Текст книги "Гражданин Уральской Республики (СИ)"

Автор книги: Владимир Молотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

До Уфы домчались без приключений. Если не считать перестрелки в районе нефтяных качалок и еще – стационарного полицейского поста.

Вот как это было. Когда холмы уже оставались позади, Ганя жал сто сорок, а то и сто пятьдесят километров в час, благо трасса позволяла. Потянулись поля, а на полях замаячили нефтяные качалки, заблестели на солнце прямые синие черви трубопроводов.

Сначала послышался стрекот автоматов, и Ганя сбросил скорость до ста километров.

– На хрена ты скорость сбавил! – в сердцах воскликнул Костя. – Сейчас наоборот нестись надона всех парах, чтоб не зацепили.

Муконин будто вновь услышал слова генерала: «По пути могут быть и обстрелы, и засады, поэтому – ни в коем случае не останавливаться, держать максимально возможную скорость, примерно около ста пятидесяти, при случае открывать на ходу ответный огонь».

Ганя чертыхнулся и вдавил педаль газа. Стрелка спидометра полезла к отметке «сто сорок».

И уже показались на переднем плане, по бокам, характерные вспышки, рождающиеся на незаметных кончиках стволов. Костя сообразил, что одни засели с левой стороны дороги, а другие, которые охраняют качалку – с правой стороны. А навстречу летела, видимо, тоже полагаясь на скорость, большая тентованная фура без прицепа.

Костя уже предчувствовал неладное, и в груди натянулась струна. И немудрено. Вот несколько шальных пуль угодили грузовику в шины, фура завиляла; а еще несколько – прошили тент, и что-то там (что там было внутри?) резво выкинуло языки пламени. И эта несущаяся навстречу комета, продолжая вилять, проехала еще несколько метров, и ее, наконец, занесло, развернуло, выставило горящим боком прямо перед неумолимо приближающейся «семеркой». Ганя начал порывисто притормаживать, чтоб и легковушку их тоже не занесло, и начал одновременно уходить влево, на встречную полосу. Хорошо хоть, на ее горизонте ничего не просматривалось.

Костя вжался в сиденье, ноги стали бумажными. Фура угрожающе росла в размерах. Наконец, достаточно сбавив скорость, Ганя мастерски крутанул руль, и «семерка» съехала на обочину. Костю затрясло в кресле, как мешок с картошкой. Промчавшись по полю мимо остановившейся, охваченной пламенем, машины, под свист пуль, Жигуленок подался обратно, вправо, согласно повороту руля, сделанному умелыми руками водителя.

Еще мгновение, и легковушка выправилась, вошла в колею и пошла набирать скорость. Муконин почувствовал, как свалился огромный груз, и он, Костя, стал почти невесомым.

– Круто ты выскочил! – услышал он свой охрипший голос.

– Фигня война, главное – маневры, – дрогнувшим голосом сострил Ганя.

* * *

Но вскоре линия огня на заднем плане скрылась из виду, и эмоции поутихли. Костя начал ощущать пустоту в желудке.

– Пожрать бы чего-нибудь.

– Давай только останавливаться не будем, – предложил Ганя. – На ходу похаваем.

– Окей. – Костя залез в пакет на заднем сидении. – Так, что тут у нас еще осталось?

– Там где-то Санечка в дорогу пирожки сложила, – напомнил Ганя.

– Ага, точно. – Костя откопал кулечек со стряпней. – Два… Шесть… Восемь. Как раз по четыре на брата. И молоко еще в пластиковой бутылке.

Костя разложил кушанье на коленях, принялся есть сам и угощать Ганю.

Мимо понеслись березовые рощи.

Начав трапезу, Костя вдруг осознал одну вещь. Нет ничего вкуснее полевой кухни, если она состоит из теплых домашних пирожков с картошкой и поджаренным луком, которые можно запивать свежим деревенским молочком. Это даже круче всяких ресторанов, суши-баров и макдоналдсов. Пища, употребленная на природе, в машине или в поезде завсегда кажется вкуснее. Может, потому что походные условия вносят некую романтику, и обостряются ощущения? И развивается сильный голод, а также нестерпимая жажда? Иногда, например, простая вода чудится такой вкусной, что какой-нибудь квас или пиво и рядом не стояли.

Плотно закусив, приятели поочередно покурили. Указатели на обочинах говорили о том, что скоро будет Уфа. Заранее решили в город не заезжать, а обогнуть его по окружной дороге, которая, правда, насколько было известно, должна была тянуться очень долго.

Но перед въездом на окружную трассу нарвались на пост Башкирской Дорожной Полиции. Очередь автомобилей продолжалась от маленькой будки метров на двести. Были тут и большегрузы, и легковушки, и даже один автобус.

– Н-да уж, тут мы встрянем надолго, – недовольно протянул Ганя.

«Семерка» пристроилась к корме маленького белого грузовичка марки «Тойота» с ржавым ломом черного металла в открытом кузове.

– Пойду гляну, что там творится, – сказал Костя.

Ганя согласно кивнул. Муконин вылез из машины и побрел вдоль вереницы автомобилей по направлению к будке.

Минут через пять он вернулся.

– Ну что там? – кисло поинтересовался Ганя.

– Глухо. Шмонают по полной программе.

Приятель неодобрительно цокнул языком.

– Давай-ка поищем обходную дорогу, – заметил Костя, сев в машину, и достал свой КПК.

Быстро загрузил программу картографического поиска. Спутник определил их месторасположение – связь тут была хорошая, компания УНРМоби имела надежный роуминг с Уфой и окрестностями. Костя сделал запрос на поиск объездной дороги. Немного подумав, компьютер выдал белую ленточку дугой. Муконин увеличил изображение.

– Так-так. Значит, сюда, потом сюда. Ага, понятно. Короче, поехали обратно, где-то на двестидвадцать седьмом километре должен быть сверток.

– Надеюсь, эта дорога нормальная. Как бы нам там не застрять, – обеспокоено проговорил Ганя.

– Да, если там болота грязи, то будет плохо. Придется вернуться.

– Ладно, посмотрим.

Приятели поменялись местами, Костя сел за руль, завел машину и…

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, «семерка» помчалась обратно.

Сверток нашли без проблем. Перед поворотом даже стоял старый покосившийся указатель:

ТАРМАНЫ 13 км

На карте действительно имелась деревня Тарманы, мимо которой пролегала спасительная грунтовая дорога.

Дорога эта поначалу показалась легкой. До Тарман она была выложена плитами: катись – не хочу. Костя выжимал сначала восемьдесят, потом девяносто, потом, освоившись, вышел на сто километров в час. Только и слышно было, как стучали колеса в местах стыка плит – точно на поезде ехали. Никто не решался произнести и слова.

Деревня пронеслась быстро. Запущенное, убогое селение оставило у Кости неприятный осадок. Да так, что заныла душа. Чахлые, однообразные дома в один этаж, судя по всему, давно заброшенные. Дома со слепыми, зияющими чернотой окнами. Их стены – смертельно зараженные трещинами бревна цвета грязи. Кладбище полусгнивших чудовищ – ржавых комбайнов с надломанными хоботами. Затянутое ледяной коркой болото. Угрюмый, безжизненный пейзаж.

Бетонку, видимо, проложили еще в советское время, может быть, хотели в будущем заасфальтировать. Но после развала Советского Союза, скорее всего, деревню запустили, как было по всей Руси, на тысячи километров, как было при Ельцине, и потом при Путине – и неважно, кто бы там ни встал тогда у руля, уже не суждено было возродиться российской деревне, уж настолько ее опустили во всех смыслах. Все эти поселки Пионерские, совхозы имени Куйбышева, колхозы имени Ленина, Сосновки и Елани, Малые и Большие Сланцы и прочая, прочая – все они радовали глаз в застойные годы Союзной державы, колосились хлебами, хрюкали тоннами свинины, славились сочными доярками, но, казалось бы, в один миг все рухнуло и развалилось. И люди, жившие там, что самое интересное, оказались ни в чем не виноваты. Ведь в деревнях-то народ никогда не был особо ленивым. Но он и не был инициативным. Привыкли жить по указке. А когда указка сломалась, ничего не смогли сделать сами. Что же касается руководящей пяты, старая империя рухнула, а новому слабому государству сталось уже не по силам восстановить. А уже теперь, при таком бардаке, когда пирог России разрезан на куски, и говорить не о чем.

Ну а раз бетонку строили для жителей и гостей деревни, то, естественно, сразу по окончанию Тарман кончилась и бетонка. И началась ухабистая грунтовая дорога, по-видимому, таящая много неожиданностей впереди. И дорога эта, ко всему прочему, уходила в дремучий сосновый лес.

И повелась такая непролазная грязь, что впору стало возвращаться. Но, как говорится, риск – дело благородное, и приятели углублялись все дальше. Перед каждым новым участком черного месива Костя останавливал машину, затем совместно с Ганей они долго всматривались в область грязи и решали, как лучше преодолеть очередное препятствие. «Взять левее» или «взять правее». «Левыми колесами во-он по той стежке, а правыми по луже, главное, в колею не свалиться!» «Накатом бери, накатом, мать твою!» Колея была от какого-то грузовика, но не свежая.

– Что-то странно, никто еще пока не сунулся на эту дорогу объезжать пост, – заметил Ганя, мотая головой по сторонам.

– Может, никто и не знает о ней? – наивно предположил Костя. Приятель усмехнулся.

– Будем надеяться, что это так.

Но, в конце концов, они застряли в этой трясине. Машина забуксовала. Ганя вылез толкать. Однако как он ни тужился, все усилия оказались бесполезными. Только грязью облился с ног до головы. Благо, в багажнике валялась спецовка на такие случаи, ее-то Ганя и надел, прежде чем пристраиваться к багажнику. Скинув спецовку, он вернулся в машину, на свое место, и прикурил сигарету.

Некоторое время они курили в машине, решали, что же делать.

– Надо было эту Минипу на танке везти, – разочарованно посетовал Ганя.

– Ага, тогда бы нас разбомбили из вертолета, еще на подступах к Самаре, – неудачно пошутил Костя.

– Зато сейчас мы встряли, даже не добравшись до Уфы.

– Ну что, хватит сиськи мять, как говорит наш генерал, – натянуто улыбнулся Костя. – Надо пойти в лес за бревнышками, чтобы потом подкладывать под колеса и «домкратить». Правда, кому-то одному придется остаться в машине, на всякий случай.

– Н-да? И кому же, интересно, выпадет такая участь? – иронично спросил Ганя.

– Предлагаю бросить жребий.

Костя достал походные спички – большой фирменный коробок для охотников – и вытащил две спички. Одну он обломал пополам, спрятал их в кулаке и выставил наружу кончики.

– Чур, у кого короткая, тот и остается, – предложил Ганя, и тут же вытянул короткую спичку.

Выражение его лица приобрело странный оттенок.

– Еще неизвестно, кому будет лучше, – успокоил Костя.

Взяв электролобзик и топор, он пошел в лес.

Сосновый бор густо выставил в первые ряды своего войска тоненькие молодые сосенки. Солнышко едва прорывалось в скудные щели этого отряда. Становилось зябко. Ноги то и дело проваливались в наст. В поисках деревьев покрепче и места поудобнее, Костя забрел поглубже. Ему все казалось, что вот здесь не то, а вот там дальше будет лучше. Периодически он оглядывался назад. И когда просвет с машиной заслонился темной серо-зеленой гущей, он остановился.

Сосняк молчал, лишь изредка что-то потрескивало в далекой дремучести, и эта тишина представлялась тревожной и обманчивой. Костя облюбовал стоящее деревце – оно уже покосилось, и завалить его не представляло труда. Застучал топор.

Костя чувствовал что-то недоброе. Не нравилась ему эта глухомань. И потому слегка теребило в груди. Он часто оглядывался, словно бы пытаясь кого-то отыскать глазами, но лес, застывший в весенней дреме, молчал. И только эхо отзывалось на охи топора.

Муконину вспомнилось, как на заре молодости он ездил с мужиками на рыбалку, на одно из уральских озер. И там они случайно загнали машину в глубокий лес и нарвались на некую заброшенную пасеку или делянку, или усадьбу, что-то в этом роде. Всего несколько строений: дом, сарай, баня, конюшня и загон для скотины. По всему было видно, что признаки жизни прилично затерлись временем. И на этой усадьбе водились такие огромные комары, Костя в жизни таких не видел! А они просто одурели от нечаянно нагрянувшего счастья встречи с людьми. Еще бы чуть-чуть, и оголтелой атаки не избежать. Не успев ничего исследовать, сотоварищи боязливо ретировались.

Костя улыбнулся. Ему стало легче. Заготовив несколько поленьев, он связал их припасенной веревочкой. В эту минуту послышались мотоциклетный стрекот, крики и выстрел. Костю словно обдало обжигающим душем. Он схватил поленья и побежал, спотыкаясь, путаясь в выборе тропинок.

Достав на ходу пистолет, Костя выскочил из леса где-то левее, но, к сожалению, уже все стихло. Костя увидел машину хоть и не рядом, но шагах в двадцати от себя. Там царила какая-то мертвенная пустота. Чувствуя, как сжимается сердце, он быстро пошел к машине. Ноги неразборчиво ступали в грязь.

Почти бегом подскочил к дверям. В салоне не было ни души. Мало того, в «семерке» успели похозяйничать какие-то варвары.

– Бля, что за обезьяны тут были! – выкрикнул он.

Содержимое бардачка в беспорядке валялось на кресле пассажира. Благо, что пистолет Макарова Костя давно перепрятал в карман. Коляновский карабин отсутствовал. Прихватили остатки еды из салона. До заветного чемоданчика, конечно, не добрались. Но Костя на всякий случай проверил. Муляж Минипы оказался на месте. Костя, чувствуя бешеные удары сердца, заорал:

– Ганя! Ганя!

Но все было глупо. Налетчики увезли приятеля с собой.

И тут на глаза попались свежие пятна крови на черной панели дверцы переднего пассажира. Почудилось, что от них еще идет пар.

Земля стала ускользать из-под ног. Костя представил предполагаемую картину. Некто подстрелил Ганю из укрытия, используя фактор неожиданности. Затем эти бандиты с большой дороги быстро распотрошили автомобиль, взяли самое ценное и удалились, прихватив с собой зачем-то раненого Ганю. Удалились? Хм. Уехали на мотоцикле, ведь он явственно слышал из леса мотор.

Ну конечно, черт побери! Необходимо срочно исследовать прилегающую территорию на предмет свежих колесных рытвин, отличных от Жигулевских.

Костя обошел «семерку» со стороны капота, начал проводить тщательный осмотр земли от двери с пятнами крови. Около двери обнаружилось несколько сбивчивых следов, оставленных как минимум двумя представителями человеческой расы. Часть отпечатков принадлежала Гане – Костя догадался по большому размеру подошвы и характерному рисунку, елочке. Насколько он помнил, у Ганиных бот имелась именно такая елочка. Впрочем, Костя не мог ручаться. Но второй след явно указывал на чужака. Он был размером поменьше, с почти отсутствующим рисунком и глубоким каблуком.

И эти, вероятнее всего, кирзачи разборчиво отступали назад. А у багажника «семерки» к ним присоединялись этакие плоскостопные полусапожки, с несколько косящими носками. Здесь же подошва елочкой перестала появляться, а точнее, превратилась в беспорядочную рыхлую ленту. Стало быть, тут Ганя начал «дрейфовать», его подхватили под мышки и отбуксировали до…

До мотоцикла с коляской. Метрах в двух от задка Жигулей хорошо определялись две узкие борозды, усыпанные по граням мелкими углублениями-кирпичиками, что говорило о несомненности былого присутствия старомодных мотоциклетных покрышек. Эти новоиспеченные пашенки закруглялись большой дугой и уходили по дороге назад, переплетаясь змейкой с такими же встречными следами.

У Кости не оставалось сомнения в том, что нужно идти в ту сторону, ориентируясь по этим мотоциклетным ленточкам. Подозрение, естественно, сразу пало на деревню, которая осталась километрах в трех или четырех позади. Выходит, там обитают какие-то «гоблины»?

Арсенал огнестрельного оружия у Муконина подобрался весьма скромный. По сути лишь пистолет Макарова. Костя прикурил сигарету и задумался. Что еще можно прихватить с собой? Спички, зажигалку – это понятно. Они и так при мандате. Снять с машины пару дымовых шашек? Это несложно. Демонтировать короб, то есть открутить пару саморезов, – и дело в шляпе. Уже неплохо. Нож из машины не тронули – тоже возьмем с собой. Ну и всякой мелочи в придачу.

Конечно, с огневой мощью будут проблемы, посетовал про себя Костя. Ведь бороться придется, пожалуй, с целой кучей аборигенов. А они, наверняка, полные отморозки. Кто ж еще мог бы обосноваться в заброшенной, богом забытой деревне? Понятно, что лучшая тактика в данном случае – устроить ответный фактор неожиданности. Но не мешало бы заиметь хоть пару гранат.

И тут Косте пришла идея. Он откопал в багажнике две стеклянные бутылки из-под пива. Бутылки опустошили на пару с Ганей еще до приключения с анархистами, а потом забросили в багажник как ненужный хлам, который когда-нибудь пригодится. Вот и пригодились.

Затем Костя заглянул под капот и ослабил хомут бензинового шланга, сдернул шланг и накачал горючей жидкости в пивные бутылки. А дальше к каждому «коктейлю Молотова» он смастерил фитиль из кусков тряпки. Вот теперь можно было отправляться в путь.

Внутренне Костя уже пришел в равновесие. Потеря Гани перестала сильно печалить. Сердце забилось ровно – он даже сам себе удивился. Удивился тому, что заботила его теперь не столько участь Гани, сколько сам факт мщения.

Да и наплевать. Хорошо ведь. Чтобы спасти Ганю, жив он или умирает, нужно ведь полное самообладание.

Костя быстро снарядился в дорогу. Бутылки с гремучей заправкой подвязал к ремню на поясе. Одну слева, а другую справа. Да плотнее притянул горлышки к поясу, чтобы стеклянные емкости не болтались в пути, не долбили по бедрам. В пистолете проверил магазин, – пули наполняли его до отказа, – поставил на предохранитель. Убрал оружие в карман. Нож спрятал за пазуху.

В горле пересохло. Не мешало бы пополнить запасы воды, подумалось ему. Костя выпил остатки из пластиковой канистры. Решил, что при случае наберет в деревне колодезной воды. Но канистру брать с собой не стал – никакого лишнего груза!

– Что ж, пора выдвигаться, – пробубнил он под нос.

«Только смотри, сразу держи ухо в остро», – тут же предупредил внутренний голос.

Костя пошел вдоль колеи, оставленной мотоциклом. «Неужели старый добрый Урал с коляской?» – подумал он на ходу.

Две ленты колес уверенно удалялись в сторону деревни. В дороге никаких эксцессов не случилось. Муконина сопровождала зловещая тишина, прерываемая лишь редкими возбужденными криками черных ворон, как будто взывавших его остановиться и повернуть назад. Примерно через полчаса Костя подошел к большой поляне, открывшейся слева, за которой, впереди, начинались первые серо-черные домики. След трехколесного Урала уходил туда, к избам. Еще дальше единственная улица, насколько помнил Костя, должна была раздвоиться, а потом и пересечь две параллельные улочки.

Прикрытая коростами серого талого снега поляна граничила с лесом, все с тем же сосняком. У Кости созрел план: в деревню следовало пробираться сбоку, с задних дворов, дабы остаться незамеченным и вероломно вторгнуться с тыла. А для этого требовалось пройти по кромке леса и обогнуть поляну.

Крадучись по насту, петляя в частоколе сосенок, точно таких, что и у каймы чащобы, в которой Костя пилил полешки, – не спеша он пробрался к окраине поляны. Здесь устроила засаду поперечным рвом тянущаяся речушка. Тонкая, в два шага шириной, с крутым бережком, крытая подтаивающим местами льдом, она чуть петляла в мерзлых зарослях камыша. Редкие осинки с ивами застыли в хороводе вдоль берега.

Костя спрыгнул к подножию склона и стал пробираться вдоль речушки, хватаясь руками за деревья. Ноги то и дело соскальзывали на белую гладь, но ступать на тонкий лед он не решался.

С горем пополам доковылял до конца. Речушка сужалась и превращалась в ручей, подернутый потрескавшимся льдом, а ручей терялся в густых зарослях ивы. Муконин осторожно поднялся наверх и обалдел.

Прямо перед носом очутился кривой забор первой усадьбы. На огороде высокие смородиновые кусты унылыми, покосившимися рядами торчали из серого наста. Справа к забору мостился черный полусгнивший нужник. Слева примыкала серо-черная стена длинного сарая.

Костя подкрался к сараю, прислушался. Молчок. Перелез через забор, едва не зацепившись штаниной за ржавый гвоздь. Интересно, есть кто-нибудь в доме или нет? На участке, судя по всему, полный вакуум.

Костя достал пистолет, снял с предохранителя. Прижимаясь к боковине сарая, подкрался и высунул голову, посмотреть на дом.

Окна заглушены ставнями. Ну и что. Это еще ничего не значит. На двери нет ни навесного замка, ни замочной скважины. Зато задвинута щеколда. Ага, значит, во всяком случае, хозяева куда-то свалили на время.

Костя спокойно зашел в сарай и осмотрелся. Глаза быстро привыкли к полумраку. Так, поживиться тут нечем. Ну конечно, никто же не бросит просто так автомат Калашникова или связку гранат. Костя прикурил сигарету. Впору перевести дух.

В сарае хранилась гробовая тишина, Костя слышал лишь размеренные, сильные удары своего сердца. Спокойней, спокойней! Здесь больше делать нечего. Пойдем рекогносцировать дальше.

Вскоре Костя тем же макаром перебрался в следующий огород, но в соседском сарае тоже ничего не нашлось, а в доме зияли огромные дыры вместо окон, что говорило не только об отсутствии человеческой жизни, но и о невозможности оной на данном участке. Он уж начал было беспокоиться, что вся левая сторона улицы окажется необитаемой, и придется каким-то образом перебираться на зады другой стороны улицы. А та сторона по памяти, – когда неслись на Жигулях мимо поселка, – обрывалась ельником задолго до тупика этой стороны.

Однако странная находка, на которую он напоролся при подступе к третьей ограде, заставила его насторожиться. Прямо под забором, из гущи грязного талого снега выступали на свет две удивительно гладкие кости жемчужного оттенка. Кости имели внушительный размер и почти трубчатую, с некоторой овальностью профиля, структуру.

Интересно, чьи же это останки, почувствовав легкий озноб, задал себе вопрос Муконин? Кошка или собака явно отпадают, отметаются даже без рассмотрения. Слишком великоват габарит. Хотя какая часть тела, совершенно непонятно. Да, господи, лошадь наверно, кто тут еще может быть? Ну конечно же лошадь, успокоил себя Костя. В деревнях всегда где-нибудь да встречаются подобные находки, вспомнил он из детства.

Можно было, конечно, заняться раскопками, углубиться в ледяную толщу, дабы обнаружить еще что-нибудь из элементов неведомого скелета, или хотя бы изучить основания этих костей. Но искать инструмент для долбления обледеневшего в тени снега, а потом шуметь, тратить драгоценное время, – все это казалось невозможным в данных обстоятельствах. И Костя плюнул и двинулся пробираться дальше.

Наконец он перелез через третью ограду. И сразу понял, что на этом дворе, без сомнения, теплилась жизнь.