Текст книги "Ни шагу назад! (СИ)"

Автор книги: Владимир Шатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Совершенно секретно.

 Государственный Комитет Обороны

 Постановление № ГКО-506сс от 18.08.41.

 Москва, Кремль.

 1. Разрешить НКО призвать в ряды Красной Армии 40000 рабочих шахтёров Донбасса. Мобилизованными шахтёрами в первую очередь укомплектовать:

 383 стрелковую дивизию – дислокация г. Сталино.

 395 стрелковую дивизию – дислокация г. Ворошиловград.

 411 стрелковую дивизию – дислокация г. Харьков.

 393 стрелковую дивизию – дислокация г. Славянск.

 2. Призыв военнообязанных по категориям согласовать с товарищем Хрущёвым и Наркомугля товарищем Вахрушевым.

 Председатель Государственного Комитета Обороны

 И. Сталин.

 ***

 В самом конце жаркого августа Пётр Шелехов вернулся с ночной смены, и только зайдя в прохладу родного дома, громко сказал матери:

 – Я записался добровольцем в Красную Армию.

 – У тебя же бронь…

 – Сегодня парторг шахты сообщил нам, что формируется дивизия из горняков Донбасса. – Девятнадцатилетний Петька устало сел на стул у окна.– Немцы заняли пол Украины, возможно, нужно будет оборонять наш город.

 – Да как же это случилось?

 Мать горестно всплеснула руками, не понимая, почему непобедимая Красная Армия допустила врагов так далеко. Впрочем, вопросы войны казались ей пока далёкими, повседневные хлопоты занимали мысли Антонины. Бросившись накрывать на стол, она по привычке спросила:

 – Есть будешь?

 – Конечно, мама.

 – Саша, помоги мне! – крикнула она дочери. – Петеньку будем кормить.

 На её зов из чистой половины дома вышла лохматая Санька, строптивая сестра. За лето она сильно вытянулась, превратившись из хорошенькой девочки, в угловатого подростка.

 – Что за спешка? – недовольно спросила она. – Вечно ты со своим сыночком носишься…

 – Как ты можешь говорить такое? – возмутилась матушка. – Дай тарелки.

 Пока хозяйки  жарили мясо, Пётр неподвижно сидел и думал:

 – Вот бы на фронте встретить отца. Он уже, наверняка, воюет… Вместе будем бить фашистов. – Мечтал Петька, хлебая окрошку.

 …383-ю стрелковую « шахтёрскую» дивизию сформировали всего за 35 дней из горняков шахт города Сталино. Среди призванных красноармейцев коммунисты и комсомольцы составляли 10 процентов. Новобранцев хорошо одели, щедро снабдили продовольствием.

 – Отожрёмся от пуза!

 На всех бойцах красовались новенькие шинели и сапоги. Самое главное то, что бойцов хорошо вооружили. В стрелковые полки выдали по 54 станковых пулемёта. Всего в дивизии их насчитывалось 162 штук. Зенитный дивизион получил двенадцать 37-миллиметровых зенитных автоматических пушек. Артиллерия поступала в заводской смазке и упаковке.

 – С таким оружием мы Сталино не сдадим!

 Целый месяц Петя занимался ускоренной воинской подготовкой. Жили они в тех же казармах, где когда-то размещался дивизион НКВД. Командиром роты у них служил капитан Цикало, рябой, со смоляной курчавой шевелюрой.

 – Главное хлопцы не робеть! – постоянно повторял он.

 Однажды вечером Шелехов был разбужен резким скрипучим голосом. Цикало проводил политбеседу среди солдат. Сперва он думал, что приснился страшный сон, столь отталкивающей была рябая рожа капитана. Новенькая шинель только подчеркивая его уродство. Капитан гнусавил, обернувшись к лежащему на нарах юноше:

 – О це што ты закручинився?

 – Домой хочу!

 – О семье думаешь? Письма нэ получаешь?

 – Не получаю, думаю, – отвечал юноша, глядя тоскливыми глазами на капитана.

 – Ось, от того вона и заводится. От мыслей! – с удовлетворением отметил Цикало.

 – Кто заводится? – спросили молодые солдаты, донельзя заинтересованные.

 – Вошь, ёшкин кот! – Капитан прочёл длинную лекцию о причинах появления вшей и о том, как не надо хандрить и падать духом в трудных обстоятельствах.

 …Положение на южном фронте сильно осложнилось. 29 сентября немецкие войска двумя ударами по сходящимся направлениям прорвали оборону советских войск, а 7–10 октября окружили и уничтожили северо-западнее  Бердянска часть сил 18-й и 9-й общевойсковых армий Красной Армии.

 – Получен приказ стать в оборону! – В начале октября дивизия выдвинулась на передовую.

 Гитлеровцы развивая наступление устремились к Ростову и Артёмовску. Группа германских армий «Юг»  включала в себя 17, 1, 3– ю  армии, 1-ю танковую армию и 4-й воздушный флот. Войска Оси  превосходила советские войска по живой силе, артиллерии и самолётам в 1,5-2 раза, при равенстве по танкам.

 – Отступать нельзя!

 14-го октября 383-я стрелковая дивизия впервые вступила в бой с группировкой противника в составе 4-ой немецкой горнострелковой дивизии и итальянской кавалерийской дивизией «Чезаре». В тот день  дивизия полностью уничтожила в огневом мешке полк «Королевских мушкетёров» итальянцев, но была вынуждена пятится к областному центру.

 – Неужели сдадим город?

 Целый день 19-го октября дивизия вела ожесточённые бои на окраине города Сталино, отбивая атаки противника. Поздно вечером командир дивизии Провалов получил по телефону от начальника штаба армии  устный приказ  оставить город.

 – Да о чём они в штабе думают!

 В ответ комдив отказался выполнять его и потребовал письменного распоряжения. Спустя 20 минут с ним по телефону связался командующий 18-ой армии генерал-майор Колпакчи и спросил напрямую:

 – С чем ты не согласен, Провалов?

 – Необходимо дать бой за город!

 – А силы?

 – Пока есть.

 – А потом чем будем затыкать прорыв? Голой задницей!

 – Да и не могу я оставить город без боя! Бойцы не поймут, здесь же их дом и семьи…

 Трубка надолго замолчала, Провалову были слышны далёкие взрывы и тяжёлое дыхание командарма.

 – Держись, сколько сможешь. – Командующий подумал, и неохотно согласившись на его предложение, разрешил оборону.

 После этого разговора 383-я дивизия весь день 20 октября 1941 года продолжала вести уличные бои в Сталино. Солдаты покинули город ночью и только потому, что отошли, подчиняясь приказам, соседние дивизии.

 ***

 После неожиданных проводов на воинскую службу единственного сына Антонина затосковала. Петя оставался её последней радостью, мужа она даже не надеялась увидеть вновь.

 – Никто из знакомых из лагерей не вернулся.

 Она жила для того чтобы кормить, поить и обстирывать сыночка. Дочка Сашенька была любимицей пропавшего отца, чаще всего так случается с разнополыми детьми.

 – Сыновей нужно растить словно цветы, – часто говорила Шелехова. – А дочки растут сами, как сорняк…

 Как только Петя ушёл на фронт, неожиданно и остро встала проблема пропитания. Антонина раньше никогда не работала. Григорий, а затем и сын всегда хорошо зарабатывали на шахте.

 – Никаких запасов и сбережений у нас нет….

 Тоня уверенно вела домашнее хозяйство, особо не задумываясь, как жить без мужской помощи. Теперь же, особенно после прихода в город новой власти, она запаниковала.

 – Как же нам жить дальше? – растерянно спрашивала она дочку.

 – Проживём, – легкомысленно отвечала Сашка. – В крайнем случае, я работать пойду.

 На это Антонина согласиться, конечно, не могла. В ту осень школы не работали и они вдвоём в основном возились по хозяйству. Тщательно убрали весь богатый урожай с огорода, растили всевозможную живность.

 – Бог даст, зиму переживём, – думала она, подсчитывая запасы. – А там уж наши вернутся…

 В конце ноябрю в их дом неожиданно нагрянул Николай Симагин. Антонина не виделась с ним с того памятного разговора, когда он признался в доносе на Григория. Поговаривали, что он куда-то делся с началом войны. Вдруг он уверенно вошёл в дверь дома Шелеховых, поздоровался и сказал:

 – Я за тобой Антонина.

 – Никак не угомонишься?

 – Не успокоюсь, пока тебя не получу!

 – С каких делов?

 – Я нынче власть. – Самодовольно проговорил Николай. – Могу устроить, чтобы ты жила как у Христа за пазухой…Захочу покараю, захочу помилую!

 Он демонстративно поправил яркую нарукавную повязку полицая.  Антонина от потрясения медленно присела на табуретку, глядя удивлёнными глазами на погрузневшего Симагина.

 – Это твоё дело Николай. – Выдавила она. – Меня сюда не путай…Не хочу позора.

 – Дура ты! – вспылил незваный гость. – Я тебе последний раз предлагаю жить со мной добровольно…

 – А можешь заставить не по доброй воле?

 – Могу, – злобно улыбнувшись, ответил Симагин. – Я сейчас многое могу…

 Он замолчал, молчала и Антонина. Она только сейчас поняла всё свою беззащитность перед новым порядком.

 – Что делать? – тревожно думала Тоня. – Как не поддаться нажиму Николай, но и не разозлить его?

 В эту минуту в комнату со двора впорхнула Сашка. Она поздоровалась с гостем и начала тараторить.

 – Мамочка, кур я покормила, листья сгребла! – сообщила скороговоркой Санька. – Можно я к Зинке пойду погуляю?

 – Иди, но недолго.

 Николай спокойно смотрел на разговор дочки с Антониной, но как только та вышла, спросил, в тайне волнуясь:

 – Надумала?

 – Да.

 – Говори!

 – Как же ты Коля собираешься со мной жить? – Она взяла себя в руки и даже улыбнулась. – Про Григория я даже не говорю, но как быть с дочерью?

 – А что с ней?

 – Неужели не понимаешь, – притворно удивилась Тоня. – Как  я смогу при ней с тобой жить?

 – Ерунда.

 – Стыд то у меня остался…

 Симагин обрадовался, что разговор пошёл в нужную сторону и с надеждой предложил:

 – Давай жить у меня!

 – А Санька как же? Одна….

 – Чёрт! – выругался он. – Вечно у тебя то одно, то другое….

 – Не сердись. – Попросила Тоня, понявшая как нужно себя вести с нетерпеливым мужчиной. – Я бы с превеликим удовольствием… Нам есть скоро нечего будет, но сам понимаешь, рядом с дочкой никак!

 Симагин вскочил на ноги и быстро двинулся на выход.  Он открыл дверь и стоя в проёме вкрадчиво сказал:

 – То есть если дочки не будет, тогда ты будешь не против?

 – Конечно, – легко слукавила Антонина. – Сейчас не до жиру, быть бы живу…

 – Смотри,  сама сказала. – Предупредил он и пообещал. – Эту проблему я решу…

 – Вот тогда и приходи.

 Николай в сердцах грохнул дверью и выскочил на улицу. Несмотря на то, что Антонина на время перехитрила навязчивого ухажёра, на душе у неё было неспокойно. Будущее беспокоило её и пугало…

Глава 8

Первому батальону одного из полков 383-й стрелковой дивизии сильно и нежданно повезло.  Крупная шахта города Сталино выделила весь наличный автотранспорт предприятия для доставки добровольцев на передовую. Пожилой горняк шахты «Будёновская» Семён Глухов особенно радовался этому факту:

 – Вот свезло нам братишки, не придётся ноги сбивать!

 – Что дядька Семён, пешком не любишь передвигаться?

 – Спасибочко, находился за свою жизнь вдоволь...

 – А может, к немцу на свидание спешишь?

 – Эх, молодёжь! – отмахивался от шутников Глухов. – Вам бы только ржать, как кони…

 Вскоре подъехали  полуторатонные  грузовики с выключенными фарами и  в них шумно погрузились прошедшие короткую военную подготовку солдаты. Полковая разведка накануне выяснила, что немцы собрались атаковать утром следующего дня. Поэтому командование дивизии спешно проводило переброску пополнения, чтобы сделать все боевые части полностью укомплектованными.

 – Поехали, – сказал усевшийся в кузов Семён и невесело пошутил. – Может в последний путь…

 – Да когда немцы только нас увидят, сразу повернут назад! – шутили бойцы, в основном молодые парни.

 – Глядишь, и война кончится.

 Напротив Глухова сидел молоденький паренёк, почти мальчик. Он смотрел на луну, как будто витал в облаках и мечтательно улыбался. Рядом с ним примостился высокий, черноволосый парнишка, со смутно знакомым лицом.

 – Ты случайно не Шелехова Григория сынок? – спросил его Семён, когда грузовики тронулись. – Больно похож…

 – Шелехов.

 – Как зовут?

 – Петя.

 – Вот и хорошо, вместе воевать будем. – Обрадовался старый знакомый отца. – Мы с твоим батей долго работали в одной бригаде… Как он? Знаешь, жив ли?

 – Давно не писал. – Хмуро сказал Пётр и отвернулся.

 Меньше чем через час машины подъехали к линии фронта. Когда поблизости взорвался первый шрапнельный снаряд, сосед Петра подпрыгнул, точно его подстрелили. Затем озабоченно сунул голову в каску, которая у него, как и у всех, болталась на ремне.  Глухов, чтобы подбодрить его, доброжелательно спросил:

 – Первый раз идёшь в бой?

 – Конечно.

 – Лет тебе сколько, сынок?

 – Скоро восемнадцать будет. – Ответил тот и покраснел. Ему было стыдно, что он надел каску, боялся показаться  трусом. – В ноябре…

 Неподалеку прогремел ещё один взрыв, и паренёк опять вздрогнул. Семён сказал что-то, но слова заглушил металлический стук друг о друга ящиков с боеприпасами  под ногами.

 – Как дрова везёт.

 Машина ехала широкими зигзагами по немыслимым ухабам, и снаряжение глухо лязгало. Теперь разрывы снарядов становились всё ближе и ближе.

 – Мне кажется, – предложил один солдат с наигранной небрежностью. – Мы могли бы начать надевать каски…

 В мгновение ока все нахлобучили их, и почти сразу грузовик остановился на краю широкой равнины.

 – Приехали, – крикнул водитель и выпрыгнул сам. – Вылезайте ребятки…

 Солдаты схватили снаряжение и быстро выбрались из кузова. Мечтательный юноша неловко пытался спуститься, его худое, долговязое тело вытянулось во всю длину. Он уже наполовину слез, когда заблудившийся  снаряд с пронзительным воем угодил прямо в машину.

 – Твою мать!

 Последовали яркая вспышка и оглушительный грохот. Пётр автоматически бросился на землю и закрыл голову руками. Через мгновение он ощутил, как что-то с глухим звуком упало у его ног. Это оказался завозившийся сосед.

 – Давай, давай! – крикнул ему Семён. – Скорее, пошли, а то сгорим к чёртовой матери.

 Младший Шелехов толкнул неподвижного юношу, но тот не двигался. Он наклонился и потянул его за костлявое плечо. Оно было липким и влажным. Только тогда Пётр увидел, что его голова висит на туловище лишь благодаря тонким кускам кожи, кости позвоночника оказались перерезанными неведомыми ножницами.

 – Что с ним случилось? – Не понял он. – Как это? Он же секунду назад был жив…

 Сержант Кошкин, муштровавший их в учебном лагере, резкими командами построил взвод и раздал всем боеприпасы. Падавшие время от времени тяжёлые снаряды заставляли отряд пару раз прерывать движение и укрываться в канавах.

 – Ложись!

 Множество ракет, как взбесившиеся кометы, взмывали в ночное небо, отчего холмистая возвышенность впереди походила на призрачный мираж.

 – Немец огня не жалеет. – Отметил Глухов, шагавший рядом с Петром. – Пуляет в белый свет, как в копеечку…

 Внезапно из мутной темноты появилась чья-то сутулая длинная фигура с каской, закинутой за плечи, и с немецким автоматом, свободно болтавшимся на груди. Человек резко остановился и, подняв автомат спросил:

 – Кто такие?

 – Пополнение.

 – Ничего не скажешь, вовремя, – пробурчал солдат, назвавшийся младшим сержантом Степаненко. – Валите за мной.

 – А какое у вас положение сейчас?

 Пока они как слепые пробирались к окопам, он рассказал Кошкину о тяжёлом бое, который окончился совсем недавно. Степаненко осторожно провёл взвод по овражку между невысоких холмов и скомандовал:

 – Стой! – Он кивнул в сторону невнятно выделявшихся на тёмном фоне походных палаток. – Вот наш штаб.

 В нужный момент из них появился молоденький лейтенант и, представившись командиром роты Ивлевым начал хриплым голосом  отдавать распоряжения:

 – Кто умеет обращаться с  «Максимом»? У нас пулемётчика вчера убило…

 – Я могу, в «гражданскую» стрелял!

 – Фамилия.

 – Глухов.

 – Отдай свой карабин  сержанту! – приказал он. – Он покажет где пулемётное гнездо… Твой сосед по строю будет вторым номером расчёта…

 – Слушаюсь!

 Через несколько минут Семён с Петром спрыгнули в мелкий окоп, и почти сразу началось представление. Вместе со шквальным огнём артиллерии выплеснулось жадное пламя, которое, казалось, охватило всё  вокруг.

 – Понеслось!

 Начали рваться тяжёлые снаряды, потом вступили пушки меньшего калибра. Затем послышался вой сокрушительных миномётных снарядов всех калибров, которые кромсали землю. Даже она с её бесчисленными ранами, казалось, пребывала в яростной агонии.

 – Это конец, – одна мысль шарахалась в голове Петра. – Здесь выжить невозможно…

 Два несчастных человеческих существа забились в крошечное укрытие, зажав ладонями уши, открыв широко рот, чтобы уберечь барабанные перепонки от взрывов, в ожидании, когда один из этих тысяч снарядов уничтожит их.

 – Господи! – молился праведный комсомолец Шелехов. – Не дай мне умереть… Я такой молодой!

 Прошла целая вечность, прежде чем шквальный огонь прекратился так же неожиданно, как и начался. В ушах Петра заломило от внезапной тишины. Когда он поднял голову над краем окопа, то увидел серый туман из едкого пороха и дыма, медленно поднимавшийся в воздух над всей местностью и застилавший собой луну и звёзды.

 – Как думаешь, мы остались единственными в живых? – спросил оглохший Глухов. – Вряд ли кто выжил после такой  бомбёжки…

 – Не знаю. – Честно признался Шелехов, вытряхивая песок из ушей. – Кругом земля набилась, даже на зубах хрустит…

 Вдруг над цепью холмов взметнулись высоко в воздух белые вспышки ракет и заполнили ослепительным светом крутой склон перед ними и полосу земли на равнине.

 – Пехота пошла. – Прошептал хрипло Петя.

 – Гляди, мы не одни! – выкрикнул оглохший Семён, показывая рукой копошившихся рядом бойцов роты. – Немцы точно скоро атакуют, вишь рассветает...

 Они приготовили пулемёт и пристально разглядывали равнину внизу, высматривая малейшую движущуюся тень. Где-то нервно застучал один из русских пулемётов и спровоцировал другие, хотя никакого противника пока не было видно. Слышался только низкий, непонятный гул, как будто вне поля зрения крадётся огромный зверь, готовясь к прыжку.

 – Идут «фрицы», – лейтенант Ивлев перебегал позади окопов и старался подбодрить оглушённых бойцов. – Приготовиться к бою… Не робей ребята.

 Кругом зажглись красные огни, ужасный сигнал, который предупреждал об атаке противника. Гитлеровцы дружно высыпали из своих укрытий, и бой мгновенно вспыхнул в нескольких сотнях метров слева от них. Они видели смутные очертания фигур, ползущих, как ящерицы, через равнину и вверх по склону. Тогда Глухов положил палец на спусковой крючок и с силой вдавил его.

 – Вот вам привет! – азартно кричал он. – Получите и распишитесь…

 Почти в унисон с их пулемётом другие бойцы выпустили очереди трассирующих огней по смутно различимым  целям. Размытые фигуры наступавших неотвратимо приближались. Они вдруг выросли, рванулись вперёд, затем снова упали и слились с землей.

 – Где же они, – запаниковал неопытный Пётр. – Как ловко они маскируются!

 Его злость от этого открытия возрастала, но вместе с ней росла паника. Он думал, что сойдёт с ума, когда нужно было менять ленту «Максима» или заклинивало патрон. Петька менял ленту за лентой, а тени всё приближались и приближались. Трассирующие пули, выстраивавшиеся огненной цепочкой, в каждом пятом патроне обозначали центр склона и шли вперёд, прорезая равнину.

 – Вот гады! – ругался вспотевший Глухов. – Нащупали нас, скоро накроют…

 Трассирующие пули противника находили  их собственное укрытие, ударяя по камням на бруствере и улетая прочь к высоким звёздам.

 – Вон они!

 Нервы уже не выдерживали напряжения боя. Пётр наполовину вылез из окопа и стал бросать вниз одну за другой ручные гранаты. Он левой рукой быстро выдёргивал чеку, потом резко выкидывал вперёд и вверх правую. Пётр так увлёкся, что даже выбросил сапёрную лопатку напарника.

 – У нас почти закончились боеприпасы, твою мать! – ужаснулся за его спиной Семён.

 – Значит крышка.

 – Смотри, там какая-то суматоха… Они отступают!

 Невыносимое напряжение мозга на мгновение спало. Однако хитрые немцы начали  сосредотачиваться на правом фланге батальона. В считаные минуты опорные пункты оборонявшихся были обнаружены благодаря перекрёстному огню противника.

 – Ага, дождёшься.

 Противотанковая пушка ополченцев продолжала вести огонь, как часовой механизм, но пулемёты замолкали один за другим, да и огонь из стрелкового оружия тоже прекратился.

 – Ты слышишь звуки пистолетных выстрелов? – спросил Петька, до предела вытянув тонкую шею. – По-моему там началась рукопашная.

 – Так они и до нас доберутся…

 Довольно скоро пули засвистели у их укрепления, выпущенные с новых позиций противника. При свете частых вспышек Пётр увидел внизу   огромное количество наступавших  немцев. Часть из них уже ползло вверх по склону.

 – Закрываем лавочку, – сказал возбуждённый Глухов. – Если мы не уйдём сейчас, то будет слишком поздно.

 – Понял.

 Они с двух сторон взяли тяжеленный «Максим» и немного оставшихся патронов. Выбрав относительно спокойный момент, выбрались из окопа,  и побежали, спотыкаясь под пулемётными очередями, взбивавшими мёрзлую землю. Пули отскакивали рикошетом и пролетали со свистом над их головами.

 – Поднажми  Шелехов! – хрипел уставший Семён. – Вон виднеется запасная позиция.

 – Не могу быстрее.

 Самая смертельная гонка, которую когда-либо выигрывал Пётр, закончилась.  Они упали в овражек, на который давно нацелились, и в изнеможении привалились к его стенке, наслаждаясь минутной  безопасностью.

 – Пока немцы не успокоятся отсюда нам не двинуться, – предположил, отдышавшись, опытный шахтёр.

 – Еле ноги унесли…

 – Если бы не пулемёт, добежал бы быстрее! – оправдывался  Пётр. – Все ноги синие от ударов об проклятую железку.

 – Скажи спасибо, что жив.

 Юный Шелехов лихорадочно заправлял оставшиеся патроны в матерчатую ленту. Они попробовали расстрелять её, но очевидно в спусковой механизм попала пуля и он не работал.

 – Знали бы, раньше бросили эту бандуру! – сказал Глухов и грязно выругался. – Рук не чувствую, словно смену отпахал…

 Им пришлось какое-то время пролежать без дела, пока атаки немцев не закончились. Они бросили сломанный пулемёт и поползли назад. За внутренним гребнем горы они увидели жалкие остатки своей части.

 – Это все?

  Раненые, поддерживая друг друга, ковыляли в тыл. Здоровые солдаты лежали маленькими группами, спали на мокрой земле, там, где упали, не пользуясь даже плащ-палатками. Люди едва могли говорить, это отнимало слишком много усилий.

 – Видать немцы выдохлись,– предположил с надеждой Петька. – Давненько не атаковали…

 – Тоже, небось, люди, есть, и спать хотят!

 Они не скрываясь, в полный рост опустились к своим. Рядом с ними плёлся сержант Кошкин, грязный, как и они, в изодранных и забрызганных кровью брюках, без винтовки и даже без поясного ремня. На расспросы Семёна он неохотно отвечал:

 – Командир роты? Он убит.

 – Неужели оставим город?

 – Я что командир дивизии…

 – Приказано отходить?

 – Я почём знаю.

 ...Как оказалось после ночного боя в их роте осталось в живых четырнадцать человек. В лощине их покормили кашей из походной кухни. Несколько часов они поспали, не смотря на прилетающие иногда снаряды. Рядом с ними вторая рота ожидала нового ввода в бой. Они вышли из побоища почти без потерь, основные атаки немцев пришлись на участок первой роты.

 – Получите оружие и вставайте в строй! – приказал им подошедший старший лейтенант. – Мы занимаем оставленные вами позиции.

 Не особо заботясь о том, что с ними будет, отупевшие от усталости люди присоединились ко второй роте и пошли вверх по тому же оврагу, который утром использовали для бегства.

 – Неужели снова в бой?

 Пётр оказался в первом взводе, Глухов во втором. После обеда опять начали завывать орудия, их снаряды круто взмывали вверх, делали в воздухе пологие дуги и падали за холмом. К ним чуть позже присоединился гавкающий тяжёлый миномёт.

 – Ты смерти не боишься? – Настойчиво спрашивал Петра незнакомый солдатик. – А у меня, понимаешь, как начинает он стрелять, поджилки трясутся…

 – Чего уж боятся? – устало отвечал тот. – Убьют так только один раз...

 – Шутишь! – Солдат изумлённо уставился на него.

 Он даже остановился, перегородив узкую дорогу, не обращая внимания на догонявших  бойцов, пока сержант Кошкин не окликнул:

 – Давай поторапливайся!

 – Иду.

 – Заснул что ли?

 Пётр был настолько поглощён своими мыслями, что некоторое время даже не замечал, что стало тихо и немцы не проявляли никаких признаков жизни.

 – И что так волноваться? – думал Шелехов, шагая машинально. – Я уже ничего не могу изменить… Если суждено умереть, умру сегодня, а нет так завтра!

 По ним не было сделано ни единого выстрела, пока солдаты карабкались по гребню и добирались до вершины. Бойцы продолжали движение совершенно без прикрытия и ничего не происходило. Гитлеровцы захватили наши позиции в том адском бою, а потом оставили их без единого выстрела.

 – Смотрите, Степаненко погиб! – сказал сержант, указывая на недавнего проводника. – Опять он нас первым встречает…

 Тот лежал лицом вниз, вытянувшись во весь рост прямо перед укрытием. Ему не хватило всего одного шага, чтобы оказаться в безопасности. Каска соскользнула с его головы и оказалась зажатой между небритым подбородком и землёй. Создавалось впечатление, что он напоролся на её твердый край и умер от этого.

 – А вон Федька Кулаков! – Семён и стряхнул землю с кончика носа. – Как он деньги любил! Даже в добровольцы записался ради повышенного денежного содержания.

 – Не может быть.

 – Точно говорю, я с ним лет пятнадцать рядом работал. – Вполголоса проговорил он, обращаясь как бы к самому себе. – Какой теперь толк для него во всех накопленных деньгах?

 Весь остаток бесконечных суток Пётр участвовал в непрекращающихся боях.  Он автоматически стрелял из винтовки, падал от близких взрывов на дно окопа и урывками спал там же. Его охватило страшное безразличие к своей судьбе.

 – Может быть, завтра, на следующей неделе или через месяц я буду лежать где-нибудь? – Рассеяно думал он. – Такой же застывший, такой же жёлтый, с точно так же полуоткрытыми глазами. Ради чего?

 С другой стороны, как и все люди, во все времена он надеялся, что выживет.

 – Если так случится со мной, я всегда буду благодарен судьбе за то, что остался жив. – В редкие минуты тишины размышлял Пётр. – Я бы почувствовал вкус настоящей жизни, во всей её полноте. А когда настанет её естественный конец, скажу:

 – «Я славно пожил и прожил своё».

 Утором порядком поредевшую роту отвели в тыл. Шелехов безучастно сидел на холодной земле, когда подъехала одна из уцелевших машин, доставившая их на передовую. На полу открытого кузова лежали тела некоторых убитых во время недавних боёв. Водитель и человек из тылового опорного пункта вышли из кабины.

 – Где у вас метсанбат? – обратился тыловик к Петру. – Мы совсем заблудились.

 – А вам зачем?

 – Покойников назад в Сталино везём, – хмуро сообщил небритый водитель. – Приказано забрать умерших.

 Из груды человеческой плоти торчали две ноги в рваных портянках. Петру эти  ноги показались смутно знакомыми. Он даже с усилием встал и подошёл к полуторке.

 – Да это же Глухов, – сказал он, узнав корявые ноги погибшего горняка.– Не повезло, бедняге…

 – Ты смотри-ка, весь как решето. – Водитель сочувствующе покачал головой. – Это, должно быть, миномёт постарался.

 Пётр заметил лежащего в сторонке сержанта Кошкина, лицо которого перерезал окровавленный след от осколка. Ещё одному труппу распороло живот, так что вывалились скользкие кишки. Присмотревшись, он  спросил:

 – Кто это?

 – Этот-то? Погоди-ка. – Водитель с трудом повернул голову трупа. – Ах да, это командир роты лейтенант Ивлев.

 В эту минуту к машине поднесли несколько новых тел. Водитель с помощью Петра деловито забросил тело молодого парня поверх всех, а затем заботливо сказал тыловику:

 – Не подержишь ли голову лейтенанта?

 – Зачем это?

 – Его ноги высунулись слишком далеко. У нас вывалится весь груз, если его не подвинуть...

 Машина медленно тронулась, и мёртвые тела мелко тряслись друг на друге. Вдруг из груды плоти вылезла чья-то рука. Петру показалось, что она принадлежала Семёну Глухову, хотя в данном случае было совершенно неважно кому именно.