог подойти к такому же снаряду и вновь сократить свое отставание до 5 кг, но что будет дальше, когда у обоих спортсменов останется один подход? (Стоит напомнить, что Жаботинский весил больше своего соперника, а потому при прочих равных проигрывал Власову.) И молодой спортсмен идет ва-банк. Он просит установить вес 217,5 кг, подходит к снаряду и, дотянув его лишь до коленей, бросает на помост.

Кульминация соревнований. У штангистов остался один подход. Сколько килограммов закажет Власов? Для уверенной победы ему достаточно лишь немного увеличить предыдущий вес. Впрочем, возможно, и это не понадобится. Ведь Жаботинский явно не может справиться с заказанными 217,5 кг. В этот момент Леонид якобы предложил Власову больше не делать подходов – золото Юрию, серебро – Леониду. Если это так, то Юрий еще более стремится сделать последнюю попытку. Он же рекордсмен, чемпион и должен выигрывать по-чемпионски! Он решает и самому попытаться взять все те же 217 с половиной!

Не берет? Но с помоста уходит спокойно. Осталось только убедиться, что Жаботинский тоже не в состоянии это сделать, и золотая медаль в кармане у Власова. Леонид Иванович берется за гриф и неожиданно легко, как на тренировке, поднимает тяжеленный снаряд! По словам Леонида, «штанга пошла вверх так легко, будто я поднимал не два с лишним центнера, а клал чемодан на верхнюю полку».

«Я тогда подумал, откуда такой взрыв силы!» – вспоминает Власов. Юрий Петрович был повержен своим молодым коллегой, а Жаботинский стал олимпийским чемпионом неожиданно для очень многих специалистов. Впоследствии многие журналисты и эксперты утверждали, что Жаботинский специально выказал слабость в предпоследней попытке, чтобы усыпить бдительность соперника. Леонид Иванович это отрицает. Говорит, что долго разминался, пока Власов готовился и выполнял свой последний роковой подход.

«Тот, кто не видел поединка Власова с Жаботинским, не видел Олимпиады в Токио!» – с такими заголовками вышли японские газеты на следующий день. «Борьба нервов», «воля против воли»? Схватка двух выдающихся советских тяжелоатлетов стала одним из главных спортивных событий 1964 года и одним из наиболее ярких эпизодов во всей истории тяжелой атлетики.

На закрытии Олимпиады Жаботинскому было доверено нести флаг советской сборной. Он нес его на вытянутой руке и не склонил его, вопреки положенному ритуалу, перед ложей японского императора. Потом он оправдывался травмой. (Зоя Миронова, которая была с этой травмой близко знакома, обнаружила на следующий день после завершения состязаний штангистов свой кабинет утопающим в цветах – работа нового олимпийского чемпиона.)На Родине Жаботинского встречали, как и положено встречать героя. Он получил орден Трудового Красного Знамени, очередное воинское звание. Начались бесконечные встречи, интервью? Вскоре продолжились и спортивные выступления в Союзе и за границей. В том же 1964 году Жаботинский окончил Харьковский педагогический институт, через некоторое время штангист поступил в аспирантуру Киевского института физкультуры.

В 1965 году Леонид Иванович стал чемпионом мира и повторил этот успех в 1966-м, а потом в 1968 году. Посыпались рекорды в отдельных упражнениях и в троеборье. Так, в 1967 году Жаботинскому покорилась сумма 590 кг. В 1968 году Жаботинский был капитаном советской тяжелоатлетической команды в Мехико. (Власов уже не принимал участия в играх.) Здесь он уже легко добыл золотую медаль, несмотря на травмированное колено. Серебряного призера Леонид Иванович опередил на 17,5 кг. И опять именно он нес советский флаг на открытии Олимпийских игр.

В 1969 году Жаботинский вынужден был временно оставить спорт из-за тяжелой болезни. Он перенес операцию и вернулся на помост лишь в 1973 году. В этом году он выиграл Кубок СССР и установил новый мировой рекорд в рывке. Последний же рекорд в рывке Леонид Иванович установил в 1974 году на чемпионате Вооруженных сил. В середине 70-х Жаботинский ушел из большого спорта. К тому времени на его счету было 17 мировых рекордов. Кроме того, он имел уже два высших образования (закончил еще и Одесское артиллерийское училище им. Фрунзе) и звание офицера ВВС (выбрать этот род войск Жаботинскому посоветовал Юрий Гагарин). Долгое время прославленный штангист работал тренером сборной Вооруженных сил, а с 1987 по 1991 год работал военным советником по спорту на Мадагаскаре, откуда уволился уже в звании полковника.

Сейчас Леонид Иванович совмещает две должности: он проректор Московского института предпринимательства и права, профессор, а плюс к тому он учредитель специального Фонда двукратного олимпийского чемпиона Леонида Ивановича Жаботинского.

С женой Раисой Николаевной Жаботинский вот уже более сорока лет живет душа в душу. Имеет двоих детей. Старший, Руслан, окончил Донецкое военно-политическое училище, младший, Вилен, – Ленинградский военный институт физкультуры. Оба занимались штангой: первый дошел до мастера, второй – до кандидата в мастера спорта. Сейчас они живут в Запорожье, где занимаются бизнесом. Внуков пока нет, а есть две внучки.

Одним из главных увлечений Жаботинского является вождение автомобиля. Первым его автомобилем был «запорожец», в который тяжелоатлет влезал с большим трудом. Сейчас Леонид Иванович ездит на джипе. Являясь членом сборной команды ГАИ Московской области, он уже несколько раз участвовал в соревнованиях европейских полицейских.

Когда-то вес Леонида Жаботинского достигал 180 килограммов, а сейчас экс-чемпион весит 135 кг. Размер же обуви у богатыря за последние 50 лет не изменился – 47-й.

Весной 2005 года по приглашению Леонида Жаботинского в Запорожье должен был приехать Арнольд Шварценеггер. Его приезд приурочен к Международному турниру тяжелоатлетов «Звезды силы», на который приглашены спортсмены из десяти стран. Звезду Голливуда, губернатора Калифорнии и нашего атлета связывает давняя дружба.

По признанию самого Шварценеггера, Леонид Иванович его кумир, встреча с которым в далекие 60-е изменила жизнь юного Арни.

Жолдак Андрей Валерьевич

(род. в 1962 г.)

Известный авангардный театральный режиссер. Руководитель Харьковского драматического театра им. Т. Г. Шевченко.

Режиссер Андрей Жолдак достаточно быстро занял видное место в культурной жизни Харькова. В момент написания этой книги он рассматривает возможность продления своего контракта как руководителя Харьковского театра. Но он, вероятно, не хотел бы, чтобы его называли харьковчанином. Не один раз он шокировал местную публику откровенными заявлениями о том, что работает не для Харькова, что город этот провинциален и недостаточно интеллектуален (как, впрочем, и любой другой населенный пункт). Вообще, по Жолдаку, подавляющее большинство людей не могут постичь его искусство. И не потому, что искусство непонятное, а потому что умных и культурных на Земле маловато.

Андрей Валерьевич не очень любит распространяться о подробностях своей биографии. Он родился 3 ноября 1962 года в Киеве. Свой род Жолдак ведет от знаменитого драматурга Ивана Карпенко-Карого. Настоящая фамилия этого писателя – Тобилевич, поэтому и Андрей Жолдак называет себя Жолдаком-Тобилевичем IV. Среди других своих дальних родственников называет Саксаганского и Заньковецкую.

По окончании школы влюбленный в театр Жолдак поступил в Киевский театральный институт имени своего знаменитого предка, затем перешел в Московский ГИТИС, учился у Анатолия Васильева. Этот человек имел свои, очень оригинальные взгляды на театр и на актера. Говорят, что у него Жолдак заимствовал метод работы с актерами и медитативность. Васильев заставлял своих учеников жить в маленькой комнате, ограничивал их общение с городом и горожанами, его методом было психическое нагнетание. Недавно он сказал харьковскому режиссеру: «Жолдак, ты не мой ученик!» – и Андрей Валерьевич считает это лучшей похвалой его творчеству. Ведь главное для него – свобода, непохожесть ни на кого. В какой-то момент, по словам Жолдака, Васильев сказал ему, что есть возможность устроиться в Москве, будет квартира и работа, но предложил не соглашаться, идти своим путем, что вполне соответствовало личным представлениям Андрея. К этому времени он уже перестал заниматься живописью, которой серьезно увлекался до 25 лет, единственным хобби для него, вероятно, уже навсегда стал театр.

После Москвы Жолдак отправился в Варшаву, где учился у прославленного Кшиштофа Занусси, «полностью западного человека». Здесь Андрей Валерьевич увидел, что такое театр по-европейски, познакомился с раскрепощенностью западного искусства. Жолдак утверждает, что в результате такого обучения он совместил в себе Восток и Запад. Третьим своим учителем Андрей Валерьевич называет Сергея Параджанова, фильмы которого всегда вызывали восторг Жолдака.

В 1989 году Андрей Жолдак приступил к самостоятельным постановкам. Первый большой спектакль «Момент» был поставлен по произведению Винниченко в театре им. Франко в Киеве. С этим спектаклем Жолдака пригласили в Мюнхен, где к нему впервые пришел европейский успех. С тех пор Андрей Валерьевич неизменно значительно лучше принимался на Западе, чем в Украине. Он работал в Словакии, Польше, Румынии, Югославии…

По возвращении в Киев из Германии режиссер обнаружил, что руководство культуры страны не заинтересовано в его услугах. Андрей Валерьевич очень негативно отзывается о бонзах украинского театра, считает, что они не пускают молодых экспериментировать, творить, создавать новое театральное искусство. Но когда-нибудь все старики уйдут, традиция издохнет – уверен режиссер. Пробыв некоторое время без работы, Жолдак в 1991 году поставил спектакль о Чернобыле «ООИ». С ним он поехал в Авиньон на театральный фестиваль, затем долго работал за границей. В Париже он ставил спектакль в театре Люсернэр. Отзывы о работе украинца печатали ведущие французские издания. На Родине же опять полное хладнокровие и равнодушие. В середине 90-х Жолдак со своим другом и соратником режиссером Мирославом Гришинином решает самому создать для себя работу. Андрей Валерьевич говорит, что Гришинин пишет лучше, чем сам Жолдак, а он, в свою очередь, занимается продвижением спектакля, определением основной концепции. По крайней мере, так было в то время, когда Жолдак активно принялся завоевывать себе имя в Украине. В 1995 году на сцене Киевского театра им. Франко Жолдак ставил спектакль по знаменитой пьесе Олби «Не боюсь серого волка». В главных ролях – Богдан Ступка и Ада Роговцева. Тогда, наконец, о режиссере заговорили всерьез, и тогда же многие украинские зрители были впервые шокированы его постановками. Ведь Ступка появлялся на сцене в розовых чулках, со шлейфом… Хватало и других находок.

Андрей Валерьевич организовал фонд «Украина?культура? Европа», который и занимался продвижением новых пьес на украинский театральный рынок. Жолдак поставил два спектакля, с которым и отправился в грандиозный гранд-тур по 10 крупнейшим городам Украины. Это «Швейк» и «Кармен». Опять, в спектаклях играли именитые актеры (например, Богдан Бенюк), но Андрей Валерьевич уверял, что так нужно только на первых порах, чтобы заработать себе имя. «Потом я уже сам буду продвигать молодых артистов», – уверял он. В то время режиссер много говорил о коммерческой стороне театра, работал продюсером, добился неплохого финансирования, обеспечил театр прекрасными и богатыми декорациями и столь необходимой для жолдаковских постановок сложной сценической техникой. «Швейк» задумывался как комедия, чтобы привлечь зрителя, а вот «Кармен» – это красивый спектакль для красивых людей», – говорил создатель этих спектаклей. В них уже практически в полной мере проявились особенности творчества Андрея Жолдака, среди которых значительное место занимает шок, эпатаж, скандал. Для постановки «Кармен» режиссер со всей группой выезжал в Испанию, после чего решил, что спектакль испанским не будет.

Тур состоялся в 1997 году. Сейчас Жолдак утверждает, что потратил слишком много таланта на коммерческий успех. Говорит, что работать на потребу рынка невозможно. А тогда пресса писала, что Жолдак как продюсер не смог полностью оправдать себя в этом качестве. «Создать спектакль Жолдак уже может, а продать его – еще нет». Таким образом, после завершения тура об Андрее опять вроде забыли в Украине. Что, конечно, режиссера очень обижало. Он продолжал сотрудничать с заграничными фестивалями, импресарио и пр. В Белграде на фестивале его спектакль «Три сестры» получил первую премию, а он получил несколько выгодных предложений в Югославии и Болгарии. Путь в Европу был открыт. Об украинских же реалиях режиссер отзывался все резче и резче. Он уже готов был работать «даже с теми, кто понимает театр иначе, чем я…» Жолдак призывал организовать сценическую площадку, на которой молодые специалисты могли бы создавать новый театр. «Когда я говорю, что в Украине я невостребован, мои зарубежные коллеги мне не верят»; «В Париже я давно был бы миллионером»; «Министр культуры и директоры театров должны за мной гоняться, лишь бы я сделал что-то, а я за два года получаю от 450 театров аж два предложения» – вот некоторые высказывания авангардного режиссера.

Раньше, чем в Украине, Жолдака признали в России. В Петербурге он поставил «Тараса Бульбу». Зрители на спектакле сидели в специальных кабинках, вокруг деревянного помоста – сцены. Во время действия на сцену выливалось 40 ведер молока, высыпались тонны картошки. Как всегда, к оригинальному произведению Гоголя это никакого отношения не имело, и, как всегда, все было очень энергично, шокирующе, наполнено символами и шифрами, вызывало массу противоречивых отзывов и аншлаги. После этого Жолдак-Тобилевич IV был приглашен в Москву, где поставил «Опыт освоения пьесы? Чайка?» системой Станиславского». На сцене появлялись кучи консервных банок. Испытание системы Станиславского стало в прямом смысле слова физическим испытанием для актеров (среди которых было немало звезд, в том числе Дмитрий Харатьян). Им заклеивали рты, завязывали глаза и заставляли играть, неподвижно сидя на табуретках. Они прыгали, бегали, забирались наверх под колосники или скользили по полу, лежа ничком на скейтбордах. Режиссер с казацким чубом на бритой голове на время стал главным персонажем в жизни столичной богемы.

В Украине Жолдак бывал уже совсем редко. И вот в 2002 году все изменилось. Андрей Валерьевич появился в Харькове. Директор Харьковского государственного драматического театра им. Т. Г. Шевченко Вера Погорелова предложила Жолдаку поговорить с губернатором Харьковской области Евгением Кушнаревым, сказала, что губернатор молодой и должен понять и принять скандального режиссера. Разговор, действительно, оказался плодотворным. «Кушнарев – смелый человек, – утверждает Жолдак. – Это единственный губернатор, который сказал мне: «Я хочу, чтобы ты работал в нашем городе, чтобы сделать что-нибудь интересное». Для начала Жолдаку было предложено сделать один проект. Им стал знаменитый теперь спектакль «Гамлет. Сны». Главные роли исполняли известный певец Андрей El Кравчук, киевская актриса Виктория Спесивцева, народный артист Украины Владимир Маляр и актриса Харьковского театра имени Шевченко Оксана Стеценко. Естественно, шок, бурное обсуждение в прессе и в театральных кругах. Гамлет в стриптизерских трусиках оставил неизгладимый след в памяти харьковского зрителя. Жолдак утверждает, что это и есть главное в современном театре. «Театр должен быть живым. Зритель посмотрит мой спектакль и не забудет никогда». В ноябре 2002 года Жолдак заключил контракт на два года, согласно которому становился директором и художественным руководителем театра. «Это очень интересно для меня. Я буду работать в театре, которым руководил сам Курбас. Здесь есть, по крайней мере, 12 актеров, с которыми можно уже сейчас выезжать в Европу. Я хочу, чтобы здесь был создан театральный центр, не уступающий западным городам». Но при этом режиссер утверждает, что приехал не ради Харькова, а ради театра, ради себя, в конце концов.

Жолдак, действительно, преобразил харьковский «Березиль». Был проведен ремонт, налажено отопление. Взвились цены на билеты (на премьеры – до 50 долларов), актеры стали получать неплохие деньги. О новых постановках писали. Андрей Валерьевич не переставал шокировать журналистов: «Таких, как я, единицы»; «На Украине уничтожили самых красивых, умных людей, и теперь, когда рождается красивое дитя, выродки стремятся задавить его» (это о своих недавних проблемах с работой); «В Харькове лишь 2 % населения – это интеллектуалы, способные понимать искусство». Жолдак поставил в Харькове несколько нашумевших спектаклей: «Один день Ивана Денисовича», «Месяц любви» (по тургеневскому «Месяц в деревне»), «Гольдони. Венеция» (по «Слуге двух господ»), «Четыре с половиной» (третий акт той же пьесы Гольдони). С этими спектаклями труппа харьковского театра выступала на крупных международных фестивалях в Вене, Бохуме, Сибиу (Румыния), Москве. На Западе был потрясающий успех. Жолдак был гвоздем программы. В Вене труппа посетила дом, в котором когда-то жил Лесь Курбас, харьковские артисты принесли синие и желтые астры. Режиссер говорит, что им удалось снять проклятие, которое, по преданию, наложила на Харьковский театр вдова Курбаса Валентина Чистякова.

В Москве не обошлось без скандала (впрочем, это, наверное, и хорошо – новый театр Жолдака без него невозможен). Александр Исаевич Солженицын гневно отозвался о постановке «Одного дня», созданной без его согласия. Жолдак же обратился к писателю, который для него «всегда был образцом нравственности», с открытым письмом, в котором попросил у него «милостивейшего прощения». Кончилось тем, что нобелевский лауреат «благословил» спектакль. В «Одном дне Ивана Денисовича» зрители сидят на грубых деревянных табуретках, изготовленных в украинских колониях заключенными, актеры съедают около 500 вареных яиц, другие яйца летят в этих артистов, один из героев прикрывает срам лишь медным тазиком. За границей постановку Жолдака назвали потрясающей, а материал Солженицына сложным и непонятным. Остается только поражаться, где театральные критики нашли Солженицына в этом спектакле? Неужели непонятно само название – действительно принадлежащее выдающемуся русскому писателю?

Исследователи творчества Андрея Валерьевича говорят, что литературный текст – это то, от чего лишь отталкивается, получив определенный импульс, режиссер. Это больше похоже на правду. Вот некоторые принципы, которыми руководствуется Жолдак.

Харьковский режиссер уверяет, что владеет искусством реалистического театра, но ему это скучно. («Я могу дать правильный психологический разбор, но важнее не это»). Жолдак исследует театр будущего, а в нем, по его глубокому убеждению, не будет сюжета, будет энергия, форма, «чистое искусство». Это самое искусство существует само по себе, это особая субстанция, которая не должна учить чему-то. «Я люблю играться с формой, – говорит Жолдак-Тобилевич. – Театральная форма – это показатель степени свободы». Короче говоря, важно не что показывать, а как. Хотя при этом Жолдак говорит о том, что его постановки наполнены шифрами: «Я шифрую каждую сценическую минуту, каждый метр. Зритель должен самостоятельно и много думать над тем, что ему показали». Вот в таком духе. Думать на спектаклях Жолдака действительно приходится много. Многие из тех, кому не удалось додуматься, даже уверяют, что «король-то голый». Вот, например, что писал после «Одного дня Ивана Денисовича» известный актер Александр Калягин: «Я не отношу себя к «суперталантливым людям», к каковым себя причисляет господин Жолдак-Тобилевич IV, поэтому мне нескучно, как ему, на спектаклях, «где есть сюжет и просто хорошие артисты», а скучно как раз было в его «театре будущего»: признаюсь, в его «лабиринтах» и «слоях» я подлейшим образом заблудился».

Дальше еще резче: «…энергия Жолдака подтачивает наш театр. Происходит отмирание нравственного начала, что невосполнимо для искусства. И тогда возникают жестокость вместо сострадания, секс вместо любви, хаотическое сознание вместо правды бытия. Мы долго называли наш театр храмом, верили, что когда запретили церковь, в театре можно было постичь христианские истины. Теперь строятся храмы, а театр впадает в духовную апатию. И становится возможным появление Жолдаков с их грубым, бессмысленным, но энергичным натиском».