355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Силкин » Афёра » Текст книги (страница 3)
Афёра
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 16:35

Текст книги "Афёра"


Автор книги: Владимир Силкин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

5

Два с половиной часа перелёта из лета московского в ещё более жаркое, курортное, не истомили Макарова, пролетев совершенно незаметно. С того момента, когда после набора высоты было разрешено отстегнуть ремни, и до объявления стюардессы, что ремни нужно пристегнуть снова, ибо самолёт начал заходить на посадку, Алексей добросовестно изучал устав и различные документы, регламентирующие деятельность страховой фирмы, сотрудником которой, согласно удостоверению, лежащему в кармане его пиджака, он с нынешнего утра являлся. Когда положения и правила, необходимые для добросовестного страхового детектива, были им изучены, капитан вытащил из большого плотного конверта с десяток цветных фотографий и, разглядывая их, стал прикидывать примерный план своих действий по прибытии на богатый янтарём берег российской Прибалтики.

Фотоснимки были одним из приятных сюрпризов, подготовленных для Алексея за те неполные сутки, пока он готовился к отъезду, начальником отдела – не сам факт наличия столь важного пособия, совершенно необходимого для работы, а подбор снимков, сделанный рукою профессионала, и явился для Макарова той самой приятной неожиданностью.

Вообще-то ему предложили не десять, а пятнадцать фотографий. Но те из них, которые были сделаны уже после гибели Павла, Макаров после беглого изучения оставил в Москве – во-первых, гораздо труднее опознать труп, чем живого человека (видно было лишь то, что никаких следов насилия на теле нет), а во-вторых, могло вызвать подозрение то обстоятельство, что сыщик страховой фирмы имеет на руках явно изъятые из милицейского дела документы. Хотя, конечно, в случае недоразумения все можно было бы легко объяснить, но доверие усомнившегося человека вернуть удалось бы вряд ли.

Десять фотографий, вынутых из большого пакета, Алексей быстро разделил на две неравные части. Первую составили четыре портрета погибшего, увеличенные с любительских фотоснимков. В выборе снимков чувствовалась рука специалиста – ни один из них не повторял другого, каждый был сделан в ином ракурсе, при другом освещении, и даже выражение лица Павла Гостенина изменялось на них от устало-отрешённого к радостному. В общем, можно было получить достаточно точное представление о внешности Павла. Эти фотографии Макаров рассматривал не слишком долго: удачная работа мастеров своего дела, подбиравших фотографии, позволила ему уже через пять-шесть минут, закрыв глаза, легко представить себе лицо того, чью загадочную гибель ему предстояло расследовать.

Но настоящим козырем, оказавшимся у Алексея в руках, были остальные шесть фотографий. Они были сделаны, как сказала Воронцову, передавая снимки, тётка погибшего, в августе прошлого года, в пансионате «Янтарный залив».

На двух из этих шести фотографий Павел был снят с какими-то двумя мужчинами – молодым, похожим на южанина брюнетом и пожилым седовласым шатеном представительной наружности; на одной – пьющими пиво за столиком какого-то кафе или бара, на второй – за картами, в комнате с открытыми в тёмную летнюю ночь окнами. На третьей фотографии вместо молодого южанина рядом с Павлом и седым человеком у парапета набережной стояла девушка в бикини, на четвёртой седого джентльмена сменял опять тот же брюнет. Именно на этой, четвёртой фотографии (на первых двух неизвестный парень был одет в тёмную рубашку с длинными рукавами и держался на заднем плане) можно было рассмотреть незаурядные развитые мышцы молодого человека и убедиться, что он обладает немалой физической силой: на снимке стоявшие чуть в стороне Гостенин и та же худенькая девушка восхищённо наблюдали, как их темноглазый приятель выжимает довольно тяжёлую штангу. Дольше других разглядывать это фото Макарова заставил чисто мужской интерес к весу снаряда, поднятого парнем на вытянутые руки. Он сам, когда выдавалась свободная минутка, охотно «таскал железо», поэтому, пересчитав диски, укреплённые на грифе, прикинул, что вес штанги никак не менее ста тридцати килограммов. Если учесть, что поднявший такой тяжёлый снаряд парень, судя по всему, специально к этому не готовился – он был одет в обыкновенные летние брюки и рубашку с короткими рукавами, – вес штанги даже относительно его накачанных мышц представлялся очень и очень приличным. Проникнувшись к симпатичному, очевидно, нравящемуся женщинам молодому брюнету невольным уважением, Макаров взял данный факт на заметку.

Внешность седого мужчины, отсутствовавшего на четвёртой фотографии, но неизменно занимавшего видное положение на первых трех, также была достаточно запоминающейся. Что же касается хрупкой, тоненькой девушки, то во всей этой компании она, пожалуй, была самой неприметной. Её изящная загорелая фигурка, безусловно, была бы замечена мужчинами где-нибудь в московском метро, тем более что и лицо её Бог наделил правильными, пропорциональными чертами, но летнее морское побережье с его слетевшимися с разных концов страны столь же, а то и более симпатичными мотыльками из-за весьма широких возможностей сравнения и выбора очень высоко поднимает планку женской красоты, поэтому девушки типа этой изящной спутницы Паши Гостенина служат здесь скорее фоном для признанных красавиц. Таких, какой безо всяких оговорок была женщина, запечатлённая на двух последних снимках. Может быть, именно поэтому Макаров особенно внимательно рассматривал эти две фотографии ещё в Москве, в кабинете у Воронцова, будто отделив их от остальных незримой чертой, что не укрылось от внимания начальника.

– Ну что, блондиночка соответствует выс шим стандартам? – усмехнулся полковник.

– Да, пожалуй, – согласился Алексей, – особенно здесь, – он показал начальнику отдела тот снимок, где из череды бегущих к берегу волн, улыбаясь чуть снисходительной белозубой улыбкой, выходила стройная женщина с фигурой античной богини: красивая высокая грудь, покатые загорелые плечи, изящная (говорят: лебединая) шея, чуть откинутая назад голова с уложенными плетёным веночком над высоким чистым лбом волосами, тонкая талия, красивые, хотя и немного полноватые бедра, плавными линиями очерчивающие приятный глазу, перевёрнутый вершиной к коленям треугольник. – Знойная женщина, должно быть.

– Н-да, – подтвердил, взяв из рук Алексея снимок и с заметным удовольствием разглядывая его, Воронцов. – Как Афродита, из пены волн… – И уже более сухо добавил: – Крашеная блондинка, за тридцать – как раз в том возрасте, когда женщина становится, если, конечно, следит за собой, подлинно красивой. Тут, знаешь ли, любому юнцу, взглянувшему на такую, становится понятно, что всем его подружкам-ровесницам, привлекательным своей юностью и свежестью девочкам, ещё очень далеко до совершенства – выдержки не хватает, как молодому вину… Н-да, так вот, – снова задумчиво произнёс полковник, – это вот и есть, по утверждению Ларисы Тимофеевны, та самая, вскружившая её племяннику голову Эля… или Элина…

Просмотрев все фотографии и выпив предложенный стюардессой напиток, Макаров снова взял в руки те два снимка, на которых была запечатлена красавица. Узнав, как выглядит Элина, он отчасти понимал безутешную тётку, не верящую в то, что причиной гибели племянника стала лишь его собственная неосторожность. Романтическая натура, Лариса Тимофеевна, увидев фото той, ради которой Павел бросил лежавшую в больнице беременную жену и помчался очертя голову в Прибалтику, конечно же, уверовала в то, что это РОКОВАЯ СТРАСТЬ, РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА, что за такую красоту мужчины способны убить друг друга, и её племянник оказался жертвой поединка с более сильным соперником. Соображения сентиментальной, переживающей горе женщины были понятны Макарову, но ещё яснее было то, что ничего общего с действительностью они не имели. Судя по всему, супердорогой подарок – ожерелье из белого янтаря, которое решил преподнести даме Павел, был бы сделан вовсе не ради того, чтобы Элина бросила мужа и навсегда осталась с Гостениным – вряд ли повеса и вертопрах вынашивал подобные планы. Все-таки Алексей склонялся к мысли о сугубо практической подноготной планов парня, и если бы Элина отказала Павлу в этом году в своём расположении, предпочла другого – думается, он не стал бы вызывать счастливца на смертельный поединок или затевать ещё какую-нибудь глупость возле воды. А вот напиться с «горя», которое уже к следующему утру было бы, безусловно, забыто, мог. Поэтому мнение полковника Воронцова, считавшего, что в деле нет криминальной подоплёки, вполне могло соответствовать действительности.

В любом случае снимки должны были Макарову здорово помочь. На втором из них женщина была снята одна, это был поясной портрет, очевидно, сделанный профессионалом и специально, чтобы подарить на память. Ни моря, ни каких-либо достопримечательностей на портрете видно не было, зато отлично можно было рассмотреть до мельчайшей чёрточки лицо прекрасной дамы. На шее Элины, в вырезе платья, сверкало (действительно сверкало, благодаря искусству сделавшего снимок человека) великолепное ожерелье из янтаря в золоте – возможно, то самое, о котором и говорил Макарову Дима Лушненко. Алексей не был специалистом по драгоценностям, но полковник Воронцов успокоил его, сказав, что обратится за помощью к экспертам и уже завтра будет получена информация о примерной стоимости вещи. Уточнять же, то самое это ожерелье или другое, если это понадобится при расследовании, придётся уже по ходу дела.

Самолёт ровно гудел моторами, и до захода на посадку, то есть до момента, когда пассажирам предлагают пристегнуть ремни, оставалось, по расчётам Макарова, минут двадцать. Алексею вдруг показалось, будто что-то мешает ему сосредоточиться. В принципе, начальный план действий у него был уже готов, но хотелось ещё немного подумать, разглядывая фотографии. Обычно такой метод позволял ему лучше представить не только самих людей и условия, в которых предстояло работать, но и выработать тактику поведения с каждым из изображённых на снимках. Но теперь ему что-то мешало, не давало работать так, как он делал ещё несколько минут назад.

Помеху удалось обнаружить быстро. Взгляд. Это был посторонний взгляд через его плечо на руку, державшую снимок. Макаров быстро убрал фотографии обратно в конверт и спрятал его в дипломат.

Почему он так поступил? Из конспирации? Пожалуй, нет – так или иначе придётся наводить справки, разговаривать с людьми, показывать снимки. «Крыша» у него достаточно надёжная, не должна испугать преступников, если таковые в деле Гостенина имеются. Алексей пожалел, что спрятал конверт с фотографиями. Может быть, человек, усиленно заглядывавший через его плечо, заговорил бы с ним и, глядишь, сообщил полезную информацию… Хотя нет – солидный мужчина, лет сорока пяти, в очках и с ясно наметившейся лысиной на макушке сразу же, едва Алексей перехватил его взгляд, воровато отвёл глаза в сторону. Очевидно, смутился. И Макаров не стал заговаривать с ним – зачем доставлять беспокойство, вводить соседа по салону в ещё большее смущение, если он и без того стесняется своей невольной бестактности. Алексей думал, что, щадя самолюбие соседа, поступает правильно, на самом же деле, как выяснилось буквально спустя час, – ошибся.

6

Полупустая электричка отошла от конечной станции Калининград-Южный, миновала массивную каменную арку, нависающую над путями, и, постепенно набирая скорость, помчалась через весь город к северной его части. Ехать предстояло около часа, и Алексей Макаров, устроившись удобно у окошка вагона, приготовился наблюдать радующие глаз картины: аккуратные чистенькие посёлки, синеву морских волн и черепичные крыши островерхих домиков обрусевшего кусочка бывшей германской колонии на берегу Балтики. Отличная солнечная погода, безоблачное небо аквамариновой голубизны, полусонные от жары, одетые в пёстрые летние наряды неторопливые прохожие на улицах, мимо которых проезжал электропоезд, создавали настроение беспечности и бездумного созерцания; поэтому совсем немудрёно было забыть на некоторое время о том, ради чего он приехал сюда из Москвы. Алексей даже решил первым делом по прибытии в пункт назначения – небольшой городишко у моря – направиться не туда, куда предписывал составленный им в самолёте план, а, забыв на время о всяких делах, пойти прямиком на берег моря и окунуться в божественные волны этого чуда, которое во все века притягивало к себе людей всех без исключения вероисповеданий и убеждений. Так уж получилось, что Макаров не был у моря уже три или четыре года, хотя раньше считал для себя обязательным выбираться к нему (преимущественно почему-то выходило – в Сочи) как минимум раз в два года. Только сейчас, в этой электричке, идущей к морю, он по-настоящему оценил «подарок», преподнесённый ему начальником отдела, отправившим его в эту поездку. И пусть даже предстоящая работа окажется сложной, даже опасной, пусть она потребует громадных затрат сил и энергии – все равно он рад был тому, что на его губах надолго останется после этого незапланированного путешествия вкус морской соли, по ночам будет сниться шум балтийских волн, а лоб и щеки долго будут ощущать этот вот, ни с чем не сравнимый солёный ветерок, даже здесь, среди забитых транспортом улиц прибалтийского города-порта отчаянно рвущийся в открытое окошко старенького вагона.

– Простите, пожалуйста, здесь свободно? – послышался мужской голос за спиной отвернувшегося к окну Алексея.

«Странный вопрос…» В вагоне сидело от силы шесть-семь человек. Макаров нехотя оторвался от приятных размышлений и удивлённо повернулся к остановившемуся в проходе между сиденьями мужчине. И удивился ещё больше: это был тот человек, что заглядывал через его плечо в самолёте, пытаясь разглядеть фотографии, которые Алексей держал тогда в руках.

– Извините, может быть, вы не знаете, – отвечая не недоумевающий взгляд Макарова, заторопился с объяснениями странный незнакомец, – но если вы подумали, будто электричка так и останется до конца пустой, то вы ошибаетесь… Основная часть местных садится на Северном вокзале, там рядом рынок, и вообще это центр города… В общем, через пять минут здесь будет полно народу и некоторым даже придётся стоять… Так что если вы никого не ждёте, я бы хотел…

– Да-да, садитесь, я не против, – махнул рукой Макаров, не дождавшись конца сбивчивых объяснений.

– Спасибо, – сказал мужчина и, благодарно кивнув, устроился напротив.

«Все-таки ему что-то от меня нужно», – подумал Алексей, снова отвернувшись к окну и незаметно поглядывая на разместившегося на противоположном сиденье человека Мест в вагоне было пока вполне достаточно и, даже если действительно на следующей остановке должны были войти много пассажиров, совсем необязательно было незнакомцу устраиваться нос к носу именно с ним.

Что человек подсел к Алексею не случайно, подтвердилось ещё до того момента, как поезд подъехал к переполненной людьми платформе Калининград-Северный. Его немолодой попутчик, одетый в серый, сшитый из лёгкой летней ткани костюм и светлую рубашку со свободным расстёгнутым воротом, открывающим худую, неважно выбритую и покрытую кое-где седыми «пеньками» щетины шею, повернулся было, чтобы смотреть в окно, потом перевёл взгляд на Алексея и, оглядевшись по сторонам и наконец решившись, кашлянул, прикрывая рот большой кистью с толстыми, с длинными чёрными волосками на фалангах пальцами.

«Сейчас точно заговорит», – подумал продолжавший «равнодушно» смотреть на пробегавшие за окном улицы города Макаров, и тотчас действительно услышал голос незнакомца

– Простите, что беспокою, – проговорил он, – мне кажется, вы в здешних местах впервые?

«Ага, скучно ехать и захотелось поговорить, – подумал, не спеша переводя взгляд на мужчину, Макаров. – Что ж, поговорим; если ты, брат, местный, разговор этот для меня может быть как раз кстати».

– Да, вы угадали, впервые, – с расстановкой ответил он, стараясь не выказывать чрезмерного интереса к попутчику. – Как вас, простите, называть?

– Игорь Николаевич, – с радостной готовностью поспешил ответить мужчина. То, что Алексей собирался поддержать разговор, явно доставило ему удовольствие.

– А меня – Алексей, – представился Макаров и протянул новому знакомому руку для пожатия.

– Великолепно, – провозгласил мужчина, которому дружеский жест Алексея дал новый повод для воодушевления. – И куда же, если не секрет, направляетесь, на работу или на отдых? – спросил он уже более раскованно, но, как показалось Макарову, непонятное для него пока внутреннее волнение мужчину не оставляло. – Пожалуй, все-таки на отдых, – не дожидаясь ответа Алексея, полувопросительно сказал сосед по вагону сам себе.

Алексею осталось лишь утвердительно кивнуть. Если понадобится разочаровать человека, он всегда успеет это сделать, а пока – пусть поверит в свою проницательность…

– А я, знаете ли, из местных, директор кафе-бара в Янтарном.

«Прекрасно, лучше и не придумаешь», – подумал Макаров. Теперь пора было и самому приоткрыть карты, чтобы ещё больше воодушевить разговорчивого мужчину.

– Совпадение, – улыбнулся он. – Мы с вами, похоже, едем до одной и той же станции.

– Ага, тогда вы, наверное, направляетесь в пансионат «Янтарный залив»? – продолжал демонстрировать чудеса проницательности попутчик Алексея.

– Как это вы угадали? – удивился Макаров, знавший уже из подготовленной для него справки, что в городе Янтарный находятся, помимо «Янтарного залива», вокруг которого и выстроился, собственно, когда-то небольшой городишко, состоящий в основном из домов обслуги и магазинов, ещё санаторий и два других пансионата Кроме того, там же находилась гостиница «У моря», где был забронирован для него номер.

– Ну, молодой человек, – поощрённый его ответом, засмеялся мужчина и игриво погрозил Алексею пальцем, – вы, хотя внешне и похожи на сотрудника уголовного розыска, не слишком догадливы. Я же живу в этих краях уже двадцать лет и, как все местные, знаю, что в Янтарном – два ведомственных пансионата, профсоюзный, «Янтарный залив», и санаторий «Солнечный пляж». Ну, в санатории отдыхают исключительно пожилые люди; на металлурга или шахтёра из Кузбасса вы, извините, не очень похожи, так что остаётся один «Янтарный залив». Он хотя вроде бы и профсоюзный, но в последние годы в значительной мере, как теперь говорят, коммерциализировался – деньги-то всем нужны, и профсоюзам тоже. Вот там отдыхает очень много молодёжи, я бы сказал – в основном там. Вот так. – Закончив своё длинное объяснение, мужчина удовлетворённо умолк и откинулся на спинку сиденья, весело поглядывая на Макарова.

Тут в их разговоре с Игорем Николаевичем возникла пауза, поскольку почти одновременно с тем, как его новый знакомый закончил своё объяснение, электричка остановилась, двери вагона распахнулись, и шумно разговаривающие мужчины и женщины с сумками стали быстро заполнять свободные места. По внешнему виду всех вновь прибывших пассажиров можно было без особого труда разделить на две группы: более буднично и скромно одетые местные жители, преимущественно женщины, возвращающиеся со своей тяжёлой хозяйственной ношей с рынка и из магазинов, и нарядно, даже несколько легкомысленно выглядящие отдыхающие из пансионатов и домов отдыха прибрежной курортной зоны, в сторону которой направлялась электричка.

Алексей с интересом разглядывал входящих и размещающихся в вагоне людей, попутно думая о том, что новый знакомый, пожалуй, чересчур сообразителен и начал переходить некоторую грань, за которую пускать его не следовало. Заявление, что внешне он, Макаров, похож на сотрудника уголовного розыска, ему приходилось слышать за все годы службы в милиции впервые. Надо было каким-то образом разрушить совсем ненужную Алексею ассоциацию спутника либо рискнуть пропустить её мимо ушей. Первый путь в конце концов показался Макарову более правильным.

– И все-таки, не могу не удивляться вашей догадливости, – продолжил он разговор и, вынув из кармана удостоверение сотрудника страхового агентства, протянул сидевшему напротив мужчине. – Ничего не поделаешь, признаюсь: я – действительно детектив, но с некоторых пор не на государственной службе…

– О, понял-понял, объяснений не надо, – быстро окидывая взглядом рассевшихся вокруг на лавочках людей, сказал попутчик Макарова. – И все-таки: на отдых или по работе, если не секрет?.. – Он вернул Алексею документ, так и не заглянув в него. Мелькнувшее в глазах за линзами очков выражение почему-то показалось не соответствующим сказанным словам. Показалось, что Игорь Николаевич заранее знает ответ на свой вопрос и не очень интересуется тем, что скажет Макаров. Возможно, впечатление было ошибочным.

– Отдохнуть… а может быть, и немного поработать, – решил уйти от прямого ответа Макаров. Попутчик все больше интересовал капитана; в поведении его была какая-то загадка, и следовало побыстрее перевести его самого в положение отвечающего на вопросы – в то положение, в котором Алексей неожиданно оказался сам.

– Понимаю: отвечать нельзя или нежелательно, – засмеялся (впрочем, довольно уважительно) Игорь Николаевич и тут же собрался спросить что-то ещё, но Макаров на этот раз упредил его.

– Скажите, Игорь Николаевич, – сказал он, – возможно, вам неприятно будет это вспоминать, но ведь неспроста, видимо, вы обратили внимание на фотографии, что я держал в руках там, в самолёте? Вы, наверное, что-то в связи с этим хотели спросить у меня, поэтому и подсели сейчас?.. – вопрос, который задал Алексей, был из серии «пан или пропал». Либо собеседник растеряется от такой прямоты и, не успев уйти от ответа, скажет правду, либо закроется, станет отрицать умысел в своих действиях, и тогда узнать от него что-нибудь будет почти невозможно. Впрочем, какую-то информацию можно было извлечь, проследив за реакцией человека, и Макаров, задав вопрос, не отводил внимательных глаз от лица своего попутчика

Сидевший к Алексею так близко, что глаза его, прикрытые дымчатыми стёклами очков, находились от глаз Макарова менее чем в метре и потому укрыть их от взгляда капитана было практически невозможно, Игорь Николаевич на непродолжительное время задумался. Было очевидно, что в душе его происходит какая-то борьба. Возможно, это была обыкновенная растерянность, возможно, что-то иное – найти ответ на этот вопрос Макаров не успел: раздумья нового знакомого оказались недолгими.

– Да, – неожиданно спокойно произнёс мужчина, – признаюсь, не очень приятный вопрос… Там, в самолёте, вы, кстати, тоже застали меня врасплох, и я почувствовал некоторую неловкость… Дело в том, что я видел несколько раз женщину, изображённую на ваших фотографиях. Признаюсь, был очарован, – заторопился добавить Игорь Николаевич, – красавица, а в жизни она была ещё лучше.

Он замолчал, глаза его жили теперь какой-то тайной надеждой, а Макаров, поздравив себя мысленно с первой удачей, зацепился за слово «была».

– А почему вы сказали «была»? – спросил он Игоря Николаевича.

– Потому, что БЫЛ очарован, – выделил его собеседник слово «был». – В прошлом году. В этом году я её ни у себя в баре, ни на улицах города не встречал.

– А этих людей? – Макаров достал пакет с фотографиями и протянул новому знакомому те из них, на которых были сняты Гостенин, двое мужчин и девушка.

Игорь Николаевич некоторое время с интересом разглядывал снимки, задерживаясь взглядом то на одном, то на другом, потом аккуратно сложил и вернул Алексею.

– Девушку знаю, – произнёс он задумчиво; глаза его изучали лицо Алексея, словно следя за реакцией на сказанное, – она, кажется, местная, во всяком случае, в Янтарном я не раз её встречал; парень, тот, что поднимает штангу, тоже запомнился, не скажу, правда, местный он или из отдыхающих, но в баре своём нынешним летом я его точно видел, так же, как и этого, – он указал на изображение покойного Гостенина. – Этот был совсем не давно, может быть, где-то перед самым моим отъездом в Москву, дней пять назад. И вообще он часто ко мне заходил, кажется, я и прошлым летом его видел…

– С ней? – перебил его Макаров, вытащив из конверта фотографию столь очаровавшей его попутчика Элины. Ответ Игоря Николаевича был, к удивлению Макарова, не таким, как предполагалось.

– С ней? – удивлённо переспросил он. – Но он же значительно моложе, юнец, хотя… все может быть. Знаете, я видел эту женщину несколько раз с двумя детьми, девочкой лет одиннадцати и мальчиком, может быть, шести. На улице, на пляже. Потом… да, конечно, вечером она приходила в наш бар с мужчиной… с разными, может быть, или с одним и тем же, но точно не скажу, с ним или нет. – Игорь Николаевич развёл руками, и на этот раз его огорчение выглядело вполне правдоподобным. – Не запомнил, не обратил внимания, вероятно – знаете, так бывает, – невольно сосредоточен был лишь на ней… А впрочем, – вдруг добавил он, снова взяв из рук Макарова фотографию, – может быть, даже и с ним, с этим парнем. В принципе, он выглядит вполне пристойно, а кавалера такой красивой дамы, знаете, обычно замечаешь только тогда, когда он, как говорится, выпадает из ряда…

– Что это значит? – уточнил Макаров на всякий случай.

– Ну, когда он урод, моральный или физический, без разницы…

– Все ясно.

– А этого, – как-то поспешно добавил Игорь Николаевич, видя, что Макаров убирает фотографии, – который примерно моего возраста, простите, не помню. Должно быть, в этом году не был, – пояснил он и, откинувшись на спинку сиденья, умолк.

Алексей не торопясь сложил снимки в пакет, намереваясь убрать их в «дипломат», но вдруг так же, как прежде в самолёте, почувствовал пристальный взгляд своего спутника. Едва Макаров повернулся к нему, Игорь Николаевич тут же опустил глаза, словно схваченный за руку. И тут Алексею показалось, что он понял, что хозяин бара в Янтарном так тщательно скрывал от него на протяжении всего их разговора. Снова, так и не убрав в «дипломат» фотографии, он вынул из пакета те, на которых была запечатлена Элина

– Хотите ещё раз взглянуть? – спросил он, встретив благодарный, по-прежнему не совсем понятный взгляд сидевшего напротив человека.

– С удовольствием, если позволите, – ответил Игорь Николаевич, взяв в руки фотографии прелестной женщины.

Некоторое время он внимательно изучал снимки, а затем, как бы между прочим, заметил:

– Этот, – он протянул Алексею фотографию, где Элина была снята с ожерельем из янтаря на шее, – явно делал профессионал, хотя… – он поправился, – и другие снимки тоже, но там – салон, а здесь не менее классный мастер, но пляжный… пляжный фотограф.

Алексей внимательно наблюдал за менявшимся выражением лица своего попутчика. Тот рассматривал фотографии с тщательностью и неким даже смаком искусствоведа, которому в руки попали редкие антикварные вещи. Глаза его при этом были грустными, что можно было объяснить тем, что Игорю Николаевичу, возможно, так и не удалось по какой-то причине познакомиться с прекрасной дамой поближе. А может быть, его новый знакомый просто относится к тому типу мужчин, которые любят картинки с изображением красивых женщин? Увы, даже если это предположение и было верным, сделать великодушный жест и преподнести страждущему ценителю женской красоты один из снимков Макаров не мог. Может быть, к концу поездки. Хотя, несомненно, ему следовало всячески поддерживать и развивать их знакомство – пока он только собирался приступить к расследованию обстоятельств гибели Гостенина, пока не разобрался в казавшемся временами загадочным поведении своего нового знакомого.

– А почему вы решили, что это снимали

именно в ателье? – спросил Макаров владельца бара в Янтарном, дав ему вдоволь наглядеться на фотографии. Этот вопрос должен был сыграть роль промежуточного, следом Алексей хотел повести речь о ценности ожерелья на шее у женщины. Но ответ попутчика связал эти два звена воедино.

– Я уверен в этом, – совершенно безапелляционно ответил Игорь Николаевич.

– Так же примерно, как и в том, что я еду в «Янтарный залив»? – усмехнулся Макаров.

– Отнюдь, – качнул головой владелец бара, – тогда я просто догадался, а здесь – знаю. Взгляните-ка, – он передал фото Алексею, – видите это ожерелье у неё на шее?.. Так вот, я, если подумать, пожалуй, даже смогу назвать салон, где делают такие снимки…

– А почему вы не допускаете, что наша мадам, – Макаров невольно улыбнулся неожиданной для себя самого фамильярности по отношению к незнакомой женщине, – приобрела его, так сказать, на свои трудовые? А современные аппараты – «Кэнон», «Кодак» и прочие позволяют и непрофессионалу делать очень даже качественные снимки…

Игорь Николаевич покачал головой и хотел что-то ответить, но в этот момент электричка начала тормозить, и многие из сидевших вокруг него и Алексея людей поднялись со своих мест.

– Ух ты, – удивился попутчик Алексея, – неужели доехали уже?.. Я и не заметил за раз говором-то…

– Да нет, – поспешил, выглянув в окошко, успокоить его Макаров, – это какая-то Морская, – он напряжённо ожидал ответа на свой вопрос, и остановка была совершенно некстати.

Но Игорь Николаевич все же встал со своего места.

– Ах да, я же вам не сказал, – заторопился он, – извините, вам действительно до следующей, до Янтарной, а мне выходить здесь, на Морском курорте. У меня бар в Янтарном, а квартира тут… Но ничего страшного, ещё увидимся и продолжим наш разговор; завтра я буду у себя, бар «Золотой краб». Мы открываемся в шесть вечера, я имею в виду закрытый зал… Там и поговорим, приходите. А заодно я и угощу вас по знакомству местным пивом и чем-нибудь ещё к нему, вкусненьким… А на счёт вашего вопроса, – сказал он уже на ходу, оглядываясь на проплывавшие за окном здания вокзала и станционных построек, – даже не сомневайтесь: вещица, которая у этой женщины на шее надета, стоит просто сумасшедших денег, это необыкновенно дорогой янтарь и плюс оправа, цепочка – золота много. Такие вещи в последнее время стали использовать в качестве приманки для посетителей в частных салонах – музеи разоряются, денег нет, продают или сдают напрокат. Вот и появилась возможность сфотографироваться с антиквариатом… В общем, – он махнул рукой Макарову, продвигаясь вместе с плотной очередью к выходу, – заходите обязательно… Всего. Жду.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю