Текст книги "Бразилия для любознательных"

Автор книги: Владимир Аврорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Как выбирают президентов?

В октябре 1998 года бразильцы избрали нового президента. Точнее – переизбрали старого. Задолго до того дня, когда 105 млн. избирателей пришли к урнам для голосования, исход выборов ни у кого не вызывал сомнений. Президенту Фернанду Кардозу альтернативы просто не было. Кандидат левых – бывший рабочий Луис Инасиу да Силва [45]45
  В 80–90-х годах был лидером профсоюза металлистов Сан-Паулу и депутатом парламента, трижды баллотировался на пост президента страны от левой Партии трудящихся. В 2002 году избран главой государства.


[Закрыть](в народе его называли просто Лула [46]46
  Lula (порт.) – кальмар.


[Закрыть]) практически не имел шансов на победу. Это была его вторая неудачная попытка занять президентский дворец.

Бразильцы не очень высоко ценят своих политиков. По их поводу иронизируют, их нередко высмеивают карикатуристы, пресса к ним безжалостна, когда они того заслуживают. И, надо признаться, они часто своими поступками дают повод для этого. Щадят бразильцы только одного президента. В разговорах, в митинговых и парламентских речах редко можно услышать грубость по адресу главы государства. Его могут не любить, но проявлять неуважение, тем более допускать оскорбительные выпады – здесь не принято.

Только один бывший президент заслужил всеобщее осуждение. Это – Фернанду Коллор, молниеносно появившийся на политическом небосклоне и столь же быстро ушедший в небытие. Одни ненавидят его за обманутые надежды, другие недолюбливают за слишком откровенную тягу к богатству. И это в Бразилии, где пристрастием к деньгам никого не удивишь. Просто во всем нужно знать меру и не зарываться. А Ф. Коллор пренебрег этой нравственной нормой, спутав государственную казну со своим собственным карманом, и в результате был отлучен от власти через три года после избрания.

Неблаговидные поступки политических деятелей дают бразильцам основание говорить о том, что политика – дело аморальное. Это подтверждают и факты коррупции среди довольно высоких чиновников.

– Что вы хотите, – говорила мне одна знатная сеньора, – демократия для большинства бразильцев – «вещь в себе». Чтобы привыкнуть жить в условиях открытости и гласности, когда все дела общественного человека просвечивают, как под рентгеном, нужно время. Да и нравы необходимо менять. Трудно преодолеть традиции тех времен, когда сильный делал все, что хотел. В 1989 году мы отдали голоса молодому и энергичному Коллору. После стольких лет правления людей, взращенных в казармах, он казался воплощением надежд на цивилизованную жизнь. На него, – продолжала рассуждать моя собеседница, – возлагали свои надежды выходцы из среднего класса. И не только потому, что он отличался смелостью, молодостью и привлекательной внешностью. В нем видели человека, способного преградить путь к власти коммунисту Луле.

Мои попытки убедить ее в том, что Лула вовсе не коммунист, а скорее социалист, каких немало в коридорах власти в Европе, оказались тщетными. Коммунизм в Бразилии видят везде, где едва мелькнет розовый цвет или прозвучит левая фраза. Поэтому во все времена власти в Бразилии не жаловали носителей прогрессивных идей. В прошлом на них навешивали идеологические ярлыки, жестоко преследовали, бросали в тюрьмы, пытали, а наиболее стойких поборников левой идеи попросту физически устраняли. Так было во времена «Нового государства» Жетулиу Варгаса и в сумрачные годы военного правления (1964–1985 гг.). Да и сейчас «призрак коммунизма» наводит ужас на обывателя в периоды избирательных кампаний.

В Бразилии никогда не было так трудно отличить левого от правого, как сейчас, отчасти из-за того, что никто не хочет считать себя правым. Были времена, когда левого деятеля узнавали по наличию бороды. Однако появление в ходе избирательных кампаний бородача правого толка Энеаса [47]47
  Экстравагантный политик, лидер правонационалистической партии ПРОНА (Partido da Reedificacao do Ordem Nacional) – Партии переустройства национального порядка. Неоднократно выдвигал свою кандидатуру на президентских выборах в 90-х годах. Получил прозвище «бразильского Жириновского».


[Закрыть]все запутало. Теперь и лозунги не говорят ничего об идеологической ориентации кандидата в президенты или губернаторы. Раньше прогрессивным считался тот, кто защищал социальную справедливость. В конце 90-х годов борьбу с бедностью возглавил председатель сената А. Магальяэс [48]48
  Видный политический деятель, бывший губернатор штата Байя, председатель Национального конгресса (1998–2002 гг.).


[Закрыть], которого никому в голову не придет причислять к левым. Партия трудящихся, возглавляемая Лулой, решила выбросить из своей программы упоминание о социализме. По инициативе партийных руководителей начались дебаты вокруг этого вопроса в стиле знаменитой фразы президента Ф. Кардозу: «Забудьте то, о чем я писал в бытность свою социологом». Такая идейная чехарда внесла еще большую путаницу в пестрый калейдоскоп бразильской политической жизни. Избирателю очень трудно разобраться во всем этом.

4 октября 1998 г. на избирательных участках Сан-Паулу образовались огромные очереди. Мне пришлось простоять несколько часов, чтобы воспользоваться своим гражданским правом. Очереди в Бразилии – явление довольно редкое. С ними иногда сталкиваешься в банках, на стадионах, транспорте, бирже труда. Но стоять несколько часов в очереди, чтобы выполнить свой гражданский долг? Это трудно понять, не зная бразильских реалий. А все объясняется просто. Голосование в Бразилии обязательное. Мой сосед по дому Маркос на недоуменный вопрос, когда я еще не имел бразильского гражданства и плохо ориентировался в здешней жизни, ответил: «В Бразилии нельзя пренебрегать гражданским долгом. Если у вас в документах не будет отметки об участии в выборах, могут возникнуть неприятности».

Конкурс кандидатов в президенты, конечно, не идет ни в какое сравнение с предвыборным шоу в США. Здесь все гораздо проще, но по сути – то же самое. Претенденту нужно сначала заручиться поддержкой какой-либо партии, а после этого собрать финансовые средства на избирательную кампанию. Чтобы стать президентом страны, нужны немалые деньги.

В Бразилии большинство президентов были выходцами из богатых семей. Но это необязательное условие. Местная финансово-промышленная элита чаще стала нанимать хорошо образованных и надежных профессионалов из среднего класса. И они верно служат ей. Но голоса, благодаря которым становятся президентами, идут в основном из низов. Им преподносят очередного кандидата в лакированной упаковке ловкие пропагандисты и имиджмейкеры. А кто же платит за их избрание? На переизбрание Ф. Кардозу президентом Бразилии банки и промышленные магнаты не поскупились. Повторное избрание на пост главы государства обошлось ему почти в 40 млн. реалов. Особую активность в снабжении президента деньгами в ходе избирательной кампании проявляли ведущие бразильские банки, выделившие на его переизбрание 11,5 млн. реалов. Крупнейший коммерческий банк «Итау», например, пожертвовал 2,6 млн. реалов, банк «Реал» постарался не отстать от своего конкурента, внеся в избирательный фонд президента 2,3 млн. реалов. Промышленный концерн «Вотарантин» также не поскупился. Его взнос составил 2 млн. реалов. Ну, а кто платит, тот и получает возможность влиять на политику правительства. Для сравнения следует отметить, что основной конкурент президента Ф. Кардозу на выборах 1998 года Л. Инасиу да Силва потратил всего лишь 3,9 млн. реалов, то есть в 10 раз меньше.

– Бразильские политики, – убеждал меня старый приятель журналист Карлос, – напоминают современную женщину, которой очень хочется выглядеть молодой и привлекательной, хотя она знает, что эти качества ею давно утрачены. У многих наших политиков за душой ничего нет, одни обещания, в которые мало кто верит. Я устал слушать этих профессиональных демагогов. Их речи варьируют в зависимости от аудитории и обстоятельств. Поэтому то, что они говорят, нельзя воспринимать всерьез.

Президент Ф. Кардозу, начинавший политическую карьеру сенатором, и в президентском дворце не перестал быть человеком, вышедшим из парламентской среды, где любят много говорить. Он не скупился на рассуждения о реформах, но практически сделал мало. Он щедро раздавал фаворы политическим попутчикам, покупая этим их голоса в парламенте, где без поддержки большинства депутатов и сенаторов не пройдет ни одна инициатива правительства. Без этого большая политика в Бразилии немыслима. Правда, бразильцы не всегда были справедливы в своем отношении к президенту Ф. Кардозу. Его рейтинг резко пошел вниз вскоре после переизбрания на второй срок. Сам он вел скромный образ жизни. Его зарплата ненамного превышала денежное содержание депутата или сенатора. При этом президент несет бремя ответственности за все, что происходит в стране. Его ругали, на него сыпались упреки со всех сторон. Близкие к нему люди отмечали, что после первого президентского срока он сильно сдал, постарел. Ремесло президента в Бразилии – обременительное и неблагодарное. У него нет особых льгот, дворцов и роскошных загородных резиденций. Его официальная резиденция в столице – дворец «Алворада» («Рассвет») – довольно скромное современное здание, к тому же с основательно прохудившейся крышей. Как выяснилось, в государственной казне не нашлось денег, чтобы своевременно произвести ремонт дворца, построенного великим зодчим Оскаром Нимейером в далеком 1960 году. Президент под постоянным взором журналистов, у него практически нет частной жизни. Выйдя в отставку, кроме скромной пенсии, бразильский президент ничего не получает от общества, которому он служил несколько лет.

И все-таки власть влечет к себе. Желание послужить народу, отечеству или иные мотивы движут людьми, взбирающимися на ее вершину? Рядовой бразилец над этим вряд ли задумывается. Президента он избирает раз в четыре года. Иногда видит его на экранах телевизоров, но чувствует, что он от него так же далек, как расстояние от фавелы до дворца «Алворада».

Говорят, лучший бразильский президент XX века Жуселину Кубичек, создатель новой столицы, за пять лет изменил облик Бразилии. Он заставил страну развиваться быстрыми темпами, посадил бразильцев на автомобили, вселил в них веру в будущее. Его президентство называют «золотыми годами». Жуселину чтят и помнят. Он плохо ладил с военными и парламентариями. Поэтому первые устраивали против него заговоры, а вторые мешали многим его начинаниям. Но чем дальше отдаляется Бразилия от 50-х годов, когда во главе ее стоял Ж. Кубичек, тем больше теплоты чувствуется в словах людей, которые вспоминают о нем с благодарностью.

В старомодном квартале Рио-де-Жанейро среди жилых зданий выделяется своей архитектурной строгостью трехэтажный особняк. Его называют дворцом «Катете». После свержения монархии в нем размещалась официальная резиденция бразильских президентов. Почти каждый день мне приходилось бывать около этого бежевой расцветки здания. В то время он стоял опустевшим и заброшенным. Это позже в нем открыли Музей Республики. Проезжая мимо бывшей резиденции бразильских президентов, я мысленно пытался представить себе, как развивались события в тот трагический день 24 августа 1954 г., когда президент Жетулиу Варгас покончил счеты с жизнью выстрелом из пистолета. В своем предсмертном обращении к народу он обвинял местных реакционеров и «международные группы» в саботаже политики его правительства.

Из всех персонажей бразильской истории меня больше всего интриговала личность Варгаса. Ему довелось править Бразилией в очень сложный и противоречивый период бразильской истории (1930–1945 гг.). В 1950 году он вернулся из политического небытия в президентский дворец, одержав победу на свободных выборах. Он сильно отличался от того малоизвестного провинциального политика, который не признал результаты выборов 1930 года, объявив их подтасованными, и, опираясь на верные ему воинские части, захватил власть в стране. За долгую жизнь в большой политике Варгас часто прибегал к насилию как самому весомому аргументу в борьбе с политическими противниками. В Бразилии 20–30-е годы отмечены острыми политическими и социальными конфликтами. Нередким явлением были заговоры и вооруженные восстания оппозиционных сил. В таких условиях удержать страну под контролем без диктатуры Варгас был не способен.

В бразильской истории он так и остался противоречивой и спорной личностью, сделавшей немало для индустриализации и приобщения страны к принятым в западном мире социальным стандартам. Вершил он это благое дело, правда, жестокими методами. Поэтому одни бразильцы считают его самой яркой личностью современной истории, а другие – узурпатором, оставившим мрачный след в недавнем прошлом. Говорят, что этот невзрачного вида низкорослый человек страдал от физической неполноценности. Его крупное тело не гармонировало с коротенькими ногами. Прожив более 70 лет, он, будучи прирожденным политиком, так и не сумел найти выход из клубка противоречий, которыми опутана политическая жизнь Бразилии.

Полная противоположность Варгасу – президент Жаниу Куадрос. Он был избран главой государства в 1960 году в возрасте 44 лет, одержав убедительную победу над своими соперниками из традиционных буржуазных партий. Но, как и Варгас, вынужден покинуть президентский дворец «Планалто» («Плоскогорье») [49]49
  Президентский служебный дворец в городе Бразилиа, находится на площади Трех властей, напротив Национального конгресса.


[Закрыть], столкнувшись с грубым давлением бразильских генералов, которых раздражали независимые шаги нового президента во внешней политике. Куадрос, однако, не стал стреляться, а поднялся на борт лайнера итальянской компании «Эуженио Че» и преспокойно отбыл в Европу.

Один мой приятель был знаком с Куадросом и имел возможность вблизи наблюдать его политическую траекторию. От него мне довелось услышать немало курьезных, анекдотичных историй о жизни президента. Этот неудачливый адвокат и школьный преподаватель обладал магическим даром виртуозного демагога. Его политическая карьера была молниеносной. В 1947 году он стал депутатом муниципальной палаты Сан-Паулу, потом депутатом Законодательного собрания штата Сан-Паулу и Национального конгресса. На постах мэра Сан-Паулу и губернатора одноименного штата он прославился тем, что старался выполнить обещание очистить город и штат от взяточников и прочих жуликов в государственных учреждениях. На предвыборных плакатах его изображали с метлой в руках. Столь выразительный пропагандистский прием производил впечатление на наивных и доверчивых избирателей, которые во всех бедах винили продажных политиков и чиновников.

Фернанду Кардозу, покинувший президентский пост 1 января 2003 г., в одном из последних интервью сказал, что «не боится суда истории». За восемь лет его правления демократия в Бразилии окрепла, стали проводиться социально-экономические реформы, несколько улучшившие положение наиболее обездоленных слоев населения. Президент любил повторять, что за первый президентский срок он вывел за черту бедности 13 млн. жителей страны. Вот только люди со скромным достатком, живущие на краю бедности, не разделяли президентского оптимизма и его убежденности в том, что социальные перемены в Бразилии нельзя проводить более быстрыми темпами. В этом следует искать причину того, почему на президентских выборах в октябре 2002 года кандидат левых сил Луис Инасиу Лула да Силва наконец сумел одержать победу, причем убедительную. Во втором туре за него отдал свои голоса 61% избирателей. Бразильцы устали ждать и, преодолев свои колебания и опасения, предпочли бывшего рабочего-металлурга и профсоюзного деятеля опытным политикам с университетскими дипломами и непомерными личными амбициями, которые чаще всего не выполняли свои предвыборные обещания. Перед новым президентом стоит сложная задача – не разрушая созданного его предшественником и не нарушая социального мира в стране, провести необходимые преобразования, способные изменить жизнь десятков миллионов бразильцев в лучшую сторону.

Тропическая демократия

Мне довелось воочию наблюдать эволюцию бразильской демократии со всеми присущими ей особенностями, достоинствами и недостатками. Она развивается, совершенствуется, перенимая опыт у более зрелых западных демократий. Свою первую конституцию (1891 г.) бразильцы списывали с основного закона США. Даже над названием страны особенно не мудрствовали, а позаимствовали у американцев – Соединенные Штаты Бразилии. Право голоса тогда получили только граждане мужского пола. Женщинам пришлось ждать этого счастливого момента почти 50 лет [50]50
  Конституция 1934 года предоставила избирательное право гражданам обоих полов (раньше это право имели только мужчины).


[Закрыть]. Бразильская демократия не торопилась уравнять мужчин и женщин в правах. А вот ценз грамотности закрывал доступ к избирательным урнам 50% населения и после принятия конституции 1946 года. В то время около 30 млн. бразильцев не умели ни читать, ни писать. Так что о демократии как власти народа долгое время можно было говорить с очень большими оговорками. Это скорее была власть кофейной олигархии, при которой лишь части народа отводилась роль статиста у избирательных урн. Такое благо маячило впереди. Нельзя же было сразу, одним махом давать столько прав людям, которые не имели никаких демократических традиций. До этого надо было дорасти. И бразильцы росли, переходя от одной стадии демократической зрелости к другой, более высокой. В программу обучения демократии входил и авторитарный режим Ж. Варгаса [51]51
  Президент Бразилии в 1930–1945 годах и 1950–1954 годах. Пришел к власти в результате переворота, совершенного его сторонниками в армии. Установил режим личной диктатуры. В 1950 году вновь стал главой государства, одержав победу на президентских выборах. В августе 1954 года, узнав о намерении международной и внутренней реакции совершить переворот, покончил жизнь самоубийством. При Ж. Варгасе было положено начало индустриализации страны, приняты важные законы в социальной области, защищающие интересы трудящихся.


[Закрыть], который сильно урезал права граждан, видимо, посчитав, что в свое время юристы переусердствовали и, поддавшись иностранному влиянию, дали бразильцам слишком много демократических свобод.

Отстранение Ж. Варгаса от власти в 1945 году ознаменовало победу тех, кто хотел возврата к демократии. Стали вновь проводиться выборы, к которым, однако, не допускали коммунистов, после того как они в 1945 году получили 600 тыс. голосов и провели в Национальный конгресс одного сенатора и 14 депутатов. Испугавшись «красной угрозы», олигархические круги поспешили объявить компартию вне закона. Бразильские демократы еще не доросли до такого демократизма, чтобы спокойно терпеть в парламенте левую оппозицию. Чтобы дожить до такой степени демократической зрелости, им потребовалось почти полвека.

Особенно отсутствием демократизма страдали бразильские военные. Да и где они могли познать эту сложную даже для гражданских людей науку, ведь не в казармах же или военных училищах? Они частенько поддавались соблазну навязать свою волю, которая не всегда совпадала с желанием избирателей. В августе 1961 года их перестал устраивать своенравный президент Жаниу Куадрос. Их не смутило то обстоятельство, что на выборах он получил поддержку подавляющего большинства избирателей. Но какое это имело значение, если своими действиями во внешней политике глава государства вызывал у генералов с трудом скрываемый гнев. Ему пришлось уйти в отставку, пробыв на посту президента семь месяцев.

Пришедший ему на смену вице-президент Жоан Гуларт [52]52
  В 1955 и 1960 годах избирался вице-президентом Бразилии. В сентябре 1961 года в связи с отставкой Ж. Куадроса занял пост президента Бразилии. В апреле 1964 года был отстранен от власти генералами, установившими в стране военную диктатуру (1964–1985 гг.).


[Закрыть]любил щегольнуть левой фразой и туманными намеками на социальные реформы. Олигархия, действуя заодно с генералами, не стала долго его терпеть и в апреле 1964 года попросту выдворила из страны. Коммунистов и других левых, глотнувших глоток свободы при президенте Гуларте, а заодно и прочих любителей демократии вновь загнали в глубокое подполье.

Я приехал в Бразилию, когда Ж. Гуларт, крупный землевладелец из южного штата Риу-Гранди-ду-Сул, находился у власти. Принадлежность к земельной олигархии, однако, не мешала ему придерживаться левых взглядов и возглавлять влиятельную Трабалистскую (рабочую) партию. При нем впервые в Бразилии были отменены все запреты на политическую деятельность. В многотысячных митингах и манифестациях громко заявляли о себе коммунисты, анархисты, безответственные деятели разных мастей и ориентирующиеся на них профсоюзы. В бурный водоворот политической борьбы оказалась втянутой и армия. Увлечение левой фразой и социальной демагогией погубило Гуларта, хотя сам он не одобрял левацкие перегибы своих сторонников. В то время бразильцы, серьезно напуганные приходом коммунистов к власти на Кубе, побаивались, как бы нечто подобное не произошло и в их стране. Разгул демократии, открывший выход на политическую арену левым силам, серьезно напугал военно-олигархические круги, которые без всяких церемоний свергли законного главу государства и установили на долгие двадцать лет авторитарный режим.

Так что пришлось мне пожить при бразильской демократии всего лишь два года. Хорошее это было время! Бразильцы по своей натуре не очень приспособлены для жизни в условиях диктаторского режима. Они слишком эмоциональны и свободолюбивы для этого. Откровенно говоря, мне, как и другим недавно прибывшим в Бразилию иммигрантам, нелегко было разобраться в том, что происходило в стране. Мне было не до бразильской политики. Интуитивно я сознавал, что лучше держаться подальше от политических страстей, достигавших порой опасной отметки. Для иммигранта участие в политических распрях могло иметь печальные последствия вплоть до высылки из страны.

Остроумные люди назвали правление военных (1964–1985 гг.) «свинцовыми годами». Хотя, конечно, нельзя все рисовать в серых тонах. За двадцать лет военные привели Бразилию к экономическому расцвету, который не выразишь сухими цифрами. Они сосредоточили в своих руках бразды правления и сохраняли в Бразилии относительную свободу, но лишь для тех, кто не интересовался политикой и открыто не заявлял о своей оппозиции правительству. Это было почти идеальное государство для бизнесменов разного калибра. Один мой знакомый предприниматель до сих пор с тоской вспоминает о тех временах, когда его бизнес процветал, принося немалые барыши. Его фирма едва успевала строить промышленные предприятия для американских и западноевропейских компаний, которые устремились в Бразилию, привлекаемые высокими прибылями и благоприятным инвестиционным климатом. Такие люди, как он, не без основания до сих пор восторгаются «экономическим чудом» тех лет.

Выходившие в ту пору газеты только на первом этапе подвергались цензуре. Позже среди журналистов укоренилась практика пропускать свои материалы через собственную цензуру. Так было демократичнее. Формально сохранялись все атрибуты представительной демократии – выборы, парламент, суды и две политические партии. В проправительственный Национальный союз обновления (АРЕНА) входили те, кто поддерживал военный режим, а в оппозиционное Бразильское демократическое движение (МДБ) – его противники. Военные до предела упростили бразильскую партийную систему, отменили прямые выборы президента и губернаторов штатов. В Национальном конгрессе даже можно было поиграть в оппозицию режиму, допускалась критика, но до определенных пределов. Любой сенатор или депутат, осмелившийся с парламентской трибуны выразить несогласие с политикой властей, на следующий день мог оказаться без мандата на улице. Его, конечно, не волокли в полицейский участок или в ближайшую казарму. Он всего лишь терял заработок народного избранника и становился абсолютно вольным человеком, освобожденным на десять лет от такого бремени, как гражданские права.

Каждые пять лет военные проводили выборы президента страны. Внешне все выглядело вполне демократично, хотя, откровенно говоря, не очень, ибо выборы президента и губернаторов не были прямыми. Военные не доверяли своему народу и очень сомневались в его способности выбрать из двух кандидатов того, кто был в униформе с генеральскими погонами. На таких выборах всегда побеждал тот кандидат, которого военная верхушка выдвигала из своей среды. Иногда кое-кем из политической элиты вдруг одолевало желание поучаствовать в конкурсе на должность президента.

В конце 70-х годов, когда дело шло к очередным выборам, председатель сената банкир Магальяэс Пинту публично заявил о своих президентских амбициях. Этот облысевший старец, согнувшийся под тяжестью своих 70 лет, прошел большой политический путь. Успев побывать депутатом, сенатором, губернатором, министром, он отвечал всем требованиям (по бразильским меркам) для выдвижения на пост президента страны. Кроме одного – у него не было военного мундира. Когда о его кандидатуре заговорили на всех углах, репортер газеты «Жорнал ду Бразил» спросил сенатора, действительно ли он собирается выдвинуть свою кандидатуру на пост президента в обход правительственной партии АРЕНА. М. Пинту подтвердил это. Настойчивый журналист продолжал расспрашивать: «Сенатор, вы уверены, что отвечаете всем требованиям, чтобы занять столь высокий пост? Ведь у вас нет ни военного мундира, ни звезд на погонах»? На такой щекотливый вопрос М. Пинту, хорошо знавший бразильскую политическую кухню, ответил весьма остроумно: «Мне сопутствует путеводная звезда. Она неоднократно помогала преодолевать разные невзгоды, на которые так щедра наша жизнь». Однако путеводная звезда на этот раз не помогла ему. Банкиру Магальяэсу Пинту не удалось дожить до того времени, когда военные наконец вынуждены будут найти забытый путь в казармы, уступив дорогу политикам.

В 1985 году я наблюдал, как под напором народа, эмоции и негодование которого, как пар из котла, стали вырываться наружу, военные ретировались в казармы. К власти пришли гражданские деятели Танкреду Невес [53]53
  Бразильский политический деятель, избранный в 1985 году президентом страны. За несколько часов до вступления в должность скоропостижно скончался.


[Закрыть]и Жозе Сарней. Можете представить, что такое видеть своими глазами встречу бразильцев с демократией! За годы правления военных выросло целое поколение бразильцев, которые были лишены этой привилегии. Каждую неделю в Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу тысячи людей выходили на улицы, требуя возврата к прямым выборам главы государства. Как по волшебству, появились три десятка партий, заявивших о своих правах на власть. Мне казалось тогда, что бразильцы немного перебарщивают. Наверное, это результат того, что столько лет им затыкали рот. Стремление к демократии росло в прямой зависимости от количества лет диктатуры. Стены в крупных городах стали ареной, где разыгрывались самые яркие пропагандистские баталии. По красочным картинам на стенах домов можно было наглядно видеть, на чьей стороне симпатии простых людей. Удивительно, сколько в народе было скрыто талантливых художников, специализирующихся на настенной живописи. Нечто подобное мне приходилось наблюдать в Лиссабоне в 1976 году, накануне первых демократических выборов после падения салазаровской диктатуры. Огромная стена, окружавшая политехнический институт, представляла собой красочную панораму политических баталий. В качестве главных персонажей выступали доблестные военные из «движения капитанов», какие-то сумрачные с виду политические агитаторы и идущий за ними простой народ под красными флагами.

В Бразилии народное ликование по поводу возвращения демократии было незабываемым. Я никогда не видел таких грандиозных праздников, кроме карнавала. Как-то мы разговорились с одним знакомым, который был далеко не в восторге от такого эмоционального всплеска по поводу пришествия демократии и прямых выборов, без посредников. Он считал, что правительству сначала следовало бы провести референдум, чтобы выяснить заинтересованность народа в прямых выборах.

– Народ надо готовить к такому разгулу демократии, – настойчиво убеждал он меня.

– Народ или руководителей страны?

– Конечно, народ.

– Ответственность за плавный переход от авторитарного режима к демократии лежит на руководителях страны. Это они должны были заблаговременно подготовиться, а народ к этому всегда готов, – рассуждал я вслух, совершенно забыв, что мне, недавнему иммигранту, лучше было бы придержать язык за зубами. Вероятно, пьянящий дух демократии подействовал и на меня.

Как показала жизнь, бразильцы не очень хорошо были подготовлены к выборам при таком пестром наборе партий и кандидатов. Многие никогда в таких сложных условиях не избирали. Это ведь не одно и то же – выбирать из двух партий на парламентских выборах и из двух кандидатов в президенты или губернаторы.

Теперь в Бразилии многое иначе. Демократия набрала силу. Восстановлено избрание президента и губернаторов путем прямых выборов. Разрешена деятельность политических партий. В Национальном конгрессе представлены политические силы, стоящие на диаметрально противоположных позициях, – от коммунистов и «зеленых» до евангелистов и консерваторов, бывших когда-то опорой военного режима. Всем нашлось место на политическом Олимпе, хотя по сути мало что изменилось. Реальная власть как принадлежала «денежным мешкам», так и остается в их руках. И на этом никак не отражается смена политических партий у власти. Партийная мозаика так усложнилась и запестрела, что порой трудно понять, чьи интересы выражают те или иные партии, оказавшиеся у власти в результате выборов.

Демократия оттенила в бразильской жизни немало побочных явлений, которые существовали и раньше, но так резко не бросались в глаза. При авторитарных режимах о негативных сторонах жизни не принято было распространяться в газетах и по телевидению, говорить громко с парламентской трибуны. Теперь прозрачность общественной жизни позволяет ставить такие проблемы правового и нравственного характера, о которых раньше вслух не говорили. Прежде всего, это касается незаконного обогащения и коррупции. И кто только не замешан в этих грехах – депутаты конгресса и муниципальных палат, губернаторы и мэры!

В сенате долгое время обсуждался проект закона о ежегодных проверках доходов лиц, занимающих государственные должности. Даже если закон когда-нибудь будет принят, что очень сомнительно, он мало что изменит. Останутся лазейки, которые помогут жуликоватым чиновникам избежать наказания. Например, сомнительные доходы можно записать на подставных лиц или родственников. Но в любом случае такой закон стал бы первым шагом в борьбе с незаконным обогащением политиков и чиновников.

В наши дни коррупция стала банальной вещью. Такое положение дел не может не возмущать честных бразильцев. Когда утром житель Сан-Паулу или Рио-де-Жанейро берет газету «Фолья де Сан-Паулу» или «Жорнал ду Бразил» и узнает об очередной финансовой афере в верхах, он не в состоянии сдержать свое возмущение. Иногда он берется за ручку и пишет в газету, имеющую специальную рубрику для писем читателей. Ее очень интересно читать. Из писем узнаешь очень много о жизни простых людей и о том, что они думают о политиках, министрах, губернаторах и мэрах. Так формируется общественное мнение. В Бразилии оно пока еще слабое, незрелое. Это естественно. Иного не может быть в стране, всего лишь 117 лет назад избавившейся от рабства и долгие годы сносившей ограничения авторитарных режимов.

Как-то я спросил свою соседку, профессора университета, что она думает о коррупции.

– Бразилию многие считают исторически коррумпированной страной. Но то, что раньше воспринималось как нечто естественное, сейчас вызывает отвращение и возмущение. Для начала нужно реформировать судебную систему и избирательный закон. Политики и чиновники занимаются хищением государственных денег, и все сходит им с рук. До суда дело не доходит. Если так будет продолжаться, нам потребуется еще 500 лет, чтобы Бразилия стала цивилизованной страной, – ответила она.

В свете фактов коррупции и казнокрадства, о которых частенько писали газеты, мне нечего было ей возразить. Я ограничился лишь банальными словами, что, дескать, не все так плохо обстоит в Бразилии. В некоторых развитых странах высокие правительственные чиновники вытворяли и не такое. Разница лишь в том, что там с ними поступали сурово, невзирая на занимаемые посты. А в Бразилии до недавнего времени за коррупцию никого не привлекали к ответственности.