Текст книги "Это они, Господи…"

Автор книги: Владимир Бушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

О конференции ничего сказать не могу, но о страданиях евреев в Советском Союзе у нас говорилось и говорится ежедневно. А кроме того, до сих пор у нас никто не утверждал, что Бухенвальд, находящийся около Веймара в Тюрингии, где фашисты истребили около 60 тысяч граждан многих стран, освободила Красная Армия. Это 12 апреля 1945 года сделали американцы. Как видно, наш Главный Историк Бухенвальд путает с Освенцимом, что недалеко от Кракова, где погибло свыше 4 миллионов человек, в основном поляков. Сравните это с жертвами Катыни. Освенцим 12 января 1945 года действительно освободила Красная Армия.

Но какой парадокс! О 27 миллионах своих соотечественников, о 20 миллионах китайцев, о Роттердаме и Дрездене, о Хиросиме и Нагасаки, как о „болевых точках XX века всего мира“ великий Историк и упомянуть не считает возможным рядом с Катынью. Она – всё затмила и нашему академику и многим полякам.

Но вот ещё больший парадокс! Немцы истребили б миллионов поляков, а НКВД, если на минуту принять фашистско-польскую версию, расстрелял около 20 тысяч. 6000000/20000 = 300. Но стоны о жертвах Катыни в 300 раз громче и пронзительней, чем о шести миллионах жертв фашистского геноцида. Да ведь ещё нельзя же забывать и о том, что наша армия, а не американцы освободили их землю, положив на это около 600 тысяч душ; и о том, что немцы превратили Польшу в своё генерал-губернаторство, а мы создали им условия для возрождения самостоятельного государства; и о том, что благодаря стараниям не Рузвельта или Черчилля, а Сталина Польша получила 108 тыс. кв. км., не принадлежавшей ей до войны территории. Что такое 108 тысяч? Это четыре Крыма. Это треть всей нынешней Польши. И за всё это – ни слова благодарности, а только обвинительные вопли улиты. На свете есть только две нации, в которых зарождается и паразитирует такая улита.

Затем разверз уста Ефим Норинский из МГИМО: „Народы России, как жертвы Катыни, стали жертвами сталинского режима!“. Вот только один Ефим и уцелел, а 250 миллионов русских и других советских народов для него не существуют.

Андрей Артизов поддержал идею Норинского о горькой катынской участи советского народа и присовокупил: „Фильм прекрасно и точно показывает историческую правду. Но и сейчас ещё у нас находятся люди, которые говорят, что всё это сфальсифицировано“. Кто эти люди? Назови хоть одного! Не смеет. Но они действительно есть: хотя бы Юрий Мухин, Владислав Швед, Виктор Илюхин… Они написали большие книги о Катыни, выступают со статьями о ней, устраивают круглые столы. И заявляют по поводу „документов“, представленных горбачёвско-ельцинской Главной военной прокуратурой, столь несомненных для пронзительного Историка Чубарьяна, беспорочного архивиста Артизова и их друзей: – Какие же это документы! На одном решительные выводы сделаны на основании копии, что непозволительно; на другом столь же решительные выводы объявлены без привлечения показаний и советских и немецких свидетелей, хотя они известны, некоторые свидетели живы и ныне; на третьем тугаменте нет печати; на четвертом – даты; на пятом – дата заведомо не соответствует событию; и шестом нет подписи, и какой! самого Берии; на седьмом фамилия очень важного начальника в НКВД, ставшего в 1941 году заместителем наркома Госбезопасностииии, пишется то Кобулов, то Кабулов; в восьмом утверждается, что в 1940 году суд над поляками вершили „тройки“, а они были упразднены ещё 17 ноября 1938 года; в девятом, относящемся тоже к 1940 году, вместе с „ВКП(б)“ красуется „КПСС“, появившаяся в 1952 году; в десятом говорится, что расстрелу подлежало 25.700 человек, но утверждается, что было расстреляно 21.857, т. е. на 3843 человека меньше; в одиннадцатом Сталин, умерший, что не секрет, в 1953 году, как живое лицо фигурирует в делах 1959 года… Такой трагикомический бардак возможен разве что в документах нынешнего режима, но в ту пору в бумагах столь высокого уровня это было совершенно немыслимо. А чего стоит такой факт: поляки уверяют, что под Тверью было расстреляно почти 6 тысяч их соотечественников, однако, произведя эксгумацию трупов в указанном ими месте, обнаружили 243 трупа, национальная принадлежность коих неизвестна. Вот такие пироги юриспруденции и криминалистики…

Виктор Илюхин заявил в „Литгазете“, что всё это и многое другое „даёт основания говорить о ничтожности результатов следствия, проведенного ельцинско-путинской ГВП… Приказа о расстреле поляков с советской стороны никто не отдавал. Это гитлеровцы ворвались в лагерь военнопленных поляков и, как рапортовал о своих делах за август-декабрь 1941 года начальник „Айнзацгруппы Б“ при штабе группы армий „Центр“ Франц Стаглецкер, он „очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха – большевиков, евреев и польских офицеров“.

А что сказал наш защитник, наш Илья Муромец на международной арене Косачёв? Слушайте: – Вайда – великий режиссер! Огромное спасибо каналу „Культура“. Такие фильмы обязательно должны смотреть все. Это огромная веха… Но иногда фильм напоминал добротную пропаганду советского периода“. Например? Молчит. Гавкнул и в кусты. А тогда чего ж во всём этом великого и огромного? И зачем это смотреть всем? Нельзя ли ограничиться платным просмотром только депутатами Думы? Ни в коем случае!

И ещё довесок торта: „Искренняя благодарность историкам, политикам (Начиная с Ельцина, да? – В. Б.), которые продвигают наш народ…“. Уж так продвинули, что ещё шаг – и бездна…

А тут, наконец, и Никита: – Вайда – великий режиссер, мощный… Это выдающееся произведение… Польша находится под угрозой Германии и России, она между огромными монстрами…

А? Люди русские, любимец Аполлона и Медведева, автор нелегального фильма „55“ („Наш дорогой Владимир Владимирович“) прямо в лицо вам говорит, что ваша родина – монстр, чудовище. И вот никишкины доказательства:

– Поляки, как славяне, разворачивались к России больше, чем к Германии…

О, да, так разворачивались, что не один раз до Киева, а однажды аж до Кремля добирались, даже, как потом немцы по проторенной ими тропке, – до Волги. И до сих пор разворачиваются. Так, всего пять лет тому назад профессор Исторического института Варшавского университета П. Вечеркевич, коллега нашего А. Сахарова и В. Лаврова, в интервью, посвященном Второй мировой войне, уверял соотечественников, что только в результате нелепого исторического недоразумения Германия и Польша оказались врагами. Всё могло бы быть совсем иначе, Мечтательно заявил пан профессор: „Мы могли бы найти место на стороне Рейха почти такое же, как Италия, и наверняка лучшее, чем Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с нашим маршалом Рыдз-Смиглы принимали бы на Красной площади парад победы доблестных польско-германских войск“ (Цит. по В. Швед. Тайна Катыни. М. 2007. С.316). Даже не германо-польских, а наоборот.

Так что, только доблестных польских дивизий не хватило Гитлеру для победы, только их, особенно – кавалерийских. Американский историк У. Ширер, работавший во время войны в Германии журналистом, пишет: „На одном участке, когда немецкие танки неслись на восток через Польский коридор, они были атакованы Поморской кавалерийской бригадой, и мне, через несколько дней посетившему участок, где это произошло, предстала отвратительная картина кровавой мясорубки. Для скоротечной польской кампании это было символично. Лошади против танков! Длинные пики кавалеристов против длинных стволов танковых пушек!“ (Взлёт и падение Третьего рейха. М. 1991. Т.2, с.5). Да, только польских пик не хватило Гитлеру…

– И потому тот удар, который был нанесён, – продолжает Михалков, – был чудовищен по большому счёту… Невозможно оценить ту трагедию, которую пережили поляки…

Оратор, как всегда, едва ли понимает, что говорит. Чудовищным по „большому счёту“ был удар Германии, который в две-три недели развеял в прах миллионную польскую армию и 35-миллионное государство. Вот настоящая трагедия народа. И после этого разгрома, подлинной общенациональной трагедии какое судьбоносное значение могла иметь скорбная потеря нескольких тысяч поляков?

– Доказано, что это сделал НКВД. Но зачем это сделали?

И на протяжении всей передачи Михалков восклицал: „Зачем?.. Зачем?.. Зачем?..“. И Чубарьян вторил: „Зачем это было сделано, историки до сих пор не могут ответить на этот вопрос. Почему? Непонятно. Были арестованы участники антисоветского подполья во Львове. Их отправили в Сибирь. А этих…Зачем?“.

Проницательный Михалков ещё и вздул градус загадочности: – Из немецкого оружия каждого… Значит, это была надолго продуманная операция…

Тут Михалков упёрся своим художественным лбом в простецкий лоб сотрудника „Литгазеты“ Владимира Сухомлинова. Тот в беседе с Виктором Илюхиным сказал: „Особо впечатляет, что поляки были расстреляны немецкими пулями, а руки у многих перевязаны бумажной бичевкой, которая тогда в СССР не производилась. Это, говорите вы, противоречит элементарной логике. Да. А не элементарной? Ведь в наших спецслужбах всегда хватало мастеров выполнить задание так, что комар носа не подточит“. Он про комаров всё знает!

Такие мастера высоко ценятся во всех спецслужбах мира, и действительно, слава Богу, они были ещё у Дзержинского. Джордж Фридман, американский знаток темы, в эти дни писал: „В 20–30 годы Советы создали уникальную методику шпионажа“. И это не удивительно, ибо к власти пришли люди с огромным опытом подпольной работы, тайных акций, укрытия от преследования и арестов, опыт ссылок, тюрем, побегов. Стоит лишь вспомнить операцию „Трест“ или пропуск через кордон В. В. Шульгина и его путешествие по трём нашим столицам под заботливым приглядом ЧК. И беспрепятственно выпустили Виталия Васильевича, оставшегося в уверенности, что он ловко провел за нос чекистов. После чего он написал увлекательную книгу, которая так и называлась „Три столицы“.

А позднее наши мастера, грубо говоря, атомную бомбу стибрили у американцев – уж что может быть выше этого комара с его носом! На Советскую Россию работали многие иностранные агенты. И какого уровня! Что за имена и какие дела за ними – Берджесс, Маклин, Джордж Блейк, Блант… Чего стоит один Ким Филби, – второе лицо в разведке Великобритании СИС, он руководил отделом, работавшим против СССР и даже рассматривался в качестве кандидата на должность начальника СИС. Когда возникли подозрения, в его защиту выступил сам министр иностранных дел Антони Иден. А когда в 1963 году его всё-таки раскрыли, он благополучно бежал в СССР, где, спустя много лет, и умер. Эти иностранцы работали не ради денег, а во имя успеха и благоденствия страны социализма. А кто ныне станет работать для страны Путина-Абрамовича?

Да, СССР это тебе не „новая Россия“ с двуглавым гербом из музея Романовых и власовским флагом. О каком опыте нынешних правителей можно говорить! Разве что, о тайном опыте увиливания от полноценной уплаты партвзносов. Сегодня Путин, кагэбешник последнего разбора, довел разведку до такого уровня, что её агенты, с его портретом на груди прибыв в США, сразу угодили под колпак, где за ними пристально наблюдали целых десять лет. Им Путин (или Фрадков?) дал английские имена и был убеждён, что больше ничего не надо, что это непроницаемо для контрразведки „наших американских друзей“. И они десять лет, как члены одного кружка художественной самодеятельности, трепались по телефону, встречались, устраивали „корпоративные вечеринки“, ходили на почту получать ежемесячные денежные переводы из ФСБ, зарплату. А в нужный момент американцы снимают колпак, хватают их сразу сколько пальцев на двух руках, они тотчас во всём признаются, и их показывают всему миру: „Полюбуйтесь на этих оболтусов!“. И что дальше? Путин за этих десятерых русских штирлицаев отдаёт четыре русских же мерзавца, и все холуи режима радостно вопят: „10:4 в нашу пользу! Лучше, чем в прошлом году с голландцами в футбол. Новое свидетельство дружбы с Америкой! Россия, вперёд!“. Американский вице-президент сказал, что им очень нужна полученная от нас квадрига ФСБ, а кому нужны у нас это десять олухов? И повторяю, советские агенты успевали скрыться, бежать, а путинских, как цыплят, в одном гнезде забрали. Мы чужих агентов меняли на своих и нужных нам людей, а Путин – русских на русских. Вот она, политическая суходрочка в законченном и высшем виде.

Но вернёмся к адептам неэлементарной логики. В. Сухомлинов прищурено говорит: „Разве не могли для расстрела поляков доставить из Германии немецкое оружие и немецкую бичёвку, чтобы устроить инсценировку?“.

Могли, дядя. Даже фауст-патрон могли. А бичёвку, пожалуй, и сами ссучили бы. Но инсценировка-то для кого? И он должен бы ответить только так:

– Как для кого? Для Гёббельса. Не мог же гениальный Сталин или руководители НКВД не знать, что через год сюда нагрянут немцы и раскопают захоронения.

В. Илюхин возражал на это неудачно: „Хорошо известно, что Сталин даже за неделю до войны был уверен – немцев мы далеко не пустим, если вообще пустим на свою землю“. Кому это хорошо известно? Никаких подтверждений такой уверенности нет. Не следует Сталину приписывать взгляд авторов песни „Если завтра война“ и других жизнерадостных сочинений. Стоит только вспомнить о „втором Баку“, о закладке и развитии промышленного центра на Урале, чтобы понять: Сталин был несколько прозорливей наших песенников. Перебазирование некоторых наших заводов на восток началось ещё в 1939 году, а Совет по эвакуации во главе с Н. М. Шверником и А. Н. Косыгиным был создан в первый же день войны.

Очень сомнительно заявление Илюхина и о том, что „гитлеровцы наверняка(!) имели документы о расстреле поляков в Катыни“. Это отзвук представления о Катыни как о „вселенской болевой точке XX века“. Да никаких документов! Немцы просто истребляли население, расчищали для себя территорию, ни о чем другом не думая. Никаких документов не было у них и по Бабьему Яру, по Хатыни, Красухе, Лидице, Орадур-сюр-Глану… Вы думаете, что есть документы об истреблении палестинцев в лагерях Сабра и Шатала? Удивительна эта уверенность, что всему в мире есть соответствующие документы!.. Господи, да просто окружали, сгоняли население в сараи и сжигали, расстреливали. Только какой-нибудь Пивоваров может умиляться по поводу часиков, оставшихся на трупе убитого.

Да, надо иметь головы особого устройства, чтобы додуматься и объявить, что в 1940-м НКВД учинил „инсценировку“ в Катыни и вообразить себе далеко „продуманную операцию“. Известный английский журналист Александр Верт, всю войну работал в СССР корреспондентом газеты „Санди тайме“ и Би-Би-Си. 15 января 1944 года в составе большой группы иностранных журналистов во главе с Кэтрин Гарриман, дочерью американского посла, он побывал в Катыни и видел своими глазами несколько сот выкопанных „образцов“, которые даже морозный зимний воздух пропитали на всю жизнь запомнившимся смрадом». В своей знаменитой многократно изданной в разных странах (у нас – в 1967 году) книге «Россия в войне 1941–1945 годов» он писал: «Разве не могло случиться, что немцы расстреляли поляков в 1941 году, чтобы через два года „подбросить“ их русским?». Иностранцу, приехавшему в Россию на несколько лет, пришла в голову мысль, что это немецкая «инсценировка», а у русских, родившихся и живущих в России, считающих себя патриотами – ни в одном глазу! Вернее, они твердо уверены в совершенно обратном: это их соотечественники учинили.

Тут важна одна существенная поправка: да, «инсценировка», но летом 1941-го немцы, конечно, не думали о ней, они были на вершине успеха, верили, что пришли на русскую землю навсегда и не сомневались в своей скорой победе, после которой ни перед кем не придётся отвечать за свои злодеяния. Об этом им напоминал сам Гитлер. Расстрел они учинили в 1941 году, но «инсценировку» устроили в апреле 1943 года, когда шибко запахло жареным, когда Красная Армия могла вот-вот припожаловать в Смоленск и придётся уносить ноги. Верт правильно сомневался: «Можно ли представить, что немцам стало известно о расстреле поляков только через два года?». Это при их-то шустрости в таких делах, при обилии разных зондеркоманд.

С другой стороны, они же объявили, что тогда, весной 1943 года, о расстреле им сообщили местные жители. Какие странные аборигены! Летом 1941-го, когда грохотал гром немецкой победы и казалось, что вот-вот все рухнет – и Красная Армия и Советская власть, среди них не оказалось ни одного, кто захотел бы выслужиться перед победителями и получить разного рода благодарности, а теперь, когда Красная Армия могла вот-вот нагрянуть и схватить за задницу всех предателей и немецких прислужников, они вдруг помчались к оккупантам со своим доносом. Это же невероятно.

Вы, Михалков, поняли, с кем с одной упряжке? Нет, он не понимает, а всё твердит: «Зачем? Зачем?». И поскольку не смеет упомянуть ни Геббельса, ни Бурденко, то боится обратить свой вопрос в другую сторону: «А могло ли это понадобилось немцам, и если да, то почему, и зачем?». Да ведь тогда всё становится ясно.

А. Верт писал: «Во-первых, что бы ни говорили немцы, техника этих массовых убийств была немецкой; гестаповцы применяли в своих массовых убийствах точно такую же технику во множестве других районов». Как ни страшно сказать, но национальный характер такая крепкая штуковина, что сказывается даже на «технике убийств». Посол Великобритании при польском правительстве в эмиграции О. О’Малли, допущенный в Катынь при эксгумации трупов немцами, 24 мая 1943 года докладывал в Лондон: «Тела убитых аккуратно выложены в ряды от 9 до 12 человек, один на другого, головами в противоположных направлениях». Ordnung! Евгений Антипов заметил в «Завтра»: «В России до сих пор и ядерные головки так аккуратно не складируют».

«Во-вторых, – писал Верт, – зачем было убивать поляков в 1940 году, когда Советский Союз жил в мирных условиях и истреблять польских офицеров не было никакой необходимости. Поляки были убиты немецкими пулями – факт, который, судя по его дневнику, сильно беспокоил Геббельса. Генерал Андерс (К радости Михалкова и Сухомлинова – В. Б.) приводил заявление одного свидетеля, утверждавшего, что Германия продала Прибалтийским странам много патронов с такими пулями и что русские захватили их там. Но немцы говорят, что русские расстреляли поляков в марте 1940 года, а Прибалтийские страны они заняли (К отчаянию Сухомлинова и Михалкова – В. Б.) только три месяца спустя.

Катынский лес был излюбленным местом отдыха жителей Смоленска и до июля 1941 года не был окружен проволокой. Нелепо думать, что населению разрешалось устраивать пикники на свежих массовых могилах». Можно добавить, что там находился дом отдыха НКВД и пионерский лагерь, который закрыли только в начале июля 1941 года.

Так вот, почему немцы хотели расстрелять поляков? Да потому что, хотя Польша первой из европейских стран ещё в 1934 году вскоре после прихода Гитлера к власти заключила с ним добрососедский договор, властитель и всё его окружение презирало и ненавидело поляков как нацию, что было закономерно для их расистской идеологии. Вот несколько высказываний Гитлера: «Польша всегда была на стороне наших врагов, всегда пользовалась любым случаем, чтобы навредить нам»… «Поляки – жалкая, ни к чему не способная, хвастливая банда, сброд, который ничуть не лучше, чем суданцы».

Зачем могли расстрелять? «Предмет спора вовсе не Данциг, – говорил Гитлер. – Речь идёт о расширении нашего жизненного пространства на востоке и об обеспечении нашего продовольственного снабжения. Нам осталось одно: напасть на Польшу при первой удобной возможности». И напали.

Что-нибудь подобное, Михалков, говорил, мог сказать хоть один из советских руководителей? Нет, это немыслимо. Кроме того, сколько поляков от Феликса Дзержинского и Вышинского, Ванды Василевской до Рокоссовского были на самом верху советского общества! А кого из поляков вы можете назвать на германском Олимпе?

Между прочим, Сталин принимал в Кремле Ванду Василевскую 20 раз – больше, чем любого советского писателя, включая А. Фадеева, многолетнего председателя правления Союза писателей, который был в кабинете вождя 15 раз.

Михалкову и его братьям по разуму не пришла в голову даже простейшая мысль: с какой стати немцы вдруг выступили в роли защитников и благодетелей презренных «суданцев», которых и до этого и после только истребляли? Ведь это то же самое, как если бы на Лейпцигском процессе Геринг вдруг выступил в защиту Георгия Димитрова.

В целях очищения для себя «жизненного пространства» немцы и уничтожили 6 миллионов «суданцев», как потом уничтожали и советских людей. И что им стоило к этим миллионам прибавить ещё десяток-другой тысяч «суданцев», схваченных под Смоленском, где они находились на строительных работах. Немцы этого «довеска» и не заметили. А в самой Смоленской области они уничтожили свыше 135 тысяч военнопленных и мирных жителей. И к этому страшному числу одних славян прибавить несколько тысяч других славян юберменшам ничего не стоило.

С началом Отечественной войны наши отношения с Польским правительством в Лондоне развивались весьма благоприятно. Уже 30 июля было заключено соглашение, по которому, во-первых, был признан утратившим силу советско-германский договор 1939 года о территориальных переменах в Польше; во-вторых, восстанавливались дипломатические отношения и обмен послами; в-третьих, стороны брали обязательство «оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в войне против Германии»; в-четвертых, предусматривалось создание на территории СССР польской армии; в-пятых, объявлялась амнистия «всем польским гражданам, содержащимся в заключении в качестве военнопленных или на других основаниях».

Сталин принимает в Кремле и польского премьера Сикорского, и польского посла Ромера, и генерала Андерса, который будет командовать армией. В то же время Советское правительство предоставило полякам беспроцентный заём на 300 миллионов рублей и ещё 15 миллионов – в виде пособий офицерскому составу начавшей формироваться армии. В 20 городах СССР открываются представительства польского правительства для оказания помощи польским гражданам, открывается 589 благотворительных учреждений (столовых, детских домов, ясель и т. п.), и на это выделяется ещё 100 миллионов рублей. При содействии нашего МИДа начинает выходить газета «Польска» (Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М., 1946. Т.1, с. 348–358). Естественно, что всё это шибко не нравилось Геббельсу, хотя кое-что он мог и не знать.

В результате событий сентября 1939 года и воссоединения народов Украины и Белоруссии, на территории Советского Союза оказалось 389.041 поляк. Было из кого формировать армию. И уже в феврале 1942 года она насчитывала 73.415 человек.

Но потом отношения испортились. Главным образом из-за того, что, будучи вооруженной и экипированной Советским правительством на советские средства, армия Андерса вопреки начальной договоренности, отказалась сражаться плечом к плечу с Красной Армией. Тогда ей было предложено маршировать в Персию. Это она и сделала в полном составе, прихватив 37.756 членов семей. Последние поляки бежали в страшные дни августа 1942 года, когда, обливаясь кровью, Красная Армия сказала в Сталинграде: «За Волгой для меня земли нет!». А для поляков нашлась земля в Персии.

Но позже была создана дивизия имени Костюшко. Из которой выросла Армия Людова. Обратите внимание – Костюшко… А ведь в 1794 году он был Главнокомандующим повстанческой армией, выступившей против России, взят в плен, полтора года сидел в Петропавловке. А Сталин согласился на его имя. Но Медведев не соглашается даже на имя Главнокомандующего армией, разгромившей фашизм. Что это? Типичная михалковщина.

И поразительно, что А. Верт отметил: 1940 год – мирное время с его законами, а ни один из мудрецов той телепередачи не вспомнил, что 1943 год – это война с её совсем другими законами. И когда в апреле Геббельс на весь свет возопил о Катыни, он знал, что месяц тому назад, 12 марта Красная Армия уже освободила Вязьму. А это всего в 150 километрах от Смоленска. А что за Смоленском, Михалков? Оказывается, невеликая Белоруссия. А сразу за ней? Представьте себе, Никита Сергеевич, не Франция, не Канны, а Польша, Варшава. Геббельсу хватило ума сообразить: надо поссорить поляков с русскими, надо Польшу превратить во враждебный для Красной Армии ТВД, а у Михалкова и Чубарьяна ума на это не хватает. Куда им до Геббельса!

В Думе недавно прошел «круглый стол» по Катыни. Участие в беседе, как пишет «ЛГ», почему-то никого не называя по имени, «приняли депутаты, известные писатели, историки, юристы, эксперты, представители общественных организаций».. Думский Макаров был? Неизвестно. Очень хорошо. «В итоге, – читаем дальше, – принято обращение к президенту, в котором, в частности(!), есть предложение возобновить расследование по уголовному делу о расстреле польских офицеров и дать судебно-правовую оценку имеющимся в нём доказательствам». Надо полагать, что это не «частность», а главное в обращении, и оценить надо не «доказательства», а документы, которые могут сложиться в доказательство одного, а могут – совсем другого.

Видимо, собрание было довольно многолюдным. И неужели хоть кто-то из круглостолцев питает надежду, что президент Медведев уважит их мольбу и распорядится возобновить расследование! Это после четырех-то уже принесенных президентских извинений? Это при такой-то ненависти к Советской эпохе, что вот-вот хватит кондрашка от одного случайно увиденного в Америке девиза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»? Это при росте-то 163 сантиметра?

Да ведь эти уникальные отцы отечества из кожи лезут, чтобы доказать, обосновать вину своей страны. Путин на пресс-конференции 7 апреля там, в Катыни заявил: «К своему стыду, я не знал, что в 1920 году операцией в советско-польском конфликте..». Вы слышали – у него стыд обнаружился! Но есть основания думать, что он не знает и того, что Польша была частью России, и того, что в 1920 году она напала на свою вчерашнюю метрополию, как бы Шотландия напала на Англию, и того, что это был не «конфликт», а настоящая война.

Но слушайте дальше: «К моему стыду не знал, что операцией в конфликте руководил лично Сталин». Это, говорит, меня просветили историки, с которыми побеседовал, когда собирался ехать в Катынь. Какие историки – Сванидзе или Чубарьян? Неизвестно. Так что любого можно подозревать – оклеветаны все историки России сразу. В том числе сотрудница Института всеобщей истории РАН, главный знаток Катынского дела Наталья Лебедева. Несмотря на то, что она тут же подъелдыкнула Путину: «Сталин решил действовать по своему любимому принципу: „Нет человека – нет проблемы“. Эта пошлячка всеобщей истории при всём её скудоумии должна бы знать, что ничего подобного Сталин не говорил, это афоризм Сванидзе из его книги о Медведеве. А Сталин говорил другое: „Дураков не сеют, не жнут, они сами родятся“ – на просторах всеобщей истории.

Послушай, дядя: в годы Гражданской войны и интервенции Сталин не командовал ни одним фронтом, не руководил ни одной операцией за исключением блистательного взятия 16 июня 1919 года фортов „Красная Горка“ и „Серая лошадь“ на Финском заливе. Сообщите об этом по спецсвязи академику Чубарьяну, а Медведев сообщит своему биографу Сванидзе лично. Сталин был членом Военных советов многих фронтов. В войне с Польшей – Юго-Западного фронта, а не Западного, потерпевшего неудачу. Западным командовал Тухачевский, ставленник наркомвоенмора Троцкого, будущий любимец наших демократов. Не хорошо врать, Путин. У вас же две взрослых дочери, скоро заграничные внуки будут. Каково им иметь такого дедушку. Что они скажут, когда вырастут?

Хотите подробности? Вот как заканчивался „Приказ войскам Западного фронта № 1423“, изданный 2 июля 1920 года ещё в Смоленске: „На Запад! К решительным битвам! К громозвучным победам! Пробил час наступления, на Вильну, Минск, Варшаву – марш!

Командующий армиями фронта М. Тухачевский

Члены военсовета фронта И. Смилга и И. Уншлихт

Начальник штаба Шварц“ (ВИЖ № 4’90.C.31)

Прошло полтора месяца, и уже в Минске 20 августа за теми же подписями издаётся приказ войскам Западного фронта № 1847: „Только на развалинах белой Польши может быть заключён мир… Победоносно начатое наступление должно быть победоносно закончено. Позор тем, кто думает о мире до Варшавы!“ (Там же). Ну, это как „Удвоим ВВП!“

Сталин и был тем, кому пустобрёхи грозили позором. Он решительно выступал против „марша на Варшаву“. 11 июля 1920 года уже после изгнания оккупантов из Киева и других земель в беседе с корреспондентом „Правды“ он говорил: „Наши успехи на антипольских фронтах несомненны… Но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основном уже покончено, что нам остаётся лишь проделать „марш на Варшаву“. Это бахвальство неуместно не только потому, что у Польши есть резервы, что Польша не одинока, что за Польшей стоит Антанта, всецело поддерживающая её против России, но прежде всего и потому, что в тылу у наших войск появился союзник Польши – Врангель.

Смешно говорить о „марше на Варшаву“ и вообще о прочности наших успехов“ (СС. Т.4, с. 339–340).

А 23 сентября 1920 года Сталин сделал заявление в Президиум IX партконференции: „Некоторые места во вчерашних речах тт. Троцкого и Ленина могли дать конферентам повод заподозрить меня в том, что я неверно передал факты. В интересах истины я должен заявить следующее:

1. Заявление т. Троцкого о том, что я в розовом свете изображал состояние наших фронтов, не соответствует действительности. Я был, кажется, единственный член ЦК, который высмеивал ходячий лозунг о „марше на Варшаву“ и открыто в печати предостерегал товарищей от увлечения успехами, от недооценки польских сил. Достаточно прочесть мои статьи в „Правде“. (См. выше. – В. Б.)

2. Заявление т. Троцкого о том, что мои расчёты о взятии Львова не оправдались, противоречит фактам…

3… Западный фронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат и неподтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало… Последовала катастрофа, взявшая у нас 100 тысяч пленных и 200 орудий. Я требовал в ЦК назначения комиссии, которая выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Тов. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что надо щадить дело, а не командование“ (СС. Т.17, с. 135–136). Замечу, что тогда Сталин еще не был Генсеком, однако, возражал не только председателю Реввоенсовета, но и главе правительства. Кто из ваших окруженцев, Путин, решается возражать вам, кто посмеет отметить хотя бы то, что во вранье о Сталине вы с товарищем Чубарьяном оказались в одной компашке с товарищем Троцким? Но я думаю, что обращаться с просьбой о новом расследовании дела о Катыни к Троцкому было бы более перспективно, чем к Путину или Медведеву.