Текст книги "Амулет: Падение Империи"

Автор книги: Владимир Ткаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Габриель вскочил на лошадь, последний раз взглянул на свой дом и отправился навстречу своей судьбе, вместе с Джеймсом и Торном.

ГЛАВА VI Обратный путь

Солнце было уже высоко, когда путники миновали лес, раскинувшийся близ Стоунхилла. Впереди скакал Габриель и показывал дорогу. Он хорошо знал эти места, но так далеко, как были они сейчас, он никогда не забирался. Лошади уже порядком устали, а впереди был еще долгий путь. Они вышли на равнинную местность, и до наступления темноты им обязательно нужно было добраться до какого-нибудь пролеска. Земля под ногами была каменистой, и всадники немного сбавили ход, жалея лошадей. Над равниной нависли грозные, точно налитые свинцом, тучи. Они так быстро захватили власть на ясном, голубом небе, что казалось, солнце упало обратно за горизонт. Дневной свет померк перед их мощью. Громкими, пугающими раскатами грома они показывали свою власть.

Джеймс испуганно смотрел на них. Он очень не хотел быть настигнутым грозой. Но совсем скоро путники оказались в самом ее центре. Ветер поменял свое направление и стал прохладнее и злее. Он дул им навстречу и резкими порывами перебивал дыхание. Джеймс прижался к шее лошади, пытаясь хоть как-то спастись от разбушевавшейся стихии. На его удивление дождя все не было. Молний он тоже не видел, хотя и не вертел головой в поисках.

Габриель и Торн, казалось, совсем не обратили на грозу никакого внимания. Они смотрели только перед собой, ни разу не взглянув наверх. Тем временем раскаты грома становились реже и слабее. Ветер понемногу унимался и вскоре стих вовсе. «Неужели все закончилось?» – облегченно подумал Джеймс, выпрямляясь в седле. Стихия отступила, так и не обрушив весь свой гнев на землю. Сквозь мрачные тучи вновь показалось солнце, прожигая их своими лучами. Яркие блики поползли по равнине, обгоняя всадников, и ровно ложились на спины высоких холмов, расположившихся неподалеку. Зеленый ковер, укрывавший равнину, меркнул под их наползавшими тенями. Воздух от непродолжительной грозы стал свежее и прозрачнее. Как будто, сама природа помогала путникам благополучно добраться до леса вовремя.

Через некоторое время вдалеке показался тот самый спасительный лес – первая контрольная точка. Джеймс был очень рад открывшемуся пейзажу, потому что это означало, что скоро он слезет с надоевшей лошади и, наконец, что-нибудь поест! За целый день всадники ни разу не останавливались, стараясь попусту не тратить время, и у Джеймса от продолжительной езды онемела нижняя часть тела. Он был еще не опытным седоком, поэтому не умел правильно держаться в седле. Но за то время, что он находился верхом на лошади, он уже многому научился и стал увереннее обращаться с лошадью.

Дорога поворачивала в сторону, и всадники, сойдя с нее, двигались напрямик к лесу. Равнина плавно прирастала холмами и становилась похожей на поверхность океана в ветреную погоду. В некоторых возвышениях виднелись крупные черные дыры. Это были пещеры. Одному Богу было известно, какие твари прятались в них от дневного света, дожидаясь ночи.

Джеймс с испугом смотрел на них, пытаясь разглядеть что-нибудь необычное. Он и сам не знал, что он хотел там увидеть. Его воображение рисовало картины разнообразных монстров с длинными и острыми клыками, от одной мысли о которых у него по спине пробегали мурашки. «Хорошо, что эти создания могут выходить наружу только по ночам!» – подумал Джеймс. Лошади чуяли опасность, и когда всадники довольно близко подбирались к пещерам, проезжая мимо, они испуганно ржали и сами отворачивали в сторону от гиблого места.

– Здесь неподалеку есть река, – крикнул Габриель, немного замедлив ход. – Надо напоить лошадей и самим пополнить запасы. Но придется обогнуть лес с востока. Потеряем пару часов! До темноты успеем! Торн, молча, мотнул головой в знак согласия. Он не привык, что командовал кто-то другой, но Габриель знал эти места лучше его, и хаатину пришлось подчиниться.

Всадники, не доезжая до леса несколько миль, свернули на восток и направились к реке. Она дала знать о себе задолго до появления в поле зрения седоков своим нараставшим, не прекращавшимся гулом бегущей с большой скоростью воды. В этом месте река уже не была похожа на спокойный, легкий ветерок, дувший в усладу путников. Сейчас она больше напоминала ураган, грозивший большими неприятностями всем попавшим в его смертоносные объятия.

Джеймс слез с лошади, подошел к реке и зачерпнул ладонями прозрачную, как слеза, воду. Освежив лицо, он вдоволь напился. Торн и Габриель наполнили опустевшие бурдюки и подвели лошадей к водопою. Когда те восполнили силы холодной, чистой водой горной реки, путники двинулись дальше.

Когда всадники добрались до леса, было еще светло, поэтому они не стали сразу останавливаться и решили подыскать подходящее место для ночлега. Это оказалось непростой задачей, так как в лесу было полно колючего кустарника, распустившего свои длинные ветви во все стороны. Всадники с трудом продирались сквозь него. Лошади, шагая, высоко поднимали ноги и фыркали от боли. Торн, достав свой меч, начал размахивать им по сторонам, срубая колючие ветви. Габриель последовал примеру хаатина и стал прорубать дорогу, ведущую вглубь леса.

Вскоре они, вырвавшись из цепких лап безмолвных сторожей, выехали на небольшую поляну. Уже стемнело и Джеймс, наломав сухих веток, раскладывал их полукругом для костра. Торн привязывал лошадей, а Габриель отправился разведывать территорию близ их лагеря. Хаатину это показалось крайне неразумной затеей, но он не стал возражать. Блуждать в лесу ночью одному было очень опасно. С наступлением темноты, выходили на охоту не только создания, прятавшиеся в пещерах холмов, но и существа, которые обитали в дремучих лесах. Огонь – единственное, чего они страшились, стараясь не подбираться близко к губительному пламени.

– Что-то его долго нет, – настороженно сказал Джеймс, закончив подготовку костра. – Уже совсем стемнело. Может с ним что-нибудь случилось? Надо пойти посмотреть!

– Нет! – решительно ответил Торн, крепко привязав лошадей. – Ничего с ним не случится. Солнце еще не совсем село, видишь? Торн кивнул головой в сторону алого неба, озарявшегося последними лучами исчезавшего светила. Затем хаатин наклонился над собранными в кучку ветками, достал из мешочка белый кубик, и, раскрошив его пальцами, раздул одним выдохом яркое пламя. Костер запылал, потрескивая и издавая приятный аромат хвои.

Джеймс снова внимательно наблюдал за действиями хаатина. Он заворожено, застыв на месте, смотрел, как Торн изрыгал огонь из своей ладони, точно по волшебству.

– На черном рынке можно достать все, что угодно, верно? – спросил, появившись из ниоткуда Габриель. – Говорят, что там продают даже сухие головы троллей! А за клыки дракона можно выручить целое состояние! Вопрос в том, что раздобыть их не удастся. Наследник подошел поближе к огню и опустился на высохший ствол упавшего дерева.

– А где находится этот черный рынок? – поинтересовался Джеймс, поглядывая на Торна. Тот безучастно шевелил толстой палкой обгоревшие ветки.

– Надо поесть и укладываться спать! – переменил тему хаатин. – Завтра предстоит тяжелый день. Он вытащил из сумки сверток, завернутый в пергамент, и бросил его Джеймсу. В свертке было вяленое мясо, которое они взяли из лагеря повстанцев.

– Вокруг вроде чисто, – продолжил Габриель. – Я зашел дальше в лес. Этих тварей не было слышно, да и нор их не видно, поэтому волноваться не о чем.

– Ты думаешь, что нам не о чем волноваться? – Торн со злостью посмотрел на Габриеля. – Что ты знаешь об этих тварях? Ты думаешь, что они выдали бы себя, почуяв добычу? Некоторые из них могут выжидать в засаде без еды и воды несколько недель, пока в нее не попадет тот, для кого она была создана!

Торна раздражала излишняя самоуверенность Габриеля, и он старался не давать волю эмоциям, но это не всегда у него получалось. Он, будучи охотником на этих ужасных созданий, хорошо знал их повадки. Это было необходимо, чтобы остаться в живых при встрече, а уж тем более при схватке, с одним из таких монстров. За длительное время, что он охотился на трофеи, Торн многое узнал о своих противниках. Он знал, какие виды прятались в пещерах на равнине, а какие охотились стаей в диких лесах при дневном свете. Знал их слабые, уязвимые места, а также каким оружием лучше убить ту или иную особь. Вот почему его настолько задело высказывание мальчишки, который, скорее всего и не видел тех, о ком рассказывал с такой уверенностью.

– У тебя есть семья? – спросил, вдруг, Джеймс, пытаясь разрядить обстановку. Габриель погрустнел, опустил глаза и ответил:

– Меня вырастил мой дядя. Он забрал меня к себе, когда я был еще совсем маленьким. Стоунхилл стал мне родным домом.

– А что случилось с твоими родителями? – спросил Джеймс.

– Я не знаю, – ответил Габриель и сделал небольшую паузу. – Дядя Ролан говорил, что они жили в маленькой деревушке, недалеко от Стоунхилла. У них совсем не было денег, и они отдали меня на воспитание ему. По крайней мере, именно такую историю я слышал в детстве, но, сколько я не спрашивал, что это была за деревня и где она находилась, я не получал ответа.

А со временем эти вопросы ушли из моей головы. Я думал, что раз уж родители бросили меня на произвол судьбы, раз я был им не нужен, то мне не зачем было их искать! Габриель, незаметно для себя, повышал тон и почти перешел на крик, но опомнившись, успокоился и спросил Джеймса:

– А как насчет твоих родителей? Они живы?

– Надеюсь! – тихо ответил Джеймс. – Они мне снятся почти каждую ночь. Я вижу во сне свой дом. Но один раз мне приснились не они. В ту ночь, проведенную в тюрьме, мне снился дракон. Он был весь черный и летел прямо на меня. Из его огромной пасти вырывался огонь!

Торн настороженно взглянул на парня. Такие сны были не к добру. Драконы – это древнее зло. Они наводили ужас одним только видом и считались бессмертными, поскольку не было ни одного упоминания о воине, сразившем дракона. Хотя, драконов и не видели в этих землях многие тысячи лет, да и летописи тех давно забытых времен уже, наверное, не сохранились ни в одной библиотеке.

Что же касалось тех вещей, что продавались на черном рынке под видом драконьих, так то, не более чем уловка нечестных торговцев. Ради своей выгоды они готовы были продать и собственную мать, если за нее предложат хорошую цену!

Но одно дело было врать покупателям, что обычный продолговатый булыжник – это окаменелый язык настоящего дракона, убитого кем-то в горах Рикт, в самом сердце Темных земель, и совсем другое – видеть его во сне тому, кто и не знал вовсе о существовании этих ящеров, обитавших когда-то в этом мире. Это был очень плохой знак, но что он означал, знали только просвещенные. К ним относились и Верховные маги, от которых тоже остались лишь легенды.

Габриель, как и Торн, глубоко задумался над сказанным Джеймсом. Тот, заметив, что сказал что-то не то, попытался перевести разговор в другое русло и спросил Габриеля:

– А как ты стал лидером мятежников? Габриель нахмурился еще больше и ответил:

– Мятежниками нас называют только те, кому мы перешли дорогу. Мы зовем себя борцами за свободу!

Торн язвительно усмехнулся. Габриель, заметив это, продолжил:

– Когда мне было семнадцать лет, к власти в Стоунхилле пришел новый правитель. Он установил непосильные налоги для крестьян. Чтобы платить вовремя, нам с дядей приходилось работать в поле круглые сутки. Работа была тяжелой. Мы едва успевали. Тот год выдался не урожайным из-за засушливого лета, и мы не смогли собрать достаточно зерна для продажи.

Они пришли рано утром, забрали Ролана, а ферму подожгли. Я возвращался с рынка, когда увидел черный дым. Ферма сгорела дотла, а Ролана казнили в тот же день, за неповиновение указу правителя. Мне не куда и не к кому было идти, и я сбежал в лес.

Там я построил себе небольшой домик на дереве из веток и листьев. Я тайком пробирался в Стоунхилл и крал еду и лошадей у стражников. Они были слишком глупы и неповоротливы, чтобы справиться со мной. Я отдавал лошадей людям, которые в них нуждались. Мне они были тогда ни к чему.

Некоторые благодарили, падали в ноги, помогали едой и одеждой, но были и такие, которые боялись. Они были готовы отдавать в казну сколько угодно, лишь бы их не трогали и не желали связываться со мной. Некоторое время спустя, слух о некоем доброжелателе, помогавшим людям, дошла до правителя, и он назначил награду за мою голову. Вознаграждение было столь щедрым, что тот, кто его получил, стал бы весьма состоятельным человеком. Но никто так и не сознался, что был знаком со мной.

А еще спустя какое-то время ко мне начали приходить люди, которые оказались в том же положении, что и я. Когда нас набралось уже с дюжину, мы организовали конный отряд. Нашей основной целью было свержение тирана, стоявшего у власти в Стоунхилле. Через несколько месяцев численность нашего лагеря возросла настолько, что мы были готовы осуществить задуманное. Мы захватили власть в городе!

– И чего вы этим добились?! – перебил его Торн.

– Мы добились справедливости! Отныне, народ Стоунхилла свободен! Теперь люди сами будут вершить свою судьбу, и никто не будет навязывать им свою волю!

– Это слова самоуверенного глупца! – воскликнул хаатин. – Как вы собираетесь платить налоги наместнику Элонии? Ведь он устанавливает их размер, а не вы! И если плата не поступит вовремя, он пришлет подготовленную армию и перебьет весь ваш свободный народ! И во главе Стоунхилла вновь встанет кровожадный убийца, который будет еще хуже чет тот, которого вы только что свергли! И это замкнутый круг! Круг, из которого нет выхода!

– Ты ошибаешься, хаатин! – возразил Габриель. – Мы дали людям то, чего они хотели – свободу! Мы подали им пример борьбы, дали надежду на лучшую жизнь!

– Вы подписали им смертный приговор! Даже если эти люди будут бороться за свою независимость, они не смогут противостоять хорошо обученным солдатам! А вы, затуманив их разум своими бреднями про лучшую жизнь, отойдете в сторону, наблюдая за тем, как головы непокорных сажают на пики в назидание остальным! Такова будет цена недолгой свободы!

– Нет! – закричал Габриель. – Это не правда! Все будет иначе!

– Все будет иначе, когда ты станешь королем! Если ты им станешь, конечно. И если это произойдет, то ты сможешь помочь своему народу. Но захочешь ли ты этого? Торн скривил губы, пытаясь изобразить улыбку.

Габриель не стал продолжать разговор и, опершись спиной на ствол упавшего дерева, закрыл глаза. Спать ему не хотелось. Он был полностью не согласен с тем, что заявлял хаатин, но спорить с ним дальше не было сил.

Джеймс улегся у костра и протяжно зевнул. Он не совсем понял суть разговора, но был рад тому, что все закончилось мирным путем. Повернувшись на спину, он еще долго наблюдал за ночным небом, на котором ярко мерцали звезды.

Большая, полная луна заняла место на небесном троне и, осматривая свои владения сверху, озаряла землю мягким, серебряным светом. «Как красиво!» – подумал Джеймс. Он никогда раньше не видел такой огромной луны. Казалось, что он смотрел на нее через телескоп. Джеймс мог разглядеть рельеф ночного светила не вооруженным глазом. Огромные кратеры, покрывавшие ее поверхность, словно широко открытые глаза, следили за всем происходящим в этом мире.

Торн лег поодаль от своих спутников и, положив свой меч под голову, моментально заснул. Было прохладно. Ветер, неожиданными порывами, заставлял съеживаться и подвигаться ближе к огню, который трепетался по сторонам от налетов стихии.

Вдалеке был слышен вой, вышедших на охоту чудовищ. Он был настолько отчетливым и громким, что Джеймс несколько раз просыпался, вздрагивая от страха. Но убедившись, что опасность ему не грозит, вновь быстро засыпал.

Когда Джеймс открыл глаза, было уже утро. На костре готовился завтрак, за которым следил Габриель, одновременно чистив свой меч охапкой зеленой травы. Торн, как всегда, возился с лошадьми, нашептывая что-то им на ухо.

Позавтракали быстро, не обронив ни слова. Путь был не близким, поэтому медлить не стали. Оседлав лошадей, всадники отправились дальше в лес, который им предстояло преодолеть к концу дня, а там и до деревни было рукой подать.

Впереди был Габриель. Он уверенно прокладывал дорогу сквозь заросшие травой и кустарником деревья. Эти места были дикими и не объезженными. Если здесь и ступала нога человека, то было это очень давно.

– Ты уверен, что знаешь дорогу? – обеспокоенно спросил Торн проводника.

– Не беспокойся! Мы двигаемся в правильном направлении, – успокоил Габриель. – Так мы срежем путь и выйдем на дорогу уже к полудню!

Торн ничего не ответил и посмотрел на поднимавшееся солнце, которое медленно подбиралось к зениту.

Джеймс плелся в хвосте группы, и ему нередко доставалось от отогнутых хаатином веток, мешавших движению. Он пытался закрываться руками, но это не всегда помогало. И когда они вышли на участок леса, на котором деревья росли реже, Джеймс с облегчением вздохнул, потирая ушибленные места.

Через некоторое время всадники добрались до дороги. Габриель самодовольно улыбался, ведь все случилось так, как он и говорил.

Торн покачал головой. Этот юноша был слишком молод и не опытен, чтобы быть королем. Неужели, ему было по силам вести за собой королевские легионы и соединить амулет воедино?! Да кто же пошел бы за таким юнцом в бой? Кто бы доверил ему свою жизнь? Эти вопросы постоянно мучили хаатина и не давали ему покоя.

Дорога была широкой и хорошо вытоптанной. Она вела в город Вергольд, который располагался в пяти днях пути от Стоунхилла. Это был крупный город, славившийся своими изделиями из самой разнообразной кожи. Многие проделывали неблизкий путь, чтобы заказать у местных мастеров нужные им вещи. Особой популярностью пользовались седла из мягкой кожи, секреты изготовления, которых держались в строжайшей тайне. К тому же через Вергольд лежал путь в столицу Элонии. Дорога, по которой двигались всадники, пользовалась большой популярностью и не успевала зарастать травой. По ней, в частности, везли обозы с данью, собранной у населения.

На образовавшемся перекрестке, путники повернули налево, и дорога сузилась вдвое. Петляя и огибая могучие стволы вековых деревьев, она уходила далеко вперед. Свернув еще несколько раз, всадники оказались на развилке и остановились. Габриель колебался в выборе маршрута. Впервые за все время пути он не знал, куда двигаться дальше.

– Что, дорогу забыл? – спросил Торн.

– Нет! Нам надо повернуть налево, – ответил Габриель.

– Ты в этом уверен? – переспросил хаатин. Он хоть и не был в этих местах, но представлял, куда ведут оба пути. – Свернув налево, мы только больше углубимся в лес! Если пойдем направо, то мы выйдем из него, и тогда нам останется пересечь равнину, чтобы добраться до деревни.

– Что ты такое говоришь? Я лучше знаю эти места! Если мы повернем налево, то сократим себе путь и к заходу солнца будем на месте!

Торн знал, что Габриель ошибался, но не стал возражать и жестом руки передал право выбора королевскому отпрыску. Лучше всего было учиться на своих ошибках. Любая из этих дорог вывела бы путников из лесу, но та, про которую говорил хаатин, была намного короче и безопасней.

День уже подходил к концу, а всадники все еще не могли преодолеть лес. Им казалось, что он никогда не закончится. Земля под ногами начинала вздыматься, и лошади с большим усилием преодолевали крутой подъем.

Габриель, осознавая, что был не прав, хмурил брови и молчал всю дорогу. Он понимал, что ошибся в выборе пути, но упорно не хотел признавать это, да и поворачивать назад было уже поздно. Слишком большой путь был пройден.

Уже стемнело, когда всадники добрались до вершины холма. Было ясно, что к ночи им из леса не выбраться, и надо было снова искать подходящее место для ночлега. Лошади очень устали, отдав все силы на тяжелый подъем, и еле волочили ноги. Им, как и их наездникам, нужен был отдых.

Торн был зол на Габриеля за его упрямство, но еще больше он злился на себя за то, что позволил мальчишке выбрать заведомо неверный путь.

– Так значит это и есть короткий путь? – спросил Торн.

Габриель не отвечал и продолжал двигаться дальше. Он был слишком горд, чтобы признать свою ошибку. Слова, сказанные хаатином, задевали его самолюбие и не давали успокоиться.

Торн, заметив это, не стал больше продолжать разговор. Да ему было и не до разговора. Лошади были не на шутку чем-то встревожены, и их приходилось силой гнать вперед. Они отворачивали в сторону, топтались на месте и испуганно ржали.

– Что происходит? – спросил Джеймс. – Что на них нашло?

– Они что-то почуяли! – ответил Торн. – Что-то очень не доброе! Пройдя еще несколько шагов, лошади взбесились и начали вставать в дыбы. Джеймс выпал из седла, больно ударившись спиной о землю, а его скакун моментально скрылся из виду в обратном направлении. Торн и Габриель едва удержались на месте. Они были опытными седоками, но сейчас даже им пришлось нелегко.

– Ты как, в порядке? – спросил Габриель, поднимавшегося с земли Джеймса. Тот мотнул головой, потирая ушибленное место, и смотрел вслед бросившей его кобылы.

– Надо спешиться. Лошади дальше не пойдут, – произнес Торн, слезая со своего коня. Габриель сделал то же самое. Затем Торн передал свои поводья Габриелю, а сам пошел впереди, чуть опережая Джеймса.

Наследник был недоволен тем, что оказался позади всех, но, вспомнив, по чьей вине они забрались в эти дебри, послушно зашагал, ведя за собой лошадей.

Когда месяц на хмуром, ночном небе, наконец-то, показался из-за туч, путники вышли на поляну. От увиденного, они замерли на месте. Их взору открылось огромное поле, находившееся прямо в лесу, посреди деревьев. Оно было усеяно могильными плитами и склепами разных видов и размеров. Освещенные лунным светом, они казались особенно страшными. Надписи на плитах стерло время. Их не возможно было прочесть. Сами же плиты были покрыты огромными трещинами, которые с каждым годом становились все больше, разрушая их до основания.

Склепы из крупного серого камня были завешаны паутиной сверху донизу. Как будто маленькие, невидимые глазу стражники, взяли их под свою охрану от незваных нарушителей спокойствия. По земле расстилался густой туман, обхаживая владения и плотно обволакивая все, что попадалось на пути. Воздух был застоявшимся и тухлым, вызывая тошноту при каждом вдохе. Легкий ветер, сменявшийся на ураган и сопровождавший путников всю дорогу, неожиданно стих. Казалось, что он тоже боялся этого места, как и все живое, и старался обходить его стороной.

Торн обнажил свой меч и начал осторожно продвигаться вперед. Джеймс с Габриелем последовали за ним.

– Где мы? – спросил Джеймс почти шепотом, но его голос громким эхом разнесло по округе.

– Это поле битвы, – ответил Торн. – Когда-то давно, тысячи лет назад, здесь состоялось решающее сражение за Элонию.

– Битва при Парне! – Вмешался Габриель. – Я слышал про это. Сражение с легионами орков, которых было так много, что земля содрогалась, когда они шли в атаку! Люди одержали верх в этой войне!

– Люди победили, потому что в этой войне им помогали эльфы и гномы! Это было одно из самых кровопролитных сражений в истории! И если бы самоуверенный и гордый король Элонии, Улрих не устроил битву в лесу, где эльфийские лучники и гномьи катапульты были бессильны, то таких жертв удалось бы избежать! Если бы он послушал совета короля эльфов, то война была бы выиграна задолго до этого сражения на реке Парне!

Погибших было так много, что их хоронили прямо здесь, на этом поле. Эта земля насквозь пропитана кровью. Даже спустя тысячи лет на ней ничего не растет. А нам надо побыстрее убираться отсюда!

Торн рассказывал о битве так, будто сам принимал в ней участие. Его слова были пропитаны ненавистью, а голос звучал напористо и резко. Он хотел донести смысл сказанного до будущего короля. Торн хотел, чтобы Габриель сам понял и переосмыслил, какая огромная ответственность ляжет на его плечи. И за его решения – правильные и не правильные, будет отвечать уже не он один, а весь народ.

Габриель глубоко задумался. Он не знал подробностей этой истории и наравне с хаатином осуждал действия короля Улриха. «Как можно было так нелепо распорядиться преимуществом перед врагом?» – крутилось у него в голове.

Джеймс закрывал лицо рукой и старался дышать ртом. Он не мог переносить этот запах. Ему становилось плохо, начинала кружиться голова и тошнота, подкатывая к горлу, не давала покоя.

Габриель, заметив состояние юноши, покопался у себя в вещах и достал мешочек с целебными травами. Затем, вынув веточку с тремя зелеными листами на ней, он протянул ее Джеймсу.

– Возьми! – сказал Габриель. – Разжуй и подержи во рту недолго. Потом сплюнь. Только ни в коем случае не глотай!

Джеймс поблагодарил и сделал все так, как ему велели. Через несколько минут ему стало легче. Тошнота прошла, но голова все еще побаливала.

Джеймс старался держаться поближе к Торну и не отходил от него ни на шаг. Так ему было спокойнее. Зловещая атмосфера этого места нагоняла на него ужас, и Джеймс, то и дело, крутил головой по сторонам, реагируя на каждый шорох. Оружия у него не было, да он и не умел им пользоваться, в отличие от хаатина, который уверенно и быстро шагал вперед.

Габриель немного отставал от них, едва справляясь с обезумевшими от страха лошадьми. Они пытались вырваться, вскакивая на задние ноги, но Габриель крепко держал в руках удела и невольно подпрыгивал каждый раз, когда лошади пытались освободиться. Это был их единственный транспорт, потеряв который, путникам пришлось бы топать весь оставшийся путь пешком, теряя силы и время.

Туман, расстилавшийся по земле густыми клубами, поднимался наверх, и, словно занавесом, закрывал плотной пеленой окрестности холма. Торн прищуривал глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть впереди себя. Джеймс шарил рукой в пустоте, в надежде наткнуться на невидимую стену, которая вывела бы его из этого гиблого места, но все было тщетно. Он боялся потерять Торна из виду и не сводил с него взгляд. Он шел по пятам, спотыкаясь о камни, валявшиеся под ногами и чертыхаясь про себя.

Вдруг, где-то поблизости раздался громкий треск, эхом прокатившийся по поляне. Джеймс и Торн остановились, пытаясь понять, откуда он исходил, и тут, земля ушла у них из-под ног и они с грохотом провалились в глубокую пещеру. Габриель, увидев это, подбежал к краю обрыва, не выпуская поводья из рук, опустился на колени и попытался взглядом отыскать сорвавшихся в пропасть спутников.

– Вы в порядке? – крикнул Габриель.

Джеймс слышал его голос, но не мог ответить. Он сильно стукнулся головой и ударился левым плечом о камни. В глазах потемнело, и он еще некоторое время не мог встать, потеряв ориентацию. Когда боль немного стихла, а пелена на глазах исчезла, Джеймс попытался подняться. С первого раза ему это сделать не удалось. От резкой боли, вновь пронзившей его голову, он опустился на колени и крепко стиснул зубы.

Потирая рукой ушибленное плечо, Джеймс осмотрелся. Он находился на невысоком уступе, футах в шести от пола пещеры, который широкой каймой тянулся по ее стенам. Лунный свет падал через отверстие в земле и озарял круглые каменные колонны, расположенные в два ряда и подпиравшие потолок пещеры. В самом ее центре полукругом располагались каменные массивные гробы, накрытые тяжелыми крышками со странными, непонятными надписями на них.

Это был склеп, расположившийся глубоко под землей. Возле одного из таких гробов Джеймс увидел хаатина, стоявшего на четвереньках. Ему повезло меньше и он, скатившись с уступа, на котором находился Джеймс, рухнул на пол с шести футовой высоты.

– Торн, ты живой? – ослабленным голосом спросил юноша. Хаатин, не обращая на него внимания, искал свой меч, который он обронил во время падения.

Вдруг, он услышал грохот, приближавшийся из темноты, за которым последовал душераздирающий вопль. Через несколько мгновений в лунном свете показался огромный тролль, чье спокойствие нарушили, ворвавшиеся в его владения незнакомцы. Страшное, омерзительное, десятифутовое чудовище двигалось прямо на хаатина. Его серая, толстая, как у слона, кожа мерцала в серебряном свете, словно рыбья чешуя на ярком, дневном солнце. Массивное тело тяжело передвигали короткие ноги. В его руках была зажата большая дубина, больше походившая на сухое дерево, выкорчеванное прямо с корнем. Не дойдя до Торна с десяток шагов, тролль остановился.

В голове у хаатина промелькнула единственно верная мысль: «Он слеп! Иначе давно заметил бы меня». Тролль поднял голову и начал шмыгать своим большим, широким носом, вынюхивая добычу. Он знал, что еда была совсем близко от него, он чувствовал это.

Торн вытянулся во весь рост и посмотрел на Джеймса. «Только не шевелись!» – проговаривал хаатин шепотом, едва шевелив губами. Он надеялся на то, что Джеймс поймет, что тролль ничего не видит, и будет сидеть тихо.

Джеймс был в ужасе. Голова этого чудовища была прямо напротив его. Он мог разглядеть каждую складку на толстой шее тролля, каждый волосок, торчавший из его ушей. Превозмогая боль, Джеймс попятился назад. Он старался быть осторожным и не издавать громких звуков, но случайно наткнулся на камень, который с неприятным скрежетом выскользнул из-под его ноги. Тролль моментально повернул голову в сторону, где стоял Джеймс. Юноша округлил глаза и приоткрыл рот. Страх сковал его тело, и он не мог пошевелиться.

– Эй, ты, сюда! – закричал хаатин, пытаясь отвлечь монстра от застывшего на месте юноши. Тролль взревел и кинулся на голос, размахивая дубиной и врезаясь на ходу в колонны, откалывая от них куски камня.

Торн шарил взглядом в поисках своего меча. У него было всего несколько секунд до атаки приближавшегося к нему чудовища. Ничего не найдя, хаатин отпрыгнул в сторону, увернувшись от удара, который пришелся прямиком по надгробию. Удар был такой силы, что каменный гроб разлетелся на куски, придавив одним из таких осколков левую ногу хаатина.

Тролль вновь начал шмыгать носом и на этот раз обоняние не подвело. Он безошибочно выбрал направление и зашагал к Торну, который отчаянно пытался выбраться из каменной ловушки, но у него ничего не получалось. Приблизившись практически вплотную, тролль остановился и снова принюхался. Поморщив нос, он принялся искать свою добычу на ощупь. Хаатин, тщетно пытавшийся освободиться, вдруг, заметил среди обломков свой обнаженный меч, который лежал совсем рядом с ним. Он попробовал дотянуться до него, но не смог.

Тем временем, Габриель наблюдал за всем происходящим сверху, но ничем не мог помочь своим спутникам. Яма была слишком глубокой, чтобы можно было безболезненно спуститься вниз. Поэтому Габриель мог только сопереживать попавшим в беду путникам. «Постойте! Но если в пещере живет тролль, то он как-то в нее вошел? Значит, где-то здесь есть вход в подземелье! Надо только его найти!» – думал Габриель, вставая на ноги.