Текст книги "Солдаты невидимых сражений. Рассказы о подвигах чекистов"
Автор книги: Владимир Востоков
Соавторы: Дмитрий Медведев,Олег Шмелев,Михаил Смирнов,Михаил Колесников,Анатолий Марченко,Михаил Козаков,Виктор Егоров,Иван Лебедев,Альберт Цессарский,Рудольф Абель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Именно Дзержинский выдвинул Яна Карловича Берзина в апреле 1921 года на работу в советскую военную разведку.
Берзин принял сложное, тонкое хозяйство, требующее совершенных знаний в области международной политики, международных отношений. Знания не падают готовыми с неба: Ян Карлович усиленно посещает Пролетарский университет и Социалистическую академию общественных наук. Через три года он стал во главе советской военной разведки.
Ян Карлович никогда не замыкался в кругу своих служебных обязанностей, как бы сложны они ни были. Он знал: коммунист, оторвавшийся от масс, утрачивает качества коммуниста, превращается в обывателя. Большая политическая активность была ему присуща с самого начала революционной работы. Он никогда не чувствовал себя кустарем-одиночкой, этаким «специалистом-всезнайкой».
Однажды на вопрос: «Успевает ли товарищ Берзин при той громадной работе, которую он ведет, повышать свой политический уровень?» он ответил так:
«Сама работа, которую я исполняю, заставляет повышать свой политический уровень. Что же касается международной обстановки, то могу заявить: разбираюсь в ней, поскольку это вопросы нашей непосредственной работы. Не чувствую себя оторванным и от внутреннего социалистического строительства, поскольку через мою партийную работу я связан с массами. Будучи членом РКК часто выезжаю на предприятия».
Особенно любил он бывать у металлистов, так как всегда в душе считал себя рабочим-металлистом и всегда помнил, что с 1909 по 1917 год состоял в профсоюзе металлистов. Во всех анкетах он так и писал: «Металлист-профессионал». Он гордился своей принадлежностью к рабочему классу – это было то горнило, где он закалился.
Его связь с Дзержинским была прочной и продолжалась до самой смерти «Железного Феликса».
Берзин стоял у гроба своего друга и учителя, а рядом с Яном Карловичем в таком же скорбном молчании стоял тридцатилетний ученый-социолог Рихард Зорге, которому суждено было прославить профессию советского военного разведчика на весь мир…
Все люди, близко знавшие Яна Карловича, отмечают его глубокую человечность. Его талант особенно ярко проявился на разведывательной работе. Большое внимание Берзин придавал подбору кадров, сам занимался проверкой каждого работника, оценкой его деловых и политических качеств; он знал особую радость – радость открытия человека. Большой практический опыт подсказывал ему: анкетные данные никогда не исчерпывают работника всего. Не может существовать в природе двух людей с одинаковым психическим, нравственным потенциалом. Он любил повторять слова Дзержинского: «Чекист должен иметь холодную голову, горячее сердце и чистые руки», но повторял несколько на свой лад: «Разведчик должен иметь горячее сердце патриота, холодный ум и стальные нервы». Этим он подчеркивал свое преклонение перед Феликсом Эдмундовичем, идейную преемственность.
Берзин воспитал целую плеяду блестящих военных разведчиков, в их числе Герой Советского Союза Рихард Зорге; благодаря заботам Яна Карловича советская военная разведка стала лучшей в мире.
Все те люди, которых Берзин посылал за границу, могли считаться его друзьями; так оно и было на самом деле. Он не имел каких-то «избранных» друзей; дружба приобретала смысл лишь тогда, когда она была скреплена общей борьбой, общим служением партии, общими целями идейного порядка; она носила целомудренный характер. Честная принципиальность покоряла тех, с кем он работал. Он жестоко презирал себялюбцев, комчванство, чинопочитание, требовал разумной дисциплины, партийного подхода ко всякому делу. Он скрупулезно готовил разведчика к безымянному подвигу, воспитывал в нем дух самопожертвования во имя защиты советского государства. Так же тщательно разрабатывал он каждое задание, представляя в уме всю сумму опасностей, с которыми может встретиться боец «невидимого фронта». Общение с Берзиным становилось школой мужества, идейной закалки.
Он был строг и требователен, когда дело касалось служебных вопросов. А в быту, дома, все знали его как радушного, гостеприимного хозяина, к которому запросто заходили его воспитанники-разведчики, бывшие красноармейцы, служившие некогда под его началом, товарищи по подпольной партийной работе. Он задушевен с товарищами. Любит помечтать.
Ян Берзин встретил Елизавету Константиновну Нарроевскую, полюбил, женился. Сын Андрей. Семья… Иногда дают себя знать старые раны. Привязалась невралгия. Хронический бронхит. Человек есть человек. Но иногда хочется стряхнуть бесконечные служебные заботы, вновь почувствовать себя отчаянным, очень часто безрассудным, Петером Кюзисом и устремиться туда, куда он посылает других, снова ощутить романтику неизведанной опасности. Откровенно говоря, он всякий раз завидовал тем, кого посылал за рубеж. Он завидовал также своему старому другу Василию Константиновичу Блюхеру, который несколько лет был главным военным советником Национально-революционного правительства Китая, работал бок о бок с главой правительства доктором Сунь Ят-сеном, руководил походами Народно-революционной армии против контрреволюционных китайских генералов.
Берзин много знал и многое предвидел. Международные отношения во всех уголках земного шара стали для него открытой книгой; отныне это была его родная стихия; он, благодаря своему поистине энциклопедическому уму, сделался одним из самых осведомленных людей в государстве. Он беспрестанно учился и передавал свои знания другим, ибо только знания возвышают человека над потоком второстепенных, мелких явлений. Соколиное зрение развивается в полете. Он и был тем соколом советской разведки, чей острый взор охватывал все.
Он видел, как завязывается сложный узел международных отношений на Дальнем Востоке; он знал, к чему приведет приход Гитлера к власти в Германии. Он предупреждал. Все его прогнозы сбылись. Он был не просто одним из организаторов и руководителей военной разведки в современном ее виде – он был творцом ее, вдохновенным творцом.
Какой силой проницательности нужно было обладать, чтобы еще до того, как Гитлер пришел к власти, разглядеть в этом бесноватом авантюристе угрозу всему человечеству! Берзин уже тогда понимал, что Гитлер сам по себе мало что значит: за этим пигмеем стоят колоссы концернов Германии, Америки, Англии; они-то и представляют главную угрозу миру. Берзин ловил их с поличным, разгадывал их коварную игру, своевременно ставил в известность Советское правительство о замыслах империалистов.
Разрабатывая научные основы разведки, Берзин опирался на труды В. И. Ленина о классовой сущности государства, исходил из ленинского отрицания возможности «экспорта» революции в другие страны. Советская разведка самая гуманная из разведывательных служб; ей чужды подлые приемы капиталистических разведок. Свидетельство тому слова достойного ученика Берзина незабвенного Рихарда Зорге:
«Сам Советский Союз не желает иметь с другими странами, в том числе и с Японией, политических конфликтов или военного столкновения. Нет у него также намерения выступать с агрессией против Японии. Мы прибыли в Японию вовсе не как враги ее. Мы совершенно отличаемся от того значения, которое обычно приписывается слову «шпион». Лица, ставшие шпионами таких стран, как Англия или Соединенные Штаты Америки, выискивают слабые места Японии с точки зрения политики, экономики или военных дел и направляют против них удары. Мы же исходили отнюдь не из таких замыслов…»
Неизмеримо много сделал Ян Карлович Берзин по обеспечению безопасности Советского государства. Еще в 1928 году его наградили орденом Красного Знамени. Награды он воспринимал как оценку труда того коллектива, которым он руководил.
Обеспечение безопасности Советского Союза шло по многим линиям. Когда на Дальнем Востоке создалась реальная угроза нападения японской военщины на нашу страну, когда японская армия, оккупировав Маньчжурию, вышла на границы с Советским Союзом, особо остро встал вопрос об укреплении дальневосточных рубежей.
Весной 1935 года партия направляет Яна Карловича в помощь командующему Особой Краснознаменной Дальневосточной армией В. К. Блюхеру. Сдав дела новому руководителю военной разведки Семену Петровичу Урицкому (племяннику известного революционера, председателя Петроградской чрезвычайной комиссии М. С. Урицкого, злодейски убитого эсерами в августе 1918 года), Берзин выехал на Дальний Восток.
Берзин и Блюхер давно знали друг друга, были друзьями. Их сближало и то, что оба в прошлом были рабочими-металлистами. Теперь перед ними стояла общая задача: сделать ОКДВА передовым округом в РККА! Армия оснащалась новой техникой, требовалось в кратчайшие сроки овладеть этой техникой. Приходилось не только изучать военное дело, но и строить укрепленные районы, аэродромы, гаражи. Маневры, которые проводились в условиях, максимально приближенных к боевым, подводили своеобразный итог боевой и политической подготовке.
Ян Карлович любил технику, в его сердце всегда жила мечта получить техническое образование. Вот почему во время пребывания в ОКДВА он страстно увлекался военной техникой, изучал тактику современного боя. Навыки и знания, полученные здесь, на Дальнем Востоке, вскоре ему пригодились в новой необычной обстановке. Обстоятельства вновь выдвинули Берзина на передний край мировых событий.
Летом 1936 года началась германо-итальянская интервенция в Испании. В испанские воды были переброшены основные силы германского военно-морского флота, транспорты с оружием и военным снаряжением. Немецкие самолеты совершали налеты на Мадрид и другие города. Гитлеровскими войсками в Испании, насчитывавшими пятьдесят тысяч человек, командовали опытнейшие генералы вермахта – Шперле, Фолькман, Рихтгофен. Эта открытая интервенция стала возможной лишь вследствие того, что правительства Англии, Франции и США стремились задушить Народный фронт в Испании. Советский Союз пришел на помощь испанскому народу.
Теперь мы видим Яна Карловича Берзина в Мадриде. Он прибыл сюда в качестве главного военного советника правительства Испанской республики. Бои за Мадрид, разгром фашистов под Гвадалахарой, Арагонский фронт…
Да, он побывал и на выжженной, каменистой земле Испании, встречался с прославленными генералами Лукачом (Матэ Залка), и Вальтером (Сверчевским), с бойцами интернациональных бригад, прибывшими сюда из многих стран с единственной целью – отстоять республику.
По возвращении из Испании он с новой энергией занялся строительством советской военной разведки…
Есть люди, жизнь которых подобна легенде. К таким людям принадлежал бесстрашный коммунист-ленинец Ян Карлович Берзин.
В. Дроздов
НОЧНОЙ ГОСТЬ
Они сидели в уютной комнате с опущенными шторами – сухопарый элегантный джентльмен в светло-зеленом френче и крагах и полный с багровым отекшим лицом полковник врангелевской армии.
– Советы заключили мир с Польшей, – промолвил джентльмен, попыхивая сигарой. – Теперь они сосредоточат все силы против нас. Мы высоко ценим качества барона, вашего главнокомандующего, и патриотизм его офицеров. Но если оставить красивые фразы о непобедимости русского дворянства юным прапорщикам, то станет ясно, что Северную Таврию удержать невозможно. А поэтому… необходимо продолжить борьбу с большевиками, но иными средствами.
На секретном совещании один из представителей английской военной миссии в Крыму и начальник контрразведки первой армии генерала Кутепова вели разговор уже о практических шагах по созданию контрреволюционного подполья. Основное – выбрать человека, который сумел бы возглавить подпольный центр.
– Пожалуй, самый подходящий человек, – сказал начальник контрразведки, – господин Туренко. Два его брата служат в нашей армии. Он ненавидит красных, и на него можно вполне положиться.
– Главное, – продолжал полковник, – Туренко состоятельный хозяин, у него паровая мельница, свыше пятисот десятин земли. В помощь ему предлагаю господина Пришляка. Это богатый домовладелец, неплохой контрразведчик, беспощадный в расправе с красными. Оба они будут хорошими организаторами подполья.
…Октябрьской ночью 1920 года солдаты Кутепова выкопали могилу на кладбище неподалеку от хутора Туренко. Выкопали – и ушли. Вскоре к этой яме подошла подвода. Рослый, широкоплечий Пришляк и приземистый Туренко с сыном сняли с подводы ящики и зарыли их в могилу. На холмике водрузили наспех сколоченный крест. Так было спрятано оружие, предназначенное для участников будущего восстания против Советской власти.
А через несколько дней, выбив врангелевцев из Северной Таврии, части Красной Армии ринулись на штурм Перекопа.
Туренко и Пришляку требовалось создать организацию, законспирировать ее и готовиться к активной борьбе, связываясь с помощью курьеров по паролям. Невидимый фронт готовил удар в спину молодой Республике.
Прошли годы. В Приднепровский окружной отдел ГПУ пришло письмо в конверте из обложки старой тетради, склеенном вишневым клеем:
«На нашем поселке Ново-Лозоватка идут интересные дела. Кулаки, у яких отняли землю, тайно собираются ночами, а один недавно приихав з Крыму и говорить мени, щоб я з ним пишов против Советской власти и поступив до их партии. Словом, треба приихать до нас, все расскажу по порядку, тильки щоб никто не знав. Комсомолець Пшеничный Павло, 12 вересня 1928 року».
– Срочно отправляйтесь в Ново-Лозоватку, – сказал мне начальник окружного отдела ГПУ. – Сигнал интересный и, видимо, серьезный.
Секретарь Береговского райкома партии Бойченко знал в лицо и по фамилии всех сельских активистов. Встретившись со мной, он сказал:
– В Ново-Лозоватке председателем комитета бедноты Донец. Толковый человек, он все расскажет.
К вечеру следующего дня я на тачанке добрался до Ново-Лозоватки.
– Кого привез? – спрашивали крестьяне кучера.
– А шут его знает, – ворчал хитрый Петрович. – Який-то инспектор, чи по налогам, чп по земельным справам.
Долго мы толковали с Донцом. Он рассказал, что ни одна хозяйственно-политическая кампания не обходится без яростного сопротивления кулаков. Особенно старается Яков Конопля, бывший белогвардейский староста. Кулаки во главе с ним пробрались в правление селянского товарищества взаимопомощи и развалили его работу.
Ночью состоялась встреча с Пшеничным. Молодой парень, русый, курносый, горячий, говорил: племянник Якова Конопли, Владимир, собирает вокруг себя молодежь, устраивает вечеринки, там читает свои антисоветские стихи.
– А у меня дядько был у Петлюры! Конопля своим посчитал, деньжат предлагает, в организацию тянет.
– Где же он оружие достанет? – спросил я.
– Есть, говорит, винтовки, гранаты, пулеметы. Были бы, говорит, хлопцы вроде тебя… Советы полетят скоро!..
Пшеничный узнал, что ночами к Конопле приезжают неизвестные лица, что сам Яков частенько наведывается к другим хуторянам.
– Спасибо, Павло, – сказал я, пожимая ему руку на прощание. – Держи ухо востро.
– Вы за меня не беспокойтесь, наше дело комсомольское. Они думают: можно купить каждого…
Поездка в Береговое дополняла материалы окружного отдела ГПУ, но ответа на вопрос, чья рука направляет деятельность кулаков, еще не давала. Но вот в комендатуру морского погранотряда прибежал рыбак из Ново-Песчанки. «У нас в селе, – сказал он, – появился подозрительный человек. Его привезли шаландой, но похоже, что он прибыл из-за кордона». Пограничники с помощью рыбака задержали этого человека. Много времени прошло, пока его опознали. Это был Голубович, родственник береговского кулака, белогвардеец, эмигрировавший за границу после разгрома врангелевцев.
Он долго изворачивался, но под давлением улик сознался, что послан для связи с подпольем и должен получить от него отчет о готовности контрреволюционной организации к вооруженному выступлению. Голубович назвал пароли и адреса руководителей организации.
В руках чекистов оказалась нить, с помощью которой можно было распутать антисоветский клубок. Только как лучше это сделать?
…Дождь хлестал яростно. В кромешной тьме к дому Пришляка подошли двое. Постучали в окно. Дверь открыл хозяин.
– Принимай гостя, – сказал тот, что стучал в окно, – а я пошел до дому.
Гость вошел в горницу и, пристально глядя в глаза хозяину, сказал негромко:
– Привет вам с хутора Самсоновского передавали…
– Давно оттуда?
– Был там, когда родственника хоронили.
– А чем привет сопровождается?
– Вот и приклад. – Гость снял сапог, вынул из-под стельки половинку монеты царской чеканки и положил ее на стол. Трясущимися руками Пришляк приложил к ней вторую половину. Обе половинки точно прилипли друг к другу: на столе поблескивала царская монета, как целая.
«Свой, долгожданный», – оживился Пришляк. Начался деловой разговор, сперва отрывочный, потом перешедший в осторожную беседу, в ходе которой они прощупывали друг друга. Пришляк в детали не вдавался, однако сообщил гостю, что руководитель организации, Туренко, живет на одном из хуторов Ново-Спасского района. Гость попросил отвезти его к Туренко. Пришляк внимательно присматривался к собеседнику, взвешивал каждое произнесенное им слово. Оснований не доверять ему не нашел. Его привел в дом один из активных участников организации. Гость держался независимо и производил солидное впечатление.
На рассвете следующего дня Пришляк повез его на хутор к Туренко. Тот встретил их настороженно. Вцепившись маленькими колючими глазками в лицо приезжего, Туренко, после того как обменялись паролями, спросил:
– Кроме привета, с Самсоновского ничего для меня не передавали?
– Передавали еще кое-что. – Гость снял пиджак, отпорол подкладку и вынул половину фотографии с изображением самого Туренко.
Туренко не торопясь выдвинул из-под кровати небольшой сундучок со слесарным инструментом и извлек оттуда старую книгу, в которой находилась вторая половинка фотографии. Обе половинки соединил и положил на стол. Туренко сразу повеселел, превратился в гостеприимного хозяина.
Серьезный разговор начался после ужина, когда семья улеглась спать. Зашторив окна комнаты и спустив с цепи собак, они просидели почти до утра. Туренко рассказал подробно, как создавалась организация, в которую вошли кулаки, недовольные Советской властью.
– Значит, большинство хуторян состоит в организации? – спросил гость.
– Нет, многие с нами не согласны, – почесал затылок Пришляк. – Есть и такие, которые оказывают только материальную помощь, а работать в организации не хотят.
– Вы сказали, что имеете контакты за пределами Северной Таврии. Насколько они надежны? – поинтересовался гость.
– Нам удалось привлечь одного богатого немца-колониста, живущего в Крыму, – объяснил Туренко. – Он познакомился с тамошним подпольем. Сколько их там, пока не знаем. Но они обещали, что, если мы выступим против Советов, они поддержат. А еще в Крыму существует организация местных зажиточных крестьян. Все это удалось узнать Владимиру Конопле.
– Заслуживает доверия ваш Конопля? – спросил гость.
– Вполне! – твердо ответил Пришляк. – Он у нас работает среди молодежи и привлек в организацию немало надежных людей.
– Например?
– Ну, в прошлом году Галкина с Екатерининских хуторов, через него Рубана, который служил у Петлюры и в белой армии. Пулеметчик, офицер…
Этой ночью Туренко и Пришляк несколько раз отлучались в конюшню «посмотреть, что с лошадьми, и задать корму». Гость понимал: это предлог, чтобы на ходу обменяться впечатлениями и посоветоваться. После одной из таких отлучек Туренко предложил:
– Раз вы приехали получить отчет о состоянии организации, мы можем написать его. Если хотите…
– Ни в коем случае, – решительно возразил гость. – Никаких письменных отчетов. Вообще советую никаких следов не оставлять.
– Пожалуй, правильно, – одобрительно сказал Пришляк, не сводивший с гостя глаз.
Туренко еще раз проверил осведомленность гостя. Задал ему вопрос, знает ли он что-нибудь об оружии для организации.
– А мне говорили, что вы в оружии не нуждаетесь, – ответил гость. – Давайте уточним. Времени с момента ухода наших прошло много. Что-нибудь изменилось?
Тогда Туренко рассказал, что оружие хотели перепрятать в более укромное место, но оказалось, что ящики сгнили и винтовки сильно заржавели. Пришлось раздать их на руки самым надежным.
В полдень на второй день к Туренко приехал Владимир Конопля с неприятной новостью. Его дядя Яков за уклонение от уплаты налогов арестован и осужден народным судом, а вместе с ним еще два хуторянина, оба из организации.
– Плохо дело! – приуныл Пришляк. – В руках Якова связи с другими районами. И надо же ему было доводить дело до суда.
– Это все Донец! – кричал Владимир. – Его работа! Убрать его давно пора!
– Не советую делать это сейчас, – вставил свое слово гость.
– Почему?! – вскипел Конопля.
– Подумайте хорошенько, – еще спокойнее ответил гость.
– Правильно, этого пока не надо, – кивнул Туренко. – Уберем Донца, тогда можем многих недосчитаться.
Когда пришла пора собираться в обратный путь, гость взял со стола местную газету и сделал из нее вырезку, которую связной должен был предъявить в дополнение к устному паролю. Туренко спрятал газету в тот же сундучок и предусмотрительно заметил:
– Если вырезка затеряется, пусть связной назовет место, где хранится газета…
В Береговом Пришляк по указанию гостя купил билет, на пароход, но не до Приднепровска, откуда тот приехал, а в противоположную сторону. «Осторожный, – подумал Пришляк. – Такой не подведет».
Когда пароход отошел от пристани, гость вышел на палубу и свободно вздохнул. Здесь можно было наконец стать самим собой – Мовчаном, сотрудником Приднепровского отдела ГПУ. Он мог теперь в спокойной обстановке осмыслить полученный материал. Кулаки, петлюровцы – кто только не носил за пазухой камня против Советской власти!
Не случайно именно Мовчан был послан в логово зверя. Рабочий Алчевского металлургического завода, комсомолец, он в 1920 году ушел в Красную Армию, дрался с белогвардейцами. Был начитан, производил впечатление серьезного, уверенного человека. По выражению его лица нельзя было определить его душевное состояние. В оценке материалов Мовчан успел зарекомендовать себя трезвым и объективным работником. Кроме того, он был сравнительно новым человеком для округа и его совсем не знали в районах.
Потом, во время следствия, Туренко в порыве откровенности признался, что он и Пришляк договорились, когда «наведывались к лошадям»: при малейшем подозрении ликвидировать гостя и подбросить труп куда-нибудь близ переселенческого поселка.
Мовчан впервые выполнял такое сложное и рискованное задание. Этот экзамен на чекистскую зрелость он выдержал с честью. О всех мероприятиях по разоблачению антисоветской деятельности кулачества было доложено секретарю окружкома партии Андрееву. Он порекомендовал осторожней относиться при арестах к людям, случайно попавшим под влияние антисоветской организации.
С помощью партийно-советского актива и работников милиции главари и наиболее деятельные участники контрреволюционной организации были арестованы и доставлены в окружной центр. Вести следствие поручили мне и товарищу Кузьмину, недавно направленному в органы ГПУ окружкомом комсомола. Нам, молодым коммунистам-чекистам, предстояло разоблачить более двадцати активных врагов, искушенных в борьбе с Советской властью. Они готовились к вооруженному восстанию, которое должно было произойти в случае войны. Надежды на это подогревались враждебными выступлениями реакционных деятелей из-за рубежа, а также осложнениями международной обстановки.
Пришляк, как человек военный, разрабатывал планы боевых выступлений. В 1927 году он устроил в Береговом двух белогвардейских офицеров. Владимир Конопля готовил флаг и антисоветские листовки. Все это вместе с оружием он спрятал на чердаке молитвенного дома. Эти вещественные доказательства помог найти комсомолец Павло Пшеничный. При обысках было найдено много оружия. У Туренко в кармане обнаружили заряженный пистолет. Воспользоваться им ему не удалось.
Большие планы были у врага, но чекисты сорвали их осуществление.
