Текст книги "Искатель. 2004. Выпуск №7"
Автор книги: Владимир Гусев
Соавторы: Сергей Борисов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Что ты сделал? – не понял Касмер.
– Приварил крышки люков к горловинам. Теперь их нельзя открыть, и ракеты не смогут стартовать.
– Что вы наделали! – не сказал даже, а выдохнул космоэколог.
– Присмотри за обстановкой на обоих экранах. В случае чего сорвемся с насеста и помашем факелом двигателя, – сказал Ростислав Дэвиду и развернул кресло в сторону Дольного. Тот сидел в прежней позе и горестно покачивал головой.
– Вы разве не поняли, Михаил Романович? Мы заблокировали ваши ракеты в ангарах. Закрыли амбразуру своими телами. В том числе – и это особенно приятно – вашим телом тоже. Посмотрим теперь, что предпримет капитан.
– Ничего. Теперь уже ничего, – тихо сказал космоэколог. – Вы действительно не понимаете, что натворили?
– Отчего же? Вполне отчетливо понимаем. Кислорода у нас хватит суток на семь-восемь, пищи и воды – с избытком. «Дятел» – замечательная птичка, здесь даже гальюн наличествует. Вы ведь в нем прятались, да?
Дольный не ответил.
– За эти семь суток да на такой скорости «Деметра» долетит аж до орбиты Урана. Но там нас перехватит корвет Агентства. Потому что просьбу о помощи мы направим им прямо сейчас. Рем, переключи передатчик на тревожную волну.
– Передатчик переключен на тревожную волну. Занимать ее более чем на две минуты не разрешается, – прочитал Касмер вслух сообщение, высвеченное Ремом в бегущей строке, и Ростислав вспомнил, что речевой блок истеллекта отключен.
– Я уложусь в одну, – пообещал Ростислав, поворачиваясь к пульту. – Внимание. Всем, всем, всем. Говорит ремонтно-спасательный бот «Дятел» трансплутонника «Деметра», пилот-спасатель Ростислав Родников. Мною пресечена попытка нанесения провоцирующего удара по не выявленной пока цели за пределами Солнечной системы. Срочно нужна помощь судов Агентства космической безопасности или иных, находящихся в данном секторе Системы. Средств астронавигации на борту не имею. По грубым прикидкам, «фиолетовик» «Деметра» вместе с блокировавшим пусковые установки ремботом достигнет орбиты Урана через семь-восемь суток. Всем, всем, всем! О возможности и условиях оказания помощи прошу сообщить. Прием.
Закончив передачу, Ростислав бросил взгляд на Касмера – тот внимательно следил за обоими панорамниками – и вновь повернул кресло в сторону космоэколога.
– Когда, по-вашему, должен был произойти пуск ракет?
– Через два часа, – хмуро ответил Михаил Романович.
– Ну что же, Дэвид, мы успели. Впрочем, будь внимателен. За два часа Отто Стакс наверняка что-нибудь придумает. В случае чего – я сразу срываюсь и запускаю «Дятла» волчком. Пусть только сунутся…
– Скажите, Родников, что вы станете делать, если на ваш сигнал «SOS» никто так и не откликнется? – поинтересовался космоэколог.
– Такого не может быть. У нас, людей, принято помогать друг другу в беде.
Дольный усмехнулся. На его лаковых щеках заиграли блики от светильников.
– Ну, а все-таки?
– Рискнем выскочить под пушки и протараним ангары. Как ваши ракеты, не сдетонируют? У них, надеюсь, достаточно защит и предохранителей?
– Достаточно.
– Ну, вот видите. Придется вам начинать этот дьявольский план заново. А там, глядишь, еще кто-нибудь помешает довести его до конца.
– Вы не могли бы коротко, буквально в двух словах, рассказать, в чем, по вашему мнению, состоит «дьявольский план»?
– Не трать на него время, Ростислав! – предостерег Касмер. – Он сейчас такого наговорит, что ты почувствуешь себя преступником, дерзнувшим встать на пути у благороднейших и гуманнейших нелюдей, а также всего человечества, настоящего и будущего. Что-что, а выдавать черное за белое они умеют.
– И когда вас успели так здорово обработать… – не обращая внимания на Касмера, посетовал космоэколог. – Перед полетом Агентство тщательно проверило всех пилотов и кандидатов. В то время вы не имели к асмерам ни малейшего отношения. Но в завершающей фазе вы не только оказались на стороне асмеров, но и сделали за них основную работу! Без вас ему, – Михаил Романович пренебрежительно кивнул в сторону Касмера, – ни за что не удалось бы сорвать запуск!
– Заткнись! – взвился Дэвид. – Не то я сейчас тебя на иглу насажу!
Ростислав незаметно отстегнул ремни безопасности и напружинился, готовясь выбить блантер из рук Касмера, если появится такая необходимость. Но тот, не сделав даже попытки развернуть кресло в сторону салона, по-прежнему внимательно следил за панорамниками.
Ростислав снова защелкнул ремни.
– Дэвид, я вас не узнаю. Успокойтесь. Михаил Романович нам совершенно не опасен. Неужели вам неинтересно пообщаться с одним из… из нелюдей? Я не вкладываю в это слово оскорбительного смысла, – пояснил он космоэкологу, – просто констатирую факт. Вы ведь не человек, да? Потому и кожа так блестит, и наряд необычный, наглухо закрывающий тело. Но три года назад, в Университете Космонавтики, вы были совершенно неотличимы от людей. Это проявляется со временем, да?
– Я самый обычный человек. Прошу вас, ради бога, ослабьте веревку. Мне трудно дышать, и руки затекли. И налейте мне, если вас не затруднит, чашечку кофе.
– В самом деле, Касмер, нам тоже давным-давно пора подкрепиться. Сейчас я нас чем-нибудь побалую. И кофе будет, Михаил Романович, непременно будет! Я и сам не прочь выпить чашечку. Точнее, с учетом невесомости, тюбичек.
– А теперь послушайте, как обстояли дела на самом деле, – сказал Михаил Романович, допив кофе и выслушав версию Родникова. – Этой проблеме я отдал тридцать лет жизни, тридцать лучших лет! И не один я. Нас было несколько десятков, косвенно же занимались Проектом – несколько тысяч инженеров и ученых…
Говорил Дольный негромким спокойным голосом, но в интонациях его проскальзывали трагические нотки. И если бы предупрежденный Касмером Ростислав не знал, что его сейчас начнут убеждать в том, что черное – это белое, то, пожалуй, вполне мог бы поверить этим интонациям. Слишком, казалось бы, безыскусным для того, чтобы быть неискренними.
– Вначале мы пытались все сделать официально и открыто: получить финансирование по одной из научных программ, выполнить работу, получить причитающиеся награды и премии. Цель была проста и грандиозна, под стать названию проекта: «Сотворение мира». Мы хотели создать в ближайшей к Земле группе молодых вторичных звезд оазисы углеродно-белковой жизни. Нашей, земной жизни. Вы понимаете, да? Одно дело – колонизировать пустынные, неприветливые Марс и спутники крупных планет, и совсем другое – планеты, очень похожие на Землю, с кислородной атмосферой, растениями и животными, генетический код которых совпадает с кодом земных организмов. Помните знаменитое: «Человечество не останется в колыбели»? Да, но лишь в том случае, если само себе подготовит планеты для расселения. Само, потому что больше это сделать – некому!
– И что же произошло с вашим проектом? Это ведь его обсуждали недавно в Совете Развития?
– Да, его.
– Что-то мне не совсем понятно: там его все еще обсуждают, здесь вы его уже завершаете…
– Ну, обычные маленькие хитрости, – ласково улыбнулся Дольный. – С одной стороны, это маскировало наши работы. С другой, если бы удалось получить средства, мы повторили бы запуск так называемых «зондов». Но тогда, как и сейчас, Проект зарубили. Под него не выделили ни единого цента. Вначале мы не поняли, в чем дело, и пытались снова и снова объяснять, доказывать и убеждать… Попытки официально поставить эту работу мы прекратили после того, как при загадочных обстоятельствах погибли академики Чан Чинен и Джорж Каппер, стоявшие у самых истоков Проекта, причем произошло это в один и тот же день на разных континентах Земли. Это был вызов. Мы должны были или забыть о «Сотворении мира», или, приняв вызов, осуществить Проект. Но уже, естественно, несколько иными методами и средствами. Не только не афишируя, но, наоборот, всячески скрывая свои намерения.
– Разве нельзя было ответить на вызов по-другому? – спросил Ростислав. – Поднять в газетах и в Гипернете шум по поводу убийств, потребовать проведения тщательных расследований и наказания преступников…
– Пытаться бороться против тайной организации явными средствами? – усмехнулся космоэколог. – Конечно, по неопытности это мы тоже пытались делать. И расследования были проведены, и общественное мнение взбудоражено. Вы молоды и не можете помнить этого. Резонанс был большой, эффект же – практически нулевой. Убийства были профессионально замаскированы под несчастные случаи, расследования ничего не дали. А поднятый газетами шум обернулся против нас самих. Журналисты начали выискивать корыстные интересы, которые якобы преследуют наиболее активные сторонники Проекта. Ну и, естественно, нашли. Одних обвинили в непомерном честолюбии, других – в попытке получить солидное финансирование под заведомо абсурдные научные идеи… После всех испытаний нас осталось совсем немного – людей, готовых бескорыстно и напряженно работать во благо далеких потомков. Конечно, нам помог ТФН. Проект давал почти полноценную загрузку тем ученым, которые не могли смириться с утратой великой цели. А после завершения Единых Теорий такая цель была утеряна очень многими.
– Пилот Родников! – прозвучал по громкой связи голос старшего помощника. – Во имя выполнения величайшей Миссии человечества я требую, чтобы вы немедленно разблокировали ангары с зондами!
– Видимо, они проверили точность прицеливания и попытаются сейчас освободить крышки ангаров, – догадался Касмер.
– Пилот Родников! Вы слышите меня? – надрывался старпом.
– А ну, дай я скажу! – разозлился Касмер. – Включи мне громкую связь.
Ростислав сделал необходимые переключения, кивнул головой: можно.
– Капитан Отто Стакс, вы слышите меня? Это говорю я, Дэвид Касмер! Если вы попытаетесь освободить ангары и запустить ваши поганые ракеты, я взорву «Деметру»! Вы поняли меня? На борту твоего вонючего «чистильщика» находится сто килограммов дьявольски мощной взрывчатки, которую вы сто лет будете искать – не найдете, а пульт управления – у меня в руках. При первой же попытке разблокировать ангары я нажму кнопку. А ты, старпер, заткнись! – повернулся он к Дольному. – Мне твой гнусавый голос на нервы действует! Пилот, выруби этого козла, а то меня от него уже тошнит, – брезгливо скривил губы Касмер.
Родников успел отключить громкую связь, и последнюю фразу услышали только он да Дольный.
– Дэвид, на «Деметре» в самом деле заложена мина? – спросил Ростислав.
– Кое-что на крайний случай у меня припасено, – ухмыльнулся Касмер.
– Вы блефуете, – вмешался в разговор Дольный. – После выхода из строя массопровода «фиолетовик» был тщательно проверен от бака до кормы. Никаких мин на нем быть не может.
– По-моему, он себе слишком много позволяет, – презрительно качнул головой в сторону космоэколога Дэвид. – Давай я укажу ему правильный шесток!
– Не надо. Так что там-дальше следует по вашей легенде, Михаил Романович?
– Вы правы, со временем эта история действительно превратится в легенду, – оживился Дольный. – В которой, кстати, и вы займете какое-то место. Дальше… Дальше мы начали работать – вечерами, ночами, во время отпусков и по выходным. Нам приходилось скрывать истинную цель исследований не только от коллег, но даже от родственников. Вам перед полетом должны были дать соответствующую информацию и предупредить, что рейс «Деметры» будет не совсем обычным. Помните? У атолла Моруроа, где мы проводили поиск простейших организмов, устойчивых к радиации, асмеры потопили наши суда. В ЦАГИ отрабатывалась форма обтекателя, оптимального для многолетнего полета «одуванчиков», как мы с некоторых пор стали называть контейнеры со спорами первичных микроорганизмов, сконструированных генетиками в Пущинском центре. Этот центр был особенно ненавистен асмерам, что и определило его судьбу. Пришлось перенести работы на Титан, в те времена для асмеров еще не доступный…
– Мне не совсем понятна суть Проекта, – воспользовался паузой Ростислав. – Какие микроорганизмы, куда они должны попасть, каким образом?
– Охотно поясню, – вновь оживился задумавшийся было о чем-то Михаил Романович. – Известно, что белковая жизнь возможна только на планетах так называемых «вторичных звезд», то есть в звездных системах, образовавшихся из материи, рассеянной после взрывов Сверхновых. По некоторым оценкам, в настоящее время относительно недалеко от Солнечной системы имеется группа молодых планетных систем, физические условия на которых примерно соответствуют тем, что были на Земле четыре с лишним миллиарда лет назад: высокая влажность, высокая температура и мириады простейших органических молекул по берегам и в поверхностных слоях первичных океанов. Но вероятность самопроизвольного возникновения молекулы ДНК равна нулю. Шансы, что какая-то спора будет занесена из космоса, также весьма и весьма невелики.
– Имеется в виду теория панспермии?
– Ага, вы кое-что слышали об этом. Теория эта старая, давно списанная в архив, но при обсуждении Проекта ее не раз оттуда извлекали. Вывод был однозначным: мы повышаем вероятность зарождения жизни в миллиарды и триллионы раз; кроме того, зародившаяся с нашей помощью жизнь развивалась бы по ускоренному сценарию. Замаскированные под зонды контейнеры содержат так называемую «пыльцу». Каждая «пыльчинка» содержит девять видов первообразных организмов в виде спор. Попав в благоприятные условия, споры должны ожить. Рост колонии пойдет за счет использования простейших органических молекул, уже имеющихся на планете. Кроме того, продукты жизнедеятельности одних видов простейших служили бы пищей для других. То есть среди них есть прообразы бактерий, растений и животных – по три разновидности каждого типа.
– Ростислав, неужели ты веришь этой чепухе? – не выдержал Касмер. – Все это – лишь хорошо разработанная легенда прикрытия.
– А вот мы сейчас проверим, насколько хорошо она разработана. Скажите, Михаил Романович, сколько времени будут лететь ваши «одуванчики» до вторичных звезд?
– Несколько сотен или тысяч лет. Быстрее нельзя – они проскочат мимо. Использовать для торможения двигатели тоже нельзя – слишком велика вероятность отказа.
– За время полета ваши «одуванчики» получат дозу космического излучения такую, что ни одна спора…
– Корпуса контейнеров, содержащих пыльцу, предназначены в первую очередь для защиты ее от космических лучей.
– Допустим. Но, попав в атмосферу какой-нибудь планеты, ваш контейнер просто сгорит в ней, вместе со всеми спорами.
– Нет. Под действием света близкой звезды контейнер рассыплется, споры рассеются по всей звездной системе, в которую попадет контейнер. В атмосферу планеты попадет не тяжелый контейнер, а почти невесомая «пыльца». Она не сгорит, но долго-долго будет оседать на поверхность, подобно частичкам космической пыли.
– Почему контейнеры не рассыплются еще в нашей Системе, под действием лучей Солнца?
– Защитная краска. Она будет ободрана космической пылью, но лишь после сотен лет путешествия. Скорость и масса контейнеров выбраны так, что, достигнув чужой планетной системы, они будут захвачены притяжением ее звезды и лишь тогда начнут медленно «растворяться».
– Но пыльца тотчас после «растворения» будет выброшена «звездным ветром» за пределы планетной системы!
– Это справедливо лишь для малой части «пыльчинок». Остальные за счет эффекта Пойнтинга-Робертсона начнут двигаться вокруг звезды по спирали. Звездный ветер и силы гравитации достаточно долго будут удерживать их на таком расстоянии от светила, где они могут быть «подобраны» находящейся в наиболее оптимальной зоне планетой.
– Но, пока это произойдет, споры будут убиты ультрафиолетом звезды!
– У каждой «пыльчинки» есть своя защитная оболочка.
– И сколько таких капсул должно достигнуть поверхности планеты, чтобы на ней с ненулевой вероятностью…
– Сотня, десяток или даже одна-единственная. Еще Вернадский показал, что распространение жизни по поверхности витагенной планеты происходит практически со скоростью звука.
– А если там уже есть жизнь? – вмешался Касмер. – Вы ведь уничтожите ее, убийцы!
– Нет. Столкновения с уже зародившейся жизнью наша пыльца не выдержит. Для сконструированных нами простейших просто не найдется экологической ниши.
Родников повернулся к Касмеру, улыбнулся.
– Ну что же, защита проекта прошла успешно. И неудивительно: грамотный космоэколог может импровизировать на эту тему всю ночь напролет. Но откуда взялись огромные средства, необходимые для такого проекта? Никакой энтузиазм не в состоянии заменить денег.
– Это верно, – улыбнулся космоэколог. – В конце концов Совет Развития все-таки выделил некоторые суммы, Космофлот предоставил «фиолетовик», Агентство обеспечило прикрытие – оказавшееся, к сожалению, слишком слабым. Асмеры, с вашей помощью, нас переиграли.
– Кстати, насчет асмеров. За что они вас так невзлюбили?
– Об этом тоже можно говорить всю ночь напролет. К тому же ваш напарник гораздо лучше знает ответ на этот вопрос. Верно, Дэвид?
– По-моему, пора прекратить болтовню и попробовать трезво оценить ситуацию. Капитан почему-то бездействует, и это крайне подозрительно, – сказал Дэвид.
– Вот-вот, – засмеялся Михаил Романович и, неестественно изогнув шею, взглянул на дисплейчик своего теркома. – Касмер, почему вы пытаетесь перевести разговор на другое? Может быть, потому, что знаете об асмерах так много, как знают только они сами?
– Ростислав, он явно заговаривает нам зубы. А капитан тем временем… Что, если его люди попытаются атаковать нас через ангар?
Ростислав взялся за ручку управления клювом, вытащил им из специального кармана на внешней поверхности рембота красную «пуговку», прилепил ее на стенку ангара номер пятнадцать рядом с лапой «Дятла».
– Это сверхчувствительный микрофон, – пояснил он внимательно наблюдавшему за процедурой Касмеру. – Предназначен для выяснения, есть ли кто живой на спасаемом судне. Реагирует даже на слабый стук сердца в радиусе до десяти метров. Если кто-то появится в ангаре – мы сразу же узнаем об этом. Так что вы хотели рассказать нам об асмерах, Михаил Романович?
– Асмеры делятся на две неравные по численности группы: кредентарии и перфектарии. Требования, предъявляемые к последним, чрезвычайно строги. Они, например, не имеют права даже прикасаться к женщине. Я верно излагаю, Касмер? Вы ведь перфектарий, не так ли? – спросил Дольный, вновь пытаясь разглядеть дисплейчик своего теркома. Видно, он все еще надеялся, что до момента пуска ракет ему удастся убедить Ростислава освободить крышки ангаров.
Касмер внимательно наблюдал за панорамниками и молчал. Но Ростислав насторожился. Что-то необычное было в позе Дэвида.
– А Лиза была кредентарием, – продолжил космоэколог. – Как вам удалось заманить в свои сети Лизу? Я правильно назвал настоящее имя Луизы, Касмер? Вас, наверное, интересует, как мы его узнали? Очень просто: в Москву приехал прадедушка Елизаветы Дудниковой, которая три года назад уехала поступать в университет и с тех пор в родном городе не появлялась, хотя и разговаривала изредка с матерью по теркому. Прадедушка накопил денег и, вместо того чтобы пройти омоложение, решил сделать правнучке сюрприз. Выяснилось, однако, что в университете его любимица не училась и дня. Он разволновался, решил, что его обманывают, начал прорываться на прием к ректору… И все свои деньги в конце концов истратил на розыск. Оказалось, что три года правнучка обманывала и его, и мать, никогда и нигде не училась, а в данный момент под чужой фамилией находится на борту «фиолетовика», летящего к Титану. Поскольку всю любопытную информацию относительно рейса «Деметры» Агентство любезно предоставляло мне, как претору Миссии, я и узнал настоящее имя вашей спутницы, Дэвид.
– А мать Луизы… Что вам известно о матери Елизаветы Дудниковой? – спросил Родников.
– Очень немногое. Да и что особенного можно сказать о скромной работнице игрушечной фабрики, ни разу не покидавшей родной город и воспитывавшей дочь без мужа? – сказал Дольный и вновь, вытянув шею, посмотрел на дисплейчик своего теркома.
Ростислав помрачнел. Значит, рассказ Луизы о матери, влюбленной в науку и готовой работать в самых трудных условиях, – ложь? В чем еще она солгала ему? Или, может быть, правильнее спросить – в чем не солгала?
Образ девушки, ослепительно-прекрасный образ, на который даже мысленно нельзя было смотреть, не прищурившись от яркого света, начал быстро тускнеть.
– Кстати, Ростислав, на Титане, как нам удалось установить, Луиза Додсон должна была воспользоваться вашим допуском на погрузку зондов, чтобы помочь Касмеру их уничтожить. К сожалению, выяснили мы это слишком поздно и не смогли вас предупредить. Но что-то ей помешало. Видимо, она нарушила какую-то очень важную заповедь асмеров, за что душа ее была «освобождена». Это ведь вы убили Луизу, Касмер! Я не требую признания, но лишь констатирую факт. Сутки назад полиция на Титане окончательно разобралась в этом запутанном деле и получила ордер на ваш арест.
Ростислав еще раз взглянул на Касмера и похолодел. Похоже, он ничего не успевал сделать: прямо в голову космоэколога был направлен ствол блантера, и палец Касмера уже нажимал на спусковой крючок.
Когда именно Дэвид успел отстегнуть ремни безопасности, Ростислав не заметил. Теперь у Касмера было сразу два преимущества: оружие и свобода маневра. Сделать ничего было нельзя. Но сдаваться без боя…
Родников рывком отщелкнул ремни безопасности. Касмер выстрелил. Секундой раньше «Деметра» начала какой-то маневр. Дэвида отбросило к баку рембота. Игла прошелестела в каких-то сантиметрах от головы космоэколога. Второй раз сбитый с толку и потерявший ориентировку Касмер выстрелить не успел: намного лучше тренированный в условиях невесомости Ростислав прижал его к креслу, прихватил поверх рук ремнями безопасности и затянул их, что называется, на последнюю дырочку. Через минуту прибившийся было к па-нарамнику блантер покоился в кармане у космодесантника, а Касмер поверх ремней безопасности был обмотан еще и куском фала от собственного мотоскафа.
Из динамика громкой связи донеслась еле слышная музыка, веселая, торжественная и печальная одновременно. Родников не поверил своим ушам, увеличил громкость и убедился: действительно музыка, духовой оркестр. Играет марш «Прощание славянки».
Что они там, спятили?
– Дэв, следите за панорамными экранами и не отвлекайтесь, – укоризненно сказал Ростислав, вынимая блантер из кармана и засовывая его за пояс своего скафа.
– Не верь клеветнику! Пусть замолчит! Иначе… Иначе я уничтожу вас обоих, – прохрипел Касмер. Глаза его налились кровью, на виске вздулась синяя жилка.
– Давайте все-таки дослушаем Дольного до конца. Михаил Романович, вы можете чем-нибудь подтвердить ваше обвинение? Оно слишком серьезно для того, чтобы оставаться бездоказательным.
– Полиция на Титане имеет все необходимые улики. Да и реакцию Касмера вы видели.
– Это нормальная реакция честного человека, оклеветанного преступником! – клокочущим от негодования голосом пробулькал-прохрипел Касмер. – Пилот, да выключи ты, наконец, эту музыку!
Ростислав уменьшил громкость.
– Я не верю вам, Михаил Романович. Дэвид, не волнуйтесь. Это, конечно, ложь. Но насчет асмеров… Так почему они так невзлюбили ваш проект, Михаил Романович?
– На то есть много причин. Одна из них очевидна: с точки зрения асмеров, мы делаем работу за дьявола, то есть насаждаем жизнь. Асмеры верят, что Земля была единственной планетой в Галактике, на которой сатане удалось породить греховную жизнь. Пыльца же, содержащаяся в контейнерах, грозит созданием еще нескольких очагов жизни. Этого, с точки зрения асмеров, допустить никак нельзя.
– И это абстрактно-философское противоречие – виновник столь многих катастроф и жертв?
– Религиозные войны, опустошавшие Европу в средние века, велись из-за крохотных различий в толковании одних и тех же писаний.
– Допустим. Но я не могу поверить в существование целых коллективов людей, стремящихся к смерти. Отдельные самоубийцы – печальная реальность. Но чтобы многочисленные, хорошо организованные отряды…
– Это тоже реальность. В прошлом так случалась уже не раз. Идеология асмеров, кстати, во многом позаимствована из хорошо известных историкам религиозных ересей средних веков. Ничто не ново под луной. В годы расцвета гностически-манихейских учений число религиозных самоубийц превышало число жертв инквизиции. Но вам не кажется, что мы ведем себя несколько неприлично? Наш третий собеседник совсем заскучал. Давайте мы и его вовлечем в разговор. Князь, у меня есть к вам пара вопросов, на которые я никак не могу найти ответа. Скажите, как вам удавалось выявлять людей, активно участвующих в Проекте? Вы помните, пилот Родников, многочисленные катастрофы последних лет? Во всех них прослеживалась одна скрытая, но вполне отчетливая закономерность. Каждый раз среди погибших оказывался хотя бы один человек, посвященный в проект «Сотворение мира». Таким образом погиб почти весь офицерский состав «фиолетовика», с которого первоначально планировалось провести пуск «одуванчиков» со спорами. Погибли многие разработчики и генные инженеры, участвовавшие в Проекте. Как вы нас вычисляли, князь?
Касмер с каменным выражением лица следил за панорамниками. Ростислав на всякий случай проверил, не подбирается ли какой-нибудь мотоскаф к «Дятлу». Нет, окрестности были пусты. Капитан не предпринимал никаких попыток освободить контейнеры, и это было подозрительно.
– Молчите? – улыбнулся Дольный своей жутковатой лаковой улыбкой. – Но ваш секрет мы, кажется, разгадали. Это не телепатия, не чтение мыслей. Просто отлично работающая разведка плюс миниатюрные полиграфы дистанционного действия. Я верно говорю, князь? Ваш сверхчувствительный приборчик реагирует на влажность тела, частоту пульса, диаметр зрачков и тому подобное. Вы нацеливаете на проверяемого сенсоры и объектив своего полиграфа и произносите какую-нибудь фразу с ключевыми словами. Например, «сотворение», «мир», «контейнер», «пыльца», «спора»… Конечно, стопроцентной надежности ни один полиграф не обеспечивает, поэтому от них в свое время и отказались. Но асмеров это мало волновало. Что им пять-десять невинно погибших, если они «освобождают» людей тысячами? Я правильно говорю, князь?
Ростислав чуть заметно вздрогнул. Он вспомнил, как возле ажурной белой беседки Луиза бесхитростно спросила про ракеты, а Касмер тотчас начал разглядывать свой огромный терком. Все совпадает: Луиза задала провокационный вопрос, ее «старший брат» тут же определил, как отреагировал на это пилот-спасатель.
Касмер по-прежнему не отвечал. Но космоэколога, похоже, это совершенно не задевало.
– Будем считать, что на первый вопрос вы уже ответили. Теперь второй. Почему люди, о которых доподлинно было известно, что они никак не связаны с асмерами, вдруг начинали проявлять странную активность? Ярчайший пример тому – вы, пилот Родников! Вам ведь объяснили в Агентстве, что рейс «Деметры» будет не совсем обычным, просили посодействовать выполнению Миссии. Но вы не только не помогли, но наоборот, все испортили! Как вам удалось этого добиться, князь?
Ростислав посмотрел на Касмера, впившегося в панорамник яростным, почти испепеляющим взглядом, потом на Дольного, который напоминал сейчас отпускника, развалившегося в шезлонге на пляже. Кусок фала, крестообразным узором украсивший его обычный белый балахон, похоже, совершенно не смущал космоэколога.
– Почему вы все время называете Касмера князем? – спросил Ростислав, пытаясь скрыть замешательство.
– Вы еще не догадались? Касмер – это не фамилия, по иронии судьбы ставшая вдруг неблагозвучной. Это – псевдоним, сокращение слов «Князь ангелов смерти». Вы не могли бы назвать нам фамилию своего отца, Дэвид?
– Ростислав, что-то странное творится за бортом, – озабоченно сказал Касмер, не обратив ни малейшего внимания на последние слова Дольного. – Прямо по курсу какие-то призраки появились. Посмотри.
Ростислав взглянул на панорамники. На одном – контуры «Деметры», на другом – основание массозаборника и, по краям экрана, звезды.
– Знаете, Ростислав, на чем они вас поймали? – попытался отвлечь его внимание космоэколог. – Бьюсь об заклад, что подборка фактов, выданная в Агентстве, уже была вам известна, но только подана, так сказать, под другим соусом! Это не что иное, как использование свойственной человеку разновидности импринтинга. Первое впечатление, особенно подкрепленное сильной эмоцией или обрушившееся на человека в необычной обстановке, оставляет в его психике неизгладимый след. Именно так рождается пламенная любовь с первого взгляда – или ненависть на всю жизнь!
Ничего необычного Ростислав на панорамниках не заметил.
– Агентство, как я теперь понимаю, тоже пыталось создать «первое впечатление», – усмехнулся он, вновь поворачивая кресло в сторону космоэколога.
– Совершенно верно, – ни капельки не смутился Дольный.
– Но опоздало. В начале декабря прошлого года ваши люди – или все-таки нелюди? – в Стокгольме напали на агента службы безопасности и на моих глазах убили его. Вы можете называть это хоть первым впечатлением, хоть последним, хоть – оскорбительно – разновидностью импринтинга, но поверить вам после этого убийства трудно.
– Вот-вот. Для создания установки – этот термин неоскорбителен? – нужна сильная эмоция. Лучше всего – близость смерти. Мужчина, спасший девушку от хулиганов или вытащивший ее, полузадохнувшуюся, из воды, почти автоматически завоевывает благодарное сердце. Чужая смерть тоже все еще потрясает, хотя стараниями асмеров степень потрясения весьма уменьшилась. Не обижайтесь, Ростислав, этому феномену подвержены девяносто семь процентов людей. Оставшиеся три процента – сумасшедшие. А почему вы, собственно, решили, что это сделали «наши люди»? Какое отношение имеет это убийство к рейсу «Деметры»?
– За минуту до того, как сотрудника Агентства выбросили со 132 этажа, он оставил на моем столике розовые очки с чипом одноразового чтения. Потом эти очки у меня похитили. Но я успел кое-что узнать о замышляемой вами чудовищной провокации.
– Где, вы говорите, произошло это печальное событие?
– В Стокгольме, десятого декабря прошлого года, в день вручения Нобелевских премий – последнего комплекта в области фундаментальных наук.
– Очень интересно! – оживился Михаил Романович. – Почему в Стокгольме – понятно. Чтобы у вас ни малейшего подозрения не возникло в том, что все это подстроено. И почему 10 декабря – тоже понятно. За три дня до этого, 7 декабря, на закрытом совещании в Агентстве было принято решение привлечь для выполнения Миссии двух-трех космодесантников. В силу ряда обстоятельств в рейс попали только вы. Хотя, не сомневаюсь, и двое других получили при запоминающихся обстоятельствах розовые очки или нечто подобное. Вы не могли бы рассказать чуть подробнее, как это случилось?
