Текст книги "Гражданин Уральской Республики (СИ)"

Автор книги: Владимир Молотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Набоков ехидно улыбнулся. Костя поморщился, как от вонючей кислоты. Николай Альбертович сделал короткую паузу и продолжил.

– Смотри, я вколю тебе три кубика. Через пару минут лекарство подействует, и ты обстоятельно распишешь нам, что это за человек из ученых, с которым ты встречался вместе со своим дружком? И где ваше место встреч с генералом Калиновым? А то ты так хитро ушел от нас в тот раз. Можно сказать, улизнул из-под носа. И как ты из дома-то выбрался? Летать они тебя, что ли, научили? В общем, хотелось бы знать, что мы пропустили. Да еще аппаратура, знаешь, несовершенная пока. Вечно помехи какие-то. А потом ты как миленький позвонишь своему дружку Гане и попросишь его вместе с тем ученым типом приехать сюда, якобы для встречи с генералом. Я понятно изъясняюсь?

– Куда ж яснее, конь моржовый! – ощерился Костя.

Тут у следователя затренькал смартфон, он положил шприц на столик и вытащил аппарат. Саныч злобно козырнул глазами в сторону Кости.

– Ну что ты там, все удачно прошло? – с какой-то осторожностью спросил без предисловий Набоков. – Я сейчас.

Последняя фраза была брошена напарнику. Следователь, приложив трубку к уху, – на том конце сети что-то говорили, – следователь направился к выходу. Дверь по привычке издала звук, и Костя вновь остался с усатым один на один.

Саныч задумчиво поглядел на стол, где лежал шприц, затем, кровожадно улыбнувшись сквозь усы, посмотрел на Костю.

– Ладно, Муконин, не будем терять время. Пока шеф по телефону базарит, мы с тобой делом займемся, да? Как ты на это смотришь?

– Подонок ты, – тихо сказал Костя. – Я еще тогда это понял, когда ты в квартиру ко мне зашел, пистолет искать.

– А за подонка ответишь, – нахмурился Саныч.

Подойдя к столу, он осторожно взял шприц. Подобно искушенному медбрату, он демонстративно выставил иголку кверху и пощелкал по шприцу пальцем другой руки, рассматривая содержимое на свету. Затем Саныч приблизился к Муконину. Сделав самодовольное лицо, он нагло помаячил иголочкой у самого носа Кости. Костя почувствовал нахлынувшую волну. Неконтролируемая тревога охватила его. Если сейчас усатый вколет, и оно подействует, что ж я буду делать? Все пойдет к чертям! И тогда лучше сдохнуть.

– Ну как, готов к труду и обороне? – сквозь усы просипел Саныч.

«Нужно что-то срочно предпринять! Сейчас или никогда», – сказал Косте внутренний голос. Муконин усилием воли постарался успокоиться. (В голове, вдобавок, промелькнула какая-то глупость, что-то самурайское: «Истинный воин всегда найдет выход!») Костю как озарило. Зрачки сблизились, наверно, и уставились в одно место. Да, так только бабы делают. Ну и что? На войне все средства хороши. И Костя со словами: «Готов как никогда!» – неожиданно для усача метко махнул ногой. Тот как раз стоял в позе победителя, пятки на ширине плеч, – и удар пришелся прямо в пах. Скорее всего, костлявой частью голени Муконин угодил аккурат в семенные сборники, отчего Саныч юлой закрутился в полусогнутой позе, зажав руки между ног, и удалился в сторону. При этом он завыл по-волчьи. Шприц отлетел Косте под ноги, на паркет.

Костя сообразил, что за стенкой все слышно, что нельзя терять ни секунды. Резко сдвинувшись в бок, он оторвался от стула, и так, со связанными за спиной руками, аккуратно бухнулся на пол, но успел подставить локоть. Пыхтя, он схватил пальцами шприц. Резво соскочил с паркета, как только возможно было в его положении, и воткнул шприц в кстати подвернувшееся заднее место все еще вертящегося от боли Саныча. Последний снова взвыл, но уже потише. Костя отпустил шприц и кинулся к окну.

Обычное пластиковое окно, слава богу, простенькая ручка-затвор, повернуть на полчетверти круга, и все. Муконин наклонился к стеклу. Какой этаж? Ну конечно же первый, никуда ведь не поднимались. Хотя кажется высоковато. Главное, хорошо приземлиться. Он впился зубами в ручку и повел головой. Ручка легко поддалась, окно раскрылось. Костя задрал одну ногу, наступил ею на радиатор, используя его как ступеньку, удачно забрался на подоконник, качнулся и… За спиной уже брякнула дверь. Послышались громкие матерки следователя по особо важным. Костя чуть согнул ноги в коленках, примерился и прыгнул.

Приземлился Муконин нормально – на ногах устоял. Только вот пятки сильно отбил о бетонную окантовку. Прихрамывая, побежал вперед по бетонной дорожке, вычищенной от снега. Забавно, наверно, со стороны смотрится, подумалось ему. Он покрутил головой. Участок оказался просторным, ухоженным. Сухие раскидистые яблони, невысокие кусты вишни и малины выстроились на белой перине молчаливыми стражниками. Дорожка вела к высоким зеленым воротам, крепящимся к двухметровому забору из серых пеноблоков. Со связанными руками ни за что не перелезть – проскользнула мысль. Костя метнулся в сторону, к острым веткам яблонь. Ему хотелось мотнуть головой, поглядеть туда, на окно, но он не решался.

Разлапистая ветка пощекотала его за шею, и он отклонился в сторону, и, может, это его и спасло. В то же мгновение раздался пугающе громкий хлопок, будто лопнул над затылком большой воздушный шарик – Костя вздрогнул – и за ухом просвистело. «Неужели стреляет?» Костя понесся в самую гущу кустов. Запнулся, еле удержался на ногах. На спине, где-то справа, теплело – именно в это место ожидал Костя второй выстрел. И не зря. Неумолимо дрогнули ветки от нового хлопка. В то самое место впилось мощное жало монстра-насекомого. В глазах все поплыло, тело магнитом потянуло к заснеженной земле.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мама, сидя за столом на кухне, что-то делала с лоскутами теста. Мяла их шершавыми пальцами, прокалывала старой рюмкой. Рябиновый оттенок на стекле рюмки обесцвечивался лучами из окна, отбрасывались блики, по кухне бегал солнечный зайчик. Лицо у мамы было сосредоточенное, морщинистое. Уголки рта смотрели вниз, выражая печаль и осуждение. Он сидел напротив, и ему тоже было грустно, и он с удивлением для себя понимал отчего. Он учится на пятом курсе, и до сих пор не сдал два зачета и два экзамена с прошлого года.

«Теперь тебя отчислят из Академии, и это под самый конец обучения!» – низким голосом начинает говорить мама. «Все получат диплом и станут лейтенантами, а ты, значит, будешь болтаться, точно какой-то недоумок». «Странно, но ведь я должен был умереть», – думает он вслух. «О чем ты говоришь?» «Мне кажется, я должен был умереть». «С чего ты это взял?» Он пожимает плечами и говорит, что не знает. «Не пытайся разжалобить меня», – тихонько возмущается мама, сильнее надавливая на рюмку. «На носу двадцать первый век, может, конец света будет, а ты так ничего и не добился в своей жизни». «Мама, ты как всегда… У меня жизнь еще только начинается!»

Ему становится не по себе. Но он никак не может понять, что вообще происходит. И почему он снова вернулся в прошлое? Стало быть, на самом деле он так и не закончил Военную Академию. Ну и ладно, наплевать! Он начинает перебирать в голове, что именно он не сдал. Какие-то чертежи в Компасе, у него нет еще ни одного листа; зачет по политэкономии. Да на кой она сдалась?! Идиотский предмет, ненавижу! И что-то еще. Впору схватиться за голову. Ему не успеть, ему явно не успеть! И придется действительно бросить учебу и остаться без формы и корочки.

«Пойдешь на стройку вкалывать», – вторит его мыслям мама. Ему становится обидно, очень обидно. Его прямо прожигает изнутри. Я ни за что не пойду чернорабочим! Ведь я не для того учился! «Вот именно, ты не доучился» – желтозубо улыбается какой-то весь волосатый, то ли черт, то ли еще кто, с рожками. Он возник на месте мамы, а ее ясный лик просто растворился в воздухе. «Пойдешь кирпичи таскать или книжки впаривать!» И черт начинает отвратительно гоготать: «Бга-га-га! Бга-га-га!»

Костю неожиданно одолевает прилив злости, он вскакивает и набрасывается на черта, но тот, к изумлению, оказывается сильнее раза в два. Намертво сковывает запястья своими костлявыми пальцами, и не дает вырваться. И начинает скручивать, скручивать, скручивать.

И тогда Костя приходит в себя, и в мутной дымке различает, как его волокут по полу.

– Бля, до чего тяжелый, гад! – доносится отдаленно знакомый голос.

«Черт, что со мной происходит? Я опять здесь, в этом доме?!»

Оборотни бросили его на полу, посреди большой гостиной, это он заметил краем глаза. Их было двое: верзила с богатырским голосом и, собственно, следователь по особо важным. «Саныча я заблокировал, – вспомнил Костя. – Интересно, долго ли действует сыворотка безволия?»

– Здравствуй, Костик. Думаешь, ты на том свете? – перед глазами нависло искаженное странной гримасой лицо Набокова.

Муконин медленно помотал головой.

– Правильно. Я тебя только вырубил. Снотворно-паралитическая пулька. – Лицо Николая разгладилось, и на нем застыла миролюбивая улыбка.

Костя вспомнил и выстрел, и сразу почувствовал, будто где-то в боку, ближе к пояснице, растекается теплое пятно. Но боли почти не было, лишь повсеместная слабость одолевала. А самое изумительное – ему развязали руки. И кисти чувствовали непривычную свободу.

Он обвел взглядом новую комнату. В глуби, рядом с камином, коричневый кожаный диван. В камине трещали дрова. Слева – длинный кухонный гарнитур со стойкой бара, большой стол, стулья и кресло. Справа – лестница, ведущая на второй этаж, деревянная, резная. Свет попадал в гостиную посредством трех окон с пластиковыми рамами. Одно в стене, где гарнитур, другое – в стене, где входная дверь, и третье – с правой стороны, у лестницы. Костя обшарил себя. Черт возьми, ни мандата, ни жучка для Набокова, все отобрали!

Способность мыслить возвращалась к Муконину. «А что если на даче находится еще кто-то? Возможно, но маловероятно. Ведь этот кто-то, если он существует, до сих пор так и не показался. Что же тогда ему тут делать? Охранник? Но бугай вполне сгодится на роль охранника»

– Плохо ты себя ведешь, Костян. – Набоков театрально покачал головой. – Мало того, что подвел нас, так еще препарат загубил. А он ведь денег стоит, между прочим.

– Да пошел ты! – Костя взял и плюнул в лицо следователю.

Тот даже вздрогнул, зажмурился на мгновение, затем тонкими холеными пальцами брезгливо оттер щеку.

– Вот коз-зел! Надо ему втемяшить. – Приосанившись, Николай повернулся к бодибилдеру.

Последний до настоящего момента стоял поодаль, в двух шагах, словно с пришитыми к карманам джинсов руками.

Муконин приготовился к худшему: опустил веки и весь напрягся. Послышался фатальный шорох. Удар не заставил себя ждать.

Такой острой боли Костя не испытывал давно. На секунды сковав дыхание, она заставила его тело сжаться в три погибели. Тупой носок мощного ботинка почудился деревянной дубинкой, которая на мгновение застряла между ребрами, и по ним, до мозга костей, пронизала дребезжащая адская боль. Костя не сдержался и коротко взвыл.

– Я надеюсь, тебе понравилось? – интеллигентно сказал доморощенный Шварцнегер. – Как думаешь, хватит ему или еще добавить?

Последняя тирада, очевидно, была направлена в адрес начальника.

– Ладно уж, пока достаточно, – смилостивился следователь по особо важным делам. – Он нам еще тепленьким нужен, дееспособным.

Страдание отступало медленно, откатывалось волнами. Не удавалось только восстановить дыхание. С каждым вдохом по ребру будто бы скоблили ножом. «Сломал, гаденыш!» – констатировал Костя. Хозяева положения затихли, принялись ждать.

Когда Муконин оклемался, он решил сесть. Подставил локоть, оперся, рывок. С тихим стоном перенес укол в ребро. Устроился на полу в позе лотоса.

– Ну что, живой? – С фальшивым панибратством Набоков похлопал Костю по плечу.

Муконин поднял глаза.

– Трус ты, понял ты, кто? – с придыханием произнес Костя.

– Да что он сегодня нарывается весь день? – Следователь обернулся к напарнику, как бы ища ответа на свой вопрос.

Культурист молча пожал плечами, засунул руки в карманы.

– Слушай, Костик, ты ведь зря сопротивляешься. – Николай присел на корточки напротив Муконина и посмотрел хитрыми глазками. – Твой генерал Калинов только что почил в бозе. Наш киллер успешно его ликвидировал.

– Врешь ты все, – криво усмехнулся Костя. – У вас кишка тонка.

Муконин начал лихорадочно думать: когда же, черт возьми, он выдал шефа?

– Ты смотри, не верит, а? Напрасно ты, Костик, не веришь. Я вот тебе сейчас кое-что покажу. – Набоков сходил за стулом, сел рядом с Мукониным.

Устроившись поудобнее, он залез в карман брюк и достал большой, как шоколадка, смартфон.

И тут Костю пронзило. Как ясный день вспомнились слова генерала. «Альбертович… Я плохо его знаю как человека. Это ведь не мой отдел, у них по борьбе с бандитизмом, а у меня экономический…» Калинов сам проговорился! Забыл о предупреждении Кости про жучок. Какой досадный прокол для бывалого военачальника! Естественно, персона главы экономического отдела КБ не являлась безвестной среди перевертышей.

– Я вот тебе сейчас кое-что покажу, – повторил Набоков вкрадчивым голосом, нажимая на кнопки. – Так, где это у меня? Понимаешь, пока ты там пытался ретироваться, мне исполнитель докладывался. И видео прислал, как мы с ним и договаривались. Такие вот дела. Сейчас найду ролик этот в подтверждение. Ага, тут он.

Николай Альбертович наклонился и сунул панель с экраном Косте под нос.

– Вот, смотри.

На большой плазме габаритами с пачку сигарет появилось изображение, довольно неплохого качества. Съемка производилась через оптический прицел с многократным увеличением. Под глухое чириканье воробьев на передний план подали массивные двери какого-то правительственного здания, Костя не мог понять какого.

Серо-желтые дубовые двери открылись, и из темного проема потянулись люди. Косте даже почудилось, как захрустела мерзлая грязь у них под ногами. Мужчины, одни в черных костюмах, другие – в камуфляжах цвета хаки, не спеша двигались к маленькому автобусу на биотопливе. Крестик прицела, как комарик, скакал на лету над их головами. Костя узнал, по крайней мере, двух из них. В одном он углядел худощавого майора с остроскулым обветренным лицом, помощника генерала Калинова. В другом узрел по характерной медвежьей походке моложавого члена Чрезвычайного правительства. Вскоре появился и сам генерал. Крестик прицела остановился на нем. Покачался у бравого плеча. Потом опустился на грудь, туда, где должно биться сердце. Костя нахмурился. Внутри перекатилась волна, больно кольнуло раненое ребро. Сергей Михайлович как-то странно перекосился, точно в кинофильме, остановился и упал. На груди уже зияло черное пятно. Чины, бывшие рядом, встревоженно засуетились. Кто-то уже склонился над ним. Иные принялись беспомощно озираться вокруг.

Набоков остановил запись, смартфон отправился обратно в брюки.

– Ну что, убедился? – победоносно произнес он.

Костя опустил веки, покачался, как игрушечный китайчонок. Мир рушился на глазах. Если генерала убили, то тогда конец всему. Но ведь они убили?! Разве можно не верить своим глазам? И мистификацией тут не пахнет. Плохо, все очень плохо! Полный провал! Еще и не начатая операция по зачистке миротворческой базы уже обезглавлена. И в этом виноват только он, Костя, и никто другой. Если уж затеяли игру, не надо было вообще встречаться с Калиновым.

Но изнутри вскипал прилив ненависти. Справиться со следователем не составит труда, отрешенно подумал он. Саныч, похоже, придет в себя еще не скоро. Однако же, как быть с широкоплечим шкафом? Как его вырубить? Вот если бы отобрать у следователя пистолет со снотворно-паралитическими пулями. Но сделать это надо мгновенно, чтобы мордоворот не успел даже опомниться.

– Итак, господин Муконин, сейчас вы позвоните своему дружку Гане, – притворно официальным тоном заявил Николай Альбертович. – Убийство произошло с полчаса тому, не больше, и он еще, наверняка, не в курсе. Нужно будет сообщить ему что-нибудь эдакое. Типа генерал срочно собирает нас и руководителя группы. Потому что, мол, после передачи мемки открылись новые обстоятельства.

– Он все равно не поверит, – возразил Костя. – Потому что я до сих пор не установил на твою башку наш жучок.

Набоков достал заветный пистолет, а в другой руке вдруг появились патроны с настоящими пулями. Он принялся заряжать ими Макаров и одновременно продолжил свою речь:

– Ваш жучок в данное время благополучно выдает запись беседы, которую я для понта вел со своим напарником. Там говорится о передаче мемки нашим друзьям. Передача должна состояться на этой даче. В разговоре есть намек на местоположение. Естественно, твои соратники сочтут это наилучшей возможностью для задержания нашего, м-м, как вы там называли? (Он манерно отправил очередной патрон в магазин). Пронатовского спрута, или что-то в этом роде? Поэтому не мудрено, что твои коллеги, понадеявшись на генерала и его верных солдат, примчатся сюда как миленькие. Скажешь им, что генерал уже присылает группу захвата, но нужно подъехать руководителю Минипы, чтобы оценить некую техническую документацию миротворцев. В общем, в таком духе. А если начнешь балакать что-нибудь иное, я тебя пристрелю. – Ствол уперся Косте в висок. – Только теперь уже пульки настоящие, и мозги твои разлетятся по этой гостиной. Учел? Я знаю, ты хороший дядя. Давай, звони.

И с этими словами Набоков подмигнул своей горилле, а тот достал из нагрудного кармана знакомый смартфон. Это был аппарат Кости.

– Вот и мобила твоя. На-ка, набирай. – Следователь-особист протянул смартфон Косте, но осекся и отдернул руку.

Потому что на аппарате заиграла мелодия звонка – Фредди Меркьюри: «Мы чемпионы, друзья!»

– Опа! – засветились глаза Набокова, поглядевшего на экранчик. – На ловца и зверь бежит. Га-ня. Это и есть твой дружок, да? К которому ты тогда от нас пошел?

У Кости сердце скакнуло в горло. Чуть дрогнувшей рукой он принял родной смартфон и сразу метнул взгляд на картинку. И вправду, приятель набирал Костю. Что же теперь делать?

– Алло, Костя! Ты где? Почему не отвечаешь на звонки?

– Я в плену, генерал убит, жучок не слушайте, там лажа, – быстро выпалил Костя и зажмурился.

Но сразу выстрела, конечно, не последовало, Костю даже не ударили прикладом. А Ганя, волнуясь, пытался что-то сказать.

– Какая лажа? Да мы просекли подставу! Послушай, Костик, мы…

Набоков выхватил телефон и, прижав к уху, злобно сказал:

– Эй ты, как там тебя? Ганя? Если сейчас не приедешь сюда, твой дружок будет убит. А коли приедешь и захватишь с собой руководителя Минипы, я обещаю всем вам жизнь. Записывай адрес.

В следующую секунду следователь скорчил недовольную мину и бросил смартфон на пол.

– Отключился, гад. Ну все, пипец тебе, Костик. – Набоков больно ткнул стволом в висок.

«Я сделал все что мог», – успокоил себя Костя. «Выстрелит или нет? Да господи, не в первый раз уже. Смерть давно не страшна. Ведь успел пожить нормально, остальное неважно».

– Ладно, подождем, может, одумаются, – вздохнул Николай.

У Кости отлегло. Значит, пока убивать не будут.

На минуту воцарилась странная пауза. Все застыли, и каждый задумался о своем. Костя привел мысли в порядок.

– Архип, давай ремень, надо снова связать этого гаврика, – сказал, наконец, особист.

Так вот как зовут качка: Архип! – усмехнулся про себя Костя. Ничего себе имечко! Нарочно не придумаешь. Верно, из тех, кого рожали на стыке веков. Модным было тогда среди русских семей нарекать своих чад подобными именами: Архип, Никита, Артем, Иван и такое прочее.

Архип пошел за ремнем. И тут Костю дернуло – самое время что-то предпринять.

– Не советую выкидывать повторных фортелей. – Следователь словно угадал Костины намерения, поднялся со стула и отступил на шаг, наставляя Макаров.

Ствол холодно смотрел на Костю. Ничего не поделаешь.

– К тому же, сейчас подъедут наши ребята в камуфляжах. Это чтобы твои коллеги не сопротивлялись. Так сказать, для устрашения. Хе-хе, – гнусаво усмехнулся Набоков.

Качок уже вернулся с коричневым ремнем в руке и самодовольной улыбкой на овальном лице.

– Принес? Молодец. Давай, вяжи его. – Николай снова сел на стул.

Архип послушно склонился над Костей, каменной хваткой сгреб его руки, мастерским движением обмотал ремень, затянул узел. Муконин не сопротивлялся. Сомнамбулически сидел на полу, уставившись вбок, в бессмысленную точку на стене. Точно больной на приеме у врача, на процедуре измерения артериального давления.

– Ну и чо с ним дальше делать? – осведомился Архип, закончив свою грязную работу.

– Муконин, подъем! – вместо ответа бодро скомандовал особист.

Костя безропотно встал. Руки опять заныли – похоже, еще старый-то след не прошел, и снова там же перетянули.

– Вали в угол. Будешь там сидеть. Как школьник.

Следователь опять хихикнул. Костю обожгло внутри: ну подожди, придет мой час, и твоя субтильная морда превратится в месиво!

Качок, больно держа под мышку, проводил Муконина в угол гостиной, тот что у лестницы. Ребро мешало ходить, отзываясь адскими уколами на каждый шаг. В углу Архип неприятно надавил на плечо и усадил Костю.

– Надо бы ему еще ноги связать, – предложил шестерка следователя. – А то чего доброго, опять взбредет в голову побегать.

– Не стоит, я посторожу, – умиротворенным тоном произнес Набоков.

Пистолет лег на колени, стволом в Костину сторону. Теперь, в новом раскладе, следователь сидел в пол-оборота к Косте.

– Да никуда я больше не собираюсь, – обреченно пробурчал Муконин.

Он не видел выхода из сложившейся ситуации. В голову лезло только одно: нужно ждать – как распорядится судьба.

Набоков взглянул на большие старомодные часы, висевшие на стене. Стрелки на классическом круглом циферблате показывали десять минут первого.

– Архип, сходи к воротам, – попросил следователь. – Там щас ребята подъедут. Встретишь, посты расставишь.

– Ага, ладно, пойду, – пробормотал бугай и двинулся к выходу.

– А мы тут с Костиком поболтаем за жизнь. – Набоков повернулся на стуле с улыбочкой на лице, пока напарник скрылся за дверями. – Да, Костик?

– Иди ты нах, – сказал Муконин.

– Грубишь, значит? Зря, зря. Так о чем ты там с Санычем размусоливал? О патриотизме? Значит, ты считаешь, что мы предатели Родины, так? А ты беленький весь, в пушку. Аки ангел небесный.

– Может и так.

– Ну-ну. Смотри, не зардейся.

– А что, ты как-то иначе думаешь? – нехотя спросил Костя.

Ему не хотелось разводить с очередным оборотнем новую демагогию. Но время надо было убить.

– А я не думаю. Я бабло зарабатываю. Мне хорошо там, где хорошо платят. Разве не так нас учила наша почившая Родина? Чем мы жили? О чем мечтали? Все в деньги упиралось. Как бы побольше заработать. Только одни хапали немерено, а другие у разбитого корыта сидели, горбатились с утра до ночи за нищенские копейки. А теперь мне шанс представился, понимаешь, Муконин? Шанс срубить свой джек-пот. Раз и навсегда. Ты со своей Россией сгниешь в шахтах, а я буду с телками на Мальдивах загорать и трахаться, в курсях?

– Еще один дебил, – кисло бросил Костя.

– Это ты мне? Ну знаешь, ты уже точно сегодня смертишку заработал. Молись, последние часы живешь, понял, гад?

– Посмотрим еще.

– А чего тут смотреть? Вон и ребята подъехали. – Набоков вытянул шею, как гусь, даже приподнялся на стуле, всматриваясь в окно.

На улице мерно загудела машина, что-то оживилось, закопошилось. Послышались отрывистые голоса, смешки, бодрые выкрики, матерки. Наконец дверь раскрылась, и ввалился Архип, а за ним два таких же шкафа, один, правда, поменьше и пониже, рябой, зато второй – почти двойник. Оба были облачены в камуфляжи и с пугающими автоматами на плечах. Вечно популярный Калашников, с грустью подумал Костя.

– Здравия желаю! – весело выкрикнул рябой. – Чем дышите?

– Кислородом, – усмехнулся Николай. – Посты расставили?

– А як же?

Рябой встал посреди гостиной и огляделся. Второй вальяжно прошел к дивану и сел, с армейской удалью перекинув автомат на грудь. Архип подошел к большому кухонному шкафу и достал бутылку водки.

– Шеф, давай по пятьдесят для согрева?

– А, наливай.

Искоса рябой подозрительно уставился на Костю.

– Этот, что ли, гаврик?

– Ага, он самый, – подтвердил довольный Архип, распределяя в рюмки.

Рюмки стояли на стойке бара и раньше – наверное, из них сегодня уже пили. Рябой удивленно моргнул пару раз.

– Ждем-с, его коллег, – добавил новоявленный бармен.

– А Саныч где? – пробасил тип, севший на диван.

В его руке появилась змейка из четок. Она то выскакивала над ладонью, то пряталась между пальцами, постукивая, словно метроном.

– Саныч? – поморщился Набоков. – А Саныч, видишь ли…

Но договаривать следователь не стал, а застыл с раскрытым ртом.

На улице послышалась автоматная очередь.

– Бля, что за на хрен! – встрепенулся Архип, едва опрокинувший водку в горло. Остальные даже взять свои рюмки не успели.

Парень с простым русским именем рванул к двери, к нему присоединился рябой. Тип, сидевший на диване, спрятал четки и приготовил автомат. Николай сорвался со стула и подскочил к стене, примыкающей к оконной раме. Выставив вперед пистолет, он осторожно, бочком, выглянул в окно. Послышалась новая автоматная очередь.

– Еп твою мать, накрыли! – прокомментировал он и зашипел на Муконина. – Ну ты, сучий потрох, обманул нас! Почему они с группой захвата, а? Ты знал?

В эту минуту Набоков находился в двух шагах от Муконина.

– Первый раз слышу, – невозмутимо сказал Костя.

А в душе уже все поднималось.

Послышалась очередная автоматная очередь, кто-то истошно заорал. Раздался столь мощный хлопок, что Костя вздрогнул, и в следующий миг почувствовал, как заложило уши.

Входная дверь куда-то исчезла, а вместо нее появилось облако сизого дыма. Архип и рябой уже корчились поодаль на полу и матерно орали, их вязали комитетчики с Калашами в более темных камуфляжах. Одновременно звонко хрястнуло, рассыпалось на мелкие осколки, и через дальнее окно у бара запрыгнул еще один боец с маленьким автоматом, похожим на игрушечный. Флегматичный качок, недавно игравший змейкой, прытко перекинулся за диван, и с этой позиции начал палить очередью. Тогда человек с маленьким автоматиком метнулся за стойку бара, высунул ствол. Засвистели пули, посыпались осколки рюмок, закапала не выпитая водка.

Костя сглупил. Пока он обозревал происходящее, Набоков ушло испарился. Но испарился ненадолго. Прыткий следак вдруг как-то неожиданно подскочил сбоку и ухватил Костю за шею, да прижал к себе так крепко, словно неожиданно полюбил. Муконин ощутил у виска холодный ствол.

– Ты знаешь, снотворные пульки кончились, – горячо и влажно прошипел в ухо следователь по особо важным. – Остались боевые. Одно лишнее движение, и ты труп, Муконин.

Косте пришлось подняться с пола, – хлипкий комитетчик с недюжинной силой потянул его вверх. Больно кольнуло треснутое ребро.

В эту секунду раздалась трель «игрушечного» автомата, и противник из-за дивана вскрикнул, и жестко упал в неестественной позе у камина. Змейка из четок отскочила в сторону, башка безжизненно качнулась. Под ней быстро образовалась лужица крови. Из-за стойки бара победоносно выскочил боец со своим автоматиком наизготовку и направил ствол на следователя. Архипа и рябого уже повязали и вывели наружу, вместо них появились в проеме двое в темных камуфляжах, затем генерал Калинов в защитном бушлате, Ганя в спортивном прикиде и еще кто-то в легкой зеленоватой форме комитетчика.

– Всем стоять на месте, – выкрикнул Набоков, причем на последнем слоге его голос сорвался на фальцет. – Сделаете хоть шаг, и я его пристрелю.

Парень, возникший из-за стойки бара, опустил маленький автомат. Военные, Ганя и генерал настороженно замерли на месте.

– Сергей Михайлович, вы живы? – проговорил Костя в создавшейся паузе.

– Конечно, сынок. А что тебе эти оборотни наплели, что они меня убрали? Так вот, фигу им с маслом!

Калинов, согнув руку в локте, показал кукиш.

– Эй, Сермяжный, отпусти его, и мы подарим тебе жизнь, – проговорил человек в легкой зеленоватой форме. – Это я тебе обещаю, старший следователь Набоков Николай.

У него было остроносое лицо, напоминавшее мордочку кролика.

– Прикинь, Костян, этот ублюдок выдавал себя за честного следака Набокова, – подал голос Ганя. – А на самом деле он опер по фамилии Сермяжный, а по имени Андрей.

Муконин почувствовал, как ствол сильнее уперся в висок. Но при том он слегка задрожал, этот сгусток холодного металла. Косте захотелось оглянуться и посмотреть в глаза ублюдку, но последний по-прежнему крепко сдавливал шею другой рукой. А связанные руки не давали возможности вырваться самостоятельно.

– Жизнь он подарит, – прогнусавил за ухом Сермяжный. – Ты щас машину мне подаришь, и дашь уйти спокойно, только тогда я его отпущу. Выброшу где-нибудь на десятом километре.

Андрей попятился к окну, увлекая за собой Муконина.

– Я сказал, не шевелиться! – громко заорал он, когда настоящий Набоков сделал нервное движение вперед.

Да так громко, что у Кости даже в ухе зачесалось.

Снова все замерли. Сермяжный сделал еще два шага назад. Костя упирался, но это не помогало. Кроме того, ребро сильно стреляло.

– Ладно, будет тебе машина, – просипел генерал. – Выходи на улицу и выбирай любую. Как только сядешь за руль, отпустишь Костю.

– Вы еще не поняли? Здесь я диктую условия! Если я решу оставить жизнь вашему гребаному Костику, то выброшу его на десятом километре.

– Э нет, так не пойдет, – сказал кто-то сзади, потом прозвучал хлопок, и рука на Костиной шее неожиданно ослабла, а ствол пистолета на виске перестал ощущаться.

* * *

Человеком, убравшим Сермяжного выстрелом в затылок, оказался молодой лейтенант из оставшихся на улице. Он заметил в окна, что происходит внутри, подобрался к тому окну, откуда хотел улизнуть новоявленный Андрей, и дело в шляпе.

Оставшихся в живых оборотней заковали наручниками и посадили в микроавтобус. Последним загребли туда Саныча. Его привели двое под руки, он покачивался, словно пьяный, и с поглупевшими детскими глазками нес какую-то околесицу.

– Не имеете права, бляха муха! Я герой Чеченской войны. Что вы понимаете, сосунки? Да, я хотел вас всех поиметь. Но потому что Россия меня всегда имела. Во все дыры. О как! Опля, – добавил он, залезши в автобус.

Первым делом Костя поинтересовался у генерала, каким это образом тот оказался жив?

– Ведь они мне ролик показали, там, на видео, заснято исполнение заказа.

– Все правильно, – снисходительно улыбнулся Ганя, положив руку на плечо приятелю.

Генерал тоже заулыбался глазами.

– Видишь ли, Костик, – принялся пояснять товарищ за шефа, – Сергей Михайлович, как только ты сообщил ему об этой шайке оборотней, сразу предпринял меры. В беседе с тобой он умышленно взболтнул лишнее и выдал себя. А дальше вместо генерала действовал его двойник. К сожалению, пришлось подставить под пулю другого человека. Но что поделаешь. Разведка требует жертв. Впрочем, пара хитростей серьезно помогла – тут воспользовались нанопленкой, капитально защищающей от пуль, и баллончиком с краской, имитирующей кровь.