Текст книги "Записки непрофессионала."

Автор книги: Владимир Наконев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Как много они могли бы рассказать дома, если б знали, что, приехав во Францию, видели русского парапланериста. А прошло уже полчаса. Не болтаться же здесь целый день, подобно одному продукту, в прорубь заброшенному. Да ещё и возвращаться пора, ехать-то целый день. И через десять минут я шлёпаюсь недалеко от автобусной остановки в деревне, что находится у подножия Баллона. Шлёпаюсь – это потому, что посадка была в сильной турбулёнтности, опять усилился ветер. Но обошлось.

14. Не ждали.

А не случалось вам увидеть советское посольство за границей? Ну, хотя бы, консульство. Советского, скажете, нет. А куда же они тогда подевались? Стоят родные осколки светлого прошлого. И даже народ всё тот же там работает. Из прошлого.

Причина, приведшая меня туда, была так же проста, как и сама жизнь. Чтоб вам не пришлось видеть вблизи до боли знакомые идейные комсомольские физиономии, держите полный контроль за своими документами и деньгами, находясь в закордонье.

Гамбург, полицейский участок. Выспрашиваю адрес советского (pardon! российского) консульства. Немцы – народ вежливый и обязательный. Если возьмётся помогать, то можете быть уверены: всё сделает, что в его силах. И через некоторое время я уже отмеряю ногами дистанцию в сторону островка любимой родины. Быстро этого не удаётся сделать, и я оказываюсь, в уже начинающихся сумерках, перед странной конструкцией, похожей на отрезанный кусок большого военного корабля.

Огромное количество антенн не умещается на крыше и, поэтому, висят даже на стенах особняка, спрятавшегося за высоким бетонным забором. А это правда, что все холодные войны уже закончились? Размещаюсь возле ворот так, чтобы меня без затруднений разглядели на телемониторе, и давлю на кнопку.

– Да-а, – и интонация не предвещает ничего хорошего.

– Я – русский. У меня проблемы…

– Завтра приходите.

– Я, вообще-то, в этом городе никого не знаю…

– Сказал, завтра приходите.

– Ну, хоть за калитку запустите. Не на улице же ночевать.

– Не положено. Всё сдано под охрану.

Ну, получил? Я другой такой страны не знаю. Нас особо не напугаешь. В более серьёзных переделках участвовал. По советскому телевидению часто видел, как "ихние" бездомные на скамейках в парках спят. А мне и парк искать не нужно. Вот он, рядом с живописным озером. С гусями и утками в придачу.

Утром чуть свет, когда местные бюргеры ещё спят, я уже веду наблюдение за воротами. Тормозит возле них минибус и, из-за приоткрытой створки, гуськом в него быстро забегают человек восемь. Ночные сторожа, наверное. Отъезжает машина и ворота открываются пошире. В проёме показывается капот "мерседеса". Издали машу рукой и подхожу. В окошке, такого же размера, слегка припухший то ли ото сна, то ли от пива немецкого, лоснящийся фэйс.

В двух-трёх фразах обрисовываю свою ситуацию. Толстые губы облизнулись, почмокали, слегка выпятились и проронили:

– Ну, что вы, бля, за народ такой? Как только сюда приедете, так сразу всё теряете.

Наверно мелькнуло что-то подозрительное у меня в глазах. Потому как фэйс отодвинулся вглубь суверенной территории. Медленно, преодолевая спазм челюстных мышц, я проговариваю:

– Потому что, в отличие от некоторых.. – (спокойно, только спокойно!) – мы не живём здесь постоянно.

Повернулся и пошёл прочь. Коза – ваша мама! И начинаю делать дыхательные упражнения для прихода в норму. И ничего такого не случилось. Что не приходилось с таким раньше встречаться? Партия и Ленин – близнецы-братья. Чтобы вообще хорошо подумать, сажусь на ту же скамейку и медленно "включаюсь". А какое сегодня число с утра? О! С днём рожденья, сэр! Нет, мужики, без подарка я никогда не оставался. Ни разу в жизни. Я вам сегодняшний день надолго запомню. Более того, однажды расскажу об этом сотням, а может и тысячам людей. Пенсию, конечно, вам не отменят, а вот очередное звание задержат. Это – как пить дать. Прецеденты у меня уже были.

Мне даже напрягаться не нужно. И диссидентом становиться. Я уже "там". Осталось только выжить. Учился же я в школе. И, вроде, неплохо. И на этой бодрой самоуспокоительной ноте я шевелю ногами, покидая райский уголок природы, слегка испорченный наличием этой конторы. В голове начал созревать план.

Леди и джентльмены, дамы и господа, медам и месье, товарищи и товарищи, сэры и сэруньи! Поднимем наши бокалы за Его Величество Случай. А также за тех, кто не с нами. За то, что эта глава не стала первой и единственной.

Чин-чин! Прост! А вотрэ сантэ! Здравы будем, бояре!

15. Осколки.

Вообще это не про войну. Просто иногда встречается в жизни ситуация. Короткая и не сильно влияющая на ход мировых событий. И личных тоже. Врезается в память, словно осколок в тело, не тревожит понапрасну, но забыть не даёт. Большого рассказа из этого события не получается, но его можно использовать вместо анекдота. Часто это сможет отлично охарактеризовать и обстановку, и менталитет, и, даже, ваше (и наше) состояние.

...

Москва. Аэровокзал. Ночь. В немногих сиденьях, оставшихся после приватизации, сидят люди, кому нужно успеть на самые ранние утренние рейсы. Безошибочно вычислив наличие денег, подходит добрый молодец в камуфляже. Лицо словно начищенный чайник. Небрежно похлопывает дубинкой о ладонь. На руке красная повязка. Свастики только не хватает. Без предисловий, сразу, начинает о деле. Не в первый раз, видно.

– Значит так. С милицией у нас всё схвачено. С таксистами тоже. Если поедешь сейчас, то доставят точь-в-точь в аэропорт. А если сам утром, то – до первых кустов.

– А я особо не боюсь.

Мордоворот оглядывается на товарищей:

– Не, ты понял? И чего мы в Чечне делаем?

И в самом деле! Чего?

...

Кипр. Ларнака. Город такой. По нешумной, в общем-то, улице почти строевым шагом идёт очень самоуверенный молодой (почти) человек. За ним семенит молодая (совсем) женщина с заплаканными глазами. На всю округу разносится великий и могучий:

– Я тебя сюда для чего привёз, ^$$$ µµ**щ$ ! Чтоб ты µЈ^$ь! Рядом, б…, я сказал!

...

Греция. Афины. Тоже город. Большой и незнакомый. Карту бы купить. Наличие рядом хорошенькой женщины влияет на поведение и на способ общения. Подходим к киоску, в глубине которого угадывается наличие кого-то жующего, мужеского полу.

– Good morning. Are you speak English?

В ответ раздаётся рык потревоженного хряка:

– No!

– Spreschen Sie Deitsch?

– No!

– Parlez-vous Francais?

– No!

Происходящее начинает забавлять.

– Пан врозумляе по-польску?

– No!!

– Украиньску мову знаешь?

– No!!

– Омилитэ эллиника (это уже по-гречески)?

– No!!!

Меня дёргает за рукав моя провожатая:

– Чего ты смеёшься?

– Да ты только представь: приехать в Грецию и встретить аборигена, не говорящего на своём языке!

...

Париж. Вокзал «Лион». Здесь все вокзалы названы так, что даже хромой на оба полушария поймёт, куда с него можно уехать. Нужно купить телефонную карточку. Выстаиваю очередь в киоск. Продавщица – сама любезность:

– Месье?

– Sorry, I dont speak French…

Сдувает с её лица улыбку, но в следующее мгновение она уже так же приветливо обращается к китайцу, стоящему за мной:

– Что вы хотели, месье?

– µ§$µ%Ј!!

...

Франция. Спортзал. Негр ходит и демонстрирует всем болевой приём (где увидел?) с выкручиванием руки. Французы морщатся, но терпят. Доходит очередь и до меня. Даю закрутить руку до половины и опираюсь локтём другой руки на печень негра. Вопль и он присаживается на пол. Подышать.

– Ой -, говорю, – извини, а я думал ты это тоже знаешь.

Французы исподтишка показывают мне большой палец.

...

Германия. Здоровенный немец, огненно-рыжий, везёт детскую коляску. Навстречу мне идёт. И я, с любопытством, украдкой, заглядываю в неё, слегка обернувшись. !!! Аллах свидетель: я очень люблю детей! Но! Китаец. Рыжий! И чёрный.

...

Германия. Где-то недалеко от Ганновера. На автозаправке слушаю монолог пьяного русского шофёра. В кабине его суперкамиона.

– А что? Такие, как я, нигде не пропадут. Наш босс купил в Башкирии пищевой комбинат. Остановил его. И теперь конвейер режут, и всё это нержавьё сюда продают. И я свою тыщу марок в месяц сверху имею. Крутиться надо.

Так хорошо и образно рассказывает, что я решаю за благо промолчать.

...

Израиль. Тель-Авив. Говорю таксисту адрес, и он соглашается везти за 50 шекелей (три шекеля – один доллар). Едем около получаса. Ровно на пятьдесят. Не соврал. Обратно, купив план города, дохожу пешком за двенадцать минут.

...

Кипр. Грек, выкушав приличное количество пива и сдобрив его маленькой стопкой виски (вино не в счёт, его вместо воды пьют за ужином), предлагает мне довезти на автомобиле.

– В таком состоянии! – ужасаюсь я.

– В каком? Я же пристегнул ремень.

...

Франция. Мец. Барышня с собакой перебегает "зебру" уже почти на красный свет и вдруг псина садится и начинает гадить. Посреди проезжей части. Никто не трогается с места. Все ждут окончания процесса оправления естественных физиологических потребностей.

...

Кстати. По теме. Гуляя по Парижу, не забывайте поглядывать под ноги. Не убедил? Ну, тогда забывайте. Заодно узнаете, чем их кормят. Не парижан, конечно.

...

Франция. Баллон д'Альзас. Собеседник, услышав очередной "ляп" в моём французском, спрашивает: откуда приехал. Врать не хочется и я говорю, что из Бельгии.

– А! Значит вы – фламандец.

 ...

Бельгийцы шутят: Бельгия – это большой город под названием Ёйтрит (Uitrit – на фламандском (или нидерландском) означает съезд, выезд). Этот указатель – самый частый на автомагистралях страны.

...

Германия. Потсдам. Во всю стену надпись, сделанная добротно и надолго."Слава КПСС". Голова отказывается переварить увиденное. Немец хохочет удовлетворённо, глядя на мою реакцию и объясняет, что здесь стояла советская воинская часть и после её ухода решили оставить сей сувенир.

...

Израиль. 1996 год. Бросается в глаза огромное количество парней и девушек в военной форме с винтовками и автоматами и с полным боекомплектом. И у многих гражданских на заду изящно оттопыривается кобура. Первое впечатление: все играют в войну. Второе: не играют, а живут в ней.

16. 007, кто больше…

– Вы, разумеется, понимаете, месье, что наша сегодняшняя встреча – это не простое любопытство? Наша работа – безопасность нашей страны и мы не можем просто проходить мимо фактов. Скажем, интересных фактов.

– Да, конечно, я понимаю.

"Однако, мадам, по-русски вы шпрехаете, пожалуй, не хуже меня. Сразу видно, что в хорошей школе вас учили".

– С каким заданием вы приехали во Францию?

– Вопрос не понят.

– Какое задание вы получили перед приездом во Францию?

– От кого?

– Да, разумеется: и от кого тоже?

"Какие вы, всё-таки, одинаковые. Вне зависимости от страны нахождения"

– Я похож на человека, приехавшего с заданием?

– Да, вы имеете вид хорошо подготовленного человека…

– Подготовленного к чему?

– Именно это нам бы и хотелось выяснить.

"Проклятый склероз. Ничего не могу вспомнить".

– Даже не знаю, с чего начать?

– Расскажите о себе: где учились, где служили?

– Родился я в тысяча девятьсот…

– Мы это знаем. Это отмечено в ваших документах. Давайте начнём с комсомольского возраста.

"А партийно-производственной характеристики вам не предъявить?"

– В каких войсках вы служили?

– Первый раз, второй или в последующие?

– Вы хотите сказать, что вы служили в армии несколько раз?

– Разумеется.

"Языковая подготовка у тётки – класс. Одним ухом слушает мой словесный понос, тут же делает какие-то пометки и синхронно переводит".

– Европейский период можно опустить. Мы ознакомились в вашем досье.

"Интересно, сколько досье уже заведено на меня в закордонье?"

– Что вы делали в посольстве Соединённых Штатов?

" ?! Вот это уже дело. С этого нужно было и начинать".

– Я заходил туда за журналом на английском языке.

– Вполне возможно. А поподробнее.

"Киса, вы должны молчать. Иногда для важности надувайте щёки. – Но это же…обман".

– Я предложил свои услуги для ЦРУ.

– Вообще-то, было бы правильнее сначала прийти к нам. Вы, ведь, находитесь на территории нашего государства.

– А мне никто не давал вашего адреса.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Сейчас, когда мы с вами беседуем.

"Ну, дурак я, дурак. Не понимаю ничего".

– Ну, беседуем. И что?

– И мы предлагаем сотрудничество.

– Согласен.

– Вы понимаете, нам хотелось бы гарантии…

– А вы ещё ничего не заплатили, чтоб я писал расписки.

– Нет. Речь не идёт о расписках. Нам достаточно слова.

– Ну, тогда: честное слово бывшего члена КПСС.

Оживился юный офицер безопасности, задававший вопросы через переводчика и в порыве душевности, в виде благодарности за удачно проведённую вербовку, подал визитную карточку.

– На случай, если у вас возникнут проблемы.

Как говорят в вашей стране, гран мерси, мон шер ами. И на самом деле, пару раз пристававшие полицейские теряли ко мне всякий интерес, увидев сей кусочек картона.

Правда, во Франции я теперь наездами.

17. Первый урок.

Я с самого рождения был предназначен для полётов. Разумеется, если б материал попался похуже, я мог бы стать частью палатки, например. Но мне повезло и я летаю. Сначала меня называли параглайдинг. Попробуйте произнести раздельно. В самом слове чувствуется свобода, скольжение. Па-ра-глай-динг. Шик! Несколько раз я менял своих хозяев. Многих уже и не помню, такое скоротечное было знакомство. И вот уже несколько лет я летаю с одним и тем же. О! Как я люблю летать с ним над рекой или над озером. Тогда я вижу в воде своё отражение, этот превосходный изгиб, замечательные полоски и цвет! Необыкновенный цвет!

Иногда хозяин называет меня тряпкой. Но я знаю, что делает он это любя. И я отвечаю ему тем же. Даже когда мы попадаем в ненормальную ситуацию, я стараюсь сохранить свою лётную форму. Ещё не хватало, чтобы мы повисли на этом парашюте, который даже не умеет хоть чуточку задержаться в воздухе. Я вообще был против его покупки, но раз хозяин его взял, значит так надо.

Наш последний день мне очень не понравился. Увязался с нами какой-то тип. Пришли мы не на большую горку, как обычно, а на маленький бугорок. И меня приготовили лететь именно на этом бугорке. Это куда же здесь можно лететь? Высоты всего 5 метров!

О! Нет! Хозяин! Я с ним не полечу! Нет, вы только посмотрите, как он держит передние лямки. Мужик, ты что, всерьёз думаешь, что я сейчас подниму тебя в воздух? Да я принципиально поползу по земле. Ну, что, выкусил?

Не будешь дёргать на старте. Плавно нужно. Пла-авненько, но с ускорением. Ладно, уговорил. Попробую я с тобой второй раз.

Так, ручки назад, немного в стороны, грудью навалился и … Ты чего лямки бросил? Да не топчи ты под собой землю, имитируя бег, я ещё не взлетел. Эй! Тебе уже второй раз "стоп" скомандовали!

Вот-вот. Побегай теперь с подвесной системой. Без меня. Нет, не летать тебе сегодня, хоть мой хозяин тебя и хвалит. Попробуй ещё разочек. Мне уже и самому интересно на тебя посмотреть. Встал, руки на место. Пошёл! А что? Уже не плохо. Так, лямки выпустил. Эх, вообще-то теперь ты на меня должен посмотреть. Не хочешь, как хочешь.

Делай ускорение. Не тормози! Не тормози! Слушай, ты петь не пробовал, когда тебя душат? А почему ты думаешь, что я полечу, задавленный тормозами. Нет, вы послушайте, что он говорит! Он почувствовать меня хочет. Сядь, вот, на свою машину, затяни ручной тормоз и покатайся, чувствительный ты наш.

Нет, пора тебе мой характер показать. Приготовились и побежали. Во! Получилось! Не останавливайся на краю. Вались грудью вперёд и бежать. Ну, я тебе сейчас выдам! Будешь знать, во что превращается маленькая заминка на старте, когда вместо ускорения ты почти остановился. Побеги-ка теперь поперёк склона и ветра. Чувствуешь скорость?

О! Чёрт! Про кусты я и забыл. Да не стони ты. Подумаешь, маленькая царапина. Парапланов бояться – в лес не ходить. Сейчас подойдёт хозяин и снимет тебя и меня с этих растений.

Значит, повторяем ещё раз. Приготовился к старту. Расположился симметрично к крылу и строго против ветра. Руки со стропами управления и передними свободными концами примерно на уровне плеч и немного отведены назад. Плавно ускоряешься и крыло само поднимается над головой. Отпускаешь концы и слегка втягиваешь стропы управления для того, чтобы у крыла было максимальное аэродинамическое качество. Не останавливаясь, быстрый взгляд вверх, для контроля. И бежать. Бежать, понял? Даже если и взлетишь, остаёшься в том же положении ещё некоторое время, готовый, если нужно, продолжить бег.

Может и в самом деле научишься, когда-нибудь. Готов? Пошёл!

18. Особенности национальных полётов.

То, что дельтапланеризм и атлетизм – буржуйские виды спорта помнят уже не многие ныне живущие. Наша родная коммунистическая партия – передовой авангард, идейный организатор и вдохновитель, поводырь и рулевой, верный наследник и, как оказалось, последний ворюга старательно оберегала народонаселение одной шестой части суши от тлетворного влияния загнивающего запада.

На этом фоне для русскоговорящего осталось совершенно незаметным рождение параплана в 1965 году, когда американец Давид Бариш, участвуя в разработке проектов возвращения космических аппаратов, построил и совершил на первом прототипе первые полёты. Аэродинамическое качество, кстати, было четыре и две десятых. Крыло Рогалло в то время имело качество два с половиной. Стоит также отметить, что планирующие парашюты тогда ещё не появились.

Тем приятнее сознавать, что парапланеризм – интернациональное явление и мечта человека оторваться от земли ничего общего не имеет с желанием обогнать, воспитать идейно и направить куда-нибудь. Просто, как заклёпка: покупай, залазь, спрыгивай и лети куда хочешь. Разумеется, неуёмное чиновничество не успокоится, пока не напишет кучу сводов и правил, резолюций и постановлений, ограничений и запретов. Но к каждой горке приставить по полицаю – кишка тонка!

В каждой спортивной кухне есть свои рецепты и секреты. И, разумеется, в каждой стране есть присущие черты и качества, которые не спутаешь с другими. Не стремясь быть последней инстанцией, я попробую выразить своё субъективное мнение о тех национальных особенностях, которые я заметил.

Знакомство с германским характером началось с чтения небольшой заметки с фотографией в немецком паражурнале. Автор с возмущением описывал нарушение всех норм и правил полётов. Пилот на фото крутил глубокую спираль на высоте 15-20 метров над кустами на склоне. Да, немцы летают спокойно и аккуратно, но и бесполезно искать немецкую фамилию в десятке сильнейших на чемпионате Европы и, тем более, мира.

И там же в Германии я услышал мнение немца о французах. Не лестное, нужно заметить. "Они "крэйзи" – эти французы. Летают без касок, без запасок. Не все застрахованы". Так звучит дословный перевод. И после этого мне ещё больше захотелось познакомиться с этими "крэйзи".

Пофигизм. Так можно охарактеризовать французский стиль. Чтобы не быть голословным, я опишу ситуацию, в которой сам принял участие. Летая, однажды, на Баллон Д'Альзас, я встретил группу пилотов из клуба. Познакомившись и переговорив, они деловито приготовились к улёту и, запустив сначала дубль, они, как-то по старшинству, повзлетали и оставили на горке одного дубка со школьным парапланом и с глубокими сомнениями в возможности взлёта. Повезло ему. Был я там. И помог.

Другая черта проявляется постоянно в публикациях журнала Parapente. Все советы бывших и действующих чемпионов сводятся к тому, что нет необходимости летать на чём спортивном. Летайте, так сказать, безопасно и надёжно. Лучше на стандартах. И вообще, тренироваться надувать полезнее, чем спрыгивать со всяких горок.

И этому есть причина: стареет французская команда (есть участники под 50) и не желает иметь конкурентов на каждом шагу. Представьте кошмар: все начали летать на "Бумерангах" и "Омегах 5" и рекорды клепать каждый день. Бр-р!

Бельгийцы. Ой, не хочу я рассказывать про это. Хоть рекорд страны и составляет 160 км, но символом Бельгии является статуя писающего мальчика. Кто вспомнит, как это называется? Для облегчения поиска ответа скажу, что по-нидерландски – это -zijker! Но осмелюсь высказать своё мнение, что национальность бельгиец в природе не существует как таковая. Есть фламандцы и есть валлонцы. И разница между ними огромная.

Пожалуй есть смысл рассказать ещё один случай. Короткий. При разбеге у ученика отрывается стропа управления на школьном параплане. Когда я рассказал об этом своему немецкому знакомому, то его глаза можно было измерять в диаметре. Этого не может быть, потому что этого не может быть!

Швейцарцы. Почему не знаю, но я с большой симпатией отношусь к ним. Возможно, что это из-за моей первой и пока единственной встречи с настоящим швейцарцем. Как только он услышал мои запинания в французском, тут же попросил меня перейти на более мне понятный язык. И тут же предложил пять других на выбор. И в последнее время они очень добавили в лётном мастерстве. Рейтинг-лист за прошлый год – это лучше всяких характеристик.

А испанцев я вообще хочу узнать поближе. И поэтому от описания воздержусь.

19. Нарушитель.

Ох, что-то я давно в Испании не был! Собираюсь и поехал. Автостопом. Через средиземноморье. Потому, что нет уверенности в беспроблемности перехода кордона на атлантике: там граница проходит по реке, а рядом море со всякими акулами. Автостоп застопоривается под Парижем. Три часа выстойки на заправке с картонкой в руке и никто не берёт. И холодина.

– Знаешь, а это денег стоит! – весело кричит из кабины камиона проезжающий бельгиец. Успеваю обозвать его по-голландски резиновым изделием. Улыбку как ветром сдуло; он был уверен, что я – француз. Земляк, блин!

Наконец, негр завозит меня в столицу. Париж встречает пронизывающим ветром и ляскающими зубами синими мадемуазелями, которые успели раздеться после зимы. Да ну его, этот автостоп! И беру билет на поезд до Перпиньяна. На билете не проставлено место. Это слегка настораживает.

Действительность оказалась хуже. В отличие от других, я провожу ночь на спальнике брошенном на пол. Утром покупаю билет на электричку до Порт-Боу (Порт-бу, как говорят французы). Это – первый испанский город. Сижу в полупустом вагоне и на последней французской станции Сербер вижу полицейских, входящих на перрон.

М-да! Приехал! Забрасываю ноги на столик и "читаю" какой-то журнал, валявшийся там. Открывается дверь купе.

– Добрый день, месье! Можете показать паспорт?

– Конечно -, цежу я сквозь зубы и, не отпуская журнала, лезу в карман висящей куртки.

 Паспорта там не оказывается и я, нервно отбросив журнал, начинаю выворачивать карманы. Стоит! Не уходит! Эх, парень, не знаешь на кого нарвался. Сейчас я тебе такую драму сыграю.

Задерживаю дыхание и с побагровевшей рожей "нахожу" бумажник с деньгами. Увидев деньги в немалом количестве, полицейский теряет бдительность: значит не нищий нелегал. А я уже хватаю его за руку:

– Месье! Это какие-то бродяги, которые ехали со мной! Они украли мои документы...

Юноша безуспешно пытается освободиться. На физкультуру надо было ходить в школе, молодой человек. Но вот я освобождаю хватку и он тут же отбегает метра на три и пятится задом, выставив перед собой ладони.

– Да успокойтесь, месье! Это здесь часто бывает. Вам нужно вернуться в Перпиньян и обратиться в консульство...

Эй, ты куда? Я кому весь этот спектакль играю? !!! Я, между прочим, до Испании платил. Благодарю его сердечно и, продолжая причитать, выхожу на вокзал. Минут двадцать сижу, определяя нет ли ещё заинтересованных моей персоной. Нет. Возятся с двумя албанскими семьями, снятыми с этого же поезда.

Ну, что ж. Начинаем без всякого антракта второе отделение этой постановки. Раскрываю зонтик (сеет мелкий дождь) и выхожу на свежий воздух, чтобы осмотреться. Беру азимут и пошёл по тропинке в сторону границы. Мимo каких-то сараев, лающих собак и мужиков, глаза таращащих.

Чего уставились? Нелегалов не видели? Нахожу площадку возле вентиляционной шахты ж/д. тоннеля и разворачиваю палатку. Стоп! Если выйдет солнце, то её весёлый цвет увидят все желающие. Опрокидываю палатку вверх дном и заползаю под неё в спальном мешке. Отсыпаюсь целый день и на всю оставшуюся жизнь.

Ночью в 4-00 (очень удобное время для войн и нелегальных переходов) упаковываю рюкзак, выхожу на пустынное шоссе и вперёд.

Из-за поворота показывается ярко-освещённая площадка двойного пропускного пункта на французско-испанской границе. Пожалуй, мне не сюда. И через кювет и вверх по горке. Интересно, нет ли тут какой проволоке на кордоне? Но граница совершенно не оборудована и, перевалив гребень, я вижу сверкающий огнями Порт-Боу.

Для большей уверенности принимаю решение обойти его стороной и зайти с обратной стороны. Путь проходит через заросли колючек, которые впиваются в ноги даже через джинсы. В темноте попадаю на зигзагообразную канаву. Ну вот! Сейчас я наступлю на мину времён второй мировой и никогда не узнаю, как выглядят местные мадемуазели. Хотя нет, мадемуазели – это уже сзади, а тут должны быть сеньориты.

Ранним ясным (я уже в Испании, а там всегда чистое небо) утром я отмываюсь в ручейке, безжалостно выбрасываю дорожную одежду (специально старую брал), переодеваюсь во всё светлое и выхожу на дорогу, получив удар по физиономии подпружиненной веткой. Хорошо не в глаз! Щупаю щеку – нормально вроде.

Зайдя на вокзал, покупаю билет до Барселоны. Нужно как можно быстрее оторваться от границы. Отворачиваюсь от кассы... Вуа-ля! Полицейские проверяют паспорта у каких-то чёрных. Один из них с интересом всматривается в моё лицо. Эту тему я ещё не приготовил и в дело идёт импровизация. Лучшее средство защиты – это... Засовывая билет в карман, иду прямо на полицейского. Интерес на служебной морде, пo мере моего приближения сменяется растерянностью. Поровнявшись с ним я киваю и полицейский отвечает мне тем же.

Уф! Оторвался! И часа два я гуляю по городу, делая неплохие снимки. Вдруг в одной из витрин я вижу своё отражение с залитой кровью щекой. Вот это камуфляж! Проклятая ветка!

За десять минут до отхода поезда я возвращаюсь на станцию и скоро еду в Барселону. Здравствуй, Испания!

20.Вместо названия:

– У нас на море хорошо: разгоняешься со скалы и «ба-бах»!

– Ты хотел сказать «бултых»?

– Когда прилив, то «бултых».

Испанцы – народ дружелюбный. И не любопытный. Только один вопрос эадали: «Летал?» Получив утвердительный ответ, дали крыло и повезли летать. Не бесплатно, должен заметить. 3000 испанских песет эа один полет – это подороже, чем во Франции или других странах будет. Но хочется завязать хорошие отношения и я терплю. Приезжаем на бугорок. 250 м. Ля Муэла называется. Коренной зуб то есть. Форма соответствует. Расположен недалеко от Гвадалахары. Памятник убиенным, как и положено, стоит на месте. В 1982, 93 и 98 годах было по случаю на этой горке. Интересно, попадаю ли я в эту арифметическую последовательность?

– Николас! Я полечу? – пытаюсь соблюсти субординацию.

– Конечно лети, если хочешь.

Демократия! И я пару раз зависаю в воздухе на разных стандартах, разделываясь с ностальгией, успевшей обосноваться в моей душе за два месяца, пока я учил castellano. Заодно облегчаю и мой кошелек. Но контакты установлены. Не смотря на то, что мой испанский оставляет желать лучшего.

С некоторой досадой отмечаю, что долбанулся об землю сильнее обычного. Ветра нет, а при такой жаре (до +42 в тени бывает) воздух разжижается настолько, что птички падают, не только парапланы. Но не беда. Скоро подвезут мой аппарат и начнем месить местное пространство бесплатно.

... И настал день. Все испанцы в отпуске, как и все остальные европейцы. Поэтому я с некоторым трудом забираю параплан из закрытого клуба и еду летать один. Куда глаза глядят. Глаза, правда, глядят пока только на окрестности Мадрида. Из-за занятости учебой всякой. И я не могу себе позволить далекие и долгие поездки. Но, возможно, в этом и необходимости нет. Горы Гуадаррама имеют протяженность около 40 км, может и более. Верхние точки больше 2000 над уровнем моря.

Деревня, в которую я приехал на пригородном автобусе с площади Castilla в Мадриде, называется Мирафлорес. Делаю отчаянные попытки найти русское аналогичное название. Но ничего на ум не приходит. Что-то вроде "смотри – цветочки", а может наоборот: глядящие цветы. Ну, в общем, одолень-трава.

Правда о траве речь не идет. Повсюду в центральной Испании, где нет искусственного орошения, солнце выжигает не только траву, но и лист на деревьях. Поэтому, поднявшись на гору, обнаруживаешь унылый пейзаж жёлтого цвета, украшенный небольшими оазисами, указывающими на наличие воды.

Наученный французами, я даже не пытаюсь поднимать руку, а скромно бреду со своим рюкзачищем вверх по дороге. Никому до меня нет дела. И только проехавший мимо полицейский приветственно поднял руку. Грасиас, амиго!

Наверх прихожу через четыре с половиной часа и, посмотрев в ту сторону, куда хотел бы полететь, чувствую ласковое прикосновение ветра к затылку. "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда" – говаривал один еще здравствующий классик. Начхать на все! И я заваливаюсь спать прямо на солнцепёке.

Просыпаюсь от шума шагов. По хребту, рядом со мной, проходит группа любителей пеших прогулок. Обмениваемся приветствиями, слегка знакомимся. Потом проходят ещё две такие же стайки. И я остаюсь один на один с горами, звёздным небом, долиной, залитрой огнями, словно угли от недавно прогоревшего костра и перезвоном коровьих колокольчиков на склонах гор. Утро вечера мудреннее...

Утром в 11 часов я решаюсь лететь, потому что ветер, не смотря на палящее солнце, а скорее из-за него, начал менять направление. Термик держит только птиц и я медленно и уверенно приближаюсь ко дну впадины. Но, лучше одна птица в руке, чем сто летающих, как говорят испанцы.

А склон горы испещрён скалами и отдельно лежащими булыжниками с авто размером. Волчья пасть в сравнениис этим невинной улыбкой младенца покажется, а акульи зубы Хичхока массажной щеткой. Мелькает мысль: а в случай чего запаску бросать или уже и не надо. В общем обычный пейзаж для Испании.

Фотоаппарат так и остается в кармане. Фото моих ботинок у меня уже есть, а остальные достопримечательности очень похожи на окрестности Моря Дождей на Луне.

Наезжает на меня площадка и я, подмотав стропы управления и выбрав более свободную от камней линию между булыжниками, припланечиваюсь, тормознув как можно более эффективно. Скорость, всё-таки, большая и я решаю садиться на пятую точку. Седушку я могу и другую купить, ежели что.

Сажусь, врезаясь опущенной рукой в куст и обнаруживаю там еще один камень. Но удар скользом и на настроении это почти не сказывается. Что ж, будем считать это началом наших полётов на юге Европы и через пару-другую недель повторим в другом месте. Заодно рука болеть перестанет.