Текст книги "Клуб знаменитых капитанов. Книга 1"

Автор книги: Владимир Крепс

Соавторы: Климентий Минц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

* * *

В белесоватом тумане по полярному морю шёл бриг «Пилигрим». Его снасти обледенели, паруса подёрнулись инеем, мачты скрипели под резким ветром.

На носу корабля столпились капитаны.

Тартарен укутал продрогшего Петю пледом.

Мальчик с любопытством глядел на проплывающие мимо корабля большие льдины:

– Капитаны, куда же мы идём?

– Мы держим курс на третий вопрос учительницы географии Веры Васильевны, – ответил Немо.

– Любезный Петя! – обратился к мальчику Гулливер. – Вам был задан вопрос – кто открыл шестую часть света, если я не ошибаюсь?

– Вы-то не ошибаетесь, капитан Гулливер. Это я ошибся, ещё спорил, что шестой части света вообще нет, – откровенно признался маленький капитан.

– Шестая часть света – это Антарктида, Южный полярный материк, – произнёс капитан корвета. – Мы плывём к самым негостеприимным берегам в мире.

Робинзон плотнее запахнулся в свои козьи шкуры. Артур Грэй подозвал Петю.

– Послушай, друг. А ты знаешь, что сказал об этих водах один путешественник? «Если бы нашёлся такой оригинал, которому захотелось бы испытать самое неприятное, что может предложить наша планета, я бы от души посоветовал ему провести ночь на старом парусном судне в антарктических водах во время жестокого шторма!»

Сильный порыв ветра кренил судно набок. Волны перекатывались через борт. Перекрывая шум ветра, командир «Коршуна» громко крикнул:

– Держаться за штормовые леера!..

Капитаны схватились за натянутые вдоль бортов верёвки. Робинзон Крузо не выпускал из могучих объятий Петю.

С капитанского мостика долетел голос Дика Сэнда:

– Василий Фёдорович! Ветер крепчает… шторм усиливается… жду ваших приказаний.

– Ведите бриг неуклонно к югу. Так держать! – скомандовал русский капитан.

– Есть так держать! – отозвался юноша.

– Убрать марсели! Поставить зарифленные трисселя, штормовую бизань и фок-стеньга-стаксель, – послышались команды капитана корвета.

– Есть! Убрать марсели! – крикнул Немо и бросился к вантам.

За ним поспешили Гулливер и Артур Грэй.

– На руле не зевать! – приказал командир «Коршуна», закрепляя нижний парус. В этом деле ему помогали Робинзон и Петя.

– Именно не зевать! – воскликнул Тартарен. – Я побегу вниз – свистать всех наверх! Пойдём, Петя, здесь, дует.

– Никуда я не пойду, – упрямо ответил мальчик. – И пускай дует! Мама сейчас далеко, на берегу.

Дик Сэнд, склонившись над картой, отметил курс брига «Пилигрим».

– Внимание! Мы подходим к самой южной точке экспедиции английского мореплавателя Джемса Кука. Он на рискнул идти дальше и отсюда повернул обратно, курсом на северо-восток, к Земле Сандвича.

– А мы пойдём дальше, – торжественно заявил Василий Фёдорович. – Много дальше! По пути русских мореплавателей Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, открывших Антарктиду, дорогой Петя. Запомнишь?

– Что? Да я теперь удивлю весь класс! Держись, Серёжка Фёдоров! Посмотрим, кто теперь из нас будет первый человек в шестом «Б»! – восторженно заявил Петя. От полноты чувств он зазевался и выпустил из рук штормовой леер.

Сильный порыв ветра почти снёс его за борт, но в последний момент Робинзон Крузо успел схватить мальчика за шиворот и втащить обратно на палубу.

Происшествие не вызвало никаких разговоров, так как в это время из тумана вынырнул огромный айсберг.

– Лево руля! – крикнул командир «Коршуна». – Поворот на четыре румба!

Дик Сэнд навалился на штурвал. Накренившийся бриг прошёл почти вплотную мимо ледяной горы.

Вблизи раздались несколько гулких звуков, похожих на пушечные выстрелы.

– Тревога! – завопил Тартарен.

– Отставить тревогу! – успокоил его капитан корвета. – Это сталкиваются плавучие льды.

Ветер понемногу стал стихать. Лучи полярного солнца пробили пелену тумана и осветили бриг «Пилигрим», искусно лавировавший между льдинами.

Петя, свесившись за борт, заметил плывущую бутылку.

– Капитаны! К борту прибило какую-то бутылку!

– А мы сейчас её достанем, – сказал Робинзон, бросая за борт верёвочный трап.

Он спустился вниз и поймал бутылку. Гулливер и Немо вытянули трал вместе с Робинзоном на палубу.

Больше всех суетился Тартарен.

– У меня предчувствие – это портвейн! Кстати, все врачи Тараскона настаивали, чтобы я принимал его во время дальних морских походов, путешествий, странствований, прогулок и визитов к друзьям. Живее, Робинзон. Осторожно, не разбейте бутылку!

– Там, наверное, письмо. Я читал в разных романах, – прошептал Петя.

Он как зачарованный глядел на то, как снимали сургуч, как откупоривали старинную пузатую бутылку тёмного стекла, как капитан корвета осторожно извлёк из неё пожелтевший от времени листок бумаги.

– Ну, Петя, ты самый молодой среди нас моряк и первый раз видишь такое письмо. Читай! – предложил Немо.

Мальчик с трепетом развернул письмо и срывающимся голосом стал читать:

– «Того, кто выловит эту бутылку, покорнейше прощу доставить сие в город Кронштадт, Корабельная, 12, отставному боцману Фёдору Герасимову. Дорогие родители! Низко кланяюсь вам из Южного океана. Не знаю, приведётся ли снова повстречаться? Кругом туманы, штормы… сегодня сотый день, как плывём во льдах, земли не видать, а приказ капитана Беллинсгаузена один: так держать. Однако, если есть эта Антарктида – с честью водрузим над ней русский флаг. Будьте благонадёжны, папаша и мамаша. Ещё кланяюсь соседской Оленьке. Остаюсь сын ваш Иван, матрос первой статьи. Борт шлюпа «Мирный».

Тартарен от удивления так сильно всплеснул руками, что его малиновая феска съехала на затылок.

– О-о, медам и месье! Неужели эта бутылка с сургучом проплавала по морям полтораста лет?! В это не поверит никто в Тарасконе.

– Клянусь почтой Нептуна, – перебил Робинзон Крузо, – бутылочные письма ставили множество самых различных рекордов. Ну, например: одна такая бутылка была выпущена в тысяча девятьсот шестьдесят втором году в австралийском городе Перд и поймана вблизи Майами – в штате Флорида. Она проделала путь в 26 000 километров, и меня вовсе не удивляет бутылка, которая проплавала сто пятьдесят лет!

Тем временем капитан корвета «Коршун» в задумчивости перечитывал матросское письмо. Потом он бережно спрятал его за обшлаг мундира и обратился к Пете.

– Запомни, юнга! Это писал один из русских моряков, о которых в старину говорилось: «На наших деревянных судах плавали железные люди!»

Не успело эхо разнести эти слова над просторами Южного океана, как раздался беззаботный голос Дика Сэнда:

– Капитаны! На горизонте какой-то корабль.

Все схватились за подзорные трубы. Гулливер прервал общее молчание:

– Если я не ошибаюсь – это быстроходный фрегат!

– С большой парусностью. И, клянусь всеми китами Антарктики, с ещё большим количеством пушек! – насторожился Робинзон.

– Он следует по нашему курсу, – не отрываясь от подзорной трубы, добавил Немо.

– Ах, друзья мои, – встрепенулся Тартарен. – Терпеть не могу, когда за мной в пустыне увязывается стая львов… или в открытом море многопушечные фрегаты.

И тут Петя Синицын громко рассмеялся:

– Неужели вы опасаетесь пиратов! Ведь их давно не существует. Нигде, кроме романов.

– Как сказать, – процедил сквозь зубы капитан корвета, – На всякий случай надо прибавить ход. Убрать рифы! Поднять грот-брамсели, фор-брамсели, крюйс-брамсели!

– Да, да, не забудьте поднять эти… крюйс-брамсели, – распорядился Тартарен вдогонку Робинзону и Гулливеру, поспешившим к вантам.

Немо всё ещё наблюдал в трубу.

– Они тоже поднимают все брамсели…

Фрегат полным ходом шёл по вспененному морю. Билл Аткинс перегнулся вниз из вороньего гнёзда на верхушке фок-мачты.

– Ясно вижу! Бриг «Пилигрим»!

Николь на капитанском мостике крикнул в рупор:

– Боевая тревога! Свистать всех наверх!

Усатый боцман завёл трели на своей дудке…

На палубу высыпали матросы, на ходу напяливая куртки.

К орудиям встали канониры. Открывались пушечные порты. Из снарядных погребов быстро передавались по цепочке пушечные ядра.

Последним среди подносчиков снарядов вблизи от главной пушки стоял Мюнхаузен в матросском платье. Он принимал ядра и методически выбрасывал их за борт.

Он уже поднял очередное ядро, чтобы швырнуть его в воду, как перед ним неожиданно вырос канонир.

– Да ты что?

– Приказ вдовы Скорбит, – выпалил барон, ударяя канонира ядром по голове.

Тот без чувств свалился за борт… и Мюнхаузен занял его место у главной пушки. Скрывая своё лицо от пробегающей миледи, он нагнулся и прочистил дуло банником.

Сияющий Барбикен влетел в каюту Еванжелины.

– Мадам Скорбит! Имею честь… Мы на расстоянии. Пушечного выстрела!

Его слова покрыл грохот далёкого залпа. Это капитаны на борту «Пилигрима» салютовали из маленькой китобойной пушки, ружей, пистолетов, вовсе не подозревая о грозящей опасности.

Петя, зажмурившись, нажал курок одного из бесчисленных пистолетов Тартарена.

Перед ним в лучах выглянувшего из-за туч солнца лежала Антарктида – ледяная, безжизненная поверхность огромной, неведомой земли.

– Ух, и расскажу же я, как мы отдавали салют в честь русских моряков – первооткрывателей Антарктиды! – восторженно произнёс Петя. – Мне даже папа будет завидовать!

Тартарен опасливо посматривал на мелкие льдины, проплывавшие за кормой «Пилигрима».

– Напрасно мы открыли такую пальбу. С не меньшим успехом салют можно было отдать за ужином в нашей кают-компании. Стук вилок, звон посуды, хлопанье пробок.

– Достопочтенный Тартарен, нам нечего опасаться. Этот неизвестный фрегат давно потерял нас из виду среди плавучих льдов, – улыбнулся Гулливер.

– Вряд ли мы здесь кого-нибудь встретим. Разве только айсберги, – отозвался от штурвала Дик Сэнд.

И действительно, неподалёку от брига по правому борту показалась огромная ледяная гора.

– Это и есть айсберг? – спросил Петя. – Да он больше высотного дома.

Капитан корвета дружески похлопал мальчика по плечу:

– Это средний айсберг. В южных морях встречаются ледяные великаны, у которых надводная часть достигает 500 метров. Но главная масса айсберга, подводная, в шесть-семь раз превышает надводную часть.

Бриг шёл дальше вдоль берега шестого материка, встречая всё новые и новые айсберги.

– Смотрите, сколько их! – воскликнул маленький капитан Синицын. – Откуда они берутся?

На этот раз ему ответил Немо:

– Мы, Петя, находимся в южной столице айсбергов. Эти ледяные горы – только обломки гигантских ледников, сползающих с материка Антарктиды в океан. А в северном полушарии родина айсбергов – Гренландия и Аляска.

– Как красиво! – восхищённо воскликнул мальчик, не отрывая глаз от сверкающих на солнце плавучих ледяных глыб. – Мне очень нравятся айсберги!

– Когда ты станешь настоящим моряком, они тебе будут нравиться значительно меньше. Они очень опасны для кораблей, особенно ночью или в тумане… – возразил Пете Артур Грэй.

Тартарен, ни слова не говоря, взял мальчика за руки и увлёк к левому борту. И юный путешественник сразу забыл про айсберги. На берегу с отлогой ледяной горы скатывались на животах весёлые пингвины.

Петя, вцепившись в обшивку борта, во все глаза глядел на играющих птиц. Некоторые из них важно прохаживались, оглядывая друг друга, как полагается на гулянии. Другие церемонно раскланивались при встрече. А были и такие, что стояли, как будто ведя дружескую беседу. Кое-кто и переругивался, хлопая себя крыльями по бокам.

Тартарен извлёк из своих необъятных карманов губную гармонику.

– А сейчас, Пьер Синицын, ты увидишь бал в Антарктиде. Королевские пингвины обожают музыку, особенно в виртуозном исполнении.

Толстяк заиграл на гармонике. И тут, вблизи от Южного полюса, прозвучала незатейливая танцевальная мелодия солнечного Прованса. На звуки музыки со всех сторон сбегались пингвины, выделывая уморительные па.

Капитаны и Петя были так увлечены этим зрелищем, что не заметили, как из-за большого айсберга выплыл фрегат с вымпелом Пушечного клуба на бизань-мачте.

– По Клубу знаменитых капитанов – огонь! – скомандовал капитан Николь.

Заревела боевая сирена. Канониры дали залп из пушек. Весь фрегат окутался клубами дыма.

Ядра крошили ледяные скалы. От падающих снарядов вскипала вода. Борт «Пилигрима» был пробит в нескольких местах.

На палубу валились обломки рей и обрывки снастей, обрушилась за борт грот-мачта.

Капитан корвета крикнул в рупор:

– Поворот через фордевинд! Отвечать на огонь!

Дик Сэнд навалился на штурвал. Судно, кренясь, сделало крутой поворот, уходя за айсберги.

Немо и Гулливер палили по фрегату из кормовой пушки. По палубе сновал Петя, поднося ядра.

– Пьер! В каюту! – перехватил его Тартарен.

Он отнял ядро и столкнул Петю в люк, задраив крышку над головой мальчика. Затем Тартарен, преодолевая страх, пополз по палубе, волоча за собой ядро.

В это время из соседнего люка появилась голова Пети. Маленький капитан пробрался за спиной Тартарена и начал подносить ядра ко второй пушке, из которой вели огонь капитан корвета и Артур Грэй.

Командир «Коршуна», принимая от Пети ядра, крикнул сквозь пороховой дым:

– Молодец! Так держать, бравый юнга!

– Есть так держать, капитан!

Меткий пушечный выстрел Артура Грэя поразил прислугу у носовой пушки фрегата капитана Николя. Взрывная волна унесла цилиндр Барбикена за борт и свалила с ног вдову Скорбит. Отчаянно залаял пудель.

Пользуясь замешательством, переодетый матросом Мюнхаузен в облаках порохового дыма подбежал к умолкнувшей пушке и, повернув дуло к облакам, открыл беглый огонь. Выстрелы следовали с неравными интервалами и, точно глухие удары в барабан, разносились над морем.

Командир «Коршуна» поднял закопчённое от пороха лицо и прислушался к методическим выстрелам:

– Капитаны! Внимание! Этот беглый огонь ведётся по какой-то системе.

И действительно, выстрелы напоминали телеграфные сигналы.

– Позвольте, – заметил Немо. – Стрельба ведётся по азбуке Морзе!

– Точка… тире… точка… точка… тире, – записывал Дик.

Петя пробрался к пятнадцатилетнему капитану и заглянул через его плечо на листок бумаги:

– Разрешите мне расшифровать. Меня научил папа, когда был в отпуске… «Вы атакованы… Пушечным клубом… Продолжайте… заседание… положитесь… на… меня… Мюн…»

И вдруг скорострельная пушка умолкла.

– Ах, Мюнхаузен! – догадался Тартарен. – Но почему только «Мюн…»?

И если бы Тартарен мог перенестись на борт фрегата Пушечного клуба, в салон вдовы Скорбит, он бы понял, почему эта необычная телеграмма оборвалась.

Крепкие руки матросов держали Мюнхаузена. Его допрашивали заправилы Пушечного клуба.

– А я утверждаю… Этот матрос. Не просто вёл огонь. Он подавал. Какие-то сигналы! – бушевал Барбикен.

Барон с горячностью начал оправдываться:

– Господин директор-распорядитель! Господа члены! Госпожа вдова Скорбит! Я должен был испытать пушку и как следует пристреляться.

С верхней палубы в салон доносились звуки пушечной канонады. В каюте качались люстры и подвески у бра.

– Допустим. Но кто вы такой? Я вас не нанимала… – подозрительно спросила вдова Скорбит. – Я хорошо помню, кому плачу деньги.

– Какие деньги? – нарочито возмутился Мюнхаузен. – Я свободный художник-артиллерист! Артист ядра и пули!

В это время осколок ядра разбил иллюминатор над его головой, но барон как ни в чём не бывало продолжал свой рассказ:

– Представьте себе, мой друг, капитан Фиппс, остался без спичек на необитаемом острове и не мог закурить свою сигару. А я находился на бриге за десяток миль. Один меткий выстрел из пушки – и зажигательный снаряд угодил прямо в кончик сигары. Правда, Фиппсу снесло голову, но он успел прикурить!

Барбикен вынул изо рта потухшую сигару и нервно бросил её в пепельницу.

– Этот человек мне нравится!.. – засмеялась вдова Скорбит.

– И совершенно напрасно! – крикнула миледи, входя в салон в сопровождении Негоро и Билла Аткинса. Она пробежала по качающемуся полу прямо к пленнику, разорвала на нём матросскую куртку и содрала с головы берет.

– Мюнхаузен! – хором вскричали члены Пушечного клуба, увидев перед собой барона в его красочном одеянии. И это восклицание прозвучало как приговор.

Бедный барон был привязан к дулу большой пушки. Артиллеристы ждали команды. К орудию подошла торжествующая миледи:

– Что бы вы хотели сказать перед смертью, барон?

– Я любил и страдал! – не задумываясь ответил Мюнхаузен. – Я любил правдивые истории и страдал, когда не мог их придумать.

– Итак, один из знаменитых капитанов отправляется в своё последнее путешествие, – с удовольствием отметила вдова Скорбит.

– Пли! – скомандовал капитан Николь.

Оглушительный выстрел. Большая пушка откатилась назад. И Мюнхаузен взлетел на воздух. Его догнало ядро.

Барон изловчился и вскочил на него верхом, достал зеркальце и гребёнку, расчесал бородку, усы. Затем, пользуясь фалдами своего камзола как рулём, он пронёсся над палубой горящего «Пилигрима» и, лихо спрыгнув с ядра, очутился в объятиях Тартарена.

– Общий поклон, друзья мои, – радостно приветствовал капитанов Мюнхаузен. – Надеюсь, все живы?

– Ах, дорогой друг, – горестно ответил Тартарен, гася горящий плед. – Если это можно назвать жизнью, то мы живы!

Петя смотрел на барона широко раскрытыми глазами.

Он был поражён и восхищён этой встречей.

– А я знаю кто вы, раз вы прилетели на ядре! Как на картинке! Вы – Мюнхаузен!

– С кем имею честь? – поклонился тот.

– Синицын, Пётр, ученик шестого «Б». Только боюсь… бы не успеете мне ничего рассказать. Видите, что делается.

Но Мюнхаузен был полон безудержного оптимизма.

– Больше фантазии, юнга! И мы с тобой ещё полетим на Луну, или что там Луна. Мы прокатимся на мотоциклах по кольцу Сатурна! Итак, будем продолжать наше заседание! Я хотел бы сообщить, что Пушечный клуб…

Грянул очередной залп с фрегата. Калёные ядра пробили обшивку ниже ватерлинии. В зияющие дыры хлынула вода.

– Вам придётся всё остальное сообщить акулам, – перебил барона Робинзон, кидаясь к спасательной шлюпке.

– Мы идём ко дну! – закричал Дик Сэнд, оставляя бесполезный штурвал.

– Шлюпку на воду! Мальчика вперёд! – приказал капитан корвета.

Разбитый бриг «Пилигрим» уходил под воду. В спасательной шлюпке навалились на вёсла капитаны. Рядом с Артуром Грэем на корме сидел дрожащий Петя…

С пиратского фрегата на талях спустили четыре вельбота, переполненные вооружёнными людьми,

* * *

Среди плавучих льдин стоял на якоре корабль Пушечного клуба. На корме за большим столом, покрытым зелёной скатертью, расположились заправилы клуба, среди них вдова Скорбит и миледи. Знаменитые капитаны в наручниках были выстроены в одну шеренгу. Капитан корвета прижимал к себе Петю Синицына.

Группа вооружённых пиратов во главе с Негоро и Биллом Аткинсом несла караул.

Барбикен вежливо приподнял цилиндр.

– Господа капитаны! Пушечный клуб был бы весьма признателен. Назовите ваши подлинные имена. Пустая формальность. Для точности приговора.

– Наши имена можно найти в любом книжном шкафу, – с гордостью ответил Немо.

– Конечно, у цивилизованных людей, – усмехнулся Гулливер.

Негоро схватил Немо за перевязанное плечо.

– Куда ты гнёшь, молодчик?

Немо отбросил старого пирата прочь.

– Уберите ваши грязные лапы с моего переплёта. Я капитан Немо, герой романа «Восемьдесят тысяч километров под водой». Я возглавил восстание сипаев. Мы были разбиты. За мою голову губернатор назначил цену, но во всей Индии не нашлось предателя.

– Какая непрактичность! – удивилась вдова Скорбит.

– Я бежал на далёкий остров, – продолжал Немо. – Выстроил свой подводный корабль «Наутилус» и скрылся в морских пучинах. На дне океанов я находил несметные сокровища и передавал их тем, кто боролся за независимость своего народа.

Капитан Николь напряг свою память.

– Вы не помните, господа, у нас в клубе жгли эту книгу?

Его оборвал Барбикен:

– Помолчите, Николь! Еванжелина Скорбит хочет говорить!

Хозяйка Пушечного клуба поднялась с места, обращаясь к Немо:

– А вам известно, сударь, что по уставу нашей компании…

Её гневно перебил Дик Сэнд:

– Я знаю цену вашей компании, хотя мне всего пятнадцать лет. Я Дик Сэнд, герой романа «Пятнадцатилетний капитан».

И тут не выдержал Негоро:

– Расскажи лучше о своей дружбе с негром!.. – И португалец кинулся на Дика с кулаками, но его отбросил в сторону Робинзон.

– Оставьте в покое юношу. Если вам уж так хочется, я расскажу о моей дружбе с индейцем Пятницей. Я Робинзон Крузо, доказавший, что человек может своим трудом добиться всего.

– Очень вредная личность, – услужливо заметила миледи, склоняясь к вдове Скорбит.

Эти слова долетели до чуткого уха Тартарена.

– Не нахожу, мадам. – Он изящным жестом накинул на плечо обрывки пледа, но… его рука вылезла из дыры, нарушая всю грацию поклона. – Мы связаны с Робинзоном Крузо долголетней дружбой. Перед вами, медам и месье, Тартарен из Тараскона!.. Бесстрашный охотник, альпинист и глава тарасконской колонии Порт Тараскон!

– Как попал в их компанию этот безобидный весельчак? – изумился Билл Аткинс.

– Не очень безобидный! – сухо сказал Барбикен. – При его участии писатель Альфонс Доде зло высмеял нашу колониальную политику.

– Мой автор Джонатан Свифт пошёл значительно дальше, – вставил Гулливер. – Он создал бессмертную сатиру на знатных и богатых, на королевский двор и на лже-науку…

– Гулливер? – подняла лорнет миледи.

– Да, Лемюэль Гулливер, своей собственной персоной. И я имею честь засвидетельствовать, что коварные лилипуты были много порядочнее вас, а гуигнгнимы – лошади – значительно умнее!

– И я сожалею, что повстречался с вами, леди и джентльмены, – вздохнул барон. – Честное слово Мюнхаузена!

– Возмутительно! – не сдержалась вдова Скорбит. – Каждым своим словом он всегда высмеивает ложь.

– Мало того, – поддакнул Барбикен. – Он воспитывает в детях вреднейшее чувство фантазии! Вот… в таких, как этот несчастный мальчуган. – И директор-распорядитель указал тростью на Петю.

– Вы не очень-то задавайтесь, – не на шутку обиделся Петя. – А вы знаете, кто открыл Антарктиду?! Или где остров Визе?

Барбикен сердито позвонил в колокольчик.

– Это к делу не относится. Здесь вопросы задаём мы. Молчать!

– А я, капитан корвета «Коршун» из повести Станюковича, могу заверить, что мои читатели вас нисколько не боятся! – поддержал мальчика капитан корвета…

Негромко звякнули кандалы, и вперёд вышел Артур Грэй.

– Мне вспоминаются слова моего автора Александра Грина… «…Сочинительство всегда было внешней моей профессией, а настоящей, внутренней жизнью являлся мир… Среди отверженных находились целые страны, нации и даже расы…»

– Этот капитан – самая опасная личность во всей шайке! Ведь он поставил на своём галиоте «Секрет» алые паруса! – в бешенстве перебил Николь.

– Довольно болтовни! Вздёрнуть их на рею! – крикнул Негоро.

– Лучше отравить, – зашипела миледи. – Яд надёжнее верёвки.

– Сжечь. Со всеми корешками! – предложил Барбикен.

– Книгу нельзя уничтожить, – спокойно заявил командир «Коршуна». – И мысль не боится пламени.

– То, что нельзя уничтожить, можно предать забвению, – ледяным тоном изрекла вдова Скорбит. – Выбросить всех на плавучую льдину, где их некому будет читать. Пусть погибнут во мраке полярной ночи!

* * *

Ветер гнал волны по океанским просторам. Над водой, как башни, возвышались причудливые айсберги. Огромный кашалот проплыл мимо одинокой льдины, где тесно сгрудилась кучка людей. Это были восемь знаменитых капитанов и Петя Синицын.

– Корабль! – раздался радостный голос Дика Сэнда.

– Кажется, мой «Коршун». Не может быть, – изумлённо прошептал капитан корвета, разглядывая появившееся на горизонте судно.

Эти полтора часа показались им вечностью. Но они миновали, как и все приключения этой необыкновенной ночи. Корвет «Коршун» лёг на обратный курс, а капитаны в обществе Пети Синицына грелись горячим чаем в отделанном красным деревом салоне командира. И здесь вахтенный начальник ответил на недоуменный вопрос мальчика: откуда на «Коршуне» узнали об их бедствии, и где, собственно, оно произошло?

Оказывается, моряки с корвета слышали разговор заправил Пушечного клуба, когда те возвращались на страницы романа Жюля Верна «Вверх дном». Своим спасением капитаны были обязаны болтливости вдовы Скорбит.

* * *

Мимо здания Химкинского вокзала в предрассветной мгле точно призрак проскользнул корвет «Коршун».

Где-то на берегу запел петух.

На корме корабля стояли восемь знаменитых капитанов. С берега им махал пионерским галстуком Петя Синицын.

– Капитаны! – кричал он вслед кораблю. – Я обещаю нам… папе… Вере Васильевне… учиться по географии только на пятёрки!

С кормы раздался голос Тартарена:

– Браво, Пьер! Только помни – есть и другие предметы… Зачем же их обижать?

Торжественно звучал голос Артура Грэя:

– Запомни, Пётр Синицын! Мы – герои лишь нескольких книг. На наших страницах пенятся океаны, сердитые ветры надувают паруса, отважные люди борются со стихией, открывают новые земли, наносят на карты неизвестные острова. Мы только маленький отряд огромной книжной армии.

Перые лучи, брызнувшие из-за леса, позолотили шпиль речного вокзала.

* * *

В помещение своей библиотеки вбежали капитаны. За стёклами шкафов виднелись бесчисленные книги. Наши герои взобрались на полки и остановились возле романов, со страниц которых они сошли.

Солнечный свет озарил цветные корешки книг, выстроенных как войска на параде.

– Восходит солнце, – негромко произнёс Немо, открывая переплёт романа Жюля Верна, – и мечтатели, читавшие всю ночь напролёт, гасят лампы.

Капитаны, стоя у раскрытых переплётов, запели свою традиционную песенку:

 
За окошком снова
Прокричал петух…
Фитилёк пеньковый
Дрогнул и потух.
Синим флагом машет
Утренний туман…
До свиданья – вашу
Руку, капитан!
 

Робинзон Крузо, закрывая за собой переплёт, сказал на прощанье:

– И, как говорится в романах, продолжение следует.

В третий раз задорно, весело прокукарекал петух.