Текст книги "Души потемки"

Автор книги: Владимир Наумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Кто? Где? – спросонья я еще плохо соображал.

– Улла!

Царг на миг открыл глаза, потянулся и, презрительно фыркнув, вновь задремал. Что до братьев, то они неторопливо хлопотали у костра.

– Что за чертовщина?

Я обернулся. У развалин стоял Отшельник, а за спиной у него плавал дух. И больше никого. Решив выяснить, в чем дело, я устало побрел к ним. Каждый шаг давался с трудом, мучительно ныли все мышцы, с языка готов был сорваться эдак шестиэтажный мат, повествующий о том, что я думаю о безмозглых духах, как на меня накатила волна беспокойства. Чем ближе я походил, тем меньше мне этого хотелось. Поравнявшись с Уллой, я наткнулся на невидимый барьер, окативший меня волной ужаса.

Мрачную громаду некогда шестиугольного храма опоясывали разбитые колонны. Здание было сложено из огромных базальтовых глыб. Искореженные бронзовые ворота висели так, будто их изнутри вышиб ударом ноги некий великан. Крыши либо не было вовсе, либо она обвалилась.

– Чей это храм? – с трудом смог выдавить я.

Отшельник не шелохнулся. По-моему, он стоял так с того момента, как мы вышли к развалинам.

– Улла!

Дух метнулся к костру.

– А попонятней нельзя?

Шаг за шагом я пятился от храма, пока не наткнулся на лешачка.

– Дрень-Брень, чей это храм?

Тяжело вздохнув, лешачок почесал за ухом.

– Есть у нашего народа одна легенда, но в нее давно никто не верит.

– А ты?

Я почему-то никак не мог повернуться спиной к развалинам. Казалось, лишь отведу взгляд, и на меня кто-то накинется.

– До сегодняшнего дня и я не верил.

Солнце уже заметно припекало, но у меня по спине струился холодный пот. Невероятным усилием я заставил себя повернуться спиной к развалинам. Страх понемногу отпускал, но оставалось ощущение, что кто-то пристально меня разглядывает.

«Это нервы разыгрались. Леший собственной тени боится. Призрак, тот вообще сумасшедший. Наверно, других не бывает. Вон – Царг храпака дает. Братовья ухом не повели за все время, а я дергаюсь, как нервная девица перед брачной ночью».

Размышления были прерваны приглашением перекусить. Царг уже крутился вокруг импровизированного стола, стараясь, однако, сохранить достоинство.

– Отец!

Отшельник нехотя подошел к костру. Завтрак протекал в молчании. Случайно взглянув в глаза Отшельника, я увидел, что в них бушует фанатический огонь. Меня вновь одолели сомнения. Кто эти люди? Почему они живут там, где царит одна нечисть? Почему помогли нам?

– Здесь наши пути расходятся.

Отшельник отряхнул крошки с балахона и встал.

– Немного дальше по гребню будет дорога. Говорят, ее построили Древние. Назад пути вам нет. Прощайте.

– Постой. А как же вы? – лешачок почесал затылок.

– Мы достигли своей цели. О нас не беспокойтесь.

Ища поддержки, я повернулся к Клайву.

– Мы не можем вас бросить посреди болота. К ночи.

– С нами все будет нормально. Лучше позаботься о себе.

Резкая отповедь окончательно вывела меня из себя.

– Значит, ты просто использовал нас, чтобы добраться сюда!

Клайв нахмурился. Мой тон явно пришелся ему не по нутру.

– Мы помогли вам.

– В собственных интересах.

Клиф равнодушно смотрел на костер, между делом ломая ветви толщиной в мою руку. Окинув быстрым взглядом всю компанию, я почувствовал, как гнев утихает.

«И в самом деле – какого черта я требую от них? Они вовсе не обязаны передо мной отчитываться. А уж тем более помогать. Это меня угораздило вмешаться в сумасшедшую историю, так нет же – я стараюсь втянуть в нее всех окружающих. Иногда, признаться, у меня это неплохо получается».

Видимо почувствовав перемену в моем настроении, Дрень-Брень облегченно вздохнул.

– Улла! – примирительно пробормотал призрак.

Царгу надоело сидеть, и он с энтузиазмом первооткрывателя помчался к развалинам.

– Царг, вернись!

– Ему ничего не угрожает.

Отшельник, видя мое беспокойство, улыбнулся.

– Отважный зверь.

– Чей это был храм?

– Дух уже ответил тебе. Но ты не сумел понять его.

– Ну, тогда разъясни мне глупому, – я почувствовал, как злость опять захлестывает меня.

– Это храм Повелителя Огня – Феникса.

Только сейчас мне пришло в голову, что вокруг было удивительно тихо и спокойно.

– Некогда этот храм был местом паломничества верующих со всего света. В Век Гордыни один из Лучезарных, могущественный маг потребовал, чтобы Феникс выступил против Князя Тьмы и Цветочной колдуньи на стороне хранителей Хрустального замка. Феникс пришел в неописуемую ярость от подобной наглости простого смертного. Тогда Лучезарный совершил свою вторую ошибку – попытался угрожать Повелителю Огня. Схватка была недолгой, но беспощадной. Взгляни на ворота и убедишься сам. Тогда обитатели Хрустального замка объявили культ Феникса мерзким идолопоклонничеством и запретили высочайшим указом, Феникс в ярости выжег целые области. Народ в ужасе отрекся от него. Шли годы, и могучая река паломников превратилась в жалкий ручеек. Наконец, настал день – иссяк и он. Служителей храма давно разогнала гвардия Лучезарных. Близился священный праздник Возрождения. День, когда молодой Феникс должен был восстать из пепла прежнего. Раз в 500 лет происходит обновление, но в этот год некому было разжечь ритуальный костер и возложить на него Огненное яйцо.

Затаив дыхание, я слушал удивительную историю.

– Я что-то не пойму. Он же, ты утверждаешь, бог. Значит бессмертен. И ему, должно быть, наплевать – запретили его Лучезарные или нет.

Отшельник усмехнулся.

– Видишь ли, в чем злая шутка мироздания – боги бессмертны, но и они исчезают, когда нет людей, которые бы верили в них.

– Богов я пока не встречал, а вот если еще немного посидим, то слизняков дождемся точно.

Дрень-Брень закрутил головой, опасливо озираясь.

– Улла!

– Не понял.

– Призрак говорит, что сюда нечисти нет пути. Удивительно, но Князь Тьмы, как и Лучезарные, запретил своим подданным приближаться к храму, боясь ненароком возродить Феникса.

– Это хорошо, но какое отношение ко всему этому имеете вы?

Клиф с Клайвом замерли, и я ощутил нарастающую угрозу.

– Я дал обет.

Решив обернуть все в шутку, я, не подумав, ляпнул:

– Ну что же – обет так обет, кто дает обет не есть мясо по воскресеньям, кто не пить вино, а ты, значит, решил оживить бога. Достойная работенка.

Еще не договорив, я понял, что опять попал впросак. Отшельник от моих слов словно окаменел. Лицо его потемнело, жилы на шее вздулись

«Язык мой – враг мой».

– Пришла пора прощаться.

Тон, каким было сказано, не оставлял мне выбора. На сборы ушло несколько минут.

– Царг, ко мне.

Дрень-Брень скуксил плаксивую рожицу и поглядывал то на меня, то на Отшельника.

– Прощайте.

Я с показной лихостью подхватил мешок и, насвистывая бодрую мелодию, повернулся к костру спиной. Шагов через десять я услышал торопливые шажки лешачка. Последним меня нагнал дух.

– Улла, – осуждающе проскрипел он.

Идти было легко. От самого храма убегала вдаль, по гряде, выложенная из плит дорога. С полчаса мы шли молча, потом меня это начало тяготить. Я почувствовал себя виноватым, хотя, видит бог, не знал в чем.

– Ты обещал рассказать легенду, Дрень-Брень.

– Да собственно и рассказывать-то нечего, – недовольно буркнул лешачок.

– Когда Князь Тьмы узнал, что Феникс не возродился, он быстренько воспользовался этим и захватил равнину до реки. Старики говорят, что Болото Ужаса расползлось, как плесень, по всему краю. Лишь тогда Лучезарные поняли, что Повелитель огня сдерживал нечисть, но было поздно. Да и гордыня не позволяла Хранителям Хрустального замка признать ошибку. Сказывают, что как ни старался Князь Тьмы, так и не сумел разрушить храм и дорогу. Не по силам ему это.

– Ну, нашим легче. Все же лучше, чем шлепать по болоту.

Я весело подмигнул лешачку.

– Оно-то может и так, только вот куда она приведет нас.

– Улла!

На горизонте мелькнули Хвать-Хвать. Я вытащил арбалет, но тревога оказалась ложной. Твари, заложив крутой вираж, скрылись из виду.

– Улла!

Призрак указывал на что-то у нас за спиной. Я резко обернулся. Никого. Лишь над тем местом, что мы покинули, поднимался столб густого белого дыма.

– Матерь божья, что они задумали?

Не сговариваясь, мы двинули назад, к храму. Выбежав к развалинам, я остановился отдышаться. Дым валил из пролома в крыше храма. Клайв с Клифом безостановочно носили внутрь сушняк. Отшельника нигде не было.

– А где ваш отец?

– Вы зачем вернулись?

Клайв преградил мне дорогу. Клиф подхватил очередную охапку дров и скрылся в развалинах.

– Не знаю, что вы затеяли, но теперь вся округа знает, где мы.

Хотя солнце едва перевалило зенит, внезапно все вокруг погрузилось в сумерки.

– Что за чертовщина.

С болота потянуло сыростью и холодом.

– Бегите. Возможно, вы еще сумеете скрыться.

– Поздно, – обвел лешачок рукой вокруг себя.

Со всех сторон на поляну выходили рапаиты. Минуту спустя в воздухе захлопали крыльями Хвать-Хвать. Клайв подхватил целое дерево и кинулся помогать брату.

– Что будем делать? – неизвестно к кому обратился я.

Клиф на секунду остановился и окинул взором округу.

– Теперь один выход – помогайте нам.

На поляне возвышалась солидная гора сухих коряг.

«И когда они успели натаскать ее. Ума не приложу».

Дрень-Брень уже тащил ветку к храму, покрикивая на буля, весело скачущего вокруг него.

– Царг, апорт.

Пес метнулся ко мне. Ухватив зубами лесину, припустился за лешачком. Минут десять напряженного труда наполовину уменьшили кучи дров.

«Что, это?» – вдруг поймал я себя на мысли, что уже не испытываю ужаса перед развалинами.

Убедившись, что нечисть застыла у невидимой черты, я перестал оглядываться каждую секунду. Царгу забава пришлась по вкусу, и он лишь изредка угрожающе рычал на безмолвную толпу окружающих нас тварей.

– Все, сюда. Быстро, – выкрикнул Клиф, выглядывая из ворот.

– Улла, – взвыл призрак.

– Боже, что это?

Я застыл на пороге храма.

Порыв ветра разметал остатки сушняка собранного братьями. Зловещая тишина охватила поляну. От напряжения у меня тряслись ноги. Рапаиты расступились, и в образовавшемся проходе я увидел мертвяков. Серая кожа на их телах местами висела клочьями. Неторопливой, шаркающей походкой они двигались прямо на меня. Когда до них оставалось не более десяти метров, я рассмотрел лицо переднего монстра. Некогда человеческое лицо искажала плотоядная улыбка, нос и уши отсутствовали, но ужасней всего были глаза – без ресниц, глубоко посаженные, пылающие безумием. Дрень-Брень, вернувшийся за мной, охнув, ухватился за остатки ворот.

– Бхуту!

Могучие руки рванули меня с лешачком внутрь. Клайв, побледневший, как полотно, подтолкнул нас внутрь храма.

– Быстрей!

Огромная шестиугольная комната была абсолютно пуста, лишь в центре находилось отверстие, из которого валил дым. Клиф безостановочно сваливал туда сушняк. Мы без подсказки кинулись ему помогать. Неизвестно откуда появился Отшельник.

– Отец, там бхуту!

– Нужно спешить.

– Ты нашел?

– Да.

Из складок своего балахона он достал огромное яйцо. Царг с любопытством обнюхал его и резко отскочил. Я прикоснулся к яйцу и ощутил лишь холод. Отшельник подошел к отверстию и, воздев руки к небу, запел. Видимо, это был некий ритуальный гимн. В крайнем случае, я не понял ни слова. Так продолжалось довольно долго, пока он не опустил яйцо в отверстие в полу. Шли минуты, ничего не происходило. В чреве храма бушевал огонь, но, видимо, этого было недостаточно, чтобы пробудить Феникса к жизни. Отшельник жестом отослал нас в угол, а сам остался с сыновьями. Дрень-Брень обреченно поглядел на вход.

– Ты что? Ведь говорили, что нечисти сюда нет хода.

– Живым – да.

– А эти?

– Эти – бывшие.

Я поежился. Бывшие.

– Ты считаешь, что все мне объяснил?

Лешачок вздохнул и со слезами на глазах поведал о том, что, бхуту – это бывшие люди, но за непомерную жадность или предательство обречены жить после смерти. Их мучит постоянный голод, а пищей служит человечина. Это верные слуги Князя Тьмы, ведь в награду за усердие он может даровать им прощение и покой.

– Значит, они могут сюда войти?

– Могут, но боятся.

Я изумился:

– Чего?

– Огня.

Подошли Клайв с братом.

– Отец тебя зовет.

В полном недоумении я приблизился к Отшельнику. В следующий миг он посмотрел мне в глаза, и у меня екнуло сердце в предчувствии беды. Рык Царга застал меня врасплох. Я оглянулся, но было поздно. Клайв крепко держал буля за холку и хвост. Дрень-Брень барахтался в полуметре от пола в руке Клифа.

– Как…

Закончить я не успел. Отшельник ухватил меня за плечи и перенес к отверстию. От густого дыма защипало глаза, градом брызнули слезы, беспомощно болтая ногами, я закашлялся.

– Нет, – прошептал Отшельник.

Он поставил меня на место. Неуловимый жест – и мои спутники обрели свободу.

– Отойди! – повелительно приказал Отшельник.

Я попятился.

– О, Пламенный Феникс! Прими меня в свои объятия.

С этими словами Отшельник шагнул в огонь.

Сноп искр вырвался из отверстия.

– Отец!

Крик заметался меж голых стен. Метнув уничтожающий взгляд из под насупленных бровей, Клайв, склонив голову на грудь, ринулся на меня. Вид у него был до того разъяренный, что в пору было самому прыгать в огонь.

– Стой.

Клиф ухватил брата за куртку.

– Отпусти. Из-за него погиб наш отец.

– Нет.

Клиф терпеливо, как ребенку, пытался втолковать брату, что это был добровольный выбор отца.

– Это его обет и он его выполнил.

В этот момент столб пламени с ревом взвился в небо. Спасая лицо, я рухнул на пол, натягивая на голову капюшон.

– Бежим.

Лешачок на ощупь пробирался к двери.

– Матерь Лесная.

– Царг, вперед.

Я перекатился к выходу. Пес последовал за мной. Каково было мое удивление, когда я увидел, что снаружи нас никто не ждет.

– Феникс восстал из пепла, – запинаясь, выдавил Дрень-Брень.

– Что же теперь будет?

– Ну, я не знаю – это ваш бал.

Я с опасением поглядывал на выход, ожидая появления братьев. Лицо и руки пылали от ожогов. Время шло, а Клайв с Клифом не появлялись.

«Да и черт с ними, – думал я, – он меня чуть в огонь не скинули, а я должен о них беспокоиться. Да гори они ясным пламенем».

Но в глубине души знал, что, называя себя последним дураком, все равно сейчас вернусь и буду их искать. Вот незадача, вдруг мелькнула мысль, ведь я даже волоком не смогу их сдвинуть. И махнул мысленно рукой, думай не думай, а возвращаться надо.

С Клифом мы столкнулись в дверях. Лицо от ожогов напоминало маску, на руках вздулись волдыри, но он упорно тащил брата. Клайв, по-видимому, свалился от жара в обморок. Общими усилиями мы оттащили Клайва на безопасное расстояние от развалин.

– Улла!

– Явился – не запылился.

– Улла, – обиженно воскликнул дух.

Дрень-Брень ковырялся в своем мешке, доставая корешки, баночки, листья. Я с сомнением осмотрел один из флакончиков. Запах шел оттуда невыносимо противный.

– Подставляй руки.

– Зачем?

– Боль снимает.

– Ну не знаю, не знаю – можно ли тебе доверять.

Лешачок фыркнул и подошел к Клифу, тот подставил ладони лодочкой и, получив порцию мази, принялся втирать ее брату. Тяжелый, как бетонная плита, взгляд остановился на мне.

– Не дури, – Клиф кивнул на лешачка, – зря обижаешь коротышку.

– Пожалел козел капусту.

Дрень-Брень, пока мы препирались, осмотрел Царга и остался доволен. Им обоим из-за маленького росточка повезло больше всех.

– Заночуем здесь.

Я уже собирался огрызнуться, но, взглянув на Клайва, смолчал. На том и порешили.

2

Царг возглавлял авангард, дух присматривал за тылом. Нам оставалось лишь поглядывать по сторонам. Уже не первый час мы шли по дороге, но не повстречали даже намека на присутствие нечисти.

– Что они, вымерли все?

Я смахнул пот, солнце пекло немилосердно.

– Неужто соскучился?

Дрень-Брень, отдохнувший за ночь, бойко семенил рядом с Клайвом. Его отвары и мази здорово нам помогли и, теперь он раздувался от гордости.

– Вся округа уже знает, что Феникс возродился.

Не то, чтобы меня это сильно интересовало, но от скуки я спросил:

– Выходит – он злой бог?

Братья переглянулись.

– Огонь в очаге – он злой или добрый? А пожар в доме?

Дрень-Брень усмехнулся:

– Он бог. Ему нет дела до смертных.

На языке у меня вертелся вопрос об Отшельнике, но я не решался его задать.

К вечеру мы дошли до конца дороги. Вот она была, а дальше все – голая земля.

– Мертвый Лес.

Не сговариваясь, мы все обернулись назад, даже отсюда еще был виден столб огня, возносящийся над храмом.

– Прощай, – прошептал Клиф и решительно шагнул в сторону леса.

– Дальше владения Князя Тьмы.

Едва углубившись в лес, я почувствовал знакомый озноб. Где-то рядом была нечисть.

– Улла!

– Бхуту!

– Пропали!

Только что мы были одни, и вдруг со всех сторон появились мертвяки.

– Есть предложения?

– Может, пробьемся назад, к дороге?

Клиф вопрошающе посмотрел на брата. Клайв покачал головой.

– Отец наказал нам проводить их в безопасное место.

Такой поворот меня крайне удивил, но времени на размышление не было.

– Тогда – вперед.

И мы ринулись, сломя голову. С легкостью уворачиваясь от протянутых рук, нам удалось оторваться от преследования. Но не тут-то было: то справа, то слева мелькали бледные фигуры слизняков. С полчаса мы выдерживали такой темп, а потом лешачок стал заметно отставать.

– Привал.

Все попадали на землю. Нам удалось отдышаться, когда дух предупредил о появлении погони. И вновь началась сумасшедшая гонка. На удивление, на пути нам никто не встретился.

– Стойте.

Я попытался поймать ускользающую мысль.

– Мне кажется, нам нужно туда.

И я махнул рукой вправо. Мое заявление вызвало недоумение, но все подчинились. Через несколько минут мы выскочили на плотный кордон рапаитов. То же самое случилось, когда мы попытались прорваться в другую сторону.

– Теперь понимаете? Нас гонят, как баранов.

Вскоре сзади показались бхуту. Лешачок потянул меня за рукав.

– Отстань. Передохни. Если я прав – то сейчас нас не тронут.

– А если нет?

Я пожал плечами.

– Если нет, то все равно бежать уже нет сил.

Хруст сухих веток приближался с каждой секундой.

– Я тебя понесу.

Клиф шагнул ко мне.

– Подожди, мы должны убедиться.

В десятке метров от нас бхуту остановились, издавая угрожающие гортанные звуки.

– Приехали!

– Что теперь?

Лешачок от страха готов был зарыться в землю.

– Пойдем, не спеша. К чему теперь силы тратить.

Царг безрассудно кидался на бхуту, но я отозвал его назад.

– Успокойся, малыш.

Так, под эскортом мертвяков, мы шли всю ночь. Страх понемногу притупился, но раздражала вонь, исходящая от бывших. Хотя если быть справедливым, то рапаиты воняли не лучше.

Встало солнце, но даже при свете окружающий нас лес не стал выглядеть приветливей. Черные безжизненные стволы устремлялись ввысь без единого листочка. Бледно-зеленая трава стелилась по земле, как будто не в силах подняться выше. Сумрак зловещей пеленой окутывал все вокруг. Дыхание смерти усиливалось с каждым, шагом приближающим нас к неизвестной цели. Тягостное молчание давило на нас безжалостным прессом.

 
«Навалилась беда, как на огонь вода,
Сплющило рожу оконным стеклом,
Смотрит в дом,
Я схожу с ума, да я схожу с ума».
 

Незаметно для себя я тихонько запел, но в голову лезли одни тоскливые мотивы.

«Черт, так точно можно сойти с ума. Но надо немного растормошить их. Иначе к концу пути мы будем похожи на кроликов, добровольно ползущих в пасть к удаву».

– Слышь, Дрень-Брень, может, есть мысли, куда нас гонят?

Лешачок пробормотал что-то себе под нос.

– Не понял?

– Не скули, что туго, коль накликал худо.

Я обомлел.

– Эй, погодь, ты о чем?

Внезапно откликнулся Клайв:

– Тебе лучше знать.

Братья переглянулись, и у меня родилось ощущение, что они прикидывают – не прихлопнуть ли меня прямо здесь. Я припомнил недомолвки, косые взгляды, отчужденность лешачка, которая росла прямо на глазах.

– Пора объясниться.

Я остановился и на всякий случай поудобней перехватил арбалет.

Первым ринулся в бой Клиф.

– Торопыга сказал отцу, что ты нас проведешь через болото.

– Топ-Топ? Ты же был проводником.

– Королева змей охраняла тебя.

– Сдурели?

Клайв насупился и с яростью прошипел:

– Ты не обратил внимания, что в схватках тебя просто отгоняли в сторону. Тебе ничего не угрожало.

– Да, я чуть не погиб.

– Нет, – Клиф покачал головой. – Это нас не пускали к храму. А когда не вышло, то нападения прекратились.

– С ума сойти!

– Не веришь? Подойди к бхуту.

Я, как во сне, приблизился к группе мертвяков. Недовольно бормоча, они расступились.

– Кто ты?

Я обернулся. Три пары пытливых глаз с подозрением уставились на меня.

– Даже Феникс волнует Князя Тьмы меньше, чем ты, иначе бы мы никогда не добрались до храма.

– Дрень-Брень, скажи им! Ну, скажи им, что они не правы.

Крик отчаяния вырвался у меня непроизвольно.

Почесывая за ухом, лешачок долго рассматривал что-то у себя под ногами.

– Кисет!

– Господи, да, при чем тут кисет?

– Улла почувствовал, что на него наложено заклятье, но не знал какое. Я думал, может, Жалейка обереги наложила.

Он кивнул на братьев.

Гримаса боли исказила их суровые лица.

– Кисет вышила наша сестра Андра.

3

На перепутье дорог стоял город Разгуляй. Возник он вокруг постоялого двора, потом построили кузницу, лавку – так в беспорядке разросся город купцов, воров, бродяг и ремесленников. Население не признавало власти ни степняков, ни князей с гор, ни Гильдии речных купцов. И самое странное – все это сходило с рук безродным разгуляйцам.

И вот среди этого сброда поселился мрачный великан с двумя подростками. Мало помалу нянька, ухаживающая за мальцами узнала, что мать их умерла при родах, а сам отец, некогда сотник в дружине князя Лайка, был изгнан за спесь и непомерную жестокость. Ходили слухи, что ссылку заслужил он еще и за домогательство жены князя, но в открытую этого никто не произносил, боялись, больно скор был на расправу богатырь.

В ту пору набеги и пограничные стычки были рядовым явлением. И вот однажды, снедаемый страстью, Колин сговорился со степным ханом, что приведет их тайной тропой вплоть до княжеского замка, а в награду требовал Леону – жену князя. Много слез и крови пролили в этом набеге степняки. Три дня держали в осаде княжеский замок, но не смогли одолеть защитников. Непривычные к штурму укрепленного замка степняки почувствовали себя обманутыми Колином, который сулил легкую победу и богатую добычу.

Хватились, а его и след простыл. Под шумок он проник в замок и выкрал Леону. Так он совершил второе предательство за один поход.

Но недолгой была его радость. Леона восприняла похищение, как кару – и смирилась. Не по этой женщине сходил с ума Колин, не ее жаждал. В первом же постоялом дворе он решил отпраздновать успешное завершение дела.

В корчме закатил пирушку: пил без меры, весел был и щедр, танцевал полночи напролет. Печальна сидела Леона, с горечью сознавая, что было время, когда она сама заронила семя надежды в душу сотника, ей-то казалось это невинной шалостью, но вон как все обернулось. И когда распаленный вином и страстью Колин вернулся с ней в комнату на постоялом дворе, она безропотно сносила его домогательства. Лишь на минуту она вспылила в корчме, когда он в приступе самодовольства выдернул ее в круг и потребовал, чтобы она плясала – на что Леона дерзко спросила – может, ему отдаться прямо здесь на столе.

Не о такой первой ночи бредил Колин, не ради этой безвольной красавицы запятнал навечно душу предательством. В безумном гневе срывал он с нее одежду, но не добился даже протестующего возгласа, лишь слезы текли из прекрасных серых глаз, да рыдания сотрясали боготворимое им тело. В бешенстве навис он над покорной жертвой и не смог сделать последний шаг. Кинулся молить о прощении, клясться, что она нужна ему не только на потеху.

Каково же было потрясение, когда Леона с невинным видом заявила, что теперь она не узнает – можно ли испытать оргазм при изнасиловании. Горькое разочарование постигло его, когда осознал, что телом Леоны овладеть он может, но сердце она никогда не отдаст. Рассвет застал их в одной постели, но пропасть, пролегающая между ними была несоизмеримо глубока.

Близнецы приняли новую женщину отца сдержанно, если не сказать холодно. Год спустя Леона родила Колину дочь, затем, оставив ее на руках у отца, в одну из безлунных ночей исчезла. В смерть ее Колин не верил, скорее всего, она просто сбежала, когда подвернулся случай. С этих пор надломился богатырь, стал угрюмым и молчаливым домоседом. Лишь Андра скрашивала его жизнь. Клиф с Клайвом в ней тоже души не чаяли. Андра росла капризным и избалованным ребенком. Еще в малом возрасте она доставляла немало хлопот отцу, но братья неизменно брали ее под свою опеку и защиту.

И вот минуло пятнадцать весен. В смуте и злобе жили люди. Нечисть дотянулась и до Разгуляя. Полк наемников Князя Тьмы стал лагерем под стенами города. Не ведал Колин, чем обернется ему это соседство.

Стала Андра пропадать из дому, вести себя дерзко. Застал он ее как-то за вышиванием кисета и сообразил, что завелся у дочери суженый. Посоветовался с сыновьями, и решили те выследить Андру, поглядеть со стороны на этого счастливца. Долго не знали они, как сообщить отцу о том, что избранник Андры – наемник у нечисти, да она сама все выложила. Собралась и ушла в лагерь Князя Тьмы. Кинулись братья за ней, но сила силу ломит, и не смогли вернуть домой. Лишь одну весточку переслала Андра семье с наказом – бежать из города, поскольку он обречен.

Колин взял сыновей и ушел за реку, став Отшельником.

Не одну бессонную ночь размышлял он о своей жизни, пока не принял обет найти храм Феникса, как покаяние за былые грехи.

4

– Так вот ты какой, Северный Олень!

– Какой олень?

– А-а-а, – я махнул с досады рукой. – Долго объяснять.

Было глубоко за полдень, когда братья нехотя поведали мне историю кисета.

– Те, кто служит Князю Тьмы, постепенно превращаются в претов.

Лешачок прокашлялся и кивнул на наш конвой.

Следующая стадия – бхуту. Теперь я вспомнил, как молодой прет приходил к Жалей-Жалей за снадобьем – не больно ему хотелось становиться мертвяком. Расплатился он щедро, в том числе там был и этот кисет.

Я очумело затряс головой:

– Мне его прислала в подарок старая ведьма, а уж она – то не могла не знать про заклятие. Значит, она специально передала его Топ-Топу.

– Верно, а Торопыга намекнул отцу. Выходит, он тоже знал.

Клиф с Клайвом выглядели озадаченными не менее моего.

Не в первый раз показалось, что кто-то навязывает мне свою волю.

«Ну, ребята, не знаю, чего вы добиваетесь, а я буду играть по своим правилам».

– Думай, не думай, – лешачок отряхнул мешок, – а выходит, нет у нас выбора. Придется идти.

«Черта с два – выбор всегда есть. А вот правильный или нет, кто его знает?»

– Ну, дохляки, показывайте дорогу.

Я знал, что разговор еще не окончен, но, по крайней мере, пока мы были единой командой.

5

Я разворошил в камине дрова и, выбрав уголек, подхватил его щипцами. Аромат прекрасного табака наполнил комнату. Царг – могучий едок, но даже он больше не мог смотреть на пищу. Огромный стол из темного дерева с бронзовой инкрустацией подавлял любое воображение о возможном количестве и разнообразии блюд. Братья угрюмо потягивали вино, что отнюдь не сказывалось ни на их настроении, ни на их самочувствии. Я нервничал, и было от чего.

– Жареные орехи четырех видов, сушеные ягоды кифил, вымоченные в вине, саклит, ингра – и все залито пахучим диким медом.

– Тебе не надоело?

Дрень-Брень удивленно посмотрел на меня и развел руки.

– Я даже…

– Ты даже понюхать все не сможешь.

Лешачок захихикал, при этом скорчив уморительную рожицу.

– А если серьезно? Что будем делать дальше?

Возможно, мой вопрос прозвучал глупо, но блеснуть умственными способностями пока не представлялось случая.

– Ты нас сюда завел – тебе и решать.

Клайв взглянул на брата, тот одобрительно кивнул. Оба вновь наполнили кубки.

– Отлично! Заварили вместе, а расхлебывать мне одному!

– Кому-то придется это делать, так почему не тебе?

– Змеиное филе, под соусом из грибов с клюквой.

Пододвинув блюдо на край стола, Дрень-Брень вовсю предавался дегустации запахов.

…Лес внезапно кончился. Наш конвой замер на этом рубеже. Впереди простиралась голая каменистая равнина, и лишь одинокая башенка нарушала суровую гармонию. Ни ворот, ни запоров, просто арка – входи, коль есть нужда. Пока мы осматривались, я с изумлением обнаружил, что не испытываю страха, хотя окружающее пространство было буквально пропитано магией, аж кожу покалывало.

«Добро пожаловать, странник!»

Слова возникли непосредственно в голове. И поскольку никто другой их не услышал, я счел необходимым объявить о любезном приглашении. Шагнув в башенку, я увидел лишь обыкновенную каменную лестницу, уходящую вниз. Правда, над входом я заметил символ – солнечный круг с лучами, обращенными внутрь, обрамленный фиолетовым сиянием. Внутри башенки царила прохлада, что было вдвойне приятно после одуряющего зноя на поверхности. Спуск занял довольно длительное время, и у меня зародилось подозрение, что сами хозяева пользуются явно иным способом для выхода наверх.

Внизу нас ожидали двое претов. Один из них жестом указал направление, в котором следовало двигаться дальше. На вид это был мужчина средних лет в темно-зеленом балахоне. Капюшон скрывал верхнюю часть лица, но мне удалось уловить мутный безжизненный взгляд рубиновых глаз. Вероятно, ему недолго осталось до полного перерождения в бхуту. Его спутник был совсем молоденьким – лет семнадцать-восемнадцать. Сияющие золотистые глаза смотрели на меня с нескрываемым восторгом и обожанием. Скромность не является самым большим моим достоинством, но я стушевался и в замешательстве спрятал руки за спину. Грязные, в ссадинах, с траурной каймой под ногтями, они не вязались с тем восхищением, которое я, видимо, по неизвестной мне причине, внушил этому юноше.

– Прошу.

Царг походя обнюхал его и принялся чесать ухо. Более сильной демонстрации пренебрежения для него не существовало.

На протяжении всего пути по подземным лабиринтам юноша оглядывался на меня, как будто боялся, что в следующий миг я исчезну. Вот только мне хотелось бы знать – куда? Несколько раз нам встречался на дверях все тот же символ, и каждый раз он озарялся фиолетовым пламенем.

– Вот покои. Отдыхайте.

Я еще ждал подвоха, хотя в глубине души был уверен, что сейчас мне ничего не угрожает. Именно мне, потому что сказать то же самое о моих соратниках я бы поостерегся.

…Горячая ванна, плотный обед, сон. Я чувствовал себя полностью отдохнувшим. Сколько времени мы провели в подземелье? Трудно сказать. Наша свобода простиралась на несколько ближайших комнат, далее пройти ни Клайв, ни Дрень-Брень не смогли. Я не пытался, хотя неизвестно почему был уверен, что на меня этот запрет не распространяется.

– Есть другие предложения?

Все, видимо, сочли мой вопрос поистине дурацким и не требующим ответа.

В дверь постучали.

– Гляди, какие вежливые. Не заперто!