Текст книги "Афёра"

Автор книги: Владимир Силкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Обычное дело: когда у тебя уводят женщину – это крайне неприятно, – сказал он. – Но что же произошло между ними дальше?

– Не знаю, – покачала головой девушка, – это было так ужасно, так противно слышать… вся эта склока из-за какой-то курортной бабы, какая б она ни была. В общем, я страшно расстроилась и ушла из ресторана. Чтобы немного проветриться, отдохнуть от всех, забыть все услышанные в этот вечер грязные слова. Решила прогуляться по берегу, посидеть где-нибудь в тишине. Пришла сюда… – она указала на скамейку, совсем незаметную в темноте, стоявшую под металлической эстакадой искусственной набережной. Тут Макаров понял наконец, что прогулка по пляжу, в самом начале, ещё при знакомстве, предложенная девушками, была ими оговорена заранее. – К счастью, никого здесь в тот вечер не оказалось, – продолжала Таня, – а то иногда тут влюблённые парочки сидят, уголок-то укромный. Я просидела довольно долго, сколько, точно не скажу. Успокоилась, решила, как та Элина, забыть этот неприятный эпизод, выбросить из головы; собралась уже уходить и вдруг вижу: мужчина какой-то спустился на пляж с набережной. Присмотрелась внимательнее и узнала Пашу. Он пьяный сильно был, еле на ногах держался, и под руку его вёл, поддерживал – иначе, думаю, он упал бы, – другой мужчина, высокий, сильный такой, с широкими плечами и, похоже, совершенно трезвый. Паша, в своём репертуаре, кричал, что, мол, выведет его на чистую воду, их обоих, вместе с Сержем и каким-то фотографом. А тот, высокий, только молча кивал, будто соглашаясь, и просил: «Погоди-погоди, сейчас здесь, на пляже, спокойно все обсудим. Не кипятись». Я, говорит, согласен, на любые твои условия. Ну а Гостенин в ответ – плевал, мол, я на твои условия, ещё увидишь, узнаешь меня и что-то опять про обман. А потом ещё раз добавил, что с Сержем тоже разберётся, мол, предупредил его… – сказала Таня и вдруг замолчала, вглядываясь в тёмную даль над спокойным ночным морем.

– И что же случилось дальше? – осторожно спросил догадавшийся уже в принципе обо всем Макаров.

– Убил он Гостенина… – сказала Таня. – Я его узнала, мы с ней уже выясняли, – она посмотрела на Паулу. – Я вообще-то не знала до сих пор его фамилии, но много раз здесь видела, знала, что он из местных… Это был он, тот, о ком вы с Паулой говорили вначале. Его зовут Андреем. Он сказал Гостенину, что, мол, ему, Павлу, надо бы освежиться, умыться, а потом уже они спокойно поговорят. Не могу сказать, хотел он его убивать или нет, но когда он все-таки подвёл Пашу к воде, – тот не хотел, отказывался, но сопротивляться не мог: сильно пьяный был, еле на ногах держался, – когда он подвёл-таки Павла к воде, тот вдруг не удержался на ногах и упал…

– А может, он его специально подтолкнул?

– Не знаю… не хочу врать, я не очень хорошо отсюда видела. Заметила только, что Павел вывернулся у него из рук и упал в воду, с самого края. Стал барахтаться, пытаясь встать. А этот парень, её знакомый, – она кивнула на Паулу, – вдруг быстро так оглянулся, словно хотел посмотреть, нет ли кого поблизости, а потом наклонился и окунул Пашину голову в воду так, словно и правда хотел привести его в чувство. Но после того, как он проделал это в третий раз, то больше уже вытащить голову из воды ему не дал, просто прижал к песку… Так и утопил его на мелком месте, в метре от берега.

– Бедная, как ты только все это выдержала? – нарушила тишину после небольшой паузы молчавшая до этого Паула.

– Сама не знаю, страшно шевельнуться было, пока он не ушёл…

– А труп? – спросил Макаров.

– Здесь же он его, возле берега, и бросил.

48

В знакомое двухэтажное кирпичное здание комбината бытового обслуживания Макаров вошёл без пяти минут десять. Один. С девушками он расстался за пятнадцать минут до этого, у железнодорожной станции.

Перед тем, как отправиться на новое свидание с фотографом, Алексей забежал на пару минут к себе в гостиницу. Туда ему, как было условлено заранее, позвонил руководивший операцией по захвату преступников полковник Сычёв. Подчинённые ему люди наблюдали за Викторовым от самой станции в Нестерове и пять минут назад доложили, что таможенник, приехавший после того, как сменился с дежурства, в Янтарный, вышел в сопровождении двух неизвестных молодых людей из бара «Лунный свет», что вблизи кинотеатра. Сообщения от сотрудников, проводивших наружное наблюдение за подходами к фотомастерской, пока не поступало. Все шло по плану. Теперь слово было за Алексеем.

Подойдя к зданию, Макаров посмотрел на окна второго этажа. Два из них (теперь он уже знал, что это окна студии пляжного фотографа) были ярко освещены. В двух других, сразу за этими, свет отсутствовал, как, впрочем, и во всех остальных окнах первого и второго этажей здания.

План взятия преступников с поличным был продуман, казалось, до мельчайших подробностей, и, поднимаясь по знакомой широкой лестнице на второй этаж, Макаров мог быть абсолютно спокойным, не сомневаясь в успехе задуманного.

Дело шло к своему логическому концу: сегодня утром оперативники, приехавшие из Калининграда, разыскали в здании строящейся на территории пансионата дачи губернатора области, чьё строительство в соответствии с удивительно точной информацией фотографа было заморожено из-за отсутствия средств до следующего лета, засыпанный в котловане землёй труп сбитого машиной парня, посланного Викторовым следить за Алексеем и не справившегося с поставленной задачей. Чуть позже, во дворе частного дома, где таможенник жил с матерью и отцом, отыскалась и машина с характерным образом помятым капотом, крылом и остатками крови на крыле и на бампере. Причину столь жестокого обращения Викторова со своим приятелем следствию предстояло выяснить в дальнейшем, а пока в неофициальном порядке, чтобы преждевременно не привлечь излишнего внимания, криминалистами были взяты и направлены на экспертизу соответствующие пробы.

Впрочем, Макаров был уверен, что сообщник таможенника погиб случайно. Вместо него в подвале строящегося здания должен был быть похоронен сам Алексей и только лишь, как ни удивительно это звучит, за то, что унизил местного «авторитета» в глазах «команды». Загадкой осталось для него то, почему же преступники не убедились, что он, свалившись с обрыва, действительно погиб. Но на этот счёт могли быть разные версии. Викторову же теперь предстояло узнать, что Макаров был гораздо опаснее для него по другой, более серьёзной причине, чем борьба за внимание красивой девушки, – возможно, если бы братья узнали об этом пораньше, таможенник непременно постарался бы убедиться тогда, ночью, что Алексей и в самом деле разбился…

На лестничной клетке второго этажа царил ничем не нарушаемый полумрак – дверь салона-мастерской была плотно закрыта и не пропускала света. Подойдя к ней, Макаров посмотрел на часы: без четырех десять. Больше часа до того срока, который непреклонным тоном назвал ему тщедушный очкарик-фотограф накануне. «Самое времечко, чтобы явиться, – усмехнулся про себя Макаров, – только бы Андрей не подвёл, не опоздал. Вот глаза будут у парня!»

Алексей посмотрел в находившееся неподалёку большое, запылённое по краям окно. Подходы к зданию просматривались хорошо: по центральной улице городка, проходившей под окнами ателье, в этот вечер, как и обычно, гуляло множество народа, однако знакомой фигуры Викторова ни с одной из сторон видно пока не было. Очевидно, он запаздывал.

Макаров отошёл от окна и хотел было постучать в дверь студии, но передумал и, опустив руку, потрогал дверную ручку. Повернул вниз и осторожно потянул дверь на себя. Она поддалась. Если в студии никого нет, можно будет подождать появления таможенника там.

Однако на этот раз студия не была пуста, как позапрошлой ночью. Вокруг подиума были расставлены осветительные приборы и ширмы, а на диване возле двери сидела одетая в короткий халатик длинноногая девушка. Она задумчиво курила.

– Что вы хотите? – вскинула она узкие, выщипанные в ниточку брови на вошедшего в комнату Алексея.

– Я? – слегка смутился Макаров, поражённый резким несоответствием мирной, обыденной картины ведущейся в студии работы (очевидно, сидящая на диване девушка была моделью) с тем, что, как он предполагал, должно было произойти здесь спустя, может быть, всего несколько минут. – Я договаривался с фотографом, – быстро овладев собой, ответил Макаров, – насчёт съёмки. А вы ещё не закончили работать? – он кивнул на подиум и расставленные вокруг него ширмы.

– Нет, – отрицательно и слегка лениво покачала девушка головой. Потом указала Макарову место на диване рядом с собой. – Садитесь, подождите, он пошёл зарядить новые плёнки и посмотреть заодно, что мы с ним уже успели натворить… – натурщица затянулась сигаретой и устало кивнула Алексею, повторив ещё раз: – Садитесь…

Макаров посмотрел на закрытую дверь лаборатории, потом на часы.

– Ну что же вы? – спросила девушка. – В ногах правды нет.

– Да без одной минуты десять уже, – вы сказал свою мысль вслух Алексей. – А он мне сказал зайти без десяти, странно – забыл, что ли? – это уже было сказано для девушки.

Девица снизу вверх взглянула на него и выпустила изо рта длинную струю дыма.

– Что вы нервничаете? – безразлично произнесла она своим ярко накрашенным ртом. – Говорю же вам, сейчас Альберт придёт… Ах, да, правильно, – вдруг небрежно махнула она рукой. – Правильно, он говорил, что мне придётся подождать чуть дольше, у него там, внизу, какая-то встреча.

– Где это внизу? – чувствуя, как холодеют кончики пальцев, спросил Макаров.

– А что вы переполошились? – усмехнулась девица. – Это пять минут ещё от силы, плёнки он наверняка до того успел сделать – сразу сюда поднимется.

– Где внизу, быстро, – шагнув к ней и больше не сдерживая себя, угрожающим тоном повторил Алексей. Он не смотрел на часы, но знал: уже ровно десять или даже пара минут одиннадцатого.

– А, – махнула рукой, снова выпуская сигаретный дым изо рта, фотомодель, – чего переживаете, спрашивается?.. Там у него, прямо от лаборатории, из тамбура, лестница, запасной ход на первый этаж, а оттуда – переход в девятый корпус пансионата. Брат должен был к нему заехать, Андрюшка… Да ты что, совсем с катушек соскочил?.. – закричала она, увидев, как Макаров, быстро повернувшись кругом, стремительно бросился к двери, ведущей в лабораторию, и одним ударом ноги вышиб её, сорвав накладной замок, на который дверь была заперта изнутри.

Влетев в кромешную темноту, он мгновенно ослеп и, наткнувшись на вторую, едва прикрытую дверь, ввалился в тёмную комнату, занимаемую лабораторией. Под ногами его что-то загромыхало, и он не удержал равновесия. Поднявшись на ноги, Макаров вышел обратно, к первой двери и тут только, в отблеске света, попадавшего через открытую, взломанную им дверь из студии, увидел справа от себя уходящие вниз пыльные ступени бетонной лестницы.

Ощупью, рискуя каждую минуту сломать себе шею, Макаров сбежал по лестнице вниз, в темноту, и оказался на какой-то площадке. Затем, ткнувшись пару раз вслепую в разные стороны, нащупал что-то похожее на ручку двери и дёрнул её на себя. В следующее мгновение его глазам предстал длинный, тускло освещённый коридор дикого винограда, оплетавшего тонкие металлические арки из трубок. В конце коридора, метрах в десяти, виднелась дверь, освещённая лампочкой («девятый корпус пансионата», – вспомнил Макаров слова фотомодели). Оказывается, один из корпусов пансионата «Янтарный залив», разбросанных по всей территории городка, а именно – девятый, был соединён с чёрным ходом комбината бытового обслуживания зелёным коридором из арок, плотно обвитых стеблями дикого винограда и плюща. Знает ли об этом полковник Сычёв и его люди? Размышлять над этим Макарову было уже некогда.

Алексей сделал было решительный шаг вперёд, как вдруг услышал справа от себя, из-за зелени окружавших его плотной стеной растений, голоса. Он замер и прислушался. Кажется, те, кто находился на улице, по другую сторону зеленого ограждения, его появления не заметили.

– Как все прошло? – тихо спрашивал кого-то человек, в котором Макаров по голосу узнал фотографа.

– Нормально, – тихо ответили ему.

– А почему опоздал?

– Ну опоздал, – огрызнулся в ответ второй чуть громче, и теперь Макаров смог его узнать. Это, несомненно, был Викторов. – Пять минут, тоже мне, опоздание…

Макаров внимательно осмотрелся по сторонам и заметил в сплошной зелени, тянущейся до самой стены комбината бытового обслуживания, узкую прореху. Осторожно отодвинув ветви, он, по-прежнему прислушиваясь к тихим голосам, скользнул вдоль стены во двор. И замер. Голоса доносились со стороны росшего невдалеке толстого дерева.

49

Странное положение. Алексей отлично слышал каждое слово сообщников, находясь в пяти-шести метрах от них, знал приблизительно, где они стоят. Он видел калитку в заборе, ведущую на тёмную глухую боковую улочку, – вероятно, Викторов именно через неё проник в общий двор комбината бытового обслуживания и девятого корпуса пансионата, – но при этом братьев Алексей не видел. Он не мог даже различить их фигуры в густой тени старого раскидистого дерева Его положение было похоже на положение слепца, чей слух предельно обострён, а глаза ничего не видят… Это было крайне неудобно, но Макаров надеялся, что где-то рядом, возможно за забором, находятся оперативники, группа полковника Сычёва. Они контролируют ситуацию. И в этом случае задачей Макарова становилось лишь при необходимости перекрыть преступникам путь к отступлению в здание. Пока же он напряжённо вслушивался в разговор сообщников.

Фотографу, очевидно, не понравилось, как брат ответил на вопрос об опоздании.

– Мне не нужны твои комментарии, – буквально прошипел он, услышав небрежный ответ Андрея, – кажется, я ясно спросил, почему ты опоздал? И жду ответа. Ну…

К удивлению Макарова, вновь, как и предыдущей ночью, Викторов, который был как минимум на голову выше щуплого родственника и вдвое шире его в плечах, отнюдь не возмутился начальственным, раздражённым тоном, а лишь постарался оправдаться.

– Ладно, Алик, не кипятись, сейчас объясню, – сказал он виноватым тоном человека, ищущего примирения. – По порядку. В Нестерове у меня сегодня возникли кое-какие подозрения…

– Что? – нервно перебил его фотограф. – Ты же только что сказал, все нормально прошло? Вещь у тебя?

– Да, но…

– Давай сюда, быстро, потом будешь объяснять… Ну, что ты там заметил? – сказал фотограф более спокойным тоном секунд через десять. Макаров понял, что ожерелье вернулось к нему.

Круг замкнулся. Пора было заканчивать спектакль, однако подчинённые полковника Сычёва появиться не торопились. Между тем продолжавшийся разговор двух по-прежнему невидимых для Алексея братьев-сообщников становился все более интересным.

– Понимаешь, в одном вагоне с этими двумя женщинами, – тихо рассказывал Викторов, – ехал начальник милиции из Калининграда, с Южного вокзала…

– Ну и…

– Ну, не знаю, вроде вёл себя спокойно, прогуливался по коридору. Я решил не менять плана – мало ли куда и зачем он мог ехать, всякие совпадения бывают. А если бы попробовали взять меня при изъятии вещи, я бы показал официально оформленный акт. Ну, и потом, как договаривались с тобой, вещь провели как краденную из музея…

– Не из музея, дура, а у меня, – небрежно поправил его фотограф, – заявление моё в бухгалтерии лежит, как всегда, на всякий случай. Завтра заберу… – В голосе фотографа прозвучали самоуверенные нотки, но внезапно их сменила тревога. – Ладно, хорош хвастаться… Что дальше-то было, говори – две минуты тебе, быстро… – Макарову показалось, что главарь что-то вдруг заподозрил. Однако его брат не понял причины неожиданной тревоги сообщника.

– Да все нормально закончилось, – ответил он так же спокойно, как прежде. – Зашли в купе, там две бабы сидели. У Бочкарёвой потребовали предъявить для досмотра сумку и сразу же обнаружили то, что требовалось, – она, дура, и не догадалась даже спрятать. Генка Ржавый ей сказал, что, мол, вещь краденая, мы её изымаем, а если хочет жаловаться, то обращаться туда-то, и вручил копию акта об изъятии. В общем, как обычно, сам…

– А что, разве она не одна ехала? Зойка-кассирша подвела, что ли? – перебил его фотограф.

– Вряд ли. Я лично с ней разговаривал и «стольник» за услуги вручил, до Белоруссии никого не должно было быть. Может, проводница решила подзаработать и подсадила?

– Ладно. Что дальше было? – задумчиво спросил фотограф.

– Ничего, – ответил Викторов. – Доехали, зашли в бар пива попить, время скоротали, и вот я у тебя. Задержался, чтобы проверить, не следят ли. После этого мента в вагоне не лишне было…

Фотограф помолчал.

– Не очень хорошо, – сказал он после не долгих раздумий.

– Что? – насторожённо спросил таможенник, похоже, не ожидавший такого вывода из своего рассказа.

–Мне сегодня из гостиницы звонили, – медленно произнёс фотограф. – Сказали, какой-то мент пару дней назад из Москвы к ним приехал, насчёт ублюдка московского, которому ты на днях утонуть помог, нюхать. Там все чисто, свидетелей не было?

– Нет, что ты. Погоди, может быть, это…

Но фотограф снова не дослушал брата.

– Смотри, Андрюша, – зловеще сказал он свистящим шёпотом, – за это ведь тебе вышачок может высветить…

– Так это ж ты сказал сделать, – чуть заикаясь, произнёс Викторов, – он же насчёт ожерелья пронюхал и насчёт Красавчика.

– Вот-вот, и Красавчика ты, братишка, шлёпнул, а тут уж не только милиция, но и блатные, если что, не пощадят. Так что смотри, берегись… Землю рой.

– Не бойся, все нормально будет.

– А может, тебе отвалить отсюда временно, взять отпуск?

– Пожалуй. Завтра займусь. В Польшу мотану.

– Пистолет у тебя? – без перехода спросил фотограф.

– У меня.

– Давай сюда.

– Зачем?

– Спрячу. Без него тебе спокойнее будет.

– Ладно. Держи, – чуть запнувшись, сказал Викторов, а Макаров подумал некстати, что зря он согласился.

Прошла ещё секунда, и наконец с улицы послышались торопливые шаги. Алексей понял, что пришло время долгожданной развязки, и вытащил пистолет. «Вовремя ребята Сычёва появились, – подумалось ему. – Улик столько, что братьям – главарю и убийце-исполнителю – хватит на много лет за решёткой…» Вдруг у дерева послышался тихий шипящий шлёпок и почти одновременно от калитки в заборе закричали:

– Вит, Фокус, где вы?.. Там менты на улице, здание обкладывают, только что в мастерскую полезли…

– Стой, сука, стреляю! – закричали с улицы. – Ты окружён…

Из происходящего Макаров понял, что Андрей Викторов перед тем, как идти на встречу с братом, оставил в удобном для наблюдения месте за поворотом с центральной улицы в переулок, примыкавший к двору девятого корпуса, своего человека. Едва люди полковника, встревоженного, очевидно, долгим отсутствием условного сигнала от Алексея, стали окружать здание, чтобы перекрыть все выходы из него, наблюдатель их заметил и бросился предупредить босса.

События стали развиваться стремительно. Поняв, что на улице ему скрыться некуда и не слыша ответа хозяина, подручный братьев распахнул калитку и, вбежав во двор, со всех ног бросился в том направлении, где в кустах у стены притаился Макаров.

С улицы продолжали доноситься звуки стрельбы. Наверное, там оставался ещё кто-то из людей Викторова. Алексей поднял пистолет и, по-прежнему не видя фотографа с братом, по непонятной причине оставшихся до сих пор на прежнем месте под раскидистым деревом, сделал шаг навстречу бежавшему прямо на него человеку, здоровенному рыжему мужчине, тому самому, которого видел сегодня утром в московском поезде в компании с Викторовым.

Не ожидавший увидеть кого-либо перед собой, тот резко затормозил и опустил от растерянности руки. Этим он очень помог спешившему к братьям и потому не имевшему права терять ни секунды Алексею. Вскинув руку с пистолетом, Макаров быстро и резко, без замаха, нанёс .удар рукояткой между едва заметных белесых бровей. И в ту же секунду, боковым зрением, не увидел даже, а почувствовал, как вдоль тёмных, заросших кустами в рост человека прутьев забора к зданию корпуса пансионата стремительно метнулась от дерева чья-то тень. Наперерез, через двор, не думая даже об оставшемся у забора под деревом втором брате, не думая о том, что сам может быть легко подстрелен на открытом пространстве, Макаров бросился за убегавшим, руководствуясь только интуицией. Слух его различил лязг железа. В три прыжка достигнув того места, откуда послышался звук, Алексей увидел метрах в двадцати от себя того, кто убегал от него – это был фотограф. Он перебежал через освещённое крыльцо корпуса, легко столкнув с него, несмотря на хилое сложение, двух или трех находившихся на нем женщин и устремился вперёд, в находившиеся за зданием тёмные заросли кустарников. Через секунду, когда Макаров оказался рядом с крыльцом, перепрыгивая его на глазах все тех же перепуганных близкой стрельбой женщин-отдыхающих, едва различимая в ночной темноте спина преступника скрылась за деревьями и кустами, сплошной полосой тянувшимися вплоть до обрывистого спуска к морю.

Макаров, не сдерживая себя, от души выругался: до сих пор ему не представилась даже возможность поднять руку с пистолетом – не то что выстрелить, а преследуемый между тем, как оказалось, совсем неплохо бегал и, разумеется, гораздо лучше знал лежавшую впереди местность.

В кромешной темноте сплошных зелёных зарослей, то совсем густых, то более редких, пересекаемых иногда заборами возле жилых домов и хозяйственными постройками, умело менявший направление бега, чтобы не выскочить на оживлённые улицы города, фотограф и преследовавший его Алексей преодолели расстояние метров в четыреста. Самым удивительным для Макарова во всем происходящем было то, что он, хотя и не отставал от тщедушного парня настолько, чтобы тот скрылся из виду, но и приблизиться к нему тоже никак не мог, отыграв от силы метра три-четыре и по-прежнему отставая не меньше чем на пятнадцать. Однако настроение Алексея улучшилось: он знал, что рано или поздно догонит преступника, потому что сильнее физически и выносливее, и не понимал, на что тот, не сумев запутать следы и оторваться, рассчитывает. Но Алексей недооценил противника.

Вскоре впереди сквозь листву деревьев блеснула переливающаяся разными цветами яркая неоновая вывеска бара или ресторана, и почти сразу вслед за тем треск ломаемых веток и кустов под ногами бежавшего впереди Макарова фотографа прекратился. Ещё через пару секунд и сам Алексей оказался на большой круглой асфальтовой площадке перед ночным заведением. Возле дверей ресторана, по направлению к которому бежал теперь фотограф, стояли в ряд несколько машин. Одна из них разворачивалась и выезжала навстречу бегущему.

«Вот гад, – подумал Макаров, решив, что угадал замысел фотографа, стремительно приближавшегося к заполненному народом помещению. В руках у парня он разглядел пистолет. – Людьми решил прикрыться или на дружков рассчитывает…» Это значительно осложняло положение, так как догнать парня прежде, чем тот добежит до дверей ресторана, он, как ни рви жилы, не успел бы.

Но он ошибся. Или фотограф резко изменил свой план.

Неожиданно тщедушная фигурка метнулась к выезжавшей навстречу автомашине. Через мгновение фотограф уже был внутри, и автомобиль, взревев мотором, набирая обороты, устремился вперёд, выворачивая влево от бегущего навстречу Макарова, к уходящей в сторону от города, в лес, дороге.

Но расстояние уже было слишком небольшим. До машины Алексею оставалось от силы метра три. Успев разглядеть, словно при вспышке ярчайшего блица, злую усмешку маленького фотографа, его руку с пистолетом, направленным на сидевшего рядом за рулём мужчину, Макаров резко толкнулся ногами и прыгнул на капот, целя в лобовое стекло машины, в ту его половину, где сидел очкарик.