Текст книги "Том 11. Пьесы, киносценарии 1926-1930"

Лозунги для спектакля «Баня» ^*

[На сцене]

 
1) Долой
    жрецов искусства,
 шевелюрой заросших густо.
 Артисты те —
       кто в рабочем ряду
 строить коммуну
         с песней идут.
 
 
2) За небольшую коммуну
           уступим оба
 самых больших-пребольших ГОТОБа ^* .
 
 
3) Не для того
    театров
         громады каменные,
 чтоб разводить
       завывания камерные ^* .
 Вытряхнем
       индивидуумов
            из жреческих ряс.
 Иди, искусство,
    из массы
              и для масс.
 
 
4) Запритесь, психоложцы ^* ,
           в квартиры-клетки.
 Театр —
       арена
       для пропаганды пятилетки.
 
 
5) Я и ты,
    мы вдвоем
 построим социализм,
             подписавшись на заем.
 
 
6) На лошадь стальную
         уверенно сядь!
 Пыхти
        на селе,
       тракторище!
 Вперед, 25!
    Вперед, 25!
 Стальные
    рабочие тыщи!
 
 
7) На театре греми,
         проходи по стихам,
 засияй
        плакатным разводом:
 от ударных бригад
         к ударным цехам
 от цехов —
    к ударным заводам.
 
 
8) Дома-коммуны
           вместо хаты!
 Массовым действием
              заменяйте МХАТы!
 
 
9) Вперед
    непрерывным
              полным ходом.
 Выполним
    пятилетку
              в четыре года!
 

[В зрительном зале]

 
1) Правое искусство наступает густо.
 Соединяйтесь, работники пролетарского
            искусства!
 
 
2) Разоблачайте
    сразу —
 и правые делишки
         и
         левую фразу.
 
 
3) Долой бутафорские тряпки и сор!
 Переделывай жизнь, коммунист-режиссер!
 
 
4) Коммуна строится трудно и туго,
 На помощь строителям перо драматурга.
 
 
5) Сразу
       не выпарить
       бюрократов рой.
 Не хватит
    ни бань
       и ни мыла вам.
 А еще
   бюрократам
       помогает перо
 критиков —
    вроде Ермилова ^* …
 
 
6) Каждого бюрократа
         выпарь
           и прочисть —
 и веник рабочего
       и
       художества кисть.
 
 
7) Энтузиазм,
    разрастайся и длись!
 Заводы —
    сияйте радужней!
 Сегодня
    строится
         социализм —
 живой,
    настоящий,
         правдашний.
 
 
8) Слюнявым психоложством театр не поганьте!
 Театр, служи коммунистической пропаганде!
 
 
9) Некоторые говорят:
         «Спектакль прекрасен,
 но он
      непонятен
       широкой массе».
 Барскую заносчивость
         скорей донашивай, —
 масса
   разбирается
       не хуже вашего.
 
 
10) Классиков
    полные руки набрав,
 внимательней
    пересматривай
           листики,
 чтоб
   через МХАТ ^*
         какой-нибудь граф
 не напустил
    на республику
           мистики.
 
 
11) «Комедия
    неприемлема
           в виде таком».
 Сказали
    и
    головой покачали.
 Уважаемый
    товарищ Главрепертком,
 заходите
    не в конце,
         а в начале.
 
 
 Битая банда
    золотопогонная,
 тише
   в Париже
          зализывай хвост.
 Непобедимая
       Первая конная
 может
    уменьшить
       полковничий рост.
 
 
 Если белым
    взбредет
            пройтись,
 как шли
    на Москву
         когда-то, —
 в нашем театре
         каждый артист
 за коммуну
    встанет солдатом.
 Тонет борьба,
    в бумажки канув,
 борьбу с бюрократами
           ставьте на́ ноги.
 Не дадим,
       чтоб из-за каких-то
           бюрократов-болванов
 ухудшилось
    качество болванки.
 
 
 Сильным средством
         лечиться надо.
 Наружу —
    говор скрытненький.
 Примите
    против внутренних неполадок
 внутреннее
       лекарство
             самокритики.
 
 
 Ставь прожектора,
         чтоб рампа не померкла.
 Крути,
    чтоб действие
             мчало, а не текло.
 Театр
   не отображающее зеркало,
 а —
 увеличивающее стекло.
 
 
Ступись,
    острия
    комедийных шил,
 комедии
       в страшном риске, —
 нотами ^*
    всех комедиантов
           пересмешил
 комик —
    папа римский.
 
 
 Цените
    искусство,
       наполняющее кассы,
 но искусство,
    разносящее
           октябрьский гул,
 но искусство,
    блещущее
         оружием класса,
 не сдавайте
       врагу
         ни за какую деньгу.
 

Лозунги для лент финала

 
Руби капиталу и корни и ветки!
На непрерывку провода и ремни!
К социализму лети в пятилетке,
в нашей машине времени!
 
 
Шагай, страна, быстрей, моя, —
коммуна у ворот.
Вперед, время!
Время, вперед!
 

[ 1930]

Москва горит (1905 год). 1-я редакция ^*

Героическая меломима

Четыре глашатаявышли с четырех сторон потушенной арены. На каждом светящаяся цифра 1, 9, 0, 5, – становятся вместе, собирают год.

1-й глашатай

 
1905!
   1905!
Семнадцатым
     годом
        горд —
оглянись
   и вспомни опять
пятый
   горящий год.
 

2-й глашатай

 
Шутки
   любит цирк.
Но между
   шуток веселых
вспомни,
   как мёрли отцы
в запоротых
   городах и сёлах.
 

3-й глашатай

 
Еще и сегодня
   расслышат потомки
в громах
   черноморского рёва,
как шел
   один
   броненосец «Потемкин»
на всю
   эскадру царёву.
 

4-й глашатай

 
Земля
   и море
   кровью багримы.
Под пулями
   падали неисчислимо,
как пал
   машинист Ухтомский ^* ,
и складывал
   полковник Ри́ман
трупы,
   как в штабель доски.
 

1-й глашатай

 
Звезда Советов,
   над миром лучись,
на земли наши,
       что ни случись,
не ступит
   вражья нога.
Товарищ,
   сквозь смех
            смотри и учись
до дна
   ненавидеть врага.
 

4-й глашатай

 
Глядите:
   кровавую кашу наваря,
царь
        расхлебывает
>9-е января.
 

Разворачиваясь по всему барьеру, разукрашенные военныенесут распластанные штаны. Бесконечная лента скрывается в дворцовых воротах, а из дворцовых ворот – бесконечная лента с узелками, скрывающаяся под вывеской «Прачка двора его величества». Посредине сцены очкастый обыватель – рыжий– пристает к главному военному.

Рыжий

 
Куда это
   штанов такое количество?
 

Военный

 
Их величеством в стирку сданы.
Нехватка в штанах.
        Его величество
вынужден
   ежеминутно
              менять штаны.
 

Арена тухнет. На арене один музыкальнейший клоунв огромной, набок, короне поет, вызванивая на водочной бутылке.

Клоун

 
Царь испугался ^* ,
   издал манифест:
мертвым свободу,
   живых под арест.
Ну и конституция —
       сахар и мед.
Мертвым свобода —
        живым пулемет.
Рот, улыбайся,
     радуйся, народ!
Мертвым свобода —
       живым…
       наоборот.
 

Клоуна закрывают пять экранов. На каждой створке появляется манифест:

 
     Божьей милостью
        Мы,
     Николай Вторый, и т. д.
 

Когда манифест окончен, сквозь него проступает кровавая лапа:

 
     Руку приложил —
       Трепов ^* .
 

Экраны подымаются, на арене бал и пир. Гремит военный оркестр. Студенты, барышни, офицеры. Два стола, убранные винами и поставленные так, что между ними может проехать тюремная карета. Каждый приходящий несет лист манифеста в виде огромной карты. Два присяжных поверенных, лощеные и во фраках, бросаются друг к другу через всю арену.

1-й присяжный поверенный

 
Петр Петрович?!
       Разрешите лобызнуть.
Пошла
   история
   с нового абзаца.
 

2-й присяжный поверенный

 
Окончилась,
   окончилась забастовочная нудь.
Иван Иваныч —
   разрешите облобызаться.
 

Музыка. Парочка – студент и барышня– вальсирует.

Студент(восхищенной барышне)

 
Вы звезда
   моего
   студенческого небосвода…
Наступил на мозоль?
        Прошу прощения.
У нас свобода,
   свобода-свобода.
Свобода совести,
   собраний
       и…
       обращения.
 

Гостирасступаются. Сквозь бал проезжает черная тюремная карета. Упряжка – собаки. На козлах собака-городовой. По бокам собаки-конвоиры. Музыка. Парочка. Штатскийво фраке и дама.

Штатский

 
Поцелуйте!
 

Дама

 
   Нахал!
 

Штатский

 
       Отдайтесь…
 

Дама

 
        Идиот.
 

Штатский

 
Вам гнев
   к лицу,
   разозлитесь и гляньте.
Мадам, разрешите…
 

(шпилит красную ленточку)

 
           вам так идет!
Нацепите
   этот
       красный бантик!
 

Пары жмутся и расступаются. Громыхает черная тюремная карета. Снова музыка. Парочка. Гвардеец и мадмуазель.

Гвардеец

 
Довольно вальсом
       потеть и мокнуть,
не хотитца ль проттица
        по лону гравия?
Мадмуазель,
     позвольте чмокнуть.
Ах, не сердитесь, —
       теперь равноправие.
 

Опять расступаются пары. Новая тюремная карета. За ней вторая и третья. Проехали. Генералподымает бокал. Гости чокаются.

Генерал

 
Господа!
   Потушена лава
       революционного кратера.
Кон-ссти-туцция!
   Давно пора.
За его величество —
        государя императора
гип-гип!
   Ура-ура!
 

Гости подымают бокалы. Чокаются, размахивают картами-манифестом. Бросаются друг к другу лобызаться, отставляют бокалы и складывают листы манифеста в огромный карточный домик ^* . По всему барьеру арены появляются толстенные городовые. С верхней площадки – царишко, царица, министры. Все, раздувая щеки, начинают дуть во всю силу. Карточный домик разлетается. От дутья затухают лампы, разбегаются гости. В эту минуту из-под купола падает брошенная бомба. Бомба разрывается, рассыпая листки прокламаций по всему цирку. Городовые и прочие дующие в испуге разбегаются. В разных концах арены разные люди по-разному пробегают и читают прокламацию. Обывательберет прокламацию – пробегает, бросает и убегает. Поппробегает прокламацию, крестится и бежит. Богач– рвет и сжимает кулаки. Крестьянин– любовно разглаживает, кладет за пазуху. Рабочийвчитывается, – зовет других, все серьезно и радостно слушают.

Один

 
«Дана свобода собраний ^* ,
    но собрания оцепляются войсками».
 

Другой

 
«Дана свобода слова,
   но цензура осталась неприкосновенной».
 

Третий

 
«Дана неприкосновенность личности,
     но тюрьмы переполнены заключенными».
 

Первый

 
«Необходимо быть всем настороже
    и готовыми к бою».
 

Бежавшие с перепугу городовыеосторожно приближаются к месту взрыва. Видят мирно читающих, бросаются со всей смелостью. Рабочиеразбегаются. Полицейскийбросается за одним, другой в это время наклеивает ему прокламацию на спину. Хохот. Городовые бросаются за наклеившим. Наклеивший ловко взбирается на трапецию. Городовые за ним, неуклюже путаясь в шашках и кобурах. Рабочий перебрасывается с трапеции на трапецию, расшвыривая прокламации. Городовые бросают погоню. Один толстяк повис на трапеции на собственной шашке. Городовые обтирают вспотевшие лбы. Всматриваются. Пятятся перепуганно. На длинных худых ногах-ходулях входит рабочий, на рукавах, как крылья, ленты с надписью « Забастовка». Рабочий взмахнул рукой. С другого конца кубарем катится полиция, следом тачки, на которых рабочиес грохотом вывозят фабрикантов. Все прокатываются между ходульных ног.

Рабочие(напевают)

 
   Виттевскую ^*
       куцую
   к черту конституцию.
   Выплюнем,
       не прожуя,
   царские подачки,
   из России
       буржуя́
   вывози на тачке.
 

Загораются киноэкраны. На экране идущий поезд, на другом – идущая конка, на третьем – работающий завод. Рабочий взмахивает рукой – замирает на остановленном кадре поезд, останавливается конка, цепенеет завод. Рабочий взмахивает рукавом – тухнут фонари. Полная темь.

1-й глашатай

 
Перекидывалась забастовка
 

2-й глашатай

 
   от завода к телеграфу,
 

3-й глашатай

 
        от телеграфа к вокзалу,
 

4-й глашатай

 
        от вокзала к по́рту.
 

1-й глашатай

 
300 000 бросило работу.
Праздник перед боем,
       и по городу праздному
каждый
   к бою
   готовился по-разному.
 

Прожектор освещает разные углы арены и цирка, выделяя готовящиеся группы. Диван. На диване двоелощеных либераловс чаем и с резолюциями. Нервничают, подымаются, надевают шляпы, потом снимают опять и садятся и снова вскакивают.

1-й либерал

 
А по-моему,
     кадеты
       с приветственной речью
должны
   к забастовщикам
       выйти навстречу.
 

2-й либерал

 
Не надо
   репутацию
        марать впустую.
Забастовали без нас —
        и пусть бастуют.
 

1-й либерал

 
А по-моему,
     и т. д.
 

Фруктовая лавочка ^* . Подходят покупатели. Покупают пустяки. Показывают пароль. Оглядываются, распахивают пальто, передают патроны и оружие. Скрываются. Лавочка отодвигается, под ней типография. Выходят люди с кипами и свертками прокламаций. Лавочка становится на место. Церковный иконостас. Попблагословляет дубинки, кастеты и револьверы черносотенцев.

Поп

 
Христолюбивые воины,
        по совету иерея
бейте жидов —
       и еврея и не еврея.
Сообразно моему
   евангельскому сану
сам я,
   конечно,
   мараться не стану.
Верноподданные чувства
        погромом ознаменя,
братие черносотенцы,
        кройте за меня.
Во имя отца
     и сына
        и святого духа,
крамольникам
   кастетом
        въезжайте в ухо.
 

Прожектор освещает группу рабочих. Вокруг станка разбросанные и уносимые кинжалы и пики.

1-й рабочий

 
У каждого завода
     кровища лужею.
 

2-й рабочий

 
Довольно терпеть.
       Товарищи, к оружию!
 

Арена тухнет. Выходят глашатаи.

1-й глашатай

 
Москва подымалась,
     как знамя
       над ней
пылало небо
       декабрьских дней.
 

Арена. Страстная площадь ^* . В центре памятник Пушкину. С трех сторон над проходами стены с окнами. На нижних этажах вывески. Деревья, бульваром идущие к выходу. Идет снег. Площадь запружена народом. Рабочий с мальчикомпробирается к памятнику – влазит. Снимает кепку. Кричит.

Рабочий

 
Долой самодержавие!
        Жандармские гады
стреляют в безоружных, —
       на баррикады!
Свобода на бумаге,
        на деле – приклады.
Готовьтесь к бою!
       На баррикады!
Громите
   оружейные
        магазины и склады!
Браунинг в руку!
   На баррикады!
 

Выхватывает браунинг. Далекие выстрелы. Выстрелы ближе. Рабочий хватается за грудь. Падает. Толпа бросается врассыпную. Валяется убитый рабочий. Мальчишка один. На арену въезжают казаки. Офицероглядывается, выхватывает револьвер. Разряжает в воздух. Последняя пуля в мальчишку. Из всех окон подымается стрельба. Офицер и двое казаков падают. Подхватив раненых и убитых, казаки скрываются. Из домов и улиц выбегают дружинники и горожане. Конка въезжает на арену. Лошадей останавливают. Пассажиры разбегаются. Лошадей выпрягли. Конку переворачивают. Из домов выкидывают матрацы, табуреты, столы. Прохожие срывают вывески. Пилят столбы. Вещи нагромождаются в баррикаду. В баррикаду воткнут красный флаг. Дружинники ложатся за прикрытие – стреляют вдогонку бежавшим казакам. Издали доносится распеваемая Марсельеза. Арена тухнет.

1-й глашатай

 
Слышите
   шпор
       гвардейский щелк:
царем
   науськан
   Семеновский полк.
 

Предводительствуемые усатым офицером, цирк заливают марширующие, перестраивающиеся, парадные, вымуштрованные гвардейцы. По обеим сторонам во́йска маркитантыс колбасой и с бутылями водки. Гвардия распевает старую песенку:

 
Шаг назад ^* ,
   шаг вперед,
полоборот направо.
Кто
       всех вольных перебьет,
тому честь и слава.
Ура! Ура! Ура!
Бей во славу царского
        двуглавого орла.
 
 
Лев! Прав! Раз! Два!
Приготовь патроны.
Будет помнить
   вся Москва
красные погоны.
Ура! Ура! Ура!
Бей во славу русского
       двуглавого орла.
 
 
Рота, стоп!
   Рота, пли!
Запевайте, глотки!
Мы заслужим, ай-люли,
колбасы да водки.
Ура! Ура! Ура!
Бей во славу русского
     двуглавого орла.
 

Гвардейцы проходят. Освещается арена четырьмя поломанными фонарями. В центре фабрика. Из-за фабрики осторожно выползают дружинники. Дваперепуганных ребятенкавбегают, указывают дружинникам в темноту, перечисляют по пальцам виденные пушки, убегают. Дружинники рассыпаются, по два, по три залегают за выступы и тумбы. Готовятся к бою. Начинается пушечная канонада. Бьют по фабрике. Фабрика горит, рушится. Дружинники, расстреливаемые, падают, оставшиеся отступают на баррикаду под ярусами. Орудия бьют по баррикаде. От баррикады отделяется рабочийс белым платком на палке. Орудия въезжают на арену. Парламентера схватывают. Привязывают к дулу орудия, избивая рукоятками револьверов. Стрельба по баррикаде продолжается. Прожектор освещает красное знамя над баррикадой. Пули дырявят знамя. Знамя опадает по клочкам. Последний защитник баррикады падает, подбитый, – тогда на всем скаку проносятся конные казаки, сметая остатки баррикады. Арена тухнет. Выходят глашатаи. Красные цифры 1, 9, 0, 5 тухнут.

1-й глашатай

 
Пирамида классов ^* —
       сияет и высится.
 

2-й глашатай

 
Капиталистов
       лоснятся лица.
 

3-й глашатай

 
И дюжину лет —
 

4-й глашатай

 
       свинцом и виселицей
самодержец
     развлекается и веселится.
 

Арена загорается. На арене пирамида. Нижний ряд – закованные работающие в кандалах рабочие, второй ряд – жадное чиновничество, третий ряд – попы, муллы, раввины, четвертый ряд – правительство, сенаторы, министры, пятый ряд – буржуи и помещики, на самом верху – маленький царишков огромной короне. Пока стои́т пирамида, по барьеру проходят под конвоем закованные за революцию каторжники.