Текст книги "Афёра"

Автор книги: Владимир Силкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

43

День обещал быть, не в пример вчерашнему, отличавшемуся дождями и ветром, просто замечательным. Об этом говорили и полный штиль, и довольно приличная уже к десяти часам утра, когда Алексей Макаров и Паула покидали пляж, жара, об этом же буквально кричало синее, безоблачное, ярчайшей голубизны небо. Большое количество водных велосипедов выстроили у самой кромки воды работники располагавшегося на пляже, под навесом искусственной набережной, прокатного пункта. Уж эти-то просоленные ветрами, загорелые до черноты мускулистые местные ребята, таскавшие по песку красно-белые махины, умудряясь даже в час «пик» не задеть никого из лежащих на песке людей, не могли ошибиться в прогнозе погоды: кому же, скажите на милость, охота делать тяжёлую работу впустую?

Неутомимая Паула, в воде чувствующая себя словно рыба, вместе с Макаровым проплат вала почти час вдоль песчаного берега взморья, на таком расстоянии, откуда берег казался тоненькой, едва заметной полоской. Девушка наконец сменила гнев на милость и не сердилась больше на Алексея за то, что накануне вечером он вновь, уже во второй раз за три дня, обманул её ожидания, так и не выбрав времени, чтобы позвонить, а сегодня переполошил всех её домашних, попросив девушку к телефону в шестом часу утра. Паула была довольна и умиротворена: такого великолепного, отчаянного и бесшабашного партнёра для морских купаний у неё не было ещё никогда, хотя всю свою жизнь она прожила у моря. Денёк выдался солнечный – провести бы его весь вдвоём здесь, на пляже, купаясь и загорая; но высказанное Алексеем желание ознакомиться с местным музеем янтаря, куда в купальный сезон водят разве что любознательных туристов-иностранцев, заставило подняться с горячего пляжного песка.

Макаров вообще зарекомендовал себя в глазах девушки человеком весьма непредсказуемым, к тому же она знала – Алексей приехал на берег Балтики по заданию. Короче, Паула не сочла нужным спорить, а расспрашивать о необходимости посещения музея после продолжительного купания и вызванной им сонливости было просто лень.

Музей занимал двухэтажный особняк в готическом стиле, стоящий на самой окраине города, у озера. Людей в этот утренний час в его залах не было вовсе: действительно, какой чудак станет прекрасным летним утром пренебрегать возможностью растянуться под лучами жаркого солнышка на сыроватом после ночного шторма, белоснежном песке пляжа или заплыть в голубое прозрачное море! Вот зимой, когда на улице холодно, или в дождик, когда на душе тоскливо и больше пойти некуда, посетить музей – самое время… Подобные мысли, очевидно, доминировали в красивой, разумной головке Паулы, когда она рассказывала на удивление незаинтересованному, почти равнодушному Макарову о происхождении и исторической ценности того или иного экспоната. Поведение Алексея вообще её удивляло: казалось, он пришёл в музей с одной лишь целью: быстро пробежать глазами экспозицию для того, чтобы убедиться – все экспонаты на месте. Несколько раз девушка, в силу профессиональной привычки, пыталась заинтересовать своего спутника какой-нибудь интересной историей, связанной с экспонатами музея, но Макаров слушал её вполуха, и в конце концов Паула стала называть лишь самые значительные из представленных предметов. Поэтому все шесть залов с их витринами и стендами были пройдены ею и её подопечным в рекордно короткий за все время работы девушки гидом-экскурсоводом срок.

Настроение рассеянно слушавшего её спутника неожиданно изменилось, как только они покинули залы и вернулись в маленький вестибюль. Алексей заметно оживился, в глазах его появился блеск, он с интересом оглядывался по сторонам, а в тот момент, когда они уже собирались выйти из здания на улицу, неожиданно «застрял» возле неприметной с виду двери с табличкой «Директор».

Паула обнаружила, что её кавалер отстал, когда подошла уже к дверям музея. Обернувшись, она увидела, что Алексей разговаривает о чем-то с бабушкой-дежурной. Встретив удивлённый взгляд девушки, Алексей попросил её подождать немного и взялся за ручку двери директорской приёмной.

Приготовившись ждать, Паула хотела было присесть в вестибюле, но тут произошло нечто, ещё больше удивившее её. Поступок Макарова привлёк внимание сидевшего возле входа в залы дежурного милиционера. До этого мирно дремавший, он вскочил со своего стула и направился к Алексею.

– Эге, молодой человек, – начал он, обращаясь к уверенно повернувшему вниз ручку Макарову, но договорить до конца не успел.

– Ничего, ничего, Мишенька, – сказала бабуля-дежурная, обращаясь к сержанту, – это ваш сотрудник, из Москвы, он интересуется одним из экспонатов.

Слова пожилой женщины, услышанные Паулой, окончательно сбили её с толку: ей-то Алексей «честно» назвался страховым детективом, а получалось… И, решительно толкнув дверь директорской приёмной, она вошла туда вслед за успевшим исчезнуть за этой дверью несколько секунд назад Макаровым. Он в это время уже стоял у стола девушки-секретарши, которая в ответ на не услышанный Паулой вопрос кивнула головой.

– О, Паула, извини, – уже отходя от стола секретарши, сказал Макаров, заметив вошедшую вслед за ним в приёмную молодую женщину, – извини, подожди минуточку, мне вот так надо к директору, – пояснил он, характерным жестом проведя рукой по горлу, – всего на несколько слов, – и он скрылся за обитой кожей дверью, оставив свою спутницу наедине с её сомнениями и девушкой-секретаршей, оказавшейся знакомой Паулы.

Из директорского кабинета Алексей появился тогда, когда Паула, которая не без оснований и раньше считала его большим нахалом, а теперь укрепилась в этом неблагоприятном мнении о нем, уже обсудила со своей давней знакомой все последние новости и собиралась уйти. Тем не менее выразить в полной мере своё неудовольствие непутёвому кавалеру оказалось, как и прежде, очень трудно. Макаров умел быть просто неотразимым, безоговорочно признавая свою вину и всегда при этом находя веские аргументы для своего оправдания. Кроме того, как правило, у него имелся в запасе какой-нибудь козырь-сюрприз, возвращавший ему расположение рассерженной женщины.

На этот раз, выйдя с довольным выражением лица от директора музея, он не стал выслушивать прямо в приёмной упрёков бесцеремонно брошенной им молодой женщины, а подхватил её на глазах удивлённой подруги под руку и вывел на улицу. При этом он несколько раз повторил, что очень благодарен ей за экскурсию, что теперь задание, данное ему в Москве, будет непременно успешно выполнено, а в оставшиеся часы этого солнечного дня они с Паулой будут исключительно отдыхать.

– Так ты, страховой агент, все-таки работаешь в милиции? – язвительно спросила девушка, не чувствуя себя, впрочем, в силах злиться на такого бесцеремонного, но все-таки очень притягательного для неё человека

Однако его ответ удивил её.

– С чего ты взяла? – изобразил удивление Макаров.

Паула промолчала, укоризненно взглянув на него.

– А… это, – рассмеялся Алексей, сразу уловив смысл её взгляда. – Это ты про бабку ту, что ли?.. Плюнь на то, что она сказала, и забудь – пришлось ей лапшу на уши повесить; как иначе я попал бы к директору, видела цербера с кобурой и дубинкой у двери?

Паула недоверчиво покачала головой.

– А зачем тебе понадобилось так срочно зайти к директору? Что это за экспонат тебя заинтересовал? – обиженно произнесла она – Мог бы, наверное, и у меня спросить сначала… Я же тебя предупреждала однажды: не люблю, когда меня используют в качестве мебели. – Глаза девушки сузились, а губы едва заметно надулись от обиды. Но ссориться с Макаровым все-таки было очень трудно.

– Что ты, что ты, Паула, – даже остановился он, почувствовав настроение девушки, и, мягко взяв за плечи, решительно повернул к себе. – Ей-богу, ты не должна на меня обижаться. Ты здорово помогла мне, ведь именно благодаря твоему рассказу я заметил отсутствие в экспозиции одного очень интересного экспоната – янтарного ожерелья в золотой оправе работы немецких мастеров, кажется, «Кенигсринг», так ты его назвала?..

– Ну и что с того, что оно отсутствовало? – освободившись от его рук и почти забыв о недавней обиде, удивилась Паула. – Тут часто забирают некоторые экспонаты для выставок, местных и в Калининграде, даже, кажется, заграницу и в Москву возят. Тебе-то это зачем?

Макаров таинственно улыбнулся и, взяв её под руку, медленно повёл вперёд по улице.

– Мне это важно и с практической, и с теоретической точки зрения. Я слышал, что это ожерелье дают напрокат одному местному пляжному фотографу, и он делает фотографии – замечательные фотографии красивых женщин с этим украшением. И я хотел проверить, что у него именно то ожерелье, что экспонируется в вашем музее, то есть настоящая драгоценность, а не подделка.

– И что это тебе даст?

– Что?

– Ну, то, что ты узнал, музейное это ожерелье или нет…

– Один человек, приятель того парня, причину гибели которого я приехал к вам расследовать, помог приобрести такое же в точности ожерелье любовнице погибшего…

– Подделка, – махнула рукой Паула. – Такая вещь существует в единственном экземпляре, она уникальна.

– Вот в этом я и хотел убедиться, – солгал, честно глядя в глаза Пауле, Алексей. На самом деле, главным образом он интересовался у директора музея датами, когда фотограф в последний раз взял и когда должен возвратить обратно экспонат музейной коллекции.

У Паулы не было причин сомневаться в искренности ответа. Она сказала, уже без тени прежней обиды:

– Вот я и говорю, что это все ты мог узнать и не тревожа директора, у меня…

– Ну, узнать у тебя, – протянул с много значительным видом Макаров. – У тебя я мог бы поинтересоваться для собственного сведения, а для отчёта по проведённому расследованию компания потребует у меня соответствующие документы. Официальные же бумаги по поводу сдачи ожерелья в прокат мне может предоставить только дирекция музея. Понятно?.. И потом, заодно я использовал визит в личных, так сказать, целях…

– В каких это, интересно? – в глазах девушки зажглось любопытство.

– Я решил сфотографировать у этого фотографа тебя, себе на память. И думаю, с этим ожерельем ты будешь выглядеть просто прекрасно. Ты не откажешь мне в этой маленькой просьбе?

– Нет, если ты действительно этого хочешь, – польщенно улыбнулась девушка. – Но как это связано с твоим визитом в директорский кабинет?

– Я узнал, что ожерелье сейчас выдано фотографу до послезавтрашнего утра, так что у нас есть время… Так ты согласна?

– А зачем тебе моё фото?

– Буду любоваться и вспоминать долгими зимними вечерами. Так ты не откажешь мне?

– Нет, не откажу, но только если очень хорошо попросишь, – усмехнулась, искоса поглядев на Алексея, Паула.

– Очень хорошо попрошу, – с готовностью сказал Макаров. – Сделаю все, что попросишь, согласен на все…

– Ну, тогда… – нерешительно начала девушка.

– К фотографу? – полуутвердительно-полувопросительно закончил за неё Макаров.

44

Когда они вышли из фотомастерской, в которой Макаров уже побывал накануне ночью, Паула выглядела так, словно её мучили какие-то тайные мысли. Метаморфоза случилась с девушкой в тот момент, когда наводившая порядок в студии женщина вызвала из лаборатории по просьбе Алексея фотографа

Откровенно говоря, направляясь сюда вместе с Паулой, Макаров не очень надеялся застать некрасивого молодого человека на месте – поднявшееся в зенит солнце свидетельствовало о том, что ему самое время совершать со своей аппаратурой пеший тур вдоль кромки моря в поисках охочих до снимков отдыхающих. Об этом он и сказал, не задумываясь, очкастому парню, появившемуся на этот раз без вчерашнего белого халата, а в фиолетовой майке и в чёрных, смотревшихся в летнюю жару явным анахронизмом джинсах.

– У меня сегодня другие дела, – спокойно отрезал тщедушный очкарик, не желая признавать в Макарове знакомого, с которым можно запросто болтать на отвлечённые темы. – Вы хотели сняться? – спросил он, скользнув взглядом непроницаемых чёрных глаз с Макарова на остановившуюся чуть в стороне Паулу и обратно.

– Да, – ответил Макаров. И как бы настаивая на том, что они с фотографом уже знакомы, пояснил: – Вот та девушка, о которой я вам вчера говорил.

– Нет, сейчас делать снимок с ожерельем не будем, – на этот раз демонстрируя хорошую память, холодно ответил парень, упёршись в переносицу Алексея своими маленькими глазками-буравчиками. – Если у вас ко мне только это дело, то встретимся, как и договаривались, завтра в одиннадцать.

– Но почему не сейчас? – спросил Макаров, повернувшись к Пауле и взяв её за руку. Именно в этот момент он заметил непонятное волнение и немую просьбу в глазах девушки, но не понял и решил довести начатое до конца. – Девушка здесь, вы на месте и не заняты, почему бы… – начал он, изображая недоумение, но фотограф не дал ему договорить.

– Это невозможно, – снова коротко взглянув на Паулу, ответил очкарик. Наблюдавший на этот раз за ней Макаров отметил, что девушка от взгляда фотографа как будто съёжилась. Но тот уже снова смотрел на Алексея. – Во-первых, – пояснил он невозмутимо, – у меня сейчас другие дела, а во-вторых, и ожерелья у меня теперь нет – оно будет только завтра к вечеру.

«Вот это заявление!» Да ещё при свидетелях. Дело было сделано, и Макаров уже мог со спокойной совестью уйти, однако, несмотря даже на необъяснимое волнение Паулы, он решился задать фотографу ещё один вопрос.

– Скажите, пожалуйста, но, может, тогда хотя бы пораньше, чем мы вчера с вами договаривались? По времени, – произнёс он, пристально всматриваясь в тёмные глаза за стёклами очков. – А то мне трудно будет уговорить мою даму, все-таки одиннадцать вечера, двадцать три ноль-ноль… поздновато. Давайте завтра же, но в девять, в двадцать один.

В равнодушных до этого глазах фотографа мелькнуло выражение досады.

– Если вас не устраивает это время, приходите послезавтра утром; договоримся на другой день, – пожал костлявыми плечами тщедушный человек в фиолетовой майке и, повернувшись, пошёл к двери лаборатории, недвусмысленно давая тем самым понять, что разговаривать с бестолковым клиентом больше не желает.

– Ну ладно, я согласен на ваши условия, – с наигранным разочарованием произнёс ему в спину Алексей. – Тогда, значит, завтра. – На самом деле ответом фотографа он был доволен.

–Да, в двадцать три, – подтвердил, не оборачиваясь, пляжный фотограф и открыл дверь лаборатории.

Таким был разговор с фотографом, и разговор этот весьма удовлетворил Алексея, сумевшего проверить некоторые соображения, возникшие под впечатлением услышанного в фотомастерской прошедшей ночью. В то же время посещение студии комбината бытового обслуживания почему-то резко ухудшило настроение его спутницы.

Справедливо полагая, что причина этого рано или поздно выяснится, Макаров не стал спрашивать об этом девушку. Напротив, он всячески демонстрировал своё удовлетворение результатами их совместного визита к фотографу.

– Ну вот, – сказал он, едва они спустились по лестнице и вышли из здания, – теперь можем посидеть в каком-нибудь кафе или баре… А может быть, ты предпочитаешь ещё разок искупаться?

Некоторое время Паула шла рядом с ним молча. Потом вдруг взяла Макарова за руку и, остановившись, заглянула в его глаза.

– Ты знаешь… извини, но я вынуждена взять своё обещание обратно, – внезапно сказала она.

«Началось, – подумал Макаров, – сейчас все прояснится», – но, однако, сделал вид, что не понял, о чем речь.

– Что?.. О чем ты? – спросил он, взглянув на девушку с недоумением. – Ты не можешь сейчас идти со мной?

– Нет, ты не понял, – покачала головой Паула. – Я об этой фотографии…

– Да?.. Что?

– Я не хочу фотографироваться в этом ателье.

– То есть тебя смущает, что надо сюда идти так поздно вечером? Да?

– Нет, ты не понял – я вообще не хочу фотографироваться у этого мастера, – твёрдо сказала Паула, и весь вид её подтверждал сказанное.

– Удивительно, почему? – развёл руками Макаров. – Он классный мастер, хотя и молодой, не слишком представительный. Я видел его фотографии, видел позавчера вечером, на пляже, как он работает, разговаривал с ним – фотограф отличный.

– Все равно, – покачала головой Паула

– Но почему?

– Он мне не нравится.

– Ну-что за детство, – покачал головой Алексей.

– Хорошо, если ты хочешь… – с отчаянием взглянула ему в глаза до этого упорно отводившая взгляд на протяжении всего их странноватого разговора Паула. – Помнишь твою стычку в стриптиз-баре с высоким парнем из-за меня?

– Ну, не совсем из-за тебя, – возразил Алексей, – он хамил… Но он же получил тогда своё, правильно?

– Погоди, – перебила его девушка, – дослушай! Этот фотограф – двоюродный брат того парня, Алик.

– Ну и что, что двоюродный брат? – пожал плечами Макаров.

– А то, что Андрей, его брат, тебя совсем не забыл и не простил…

– Ну и бог с ним, пускай зайдёт как-нибудь, – махнул рукой Алексей, – поговорим…

– Зря ты так: Андрей сегодня ночью позвонил мне и сказал, что я могу считать, что тебя больше нет, ты больше физически не существуешь… Ты понимаешь, что это может для тебя значить?.. А ты разгуливаешь по улице со мной, да ещё предлагаешь сфотографироваться в мастерской его брата.

– Но я же вроде физически существую? – усмехнулся Макаров, вспомнив ночной инцидент. – Это же я с тобой рядом. Или другой мужчина?.. Но тогда…

Но Паула не дослушала его.

– Не знаю, как понимать его слова, но зря ты относишься к угрозам этого человека столь легкомысленно, – взволнованно сказала она. – Он один из самых крутых ребят в городе, у него много друзей, и когда ты сегодня позвонил мне так рано утром, я подумала, что с тобой что-то сделали из-за меня, что тебе плохо… Его звонок был за полтора часа до твоего.

– Значит, он решил, что избавился от меня, – задумчиво произнёс Алексей.

– А может быть, пока с тобой ничего не случилось, – встревоженно поглядела на Макарова Паула, – может, нам лучше больше не встречаться?

– Нет-нет, – снова взяв её под руку и повернувшись в прежнем направлении, возразил Алексей, – я думаю, что ничего серьёзного, я смогу защитить себя, не бойся… – «Значит, этот подонок действительно преследовал меня вчера и хотел расправиться лишь за то, что я врезал ему на глазах у всех в баре, – подумал Макаров. – И ещё отнимаю Паулу…» – А кто он, этот Андрей, вообще такой? – почти безразличным тоном спросил он девушку.

– Местный. Из Морского. Служил в армии, в морской пехоте, а теперь таможенником работает в Нестерове.

– А как его фамилия?

– Викторов, Андрей Викторов, а зачем тебе его фамилия?

– Да так. Проверяю себя. Я вчера был по делам в Калининграде, в железнодорожной таможне, и случайно слышал его фамилию, – соврал Макаров. – Там, кстати, речь шла о сегодняшнем его дежурстве, так что сегодня нам с тобой «серый волк» точно не страшен, – усмехнулся он.

– Если так, то да, хотя он может попросить кого-нибудь из своих дружков… Кстати, – сказала, словно что-то вспомнив или решившись на что-то, Паула, – помнишь, я рассказывала про девушку знакомую. Она сказала, что знает, будто этого парня, москвича, из-за которого ты сюда приехал, убили?..

– Да-да, вот это гораздо интереснее, чем слушать о твоём незадачливом кавалере, – оживился Алексей.

– Не торопись, – остановила его Паула. – Я не хотела тебе сама говорить, хотела устроить вам встречу, чтобы ты все услышал от неё. Но раз уж речь зашла об Андрее Викторове, ты должен знать: эта девушка намекнула, что Андрей причастен к гибели москвича.

– Вот это новость… А почему она сказала об этом тебе?

– Странный вопрос: она много раз встречала меня с ним.

– А почему ты после того, как узнала о нем такое, согласилась идти с ним в этот ваш стриптиз-бар?

– А как ты думаешь: шпана местная, уголовники разные – все здесь под его дудку пляшут, откажешь – изнасилуют или изобьют, такие случаи уже были. А так я под его защитой нахожусь, никто меня пальцем не тронет; да он и к матери моей подход нашёл, очень ей нравится. Я очень удивилась тогда, что тебя невредимым после вашей стычки из стриптиз-бара выпустили. Каждую секунду ждала чего-нибудь ужасного.

– Наверное, не ожидали, растерялись, – высказал предположение Алексей, – а может, не торопились: человек незнакомый, понюхали сначала хорошенько вокруг, что за фрукт прикатил. Это ведь только кажется, что они кого хочешь под себя подомнут – они тоже оглядываются, прежде чем укусить… Ладно, я все понял, хватит об этом. Если тебе не хочется, фотографироваться к этому Алику не пойдём. А сейчас, – он указал Пауле куда-то вперёд, – я вижу неподалёку очень симпатичное на мой взгляд заведение, где мы можем спокойно перекусить.

Девушка взглянула в том направлении, куда показывал Макаров, и увидела стеклянный павильон с вывеской «Золотой краб».