Текст книги "Тринадцатый миллионер (СИ)"
Автор книги: Владислав Григорьянц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
И тут мне приходит в голову еще одна шальная мысль.
И я тут же бросаюсь ее проверять.
– Простите, девушка, вас случайно не Лена зовут?
– Лена... А вы откуда знаете?
У нее немного испуганные глаза, видно, что она старается, перебирает в памяти своих знакомых, но не видит меня – ни в ближнем своем окружении, ни в окружении ближнего окружения... Странно, она еще не видит, что мир сомкнулся, что предназначенное уже свершается, лишь напугана тем, что только ощущает эту предназначенность, но пока что не может ней разобраться.
– А у вас будет две минуты? Я вам все по порядку объясню...
– Все? – в ее голосе дрожит неуверенность, но уже проснулось и любопытство...
– Обязательно все, и как можно более подробно.
– Тогда мы в две минуты не уложимся, – рассудительно решает она, – ну и ладно, все равно я собиралась выходить на две станции позже, а чего-то вышла тут, сама не знаю, раз так получилось, выслушаю вас.
Я вижу, что первое впечатление у Лены не самое плохое. Во всяком случае, она не сопротивляется контакту и вообще воспринимает меня открыто, без какого-то подвоха и двойного дна...
И я подробно объясняю девушке: и про Фатум, и про шепот Судьбы, и про то, что она самое милое существо, которое мне встречалось в этом городе. При этом я не лгу, она действительно очень мила, я бы сказал, даже очень красива. Но красота ее не в правильности черт лица, не в фигуре, не в волосах, а в чем-то неуловимом, в особом обаянии, которое присуще только молодости, и которое только очень немногие избранные могут сохранить на всю свою жизнь. Она настолько живая, непосредственная, открытая... Не наивная, но именно открытая. Возможно, судьба не била ее, но и она не заслужила того, чтобы судьба ее била. Вот ведь в чем секрет!
Есть одна притча: как-то Дьявол выпросил у Бога одну душу, чтобы подвергнуть ее испытаниям и доказать Господу, что любого человека можно искусить, раздавить и унизить, ибо времена подвижников, святых и мучеников давно канули в лету. И сроку Дьяволу было дано ровно год. И дал Бог дьяволу девушку на испытания. Обычную девушку, которая даже в церковь не ходила, и не крещенная была, ибо жила в семье заядлых коммунистов. Но была в той девушке не красота даже, а та самая прелесть, необычайная нежность, какое-то неземное обаяние, и было это обаяние настолько сильным, что Дьявол забыл, зачем он пришел сюда, а тихо стоял и наблюдал за девушкой. Наблюдал за тем, как она спит, как моет поутру свои волосы и заплетает косы, как одевается, как встречается с подругами, как работает по дому, как принимает душ и готовится ко сну... И когда Господь через год навестил Дьявола, тот все стоял и любовался. И Бог напомнил Дьяволу про условия договора, на что махнул Сатана рукой и сказал: «Порви к черту эту писульку, ты выиграл, зато какой у меня был год!». И Господь Сатане искренне позавидовал.
И скажите мне, что это, если не влюбленность с первого взгляда, что это, если не чувство, то самое, неземное? Если я на ходу вспоминаю такие притчи, следовательно... И что означает номер ее мобильного телефона, если не принятие моего предложения встретиться?
И я иду домой, и открываю дверь, и понимаю, что утром в эти двери постучалась Судьба. Стучала она тихо и незаметно, но я успел открыть Судьбе двери...
Глава девятнадцатая
Кто тут тормоз
Я проснулся в преотличном настроении. Сегодня у меня большой день. Самое главное, все на работе складывалось как нельзя лучше. Я еду в Дрезден. И не потому, что Дима – мой друг, это так удачно сложились обстоятельства. У Карлуши закончился загранпаспорт. Неделю назад он отправил документы, чтобы получить новый. А поскольку тогда никакой загранпоездки не предвиделось, сдал его делать обычным путем, а не по срочному тарифу (сэкономил). И теперь в Дрезден еду я. Карлушу давила жаба. Он попытался как-то пропихнуть свой паспорт, начал искать связи, но то ли связи были не настолько серьезными, то ли действительно никто ничего сделать не мог, не знаю. В любом случае, в Дрезден едет ваш покорный слуга. А Карлуша утешился тем, что Дима мой товарищ и мне будет проще провернуть все наши дела в Дойчландии.
У каждого человека есть свой фетиш. У меня тоже есть фетиш – запонки. Сегодня я решил купить новые запонки. Дело в том, что к новому костюму запонки тоже нужны новые. Нет, вы не смейтесь. У меня были особые запонки к каждому костюму и даже к некоторым рубашкам. Были запонки на особо торжественные случаи жизни, были обыкновенные, которые одевались к будничному костюму или костюму на барбекю. Футболки я ношу только в селе и только на отдыхе. А так – костюм, рубашка, никогда – гольф. Гольф под костюм – это признак дикости и безкультурия. Надо сказать, что запонки к этому костюму я присмотрел заранее, точнее, я почти точно знал, какие мне нужны: простые, скромные, обычное серебро, матовая поверхность, ромбовидная форма. Я отправился в салон фирменного магазина, который специализировался по украшениям, ювелирке, безделушкам самого разного уровня и пошиба. Я нацепил на себя новый костюм (если мерить, так сразу же на комплект) и отправился на выборы. Нужный мне отдел я нашел безошибочно. Были там и запонки, которые я себе представлял. Точно такие. Я примерил. Именно так, как я и предполагал. Подходят почти идеально. Но именно, что «почти».
– Хорошо, отложите, я еще посмотрю...
– Но они подходят тут идеально...
– Подходят... почти идеально.
Я делаю акцент на слове «почти». Продавщица сразу тускнеет.
– Я ведь не сказал, что не буду брать, но надо еще осмотреться, а что у вас в золоте?
– Золото не совсем в стиле этого костюма...
А девушка на своем месте! Разбирается. Не совсем в стиле – дипломат. Золото сюда ни к черту не годиться! Я просто решиться никак не могу, поэтому и оттягиваю момент принятия решения.
И тут я оборачиваюсь чуть влево. И вижу ИХ. Это оно. Попадание в самую десятку. Запонки с кристаллами от Сваровски. Ну, вот это да! Золото сюда не подходит, а вот эта штучка – она не просто подходит, она смотрится так, как будто и была на моем костюме от самого его рождения. Два идеально ограненных кристалла в ромбовидной оправе... Это вам не семечки щелкать, тут такой вкус, что и говорить не о чем!
Продавщица перехватывает мой взгляд, вздыхает и прячет запонки обратно под стекло прилавка. Умница. Шоколадку ты сегодня заработала. Люблю, когда меня обслуживают сообразительные девицы. И я покупаю запонки с кристаллами от Сваровски. Покупку тут же насаживаю на место – костюм смотрится идеально.
Я возвращаюсь в ювелирный отдел.
– Это именно то, что вам нужно. – девица вздыхает. Я достаю из кейса шоколадку и вижу, как ее лицо начинает чуть светлеть.
– Спасибо. – улыбка перестает быть стандартной. И тут мне в голову приходит шальная мысль. В последнее время я богат на шальные мысли. И не жалко. Пока ни одна из них не была неправильной.
– А давайте, я все-таки что-то куплю у вас в отделе.
Совсем другая посадка головы, взгляд, осанка – ого, рысь, которая оценивает потенциальную жертву.
– А давайте перейдем к обручальным кольцам.
Оппаньки, как интерес сразу к моей персоне вырос. Неужели, она думает, что я таким образом зацепился за нее и ее же клею? Ну-ну.
– Эти слишком простые. Отбрасываем их и сразу переходим к тем, которые с камушками.
– Вам нравятся камни?
Вопрос без подковырок. Или мне так кажется?
– Да, но в таком кольце должны быть только бриллианты. И это весь выбор? Ничего более приличного нет? Ах, есть? И вот это вы считаете более приличным? Посмотрите на меня и вытащите что-то из вашего личного резерва.
Теперь, когда я отверг кольца за десять тысяч гривен, девушка готова для меня выпрыгнуть из своего платья прямо тут, на своем рабочем месте. Каждая продавщица ждет своего сказочного принца, даже если ей за семьдесят и надеятся, вроде, не на что.
– Обратите внимание. Три бриллианта. Один крупный, два других – поменьше почти идеальные близнецы. Вас это устроит?
– А можно посмотреть?
Девица попалась по-настоящему сообразительная. Сразу же протягивает мне лупу. Действительно, бриллианты без изъянов.
– А размер? Вот как? А ну-ка, примерьте, мне кажется, это будет как раз ваш размерчик.
Девица начинает цвести и пахнуть, осанка становится еще более величественной, прямо-таки пантера перед прыжком.
– И кто эта счастливица? – интересуется продавщица.
– У-у-у, она еще не знает, сколько счастья ей привалило. – сообщаю я хищнице на охотничьей тропе. Спокойно, не отрываясь смотрю продавщице прямо в глаза. Это надо уметь! У продавщиц очень выразительные глаза. Особенно в некоторых случаях. И вот зрачки ее глаз расширяются, неужели ее надежды – правда? Я расплачиваюсь новенькими купюрами по пятьсот гривен, оставляя сдачу на прилавке, ложу коробочку с обручалкой в кейс и ухожу, оставив еще одну хищницу с носом.
Теперь даже тренировки-медитации приносят мне удовольствие. В моей тетрадке появляется новая запись: «27-е июня. Приход: Дивиденды по акциям – 68 460 грн. Снято: 67 782 грн., услуги банка – 678 грн., бензин – 100 грн., (у меня появилась новая статья постоянных расходов), завтрак в закусочной – 78 грн., обед в ресторане – 114 грн., ужин в ресторане на двоих – 464 грн., такси – 98 грн., оплата стоянки – 20 грн., запонки – 1 269 грн., шоколадка продавщице (дерьмо не дарю) – 16 грн., пополнение счета мобилки – 100 грн., цветы – 123 грн., обручальное кольцо – 65 350 грн., чаевые – 50 грн.».
А неплохо так получилось.
Я быстро позавтракал, кофе не пил – в последнее время у меня отпала привычка пить кофе. Я стал запаривать чай из трав. Травы набрал на базаре, а не покупал в аптеке. Почему-то старым травникам верю куда как больше, нежели фабричной упаковки, какой бы яркой и красивой она не была бы. Как раз, когда я ждал, чтобы чай хоть немного остыл, раздался звонок. Я посмотрел и удивился: звонка от этого человека я ждал меньше всего. В моей финансовой яме было всякое. Были люди, которым я ссужал деньги в том числе. Как только у меня стало плохо, они почему-то куда-то попропадали, один за другим. Я начинал вычислять должников, чтобы их деньгами покрыть свои долги: дудки, ничего путного из этой затеи не вышло.
– Здравствуй,– раздалось в трубке.
– Ну, здравствуй,– совершенно спокойно отвечаю.
– Разговор есть.
– И что же?
– Я тут, около твоего подъезда.
– Хорошо, спускаюсь.
Я шел, и меня обуревали самые разные чувства. На Ромчика я зла не держал, хотя он и подставил меня в самый трудный и ответственный момент. Но то было ТОГДА. СЕЙЧАС у меня никакой обиды не было, и быть не могло. Что толку обижаться на прошлое? Верно, никакого. И теребить прошлое тоже как-то не хотелось.
Я подошел к машине, которая стояла у подъезда – старенький довольно опелек, но в довольно приличном состоянии. Ромчик – круглолицый белобрысый скользкий тип самой обычной наружности высунул мордаху из машины и приветливо мне заулыбался. Я сел на заднее сиденье и пожал протянутую руку. И тут мне на колени перекочевала пачка денег. Это были гривны, аккуратно сложенные стопкой и перевязанные резиночкой, по образу и подобию того, как пакуют деньги валютчики.
– Тут все. С небольшими процентами. – сообщил мне Ромка.
Я пересчитал деньги, пошуршал, помял купюры. Не для того, чтобы убедиться, что мне вернули все, или прикинуть процент, а потому как деньги такое обращение любят. Потом положил деньги во внутренний карман костюма, пожал протянутую Ромкину руку и, кивнув на прощание головой, вышел из машины. Облобызать счастливую Ромкину физиономию мне как-то на ум не пришло.
И тут мне в голову пришла прекрасная (хоть и шальная) мысль – надо купить себе новый костюм. Ведь у меня вечером свидание. Да, да, да, вы правильно догадались. Леночка согласилась! Я, когда очень захочу, могу быть весьма и весьма убедительным.
Итак, магазин располагается неподалеку от моего дома. И это хорошо. Я не люблю далеко ездить за покупками. Тут есть и отделы с добротной одеждой не супердорогого класса, но уже достаточно приличного уровня. А что? Почему бы мне не потратить толику свалившихся на меня сегодня денег? И я делаю это. Я выбираю костюм именно такого покроя и такого (почти) цвета, как и представлял себе сегодня утром. Это – теперь мой парадно-походный костюм. А что? И выгляжу в нем достаточно прилично. Только чего-то не хватает. Чего? Конечно же, запонок! Я ведь про свой фетиш вещал абсолютную правду. Кстати, моя коллекция запонок – это было первое, что моя бывшая супруга стала продавать, как только времена стали паршивыми. Она с такой радостью распродавала за копейки все то, что принадлежало мне, что я просто удивлялся, откуда в ней это? Создавалось впечатление, что она мстила мне за все юбки, кофточки, туфли, так и не купленные ею, мстила и испытывала от этого садистское удовольствие.
Что же, остается найти запонки. И тут, не доходя до отдела с ювелирными изделиями я вижу Их. Запонки с кристаллами от Сваровски. Именно те самые. До мельчайших деталей. И цена. Точно та же цена! Я только прикладываю эти запонки к рубашке и понимаю – к этому костюму они – именно то, что я искал! И что тут сомневаться! Я беру их. Я беру их немедленно! И продавщица смотрит на меня с удивлением, почему это я так волнуюсь при совершении столь обычной покупки... Но я сегодня никому ничего не объясняю. Я просто действую.
Конечно, сегодняшний день не совпадает с днем из моей тренировки: я купил костюм, я не покупаю обручального кольца, потому что не знаю, с кем мне еще предстоит обручаться и стоит ли это делать вообще. Хотя что-то такое, приятно щемящее в груди и подталкивающее под лопатку присутствовало. Может, даже прозвучало где-то с небес: «Ну куда тебе, парень, деваться с этой подводной лодки?» Ухмылка судьбы, что ли...
Мы встречаемся на Андреевском спуске. Мне нравится это место. Мы проходим мимо рядов с сувенирами, Леночка что-то щебечет и выбирает то одну безделушку, то другую. И тут она замирает. Она видит глиняную кружку, из которой выглядывает сонный хомячок.
– Ой! Так это же в точности я... – и тут же смущается, чуть краснеет и сообщает:
– Зимой я всегда отъедаюсь и становлюсь похожей на такого сонного хомячка, хожу, вечно заспанная, и вообще, не люблю зиму...
Я улыбаюсь в ответ и тут же приобретаю хомячка вместе с кружкой. Лена после этой покупки на прочие сувениры не обращает внимание. Она рассматривает витрины магазинов, надписи на домах, мемориальные доски. Внезапно останавливается.
– Давай пойдем в домик Булгакова. Он все время был на ремонте, а сейчас открыт, видишь...
Действительно, музей Булгакова открыт. Мы покупаем билеты, ждем, когда наберется хотя бы еще три-четыре человека, долго ждать не приходится. Подходит молодая пара – студенты, скорее всего, филфаковцы, женщина средних лет, с нею ребенок лет двенадцати. Серьезный такой пацан. Наверняка напишет сочинение, как он с мамой отдыхал летом и ходил в литературный музей. Тут же появилась экскурсовод – таких женщин еще называют «музейными вешалками», глупейшее, смею доложить я вам, название. Высокая, худощавая, под пятьдесят, волосы с сединой аккуратно зачесаны и собраны на затылке тугим узлом. Но стоило ей только открыть рот, как обо всем мгновенно забываешь. Она с первых слов вводит тебя в волшебный мир, в котором жил сам Михаил Булгаков и где жили герои его «Белой гвардии». И не важно, что маленькие комнатушки едва могли вместить большую булгаковскую семью, что в этой убогой обстановке существовали, обменивались колкостями, радовались успехам друг друга, жили половой жизнью, любили друг друга множество людей. Это место останется памятным потому что ГЕНИЙ коснулся его рукой. А прикосновение гения сродни прикосновению ангела. Просто прикосновения гения на земле заметно всем, а вот прикосновение ангела – избранным. И когда ангел поцеловал в лобик маленькое, крошечное существо, которого родители нарекли Михаилом, кто мог увидеть это? Немногие. Но следы этого прикосновения ощущаются и по сей день.
Большая вешалка. Несколько вещей, которые действительно принадлежали семье писателя. Место, где, по роману, умирал Турбин... Место, где умирал старый мир...
Как все это живо!
И как все это оживает благодаря женщине, которая ведет эту простую, на первый взгляд, экскурсию.
Я заметил, что на Леночку это посещение произвело не меньше впечатления, чем на меня. Она вышла немного подавленная, искоса бросила взгляд на кота Бегемота, весело озирающего проходящих по Андреевскому спуску людей, набрала в грудь воздуха, как будто хотела что-то сказать, но промолчала, уловив, что слова в этот момент бессильны передать все ее чувства.
Я улыбнулся и взял ее руку в свою ладонь.
Мы спускаемся по Андреевскому спуску, наконец, доходим до самого его конца...
– А знаешь, мне кажется, там побывал ангел, – внезапно говорит Леночка, и тут же, словно испугавшись, зачем-то прибавляет, – я что, глупая очень?
– Наоборот. Умная.
– Очень?
– Очень...
– Угу (кажется, что она что-то складывает в уме, как будто подводит баланс дня)... А вот и спуск окончился, получается, что мы спустились Андреевским спуском.
– Послушай, – говорю я ей...
Андреевским спуском спускалась зима,
Кружились деревья, кружились дома
И люди кружились туда и сюда,
Спускаясь Андреевским спуском.
Зима – как осколок кошмаров ночных,
На заднице – прыщ, под лопаткой – нарыв,
Когда под метелью напетый мотив
Скользишь вниз Андреевским спуском.
Трапеция спуска тонка и скользка,
В холодной перчатке застыла рука
И только мыслишка согреет слегка:
"Спускаюсь Андреевским спуском
К любимой, что ждёт у кафе, на углу,
Где кофе немного горчит поутру,
Куда посетители, как кенгуру
Спустились Андреевским спуском".
Какой-то несносный мальчишка ворчал,
Ворчун на дороге в сугробе лежал,
Когда сквозь метель я ёё увидал,
Спускаясь Андреевским спуском.
Она уходила в обнимку с зимой,
И снег всё плотней у неё за спиной,
И небо кружилось уже надо мной,
Спускаясь Андреевским спуском.
– Грустное стихотворение, но красивое. А кто написал?
– Да так, один знакомый поэт. Но оно мне тоже нравиться.
– Только зимы нет. И метели нет. И не скользко. За это я люблю лето.
– Ты проголодалась?
– Немного. – говорит она, но потом добавляет:
– Если честно, то я голодная, как волк.
– Тогда тут рядом есть неплохой ресторанчик с еврейской кухней. Ты пробовала настоящую еврейскую кухню? По глазам вижу, что нет... Тогда тебе это обязательно надо попробовать.
Мы сидим в уютном ресторанчике, я слушаю, слушаю ее. Слушаю и наслушаться не могу. Леночка бухгалтер. Обычный такой главный бухгалтер. О работе она рассказывает скупо, просто, так что я понимаю – это не подставное лицо, в обязанности которого входит подписывать бумажки не глядя, это человек на своем месте. Сегодня она была на семинаре (Леночка любит посещать разные мероприятия подобного толка и всегда в курсе последних событий), поэтому освободилась пораньше и выкроила время на свидание. Обычно на работе до семи – восьми вечера, а в страду (время сдачи отчетов) и того больше. О своей фирме Лена ничего не рассказывает, а я ничего не расспрашиваю. Чужие тайны – это сфера не моих профессиональных интересов.
Еда восхитительна. Мы пьем коньяк. Достаточно дорогой и с очень мягким вкусом. Маленькими порциями, смакуя не только коньяк, но и общение. Говорим тосты. Простые. Но нам есть что сказать... Ненавязчиво играет ресторанная музыка. Тут все сделано в национальном стиле, чуть-чуть под старину, точнее, какую там старину – начало двадцатого века. Но уже это время кажется нам стариной. Что же, приятель мы не молодеем, а стареем – это точно...Появляется скрипач. Он заводит старую душевную мелодию, такую затасканную по ресторанам, что тошно подчас становится. А тут... Чистый звук скрипки, скрипач в роскошном жилете, крепкий чай, который умеют так заваривать только в этом ресторане...
Время. Часы-ходики, почти такие же, как в селе у тети Маруси, только настоящий антиквариат, годов двадцатых, показывают, куда забралась стрелка неумолимого времени... Жуткая вещь, это неумолимое время.
– Знаешь, как зовут человека, который не тащит девушку на первом свидании в постель?
– Как? – Леночка удивленно чуть приподнимает брови.
– Тормоз... – Леночка улыбается.
– И что?
– Так вот, я не тормоз (я вижу, что поставил девушку в затруднительное положение и, чтобы прервать ее раздумья, продолжаю). Просто у меня через три часа самолет на Дрезден.
Леночка о чем-то задумалась. Потом решительно заявила:
– Так нам пора? – я в ответ киваю головой.
– Можно, я тебя провожу? – теперь я ошарашен, но все-таки киваю головой в ответ.
Официант вызывает такси, мы мчимся сначала ко мне домой, я беру документы и самые необходимые вещи, потом так же стремительно несемся в Борисполь. Слава Богу, трасса никем не перекрыта, поэтому я успеваю. Регистрацию уже объявили. Я беру Леночку за руку... И тут она прижимается ко мне, обнимает за шею и целует. Нежно и страстно одновременно.
– Так вот, я тоже не тормоз, – сообщает мне она, – скорее всего, я бы приняла твое приглашение.
Я лечу в эту чертову темноту, в этот чертов Дрезден, и никак не могу понять, кто же тут тормоз, черт меня подери!
Глава двадцатая
Возвращение на круги своя
Когда я приехал в Город, то бросил курить. Но сегодня у меня совершенно другие потребности. И почему это мужчине после секса очень хочется курить? Я аккуратно освобождаю руку. Девичья головка склонятся, прижимается к подушке, брови чуть вздрагивают... Господи! До чего хорошо!
Я тихонько встаю, закутываюсь в простыню и выхожу на балкон. Там у меня хранится кисет с самосадом от бабки Маланки. А-а-ах, была – не – была. Я скручиваю самокрутку, и начинаю дымить на балконе, осознавая, что таким табачком начать дымить дома – самоубийственное безумие.
Когда я влюблен – у меня все получается. Был Дрезден и встреча с Димкой. И море водки. И эти немецкие ностальгические стенания о том, что тут не с кем выпить и не с кем поговорить по душам. В принципе, первое важнее, поскольку разговор по душам – это всего лишь прилагательное к слову «выпить». И была Дрезденская галерея, пойти в которую не было ни времени, ни охоты, ни возможности. Есть вещи, которые важнее полотен старинных мастеров, даже если каждый из них – шедевр. Восприятие шедевра зависит от того, настроен ли ты воспринимать его, как шедевр. И не более того. Я сознательно скомкал всю программу пребывания, чтобы как можно ускорить отлет. В Дрездене все получилось как нельзя лучше. Я не мог дождаться рейса домой. Как только мы расстались с Димоном, как только самолет оторвался от взлетной полосы международного аэропорта для того, чтобы через пару часов приземлиться в Борисполе (спасибо нашим украинским ракетчикам-пэвэошникам что никто в наш самолет не запулил, по ошибке, ракетой, спасибо и швейцарским диспетчерам, что они оставили наш рейс в покое и не прикасались к нему со всей своей швейцарской осторожностью), как только самолет коснулся родной украинской земли, я понял, что любовь во мне бурлит, бьет ключом, рвется наружу...
Она встречала меня, хотя время было уже к ночи. Она встречала меня, хотя я и не ждал, что меня кто-то будет встречать. Она встречала меня, а ведь я всю дорогу надеялся именно на то, что она меня встретит.
Когда я люблю – мне все по плечу.
Мы ехали в такси домой и не могли оторваться друг от друга. Мы ехали так быстро, как позволяла дорога, поторапливая таксиста... «Неужели им так неймется?» – скорее всего, думал таксист. Ехали ко мне, и нам действительно так хотелось как можно быстрее оказаться с глазу на глаз!
И был долгий поцелуй. Долгий. Пронзительный, поцелуй, который длился вечность. Я не успел достать подарки, нам было не до этого. Одежда разлетелась комками по комнате, какие тут к черту плечики?
Я чувствовал, как ее тело дрожит, я ласкал ее, а она реагировала на каждое прикосновение, на каждую ласку, она вцепилась в меня мертвой хваткой и не отпускала, не отпускала, пока я не вошел в нее, пока не стал с нею единым целым и только тогда она позволила себе расслабиться, и отдаться совершенно другим ощущениям. И эти ощущения захватывали ее, вели и ее и меня, вели кто его знает в какие выси, мы были только лишь одним – движением, поцелуем, жарким словом. И это единство, которое задавало свой, совершенно особый ритм вращения Земли, это единение возвело нас на вершину наслаждения, чтобы так же внезапно бросить вниз, чтобы испытать ту секунду опустошенности, бессилия и истощения, когда понимаешь, что все уже произошло.
Все уже произошло. И все только-только начинается. Это и есть жизнь. Кончился один приступ секса, приступ, его и нельзя назвать по другому. Из сумки подарки перекочевали в руки принимающей стороны, а я добрался, наконец, до ванной. И все это только ради того, чтобы снова, по прошествии какого-то недолгого времени, которое можно измерить продолжительностью принятия душа и распития чашки горячего чая, снова ринуться в любовное наслаждение. И понять, что мы просто созданы друг для друга. Тела, которые так отзываются друг на друга, друг другу не лгут.
Она заснула, истощенная любовными наслаждениями. А я все не мог заснуть. Клуб махорочного дыма поднялся по балконному пространству прямо вверх... Я услышал, как сосед сверху, по неосторожности своей вышедший в этот неурочный час на балкон (и что ему делать на балконе в три часа ночи?) закашлялся и даже стал давиться кашлем.
– Приятель, что за дерьмо ты куришь там внизу?
– Самосад. Бабка Маланка презентовала... – я выпустил еще один клуб дыма, но постарался направить его вбок. Тут с балкона сверху свесилась тонкая бечевка. Предложение было ясно без слов. Я завернул в тряпочку толику махорки и отправил ее, аккуратно перевязав, наверх, предварительно за веревочку дернув. Табачок ускользнул ввысь, а еще через пару минут я услышал:
– Забористая, сука, вещь. Никакой травки не надо, бля. Спасибо.
Поняв, что таким макаром я совсем без табачку останусь, я быстро докурил самокрутку и пошел чистить зубы.
Леночка все еще спала. Я лег рядом. Она инстинктивно обнаружила мое присутствие, снова забралась на мое плечо и тут же заснула, уткнувшись в него носиком.
Скоро начнется новый день. И начнется он с ощущения, что все мне по плечу. Ведь я люблю. И я любим.
Глава двадцать первая
Сложный разговор
Звонок застает меня тогда, когда я выхожу из банка с деньгами. Я снял все, что мог, а теперь должен был дождаться звонка. Хорошо, что не ждал -слишком не люблю процесс ожидания. Звонил маклер. Все было готово. Теперь требовалось только мое присутствие. Эту квартиру я присмотрел еще две недели назад. Хозяева заказали справку в инвентарь бюро, а маклер договорился с нотариусом. Ах, эти районные нотариусы... у областных таких хором не найти! Нотариус располагался в трехэтажном особняке в самом центре города. Во дворике еще только заканчивали ремонт, но фонтанчик уже работал, рассеивая вода и создавая в этот душный день хоть какое-то подобие свежести. Нотариус, уже довольно пожилой грузный мужчина, продавец – худощавая женщина с седыми волосами, расчесанными на пробор, и маклер – подвижный, похожий на вечно жующего хомячка тип скользкой наружности. Копии своих документов я вручил маклеру накануне. Теперь настала пора расчетов. Сначала продавец. Она пересчитывает деньги, потом еще раз. Кивает головой: все совпадает. Отдельно отсчитываю деньги за мебель. Вера Васильевна уезжает на ПМЖ в Германию, поэтому квартира продается сразу с мебелью, что меня более чем устраивает. Теперь нотариус. Нотариус быстро дает нам ознакомиться с текстом договора. Все в порядке. Теперь расчет с нотариусом, один процент пенсионный фонд – тоже берет нотариус. Мы пожимаем друг другу руки. Сделка совершена. Теперь наступает очередь маклера. Он получает свои оговоренные три процента и тут же, довольный, исчезает.
– Петр Порфирьевич, – обращаюсь я к нотариусу.
– Слушаю Вас. – нотариус подчеркнуто вежлив.
– А нам с вами предстоит подготовить еще один документ.
– Я весь во внимании.
-Дарственную.
– На кого?
Я протягиваю документы...
– Антон Викторович... хорошо, это ваш сын, следовательно, процент в пенсионный фонд не берется. Сколько ему лет? Ага... Вы в разводе, насколько я понимаю. Понадобится присутствие вашей бывшей супруги. Понимаете, она является опекуном ребенка и, в принципе, сможет полностью этой квартирой распоряжаться. Может быть, вам проще составить завещание?
– А мы можем внести пунктик, чтобы дарственная вступила в силу по достижении сыном совершеннолетия. Возьмем, для верности, европейский стандарт – двадцать один год. Распоряжаться пусть распоряжается, пока он подрастет, но без моего согласия ни шагу, а позже – Антоша решит сам, что ему делать.
– Сейчас... конечно, мы можем внести такое условие. Не вижу проблем.
– Вот и отлично.
– Теперь вам надо с этими документами в инвентарьбюро. Вас должны зарегистрировать как владельца квартиры. И только после этого можете заказывать справку-характеристику, как на продажу. И с этими документами прошу вас ко мне. Позвоните, и мы все сделаем в лучшем виде.
Посмотрим: «02 августа. Приход: 242 000 грн., услуги банка – 2420 грн., завтрак в кафе – 98 грн., заправка машины бензином – 240 грн.. автопомойка – 60 грн., обед в ресторане – 143 грн., квартира – 220 000 грн., налог в пенсионный фонд – 2 200 грн., маклер из агентства недвижимости – 6 600 грн., услуги нотариуса – 1 000 грн., справка в БТИ – 39 грн., мебель в квартиру – 9200 грн.»
Я еду к детям. Вы заметили, что я все это время о детях не упоминал. Ни слова. Это не потому, что я их не люблю. Наоборот. Это потому, что я их люблю. У меня все это отболело, мне так казалось. Но нет. Ничего нельзя изменить, особенно, когда дети маленькие и когда они страдают из-за того, что их родители разошлись. Дети не виноваты. А у меня чувство вины остается.
Я не говорил про детей, но это не означает, что я про них не думал. Думал. Думал даже тогда, когда взбирался на эту чертову многоэтажку и готовился к прыжку. И даже когда курил сигару, как я думал, последнюю сигару в своей жизни, я успел подумать про них. И попросить прошения. Но теперь мне надо просить прощения, глядя в глаза.
