Текст книги "Записки непрофессионала."

И вот только соберёшься что-то делать, как появляются обстоятельства. Захотел я цивилизованно поехать по Европе, как Испания решила лишиться девственности (ой! чего это я!). Председательство у нее в Европарламенте закончилось. И собирает она совет в Севилье для этого. И по случаю прибытия туда европейских бонз, Испания временно вышла из Шенгенского соглашения (имеет право) и закрыла границы с Францией.

Ясненько. Все транспортные переходы отпадают. Контроль, однако. А по нетранспортным опять ножками. Начинает надоедать.И на этом фоне в голове появляется луч света: а почему бы не пролететь границу на параплане? Такого еще в моей коллекции не было.

Изучаю карту. Поезд до Барселоны, затем до Рибас-Де-Фрезер. Там, судя по обозначениям есть еще туристический поезд до Нурии, которая окружена трехтысячниками, в свою очередь границей являющимися.

Приезжаю и поднимаюсь по горной железной дороге. Красотища! Первая станция на высоте 600 м над уровнем моря, а последняя – почти два километра. Ущелья склоны, акведуки, водопады и ... отсутствие земли под вагоном. Многие пассажиры, притихнув, сидят по центру вагона, не отваживаясь подойти к окну. Nuria. Райский уголок. История монастыря идет от 15...года. Но, самое главное, горы на месте. И я, почти не задерживаясь, отправляюсь на штурм высоты. "Какое небо голубо-ое..."

Хм! А чего там за горами потемнело? И потрескивает, и поблескивает. Через некоторое время заполоскали крупнокалиберные молнии по торчащим пикам. Недалеко от меня. Более того, в мою сторону сдвигается. А я уже на 600 м поднялся. Вот чёрт! Кажется ничего я про грозу во французском прогнозе не читал в И-нете. Хотя гроза на испанской территории и лягушатники к ней никакого отношения не имеют.

Кубарем скатываюсь вниз, чтобы не изображать из себя громоотвод. Лет 20 назад шарахнуло молнией в 4 метрах от меня, до сих пор помню. Но, зато, с того времени не болят ни зубы, ни голова.Спустился, отдышался, напился родниковой воды и выяснил, что сил подниматься не осталось. Давно не тренировался. Делаю большой привал, полаявшись с каким-то енотом, недовольным моим соседством. И медленно-медленно ползу вверх к всё яснее видимому концу пути.

Вот я уже и на гребне. Через 6 часов после начала сегодняшней прогулки. И ветер хороший. Поднимет в самом начале. Но только тут до меня доходит мысль, что вечером людям делать нечего и, поэтому, свидетелей моего пролета будет, хоть отбавляй. Может и найдется такой, что телефон не поленится поднять. А приземляться в сгущающихся сумерках? Нет. Надо мышкой. Тихо-тихо. Утречком и пониже. И полет покороче. Сказано – сделано.

Еще два часа какими-то козлиными тропами я пробираюсь на сопредельную территорию. Выхожу на огромное плато на высоте 2500 и, разобравшись с козлом, ковырявшимся в снегу, застрявшему в расщелине, я раскладываю спальный мешок. Последняя мысль перед тем, как улечься спать: а кроме этих козлов тут ещё что-нибудь бродит? И для большей уверенности я обставляю себя ботинками и носками, слегка потерявшими свою свежесть после восьми часов ходьбы.

Рано утром я отрываюсь от склона и скольжу, прикрываясь им, вниз в безветрии. Успев оглядеться, я вылетаю из гор и на серьезном удалении от какой-то деревни я лечу вдоль дороги к небольшому лесному массиву. Держу направление на городок, виднеющийся впереди. Судя по ж/д, его пересекающей, там должна быть станция.

Уже начав примеряться к площадке приземления, краем глаза замечаю вертолёт, летящий еще далеко, но прямо на меня. Так. Начинается. Надеюсь, что пилоту известны правила приоритета. Меняю расклад и приземляюсь ближе к лесу и дороге, где больше деревьев, чтобы затруднить посадку геликоптера. Знаю, как не любит эта публика ходить далеко пешком.

Шлепнувшись и уронив купол, я слышу рёв мотора. Снимаю каску и приветливо машу рукой аппарату, облетающему вокруг меня. Ответной реакции не вижу из-за тонированных стёкол. Но раскраска и надпись на борту не оставляют сомнений в принадлежности вертолёта. Деланно-спокойно я приступаю к сборке параплана и полицейские улетают.

Звук постепенно слабеет и начинает двоиться. Ну вот, глюки начались. Я оглядываю окресности и вижу второй вертолёт, месящий воздух недалеко от того места, где я оторвался от планеты. Правильно, ребята! В одиночку здесь никто не летает. Поэтому: найти, поймать, наказать, отрубить голову на гильотине на радость националисту Ле Пэну.

Но мне пора. Отмахав еще 6 км по дороге со своим рюкзаком, я сажусь в поезд и доезжаю до Перпиньяна. Пересаживаюсь на ТЖВ. И полетел в 10 раз быстрее, чем утром, но, правда, пониже. В полночь я уже пью чай в заплесневшем от непрекращающихся дождей королевстве.

38. Маленькие приключения и интересные встречи...

Выхожу из-за угла и, вот вам: мой знакомый бельгиец, пьяный (небритые они здесь всегда), глаза на мокром месте. Увидел меня:

– Всё! Жизнь кончилась. Я украл автомобиль.

– Где?!

– У моей мамы.

Гляжу, точно: стоит мамин «Порш». Ну, мек, тебе за него мама настроение попортит! Выспрашиваю у него телефон его мамы. Звоню.

– Мадам! Я тут встретил вашего сына...

– Где автомобиль? (я уже упоминал о бельгийском феминизме).

– Здесь, вместе с ним.

– Мне нужна машина!

– А с сыном что делать?

– Я сказала, мне нужна машина! Я уже позвонила в полицию.

И я усаживаю бельжика в авто, сажусь за руль и.... На «Порше»! По Бельгии! 150 км/ч! Без документов.

...

Вспомнив матерь божью и иже с ними, я от души прикладываюсь кувалдой на железный уголок. Он, наконец, перестает подпрыгивать и продолжает свой путь к центру земли. И угораздило нас ставить забор среди этих огромных деревьев! Забив профиль до уровня, я вдруг вижу рядом соседа, который разглядывает провода, висящие надо мной.

– Вы случайно не задели провода? У нас электричества нет.

– Да нет, – говорю,– высоко очень.

Но, тем не менее проверяю и констатирую, что и у нас нет света.Приехав на следующий день, я встречаю бригаду ремонтников, экскаватор, яму с перерубленным кабелем и напрочь сгоревший стальной уголок. И что-то эта железяка мне не понравилась.

– Сколько здесь вольт? – спрашиваю.

– 10000.

Уроды! А где табличка «Кабель. Не копать»? Но в любом случае да здравствуют люди, придумавшие алюминиевые стремянки и кувалды с деревянными ручками! Расплата наступила через неделю. Человек может иметь зубную боль. Но чтоб болели все зубы? Сразу! Целый месяц! Однако, что-то в магнетизме поменялось.

...

Еду на велосипеде по Бельгии. Вдоль канала. И вижу еще издалека, стоящую возле другого берега шаланду, которая выделяется среди других цивильных и белоснежных своими переливами. Подъезжаю ближе. Вот это да! Лодка, полностью склеенная из пластиковых бутылок! Вынимаю фотоаппарат, но мужик, попивающий утренний кофе на палубе, кричит, чтоб я подождал и он переплывет ко мне поближе. Дергает один из 25-сильных "Эвинрудов" и швартуется возле меня. Знакомимся. Его баркасу уже 7 лет. Сделан из 4364 закрытых пластиковых бутылок, склеенных силиконом. Размер 8 на 2,5 метра. На палубе, кроме палатки, расположены три корпуса от морозильных камер, в которых находится провиант, документация, навигационные приборы и другие нужные в походах вещи. Эти же ящики служат столами и сиденьями.

Изобретатель уже ходил на этой лодке в Лондон, Кале, куда его первый раз так и не пустили французские полицейские, и по всему побережью. Во время разговора из палатки появляется женщина. Вступает в разговор. Но, как только я берусь за фотоаппарат, поспешно ретируется под тент. "Это не моя жена", – по-свойски обясняет мне изобретатель. В настоящее время он обклеивает бутылками автомобиль, чтоб получился закрытый катер.

...

Бельгиец глядел некоторое время, как я кусочками намазываю масло на хлеб, а потом спросил:

– Когда у вас не было сливочного масла, что вы ели? Маргарин?

– Когда это у нас не было сливочного масла? – оскорбляюсь я.

– Когда был Советский Союз.

– И кто это тебе сказал, что у нас не было сливочного масла?

– Я сам знаю. Когда пришёл к власти Ельцын, то сюда поехали большие грузовики за продуктами. В первую очередь спрашивали сливочное масло. Причём то, что уже вышло по срокам, стирали на них даты и увозили. Мы им за это ещё и деньги давали.

– Ну-ка, поподробнее.

И бельгиец мне рассказывает, что за уничтожение продуктов надо было платить солидные деньги, а когда русские забирали эти продукты, то им платили четверть тех денег, что должны были уйти на уничтожение и все были довольны. Причём русская сторона отказывалась от оформления документов, говоря, что это программа русского правительства по насыщению рынка.

И мне вдруг сильно захотелось лично встретиться с внучком карателя, чьи книжки за время учёбы в школе всегда подавались, как образец жизни и действий.

...

Захожу во французский магазин автомобильных запчастей. И на стенде с тормозными колодками вижу, компьютер для облегчения поиска. Если бы я увидел электрическую чесалку для задней левой пятки с подогревом, то удивился бы меньше. Начало идет с вопроса "Какая марка вашего автомобиля?". Варианты ответа – разные. В том числе и "не знаю".

Начинаю отвечать на все вопросы по принципу, как можно хуже. Но машина хорошо подготовлена к такого рода посетителям. Вопросы идут почти без задержки. Комп безуспешно пытается выяснить, чего мне, всё-таки, надо.

Наконец, похоже, разочаровывается и, подумав, выдает последний вопрос: "Вы – мужчина или женщина?". Озадаченный, я не успеваю ответить и на экране появляется первый вопрос "Какая марка вашего автомобиля?".

...

Бельгиец немного старше меня и поучает:

– Ты ещё многому должен учиться. В кладке кирпичей, как и в сексе, самое главное – это палец.

– Конечно, – соглашаюсь я, – Я давно уже обратил внимание, что вы все какие-то странные. Мы для секса обычно другой орган используем.

Шутка была понята правильно. Скоро начались неплатежи и мы расстались.

...

Grenoble. Ночь. Почти без всякой надежды пытаюсь найти дешевый ночлег. По дороге знакомлюсь с дельтапланеристом из Англии. Ищем уже вместе. Находим в одном отеле номер на двоих. Администратор – веселый мужик начинает нам рассказывать о том, что в номере нет душа и кровать возможно двухспальная. Я обращаю внимание на то, что англичанин вдруг как-то притих.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Ты знаешь, я как-то привык с женщинами...

– Не волнуйся, я – тоже, – успокаиваю его.

Страхи оказались напрасны. В номере было две кровати.

...

Иду по Франции. Пешком и с парапланом. Жара убийственная. Город незнакомый. В тенечке сидит супружеская пара. Полумертвый вид выдает туристов откуда-то с севера. Обращаюсь по-французски:

– Скажите, пожалуйста, где здесь вокзал?

– Не говорить французский.

Пожалуй словарный запас дядьки иссяк. На такой случай у меня есть в резерве фраза на английском:

– На каком языке вы говорите дома?

– На том, на котором вы спросили.

...

В афинском отеле по утрам шведский стол. Постояльцев много и приходится стоять в очереди. Пристраиваюсь к группе русскоязычых женщин. Оживленный разговор затихает и они с некоторым неудовольствием поглядывают на меня. Потом одна, сделав знак подругам, по-английски предлагает мне пройти вперед. Я благодарю, прохожу и обращаюсь к сервировщику по-гречески с просьбой налить чаю. Разговор дам возобновляется.

Более того, они усаживаются за тот же столик, где уже сижу я и продолжают рассказывать друг другу истории прошедшей ночи. Наверное про сороку-ворону. "И этому дала, и тому дала...". Мне уделяется внимания столько же, как и другим стульям в зале. Допив свой чай, я обхожу столик и небрежно бросаю через плечо:

– Спасибо за компанию. Было очень интересно.

...

В свой первый закордонный выезд оказываюсь на Кипре. Таксист везёт меня в отель. Я потихоньку привыкаю к тому, что киприоты произносят все буквы "r".

– О! Русский! Ельцин, водка, карашо! Знаешь, если надо, можно организовать девочку в номер.

– Да, нет, спасибо, не надо.

Таксист внимательно поглядел на меня.

– Мальчика?

...

В январе месяце на кипрском восьмикилометровом пляже в Ларнаке купаюсь только я. Набегает местный голубой: "У тебя такое красивое тело. Ты такой хороший. Как насчёт того, чтобы отправить мышонка мне в ротик?"

Но русо-туристо-облико-морале выстоял.

...

Оказавшись зимой в южной стране, нельзя было не обратить внимание на обилие цитрусовых в магазинах. Я и обращаю. Не смотря на цену в два доллара за килограмм. Владелец магазина два дня смотрит на то, как я покупаю по три-четыре кило мандаринов, а потом спрашивает.

– Что ты с ними делаешь?

– Ем.

– Один! Ты откуда?

На следующий день, зайдя в магазин, я получаю уже упакованные 4 кг мандаринов по вдвое меньшей цене. Ещё через день, возвращаясь с пляжа, прохожу мимо магазина. С порога меня окликает владелец.

– Владимир! Почему не заходишь?

– Деньги в отеле оставил.

– Не беспокойся. Возьми мандарины. Завтра деньги занесёшь.

...

Сижу на скамеечке на одной из площадей в центре испанской столицы, разговариваю с соплеменником. На других скамеечках старички божьи одуванчики в небольших количествах. Метрах в ста, тоже на скамейке, подрастающее поколение одной из арабских стран в количестве четырёх человек.

Мимо них проходит пожилой турист. Один из ублюдков прыгает ему на спину и захватывает локтевым сгибом горло, второй деловито засовывает руки в карманы туриста. Остальные двое ничего не делают, просто смотрят в разные стороны. Старый похватался немного за руку, сдавившую горло и обвис, забившись в конвульсиях.

– Смотри уходит старый -, я подпрыгиваю и резко набираю скорость по направлению к происходящему.

Мой собеседник за мной.

Два юнца, глядевшие по сторонам, тоже спрыгивают и бегут мне навстречу. Когда до встречи осталось с десяток метров и я начинаю растягивать шаги для того, чтобы после первого встречного удара остаться на ногах, они не выдерживают и прыгают через кусты в разные стороны. Оставшиеся бросают туриста и тоже наутёк. И ещё некоторое время я занимаюсь приведением в чувство австрийского пенсионера.

...

В каждом испанце умер артист. Радио слушают в течении всего дня в децибелах. Причём не информационные станции, а что-нибудь попримитивнее, передающее одни и те же песни каждый день. При этом подпевают, имитируют игру на саксе или гитаре, хотя ни разу не держали в руках этот инструмент.

Приезжает как-то один дядя, задолжавший нам железяки. Я толкаю своих компаньонов, мол, ну-ка спросите. Но спросить не получается. Мужик сходу меняет тему и рассказывает, как вчера он в одном баре спел песню и всех проняло до глубины души. Особенно в том месте, где... И начинает петь, имитируя игру на гитаре. Мои сотоварищи рты пораскрывали, в глазах зависть.

– Всё хорошо, но где железяки? – вставляю свои шесть копеек я.

Артист чуть только зубами не заскрипел. И мои же на меня руками машут: да погоди ты.

...

В октябре День Испании. Дай-ка, думаю, посмотрю, как ихние секьюрити работают. Чай не просто так, а Его Величество охраняют. Оформил прикид, не скрывающий спортивное телосложение и пошёл. Иду, придавливая взглядом, всех, кто попадается по дороге. Народ или опускает глаза, или отводит их в сторону, стараясь прошмыгнуть как можно быстрее мимо.

И только другие спортивные мужики с говорящим протезом в ухе так же внимательно разглядывают прохожих, забредших в район центральной трибуны. Иногда мы сталкиваемся взглядами и едва заметно киваем друг другу "Всё в порядке". Слабовато, ребята, слабовато. Последний кордон возле трибуны – одни солдаты, среди которых несколько офицеров и штатских. Вот это правильно. Эти умничать не будут, а просто не пропустят никого, даже королевскую семью, пока команды не получат. И я ухожу, даже не пытаясь приблизиться к трибуне. Парад меня не интересовал.

А вечером ихняя ЕТА рванула-таки бомбу под площадью в гараже, который тоже плохо охранялся, но к тому времени и дон Хуан-Карлос-Первый Бурбон тоже ушёл.

...

Русская дама, наслушавшись от меня рассказов про параплан, решила приготовить сюрприз для своего испанского друга. И сказала на его день рождения, что она договорилась в клубе и дарит ему полёт на дубле.

Вместо слов благодарности нарвалась на скандал: ты с ума сошла! Это же так серьёзно. Надо целых два месяца готовиться. И далее в том же духе.

Звонит мне: что, мол, и в правду надо готовиться? Да нет, говорю, подмой его и штанишки поменяй, а я сейчас это своим испанским друзьям расскажу.

...

Едем на полёты и я жду друга возле вокзала. Возле меня останавливается машина.

– Иностранец?

Я еле сдерживаюсь, чтобы не заухмыляться

– Да, сеньор.

– Говоришь по-испански?

– Немного.

– Работаешь?

– Да, сеньор.

Мне опять показывается бумажонка

– Полиция. Ищем людей, которые работают нелегально. Ваши документы, пожалуйста.

– Вот это да! – восклицаю я, – Индеец, работает в испанской полиции! Сейчас позвоню и спрошу, правда ли это.

Авто дымя покрышками трогается с места.

...

Стою, подперев плечом угол королевского дворца. Не по причине его ветхости, а просто дождь пережидаю. И вижу богато (для Испании) одетую даму, которая с выражением непереносимых страданий вглядывается в план города, пытаясь что-то там уразуметь. Понятное дело: туристка потерялась. На хорошем (как мне кажется) английском спрашиваю, не могу ли я помочь. Женщина подняла взгляд, страдания сменились полным отрешением от действительности:

– А может вы и по-русски?

Семи лет жизни в Нью Йорке не хватило еврейке из Ташкента, чтобы выучить язык её новой родины!

39. Слёт сумасшедших.

Есть такое место во Франции, St. Hiler du Touvet. Знаменитое своим Кубком Икара. В 29-й раз прошел уже. Из них последние 5 были моей недостижимой мечтой. Т.е. 4 были недостижимой, а в этот раз плюнул я на все и покатил в Гренобль.

Сант (Х) Илэр в 45 км от него находится. Описывать окрестности – дело ненужное. Уже столько фотографий этого места в Интернете имеется, что только ленивый не видел.

Приезжаю наверх (можно и на низ) и вижу палаточный городок, расположенный на огромной поляне. Многочисленные полицейские, пожарные и военные в меру сил организуют порядок вокруг этих шапито. Безразмерные парковки, но мне не это интересно. Беру план выставки и вовнутрь. Вообще-то, кажется, надо было чего-то заплатить и получить на руку тонкий пластиковый браслетик. Но на входе никто даже не попытался остановить тандем из двух рюкзаков.

Сразу справа вижу французскую знаменитость. Патрик Беро(д) останавливает на мне любопытный взгляд. Еще бы! С такой старой мордой и так бодро шагает со своей поклажей. Нет, месье Беро, мы с вами не знакомы. Киваю ему, он отвечает и я углубляюсь в экспозицию.

Столько всего! Сразу и вместе! Здорово! Пробежал всё, заглянул в кинозал, глянул вверх: летают. За бугром музыка ухает. Иду на звук. Попадаю на южный старт. В небе на двух термиках тусуются крылья. Время от времени кто-нибудь покидает эти колонны и, или пролетает над стартом, или комкает свою тряпку над долиной в акробатических выкрутасах.

Пытаюсь пересчитать эти мелькающие на фоне гор и облаков заплатки. Где-то после двадцати сбиваюсь, отвлёкшись на шлепок седушки по крылу почти на встречных курсах. Жёстко летают. Обдумать не успеваю, потому что слышу вопль комментатора:

– А теперь на заднем плане Рауль Родригес начинает свой акробатический номер!

Жёлтое крыло начинает выделывать что-то более похожее на дьявольский танец, чем на полёт параплана. В дальнейшем комментарий звучал примерно так:

– Геликоптер! И какой красивый выход! Свал и выход! Да, Рауль может все! Негативная спираль! Два! Три! И ... сейчас выйдет. Четыре, пять, и ... пора выходить. ...Да! Вот, пожалуй. ...Нет. Пора бы... Это становится опасным... И вот! Нет, опять нет... Интересно, это он сам или... Уф, наконец! Закончилось выступление Рауля Родригеса. Аплодисменты пилоту!

А через некоторое время Родригес, поднявшись в термике, подходит к старту, сваливает параплан в дикую спираль и, после двойного оборота, выходит из неё в каких-то 2-3 метрах от вершины дерева, заставляя выдохнуть всех, кто это видел.

Улетает трипль (это как дубль, только пассажиров два). Пассажиры висят на какой-то трубе ниже пилота. Параплан вылетает над площадкой приземления и теряет своих наездников одного за другим. Слегка попадав, они раскрывают парашюты и приземляются гораздо раньше пилота, оставшегося в одиночестве под своим крылом.

Насмотревшись, я отправляюсь на более детальный осмотр. И почти сразу упираюсь в табличку "Аэрос".

– Здорово, самостийники! Что? Москалей забыли?

Все, кроме одного дружно кивнули. Почувствовав, что этот один и есть самый главный у АЭРОСа, я широко улыбнулся и протянул руку.

– Меня зовут Владимир. На парафоруме я – vovka.

На округлую морду наползла тень пренебрежения, словно начальник увидел перед собой вошь лобковую. В процессе отворота от меня он враждебно процедил: «Понятно, с кем дело имею». И стал внимательно разглядывать свою же собственную выставку.

Напряжённость в воздухе стала приобретать физические размеры и стала настолько ощутимой, что один из аэросовцев поспешил разрядить обстановку:

– Сходи посмотри там, в центре зала, там ребята из Москвы.

В указанном месте нахожу один только "Параавис". Оскуднела земля русская парапланерными талантами. А может, просто, они так буржуев не любят? Разговаривая с ними, я обратил внимание на ещё одно тело, внимательно меня разглядывающее.

– Ты кто?

– АКМ, – и увидев на моём переднем лице полное непонимание, широко улыбнулся, – Круглов – я!

Мы уважительно пожимаем друг другу руки и больше не встречаемся ни разу.

В другом месте, по оказии, задаю вопрос Анатолию Кону, владельцу фирмы APCO.

– Не могли бы вы мне объяснить, что за новую систему наполнения ячеек крыла запатентовал Gin Gliders?

– Да этот Глайдер пусть патентует что хочет...

Этой фразы и интонации было достаточно, чтобы понять, что это такая кака, этот самый Глайдер. И я усугубляю ситуацию.

– Я читал в испанском журнале...

– Мы журналов не читаем, – перебивает меня Кон, – Ни испанских, ни французских. Языкам не обучены. Только картинки смотрим.

Когда с тобой говорят выпятив нижнюю губу и растопырив пальцы, желание общаться пропадает быстро. И я, оставив экс-советян решать им только нужные проблемы, беру курс на кинозал. Ну, что ж, значит я не куплю себе комбинезон APCO. Меня будет согревать мысль, что мои деньги не капнули в карман этой акулы от бизнеса. Интересно, знает ли он, что означает его фамилия по-французски?

Оказалось, что не знал. Прочитав мои прозаические вирши, Анатолий с тех пор поменял сочетание букв и теперь элегантно называется Коэн.

Эх! Полетать бы! Но негде оставить свою поклажу. И я смиряюсь с мыслью, что уеду не оглядев окрестности. Продолжаю детальный разгляд стендов. 40-килограммовый бельгийский планер SWIFT. Надувной WOOPY – гибрид параплана и дельты на первый взгляд. Более внимательный анализ приводит меня к мысли, что это совершенно другой тип летания. Самолёт без элеронов, с перекашивающимися крыльями и, наоборот, украинский дельта с элеронами. Пара и просто моторы. Пропеллеры. Тряпки, веревки, железячки, кусочки пластика – всё, что надо для отрыва от планеты или для забавы. Всякая идея имеет право на существование. Даже если она сумасшедшая.

Приезжают мои испанские друзья. Мы заранее договорились здесь встретиться. Я получаю официальный статус, бирку, браслет и большую часть времени провожу возле стенда, выполняя роль переводчика, упражняясь в произношении импортных фраз. Иногда приходится вживую переводить с французского на испанский и наоборот. Получается довольно неплохо, потому что испанский я учил с помощью курса для франкофонов.

– Ола! (Привет по-испански. Ударение на о).

Я оборачиваюсь. Санди Кохэпэн собственной персоной с блестящими, тёмными, любопытными глазищами. Победитель первенств мира, Европы и Франции. Всё понятно, испанцы успели рассказать, что у них есть русский, говорящий по-французски. Перебрасываемся дежурным набором приветственных фраз и она замелькала дальше среди посетителей.

– А это наш русский друг -, представляет меня испанец Феликсу Родригесу.

Тот небрежно протягивает ладонь. Американцы называют такое приветствие "дать дохлую рыбу". Ох! Простите, молодой человек! Увидев такую знаменитость я, конечно же, должен был приоткрыть рот и похлопать глазами. В ваши годы и такой звездизм! Резко стискиваю его руку. Феликс инстиктивно отдёргивает и я с невинным видом отпускаю. Будешь знать впредь.

Заканчивается фестиваль. Не всё я успеваю посмотреть. Ни разу не спрыгнул с 900-метрового обрыва. Параклоунаду наблюдал только издали. Видел четыре полёта в полной темноте, ночью, с подсветкой и восторженными воплями ребятни.

Портится погода. И с прошедшим дождем добавляется работа полицейским по разблокировке верхней и нижней площадок парковки, где обречённо столпились автомобили, не умеющие плавать по жидкой грязи.

Литовцы приглашают в гости, полетать на моторе. Вежливо отказываюсь, сославшись на визовые трудности и на то, что моторов мне и в Испании хватает. И продолжаю путь на юг на родину Сервантеса и его героев. До следующего года, Coupe d'Icare!

40. Ориентирование.

Сколько и чего передумается за период нелетания! А потом период ожидания. А потом погоды нет. И т.д. и т.п.

Пытаюсь посчитать сколько дней не летал. Не получается. Много значит. Но вот лёд тронулся, клуб, то есть, поехал. И я вместе с ними. В новое место.Pedro Bernardo. Учеников набрали, пассажиров на дубль. Приехали, а горка закрыта облаками. Такое, говорят, здесь часто бывает. Пока поднимемся, прояснится. Лезем минибусом вверх. По сторонам дороги черным-черно от сгоревших деревьев. Два года назад прошёл большой пожар и от былой красоты места остались голые, ничем неприкрытые скалы. Да карандаши высотой метра по 4-5 обугленные, с заострённым верхом.

Подъезжаем к нижнему краю облака. Народ засуетился, вариометры включает, чтоб толщину зафиксировать. Мой варик далеко в мешке и я просто разглядываю молочную белизну зо окошком.

А наверху хорошо! Солнышко! Тепло. Ждем-с. Море облаков медленно поднимается и, вроде бы как погуще становится. Через пару часов и два десятка анекдотов всем уже и кушать захотелось. Мне становится обидно. Кто там, спрашиваю, толщину облаков замерил? 150 метров, отвечают. Ну и ладушки, я лечу! Давай, говорит шеф, позвонишь, скажешь как внизу и я дубль запущу.

– А площадка где? –, в свою очередь интересуюсь я.

– Там -, рукой почти назад, – Нужно этот выступ обогнуть и увидишь.

Понял. Без проблем. Застёгиваюсь и стартую. Через минуту с небольшим погружаюсь в облако. Начинает потряхивать. Подозрительно быстро исчезает солнце. И призраком маячит над головой крыло. Нос в вариометр, считаю. 100, 130, 150, 250... «Кур – ноль, мозги на массу» -, шутил мой знакомый лётчик. Не смешно.

Сразу вдруг вспоминается, что вдоль площадки приземления идёт высоковольтная линия 10КВ, с другой стороны дорога и ещё один кабель. Надо же быть таким... Ну таким, в общем. Ни компасом не стрельнул площадку, ни угол не запомнил. Хотя угол мне уже и не нужен, пожалуй. От чего его сейчас измерять? Я, вообще-то, в какую сторону лечу? Пятьсот метров уже по высоте прошёл. Говорили, что высота здесь 800 метров с небольшим. И это радует.

Что-то большое и серое начало наваливаться снизу. Разворот вправо и ходу. Исчезло. А теперь куда? Глянул на компас в ручных часах: на юг лечу. Значит скоро потеплеет, особенно когда землю увижу. Прибираю скорость и жду.700 м полёта. Хорошо хоть крыло старое, знакомое. На нём я на любую крышу дома сяду. Было бы мне, если бы полез в эту авантюру на новом болиде. Без компаса. Значит так, выживу – куплю ГПС.

Ух! А если дорога закрыта всем этим покрывалом? Блин! Понесут гробик на кладбище и смеяться будут: летел Вова на параплане и его машиной сбило.

Резко расступилось облако и я вываливаюсь на высоте меньше ста метров. Ну, мы так не договаривались. Сплошные виноградники да оливковые деревья. Единственно открытой остаётся только дорога, петляющая по склону. Не самый худший запасной вариант. Впереди, по направлению к площадке приземления я вижу маленький зелёный лоскут. Вперёд! Укладываюсь лёжа и перестаю дышать. Дотяну, не дотяну.

Полёт становится длиннее обычного. А-а-а, это склон мне помогает. Повеселело. И я усаживаюсь поудобнее. Подлетаю без запаса, но и без проблем. Протискиваюсь между деревьями и не без удовольствия роняю купол на землю. Достаю телефон: «Можете идти обедать».

Притопываю на автозаправку и нахожу там группу незнакомых пилотов, которые глядят на меня, как на пришельца из других миров. Привет-привет! Спустился, что-ли? А что за крыло? Из какого клуба?

– А-а -, говорит вдруг один, – я тебя знаю, ты – русский.

Правильно! Какой ещё дурак полетит в таких условиях? Так я обзавожусь десятком новых друзей.

41. Подарок.

Когда заранее начинают задавать вопрос: "А что тебе подарить на день рождения?" – это значит обманут. С детства я это усвоил. И начал готовить себе подарок сам. Пришлось целое лето не летать, что конечно же не улучшило мою летную подготовку. И, даже, те 11 часов, что я налетал за последние шесть лет своих европейских путешествий, уже стали казаться каким-то недостижимым барьером.

И вот... Я разворачиваю на склоне жовто-блакитный Boomerang. Поглядеть на него и на то, как он меня убьёт, пришли почти все члены мадридского клуба. Даже те, кто давно не показывался в лётных местах.

Сразу бросается в глаза хищная улыбка тонкопрофильного крыла. Строп, пожалуй, маловато. И форма, напоминающая хирургический скальпель.Ух! Полечу! Быстренько проглядываю швы, узелочки, лямочки и пробую поднять крыло в воздух.

Ой! Мне, привыкшему ловить Swing Mistral, любящий прошуршать над головой без остановки, еще не доводилось видеть такое. Свиснуло, мелькнуло жёлтое брюхо и я еле успеваю завалить крыло набок, чтоб не ударило пластиковыми латами по земле.Словно не в лоб крылу ветер дует, а сзади сдувает. Бритва!