Текст книги "Клуб знаменитых капитанов. Книга 1"

Автор книги: Владимир Крепс

Соавторы: Климентий Минц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Отвлекаясь на минуту, заметим, что, как нам стало известно, вскоре после этого происшествия на Канарских островах, на крутом берегу бухты была воздвигнута часовня в честь неизвестного святого. А перед входом в качестве священных реликвий красуются самолётный трап и моторный бот, на котором мы совершили морскую прогулку по Атлантике. Впрочем, некоторые скептики до сих пор утверждают, что в воды сошёл вовсе не святой, а обыкновенный член клуба самоубийц, раздававший перед гибелью своё состояние направо и налево.

Но вернемся к нашему рассказу.

Восемь тысяч метров, отдалявших нас от морского дна, мы пролетели в объятиях джина за несколько секунд. Вероятно, ни один спуск в самой совершённой батисфере не мог быть столь благополучным и приятным. Мы мягко опустились на вершину какого-то подводного холма. Раб волшебной лампы Аладдина выпустил нас из корзинки и, не дав осмотреться, мгновенно увеличил каждого до его прежнего роста. Бедный Гулливер слегка волновался: ведь джин мог по ошибке из лилипутов сделать нас великанами. Но этого не случилось. Мы стали такими же точно, какими нас знают юные читатели. С удивлением мы, однако, заметили, что поверх привычной одежды на нас красовались своеобразные лёгкие скафандры из гибкого, но необыкновенно прочного стекловидного материала. Сын Маймуна деловито вручил каждому электрический фонарь и металлическое копьё, такое, каким пользовались атланты во время своих прогулок по морскому дну. Но об этом мы узнали только впоследствии. Зато сразу стало очевидно, что дышится нам легко. И, кроме того, мы могли разговаривать, потому что в костюм было вмонтировано радиотелефонное устройство,

– Клянусь всеми сказками Шахразады, вы самый любезный и симпатичный джин, какого я встречал за двести пятьдесят лет скитаний по книжным полкам, – прочувствованно начал Робинзон Крузо, видимо, собираясь произнести длинную благодарственную речь.

Но Кашкаш, сын Маймуна, сам был неразговорчив и терпеть не мог никаких словесных излияний. Помахав на прощанье бородой, он тихо растаял в зеленоватой воде.

Мы оглянулись вокруг и с удивлением заметили, что на такой глубине, как восемь тысяч метров, вовсе не было темно. Кругом всё было освещено тусклым рассеянным светом. Такое холодное сияние бывает на земле ранним морозным утром. Это казалось просто невероятным, но спорить не приходилось. Дно океана было освещено! В чём же тут дело? Мы все были поражены, кроме капитана Немо. Он легко и просто объяснил нам суть этого явления. Ил, которым устлано дно больших глубин, не что иное, как продукт разложения несчётного количества биллионов и биллионов микроорганизмов. Их разложение сопровождается фосфорическим свечением. Немо наблюдал это много раз во время плаваний «Наутилуса».

Мы стали возражать. Сколько раз тралы научно-исследовательских судов вытаскивали большое количество ила на поверхность, а свечения не было.

Немо улыбнулся с оттенком превосходства.

– Друзья мои, очутившись на поверхности, колонии бактерий теряют способность к свечению. Кстати, были поставлены специальные опыты. Поднятые с больших глубин пласты ила ставили в условия глубоководного существования – давление, солёность воды, температура… и тогда наблюдалось интенсивное свечение. Правда, это всё происходило в лабораториях, но результаты опытов неопровержимы,

Последнюю фразу капитана «Наутилуса» никто из нас даже не слышал. Сам Немо впоследствии вписал эти интересные научные данные в вахтенный журнал, а мы жадными глазами разглядывали странный пейзаж.

Дик Сэнд обратил наше внимание на то, что кругом располагались почти одинаковые холмики. Из некоторых выглядывали купола… и обломанные украшения, венчавшие колонны.

Нам стало ясно, что мы находимся вовсе не на вершине подводной горы, а на крыше какого-то здания. Мы оказались в погребённом древнем городе. Очевидно, на одной из его центральных площадей.

– Капитаны, мы в Атлантиде, – прошептал капитан корвета «Коршун».

После долгого молчания первым пришёл в себя Лемюэль Гулливер. Ведь он побывал в стольких никому не ведомых странах: Лилипутия… Блефуску… Земля великанов… Земля говорящих лошадей…

– Достопочтенные капитаны, – произнёс он ровным голосом, – разрешите мне вступить в свои обязанности председателя. Кажется, команда в сборе? Капитан Немо, Робинзон Крузо, капитан корвета «Коршун», Артур Грэй, Дик Сэнд и я.

Капитан корвета «Коршун» отозвался с военной чёткостью:

– Да. Все налицо, кроме Тартарена из Тараскона и Карла Фридриха Иеронима Мюнхаузена.

Капитан Немо жестом пригласил всех подойти к нему поближе. Он заявил, что времени для ожиданий нет, и предложил быть гидом нашей глубоководной экспедиции. Ведь он бывал в Атлантиде.

И действительно, все наши юные друзья могут об этом прочесть в романе «Восемьдесят тысяч километров под водой», часть вторая, глава девятая – «Исчезнувший материк».

Общее изумление выразил Робинзон Крузо. Он даже поклялся Маракотовой бездной, что не может понять, почему Немо не доставил капитанов сюда на своём «Наутилусе». Но ответы Немо всех удовлетворили.

Во-первых, Жюль Верн обнаружил Атлантиду на глубине в триста метров. А сейчас они находятся на отметке восемь тысяч метров. «Наутилус», вероятно, не мог бы опуститься на такую глубину. Допустим, мы бы рискнули.

Но была более веская причина. Более двадцати тысяч книг написано об Атлантиде, а капитан Немо видел её только на страницах Жюля Верна. Ему захотелось взглянуть на исчезнувший материк глазами Артура Конан Дойля. Нелишне вспомнить, что «Восемьдесят тысяч километров под водой» вышли в свет более ста лет назад, в тысяча восемьсот семидесятом году. А «Маракотова бездна» в тысяча девятьсот двадцать девятом году, почти на шестьдесят лет позже. За это время исследования морских глубин далеко шагнули вперёд. Если бы Атлантида, как описал Жюль Верн, была погребена на глубине всего триста метров, она бы давно была найдена. А ведь Конан Дойль поместил её на глубину восемь тысяч метров.

Мы молча включили нагрудные фонари и, опираясь на копья, двинулись вслед за Немо, перепрыгивая с одного холмика на другой.

Так началось наше путешествие по Атлантиде. Но, к сожалению, несколько страниц вахтенного журнала были испорчены морской водой. Сохранились только отдельные фразы… «Где же подводный вулкан, наконец?..», «Мы очень устали…», «Ещё немного, капитаны…», «За этим окаменелым лесом…», «Вы видите над горой какие-то вспышки пламени?..»

Позднее мы припомнили, что Немо провёл нас через просолённый морской водой тысячелетний лес к горному хребту. Поднявшись на гору, мы не увидели никакого вулкана. А манивший нас красный свет то вспыхивал, то погасал. Это огромные глубоководные каракатицы выбрасывали из себя огненное пламя, в отличие от своих сородичей, известных в верхних слоях морей и океанов. Те выбрасывают чёрную, как чернила, жидкость.

Шатаясь от усталости, мы с трудом спустились вниз, к развалинам затонувшего города.

Мы увидели развалины большого амфитеатра. Он имел форму замкнутого кольца. Очевидно, здесь был ипподром для конских состязаний. А вдали виднелась набережная с маяком. Наверное, этот город был морским портом.

Мы уселись отдохнуть на каменных ступенях какого-то разрушенного храма.

Вдруг издали раздались отчаянные возгласы:

– Ай!.. Спасите… На помощь, на помощь!.. Медам и месье!..

Нам показалось, что это кричит капитан Тартарен. И мы не ошиблись. За толстяком гналась по пятам целая стая тигровых крабов, жёлтых, в чёрную полоску. Эти свирепые животные были ростом с большую собаку.

Медлить было нельзя. Мы стали разгонять крабов копьями, но наконечники скользили по их твёрдым панцирям. Всё же крабы начали медленно отступать. Сражение закончил Робинзон Крузо, который, к счастью, захватил свой любимый топор.

Мы услышали треск разбитых панцирей. Уцелевшие крабы обратились в бегство.

Капитан корвета «Коршун» и Дик Сэнд усадили перепуганного толстяка на обломки колонны. Теперь мы только увидели, что он был в таком же глубоководном костюме, как и мы, и несмотря на опасность, которой только что подвергался, не бросил всё своё обычное походное снаряжение – саквояж, рюкзак, складную палатку, пистолеты, кинжалы и охотничьи ружья за спиной.

Когда любимец Тараскона немного пришёл в себя, он рассказал нам о своих последних приключениях. Всё это мы занесли в вахтенный журнал, оставив на совести Тартарена отдельные подробности, которые вызывали у нас некоторое смущение.

– Я долго стучал в дверь библиотеки, я требовал, чтобы меня впустили! Ещё минута, и я бы схватил насморк на страшном лестничном сквозняке. Но, оказывается, дверь была открыта. Увидев, что в библиотеке нет никого, я понял, что прибыл первым в кают-компанию Клуба знаменитых капитанов. Ну что же, первым так первым! По крайней мере не будет споров, кто председатель. Я взял в руки наш председательский молоток из чёрного дерева и с огромным удовольствием несколько раз постучал по столу. Затем я объявил решение – председателем единогласно избран глава Клуба охотников за фуражками, губернатор острова Порт Тараскон, почётный альпинист, наездник на верблюдах, владелец баобаба и гроза львов… Вы, конечно, догадались, кто это? Ну, разумеется, Тартарен из Тараскона! Я обратился к кают-компании с предложением задавать вопросы. Но их не было. Тогда я попросил разрешения предоставить слово кому-нибудь из наиболее знаменитых путешественников, присутствующих здесь. Но никто не пожелал им воспользоваться. Тогда я предложил просить самого Тартарена рассказать о своих путешествиях, о самом себе. Никто не возражал. Ну, если вы так настаиваете, медам и месье…

Видите ли, Альфонс Доде утверждал, что во мне сочетались две натуры – Дон-Кихот и Санчо Панса. Они, разумеется не ладили друг с другом. Это была непрерывная междоусобная война. Если Тартарен – Дон-Кихот, возбуждённый рассказом Густава Эмара, восклицал: «Я еду!» – то Тартарен – Санчо, думающий о своих ревматизмах, говорил: «Я остаюсь!» – «Покрой себя славой, Тартарен!» – кричал во мне Тартарен – Дон-Кихот. «Покрой себя фланелью», – отвечал Тартарен – Санчо. Когда Тартарен – Дон-Кихот восклицал: «О славные двуствольные карабины, о кинжалы, лассо, мокассины!» – то Тартарен – Санчо спокойно говорил: «О славные вязаные фуфайки! О тёплые набрюшники! О милые шапки с наушниками!» Тартарен – Дон-Кихот кричал вне себя: «Топор! Дайте мне топор!» На это Тартарен – Санчо, позвонив горничной, сказал: «Жаннета, подайте шоколад.» Кто в этой борьбе победил, пусть судит история. Скромность не позволяет мне много говорить о себе.

И тут я заметил, что из глубокого кресла поднялся человек в восточной одежде, с золотой серьгой в ухе и, низко поклонившись, произнёс:

«Я высоко ценю благородное чувство скромности, но вашего покорного слугу Синдбада-морехода бесконечно интересует – кто вы такой, о незнакомец?»

Мне этот вопрос показался весьма странным. Но я смягчился, вспомнив, что мсье Синдбад вряд ли читал Альфонса Доде… С присущим мне лаконизмом я решил ответить ему словами из моей песенки, которую так часто с большим успехом исполнял и в Тарасконе, и в кают-компании нашего клуба…

 
Мой домик там, средь белых стен,
Где тихо плещет Рона,
Где скажет всякий: Тартарен —
Любимец Тараскона!..
 

Восхищённый моим исполнением, Синдбад-мореход предложил мне подкрепить силы его дарами, которыми был завален стол…

Не скрою, миндаль, фисташки и грецкие орехи не произвели на меня впечатления. Но вот башня из халвы. Я её быстро разрушил, предаваясь воспоминаниям о тех прекрасных временах, когда лакомился халвой в Сахаре.

Арабский мореплаватель с удивлением спросил, действительно ли я удостоил великую пустыню своим посещением… Этот вопрос мне показался ещё более странным, и я посоветовал ему прочитать «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона». Я просил его обратить внимание на такие захватывающие главы, как «Охотники за фуражками», «Был ли Тартарен из Тараскона лгуном?» или «На шпагах, милостивые государи, на шпагах!.. а не на шпильках!», «К оружию! К оружию», «Львы атласа, спите!..» А чего стоила встреча в Тарасконе? Едва я появился в дверях, как громовый голос потряс стеклянный потолок вокзала: «Да здравствует Тартарен, да здравствует истребитель львов!..» Но вы знаете мой девиз – скромность и ещё раз скромность! Я бы никогда не напомнил никому об этой триумфальной встрече, если бы сей факт не был засвидетельствован Альфонсом Доде на девяносто седьмой странице.

Менее известна читателям вторая книга о моей жизни – «Тартарен на Альпах». Здесь Альфонс Доде делает попытку описать мои восхождения на вершины Юнгфрау и Монблан… Кое-что ему удалось. Отмечаю такие главы, как: «Вот моё завещание», «Тартарена из Тараскона никогда не было», «Новые подвиги охотника за фуражками», «Пиф-паф», «Дуэль на охотничьих ножах», «Восхождение на Юнгфрау», «Тартарен похож на бога», «Пахнет чесноком», «Катастрофа». Да-а… медам и месье, не шутки… Верёвка лопнула!

Тут Синдбад-мореход не выдержал и, всплеснув руками, задал вопрос – как же несравненному охотнику за фуражками и львами удалось спастись от гибели?

Я ему открыл эту тайну. Дело в том, что я взошёл на Монблан с одной стороны, а сошёл с другой, что и дало повод думать, что я погиб.

В третьей книге – «Порт Тараскон» описано моё путешествие на корабле «Тютю-панпан». Порт Саид, Суэц, Аден, Красное море, Индийский океан, Цейлон, Сингапур, Мальдивские острова… Мы держали курс на Порт Тараскон! Его превосходительство Тартарен – губернатор острова. Какие главы! Одна замечательнее другой… «Бой быков!», «Приключения и сражения!», «Спустите флаг, чёрт возьми!», «Последнее прости…»

Заканчивая книгу, Доде писал: «Бедный великий Тартарен!.. Всё-таки какое совпадение… Солнечное затмение в день его смерти!..»

Но Альфонс Доде ошибся… Тридцать лет тому назад, в ночь под Новый год, я сошёл со страниц, чтобы начать новую жизнь в Клубе знаменитых капитанов. Может быть, будут вопросы?

Тут ко мне приблизился Синдбад-мореход и выразил твёрдое убеждение, что сама царица Шахразада посвятила бы тысяча вторую ночь моему в высшей степени достоверному рассказу.

Я всегда ценил восточную вежливость и от души поблагодарил Синдбада. И вдруг меня осенила мысль: а не знал ли он, где члены клуба? Ведь давно пора всем уже собраться в кают-компании.

Мой новый поклонник тут же доложил, что знаменитые капитаны отбыли в Атлантиду, в гости к атлантам.

Ну, собрать мою коллекцию кинжалов, скорострельные ружья и пистолеты, кастрюли и плед было делом одной минуты. Я хотел вызвать со страниц мой пароход «Тютю-панпан», но Синдбад-мореход усомнился в его способности плавать под водой. Он сказал, что мои высокие друзья воспользовались старой медной лампой Аладдина, сына Хасана-портного. И он потёр волшебную лампу, очевидно, из уважения к моим подвигам. Ну, а дальше вы всё, конечно, знаете. Появился мсье Кашкаш, сын Маймуна. Но он не таскал меня ни в самолёт, ни на моторный бот, как вас… О, нет! Старик напряг все силы и совершил скоростной беспосадочный полёт по трассе Библиотека – Атлантида. Джин понимал, что Тартарен опаздывает, или, точнее, задерживается, и что заседание клуба без меня… ну, вы сами понимаете…

Знаменитые капитаны так были увлечены рассказом Тартарена, что не заметили, как их окружили какие-то страшилища, похожие на гигантских лягушек: у них были глаза навыкате, прожорливый рот и сразу за ним огромный живот. Как мы узнали впоследствии, встреча с ними в Атлантиде считалась почти смертельной. Но на сей раз нас выручил Немо. Он приказал включить электрические фонари, направляя их прямо в зелёные глаза чудовищ. Ослеплённые хищники попятились назад.

Разумеется, мы не стали их преследовать и быстро покинули опасную зону. Ведь в данном случае мы были только дичью, а эти мерзкие твари охотниками.

Мы натолкнулись на развороченную стену. Как-то странно было видеть, что обитые медью ворота уцелели и были крепко заперты. Мы проникли в цитадель через пролом возле угловой башни и по широким ступеням, покрытым светящимся ковром ила, приблизились к руинам огромного здания. Оно походило на развалины храма в городе Луксоре, в Египте, известного некоторым из нас по личным впечатлениям, остальным по фотографиям. Все мы обратили внимание, что обрушившиеся колонны увенчаны огромными капителями в виде цветов лотоса.

Вместе со стаей крупных серебристых угрей мы вошли в перламутровую комнату, похожую на опочивальню королевы. Возле ложа из какого-то жёлтого металла расположился уродливый моллюск. Мы прислушались к тому, как вздымалось и опускалось его отвратительное тело. Нам показалось, будто в самом центре этого зловещего дворца бьётся чьё-то злобное сердце.

Пятнадцатилетний капитан нетерпеливо рвался вперёд. Он бежал по мозаичному мраморному полу огромных зал, и мы еле поспевали за юношей.

– Смотрите, – прошептал он, – какая роскошь, и кругом большие статуи… Колонны…

– И ваш специальный корреспондент, профессор Маракот, доктор географических наук, – раздался спокойный голос из-за ближайшей колонны.

И к нам вышел уверенной походкой худощавый человек с суровым лицом. Через прозрачный шлем его одежды был хорошо виден длинный нос, близко посаженные, маленькие, серые, сверкающие глазки под нависшими клочковатыми бровями, тонкие губы.

Не дав нам времени опомниться, герой «Маракотовой бездны» продолжал засыпать нас словами:

– Могу напомнить… Что я автор научных трудов «Ложнокоралловые формации» и «Морфология пластинчатожаберных». Вы их не читали… не правда ли? Могу добавить также, что некоторые меня называют самым чёрствым сухарём на свете. И, вероятно, не без основания.

Лемюэль Гулливер поспешил заверить доктора Маракота, что члены Клуба знаменитых капитанов весьма рады такому лестному знакомству. Но им бы хотелось поскорее узнать, какое открытие сенсационного характера сделал достопочтенный профессор.

Маракот был преисполнен чувства собственного достоинства.

– Я открыл подводный город атлантов. Но не развалины мёртвого города, который вы имели удовольствие видеть.

Примерно двенадцать тысяч лет тому назад небольшая горстка могущественного племени спаслась во время гибели Атлантиды. Они знали о приближавшейся катастрофе и вырубили в скалах Храм Безопасности. Там сейчас обитают в добром здравии их потомки – несколько тысяч современных атлантов.

– Что же, они живут на подводных лодках? – с большим удивлением спросил Немо.

Какое-то подобие улыбки мелькнуло на губах профессора. Желающие могли считать, что он весело засмеялся.

– Ах, капитан Немо. Вам всюду чудятся «Наутилусы». Но тут подводные лодки совершенно ни при чём. Огромные машины, вырабатывающие воздух, дистиллированную воду и другие необходимые продукты были заблаговременно помещены в стенах Храма Безопасности. Машины даже производят чай, кофе, вино… Удивительно, не правда ли?

Нам всё это показалось маловероятным. Капитан корвета «Коршун» довольно скептически спросил, какая энергия приводит в движение все эти машины.

– Э-лек-три-чество!.. – произнёс Маракот, наслаждаясь эффектом, который произвело это слово на нас. – Уголь добывается в подводном руднике. Атланты сохранили высокую цивилизацию своих предков. Они владеют тайнами электричества и чудесами химии. А кормят подводных людей несметные дары океана. Это естественно, не правда ли? Ну, следуйте за мной, знаменитые капитаны, я познакомлю вас с живыми обитателями Атлантиды.

Но первая встреча оказалась не слишком приятной. Мы спустились по ступенькам дворца и шли вдоль подводных джунглей. Вдруг Маракот стал увлекать нас к большим валунам, под их прикрытие.

Капитан Немо немного отстал, разглядывая быстро спускавшуюся вниз крупную, странного вида рыбу. Формой она напоминала огромный плывущий пуховый матрац, мягкую, рыхлую перину. Нижняя часть рыбы была светлая. С неё свисала длинная красная бахрома, вибрация которой давала поступательное движение всему телу. У рыбы не было ни глаз, ни рта, но, очевидно, она обладала чрезвычайно развитым чутьём.

Мы кинулись на помощь Немо и, вспрыгнув на широкую спину чудовища, вонзали острые металлические копья в его мягкое тело.

Однако гигантская перина продолжала опускаться прямо на капитана «Наутилуса». Но этот бывалый путешественник по глубинам океанов успел укрыться в какую-то расщелину. И вовремя, иначе колоссальная рыба могла его раздавить своей тяжестью. Ещё несколько ударов копьями, и мы спрыгнули вниз, поднимая густые клубы ила. И вот израненный гигант медленно заскользил прочь, оставляя за собой клейкий, маслянистый след.

– Ну, что же вы скажете, коллеги? – спросил Маракот, помогая капитану «Наутилуса» выбраться из расщелины.

– Скажу, что, очевидно, это разновидность рыбы-покрывала, давно известной ихтиологии, – спокойно ответил Немо.

Дальнейший путь к Храму Безопасности мы проделали без особых происшествий, если не считать, что по дороге Маракот показал нам остов своей яхты «Статфорд», погибшей в Атлантике вскоре после исчезновения глубоководной экспедиции. Все, кто был на борту, погибли. Мы хотели обнажить головы перед памятью погибших моряков. Но вовремя вспомнили, что для этого пришлось бы снять защитные колпаки. И мы отдали салют поднятием копий и сигналами электрических фонарей.

Мы шли дальше через чащи огромных водорослей, раздвигая их стволы копьями. А Маракот продолжал свой рассказ. Это вовсе не означает, что он был болтлив. Вовсе нет. Но профессор был настолько преисполнен самыми различными знаниями, что они сами выделялись из него, как пузырьки газированной воды.

– По весьма точным подсчётам свыше миллиона кораблей покоятся на дне морей и океанов. Вы представляете себе, какие сокровища хранят эти погибшие корабли? У нас в Англии есть немало лиц, которые специально занимаются поисками их кладов. Но пока результаты ничтожны, потому что дело не поставлено на научную ногу. Впрочем, страховые компании сейчас приводят это дело в порядок, и даже привлекают к обработке всех данных о кораблекрушениях электронно-счётные машины. А в одном нью-йоркском страховом обществе, говорят, имеется самый полный архив кораблекрушений. Мне вспоминается забавный случай. Один шутник, знаток библии, попросил дать ему сведения о гибели Ноева ковчега. И он из Нью-Йорка получил следующий ответ: «Ноев ковчег построен в 2488 году до нашей эры, деревянный, снаружи пропитан смолой. Длина – 300 локтей, ширина – 50. Грузовое судно, предназначенное для транспортировки скота. Владелец Ной и его сын. Последние сведения: наскочил на гору Арарат».

Тем временем мы, пройдя холмистую долину, очутились перед скалой, нимало не похожей на гору Арарат.

Профессор остановился перед небольшой квадратной дверью с массивными колоннами по бокам. Она была открыта. И мы вошли в большое пустое помещение. Тяжёлая каменная дверь немедленно захлопнулась за нами. Пришёл в движение какой-то огромный насос, и уровень воды вокруг нас стал быстро понижаться. Ожидание длилось бы утомительно долго, но профессор не давал нам скучать.

– Вас, конечно, интересует, капитаны, каким образом мне и моим коллегам удалось спастись? Мы совершали спуск с борта яхты «Статфорд» в стальной глубоководной кабине. Мы – это означает, кроме меня, Маракота, приват-доцент Сайрес Хедли и механик с завода «Мерибэнкс» в Филадельфии Билл Сканлэн. К счастью, оба мои помощники живы и здоровы, чего, к сожалению, нельзя сказать о всех остальных членах экипажа «Статфорда». Итак, казалось, что у нас всё было предусмотрено, и надёжность стального троса, соединявшего нас с судном, не вызывала ни малейших сомнений. Наконец, было проведено множество испытаний. Но кто мог предусмотреть, что в глубинах Маракотовой бездны, она теперь именуется именно так, на нас нападёт гигантское существо, неизвестное науке? Это чудовище больше всего походило на морского рака: две огромные клешни торчали у него по бокам, а пара тяжёлых, громадных усов вибрировала над чёрными, круглыми, злыми глазами навыкате. Панцирь светло-жёлтого цвета имел в окружности метра три, а в длину, не считая усов, чудовище было не меньше десяти метров! Я заметил, что глаза были на подвижных члениках. И вот эта мерзкая скотина своими клешнями оборвала трос. Кабина моей экспедиции упала на дно. Кончился кислород, и мы стали задыхаться. И тут пришло спасение в лице атлантов. Они надели на нас стекловидные костюмы с запасом воздуха. Странно, на вас подобные костюмы. Где вы их взяли? Со страниц какого романа?

– Мало ли что бывает в ночь под Новый год, – уклончиво ответил Лемюэль Гулливер.

Он поступил совершенно правильно, не рассказав профессору о нашем знакомстве с Синдбадом-мореходом, лампой Аладдина, сына Хасана-портного, и могущественным джином Кашкашем.

Мы не располагали никакими научными данными, которые могли бы убедить доктора географических наук, автора «Ложнокоралловых формаций» и «Морфологии пластинчатожаберных» в том, что чудеса ещё бывают на свете.

Откачка воды прекратилась. Мы стояли на мокром полу, выложенном каменными плитами. Маракот помог нам освободиться от уже ненужных прозрачных колпаков. Затем он проводил нас в обширную гостиную, всю устланную толстыми коврами и обставленную золочёными креслами и низкими диванчиками, при виде которых вспоминались гробницы египетских фараонов. Из позолоченной двери вышел низенький, коренастый, плотный человек. Его большие карие глаза внимательно осматривали нас. А мы в свою очередь с изумлением смотрели на его цветную тунику до колен и сандалии не то из рыбьей, не то из шагреневой кожи. Несомненно, это была форма одежды тысячелетней давности.

Профессор церемонно представил нас, как своих друзей и знаменитых капитанов. При этом он называл человека в хитоне именем Манд. Очевидно, предводителя атлантов было очень трудно чем-нибудь удивить. Во всяком случае голос его звучал бесстрастно.

– Капитаны! Когда-то их было множество в нашей стране. До сих пор среди ила на месте гавани мы находим разбитые триремы и галеры наших предков. Но мореплаватели с Большой земли. Вы первые прибыли к нам за двенадцать тысячелетий. Что привело вас сюда? И где разбились ваши корабли?

Переводчиком был Маракот, который уже мог объясняться на языке атлантов.

Мы были в замешательстве. Сказать правду было невозможно. Ведь сказки «Тысяча и одна ночь» были написаны, примерно, через одиннадцать тысяч лет после гибели Атлантиды.

Тартарен пробовал что-то сымпровизировать. Сняв малиновую феску, он сделал, по его мнению, самый грациозный из тарасконских поклонов.

– Ваше превосходительство, мсье Манд. Мы прибыли по приглашению нашего друга и соседа по книжным полкам профессора Маракота, доктора географических наук и автора этих, как их там, формаций и морфологии.

Атлант с недоверием разглядывал любимца Тараскона. Но на помощь пришёл сам профессор.

– Это мои гости, Манд, они сейчас в Храме Безопасности и находятся под защитой древнего закона Атлантиды – закона гостеприимства.

Глава племени атлантов дружественно улыбнулся и пригласил нас проследовать во внутреннее помещение. По сучи дела, он организовал нам небольшую экскурсию по Храму Безопасности.

Здание настолько вросло в дно океана, что проникнуть в него можно было лишь через крышу, и отсюда длинные коридоры лабиринтом спускались всё ниже и ниже, пока не достигали глубины нескольких сот метров под уровнем всхода.

Нам показали аппараты, вырабатывающие воздух, и насосы, разгонявшие его ко всему огромному зданию. Маракот с восхищением и уважением указал нам на маленькие реторты, где вырабатывались аргон, неон и прочие газы, роль которых для дыхания на Земле мы только ещё начинаем понимать. Мы увидели также огромные дистилляторы для свежей воды и сложные электрические установки. А затем мастерские, изготовлявшие прозрачные колпаки и скафандры. Словом, здесь было предусмотрено всё, чтобы люди могли жить, работать и чувствовать себя в полной безопасности.

Но как же они проводили свой досуг? Мы получили ответ на этот вопрос, услышав из многих помещений звуки музыки и мелодичное пение. Это совершенно не походило на современные нам музыкальные звучания, но по-своему было прекрасно.

Наконец, Манд распахнул перед нами высокую дверь-арку. Мы очутились в большом зале с сиденьями, возвышавшимися амфитеатром, как университетская аудитория. Сбоку стоял довольно большой экран. Зал был заполнен до отказа. Половину аудитории составляли бородатые мужчины, а другая половина вполне заслуживала названия прекрасной. Мужчины были одеты в шафрановые туники, а их дамы живописно драпировались в розовые, синие и зелёные одежды. На каждой были украшения – нитки жемчуга и мелких перламутровых раковин.

Маракот обратил наше внимание, что экран был похож на обыкновенный кинематографический, но покрыт каким-то составом, который блестел и переливался в лучах света.

– Сейчас вы увидите одно из главных чудес Атлантиды – кинематограф мысли. Они недурно устроились, эти атланты. Они не слушают скучнейших докладов, а смотрят кино!.. Вы сейчас увидите, как человеческая мысль проецируется на этом блестящем полотне. Учтите, что для этого не требуется ни киностудий, ни актёров, ни киномехаников и даже киноаппаратов. Любопытно, не правда ли?

Потом на кафедре появился дряхлый, седой старик – летописец или историк атлантов, встреченный аплодисментами. Он стал проецировать на экран ряд картин, изображавших величие и гибель Атлантиды.

Мы не стали записывать все эти потрясающие картины в вахтенный журнал, поскольку желающие могут ознакомиться с этими кинодокументами на страницах повести «Маракотова бездна».

Кругом нас раздавались вздохи. На лицах женщин были слёзы.

Очевидно, атланты видели этот фильм мысли уже множество раз, но разве можно оставаться равнодушным, когда у тебя на глазах происходит величайшая катастрофа в истории человечества?

Профессор вытер платком капли пота со лба и о чём-то пошептался с Мандам. Затем нас попросили показать с экрана наши визитные кинокарточки.

Первым из нас на кафедре очутился капитан Немо. И на блестящем полотне стали проецироваться яркие страницы его жизни. Вот он в обличье принца Дакара ведёт борьбу за освобождение родной Индии от владычества Британской империи. Его отряды разбиты. Приходится бежать, спасаться на пустынном острове. Здесь он строит свой «Наутилус»… и бесконечно скитается на нём со своей верной командой. Мы увидели его встречу на борту «Наутилуса» с профессором Парижского музея Айронаксом. А вот они вместе прогуливаются по Атлантиде, описанной Жюлем Верном.

Немо, как всегда, был краток не только в словах, но и в мыслях.

Гораздо подробнее провёл свой кинорассказ Лемюэль Гулливер. Всеобщее оживление в зале вызвали кадры его пленения лилипутами… Перевозка в столицу… А когда он, выпрямившись во весь рост, по колени в воде, притащил к берегам Лилипутии весь враждебный флот, в зале раздался смех. Но ещё больше развеселились атланты, увидев галантную беседу Гулливера в стране великанов. И действительно, он был неотразим, стоя на огромной ладони и говоря комплименты прекрасной великанше.