Текст книги "Повесть о монахе и безбожнике (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Факел, – поправил его Младший Брат. – Лучше несколько...

Он посмотрел назад. Факелов для них никто, конечно, не запас, но дерево тут хватало, и наломать его ничего не стоило. Он повернулся, чтобы так и сделать.

– Куда?

– Пойду, дерева наберу.

Шумон посмотрел по сторонам.

– А хочешь, я тебя удивлю?

– Чем ты меня удивишь?

Шумон подмигнул монаху.

– Чудо сотворю, хочешь? Подсказывает мне что-то, что с той стороны ждут нас факелы божьим помощником приготовленные...

Монах нахмурился и придвинулся к нему с явным намерением дать по шее богохульнику, но Шумон, почувствовав настроение товарища, отпрыгнул в сторону.

– Погоди, погоди... Когда нас вносили, я с той стороны то ли крышу, то ли деревянный настил видел. Наверняка там есть все, что нам нужно.

Монах опустил руку, оглянулся и проворчал:

– Откуда? Сам что ли клал?

Безбожник пожал плечами.

– Ходят же тут как-то разбойники? Не на ощупь же...

Он проскользнул между камней. Тут оказалось заметно темнее, но ноги сами нащупывали дорожку к деревянному навесу над большим плоским камнем. Теряясь в темноте, на нем лежала куча всякого барахла. Заметив деревянные палки, монах бросился к ним.

– Ух-ты! – не веря тому, что видит, сказал Шумон. – Ты смотри....

Слова слетели с языка сами собой. Не от необходимости, а от удивления.

– Что?

Монах повернулся, но не посмотрел на безбожника. Его руки пересчитывали факелы.

– Еда вон, – с заминкой, которую монах не заметил, ответил Шумон. – Вон еды сколько... Хлеб, мясо... И перевязь моя...

Еда и перевязь – тьфу!. Там лежал его мешок!

Пока монах жевал хлеб, подбирал факелы, он, сунув руку в кучу тряпья, нащупал там мешок и, не открывая, провел рукой по боку. Сердце радостно застучало! Камень остался там! Плечи сами собой расправились. Теперь он чувствовал себя вооруженным! Правда, брат Така мог воспротивиться этому, но Шумон решил и эту проблему.

Пока тот бегал к печи, чтоб поджечь факел безбожник сунул свой мешок в какой-то другой мешок с головой Имперского дракона, а сверху навалил хлеба и мяса. Уж против этого Младший Брат возражать ни за что не станет...

Брат Така вернулся и вместе с ним во тьму пришел свет.

– Что у тебя там? – подозрительно спросил монах, когда увидел Шумона смешком за плечами. Он поднял факел повыше и Шумон понял, что монах вполне может прямо сейчас опустить его ему на голову.

– Еда, – быстро сказал он. Раскрутив горловину, он вытащил оттуда хлеб, показал монаху. – У нас путь долгий, а они не обеднеют...

Уже ни о чем не спрашивая, брат Така повернулся и крадучись пошел к выходу. Темнота впереди больше не казалась опасной, но, показывая, кто тут хозяин, он остановился и сказал.

– Идем тихо. На глаза тут большой надежды нет. Значит, будем слушать в четыре уха.

Шумон кивнул. Монах считал себя главным, но это он ошибался. Чтоб тот понял, что к чему безбожник скомандовал.

– Сейчас пятьдесят два шага прямо. До поворота направо. Там сквозняк должен быть.

Свет факела проникал в темноту не более чем на пять шагов, и поэтому их дорога казалась Шумону путешествием в кольце света. Факел освещал камень справа, слева, над головой и под ногами и эти пять шагов света реально существовали, а все остальное – нет. Он исправно отсчитывал шаги и повороты, как вдруг шедший позади монах коснулся его плеча рукой. Шумон слегка повернул голову, но идти не перестал.

Монах наклонился и прошептал в ухо безбожнику.

– Кто-то идет за нами.

Библиотекарь замедлил шаг, хотел остановиться, но монах ткнул его в спину.

– Виду не показывай... – прошептал он. – Иди. Сейчас я его от любопытства отучу....

Шумон услышал, как монах замедлил шаги. Безбожник почувствовал, что вот сейчас все и произойдет. Он остановился и резко повернулся. Движение монаха он поймал, когда тот уже развернулся. Булыжник сорвался с его руки, словно с метателя катапульты и канул в темноту. Мгновение темнота молчала, но потом ответила искрами и грохотом расколовшегося камня. Брат Така в два прыжка выскочил из круга света и бросился назад.

Тизиранские горы.

Пещера.

Десяток метров позади беглецов.

Сергей стоял ни жив, ни мертв. Если б не "шмель" на спине монаха тот наверняка убил бы его. По движению шмеля он понял, что монах поворачивается, и это его спасло. Камень раскололся о стену в шаге от егерской головы.

Монах вынырнул из темноты с поднятой для удара рукой. Сергей замер, надеясь, что темнота и "невидимка" сделают его незаметным. Младший брат сделал еще шаг вперед. Он двигался грозно, как хозяин, как пещерный медведь в своем логове. Сергей отпрянул назад, прижался к стене. Монах стоял на краю освещенного участка хода. Позади в нескольких шагах стоял Шумон, а впереди – темнота. Он не боялся ее, и шумно понюхав воздух, сказал.

– Тут он где-то.... Затаился.

Его рука поднялась, чтоб нанести удар, как только он увидит врага. Сергей инстинктивно вжался в камень. С рукой, занесенной для удара, Брат Така стоял практически напротив него. Их разделял только небольшой каменный выступ.

– Кто?

Не отводя взгляда от пустоты перед собой, монах ответил:

– Не знаю кто. Но тут он. Рядом.

Шумон встал рядом. Факел колыхался на сквозняке, но и этом меняющемся свете он отлично видел, что коридор позади них пуст.

– Чудишь, монах....

– Что "чудишь"? Дышит кто-то.

Сергей задержал дыхание. Шумон приложил ладонь к уху. Стало так тихо, что все услышали дробный шорох капель, срывавшихся с потолка где-то за их спинами. Конечно, как и всегда под руками имелся разрядник, но что ему тут делать с двумя парализованными?

– Вода. Вода капает...– нетерпеливо сказал Шумон. Он просто чувствовал, как уходит время.

– Он дышит, – упрямо повторил монах.

Шумон поднял факел повыше, освещая коридор перед собой еще на десяток шагов.

– Кто дышит? Где?

Брат Така и сам видел, что впереди пусто и Сергей разглядел, как на лице монаха проявляется выражение досады. То, что он видел своими глазами, противоречило тому, что он чувствовал кожей. Шумон шумно вздохнул.

– Пойдем....

Монах нерешительно потянул руку вперед. Сергей тихонько отвел ствол разрядника в сторону. "Стволом в солнечное сплетение, потом по голове... Вырубаю его минут на пять... А потом что? Все одно дороги не знаю". Появилось острое желание сделать несколько шагов назад, но он не решился шуметь, надеясь, что у Шумона вот-вот кончится терпение..

– Божьи помощники могут становиться невидимыми? – вдруг спросил тот.

– Могут. Они все могут.... – не оборачиваясь на голос, ответил Младший Брат. Монах трогал воздух впереди себя и очень походил на помешенного.

– Может быть тебе легче будет, если мы посчитаем, что там следом за нами идет Божий помощник, ну тот самый, который твою цепь разомкнул? И если ты от него отстанешь, то он нам еще в чем-нибудь поможет.. Чудо какое-нибудь явит.

От неожиданности Брат Така опустил руки. Воспользовавшись этим, бывший императорский библиотекарь ухватил монаха за рясу и потащил назад, приговаривая по дороге.

– Идет он, наш благодетель, себе спокойно, добрым делам радуется, а ты в него камнем.... Нехорошо это.. Неблагодарно... Святые мученики так никогда не поступали.... По крайней мере, не помню я такого случая... И тебе не стоит...

Фигуры скрылись за поворотом. Сергей, отпустив их шагов на двадцать, пошел следом, ориентируясь на отсвет факела. От пережитого его немного трясло.

"Так мне и надо", – подумал он. – "Ишь расслабился... А ведь убил бы меня монах... Убил бы благодетеля и не вспомнил бы".

Он поежился от этой холодной мысли.

Свет впереди замер. Наученный горьким опытом Сергей остановился и снял с плеча разрядник.

– Что там еще? – пробормотал он. – Кого еще несет? Неужели в окрестностях еще божьим помощники объявились?

То, что кто-то идет навстречу, он не сомневался. До сих пор Шумон, ведший всех их к свету, не ошибался. Во всяком случае, он не колебался в выборе дороги. Каждый раз, когда они меняли направление движения, он делал это с такой уверенностью, что Сергей не сомневался – еще чуть-чуть и впереди покажется выход.

Он подкрался поближе. Монах и Шумон яростно шептались, а впереди, в темноте трудно было определить как далеко, горела яркая звездочка, и слышались голоса.

– Их всего трое, – определил монах. – С одним-то справишься?

– Хотелось бы обойтись без этого всего...

Шумон шевельнул ладонью, отметая воинскую отвагу монаха.

– Спрятаться бы где...

Не спрашивая монаха, он повернулся и побежал назад, ведя факелом у самой стены. Сергей отпрянул назад, в темноту. Идея у Шумона оказалась хороша, но не настолько, чтоб ей безоговорочно следовать. Чтоб спрятаться нужно будет погасить факел, и что потом делать в темноте? Монах быстро сообразил.

– Огонь увидят.

– Погасим.

– А ...

– Дойдем. Я и без света считать могу... Доведу.... Тут недалеко. Три поворота осталось...

Сергей нащупал рукой боковой ход, который заметил еще раньше и отступил в него.

"Тогда можно, – подумал он. – Тогда получится. Как раз на твоей стороне есть дыра, в которой вам самое место спрятаться".

В проходе ему делать было совершенно нечего, тем более после падения пропала у него уверенность в своей невидимости. Если уж монах смог услышать его дыхание, значит, невидимка лишилась чего-то важного и следовало ждать сюрпризов. Шаги безбожника приблизились.

– Вон! – прошипел монах. – Вон дыра! Туда!

Сергей не успел сообразить, как перед ним фыркнул факел и в штольню ввалился сперва монах, а следом за ним – Шумон.

Сергей, не рассуждая, сделал шаг назад. С последним светом факела он увидел, что за спиной есть несколько шагов свободного пространства, а дальше ход превращается в расщелину, поднимающуюся вверх. Стараясь двигаться бесшумно он ухватился за края и, подтянувшись, завис там упершись ногами в противоположные стенки. Монах сделал шаг назад и очутился у него между ног.

"Вот попал, – подумал Сергей. "Шмель "на плече монаха светился так близко, что он мог дотронуться до него рукой. Он осторожно выпустил воздух из груди.

– Тут кто-то еще есть... – сказал монах. – Клянусь Тем Самым Камнем, есть!

– Молчи! – скомандовал Шумон. Разбойники впереди казались угрозой жизни несравненно более реальной, чем страхи монаха. – Дышать перестань!

Сергей почувствовал, как монах у него под ногами зашевелился, пытаясь что-то нащупать у себя за спиной.

"Вот дурак любопытный" – мелькнуло у егеря. – Нет бы умного человека послушаться, спокойно постоять..." Брат по Вере сейчас походил на корабль со старинной гравюры, что изображала Колосса Родосского. Он медленно отступал назад между расставленных в стороны Сергеевых ног.

Если б у них нашлось время, ну хотя бы секунд десять, неугомонный монах наверняка нащупал бы его, но тут очень кстати появились разбойники. Свет стал ярче, голоса приблизились. Сергей на всякий случай наклонил разрядник. Монах опять встрепенулся, но тут Шумон не дал ему разгуляться, а сжал руку. Он ждал, что сейчас мимо него проплывет расплывчатый свет, промелькнут фигуры и мир вокруг вновь погрузится во тьму, но произошло все иначе. Разбойники остановились, не дойдя нескольких шагов до их укрытия.

– Ну, вылезайте! – прогремело из коридора. – Живее...

Все трое затаились, надеясь, что разбойники все же пройдут мимо, но..... Прямо к ним просунулся факел, окатив их дымным светом.

Когда Младший Брат проморгался, то увидел перед собой ухмыляющиеся разбойничьи рожи и руки с ножами. Он рванулся к выходу, что бы дать бой, но впереди стоял Шумон. Книжник загораживал его от разбойников и монах не мог выскочить, чтоб защитить себя и безбожника от длинных ножей! Монах наклонился, просовывая голову в щель между камнем и книжником.

– Чтоб вы все сдохли! – заорал он от отчаяния. – Умрите, гады!

Сминая Шумона он прыгнул вперед, но прежде чем огромная фигура брата Таки загородила проход Сергей успел нажать на клавишу разрядника и парализующий разряд достал разбойников. Не теряя ни секунды, он спрыгнул на камни и следом за монахом выскочил из щели.

Разбойничий факел продолжал гореть, освещая озирающегося монаха. Лица его Сергей не видел, но можно было догадаться, кроме злобы и изумления на нем ничего не читалось. Враги лежали так, словно добровольно исполнили его просьбу.

Шумон поднялся и, пошатнувшись, ухватился за стену. Он уже увидел все, что случилось, и теперь хотел получить объяснения.

– Ну?

– Мертвы! – пробормотал монах. – Мертвы! Я их убил! Я!

Голос его дрогнул. В нем не нашлось места жалости о содеянном, но плескался страх. Он ощутил дрожь от своего могущества и испугался сам себя...

"Как бы ни так" – подумал Сергей. – "Только задержись на полчаса, так они тебе покажут, покойнички-то..."

– Какой ты монах? – сказал Шумон не без одобрения в голосе. – Тебе бы нож в руки, да на большую дорогу, так....

Монаха так ошеломило происшедшее, что на лесть он не поддался.

– Не ножом. Я их верой убил!

Он расставил руки и заплясал "благодарственную".

Шумон склонился над ближними телами и стал рассматривать их. Крови действительно не видно ни на одном.

– Это как? – не понял Шумон.

– Во мне сила Кархи! – задыхаясь от скромности сказал монах.

– Кархи нет, – как-то автоматически сказал Шумон, отодвигаясь от последнего разбойника.

– Раз есть сила, – монах ткнул в поверженных пальцем. – Значит есть и Карха... Пойдем, я докажу тебе...

Сергей невидимо ухмыльнулся. Не дожидаясь безбожника, монах пошел в темноту.

– Может быть, Карха тогда тебя и выведет? – ядовито спросил отставший Шумон.

– Сам говорил, что Его такими мелочами беспокоить нечего.. Тем более, что по его соизволению ты, знающий дорогу, идешь рядом со мной.

Шумон не ошибся и действительно через три поворота Сергей увидел впереди свет. Монах шел вперед, словно он тут стал полновластным хозяином. Шумон попробовал его приструнить, но тот отмахнулся от него так величественно, что Сергею показалось, что он даже стал выше ростом.

У самого выхода на них наткнулся еще один разбойник. Плохо видя в темноте, он подпустил их довольно близко. Рядом с беглецами чернел подходящий ход, и можно бы спрятаться там, чтоб разбойник вообще их не заметил. Но после того, что он уже сделал, монах прятаться не захотел. Когда до разбойника осталось пять шагов и тот, неуверенно щурясь, потащил нож из-за пояса, брат Така повелительно протянул к нему руку и крикнул:

– Умри, зараза!

Сергей за его спиной послушно пустил в ход парализатор, и разбойник повалился на землю. Даже не обернувшись на него, Младший Брат прошествовал вперед. Именно прошествовал. Унижение последних часов, когда он своими руками подрывал экономическую мощь Императора, пропало, растворилось в ощущении сопричастности к божественной силе. "Кем он, интересно себя чувствует?" – мелькнуло у Сергея. – "Волшебником? Чудотворцем?"

Шумон шел за ним следом потерянный и не понимающий того, что тут твориться. Он не понимал, что тут происходит и оттого злился. То, что только что случилось, имело все признаки чуда, но, он точно знал, что чудес не бывает. Точнее до сих пор не бывало...

Он наклонился над разбойником, перевернул его на спину. Тот не дышал, и глаза уже смотрели стеклянным взглядом, словно жизнь покинула это тело. Шумон в растерянности посмотрел на Младшего Брата. Во взгляде его плескалось столько недоумения, что Сергею стало не по себе.

"Нет", – подумал Сергей. – " Еще чуть-чуть и он тоже плясать начнет... Кончать надо это шутовство".

Зев пещеры становился все больше и больше, и мрак вокруг сменился рассеянным светом. Помня о порванной "невидимке" Сергей отстал еще на десяток шагов. Нужно было выходить и спешить к аэроциклу, но растерянный Шумон все еще вертел парализованного разбойника, а идти мимо него Сергей не решился. С поляны, что разбойники вытоптали перед пещерой, донеслось "Эге! Это кто ж это у нас тут прогуливается?" Сергей вытянул голову и увидел монаха и идущих ему наперерез двоих разбойников.

От сознания неведомой силы, поселившейся в нем, монах двигался степенно и размеренно, словно боялся расплескать, то, что имел.

– Стой, монах, – приказал первый. – Стой, пока жив....

– Прочь с дороги, грешники, – ответил брат Така. – Во мне сила Божья! Разнесу!

Такие слова конечно дорогого стоили, но, видя, что монах не вооружен, разбойники не обратили на них никакого внимания. Ближний размахнулся, чтобы ударить, но монах направил на него палец.

– Умри, грешник!

От неожиданности тот опешил, а Брат Така уверенный в своих силах даже не посмотрел, что стало с разбойником, заплясал на месте. Явно растерянно разбойник смотрел в спину своему несостоявшемуся убийце до тех пор, пока монах не подошел к его товарищу и не крикнул ему в лицо.

– Умри, собака!

Разбойник от неожиданности отскочил назад. Глядя на запрокинувшего в небо голову пляшущего монаха, разбойник, наконец, сообразил, что к чему.

– Не режь его, Ефальтий! Он, похоже, умом тронулся.

Младший Брат дернулся, словно его сзади током ударили. Ничего не понимая, он смотрел на того, кого звали Ефальтием, и пляска его становилась все медленнее. Ефальтий сунул нож за пояс.

– Да пусть хоть совсем дурак... Меха качать большого ума не надо.

Он морщился, скреб голову, пытаясь как-то объяснить несуразность того, что видел, и тут его осенило.

– Да он скорее угорел с непривычки... Вот его и вывели.

Сергей смотрел на Шумона. Тот... улыбался. Конечно, он не разбойниками радовался, а тому, что мир снова стал с головы на ноги.

– Нет чудес на свете! – крикнул он монаху, как противнику в споре. – Нет чудес!

– И второй тут!

Ефальтий заметил Шумона и повернулся к нему. Теперь брат Така оказался меж двумя разбойниками. Сергей приготовился вновь пустить в ход разрядник, но монах справился сам.. Неожиданно быстрым и точным движением он обхватил головы разбойников и стукнул их друг о друга. По поляне прокатился сухой треск, словно от электрического разряда и разбойники упали на траву.

– Ну, – задиристо спросил безбожник – Где ж твои чудеса?

Он чувствовал себя так, словно живой воды хлебнул. Теперь все вокруг подчинялось логике и здравому смыслу.

– Обернись назад и посмотри, где мои чудеса.

Монах, безусловно, имел ввиду лежащих в пещере разбойников, но Сергей инстинктивно отступил еще на несколько шагов. Он наткнулся на какие-то камни и загремел. Этот звук неожиданно примерил и монаха и безбожника. Не рассуждая, Шумон бросился вперед и вместе с монахом нырнул в кусты.

– В здравомыслии вам не откажешь, – прокомментировал эту ретираду Сергей. – Кто его знает, случится очередное чудо или нет, а так – и сам цел и шкура без пробоин...

Дурбанский лес.

Окрестности пещеры.

Атмосфера.

Теперь, хоть он и смотрел на лес из седла аэроцикла, тот не казался пустым и безмолвным. Около пещеры и ее окрестностей бушевали страсти достойные пера какого-нибудь из местных Шекспиров или Гомеров.

Сергей несколько минут любовался тем, как Слепой Хамада тряс разбойников, которых оглушил брат Така, как он ощупывал парализованных, пытаясь догадаться, что же тут такое произошло с его людьми. Сергей даже пожалел, что нет у него "шмеля", чтоб оценить всю красочность атаманских выражений и пополнить ими свой лексикон.

Мысль о "шмеле" вернула его в реальность. Он вспомнил о монахе и безбожнике и посмотрел на экран бортового информатора. Те, вместо того, чтоб сломя голову бежать вперед, стояли на месте.

Нет. Самих беглецов Сергей, конечно не видел, но сигнал от "шмеля", что сидел на плече Брата Таки шел с одного и того же места.

Мгновенно потеряв интерес к разбойникам, Сергей развернул аэроцикл, и рванул туда.

Не так скверно, что они остановились. Мало ли какие сложности могли возникнуть у спасающего жизнь человека – камень в сапог попал или носом куда-нибудь не туда ткнулся. Плохо было то, что они вздумали остановиться всего в двухстах метрах от пещеры.

В двадцать секунд Сергей домчал туда.

Зацепившись за ближайшее дерево, он начал обозревать окрестности. На первый взгляд никого там, внизу не нашлось, но "шмель" исправно сигналил, что находится прямо под Сергеем. Свесившись с седла, Кузнецов начал обозревать кусты, что росли среди редких деревьев. Он надвинул шлем на голову. Мир сразу стал красно-зеленым, но в нем вспыхнула яркая звездочка "шмеля".

Кузнецов выругался. Все стало плохо. Вместо того, чтобы сидеть на монашеской спине "шмель" лежал в траве и звал к себе Сергея.

Следовало спуститься и забрать "шмеля", но тут где-то позади послышался шум, и егерь обернулся, в надежде увидеть что-нибудь приятное.

Дурбанский лес.

Триста шагов от пещеры.

На бегу Ефальтий обернулся, чтобы пересчитать, сколько разбойников бежит следом за ним. Сразу за спиной бежало четверо, и еще двое догоняли их, проламываясь сквозь лес немного левее.

"Никто не остался! – подумал он. – У Хамады слово верное. Сказал, что зарежет – значит зарежет!"

Хамада гляделся несравненно страшнее, чем монах и горожанин, что сбежали из пещеры. От тех неизвестно чего можно ждать, а вот атаман – весь как на ладони, поэтому никто не задержался, когда он, поняв в чем дело, приказал достать обоих беглецов.

Теперь главное, не дать беглецам перебраться через ущелье. Он представил кусты и кучу валунов перед подвесным мостом и засмеялся. Чтобы поймать врагов, им не требовалось оружия – достаточно длинных ног и немного везенья.

Деревья расступились, и Ефальтий остановился перевести дух.

Самое простое и безопасное осталось за спиной.

Теперь дорога лежала через овражек. Нужно пробежать по скользкой траве десяток шагов вниз, а потом примерно столько же вверх. Это было хорошее место для засады. Имейся у беглецов луки, и сообрази они что к чему, то они могли бы заесть наверху, за деревьями и перестрелять преследователей по одному. Ефальтий почувствовал, как по спине разливается холод, но, вдохнув сыроватый воздух, пересиливая страх, первым бросился вниз.

Ноги в беге с хрустом рвали траву, и он считал каждый шаг, отчетливо представляя сколь мало времени нужно хорошему лучнику, что б пустить одну стрелу и взять в руки другую.

Самый страх накатил на него, когда сапоги расплескали воду ручья, что тек на дне овражка. Опытный воин непременно дождался бы этого момента. Кто бы ни сидел там, наверху, теперь вся погоня оказалась у него на виду, и всем им предстояло на его глазах преодолеть крутой подъем. Ефальтий зарычал, загоняя свой страх поглубже и, хватаясь руками за кусты, рванулся вверх.

Уже на полпути он понял, что засады наверху нет. Теми кто бежал от них, двигал страх, а не смелость... Ефальтий почувствовал азарт хищника.

– Они боятся нас! Они трусы!

Его товарищи, почувствовав, что беглецам не до засады, что те озабочены одним – спасти свои шкуры, а не испортить чужие, дружно заорали:

– Догоним! У моста догоним!

– Другой дороги нет!

– Наддай!

Они разом наддали, стараясь, все же бесшумно продираться сквозь кусты. Пару раз Ефальтий останавливался, поднимая руку, и в эти мгновения его воинство замирало на бегу, слушая шорохи леса. Ему казалось, что он слышит далекий треск, и тогда он срывался с места. Тропинок, что вели прочь от пещеры, имелось несколько. В конце концов, можно бежать прямиком через лес, но как не беги, все одно миновать Пропасть никто не мог. А значит, не мог миновать и моста через нее. Ефальтий сильно надеялся, что они уже обогнали беглецов, не знавших этого леса.

Зелень впереди словно стала прозрачней, сквозь нее мелькнули бело-голубые блики. Разбойники сами сообразив что к чему, без команды перешли на осторожный крадущийся шаг. Впереди оставался мост, перед ним – полянка и заросли кустов вокруг огромных валунов. Жестом Ефальтий направил двоих влево, троих вправо, а сам выглянул через щель в камнях.

– Ва-ва-ва-ва... – забормотал кто-то справа, не в силах описать словами то, что видел.

– Жельмицкий козырь!

– Ногой вас в грудь!

Беглецами там и не пахло, зато оказался там неведомый дух, посланец ночи и порождение тьмы. Он походил на плывущую в воздухе голову, у которой велением дьяволовым вбок, из шеи, выросла единственная рука. Ничего кроме этого у демона не имелось – ни шеи, ни туловища, ни ног, но он все же двигался. Плавно и быстро. При движении под ним словно струился теплый воздух, и пробегали какие-то искры.

Ефальтий почувствовал, что рот открывается для крика. Ужас вскипел в нем и теперь, словно пар из-под крышки, рвался наружу криком. Он не удержался бы, но его кто-то опередил, закричав дурным от страха голосом:

– Это страшный Головорук!

Чужой страх привел Ефальтия в себя.

– Стреляйте в него! Стреляйте!

Бастак тут же упер лук в камень под ногами и стал набрасывать на него петлю тетивы. Обалдевший от страха Лукавчик повторял без остановки:

– Это глупо! Это глупо! Это глупо!

Ефальтий ухватил его за ворот. Убить бы следовало, но он просто сказал:

– Заткнись, зарежу...

– Головорук боится только золота! Его можно убить только копьем с золотым наконечником! – щелкая зубами от страха, объяснил он.

Может быть, он и был прав, но Ефальтий точно знал уверен, что правильно пущенная стрела может уложить кого угодно. А если это так, то почему бы ей тогда не уложить и демона?

– Стреляйте!

Они не посмели ослушаться и в демона полетели стрелы. Не иначе как колдовством тот отвел их от себя, и сам поднял руку, словно указывал кому-то на засевших за камнями разбойников.

Это движение демона показалось каким-то особенным. Ефальтий почуял в нем угрозу и, подчиняясь своему страху, упал за камень. Он готов был услышать свист стрелы, либо грохот Черного проклятья, но вместо этого услышал странный всхлип. Подняв голову, он увидел, что Машага, не такой проворный, как он, валится на него. Ефальтий отпрыгнул назад. Его глаза искали стрелу или нож в теле товарища, но тот выглядел так, словно смерть в одно мгновение вынула из него душу и овладела телом. Ефальтий повидал на своем веку немало умирающих людей. Многие из них умерли на его глазах, и не без его помощи и оттого он доподлинно знал, что ни одно оружие не может убить мгновенно.

Он бросил взгляд на демона, но не увидел его, зато у него на глазах все его люди попадали на невысокие камни, что, может быть, защитили бы их от чужих стрел, но не стали преградой для проклятья демона.

Дурбанский лес.

Беглецы.

Пробегая последнее поприще, Шумон уже не слышал звуков погони.

В ушах грохотала кровь, трещали ветки, слышался за спиной голос монаха, но все это были нормальные, свои звуки, происхождение которых не нуждалось в объяснении и не несло знака опасности, а вот погони за спиной он уже не слышал. Шумон замедлил бег. Монах, бежавший далеко позади, приблизился. Потерять безбожника он боялся куда больше, чем погони, и потому вопил в полный голос:

– Стой! Стой! Стой безбожник!

Бежать по лесу монаху оказалось несравненно тяжелее, чем ему – там, где Шумон проскальзывал, брату Таке приходилось проламываться, там где он подныривал под нависшими ветками монаху приходилось перепрыгивать, но он упрямо бежал следом, не переставая вопить.

Против обыкновения, монах ругал не разбойников, а самого безбожника и тут Шумон вдруг понял, что от погони спасается он один. Монах бежал не от разбойников, а за ним. Когда он осознал это, то вовсе остановился.

Младший Брат догнал, встал рядом, положив на плечо руку. Чего в этом жесте содержалось больше – желания удержаться на ногах или уверенности, что бывший библиотекарь никуда не сбежит, Шумон не понял, но подержаться за себя разрешил. Грудь монаха поднималась и опускалась, поднималась и опускалась... Тяжело дыша, брат Така, наконец, пробормотал:

– Ишь, библиотекарь... С такими ногами... тебе не в библиотеке работать.. Тебе... скороходом быть...

– Чего орешь?... Жить надоело?... – в свою очередь спросил Шумон в перерывах между вздохами. – Что встал?... Беги, давай!... Думаешь, на тебя.... у них ножа не припасено?

Также через вздох монах ответил:

– Бьет не разбойник.... Он сам клинок... в руке вышней... Бьет Карха... А от него... не убежишь.

Шумон все-таки сбросил монашескую руку с плеча и, сделал несколько шагов назад, прислушиваясь к лесным шумам. Они уже принесли им много неожиданностей, но наверняка и сейчас в них скрывалось что-то такое, что обязательно обернется неприятностью в ближайшем будущем.

Погоню он действительно не услышал. Никто не перекликался там, не улюлюкал, снедаемый жаждой догнать и зарезать. Уже спокойнее Шумон спросил у спутника.

– Если тебя Хамада или Ефальтий догонят, станешь им по Карху рассказывать? Про смысл жизни?

– Не догонят, – уверенно сказал монах. – Не догонят. Если они и живы еще, то им не до нас...

Он говорил так уверенно, что помимо воли Шумон поверил ему на мгновение. Потом он тряхнул головой, прогоняя наваждение.

– Ты их, поубивал что ли, или они от стыда сами померли?

– Дурак! – поморщился монах. – Ничего ты не понял. Если Карха кому помогает, то на полпути не останавливается. Ты что не слышал, как Божий помощник позади нас мост обломил?

Шумон прищурясь посмотрел на монаха. С таким одухотворенным лицом можно ошибаться, но не врать. Правда, грохот какой-то он действительно слышал.

– Грохнуло что-то, – отозвался он. – Ну и что? Может быть какой-нибудь здоровый дурак, вроде тебя, лбом о дерево трахнулся?

Монах пропустил оскорбление мимо ушей и с чувством собственного превосходства сказал:

– За что тебя только Император отличал? Ни ума у тебя, ни сообразительности... Ноги вот только что...

– Ну-ка, ну-ка... – подзадорил его Шумон. – Открой-ка мне глаза на тайны мира ...

Монах только открыл рот, но Шумон упредил его.

– Только на ходу. А то мало ли... Вдруг у Божьего помощника на всех разбойников синяков и шишек не хватило?

Он повернулся спиной к монаху и пошел дальше. Брат Така прыжком настиг его. Шумон не дал ему ничего сказать, а огорошил:

– Если б хотел сбежать, то оставил бы тебя в горе, у разбойников...

Монах поперхнулся вертевшимися на языке словами. В глазах его заблестела печальная радость откровения. Он покачал головой.

– Вот твоя сущность, безбожник... Не выносит твоя душа близости с Кархой... Не можешь ты быть рядом с чудом...

– Да какое это чудо? Никакое это не чудо!

– А что ж это такое, то, что с нами тут произошло? Не чудо? Что же тогда?

Полуобернувшись к монаху, безбожник посмотрел на него так, словно прикидывал, стоит ли делиться с этим человеком непосильной для него мудростью.

– А это зависит от того, как на жизнь смотреть...

– А что на нее смотреть? Дурное это занятие жизнь рассматривать. Жить надо. Дал Карха жизнь – живи. Так Братство учит. А чудо – оно и есть чудо... С какой стороны не смотри.

– Братство учит тех, у кого своего ума нет. У кого он есть – те сами учатся. Ты вот от умных книг нос воротишь. А там есть чему поучиться. Жизнь может быть наградой, испытанием и наказанием... Вот для тебя жизнь что?