Текст книги "Бразилия для любознательных"

Автор книги: Владимир Аврорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Бразильская помещица

Познакомился я с ней совершенно случайно. Расположившись в кресле салона первого класса лайнера авиакомпании «Бритиш аэрвэйс», вылетавшего из Рио-де-Жанейро в Европу, я обратил внимание на свою соседку. В молодости она, должно быть, была очень красива. Во всем ее облике чувствовалось, что эта женщина не простолюдинка. В светлых волосах белела седая прядь. На вид ей было около 70. Она оказалась очень общительной, и вскоре между нами завязалась непринужденная беседа, из которой я узнал, что летит она в Лондон, чтобы повидаться со своими родственниками, живущими там. В ее португальской речи был заметен легкий акцент. И в этом не было ничего удивительного. В Бразилии она поселилась, будучи взрослым человеком.

Из чувства такта я не стал спрашивать, откуда она родом, ожидая, что она сама это расскажет. Но я ошибался. Эта милая пожилая женщина не была расположена к разговору о себе со случайным знакомым. Перед посадкой в Париже, где я собирался покинуть самолет, мы с ней тепло распрощались. Моя соседка представилась Маргаритой Оливейра и дала свою визитку, в которой был указан ее адрес в Сан-Паулу. Узнав, что я живу в Рио-де-Жанейро, она написала номер своего домашнего телефона в этом городе. Мы с ней договорились созвониться через месяц, когда она вернется в Бразилию.

Возвратившись в Рио-де-Жанейро, под бременем каждодневных забот я совсем забыл о моей спутнице по поездке в Европу. Она напомнила о себе сама. Как-то вечером зазвонил телефон, и, взяв трубку, я услышал знакомый женский голос. Маргарита Оливейра приехала в Рио и пригласила меня на обед к себе домой.

Старинный белый особняк стоял на вершине холма недалеко от церкви Глория. В просторном дворе за высокой стеной я увидел среди деревьев большой дом, в котором когда-то жили отпрыски португальской знати или какой-нибудь преуспевающий коммерсант. Место для дома было выбрано превосходное. С вершины холма открывалась удивительная панорама залива Гуанабара. Было хорошо видно, как в городском аэропорту взлетают и садятся самолеты. С моря дул освежающий ветерок. Потемневшая от времени кирпичная стена была увита разноцветными розалиями. В саду росли два огромных дерева с большими листьями и несколько королевских пальм, устремлявшихся ввысь, к солнцу. За домом на склоне холма, ведущего к церкви, купол которой виднелся в сотне метров внизу, росли темнолистые апельсиновые деревья и какие-то высокие цветущие кусты, названия которых мне не были известны. Вниз к плавательному бассейну вела выложенная камнями тропинка. Сверкая своей белизной в лучах яркого солнца, дом производил ошеломляющее впечатление. Трудно было поверить, что я нахожусь почти в центре огромного города, застроенного высокими коробками из бетона и стекла.

Хозяйка провела меня в большую залу с антикварной мебелью, картинами и фарфоровыми блюдами на стенах, где представила молодому человеку, своему племяннику, приехавшему погостить из Лондона, и английской подруге. Я стал выражать свое восхищение особняком, после чего польщенная хозяйка повела меня показать его залы и комнаты. В одной из них, служившей кабинетом, я обратил внимание на фотографию молодой и очень привлекательной женщины. Это была мать Маргариты. Рядом с ней стояли еще две фотографии – женщины ослепительной красоты с классическими чертами лица, как будто выточенного резцом из белой кости, и импозантного мужчины средних лет. Это была Маргарита и ее муж Эдуардо Оливейра. Разглядывая фотографии, я поймал себя на мысли, что мать и дочь поразительно похожи и, должно быть, в молодости вскружили голову многим мужчинам.

За обедом хозяйка рассказала, что долго мечтала приобрести этот особняк, построенный в 1812 году и принадлежавший богатой португальской семье. Каждый раз, когда она с мужем отправлялась на теплоходе в Европу, с его палубы был хорошо виден этот белый дом в окружении пальм на высоком холме, нависавшем над центральной частью Рио-де-Жанейро. Но ее муж был жителем Сан-Паулу и не допускал мысли, что Маргарита будет проводить в столице несколько недель в году. Лишь после его смерти ей удалось осуществить свою мечту. Произошло это в середине 60-х годов, когда одна из ее лошадей выиграла на скачках главный приз чемпионата Бразилии. Она добавила к выигрышу еще некоторую сумму и купила особняк, который в то время уже более года был выставлен на продажу. Охотников приобрести его не было, потому что он относился к историческим памятникам и любые перестройки, а тем более снос для строительства нового здания исключались.

Через месяц, когда Маргарита снова приехала в Рио-де-Жанейро, я пригласил ее в ресторан поужинать. Между нами к тому времени сложились теплые отношения, располагающие к откровенности. Меня заинтриговала судьба этой женщины, прожившей большую и, как мне казалось, необыкновенную жизнь. Родилась она в Москве в семье преуспевающего промышленника. Ее детская память сохранила отдельные эпизоды благополучной жизни в России. Она любила вспоминать поездку на пароходе по Волге от Москвы до Астрахани в 1917 году, ехавших на нем цыган и артистов цирка с дрессированными медведями. Революция круто изменила жизнь ее семьи. После развода с отцом, который не хотел уезжать из России, ее мать отправилась с новым мужем в Англию. Отчим работал в крупной британской компании и владел акциями в нефтяном бизнесе. В Лондоне они пробыли пять лет, а потом перебрались в Париж. В отличие от большинства русских иммигрантов они не испытывали лишений. Здесь Маргарита три года посещала в Сорбонне лекции на факультете изящных искусств.

Внешне очень эффектная, похожая на свою мать, Маргарита пользовалась неизменным успехом в парижском обществе. Ее руки домогался молодой итальянский аристократ, который много лет спустя приехал в Рио-де-Жанейро в качестве посла Италии. Однажды на приеме у одного французского нефтяного магната ее представили двум бразильцам. Один из них, Вашингтон Луис [25]25
  Президент Бразилии в 1926–1930 годах.


[Закрыть], был еще совсем недавно президентом Бразилии. Теперь он жил в Париже на положении иммигранта. Вместе с ним на прием пришел сын его хорошего приятеля, крупного бизнесмена из Сан-Паулу. Звали его Эдуардо Оливейра. Ему в то время было чуть больше 30 лет. Он был очарован красотой русской девушки и влюбился в нее. Месяца три он провел в Париже, ухаживая за Маргаритой и стараясь завоевать ее расположение. Не добившись особых успехов на этом зыбком поприще, он уехал на родину. Оттуда он каждую неделю присылал ей пылкие любовные письма, умоляя приехать в Бразилию.

Маргарита долго не могла решиться на такую дальнюю поезд-ку. Мамы уже не было в живых, а отчиму южноамериканец не нравился. И вот однажды после долгих раздумий она решила составить компанию своей приятельнице, уезжавшей в Буэнос-Айрес. Сначала это было не больше чем просто желание посмотреть на страну, ей совершенно незнакомую, где жил ее поклонник. Вышедший из Гавра пароход за три недели доставил двух русских девушек в Сантос. Подруга поплыла дальше, а Маргарита сошла в бразильском порту. В 1933 году это был пыльный, захолустный городок. На пристани ее встретил Эдуардо. В старомодном вагоне поезда, который с большим трудом взбирался по крутому подъему на горное плато, они добрались до Сан-Паулу.

В Сан-Паулу в то время проживало полмиллиона жителей. Небольшой, построенный в европейском стиле город произвел на парижанку приятное впечатление. Ей понравился мягкий климат, резко отличавшийся от духоты, которая ощущалась на побережье. Семейство Оливейры, пользовавшееся известностью в Сан-Паулу, встретило ее с любопытством. Прошло несколько месяцев. С женитьбой дело не двигалось. Маргарита все никак не могла переступить через одолевавшие ее сомнения. Ей не хотелось обременять себя брачными узами. Ее вполне устраивали те взаимоотношения, которые сложились у них с Эдуардо. Как-то он прямо сказал ей, что так продолжаться не может, родственники уже начинают над ним подтрунивать, намекая, что невеста из Парижа не хочет выходить за него замуж. Это унижало его как мужчину. И тогда Маргарита сделала решительный шаг. Она оставила надежду вернуться в Париж, где ее никто, кроме отчима, не ждал. Вскоре отпраздновали роскошную свадьбу при большом стечении гостей.

Благодаря связям мужа через полгода (вместо положенных десяти лет) Маргарите оформили бразильское гражданство. С тех пор она жила в Сан-Паулу. Муж занимался фазендой, на которой разводили лошадей для скачек, и доходными домами.

Однажды, будучи в Сан-Паулу, я решил прогуляться пешком по его центру. Побродив около бывшей иезуитской школы «Патиу ду колежиу», по тем местам, где в 1554 году был основан город, я оказался на оживленной улице. Недалеко от белой башни банка «Банеспа» я обратил внимание на впечатляющее высотное здание. На гранитном фасаде я прочитал имя его владельца – Эдуардо Оливейра. Это был один из его доходных домов.

Прошло несколько лет. Обстоятельства жизни сложились так, что мне пришлось уехать из так полюбившегося Рио-де-Жанейро и обосноваться в Сан-Паулу. Мы давно не встречались с Маргаритой, и мне захотелось увидеться с ней. В это время в Муниципальном театре шли гастроли балета Большого театра из Москвы. Мне показалось, что ей будет интересно посмотреть русский балет, который пользовался среди бразильцев огромной популярностью. Я позвонил ей и пригласил на «Раймонду». Она была несказанно рада моему звонку. Через пару дней мы встретились в фойе театра. Хотя прошло несколько лет с тех пор, как мы виделись последний раз, она почти не изменилась. Она много занималась своими лошадями, почти каждый вечер бывала в «Джокей-клубе», где у нее самая крупная конюшня, не пропускала ни одной скачки с участием своих лошадей. Когда после спектакля мы прощались, Маргарита предложила на следующей неделе встретиться в «Джокей-клубе». Мне никогда не приходилось бывать там, хотя жил я поблизости от него.

Войдя в фойе, я спросил у привратника, где могу увидеть Маргариту Оливейра. Он проводил меня в ресторан, и я увидел мою приятельницу сидящей за столом с известным в городе адвокатом и его женой. Она представила нас друг другу. Наш стол стоял на веранде, откуда хорошо было видно беговую дорожку. Официант принес закуску, когда объявили первый забег. В нем участвовала лошадь Маргариты. Все мы, конечно, сделали ставки на нее. И она выиграла забег. Потом я еще два раза ставил, но оба раза проиграл. Стояла теплая осенняя ночь. Мы говорили не только о скачках с таким знатоком этого вида спорта, каким была Маргарита, но и о разных мелочах жизни в громадном городе. Распрощались уже за полночь. Маргарита пообещала показать свою фазенду, где выращивались скаковые лошади.

Мы с ней виделись еще неоднократно, частенько перезванивались по телефону. В декабре она прислала мне приглашение на банкет по случаю дня рождения. В ее городском доме в престижном районе Сан-Паулу собралась солидная публика – владельцы земельных угодий, предприниматели, банкиры. Были и родственники по линии ее мужа, которые старательно обхаживали ее в надежде, что она не забудет упомянуть их в своем завещании. Я чувствовал себя неловко среди этих людей, их среда была мне совершенно чужда. Это была другая Бразилия, о существовании которой я мог только догадываться. С несколькими владельцами фазенд, то есть местными помещиками, мне удалось поговорить. Их поместья оказались не очень большими, но находились они в штате Сан-Паулу, где земля стоит очень дорого. Занимались они выращиванием молочного и мясного скота, сахарным тростником и кофе. Большую часть времени проводили в городе, где почти все имели еще какой-нибудь прибыльный бизнес, адвокатскую контору или магазин. Фазенда была чем-то вроде хобби, приносящего дополнительный доход. Всеми делами там ведали управляющие.

В марте состоялась давно обещанная поездка на фазенду. Из Сан-Паулу мы выехали рано утром в направлении города Сорокаба. Наш автомобиль быстро мчался по великолепному шоссе. Правительство штата вкладывает огромные средства в строительство современных шоссейных дорог. За проезд взимают приличную плату, зато ездить по ним – одно удовольствие. После Сорокабы водитель повернул на запад. Однообразный облик придорожных поместий делал пейзаж монотонным. Его изредка оживляли дома фазендейро, обычно располагающиеся на вершинах холмов. Судя по всему, здесь занимались сахарным тростником, апельсинами и кофе. Кое-где на холмистых пастбищах паслись коровы. Через два часа мы свернули на проселочную дорогу и вскоре подъехали к большому дому из красного кирпича. Это была усадьба фазенды. В просторном особняке сохранилась атмосфера патриархального быта. Казалось, мы перенеслись в Бразилию начала века. Два часа ушло на объезд конюшен. Это были современные и удобные постройки. Маргарита любовно осматривала каждую лошадь, называла их по имени. Чувствовалось, что она их безмерно любит, и они значат очень много в ее жизни. Всего их у нее было около 150.

После осмотра лошадей мы отправились в животноводческое хозяйство фазенды. У моей приятельницы было десятка три коров, большое количество гусей, уток и кур. К столу на фазенде и в городе ей подавали продукты сельского происхождения. В саду у нее росли различные фрукты, среди которых мое внимание привлекли черные бананы. У них был необычный вкус, чем-то отдаленно напоминающий шоколад. Когда на следующий день мы уезжали в Сан-Паулу, Маргарита уговорила меня взять сливочное масло, авокадо, апельсины и черные бананы, выращенные на ее фазенде.

К обеду мы вернулись в усадьбу. В просторной зале был сервирован стол на две персоны. Основным блюдом была утка по-деревенски, естественно, выращенная на фазенде. За обедом Маргарита рассказала, что пять лет назад власти штата провели через территорию ее фазенды новое шоссе. По закону они имели право использовать частные земли в общественных интересах. Вот только до сих пор с ней не расплатились за отчужденную землю. А всего на ее фазенде две с половиной тысячи гектаров. Для штата Сан-Паулу это довольно большое поместье. В соседних штатах Мату-Гросу и Гойяс крупными считаются земельные владения по 100 тыс. и более гектаров. Из окна дома открывался прекрасный вид на лежащую внизу зеленую равнину, пересеченную шоссейной дорогой. По ней изредка на огромной скорости проносились автомобили, нарушая тишину деревенской жизни. Они как бы символизировали смену эпох, может быть, незаметную для местных крестьян и их престарелой хозяйки, которая старалась сохранить все по-старому. Удавалось это ей с трудом.

Маргарита пыталась быть для крестьян, как и 30 лет назад, помещицей, которая решала все вопросы, касавшиеся их быта. Но время сильно изменило людей. Не все соглашались жить по старинке. Они уже имели представление о правах и начинали предъявлять ей свои требования, касающиеся оплаты труда и различных социальных выплат. Ей как человеку старой формации это не нравилось, и на данной почве у нее иногда возникали с ними конфликты. С такими людьми она расставалась. У меня сложилось впечатление, что на бразильских фазендах, даже в самом развитом штате страны, все еще сохраняются архаические нравы.

После обеденной трапезы хозяйка повезла меня в ближайший городок, где у нее на местном тренировочном ипподроме была конюшня с молодыми, еще не объезженными скакунами, которых нужно было приучить к верховой езде. Этим занимались специальные наездники. Интересно было наблюдать строптивых молодых лошадей, далеко не всегда покладистых и готовых беспрекословно повиноваться.

На обратном пути в Сан-Паулу Маргарита пожаловалась на то, что разведение лошадей перестало быть прибыльным бизнесом. Скачки потеряли былую привлекательность, а владельцы поместий предпочитают ездить не на лошадях, а на автомашинах. Содержание лошадей стало убыточным делом. Ей вообще последнее время не везло. Она привыкла доверять людям, с которыми работала, но бразильцы стали меняться в худшую сторону. До меня доходили слухи, что у нее были неприятности, а тут услышал это от нее самой. Оказывается, она слишком доверилась своему адвокату, который вел дела, связанные с ее доходными домами. Пару лет назад он подделал ее подписи под документами и продал два многоэтажных здания в центре Сан-Паулу, скрыв эту операцию от нее. Этот обман вскрылся совершенно случайно. Сейчас она судится со своим бывшим адвокатом ливанского происхождения.

Мне нравилось общаться с этой интересной и умной женщиной. Она отличалась начитанностью и всесторонним образованием, хотя училась в Парижском университете всего лишь три года. Говорила на четырех языках, одно время страстно увлекалась литературой, потом все забросила и стала путешествовать. Много времени проводила в Лондоне и Лиссабоне, где среди ее друзей числился наследник португальского престола принц Дуарте. Жизнь в разных странах привила ей умение уживаться с людьми различных национальностей. Особенно мне импонировали в ней два качества – необычная для ее возраста жизненная сила и тонкое чувство юмора. Теперь дона Маргарита – высокая, прекрасно выглядящая для своих лет женщина с аристократической, немного старомодной внешностью. Как и в молодые годы, она обожает своих лошадей, которые составляют смысл ее жизни.

Русские из Харбина

Двухэтажное здание стояло на склоне высокого холма и уже давно стало неотъемлемой частью пейзажа, как и высокие деревья, под сенью которых оно укрывалось. Соседние дома были точно такими же. Все вместе они образовали одно общее владение. В нем жили скромные и приятные люди, знавшие свое место в жизни, которое досталось им ценой большого и тяжелого труда, и довольствовавшиеся им. Когда мне довелось познакомиться с ними поближе, проведя у них в гостях в Кампос-ду-Жордан несколько дней, я не мог не восхищаться этими людьми. Ольга и Жорж родились и выросли в далеком Китае, куда их родителей занесла русская революция начала XX столетия. В Харбине они прожили около 20 лет. С этим городом у них были связаны самые дорогие воспоминания юности. Своим архитектурным обликом Харбин напоминал провинциальные русские города. За исключением окраины, населенной преимущественно китайцами, он долгие годы оставался чисто русским городом на иностранной территории. Над его центральными кварталами возвышался деревянный собор с шестигранным куполом.

Ольга обучалась в местном музыкальном училище. Позже профессия преподавателя музыки ей очень пригодилась в Бразилии. Жорж учился в русском политехническом институте, но окончить полный курс ему не удалось. Учебу пришлось оставить, когда китайские власти в начале 50-х годов поставили перед русскими иммигрантами вопрос о выезде из Китая. Дилемма была предельно проста – ехать в СССР, гражданами которого почти все русские стали после изгнания советскими войсками японских оккупантов в сентябре 1945 г., или отправиться в страны, которые были готовы принять русских эмигрантов. В Советский Союз охотников ехать было мало. Многие стремились уехать в Австралию, Бразилию, Аргентину, Канаду.

Жорж с Ольгой решили эмигрировать в Бразилию. С советскими паспортами они добрались до Гонконга, где им выдали документы «перемещенных лиц», которых опекал Верховный комиссар ООН по делам беженцев. Путь до Бразилии оказался очень долгим. В 1954 году они наконец сошли на бразильский берег в Сантосе. Началась новая жизнь в совершенно незнакомой стране, где все было чужое.

Прослужив около 10 лет в одной американской компании, Жорж решил завести свое собственное дело. Его бизнес преуспевал. Через несколько лет на его небольшом заводе по производству точных инструментов было занято более ста человек. Все шло неплохо, пока бразильские власти, следуя международной моде, не распахнули двери перед импортными товарами. Многие бразильские предприятия не выдержали конкуренции более дешевой иностранной продукции и разорились. В таком же положении оказался и Жорж. Ему пришлось сворачивать производство, увольнять работников. Когда мы с ним познакомились, его заводик находился на грани закрытия. Иногда он еще выполнял отдельные заказы на изготовление инструментов для авиационного завода в Сан-Жозе де Кампос.

Как-то мои русские знакомые пригласили провести несколько дней у них в Кампос-ду-Жордан. Выйдя на пенсию, Жорж решил поселиться в этом курортном городке в 160 км от Сан-Паулу. Подъехав к городским воротам, представлявшим собой великолепное сооружение из красного кирпича с красочным гербом города, на одной из стен, наверху, под самой крышей из темной черепицы, мы увидели указатель высоты этой местности над уровнем моря – 1800 м. Городок с населением в 30 тыс. человек стал для бразильцев своей маленькой Швейцарией. Здесь сложилась традиция строить здания определенной конструкции, которая не нарушала своеобразный архитектурный стиль – швейцарский. Бразильцы любят приезжать в Кампос-ду-Жордан в разгар бразильской зимы. Для богатых санпаульцев стало делом чести провести пару недель в июле в горах, где температура опускается до нуля.

Недалеко от дома моих русских приятелей, на вершине холма, среди сосен араукарий, откуда открывался вид на живописные окрестности, стояла гостиница «Гранде отель». Ее белые стены под ярко-красной черепичной крышей выделялись на фоне окружавших араукарий и голубого неба. Все было предельно просто, без каких-либо архитектурных излишеств. И эта простота в сочетании с величественной и неиспорченной человеком природой очаровывала тех, кому хоть на несколько дней удавалось вырваться из каменных джунглей бразильских городов.

В середине XIX века португальский граф Педру ду Жордан, проживший десяток лет в Швейцарии, приехал в Бразилию. Поселившись в Сан-Паулу, он занялся изучением близлежащих районов в надежде найти местность, хотя бы отдаленно напоминающую Швейцарию. В 160 км к северу он обнаружил большую долину среди живописных сопок, покрытых зарослями араукарий. За бесценок граф Жордан купил эти земли и основал животноводческую ферму, вокруг которой через несколько лет образовалось поселение. Производимый на его ферме швейцарский сыр вскоре приобрел известность в Сан-Паулу. Селились там преимущественно выходцы из Германии, Австрии и Швейцарии. Они, естественно, старались перенести на бразильскую землю архитектурный стиль и традиции, присущие этим странам. В начале XX века городок, которому дали имя его основателя – Жордана, стал известным курортным местечком, куда любили приезжать богатые люди, страдавшие легочными заболеваниями. Кампос-ду-Жордан в переводе означает «поля Жордана».

Дом Жоржа и Ольги стоял на склоне холма, к нему прилегал большой лес. Огромные деревья придавали ему сходство с дикими зарослями джунглей. Ниже по склону, на берегу извилистой реки, виднелась чья-то фазенда, а за ней простирались поросшие лесом холмы. Их мечтой было поселиться навсегда в этом городке, построить небольшой пансион для отдыхающих, потому что пенсии на приличную жизнь было маловато, и они не питали на этот счет никаких иллюзий.

Три дня в компании таких прекрасных людей пролетели незаметно. Они показали мне все достопримечательности, включая местный парк с концертным залом и самую высокую гору, на которую мы совершили восхождение. С ее вершины открывается панорама долины реки Параиба с расположенными на ее берегах городами.

Как-то поздней осенью Жорж пригласил меня на побережье в районе городка Марандуба, где у них был дом. Взморье между Сантосом и Рио-де-Жанейро – самое удивительное по живописности на всем побережье бразильской Атлантики. Здесь есть все: десятки километров прекрасных песчаных пляжей, тихие заливы и бухточки, куда никогда не доходят морские штормы, покрытые тропической растительностью острова и спускающиеся почти к океану сопки. Я ожидал увидеть что угодно, только не прекрасную виллу на вершине каменистого мыса. Я стоял, пораженный этим великолепием. Оттуда открывался восхитительный вид на глубокий залив, отделенный многочисленными островами от океана. Владельцы яхт, катеров и моторных лодок облюбовали его для стоянки. Трудно было найти еще более удобное место для укрытия мелких судов. Сидя на веранде виллы, можно было часами созерцать эту изумительную картину неподвластной человеку природы.

– Почему вы не живете в этом райском месте круглый год? – спросил я хозяина виллы.

– Осенью в этих местах стоит прекрасная погода. Нет изнуряющей жары. А зимой южный ветер часто приносит из Антарктиды тучи с холодными дождями. Становится сыро и неуютно. Поэтому в это время года лучше жить в Кампос-ду-Жордан, – ответил он.

– По мне, так ни за что не променял бы море на любые горы. Особенно когда есть возможность жить в таком прелестном доме с видом на океан.

На следующий день после завтрака мы отправились на пристань. Там нас уже ожидали морской прогулочный катер и его хозяин, приятель Жоржа. Звали его Игорь. Он тоже был из русских иммигрантов. В прогулке участвовала его дочь – удивительно обаятельная девушка. Спортивная одежда облегала изящную фигуру, подчеркивая ее привлекательность, а ее веселый нрав вносил оживление в нашу компанию.

Мне никогда не забыть эту морскую прогулку на катере. Мы шли по океанским просторам от одного живописного острова к другому. На нашем пути встречалось много разных судов – парусных шхун с туристами на борту, яхт, катеров, моторных лодок. Перед нашим взором то и дело возникали скалистые берега, изрезанные мелкими бухтами. На одном из них каким-то чудом примостился маленький домик, в котором жили любители морской экзотики.

У одного острова собралось с десяток яхт и катеров. Бросив якорь, наш капитан предложил всем добираться до берега вплавь, а сам разместился на надувной лодке и стал грести к берегу. Место было чудесное. На этом острове когда-то находилась тюрьма для особо опасных преступников.

Однажды они совершили побег, вплавь преодолели пролив, отделявший остров от материка, и растворились на необъятных просторах Бразилии. После этого случая тюрьму закрыли. Теперь одно из тюремных зданий используется для разведения черепах. Раньше в окрестных водах водилось множество больших черепах, но с развитием морского туризма изменилась их среда обитания. Необходимое им спокойствие было навсегда утрачено. Черепахи покинули эти места. Вот и взялись ученые-энтузиасты за искусственное разведение этих морских животных. А в народе за островом сохранилось название – Остров черепах.

На следующий день нас ожидала новая увлекательная поездка по побережью до старинного городка Парати. Находится он в соседнем штате Рио-де-Жанейро. Это, должно быть, единственный в Бразилии городок, сохранивший свой колониальный колорит. Трудно избавиться от ощущения, что на время переносишься в Португалию XVII века: бело-голубые одноэтажные домики под черепичными крышами, улицы, вымощенные крупными булыжниками, по которым неудобно ходить. Как будто вашему взору предстала нарисованная умелой рукой художника акварель с видами далекого прошлого. Бразильцам не свойственно бережное отношение к архитектурным памятникам. В стране иммигрантов не принято дорожить реликвиями прошлого.

Вернувшись на свою виллу, наши хозяева предложили посмотреть острова архипелага с высоты ближайшей сопки. Доехали быстро. Сверху открылась панорама просторного залива с множеством мелких островов. Солнце опустилось так низко, что цепляло огненным краем поверхность океана. Сумерки быстро окутывали темной вуалью окрестности. Как завороженные, мы созерцали уходящий в южную ночь сказочный пейзаж.