Текст книги "Повесть о монахе и безбожнике (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Ничего не возразив на это, Старший Брат спокойно доел курицу, запил ее кубком вина и только потом ответил:

– В твоих словах, мой друг, есть резон. Необходимо предусмотреть и такой поворот событий. В конечном счете, ведь нам с тобой придется искать выход из этого положения. У тебя есть предложения?

Брат Атари ждал этих слов, но момент показался ему не подходящим – гость придвинул к себе вазу с фруктами и погрузил руки в россыпь плодов дерева арида.

– У меня нашлось время поразмышлять над трудами отшельников. В сочинениях пустынника Рапула я наткнулся не завет: "Испытывай до пяти раз". Помнишь его притчу о трех мухах и горшке меда?

Брат Амаха скучно кивнул. Голос его не выдавал энтузиазма:

– Опять лазутчики?

Веры в этот путь у Амахи уже не оставалось. Только что ведь хозяин рассказал, чем закончились все предпринимаемые попытки.

– Да брат мой, но не совсем.

Брат Атари поднялся из-за стола и принялся ходить по комнате. Такую походку он выработал, еще обучаясь у Сентелплера, в университете Братства. Она привлекала внимание, заставляя человека прислушиваться к тому, что говорится.

– Предложение мое, возможно покажется тебе странным, но, поверь, оно направленно на пользу Братству, а значит и Шестивоплощенному.

Брат Амаха покивал головой, всем своим видом показывая, что готов все внимательно выслушать.

Подозрения в безумии хозяина более не посещали его. Почему бы тогда не выслушать и не обсудить? Атари начал говорить медленно, разделяя фразы большими промежутками, словно давал брату Амахе время хорошенько обдумать их. Это заставило гостя искать в словах хозяина скрытый смысл.

– И эркмасс и я посылали в лес людей преданных. Вера их может быть не так тверда, но искренна, и она подсказывала им ответ. Я думаю, что это как раз тот случай, когда Братству и истинной вере должен послужить безбожник. Почему бы нам ни послать в лес такого человека?

Старший Брат Амаха вытянулся в жестком кресле, словно Карха явил очередное чудо и вырастил прямо под его гостевым седалищем острый гвоздь, и грозно спросил:

– Что-о-о?

Опережая протестующий жест гостя, хозяин быстро спросил:

– Чем мы рискуем? Жизнь безбожника не имеет цены. Если в лесу его постигнет смерть, то это будет смерть во имя Братства, которая, безусловно, пойдет ему на пользу.

– Мы рискуем ничего не узнать, – сказал брат Амаха, успокаиваясь. – Отпустив зверя в лес, мы лишь умножим стадо дьяволово и только.

Он замолчал, заново обдумывая все, что услышал. Уже куда как менее грозно спросил.

– Ты думаешь, он вернется?

Вопрос повис в воздухе.

Брат Атари не спешил отвечать. Он звякнул колокольчиком. Неслышно появившиеся монахи убрали со стола и внесли десерт.

Сейчас перед Старшим Братом стояла самая сложная часть задачи. Нужно будет убедить Амаху принять нужное для него решение. Стараясь казаться беспристрастно логичным, он сказал:

– Тот, кого я имею в виду, вернется. Нечистой силе он не нужен.

Атари пренебрежительно махнул рукой.

– Ведь он в нее не верит. А если там Альригийцы, то думаю, что он тоже вернется, предпочтя сухое подземелье монастыря возможности быть подвешенным за ноги, ведь его неверие распространяется и на их лжепророка Зизу!

Брат Атари брезгливо улыбнулся. Старший Брат Амаха пошевелил бровями, размышляя:

– А пойдет ли он тогда вообще?

– Положись на меня. Пойдет. Я сумею его уговорить.

Сановитый гость постучал пальцами по столешнице, брови его сошлись над глазами в густую щетину.

– У тебя есть конкретные предложения?

– У меня есть больше чем предложение, – внушительно сказал брат Атари. – У меня есть человек для этого дела.

– Кто это?

Брат Атари видел нетерпение в глазах собеседника и не отказал себе в удовольствии помучить того ожиданием. Безо всякой необходимости он начал переставлять приборы на столе.

– Ну! – не захотел ждать брат Амаха.

– Шумон Гэйльский!

– Шумон-ашта?!! – переспросил Старший Брат. Атари молча покивал, радуясь впечатлению, произведенному на гостя.

– Да-а-а, – с видимым уважением сказал гость. – Это фигура.

Для такого тона у него имелись все основания. По его лицу промелькнула тень уважения к некогда громкой славе этого человека.

Не смотря на хоть и не выставляемое напоказ, но явное безбожие, Шумон около пяти лет оставался советником Императора и хранителем его библиотеки. Потом он покинул свою почетную должность – по слухам вроде бы из-за внимания Императрицы к своей особе (хотя кто верит таким слухам?) – и уехал в провинцию.

– И он сам пойдет? – недоверчиво переспросил брат Амаха. – Без принуждения?

Человек способный пять лет продержаться при Императорском дворе и не кем-нибудь, а советником, в любом случае заслуживал уважения. Для этого требовались и голова на плечах и удачливость. Кроме того, у него не могло не остаться связей при дворе, особенно если слухи об Императрице верны... (Не на пустом же месте они возникают!)

– Конечно сам. Император ему теперь не защитник, да и кто ему напомнит о нем? А поскольку нам известны за ним кое-какие грешки, то в расчете на нашу снисходительность он, я думаю, пойдет нам на встречу.

Говоря это, Старший Брат Атари снял тяжелую крышку с широкой миски и по комнате распространился дразнящий пряный запах. Брат Амаха плотоядно пошевелил носом.

– Это что? Суфле?

– Попробуй, брат, я надеюсь, что тебе понравится, – смиренно сказал хозяин.

Гость крякнул и с видимым удовольствием придвинул миску поближе, однако, прежде чем опустить туда ложку закончил серьезный разговор:

– Шумон так Шумон. Пусть идет.

Имперский город Гэйль.

Гэйльский монастырь Братства.

Подземная тюрьма.

...После удушливой жары монастырского двора подземелье показалось Старшему Брату Атари райским уголком. Влажные камни на открытых местах потели кристально чистой влагой, в воздухе имел быть прохладный ветерок, а глаз ласкала зелень мха, покрывавшего стены и неяркая желтизна прелой соломы, на которой сидел узник. Младший Брат Така, сопровождавший его, поставил рядом с кучей соломы трехногий табурет и, скрестив руки на груди, встал рядом. Старший Брат Атари с кряхтением сел и участливо спросил:

– Ну и как тебе здесь, безбожник?

Вопрос и ответ разделила мгновение влажной тишины.

– Сыро, – ответил Шумон.

К Старшему Брату Атари экс библиотекарь не испытывал никакой приязни, ибо знал его не понаслышке. Старший Брат оглянулся с таким видом, словно видел все это в первый раз. Насытив взгляд, одобрительно кивнул.

– Ну, грешник, что заслужил, то и получи, – развел руками монах. – Зачем же ты народ смущал? Нам ведь все известно!

Он погрозил ему пальцем и начал с видимым удовольствием перечислять:

– И о сборищах тайных, и о школе твоей, и о предерзостных попытках проникнуть в Божественную тайну полета, и о связи с Дьяволом, и о мерзком твоем безверии...

На каждое прегрешение Старший Брат Атари загибал палец, и когда все они собрались в кулак, он для наглядности потряс им около самого носа узника.

– Мы терпели сколько могли. Сам виноват.

Шумон молчал. Ссориться со Старшим Братом ему не хотелось, а возражать ему по существу нечем. По-своему прав монах. Все это было. И школа, и попытки разобраться, почему драконы и птицы могут подняться небо, а человек – нет. Разве что вот связь с Дьяволом... Шумон усмехнулся и ничего не возразил. Он только поплотнее закутался в сырой плащ, что оставили ему гостеприимные Братья.

Почувствовав, что разговор не задался, Атари решил расшевелить собеседника:

– Послушай-ка, Шумон, Все говорят ты умный человек. Скажи-ка мне, сколько может прожить человек, подвешенный за ноги?

Шумон ядовито усмехнулся.

– По-разному. Если подвесить тебя, в полдень, то до вечера ты не провисишь.

Брат Атари то же усмехнулся и не менее ядовито поправил Шумона:

– Почему меня? Тебя.

Шумон побледнел и пожал плечами. Монах определенно куда-то клонил, но только куда?

– Повесь, посмотрим.

Старший Брат ухмыльнулся. Безбожник на глазах становился человеком.

– Да, конечно ты прав. Надо попробовать. Мне просто хотелось узнать, не заржавел ли твой ум за то время, что ты является нашим гостем?

– Золото не ржавеет, – презрительно сказал Шумон. – А вот...

Он хотел еще что-то добавить, но монах, почувствовав, что разговор может пойти о пустяках, удачно пошутил:

– Ну, тогда тебе на сырость жаловаться не следует.

Шумон пожал плечами.

– Надеюсь, что ум твой отсырел не настолько, чтобы ты не представлять себе положения, в которое ты попал? Сырая камера и прелая солома это еще не все неприятности, которые мы в состоянии тебе доставить.

Атари поднялся, опершись на резной посох. Официальное уведомление, которое он собирался сделать, требовало к себе уважения.

– Хочу поставить тебя в известность. В Гэйль прибыл представитель комиссии по охране Храма Веры. Ты понимаешь, чем это тебе грозит?

– Костоломкой, – спокойно сказал Шумон, взявший себя в руки.

– Ну почему обязательно костоломкой? – Атари снова сел и высморкался. Тут не поймешь что лучше – сухая жара или прохладная сырость. – Может быть колесованием, побиением камнями, "уткой" или четвертованием. Есть из чего выбрать? А?

Перечисляя виды казней, брат Атари внимательно смотрел на Шумона, ища в лице его признаки страха или слабости. Лицо книжника, однако, не выразило ничего.

– Да, держишься ты не плохо, – признал монах, – но, плюнь на меня Карха, я думаю, чтобы все это тебя сильно привлекало.

Шумон отвернулся. Сквозь решетку ему виделся кусочек стены и его башня, с которой он так недавно наблюдал полеты драконов над Дурбанским лесом.

"Вряд ли он пришел просто поиздеваться, – подумал он. – Что-то ему от меня нужно".

– Послушай-ка, Атари. Для меня видеть тебя, может быть и честь, но наверняка не такая уж большая радость, как это тебе возможно, кажется. Давай выкладывай чего тебе нужно. Зачем пришел?

– А зачем существует Братство? – задал встречный вопрос Старший Брат, и сам себе ответил. – Для спасения людей. Вот я и пришел, чтобы спасти тебя.

– Меня или мою душу? – уточнил Шумон.

– И душу, и тело, раз ты его так ценишь.

– Так-так. И дорого же мне придется заплатить за это?

Такой поворот разговора развеселил безбожника. Что-то забрезжило впереди.

– Это как посмотреть. Я думаю, цена для тебя будет вполне приемлемой. Учитывая качество товара, разумеется.

Старший Брат опять сел. Начинался разговор по существу.

– Какой же путь ведет к спасению? Уж не путь ли веры? – задиристо спросил Шумон.

– Путь, указанный Братством, – уклончиво ответил Старший Брат и продолжил:

– Я хочу пригласить тебя помочь Братству в разрешении одной задачи в сфере наших общих интересов.

– Общих интересов? – озадаченно переспросил Шумон. Ему показалось, что он ослышался. – Что может быть у нас общего?

– Больше чем ты думаешь, – ответил Атари. – Нам всем нужна истина. Ты ищешь ее, мы ищем ее... Давай искать вместе.

– Не понял, – честно сказал Шумон. Монах его озадачил. Переход от четвертования к взаимопомощи оказался слишком стремительным.

– Мы, как и ты ищем истину, – терпеливо повторил Старший Брат.

– И что же?

– Любая теория останется теорией, если она не пройдет проверку, и не...

Уж этому-то он мог его не учить.

– Ну да. И что?

– Насколько я понимаю, твой тезис о не существовании Дьявола, ну тот самый, который ты изложил в "Степени приближения", нуждается в проверке, не так ли? Твое "нет" без реальных доказательств ничуть не убедительнее нашего "да".

Старший Брат на секунду умолк, чтобы дать Шумону освоиться с предложением. Тот сидел, прикрыв глаза, и соображал что-то, поглядывая то на Атари, то на Младшего Брата.

– Хочу предложить тебе сделку, – в голосе Атари зазвучали дружеские нотки. – Выгода обоюдная. Для тебя удовлетворение известной доли научного любопытства и наша снисходительность, а для нас – сведения из первых рук.

"Ой, как я ему нужен!" – подумал Шумон. а вслух спросил:

– Дурбанский лес?

– Откуда знаешь?

Монах сделал удивленное лицо, но на самом деле ничуть этому не удивился. По его приказу еще со вчерашнего дня стражники около камеры безбожника говорили только о нашествии нечистой силы на Дурбанский лес, распаляя любопытство опального библиотекаря.

– Знаю, – уклонился от ответа Шумон. – Лес?

– Да.

Он уже двенадцать дней пользовался гостеприимством Старшего Брата и не совсем точно представлял, что творится за стенами монастыря. Правда, в последние дни новости хоть нехотя, но всеже стали залетать в забранное частой решеткой окно. До вчерашнего дня он считал это обычной церковной суетой в предвкушении очередного чуда. Однако, похоже, он обшибался, преуменьшая их значение. Теперь любезность Старшего Брата становилась понятной, хотя и уязвимой с точки зрения формальной логики.

– Собираешься грести жар руками грешника? – усмехнулся Шумон. Ему показалось, что он нашел слабое место в рассуждениях Старшего Брата. – Почему бы тебе не послать туда Брата по Вере?

В ответ на усмешку Шумона улыбнулся и Старший Брат Атари. Он показал, что принимает правила игры.

– Кому как не грешнику не бояться нечистого огня?

Улыбка Шумона стала еще шире. Он принял и оценил шутку, но не ответ. Атари смел улыбку с губ.

– Ну, а если серьезно.... Должен же я буду хоть что-нибудь сказать в твое оправдание перед комиссией

по охране Храма Веры? Считай, что я решил еще раз испытать тебя.

"Ха!– подумал Шумон. – Очередная ложь!". Он упрямо молчал, ожидая продолжения.

– А во-вторых, у меня на этот счет есть свое мнение, – уловив заминку, добродушно ответил монах безбожнику.

– Я бы с удовольствием с ним ознакомился, – учтиво сказал Шумон. Он не рассчитывал узнать правду, но по лжи, сказанной Старшим Братом, мог догадаться о реальных причинах, заставлявших того так поступать.

– Я думаю, что это совсем не обязательно, – задумчиво сказал Старший Брат. – Меня убеждает в этом разность наших положений.

Он рассеянно посмотрел на безбожника. Тот на глазах наглел, словно начинал понимать, как нужен Братству. Правда, Старший Брат ничем не рисковал, сообщив ему правду, но все же... Он погладил ожерелье из фигурок Кархи. Цепь, на которой они висели, тихонько звякнула. Ладно...

– Но все же в двух словах изложу тебе его.

Атари словно сбросил маску. Взгляд его стал искренним. Этому взгляду он научился от эркмасса. Искренность всегда помогала в трудных разговорах.

– Я думаю, там должен быть скептик. Для Брата по Вере все ясно. Чтобы он не увидал, все это будет для него кознями врага рода человеческого. Другого ответа он мне не даст.

– А у тебя есть сомнения? – насмешливо спросил узник. Старший Брат Атари спокойно, даже с некоторым сожалением посмотрел на него.

– У меня нет сомнений в том, что все произошло по воле Божьей, а не по наущению нечистого. Другое не ясно мне. Правильно ли мы поняли Его волю?

В молчании они просидели немного. Шумон обдумывал предложение, а Старший Брат, осматривая темницу, думал, что семена его слов упали на хорошо возделанную почву.

– Я вижу, ты желаешь мне добра, – медленно оказал Шумон. Карусель мыслей и догадок в его голове крутилась все медленнее и, наконец, остановилась.

– Вне всякого сомнения, – ответил Атари.

– Твои условия? Что ты хочешь знать?

Старший Брат понял, что пленник, хоть и не сказал "да", уже согласен и дальше разговор пойдет легче.

– Мы хотим знать все. Все, что произошло в лесу и, главное, почему произошло.

– Сидя здесь я не смогу ответить на эти вопросы, – Шумон пожал плечами, словно стены темницы стискивали их.

– Конечно. Ты получишь свободу – сказал Атари. Удивленный покладистостью Старшего Брата Шумон недоверчиво покачал головой. Словно не заметив его жеста, Атари продолжил:

– Дело, которое я тебе предлагаю – тяжелое дело. Ты этому можешь не верить, но я понимаю, что, возможно, тебе придется столкнуться с самим Пегой. Клянусь Тем Самым Камнем, в одиночку противостоять Дьяволу немыслимо...

Шумон откровенно усмехнулся, и Старший Брат вернулся на землю.

– Да и не по Божески тебя одного в лес пускать... Одному и тяжело и скучно, поэтому грех было бы не дать тебе надежного друга.

Он положил руку на плечо стоящего рядом монаха.

– Брат Така поможет тебе.

Монах, насупившись, качнулся вперед, на мгновение лицо его попало в полосу света, и Шумон увидел на нем гримасу презрительного отвращения. Понятно – не товарищ это, а охранник.

– Я ждал чего-то такого, – сказал Шумон, оглядывая квадратную фигуру своего будущего спутника и его хмурое лицо.

– Он наверняка и бегает хорошо?

Понимая иронию узника, Старший Брат ответил ему тем же.

– Нет. Какой из него бегун? Подковы гнуть или камнем из пращи за сто шагов в яйцо попасть – это он мастер. А бегать? Куда ему...– Старший Брат махнул рукой. – И не предлагай даже...

– Что ж ты мне его как камень к ноге привяжешь?

Атари усмехнулся.

– Нет. Он будет тебе не камнем, а каменной стеной. Охраной и защитой... Родной матерью, если захочешь...

– Не захочу...

Не желая оставлять меж ними недоговоренности, безбожник напрямую спросил:

– Думаешь сбегу?

– От него не сбежишь, – спокойно ответил Атари, – хотя наверняка попытаешься.

Он прижал руку к груди.

– Честное слово мне бы хотелось, чтобы ты спокойно занимался своим делом и не думал о невозможном. Иллюзии вещь крайне вредная.

Губы у Шумона дернулись, расползаясь в улыбку. В устах Старшего Брата эти слова выглядели настолько нелепо, что поневоле бывший Императорский библиотекарь улыбнулся.

– Даже допустив, что тебе удастся обмануть брата Таку, – ласково продолжил Атари, приложив руку к груди монаха, словно прося прощения у того за столь нелепое предположение, – деваться тебе все равно некуда.

Старший Брат поднялся во весь рост. Теперь, когда согласие получено, можно в открытую объяснить бывшему Императорскому библиотекарю его положение – смирнее будет.

–Твоя беда в том, что ты действительно умный человек. Ты привлекаешь к себе внимание. Поэтому где бы ты ни оказался, наши глаза тебя увидят, а уши услышат. Напомню, кстати, что Император тебе более не защитник, а руки у Братства длинные.

Он двинулся к двери, но остановился.

– После моих слов у тебя может возникнуть мысль покинуть Империю. Не советую.

Шумон ни о чем не спросил, но Старший Брат посчитал, что напоминание об этом будет не лишним.

– Где бы ты ни нашел крышу над головой, ты сам дашь знать о себе нам, а уж мы непременно сообщим о твоих воззрениях владетелю той страны, где ты найдешь убежище. Безбожники сейчас не нужны никому, даже альригийцам. Кроме того, учти, что наши руки длиннее твоих ног.

Старший Брат Атари повернулся и пошел, предоставив Шумону возможность осмыслить сказанное. Безбожник считал его шаги, наблюдая, как фигура Старшего Брата растворяется в темноте.

– Ты меня убедил, – в спину ему сказал Шумон. – Я согласен.

– В таком случае до завтра, – не поворачиваясь, на ходу бросил Атари. – А сегодня Братство будет к тебе снисходительно...

Имперский город Гэйль.

Гэйльский монастырь.

Келья Старшего Брата Атари.

Пройдя полутемными коридорами, Старший Брат поднялся во двор, на котором монахи совершали полуденную пляску. На минуту он остановился полюбоваться на отточенные движения Братьев по Вере, на пыльные султанчики, что слаженно, словно по команде вылетали из-под монашеских ног, но задерживаться не стал – его возвращения наверняка с нетерпением ждал Старший Брат Амаха.

Атари поднялся по лестнице, сопровождаемый могучим топотом шести десятков пар ног и вошел в покои гостя.

Старший Брат сидел в кресле, смотрел на лес, и по случаю жары обмахиваясь легкомысленным веером, украшенным изображение водопада на Фосском ручье. Такие веера были в моде у Братьев до тех пор, пока на ручье не поселился Отшельник и не отбил у праздношатающихся ремесленников охоту любоваться водопадами. Пока хозяин отсутствовал, он успел подумать о многом, и теперь в его голове теснились некие мысли. Он готовился повернуть дело так, что бы из оплошности Дьявола проистекла бы польза для Братства.

– Он согласился? – спросил Амаха, едва Атари показался в дверях.

Брат Атари опустился в глубокое кресло.

– Конечно. Ведь я говорил, что по-другому не будет.

– Твой авторитет у этого безбожника так велик? Или это страх перед нами?

Брат Атари отрицательно качнул головой.

– К сожалению ни то, ни другое.

Он дотянулся до веера и медленно раскрыл его, скрывая лицо. То, что гость считал оконченным, таковым еще не являлось. Он не мог позволить себе расслабиться. Его разговор еще не окончился.

– К счастью для нас он не испытывает страха. Им сейчас движут два чувства – желание сбежать от нас и разожженное мной любопытство.

Брат Амаха понимающе кивнул. Бесстрашие безбожника перед гневом Божьим его не удивляло. Не понятной, правда, оставалось побудительная причина. В бескорыстии врагов Веры Старший Брат давно разуверился.

– Но, наверное, пришлось что-нибудь все-таки пообещать нечестивцу? Не верю я в такое вот внезапное раскаяние и желание помочь Братству...

Хозяин кивнул, одобряя проницательность гостя.

– Я пообещал ему свободу и нашу снисходительность.

Старший Брат Амаха поморщился слегка. По его мнению, обещано слишком много. Даже если глава общины и не собирался выполнять обещанное, все равно он мог бы пообещать и поменьше.

– И что он?

– Не думаю, что он во все это поверил.

Хозяин замолчал, сосредоточенно сдвинув брови.

– А ты действительно собираешься отпустить его, когда он вернуться?

– Отпустить? – брови Старшего Брата Атари взлетели вверх. – С чего ты взял? Место грешника либо в аду, либо в узилище.

– Да-да-да, – вновь одобрительно покивал головой брат Амаха. На сердце стало легче, то того что не ошибся в брате Атари. Брат по Вере оказался далеко не дураком и верно понимал свои обязанности перед Братством. – Ты прав. Грех надо осуждать, а грешника – наказывать. Это единственно верный путь к благости... Особенно если, идя этим путем, и Братство может извлечь выгоду из исправления грешника....

Старший Брат Атари промолчал и только вопросительно сощурил глаза. Гость, похоже, и сам поворачивал в нужную сторону.

Хоть жара не располагала к ведению беседы, но, тем не менее, брат Амаха не смог удержаться и заговорил о том, что его в данную минуту интересовало больше всего.

– Скажи-ка, брат, каковы твои отношения с эркмассом? Имеешь ли ты влияние на этого грешника?

Брат Атари усмехнулся.

– Мне кажется, мы думаем об одном и том же.

– Возможно. Скажи, в таком случае, о чем думаешь ты.

Атари не спешил открыться и ответил уклончиво. Произнесенные слова ни к чему его не обязывали.

– Я думаю о том, как увеличить богатство и силу Братства.

– Ты прав, – живо отозвался брат Амаха. – Я думаю о том же. А как ты себе это представляешь?

Брат Атари не ответил. Глядя в окно, он думал, до какого предела он может положиться на брата Амаху в задуманном им щекотливом деле.

Перспективы, открывающиеся в случае выполнения плана, открывались ослепительные, но провернуть его в одиночку он не мог. Чтоб все сошлось ему понадобится рука в столице.

– Ты уснул? – подал голос брат Амаха.

– Нет, – отозвался Атари, – я думаю. Я думаю о мудрости Кархи, дающего в руки немногих возможность оказать Братству услуги, и об их судьбе.

– Эти люди избранны Богом и судьба их достойна зависти, – твердо ответил Брат Амаха, – ибо на них изольется щедрость Кархи и Братства!

– Ты в этом уверен? – быстро спросил хозяин.

– Иначе не может быть! – категорично заявил брат Амаха.

– Хотел бы я разделить твою уверенность, – вздохнул Атари. После недолгого молчания, когда каждый обдумывал сказанное, отыскивая в словах собеседника скрытый смысл, гость мягко потребовал:

– Я вижу, у тебя опять есть и план и люди. Расскажи-ка мне о нем!

– План? – переспросил Атари, все еще колеблясь. – Нет. Пока это только отдельные мысли. А что касается людей, то они действительно есть. Это ты и я.

Старший Брат Амаха поднялся, бросив веер. Прислонившись спиной к прохладной стене, сказал.

– Ну, ну, смелее, брат мой.

Старший Брат колебался недолго. Он знал, что такое счастливый случай и знал, что эти случаи нельзя упускать – они не имели привычки возвращаться. Упущенная удача не ходила кругами, как взбесившаяся рыба, в ожидании, когда на нее обратят внимание, а норовила подплыть к кому-нибудь другому и предложить себя кому-то более расторопному. Он чувствовал, что именно сейчас она уже махала хвостом, что бы уплыть в другие руки.

– Я знаю эркмасса, – начал Атари. – Он мыслит категориями главаря провинциального отряда наемников: сила, сила и еще раз сила. Он будет посылать в лес лазутчиков и войска. Ничего другого ему в голову прийти не может. И продолжаться это будет до тех пор, пока он не смириться с этим.

Старший Брат Атари поднял вверх палец, подчеркивая важность сказанного.

– Когда же это время наступит, нам нужно будет убедить его в бесцельности борьбы с Дьяволом с помощью военной силы.

Гость наклонился вперед и понизил голос.

– Все-таки с Дьяволом?

– Именно с Дьяволом. Я не знаю, что там будет на самом деле, но эркмасс должен думать именно так! И именно так должен будет доложить обо всем Императору. Иначе упрямство его утроиться и дело кончиться войной с неведомыми захватчиками. В любом случае, кто бы там ни оказался, нам проще будет договориться с ними, нежели этому солдафону.

Он заходил по комнате, размышляя вслух:

– Я думаю в этом случае, нам удастся убедить Императора передать Дурбанский лес Братству. Для борьбы с нечистым, разумеется. А когда это произойдет... Когда на документе будет стоять Императорская печать...

Он вздохнул.

– Я буду считать, что наш план реализовался полной мерой.

Слушая хозяина, брат Амаха задумчиво теребил кисточку веера. Когда тот умолк он спросил:

– Это возможно?

– В этом мире, к счастью, возможно все. Разумеется, если есть достаточно сильное желание. А уж если желание подкреплено возможностями...

И гость, и хозяин отлично знали, что может Братство.

– Это будет тонкая игра.. – мечтательно сказал брат Амаха. – Придется обращаться в Имперский Совет, или даже....

Он поднял палец вверх.

– Разумеется. Зато, какую награду можно получить в результате!

Они переглянулись уже как соучастники, взявшиеся за одно дело. Лицо брата Амахи вдруг сделалось серьезным.

– Но мы сами должны знать правду. Мы должны знать то, что там твориться на самом деле и что никогда и не при каких обстоятельствах не узнает ни эркмасс, ни Император.

Они понимали друг друга.

– Конечно. Поэтому все то, что узнает безбожник не должно уйти дальше наших ушей.

В раздумье Амаха подошел к окну посмотрел на лес, на монахов, поднимавших пыль во дворе монастыря, и сказал, подводя итог:

– Что нужно Братству, то нужно и нам.

Имперский город Гэйль.

Гэйльскй монастырь Братства.

Подвал.

Дверь, как ей и полагалось, заскрипела и отошла в сторону.

Подняв светильник выше головы, брат Така первым шагнул в темноту, жестом приглашая следовать за собой Старшего Брата. Атари шагнул следом и уже на правах хорошего хозяина по-свойски, за рукав, потянул внутрь Шумона.

Запах кожи и слежавшейся материи заполнял келью так плотно, что казалось, неизбежно должен просачиваться сквозь каменные стены к соседям.

Горло у Шумона перехватило, он закашлялся и, морщась, стал оглядываться.

Сапоги и плащи, что лежали тут поменяли за свою жизнь не одного хозяина. Книжник представил, сколько людей таскало это на себе, и передернул плечами. Словно прочитав его мысли, брат Атари улыбнулся.

– Не нравится?

Шумон не стал скрывать своих чувств.

– Нет.

– Это не для тебя, – успокоил его монах.

– А зачем тебе это... Ну, чтоб я ушел отсюда как паломник?

– Потому что из монастыря должны уйти монах и паломник. А ты пока на него не похож...

Из темноты появился брат Така. В одной руке он держал сапоги, а на другой висел плащ. Не новый, но чистый и свежий.

– Это мой, – объяснил Атари.

– Высокая честь для меня, – съязвил Шумон.

– Ничего, отработаешь, – отозвался монах и повернулся к Младшему Брату. – Шляпу...

– В лесу? – с сомнением отозвался монах.

– Именно. Чтоб никто не подумал, что вы идете в лес...

Брат Така кивнул и опять скрылся в темноте. Его шаги удалились, в темноте заскрипела еще одна дверь.

– У меня есть несколько слов только для твоих ушей, – негромко сказал Атари. Он снял с шеи и ожерелье с двумя фигурками и одел на шею Шумону.

– Мне это не поможет, – серьезно сказал безбожник, узнав оберег. – Отдай лучше своему монаху...

– Поможет. Не так, как ты думаешь, но поможет.

В темноте что-то заскрипело и с шелестом посыпалось на пол. Атари оглянулся и придвинулся ближе к безбожнику.

– Я вот о чем... Я не знаю, что вы там найдете, но вполне может случиться, что брату Таке все станет ясно, раньше чем тебе...

Шумон оглянулся. Монах за стеной что-то перекладывал с места на место.

– По-моему он и сейчас уже все знает...

– Да. Он проще, и суждения у него несложные. Потому-то я и говорю с тобой без него. Возможно, что получится так, что он захочет вернуться в Гэйль раньше, чем ты выяснишь там все для себя. Если ты посчитаешь, что нужно остаться....

Шумон усмехнулся.

– Для того, что выяснить все окончательно, – невозмутимо продолжил монах. – Тогда покажи ему это ожерелье и скажи, что твое желание – это мое желание. Он поймет.

Экс-библиотекарь пожал плечами и всем видом своим показывая, что идет на нешуточную уступку, спрятал ожерелье под одежу.

Имперский город Гэйль

Гэйльскй монастырь Братства.

Монастырский двор.

Выйдя утром на монастырский двор, Шумон с видимым удовольствием потянулся – эту ночь он провел с относительным комфортом и не в подземелье, а в одной из монастырских келий. После ухода Старшего Брата Атари его проводили в маленькую, скромно обставленную комнату, хоть и с зарешеченным окном, но зато сухую и с кроватью.

По распоряжению главы общины к нему по очереди привели лазутчиков, и Шумон почти полночи слушал их россказни о несметном числе нечисти, невесть откуда появляющейся и неизвестно куда исчезающей, о личной святости лазутчиков, уберегшей их от несчастий.

Рассказы их походили друг на друга, и вскоре он сам уже подсказывал монахам и солдатам, что произошло вслед за тем-то и тем-то.

Не поленившись, Шумон все-таки выслушал их всех и уселся думать.

Как не крутил он в голове рассказы монастырских героев об их приключениях, выходила явная несуразица. Существо, обладающее согласно догматам Братства возможностью творить ничем неограниченное зло действовало на редкость неумело и даже добродушно. Только этим он мог объяснить, что среди героев не появилось ни одной жертвы! Ни одной! Никто не потерял не то, что души – а даже руки или ноги. Все осталось при них.

Все как один возвращались в город целыми и невредимыми – исцарапанные, перепуганные, но целые. Только один ухитрился сломать ногу, да и то по собственной глупости. Дело там обошлось без Пеговых помощников и их злых козней. Да и этот случай с одноногим героем скорее вызывал удивление, чем восхищение его смелостью. Не случилось ни погони, со щелкающими за спиной зубами, ни преследования, ни удивительных чудес и знамений. Просто бежал человек, да споткнулся. Да и споткнулся-то он, уже подбегая к Гэйлю, на глазах у братии. Может быть, споткнись он тремя-четырьмя поприщами раньше, рассказ получился бы совсем другой, более красочный. Появилась бы в нем и схватка с самим Пегой и соблазнение большими деньгами и заморскими принцессами (бродили такие рассказы в народе после Саарского инцидента, бродили...) и грозный отказ от всех предложений и посрамление врага рода человеческого, и удачное бегство на одной ноге, но все вышло, как вышло, и приврать монах не решился.