Условный разум (СИ)

Текст добавлен: 25 июня 2025, 18:55

Текст книги "Условный разум (СИ)"

Автор книги: Владимир Моисеев

Жанр:

Научная фантастика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Давай считать, что Зона не против моего визита. Ты можешь начинать готовить меня к походу, – однажды сказал я, когда ехидная ухмылка Шухарта показалась мне особенно циничной.

– Конечно, – с готовностью ответил Шухарт. – Начни делать утреннюю зарядку: отжимание, бег на месте, велотренажер, поднимай гири или гантели. Когда почувствуешь, что ноги и руки твои готовы к серьезным испытаниям, скажи мне. Это будет первая подсказка, что наступило время заняться твоей головой. Ты, с моей помощью, конечно, попытаешься выбить всю научную дурь, которая там скопилась в огромных кличествах. От тебя потребуется совершить подвиг! После чего заполним твою голову простыми инстинктами самосохранения и внимания. Тебе понравится.

Я выполнил требование Шухарта, подкачал мышцы и привел в норму дыхалку, но когда я рассказал ему об этом, он ехидно спросил:

– Подтянись десять раз на турнике. Сможешь?

– Да, – соврал я.

– Хорошо. Сейчас подтянешься при мне.

– Ладно, пойду еще потренируюсь. Но нам нужно торопиться, время не ждет.

– Не беспокойся, я побывал в лаборатории № 1522, и никакого передатчика не обнаружил.

– В этом нет ничего удивительного. Потому что его поисками должен заниматься специалист.

– Зона настойчиво затягивает тебя, новичок, в свои сети. Берегись. Я знал ребят, у которых вдруг возникало непреодолимое желание побыстрее оказаться в Зоне. Ничего хорошего из этого не получалось. Не хочу, чтобы ты разделил их печальную судьбу.

– Но мне надо. Это моя работа.

– Обязательно сходишь, если я посчитаю, что ты готов, и Зона тебя примет.

Я интеллигентно выругался и занялся привычным делом: чтением последнего бюллетеня Института. К моей то ли радости, то ли удивлению, я обнаружил там статью доцента Мэрфи о таинственных радиосигналах из Зоны. У него получился весомый научный трактат с графиками, таблицами и формулами. Как положено. Я был вынужден признать, что Мэрфи удалось сделать огромный скачок в изучении «хармонтского феномена».

Если отбросить обязательную в подобных публикациях наукообразную воду и бессмысленные формулы, то в остатке окажется потрясающее открытие: радиосигнал, посылаемый в пространство из Зоны, повторялся через неравные промежутки времени.

Получается, что это было сообщение. От кого-то кому-то. Зачем-то. А это значит, что «хармонтский феномен» отныне следует называть «хармонским инцидентом». Совсем нехорошо. Я вспомнил о двух возможных сюжетах Молниева и еще раз понял, что не хочу, чтобы исполнился любой из них. Но это был тот случай, когда от моего хотения действительно ничего не зависело, как и говорил Молниев. Смысл имело не то, что мы, люди, желаем и на что рассчитываем, а то, как мы должны реагировать на резкое изменение нашего положения в Галактике, но об этом в Институте не думают, поскольку человечество ни с чем подобным до сих пор не сталкивалось.

Для того, чтобы продолжить собственные исследования многомерного мира, а в необходимости этого я уже не сомневался, необходимо было получить дополнительную информацию. Я договорился о встрече с доцентом Мэрфи и попытался осторожно расспросить его о характере сигналов и о том, как он их интерпретирует. Мне хотелось услышать от него другое объяснение, третье, хотя бы немного оптимистическое, отличное от катастрофических домыслов Молниева.

Толстый и гордый Мэрфи весь светился от счастья, ему повезло сделать выдающееся открытие, и теперь он собирался использовать свой успех с наибольшей выгодой для себя и своей семьи.

– Ваши радиосигналы действительно повторяются? – спросил я.

– Да, – с готовностью подтвердил Мэрфи. – Могу предъявить дневник наблюдений.

– Не нужно. Я вам верю.

– А почему вы назвали радиосигналы из Зоны «моими»? На что вы намекаете?

– Я их так назвал, потому что это вы их открыли, – объяснил я.

– Открыл их профессор Робертсон, я всего лишь установил, что сигналы повторяются время от времени.

Понятно, что я недостаточно хорошо знаю английский язык, поэтому не всегда понимаю реакцию американцев на самые простые и дежурные слова. Иногда с учеными из хармонтского Института надлежит говорить осторожно, как с малыми детьми. На всякий случай, я добавил, чтобы Мэрфи не обиделся окончательно:

– Я только подтвердил, что обнаружение нерегулярно повторяющихся сигналов из Зоны – великое открытие, которое сделали именно вы.

– Это действительно так, – удовлетворенно сказал Мэрфи. – Спасибо за комплимент.

Пришла моя очередь удивляться. Неужели он и в самом деле считал, что открытие стало бы менее значимым, если бы его сделал кто-то другой?

– Что вы думаете об этих сигналах?

– Ничего не думаю, – ответил Мэрфи.

– Почему? – не сдержался я. – У вас есть занятия интереснее?

Ответ Мэрфи показался мне излишне парадоксальным. Скорее всего, мы действительно не поняли друг друга. Хотелось бы, чтобы мой английский был лучше.

– Я буду говорить только после того, когда выясню, какая информация содержится в этих сообщениях, – сказал Мэрфи торжественно.

– Каким образом?

– Я нанял на полставки аналитика из ЦРУ. Он специалист по расшифровке загадочных текстов. От него полезная информация не ускользнет.

Мне осталось только задумчиво кивнуть. С аналитиком из ЦРУ Мэрфи хорошо придумал. Но я был рад, что исследование таинственного сигнала зашло так далеко – до расшифровки. Правда, поверить в то, что црушник способен понять сообщение инопланетян, я не мог. Они ведь имеют дело с человечкими шифровками. Но мало ли чудес происходит в хармонтской Зоне?

В поисках инопланетян

Во вторник меня вызвал к себе доктор Пильман. Его интересовало мое мнение о сигналах, исследованных Мэрфи. Я честно признался, что пока не готов обсуждать этот вопрос, поскольку о сигналах мне известно только то, что Мэрфи сообщил в статье. О заумных рассуждениях фантастов о тайных замыслах пришельцев фактами я рассказывать не стал. Мало ли что в голову фантастам придет. Не уверен, что именно я должен рассказывать об этом директору Института внеземных культур.

– Мое начальство считает, что пора Институту дать прямой ответ на вопрос о природе Посещения, – сказал доктор Пильман с явной грустью. – Работа доцента Мэрфи позволяет признать верной гипотезу о визите на Землю представителей развитой внеземной цивилизации. Это очень важный и доказанный факт.

Мне было интересно узнать подробнее о начальниках Пильмана, но я и без подсказки понял, что это негодный образчик нездорового любопытства. Пришлось мне отделаться пустой дежурной фразой:

– Неужели все-таки инопланетяне?

– Зафиксированные Мэрфи сигналы доказывают это неопровержимо. Естественное объяснение придумать очень трудно. И главное – теперь ненужно.

– Как вы думаете, это была авария или подготовка к колонизации? – спросил я.

– Нет. Все гораздо проще и красивее, – сказал доктор Пильман. – Представьте себе группу неорганизованных туристов, которые устроили пикник на обочине дороги. Небольшой привал.

– Вы считаете, что никаких практических намерений у участников Посещения не было? – переспросил я с сомнением.

Мой вопрос доктору Пильману явно не понравился, почему – вопрос интересный, ответа на который я никогда не получу. Тем более, что он промолчал, только нахмурился и раздраженно посмотрел на меня, как на человека, в очередной раз грубо нарушившего правила хорошего поведения. У меня хватило ума не спорить. Не время. Продолжу разговор, когда раздобуду передатчик, вещающий из Зоны, и у меня появятся веские основания, чтобы самому выбрать наиболее вероятный сценарий.

– Видите ли, Панов, для успешного поступательного развития науки нужно уметь принимать правильные решения. До сих пор не рекомендовалось использовать инопланетян для объяснения «хармонтского феномена», но ситуация изменилась. Сейчас мое начальство считает, что разумнее придерживаться именно этой гипотезы. Мне и моему Институту поручили найти как можно больше доказательств предположению о пикнике космических туристов.

– И вы отправите в Зону людей, чтобы они отыскали инопланетный радиопередатчик?

– А зачем? Инопланетян на Земле больше нет. Иначе мы бы давно обнаружили следы их жизнедеятельности. Любое разумное существо должно потреблять энергию, преобразовывать ее для своей пользы, созидать что-то искусственное и оставлять после себя горы мусора и прочих отходов своей жизнедеятельности.

– Но знакомство с внеземными технологиями…

– Ерунда. Источником излучения может оказаться «ведьмин пудинг», «комариная плешь» или «пустышка». Мы никогда не сможем понять принцип их действия. Так что и стараться нет нужды.

Я спорить не стал. Может быть потом, когда я буду знать больше, разговор придется продолжить.

Новые идеи Молниева

Вечером я рассказал Молниеву о своей встрече с Пильманом. Для меня самым удивительным в этой истории было то, что Пильман неожиданно смирился с космической версией «хармонтского феномена». Долгие годы Пильман относился к подобной возможности более чем скептически, и вдруг резко изменил позицию, забыв о своих обоснованных возражениях. Честно говоря, мне показалось, что нерегулярных сигналов Мэрфи маловато для столь важных выводов.

– И что Институт собирается предпринять? – спросил Молниев.

– Ничего, – признался я и рассказал ему о новой концепции «хармонтского феномена» как пикника на обочине космической трассы. Не без ехидства заметив, что такой сценарий фантастам в голову не пришел. А это означает, что ученые не такие уж простаки, как считают фантасты, и способны придумывать оригинальные сюжеты не хуже профессиональных сочинителей.

– Не верю я в сюжет с космическим пикником, – сказал Молниев. – Требуется слишком много допущений, чтобы этот сценарий оказался правдой. К тому же, кое-что до сих пор остается необъясненным.

– Например? – спросил я.

– Почему в Чучемле возникла вторая Зона? Ева Пильман утверждает, что они связаны друг с другом на макроквантовом уровне.

– Квантовые эффекты в макромире? – удивился я.

– Мы, фантасты, давно об этом говорим. Конечно, они существуют. Беда в том, что человеческие органы чувств не способны их фиксировать. Это как радиоволны – люди используют специальные приборы, чтобы их обнаружить. У нас нет приборов, с помощью которых мы могли бы наблюдать квантовые эффекты в макромире. Но когда-нибудь они появятся. И внезапно окажется, что мы очень мало знали о мире, в котором живем. Не исключаю, что в этом истинном мире не понадобится придумывать мифических инопланетян и приписывать им страсть к пространственным перемещениям, чтобы объяснить «хармонтский феномен».

– Для меня квантовая теория в макромире столь же маловероятна и недоказуема, как и теория пикника доктора Пильмана, – сказал я с раздражением.

Как объяснить Молниеву, что я не могу всерьез оперировать сразу несколькими теориями, в которые не верю, пока не получу подтверждения. В данном случае, мне нужен был радиопередатчик или другой выявленный источник радиоволн, который я бы обнаружил в Зоне. Пильман предположил, что это может быть «ведьмин пудинг» или другая жидкость, которой полно в Зоне. Жидкий радиопередатчик – это интересно. Но в таком случае появляется возможность объяснить сигналы естественными причинами. Но это, конечно, в свою очередь требует проверки.

– Но есть еще один факт, который ты упускаешь, – сказал Молниев. – Ваш радиосигнал слишком слаб, чтобы можно было бы считать его отправленным к космическим объектам.

– И что?

– Скорее всего, он предназначен для пришельцев, которые в настоящее время все еще находятся в Хармонте. Или для сотрудников Института, чтобы помочь им, наконец, разобраться с «хармонтским феноменом». То есть, это своеобразная подсказка.

– Но зачем?

– А зачем было Посещение?

– Не знаю.

– Правильно. Вот и на твой вопрос я отвечаю так же: «Не знаю».

– И что же нам делать?

– Вот на этот вопрос я отвечу. Ты должен раздобыть пресловутый передатчик. А я буду искать инопланетян, которые притворяются людьми здесь, в Хармонте.

– Чушь, – не удержался я.

– Вовсе нет. У Энди Хикса есть повесть, в которой он доходчиво объяснил, что искать инопланетян разумнее всего на Земле. Например, в таких местах как Хармонт. Даже если окажется, что «хармонтский феномен» не их рук дело, они все равно объявятся поблизости. Потому что любопытства еще никто не отменял, и им обязательно захочется разузнать, что это тут происходит без их ведома? Разум – это ведь любопытство, не правда ли?

– Разоблачить спрятавшихся инопланетян будет очень трудно, – посочувствовал я.

– Не труднее, чем обнаружить источник сигналов в Зоне.

Я кивнул. Что-то я потерял в последнее время желание спорить. И это плохо. Старею. А может быть, повзрослел и считаю, что для спора нужны веские доводы.

В гостях у Питера Мозеса

Мне нужно было в Зону. Я уже понял, что кроме меня никто источник радиоизлучения в Зоне искать не будет. Почему, кстати? Но как заставить Шухарта взять меня с собой в Зону, я не знал. Единственное, что я придумал: следовало накричать на него, а если откажется, стукнуть по голове логарифмической линейкой. С другой стороны я понимал, что отправляться в Зону без опытного сталкера глупо. Мне нужен был умелый проводник.

Я сидел и сосредоточенно подыскивал убедительные слова, которые должны были соблазнить Шухарта, когда ко мне пришел доктор Пильман и попросил (ничего себе!) меня съездить в офис фирмы «Престиж» к Питеру Мозесу. Для важного разговора.

– Он ваш родственник? – вырвалось у меня.

– Почему родственник? – удивился Пильман.

– Простите. Не обращайте внимания. Это была глупая русская шутка.

Пильман не любил русских шуток, потому что не понимал их. Но я ведь извинился.

– Отправитесь немедленно, Пирер Мозес ждет вас. Он прислал за вами мясника Каттерфилда. Так что поездка будет приятной и безопасной.

Надо полагать, это был пример американского юмора. Такой же недоступный для меня, как и русский юмор для Пильмана.

Неожиданный интерес к моей скромной персоне мне не понравился. С другой стороны, поговорить можно, но сомневаюсь, что я знаю какой-нибудь важный для Мозеса секрет.

Доктор Каттерфилд обрадовался, когда увидел меня, и принялся рассматривать, как будто я был его любимым пациентом с запущенной болезнью.

– Зачем я вам понадобился? – спросил я.

– Хотим узнать, что вы за человек.

– Мне предстоит экзамен?

– Нет. Я хочу получить вашу свежую энцефалограмму. Этого будет вполне достаточно, чтобы удовлетворить мое любопытство.

Про любопытство мне рассказывать не надо, это я понимаю. Самому было интересно поговорить с Питером Мозесом. До сих пор не могу забыть, как он обрадовался, когда я притащил ему (откуда, спрашивается, до сих пор не знаю) «золотой шар». Хотелось бы когда-нибудь узнать, что же там, в Чучемле, произошло. Но думаю, что Мозес не поможет разобраться с этой историей. Не удивлюсь, если он и сам ничего не знает. Он много раз говорил, что не ученый и теориями не занимается. Интересно, помог ли ему «золотой шар» получить выгоду?

Мозес действительно ждал меня. Мне даже показалось, что он обрадовался тому, что я пришел.

– Хорошо, что вы приехали, – сказал он с явной симпатией. – Сначала пройдите обследование с доктором Каттерфилдом, а потом мы с вами поговорим об интересующем нас обоих явлении.

Пусть так. Почему бы и нет.

– Вы хотите узнать, получится ли из меня сталкер? – спросил я.

– В какой-то мере. Очень маленькой. То, что вы не годитесь в сталкеры, я знаю и без обследования.

– Но зачем тогда…

– Вы человек, который обнаружил в Чучемле «золотой шар». А потому должны отличаться от других людей. Хочу знать, почему вы другой.

– Хотите сказать, что узнаете по энцефалограмме моего мозга? – удивился я.

– Да.

– Потом поделитесь результатами?

– Обязательно. Но не могу сказать, что скажу правду. Боюсь, что правда не принесет и мне, и вам выгоды, – усмехнулся Мозес.

– Почему?

– Многие знания – многие печали.

Я с сомнением пожал плечами.

– Лишних знаний не бывает.

Мозес рассмеялся.

– Когда я был маленьким, я тоже так думал. С вами, Панов, интересно разговаривать. Сходите к Каттерфилду и возвращайтесь. Когда освободитесь, мы продолжим.

Доктор Каттерфилд снял мою энцефалограмму и долго рассматривал ее, недовольно цокая языком.

– Все в порядке? – спросил я.

– Нет, – ответил Каттерфилд.

– Но я буду жить?

– Будете.

– Счастливо?

– Не могу этого исключить.

– Тогда я пойду. Мистер Мозес меня ждет.

– Я пойду вместе с вами.

Было бы странно, если бы я был против.

– Все в порядке? – спросил Мозес, когда мы вошли в его кабинет.

– Нет, – ответил Каттерфилд озабоченно. – У Панова нет Т-зубца.

– Подумаешь, новость. Это было и без ваших замеров понятно. Посмотрите на его вялую мускулатуру и слабые ножки.

– Но тогда я не понимаю, зачем он вам понадобился? Какой от него толк?

– Он еще нас удивит, поверьте моей интуиции, – сказал Мозес, не терпящим возражений голосом. – Главное, мы не должны ему мешать. Из него не получится сталкер, но утверждать, что для этого человека это очень полезное качество, я бы не стал.

– Вам виднее, хозяин.

– Да. Это так.

Неожиданный Мозес

Итак, я узнал, что у меня нет Т-зубца. Каттерфилд посчитал, что это плохо, а Мозес – что нормально. Насколько я понял – это врожденное качество, и уколами или приемом таблеток его не разовьешь. Если есть Т-зубец, то он есть, если нет – то его нет. И с этим следует смириться. И продолжать жить дальше. Тем более, что я не знаю, что это такое, и зачем он нужен человеку.

– На чем мы остановились? – спросил Мозес. – Ах да, вы не верите, что многие знания приводят ко многим печалям.

– Было бы странно, если бы я считал по-другому. Мое дело – поставлять человечеству новые знания. И мне грустно, когда я не справляюсь со своей работой. Знания не имеют отношения к нравственности, моральная оценка научных открытий возникает, только когда их применяют на практике. Я, например, считаю себя плохим человеком, когда перестаю поставлять людям новые знания.

– Всегда находятся люди, которые применяют их во зло человечеству.

– Высшая безнравственность – отсутствие знаний. Сказано: «не ведают, что творят».

– Не буду спорить, поскольку не знаток тонкостей человеческой нравственности, – сказал Мозес. – Но некоторые желания и поступки людей меня удивляют. Например, зачем вы собираетесь отправиться в Зону? Я послал вам в помощь опытного и умелого человека Шухарта. Что не так?

Я искренне удивился, откуда Мозес знает о моем желании обнаружить передатчик, но потом вспомнил, что уже давно рассказываю о своем намерении всем подряд: Уильямсу, Робертсону, Шухарту, Пильману… Кто-то из них мог доложить об этом Мозесу.

– Но почему вас это волнует? – удивился я.

– Для моего бизнеса крайне важно, чтобы вы, Панов, добились прогресса в изучении «хармонтского феномена». У вас есть для этого хорошие шансы. Вместо этого, вы собираетесь рисковать своей жизнью ради исследования какого-то сомнительного и лишенного смысла явления. Шухарт пытается вас отговорить, но пока, как я понял, безуспешно.

– Надеюсь, что я быстрее уговарю его отправиться в Зону со мной. Я настойчивый.

Я рассказал Мозесу о повторяющемся радиосигнале, излучаемом неизвестным источником, расположенным в Зоне. Нельзя исключать, что источник этого сигнала – радиопередатчик инопланетян. Получаем факт настолько грандиозный, что его значимость нельзя переоценить. Появилась возможность установить непосредственный контакт с представителями внеземной цивилизации. Это же фантастика! Нельзя упускать такой шанс.

– А по-моему это собачья чушь! – сказал Мозес неожиданно.

– Вот схожу в Зону и лично установлю, чушь это или нет, – обиделся я.

– Я не смогу вас отговорить?

– Нет.

– Хорошо, я скажу Рэдрику Шухарту, чтобы отвел вас в Зону и вернул обратно, по возможности живым.

– Спасибо. Я постараюсь быть осторожным.

– Чушь собачь! Но, как я понял, легче исполнить вашу прихоть, чем уговорить отказаться от дурацкой затеи, – сказал Мазес.

– Я должен попробовать. Вдруг получится. Кстати, что такое Т-зубец?

– Фактор, с помощью которого можно определять способность людей посещать Зону. Есть Т-зубец – из тебя получится сталкер, нет – лучше в Зону не соваться. Правда, и с Т-зубцом все равно мрут, но меньше.

– Плохо, что его у меня нет?

– На вашу способность заниматься наукой это не повлияет.

– Вы меня успокоили.

И все-таки радиопередатчик

Утром, когда я пришел на работу, оказалось, что там меня уже поджидает сердитый Рэдрик Шухарт. Увидев меня, он покрутил пальцем возле виска. Международный жест, оценивающий интеллектуальное развитие глупого человека.

– Я обидел тебя или сделал что-то неправильное? – поинтересовался я.

– Твоя настойчивость раздражает.

– Ты о чем?

– Питер Мозес поручил мне отвести тебя в Зону.

– Ну и как? Отведешь?

– Если умрешь, я виноватым себя считать не буду.

– Правильно. Виноватым тебя будет считать Питер Мозес, – пошутил я.

Шухарту было меня жалко. Он не верил, что поход в Зону окончится для меня благополучно.

– Ты же поможешь мне выжить, Рэд? – решил я его поддержать.

Конечно, Шухарт тщательно проинструктировал меня. Для начала нарисовал на листке бумаги подробный план предстоящего путешествия. И расписал каждый шаг, каждый поворот головы, каждую необходимую паузу, каждое движение, которые мне придется совершить в Зоне. Его инструкцию я честно выучил наизусть и обещал беспрекословно выполнять.

Не могу понять, почему он так волновался за меня. Лаборатория № 1522 было самым известным помещением провалившегося здания Института. Ее посетили уже десятки сталкеров. В последнее время все проникновения были успешными. Люди гибли только в первые дни, когда сталкеры еще плохо представляли, с чем им придется столкнуться. А потом был получен бесценный опыт, что помогло свести людские потери к минимуму. Если вести себя осмотрительно, то поход к лаборатории № 1522 можно считать практически безопасным. Нужно только четко выполнять инструкции. А поскольку я обещал Шухарту, что буду мгновенно, без раздумий, выполнять его приказы, то поход в Зону должен был стать для меня чем-то вроде посещения пятничного «Боржча».

И вот наступил день, когда Шухарт сказал:

– Завтра мы отправимся в Зону. Если передумал – скажи прямо. Никто тебя не обвинит в трусости, потому что никто не хочет, чтобы ты туда отправился.

– Я договорился с Питером Мозесом.

– Нет. Хозяин назвал тебя чертовым придурком и пообещал оторвать мне голову, если с тобой что-нибудь случится.

– Но ведь со мной ничего не случится?

Шухарт тяжело вздохнул, на меня он не смотрел.

– Зона не место для прогулок. Никто не даст гарантии, что ты там выживешь. Ты слишком хлипкий и наглый. Из тебя сталкер не получится.

– Не придумывай, – сказал я примирительно. – Мы быстренько сбегаем, отыщем передатчик и вернемся. Как на склад с накладной.

Шухарт еще раз покрутил пальцем у виска. И я в первый раз подумал, что он прав.

Мне рассказывали, что поход в Зону можно сравнить с прыжком с парашютом. Можно сколько угодно мысленно готовиться к страху, который обязательно тебя настигнет, как только ты подойдешь к открытому люку и увидишь землю, которая выглядит с борта самолета беспощадной и чужой, но это всего лишь придуманный, «теоретический» страх. Как говорят опытные люди, настоящий страх настигает парашютиста, желающего совершить второй прыжок. Потому что он уже не думает, а знает, каково это оказаться в пустом пространстве и лишиться опоры под ногами. Наверняка, и сталкеры, отправляясь во второй поход, трясутся от страха по-настоящему – они-то уже знают, что за их жизнь в Зоне не дают и медного гроша.

Но я решил быть самым умным. В первый раз соберу в кучку свою силу воли, и буду повторять про себя: будь что будет. Может быть, и пронесет. А во второй не пойду, даже если уговаривать будут. Но кому я в Зоне нужен, без Т-зубца и со слабой мускулатурой?

Ночью спал плохо. Утром меня немного потряхивало, в страхе, который я назвал «теоретическим», тоже ничего хорошего не было.

Утром Шухарту мой внешний вид не понравился.

– Что-то ты зеленый, парень. Может, не пойдешь? Давай, я один сбегаю и принесу тебе твой передатчик.

– Исключено. Я готов. Инструкцию выучил.

– Сказал бы я тебе пару теплых, но уже поздно. С упрямым ослом спорить глупо.

– Обещай, что вытащишь меня, даже если я погибну. Не хочу становиться «ходячим мертвецом».

– Разве можно такие слова перед походом в Зону говорить? – разозлился Шухарт. – Правильно хозяин сказал, что ты чертов придурок.

– И все-таки обещай.

– Ладно. Запомнил. Но до этого дело не дойдет.

Дальнейшее я помню плохо. Все мое внимание было занято выполнением полученных от Шухарта инструкций, на другое я был не способен, даже по сторонам, вроде бы, не смотрел.

А потом меня накрыло. Внезапно, без предупреждения. Как парашютист, выпрыгнувший из люка самолета, я оказался в пустом пространстве, потеряв опору под ногами. Я испугался, но как оказалось, поспешил. Пустое пространство вокруг меня стало наполняться какой-то гадкой субстанцией. Воздух вокруг стал непостижимым образом сгущаться, стал неприятно липким и вонючим, мне показалось, что мои башмаки прилипли к полу. Но самое ужасное, что он проникал ко мне в нос и глаза. Это было уже не страшно, а тошнотворно.

Я хотел рассказать об этом Шухарту, попросить совета, но слова мои затвердели, обратились в камни, отделить их от моей гортани было неимоверно трудно. Затхлый запах дурманил сознание, а за спиной, как будто кто-то истощённо вздыхал. Жуть!

Хотелось все бросить, и быстрее вырваться из Зоны в привычный мир, но и с этим возникли проблемы. Такое бывает в сновидениях, когда попадаешь там в тяжелое положение, хочется убежать, а не получается, на руках и на ногах словно гири подвешены.

– Расслабься, парень, мы на месте.

Действительно, на двери перед нами было от руки написано: «1522».

Я ожесточенно помотал головой, чтобы сбросить ненужное оцепенение. Теперь было не до страхов, нужно было работать. Я достал детектор излучений и тщательно исследовал каждый уголок лаборатории. Никакого радиосигнала, ни сильного, ни слабого мне обнаружить не удалось.

– Ну и зачем мы сюда приперлись? – спросил Шухарт с иронией. – Ты доволен? Удовлетворил свое дурацкое любопытство?

Сдаваться мне не хотелось, я внимательно осмотрел каждый предмет, который мог бы излучать радиоволны, но не преуспел и в этом.

– Мы можем возвращаться?

Я кивнул. Любой другой ответ только бы подтвердил мою дурость.

Не помню, как мы выбрались из Зоны на зеленую травку.

– Я не нашел передатчика, – сказал я, мне хотелось, чтобы Шухарт меня пожалел.

– Ну, почему вы, умники, не слушаете знающих людей? Во второй раз я тебя в Зону не возьму, – сказал он грубо. – Даже не уговаривай.

– Да я и сам не пойду. Попробовал и ладно.

– Вот что, парень, лети стрелой в гостиницу, прими душ, переоденься. А потом сразу в «Боржч». Закажи бутылку виски и ни с кем не делись драгоценной влагой, сам оприходуй. Можешь не сомневаться, ты сейчас в таком состоянии, когда спиртное пойдет тебе на пользу. Не сомневайся, обязательно сработает. Может быть, Зона тебя и отпустит. Утром проснешься, как нормальный человек, перебравший вечером лишнего.

Я кивнул. Почему-то мне захотелось исполнить его приказ немедленно и беспрекословно.