Текст книги "Тринадцатый миллионер (СИ)"
Автор книги: Владислав Григорьянц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Тут же появляется менеджер. Мой костюм почему-то действует на менеджеров сетевых магазинов как красная тряпка на быка. В конце-концов я выбираю приемлимый вариант телевизора. Дивиди не самый брендовый, но отличающийся надежностью, а вот на саунде я решил не экономить.
– Доставка? – менеджер млеет в ответ...
– За счет фирмы. Прошу адрес сообщите на кассе.
– Настройка саунда?
– К сожалению, у нас сейчас специалиста по настройке домашнего кинотеатра нет, поскольку это все равно за ваш счет, мы можем пригласить специалиста из...
– Спасибо, нет необходимости.
– Валера! Привет! Ты не на рыбалке? А то слышимость плохонькая... отлично... Сможешь ко мне вечерком подъехать, настроить саунд. Да, вот купил систему... Нет, ничего необычного, стандарт. Но хочется, чтобы его выставили по-человечески. ОК-ОВ! Жду.
После выхода из салона я тут же заглядываю в гастроном, который напротив и покупаю две бутылки коньяка, килограмм киви, один лимон и средней величины ананас. Валера коньяк пьет и только коньяк, а закусываем его мы в последнее время исключительно экзотическими фруктами. И тоже, доложу я вам, неплохо получается.
Я открываю заветную тетрадь. Делаю это с трепетом... И понимаю, что все получилось. Наконец-то все получилось!!!
«16-е июня. Приход: 14 730 грн. Снял 14 584 грн. Услуги банка – 146 грн. Дивиди-плейер – 435 грн., телевизор – 8118 грн., домашний кинотеатр – 5300 грн., коньяк – 112 грн., ананас – 65 грн., киви – 43 грн., лимон – 6 грн., услуги Валеры по настройке саунда – 500 грн., проезд на метро – 1 грн., проезд на маршрутке – 4 грн.»
И ни одной цифры не изменилось! Ни одной!
Так я прожил еще два дня. Многое в моей душе за эти два дня переменилось. Но сначала я должен рассказать, как я эти дни проводил: с самого утра занимался домашними делами, потом, перед приемом пищи, устраивал небольшую сиесту. И вот в это дообеденное время я старался погрузиться внутрь себя и представить себе, как я захожу в банк, снимаю с книжки деньги, как трачу их. Как рассчитался с кредитом в «Вешенском», и преподнес начальнице кредитного букет ромашек, а девочкам – большой пражский торт. Я видел все это, я купил обалденно дорогую систему спутникового телевидения. Спутникового – потому что с кабельного убрали российский канал «Культура», а наше родное бескультурье смотреть не хотелось. Дорогую – потому как давно хотел иметь спутник, который сам будет вращаться куда мне надо и перенастраиваться так, как я захочу. А учитывая особенности расположения моей квартиры, мне надо было ставить две таких антенны. Заказ высотников, битье стен. А потом еще подошло ведь восемнадцатое – в этот день я всегда без сожаления расстаюсь с квартплатой. Ко мне зашел хозяин квартиры. Мы выпили немного водочки (Пал Тимофеевич пил только водку и только определенной марки, которую самолично и приносил в размере одной чекушки). Все мои расходы (вплоть до закуски, которую мы с Пал Тимофеевичем приговорили) нашли отражение в моей тетрадке.
А из перемен были две, самые главные, первое – это появилось ощущение того, что срок моего пребывания в селе подходит к концу. А второе – это появилась какая-то, пусть еще зыбкая, нет, даже не уверенность – надежда на то, что все сложится, как должно.
Но вот только перед тем, как уехать, мелькнула в моей голове одна довольно странная мысль: а почему бы не сделать ЭТО? Я стал прикидывать – почти все, что нужно, у меня было. За доски я переговорил с дедом Вашутой – у него было много бесхозных досок самых разных размеров (остатки от прошлогоднего ремонта). Еще пару досок были на хозяйстве у тети Маруси. А вот шины – я когда ловил рыбу, просмотрел, мне нужна были только одна тракторная шина. Как раз такую я видел около шиномонтажа, который располагался у автобусной остановки.
В полдень доски, шина и инструменты были уже на месте. Подошел дед Вашута. Я не рассчитывал на его помощь, но она была кстати. Так что я стал аккуратно распиливать доски, сколачивать их, потом мы с дедом устанавливали деревянные полотна на резиновые опоры. Я вколачивал гвозди, вдыхал аромат дерева, наслаждался той свободой бытия, которую можно ощутить только тут, на деревенских просторах. И к вечеру кладка была готова.
Я опробовал кладку лично. Она получилась такой же, как я ее помнил – чуть шаткая, с небольшим люфтом при ходьбе, но при этом крепкая, устойчивая, способная выдержать не только меня одного – а на ее конечной площадке как раз было место на три посадочных тела. Я срубил рогатинки и понавтыкал их в воду, так что получились упоры для удочек. Почти так же, как в свое время сделал Иван.
Тут начался поток народу. Ну, поток не поток, а все соседи на кладку посмотреть сошлись, как штыки. Народ осматривал кладку, проходил по ней, испытывал, мужики цокали языками, мол, хорошее дело и нехитрое, вот у нас только все времени не хватает, бабы – не пил бы, скотина, и себе бы такую кладочку соорудил бы... В общем, каждый шел со своим мнением. Хотя для общества кладка была делом приятным и полезным. Появилась и бабка Маланка, она притащилась своим ходом, но в отличии от других соседей принесла кисет с махоркой – мне в подарок, мол за то, что полезное дело сделал.
– Вот, сынку, доковыляла я и сюда... Мой-то когда помер, а я все живу... (на глазах старушки выступили слезы), а что, жить-то хочется. Хочется просто смотреть на этот божий свет. Спасибо тебе, сынку...
И бабка Маланка пошкандыбала к себе в хату.
И только когда солнце уже закатилось за горизонт и начинало темнеть, появилась тетя Маруся. Она посмотрела на кладку, ничего не сказала, потом повернулась и пошла к себе.
Ужинал я в одиночестве.
Глава пятнадцатая
Здравствуй, Город!
На следующий день я сообщил поутру тете Марусе, что собираюсь в город. За эти три дня у меня в кармане подсобиралось немного денежек: я развалил сарайчик соседу Виктору Трофимовичу, так что на проезд мог себя обеспечить. Что делать в городе, я еще не придумал. Но вот очень захотелось придумать. Так что маршруткой в восемь в город, а там будет видно.
Тетя Маруся сготовила быстрый завтрак, я сделал свои записи в тетрадке, и подошел к накрытому столу. Тетя Маруся успела отварить картофель и сделала яичницу. Я быстро поел, запил завтрак кисляком. Тут тетя Маруся, которая, по обыкновению, почти не притронулась к пище, сказала:
– Погоди, сынку.
Она пошла к буфету и вытащила сверток, завернутый в тряпицу. Обычно сельские люди в таких свертках сохраняют сбережения, не шибко доверяя банкам и сберегательным кассам.
– Это тебе.
– Тетя Маруся, я не могу такое принять от вас...
– Бери, сынку, бери. Я эти деньги на похороны откладывала... Сначала откладывала на похороны себе. Пришлось хоронить Ванюшку. Сейчас и хоронить вроде некого, кроме меня... Возьми. Они тебе сейчас пригодятся.
Я молчал.
– Бери. Обидишь ведь...
У меня в горле пересохло. Еле-еле смог выдавить из себя:
– Я отдам, вот только стану на ноги и отдам...
– И не думай... Не смей. Это мой тебе подарок. Пообещай только...
Я уже не мог говорить, только кивнул головой.
– Похорони меня по-людски. Как у нас в селе положено. Не по-городскому. Добре?
Я опять кивнул в ответ.
– Ну и ладно. Попрощаемся. Я тебя провожать не буду, прости, делов много порать надо...
Она подошла ко мне, поцеловала в лоб и пошла к двери.
– А за кладку спасибо...
Я встал, вышел из дому чуть шатаясь, как на ватных ногах. Не помню, как дошел до остановки. Пропустил маршрутку, подождал, пока приедет тот водитель (его звали Сергеем). Забрался в его бусик, заплатил, как за два конца.
– Уезжаешь? – поинтересовался Сергей.
– Пора уже...
– Угу. – пробормотал водитель.
Я занял место под конец бусика на единственном сидении, так, чтобы никому не мешать. Через десять минут микроавтобус тронулся, а я углубился в свои мысли.
Наконец-то ремонт вплотную приблизился к кассовому узлу. Завтра, скорее всего, наличку вообще не снять. А сегодня еще можно. Вернулась Леночка. Она улыбается мне, как кукла Мальвина, которая увидела Пьеро. Надеюсь, что эта улыбка искренняя.
– Сколько вы снимаете сегодня? Вот как? Вы заказывали сумму, если я не ошибаюсь?
Я утвердительно кивнул.
– Хорошо.
Мой чек был тут же обработан.
– Пройдите, пожалуйста, извините за временные неудобства.
Вера крутится около Леночки и смотрит на ее манипуляции широко раскрытыми глазами. Чувствуется, что она просто не успевает за мельканием Леночкиных рук. Все-таки человек должен находится на своем и только на своем месте. Хотя необучаемые дуры есть, Верочка такого впечатления не производит, скорее, слишком темпераментная девица, вот ее темперамент и мешает сосредоточиться на работе. Испытать бы этот темперамент при более тесном общении...
Сегодня у меня великий день.
Тридцать тысяч гривен. Это мой предпоследний долг. Крупная сумма. Сегодня я расстаюсь с еще одним грузом, который так давил мне на мозги. И это великолепно. Хуже всего то, что эти деньги я одолжил у родственника. Без процентов. Дядя Александр... Отец сделал для него очень много. Вот, когда мне понадобилось, он отдал почти все, что имел. Он никогда не звонил, не напоминал. Он просто ждал. И именно это молчаливое ожидание травило мое душу намного больше чем задолженности всем банкам вместе взятым. Я проверил деньги, пересчитал. Все тридцать три тысячи девятьсот шестьдесят гривен были на месте. Что же, теперь надо заехать к дяде Шуре и отдать ему должное. Стоп! Проценты он не возьмет, следовательно, надо придумать что-то совершенно отпадное. А, вспомнил, вот оно! Дядя Шура был заядлым шахматистом. Всю жизнь он мечтал о шахматном столике, только никак не мог себе его позволить: слишком дорого. У него была отличная доска с прекрасными шахматами ручной работы, но вот шахматный столик так и оставался мечтой. Столик за пять шестьсот я отмел сразу, тем более, что фигурки в виде кристаллов слишком отдаленно напоминали шахматные. А вот более классический вариант, с фигурками из металла, показался мне более приемлемым, да и цена: всего три восемьсот не кусалась.
Я взял такси и бросился к дяде Шуре. Он, как я и предполагал, сидел во дворе. Видев меня, обрадовался. А когда увидел, что я вытаскиваю какой-то сверток из машины, вообще как-то покраснел и смутился. Он быстро свел партию с дворовым соперником вничью (при выигрышной позиции) и мы поднялись лифтом в его небольшую квартирку. Его жена, тетя Ира, была еще на работе. Дядя Шура был женат вторым браком на женщине, которая оказалась его моложе ровно на десять лет. В прошлом году дяде Шуре дали пенсию. Теперь он не мог найти себе места. А тетя Ира все еще работала и считала не годы – дни, которые ей до пенсии остались. Они имели небольшую дачку под городом и намеревались переселиться туда, оставив квартиру сыну – Володьке.
Зайдя в дом, мы прошли на кухню, где я торжественно вручил дяде Шуре долг. Его большой нос, весь в прожилках красных и синих капилляров вдруг как-то странно наморщился, казалось, дядя Шура не знает, как на это событие реагировать. И пока он оставался в некоем подобии ступора, я поставил чайник на плиту, вытащил бутылочку коньяка, нехитрую закусь, и занялся сборкой шахматного столика. Столик я оставил в комнате. Мы с дядей Шурой выпили, потом еще раз и еще. И только после этого я показал ему мой подарок. Вот тут его состояние можно было назвать «столбняком». Дядя Шура застыл, и, не мигая, уставился на столик. Затем чуть отряхнулся, смог сделать один шажок, потом еще один... Вот прикоснулся к столику пальцем, провел по его поверхности, оценил полировку, открыл ящичек, вытащил одну фигурку, поставил на доску, полюбовался ею...
Я оставил дядю Шуру наслаждаться своею мечтою. Вышел из дома, сел в маршрутку...
И понял, что я очутился в Городе и мне пора выходить.
Глава шестнадцатая
Встречное предложение
Я поблагодарил Сергея за мягкую доставку и вышел. Недалеко от остановки маршруток была станция метро, рядом с которой располагался ресторан быстрого обслуживания. Единственное, что в этих ресторанах приятного, так то, что ты можешь сидеть в них столько, сколько твоей душе угодно, и никто не пнет тебя, не попросит освободить занимаемый стульчак, потому как подпирают стены клиенты с новой пачкой денег в кармане. Короче, ненавязчивый сервис там действительно ненавязчив и ты ощущаешь хоть какую-то свободу, о чем в наших общепитовских точках и не мечталось.
Как только я присел на стульчик, как моя рука сама потянулась к тетрадке. Мне хотелось проверить, осталась ли моя запись за двадцатое число. Запись была. Она гласила: «20-е июня . Приход – 34 300 грн., услуги банка – 340 грн., снято – 33 960 грн., долг дяде Шуре – 30 000 грн., шахматный столик – 3 800 грн., такси – 32 грн., бутылка коньяка – 64 грн., палка колбасы – 36 грн., кусок сыра – 20 грн., маршрутка – 8 грн.»
Я вышел из ресторана. Планов никаких не было. Было удовлетворение от того, что игра получается, и ощущение того, что деньги – они где-то тут, где-то рядом. День предстоял по-летнему жарким, на небе не было ни облачка, и городской асфальт уже начинал давать тот особый дух плавящегося асфальта, который и делает городскую жару особенно невыносимой. Как говаривал мой товарищ, Димасик, патанатом, при сорока градусах в тени самое безопасное место в каком-нибудь стареньком пивном салоне с кружкой холодного эля в одной руке и без единой мысли в черепушке – иначе мозги закипят.
Пока мозги мои не закипели, я решил соскочить в метро и отправиться на бульвар Леси Украинки. Там недалеко располагался офис одной конторки. Месяца три назад я закинул им одно предложение...
– Витька! Витек!!! Витек!!!!
Я не сразу понял, что это меня зовут, даже когда машина просигналила дважды, я не обратил на это должного внимания. Меня смутил только факт, что люди как-то оборачиваются и обращают на меня слишком пристальный взгляд. И тогда я оглянулся. Рядом с обочиной двигался джип китайского производства, а за его рулем сидел мой старый знакомый Карлуша. Карл Иванович Питч был из прибалтов, то ли эстонец, то ли литовец, носился с тем, что в его жилах течет арийская кровь (матушка, видать, во время войны согрешила с немцем-освободителем), любил напустить пыли в глаза, но при всех своих странностях оставался довольно сносным типом. Обычно Карлуша вел себя сдержанно. Вот только когда напивался, его тонкий нос горбинкой как-то мокрел, а сам Карлуша начинал без запинки нести всякую чушь, лез на рожон, искал неприятности, а то и в драку влезть норовил, за что часто выдворялся из приличных компаний с позором. Однако, протрезвевшего Карлушу в компанию принимали вновь, таким искренним выглядело его раскаяние. Я с Карлушей познакомился о время помаранчевого мятежа, то бишь революции, простите, я совсем забыл, что согласно учения Ильича всякий удавшийся бунт называют революцией. Точнее, наше знакомство случилось немного после памятных дней оранжевого противостояния. Мы были на каком-то сборище предпринимателей и я сразу обратил внимание на этого худощавого прибалта. А когда подошел и услышал его рассказ, то проникся к нему еще большей симпатией. А рассказывал он о том, как во время революции на его фирму пожаловала дамочка из ярко-оранжевого штаба. Так, мол, и так, надо помочь делу революции, может сможете там денег перечислить или валенков для революционеров купить, а то они там, на майдане мерзнут. А вот только мы к власти придем, мы вашу помощь не забудем. Карлуша сделал и то, и другое, а потом еще всей фирмой отстоял на майдане два выходных дня. Потом дело революции победило, тело революции окрепло. Команда помаранчевых «вдруг» пришла к власти. И тут на фирму Карлуши (да и не только него, потому и вызывал этот рассказ такое сочувственное понимание со стороны других предпринимателей) как водопад: то одна проверка, то вторая. То налоговая, то милиция, то СБУ, то фининспектора какие-то непонятные. И все чего-то хотят. Особенно штрафы наложить. В общем, работать стало вообще невозможно. Тогда Карлуша набычился и к той самой дамочке, которая как раз районную администрацию возглавила, на прием записался. Ждал приема он не долго – неделю всего. Но потом-таки попал. Заходит и говорит: «Что ж это вы, Серафима Мартемьяновна слова своего не держите. Мы вам и валенки, и средства, какие могли, а вы нас сейчас имеете во все дыры? А обещали-то что? Во всем поспособствовать нашей предпринимательской деятельности». На что помаранчевая дама ответила с достоинством: «Так давно ж это было, голубчик»! Так я с Карлушей познакомился. Смотри, и он про это не забыл.
– Я тут на драйве прихватил парочку бутеров, смотрю, ты идешь, присаживайся, есть разговор.
Карлуша выглядел достаточно любезным, а салон его авто достаточно презентабельным. Пока ничто меня не насторожило, и это начинало радовать.
– Послушай, ты говорил мне о заводике в Германии.
– Было дело...
– Эта тема еще дышит?
– А что?
– Есть интересный клиент!
– И что?
– Я предлагаю партнерство...
– А это уже совсем другой разговор...
И мы углубились в условия партнерского соглашения.
Мой старый друг, Дима Вайншток, девять лет назад перебрался в Германию. Там он организовал фирму и стал гнать на страны бывшего СССР оборудование из Германии. По Восточной Германии как раз шло перевооружение производства, оставшегося с советских времен, а старого добротного немецкого оборудования было валом. Продавалось оно в Германии по цене металлолома. Так Дима снова поднялся, но уже в объединенной Германии.
А пару месяцев назад Дима сообщил мне о заводике по производству пластиковых окон, который продавался на корню. При его сборке произошли какие-то досадные недоразумения, заводик немцы так и не пустили, поскольку к пластику ужесточили санитарные нормы, так что производство устарело, так и не успев запуститься. Потому этот заводик и продавался. Я умудрился проговориться про этот проект Карлуше (как и еще доброму десятку товарищей) и только сейчас из этого проекта могло что-то приличное получиться.
В этот день я заехал еще по двум адресам: к оператору мобильной связи, где купил недорогую мобилку моей излюбленной марки (в конце-концов, все и так знают, какой аппарат я предпочитаю, зачем так резко менять свой имидж?) и восстановил контрактный номер (свой чип я выбросил перед тем, как...). Вторым визитом был визит к своему старому квартиродателю. Пал Тимофеевич, на мое счастье, был дома. И квартира, которую я снимал раньше, тоже была в целости и сохранности. Только два дня, как с нее съехали постояльцы и Тимофеевич ждал звонка из агентства. Мы быстро сговорились, у меня как раз хватало на месячный аванс за жилье, и вечером я пил пиво, охлажденное в таком знакомом мне холодильнике, и трескал не треску, а свежекопченую мойву, мое любимое лакомство к пиву.
– Виктор? Чертяка! Ты где пропадал? – я внезапно осознаю, ьчто на автомате поднял трубку мобильного телефона...
– Да так...
– Виктор, ты меня узнал?
– Узнал.
Это звонил мой новый знакомый Эдик Пильшицкий. Я знаком с ним не больше года. Мы встретились, когда мои дела были не слишком-то хорошо, однако, Эдик получил от меня помощь, и не малую. Благодарности я не ожидал, а потому этот звонок заставил меня войти в несколько странное состояние ошеломленной задумчивости...
– Э-э-э, да ты, приятель, сегодня какой-то не такой! А я уже неделю тебя выискиваю. Есть офигенная тема. Ты где живешь? Там же? Офигеть. А мне сказали, что ты выехал. Шуточки такие... Ладно... Я к тебе заеду в семь утра. Ес надо, до работы подброшу. ОК!
– Ага! – отвечаю я, и ошалело вешаю трубку.
Итак, я ехал в Город за деньгами. Большими деньгами. И тут же Город сделал мне встречное предложение.
Глава семнадцатая
На колесах!
Три следующих дня как-то выпали из моей сознательной жизни: я что-то метушился, гонялся, встречался с нужными людьми. Правда, не забывал вечером, перед сном, проиграть с собой новую серию игры.
Тем более, что двадцать первое и двадцать второе июня были выходными днями. Все закрутилось двадцать третьего. В понедельник меня потащили к нотариусу и я стал соучредителем и совладельцем небольшого ТОВ, которое принадлежало раньше Карлуше, в тот же день мы закинули деньки Димке в Германию и он тут же начал шевелиться в поисках нашего заводика. Карлуша переживал, что заводик уже умыкнули, а я же сохранял невозмутимое спокойствие, объясняя партнеру, что никуда этот заводик от нас не денется. И чем больше рвалась и суетилась его прибалтийская душа, тем больше росла во мне уверенность, что у меня на этот раз все срастется, как надо.
А двадцать четвертого все стало с ног на голову.
Наверное, этот день стоит описать особо, так как проснулся я необычно рано (еще не было и шести): мне снился очередной тяжелый сон. Кстати, в деревне мне тяжелые сны не снились совершенно, а тут, в городе – как раз наоборот. И вот я встал, сделал легкую зарядку, сварил кофе и сделал яичницу. Пока завтрак, обнаружил, что мне мешает в игре построить финансовую империю: что это я все на ногах и на ногах – пора переходить на колеса! Решено. Сегодня я займусь покупкой автомобиля!
Я заметил, что у Леночки при моем появлении лицо меняется и стает каким-то заискивающим и до нелепого подобострастным. А зря, симпатичная, в общем-то девочка...
– Вы снимете все? – голосок ее немного дрожит. Пригласить, что ли в ресторан после работы? Ага, начитался глупых романов про романтически настроенных курсисток? А как она поведет себя в ситуации, когда вдруг все рухнет? Не знаешь? Не уверен? И я не уверен. А не уверен – не обгоняй!
– У вас на счету приход пятьдесят три тысячи сто тридцать гривен. Вы можете снять пятьдесят две тысячи шестьсот четыре гривны.
– Очень миленько. Вот их мы и снимем.
– Мы?
– Мы, Николай вторые... – пошутил я ошалелой девочке в ответ.
– Вам, простите... Ой...
– Леночка, не смущайтесь, прошу вас, никто и никогда не справлялся со своей работой так же виртуозно, как вы.
Леночка еще больше смущается и зарывается носом в бумаги.
Я быстро пересчитываю деньги, тем более, что выбраны деньги крупными купюрами, слаживаю пачки в кейс и направляюсь к выходу из банка.
И только выходя из банка замечаю, что они успели сделать даже наружный ремонт и обновить вывеску, которая из горизонтальной превратилась в вертикальную. Очень мило!
Какую машину брать и где – я определился накануне. Во-первых, машину берем по средствам. Следовательно, все дорогие иномарки автоматически отпадают. Остаются два варианта: либо новенький автомобиль российского производства, либо сильно бывшая в употреблении иномарка.
Я не большой любитель работать на автомехаников. Поэтому остановился на машине отечественного производства. Как мне подсказал один из друзей, стоило взять машину только российской сборки, потому как наша рідна українська сборка – откровенное дерьмо. Мнению свого товарища, автомеханика с солидным стажем, я полностью доверяю, потому стал выпытывать у менеджера автосалона, какая машина где собрана. Из российской сборки оказались только 18-е «Калины». Я выбрал цвет, темно-бордовый (мне всегда хотелось иметь машину именно такого, чуть вызывающего цвета) отказался от слишком урезанного варианта. Потом появился кадр, который пообещал за умеренную плату быстро сделать бумаги в ГАИ. Меня такое полностью устраивало, потому как освобождало от лишней мотанины по мрэшным закоулкам – моего нелюбимого занятия. Я отсчитал причитающееся за машину и за ее регистрацию. Осталось поехать на склад, выбрать машину и получить номера. На складе я провозился недолго, сразу же выбрал из трех машин моего цвета ту, которая мне улыбалась, опробовал ее, проехав по площадке пару раз туда-обратно. С автомехаником договорился о дополнительной комплектации и выбрал подходящий саунд. Люблю качественно слушать музыку. Не громко, нет. Громкость как раз значения не имеет. А вот качество. Кто слушает музыку, тот меня понимает... Автомеханик чуть даже ошалел от моего знания систем звука, но, на мое счастье, в их автосалоне более-менее подходящая акустика нашлась.
На следующий день мне предстояло забрать машину, прошедшую предпродажную подготовку из автосалона. Как ни странно, но когда я освободился, время катилось к вечеру. Я отправился в ресторан и отпраздновал покупку вместе с Карлушей и новыми сотрудниками.
Я как раз заканчивал записывать свой дневник, когда позвонил Карлуша и попросил меня заскочить с утра в банк, забрать выписки и поставить печать на валютный платеж – подтверждение того, что перевод Димкиной фирме на Германию был отправлен. Закончив утешение смятенной души неприкаянного прибалта, я заглянул в дневник, проверить свою запись.
«24-е июня. Приход: „Альмира“, комиссионные – 53 130 грн. Расход: Завтрак – 64 грн., банковские услуги – 562 грн., проезд на такси – 46 грн., проезд на маршрутке – 8 грн, проезд на метро – 1 грн., покупка машины – 44 800 грн., оформление машины – 1 550 грн., предпродажная подготовка машины – 3 220 грн., саунд – 2 143 грн. Празднество в ресторане – 750 грн., доставка домой – 22 грн.».
Я ехал в банк и думал: правильно сделал: саунд супер-супер, бренд не поставишь на «Калину» – это извращение. А из относительно недорогих систем только эта обеспечивает правильное и качественное звучание. Конечно, салон у «Калины» не европейский, поэтому на заднем левом пассажирском месте звучать басы будут немного приглушенно, но такова жизнь... Да и машинка приятная, руль с усилителем, только каким? Гидро– или электро– ? Забыл спросить, надо будет уточнить у автомеханика завтра...
И тут я себя ловлю на том, что абсолютно в реальной жизни веду себя так, как в игре, размышляю не о том, что происходит в реальности, а о том, что происходит в игре. Мир игры и мир реальности начали для меня сливаться воедино. Господи! Может быть, это шизофрения?
Стоп! Шизофрения – это раздвоение личности. А когда из двух личностей выходишь на одну, это получается... Это получается... Растроение, в смысле сплошное расстройство личности, вот что это получается!
Утром я сделал все звонки из офиса, потом мы с Карлушей встретились с финансовым консультантом, чтобы просчитать ту схему финансового движения, при которой могли заработать максимум. Переговоры с заказчиком Карлуша взял на себя. Мне предстояло ознакомить с этой схемой Димку-немца, и можно было приступать к решению проблемы: заработку денег.
Перед самим обедом позвонил на мобильник Димка и сообщил, что наши дела – зашибись. Заводом никто не интересуется, его готовят на аукцион. А с аукциона его можно приобрести намного, он так и подчеркнул, намного дешевле. Главное – забросить аукционный взнос и приехать одному представителю от нас на аукцион в Дрезден. До аукциона оставалось пять дней. Карлуша как раз собирался на переговоры с заказчиком, когда я сообщил ему, что наши планы надо откорректировать. Хорошо, что финансовый консультант никуда не ушел: он зацепился языком за карлушкиного главбуха – женщину средних лет, в теле и довольно миловидную. Эмма Валентиновна обладала еще и здравым смыслом, потому все попытки штурма финансового консультанта с непомерно раздутым эго и непомерно сморщенным мужским достоинством получали у нее достойный отпор. Мы с Карлушей втащили консультанта обратно, выяснили, что реально можем предпринять в сложившейся ситуации, после чего Карлуша отправился на переговоры, а консультант морочить голову Эммы Валентиновны.
Мне делать было нечего. Диму я мог напрягать только в зависимости от результатов переговоров Карлуши. Рассматривать на безуспешную штурмовщину мне не хотелось. Летний день выдался превосходным: не слишком жарким, без ветра и дождя. Чтобы как-то сократить ожидание, я отправился в сквер у Золотых ворот – место, которое я безумно люблю, и в котором меня больше всего привлекает толчея лиц, образы, краски, движение – такой колорит можно увидеть разве что на Дерибасовской. А в Городе – только у Золотых ворот.
Я нырнул в метро.
Когда ныряешь в метро – забываешь обо всем. Ты становишься странником, точнее Странником с большой буквы. Посмотри – перед тобой весь Город. Куда ткнешь пальцем, туда и вынесет тебя из бездушной кишки метрополитена. И так, в этой толчее, которая является всего лишь продолжением толчеи на земле, мы куда-то стремглав несемся, проносимся мимо всего, падаем, ныряем и снова выныриваем, подобно электронам, размазанным по магнитному полю Земли.
Я обратил внимание на нее сразу, как вошел в вагон. Загадал. Если она выйдет на той же станции, подойду – познакомлюсь.
Любовь с первого взгляда?
Ерунда какая.
Просто сработала интуиция.
Включилось какое-то реле, что-то на небесах щелкнуло, мне показалось, что я даже услышал голос: «Это она»...
И что с того, что она?
Вполне обычное, довольно миловидное лицо, чуть раскосые глаза, густые брови, обычный рост, про который обычно пишут не ниже среднего... И все же...
И все же.
И все же...
И все же...
И все же...
И все же...
И все же...
Она вышла на станции «Золотые ворота».
Глава восемнадцатая
Когда судьба стучится в дверь
Говорят, что ощущение судьбы – это тоже, что фатум, предначертанность. Есть люди, которые поступают не по начертанию, они идут против своей интуиции, отвергая шепот судьбы. Что же, это их проблема, пожалеют они или нет. Я чаще всего жалел, когда оступался, не вслушиваясь в голос судьбы.
В последнее время я доверяю своей интуиции настолько, что если она скажет мне броситься с моста в реку – я брошусь, потому как фатум уже подвесила в этом месте люльку и я никуда не упаду. Мои взаимоотношения с Судьбой сложно описать словами, все, что я пытаюсь выразить в этом тексте – всего лишь слабое отражение той гаммы чувств, которая возникает в моем сознании, когда я ощущаю, что голос судьбы шепчет мне: «Это она»...
А если бы она не вышла на станции «Золотые ворота»? Вы в праве задать себе такой вопрос, дорогие мои читатели. Вы – в праве, я – нет. Дело в том, что если Судьба (Фатум) прошептала мне, что это она, я последовал бы за ней на ее станцию метро, я попытался познакомиться с нею прямо в вагоне трясущегося электропоезда, как ни банально это было бы...
Но когда та же Фатум не только подсказывает, а подталкивает тебя, вот она, смотри, она выходит именно там, где ты запланировал! Так тут и думать не надо! Беги! Лети Судьбе своей вдогонку.
