Текст книги "Веснушки — от хорошего настроения"

Автор книги: Владимир Разумневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава V
Бутылка с таинственной наклейкой

Перед самой дорогой, как из-под земли, выскакивает навстречу Саше его дружок Женька. Он обвешан лопухами – в кустах его не заметишь. Женька наставляет на друга посох – чуть не в самый нос тычет – и строго спрашивает:

– Пароль?

– Ты что, своих не узнаёшь? Протри глаза!

– Пароль говори! Ну?

– «Победа»!

– «Будет за нами»! Теперь проходи. – Женька опускает посох. – Вас ждут под дубом. Десять шагов прямо, потом налево…

Саша со Стасиком трогаются в указанном направлении.

Вожатая Любовь Павловна вместе с Колькой Мерлиным сидят на траве, спрятавшись от солнца в тени раскидистого лиственного навеса. Они просматривают тетрадки с донесениями дозорных. Заметив Стасика, Колька докладывает, что все разведчики вернулись точно в срок.

Стасик показывает своему заместителю карту с новыми обозначениями.

– Через двадцать минут выступаем, – смотрит на часы Любовь Павловна. – Времени остаётся мало.

– Успеем.

Стасик сверяет свою карту с донесениями дозорных, вносит несколько поправок.

Колька Мерлин следит, как карандаш Стасика уверенно бегает по карте, оставляя красные пометки. Замечает широкую, ровную полосу, идущую от подножия горы вверх, и говорит:

– Эту просеку я прежде тебя засек. Ещё полторы недели назад. Помнишь? Вот в этом самом месте…

Стасик перебивает его:

– У нас времени с гулькин нос, а ты меня отвлекаешь. – Он наклонился к вожатой, смотрит на её часы. – Видишь, пять минут осталось. Веди, Колька, отряд в район высадки десанта.

Не теряя друг друга из виду, пробираются мальчишки на Лысую гору. Ветки хлещут по лицу. Жёсткие, колючие кусты дикого шиповника, жгучие заросли крапивы… Главное, не оставить диверсантам ни одной лазейки, не дать им прошмыгнуть мимо. И юнармейцы идут напролом, не боясь ни крапивы, ни колючек, ни глубоких мшистых ям.

Где же он прячется, непрошеный гость? Может, вон за тем пеньком? Может, в высокой траве? А может, притаившись, сидит в груде сухого валежника под деревом? В лесу есть где укрыться. Ребята осматривают каждый кустик, поглядывают на деревья, исследуют самые непроходимые лесные дебри и тёмные лощины.

Впереди всех, как и положено командиру, шагает Стасик со своим верным оруженосцем Сашей Козиным. Сашин посох рыщет по земле, по кустам, по нависшим еловым веткам, по овражкам и буграм. Попадись диверсант на пути – и грозно вскинет Саша посох над головой, как богатырскую булаву. Несдобровать лазутчикам!

Цепочка вплотную приближается к знакомой тропинке. Стасик приказывает остановиться. Обходит юнармейские ряды, проверяет, не отстал ли кто, нет ли каких жалоб, хорошо ли замаскировались листьями.

Скоро лес кончится, откроется голая вершина Лысой горы. Пора начинать манёвр. Стасик расставляет бойцов вдоль тропинки на расстоянии пяти метров друг от друга, так, чтобы один конец цепочки дотянулся до дороги, а другой – до лесной избушки. Ударная группа сосредоточивается здесь, на левом фланге. Надо обойти лесной участок с востока, где тянется просека, и затем круто повернуть к югу, сблизиться с юнармейцами Студёных Ключей. К тому времени западный склон горы будет плотно оцеплен отрядами Кольки Мерлина. Нарушители окажутся в ловушке.

– Смотри, а тут кто-то побывал, – встревоженно указывает Саша Стасику на обочину тропинки. – Этого прежде не было. Я точно помню…

Он поддевает посохом газетный свёрток. Из него высыпаются на траву обглоданные кости, голова селёдки, огрызки огурца, хлебные крошки.

Стасик внимательно исследует находку. Крошки ещё не зачерствели. На костях заметны свежие следы мяса. Значит, всего несколько минут назад здесь кто-то закусывал. Остатки еды он сложил в свёрток, бросил в кусты.

Скомканная газета вызывает особые подозрения. Название её оторвано, текст отпечатан на каком-то непонятном языке.

Каким образом эта газета попала сюда?

Поблизости от тропинки, под листьями папоротника, разведчик Женька находит ещё и пустую бутылку. Этикетка на ней тоже непонятная, таинственная – буквы знакомы, а слов не поймёшь. Стасик нюхает горлышко. Никакого запаха. На донышке видны остатки жидкости. Стасик трясёт бутылку. На ладонь стекают три капельки. Они прозрачные. Должно быть, самая обыкновенная вода.

Сомнений быть не может – здесь побывал диверсант. А может, не один? Как установить?

Саша Козин с Женькой осматривают место, возле которого был найден свёрток. Трава на бугорке плотно примята в двух местах. Значит, сидели двое, расстелив между собой газету с едой. Один упирался ногами в тропинку: след каблуков врезался глубоко. Другой, очевидно, обедал полулёжа: трава здесь прилегает к земле почти в длину человеческого тела. Впереди – две, едва приметные вмятинки. Это он облокачивался. А в самом конце резкие, острые углубления: след носков ботинок – нарушитель ковырял землю.

Это открытие несколько успокаивает Стасика: очевидно, противник не догадывается о погоне, иначе не стал бы он вести себя так легкомысленно – лежать во весь рост и бросать свёрток где попало.

– Теперь убедились, что Тим нам правду сказал про диверсантов? – шёпотом спрашивает товарищей Стасик и поднимает над головой газету. – На иностранном языке! Лазутчики пробрались! Поймать их надо! И как можно быстрее, пока далеко не ушли. Следы ботинок на тропинке обращены в сторону лесной избушки. Я с ударной группой двигаюсь по следу. Остальные пробираются чащей на гору.

Маленький Саша по-прежнему не отстаёт ни на шаг от своего командира. С беспокойством спрашивает:

– Неужели диверсанты взаправдашние?

– А ты как думал? И газета, и бутылка – всё не наше!

– А селёдка? Точно такая в нашем магазине…

– Селёдки во всём мире одинаковые. По ним не угадаешь: наш или не наш.

– Чего им, диверсантам-то, на Лысой горе надо?

– А ты и не догадываешься? Пошевели-ка получше мозгами: где самая выгодная позиция для наблюдателя?

– На возвышенности.

– Выходит, не зря тебя Колька обучал. Соображаешь. Ты на Лысой горе когда-нибудь бывал?

– Нас учительница водила.

– И что ты оттуда видел?

– Студёные Ключи. Наш интернат. Лес внизу…

– А ещё что?

– Мало ли что с высоты можно увидеть! Глаза разбегаются…

– Плохо, когда у разведчика глаза разбегаются. Нужно знать, куда глядеть – на самые секретные объекты.

– На наш интернат?

– Есть ещё секретнее…

– А, вспомнил! С горы видны военные казармы с зелёным забором, а иногда – танки. Там, за лесом. На полигоне…

– Вот видишь… Диверсант так просто на гору не полезет…

Глава VI
Парашют в погребе

Из кустарника тропинка круто сворачивает на полянку. Видна крыша избушки лесника. Над ней плакуче повисли ветви берёзы. Саша тянет Стасика за рукав:

– Ш-шш… Дальше нельзя… Там, по-моему, кто-то есть.

– С чего ты взял?

– Костёр под берёзой…

Стасик отрывисто командует:

– Окружаем диверсанта. Главное – внезапность!

Мальчишки огибают полянку цепочкой. Прячась в высокой траве, они ползут как ящерицы. Избушка совсем рядом. Возле неё чадит угасающий костёр. Никого не видно. Вполне возможно, что неизвестные в избушке.

Стасик поднимается из бурьянной зелени. Саша, махая посохом, вслед за своим командиром взбегает на крыльцо, проникает в комнату.

Там пусто. Но на полу, под столом, лежат три огромных гвоздя и плоскозубцы. Прошлый раз, когда Саша со Стасиком заглядывали в избушку, ничего этого не было.

Стасик поднимает гвозди, осматривает каждый в отдельности.

– Видишь, – показывает он Саше свежие зарубины на шляпке. – Должно быть, они были вбиты во что-то твёрдое. Гвозди вынуты совсем недавно. Откуда? И зачем? Надо проверить…

Они шарят по всем углам комнаты, изучают, нет ли где – на стене, на полу или на потолке – следов от вынутых гвоздей. Следов не осталось.

В избу заходят юнармейцы. Они докладывают, что у костра и вокруг лужайки ничего подозрительного не замечено. Диверсанты как сквозь землю провалились! И тут Борька Титов вбегает в избу с важным известием:

– Крышка!.. Прямо под крыльцом…

– Кому крышка? – не понимает Стасик. – И почему под крыльцом?

– Там крышка из досок… Хотел открыть… Побоялся. Вдруг, думаю, диверсанты в подземелье сидят?

Стасик спешит к выходу:

– За мной, гвардия!

Прямо под ступеньками крыльца четырёхугольный дощатый настил. Доски плотно подогнаны друг к другу, не иначе – крыша от погреба. Крыльцо служит ему чем-то вроде навеса, заслоняет от зноя и ветра. Стасик замечает в досках три глубокие вмятины и догадывается, что именно тут были вбиты те три гвоздя.

Стасик стучит по крыше посохом:

– Выходите немедленно! Гранату брошу…

Никакого ответа. Он прижимается ухом к доскам, прислушивается. Тихо. Ни вздоха, ни шороха.

Диверсант хитёр. Доверять его молчанию рискованно. Стасик просит ребят отойти в сторонку, рывком откидывает дверцу погреба, отскакивает назад.

– Сейчас будет взрыв! – кричит Стасик. – Назад.

И он бросает в мрачный проём под крыльцом еловую шишку. Слышно, как она глухо шлёпается о дно погреба.

Будь там кто-нибудь, обязательно бы дал знать о себе: ведь нарушитель слышал, как Стасик кричал про гранату.

Теперь можно без опаски спускаться в погреб. Стасик нащупывает ногами лестницу, скрывается в густой, отдающей сыростью темноте. Ребятам сверху видно, как там, на дне ямы, вспыхивает огонёк спички.

– Вот это да! – доносится удивлённый Стасин голос. – Здесь парашют!.. Рация!.. Фу, палец обжёг…

Спичка гаснет. Стасик выбирается из погреба, сосёт обожжённый палец.

– Что ж парашют с рацией не захватил? – спрашивает Саша Козин.

– Тяжело. Да и некогда с этим возиться. Потом, на обратном пути, заберём. Надо спешить в погоню. Диверсант где-то рядом…

Следы от крыльца расходятся в разные стороны: один уводит вверх, на гору, другой сворачивает влево, в сторону просеки. Отпечатки подошв на земле видны отчётливо. Можно, не сбиваясь, идти по тому и другому следу. Диверсанту, взявшему курс на Лысую гору, скрыться невозможно – обязательно угодит в ловушку, а вот его напарнику легко выбраться из зоны окружения: за просекой нет ни одного юнармейца. Стасик решает двигаться в этом направлении.

Он ведёт отряд знакомым маршрутом, где совсем недавно вдвоём с Сашей пробирались они к просеке. И вот впереди, там, где на лесной опушке лежат груды распиленных стволов, мелькнул какой-то человек.

– Он на просеке! – тревожится Стасик. – Надо преградить дорогу. Скроется в лесу – ищи его!

Нарушитель бросает дымовую шашку. В клубах густого дыма не разглядеть, куда он скрылся. Лишь по чадящей, непроницаемой завесе, пересекающей просеку, можно догадаться, что нарушитель где-то здесь, совсем близко.

Дым ест глаза, перехватывает дыхание. У Саши навёртываются слёзы. Борька Титов чихает без устали, словно простуженный.

Порывом ветра дымное облако рассеивается. Ребята замечают высокого человека, который мечется по просеке, как загнанный волк. У него нет выхода – оцеплен со всех сторон. Мальчишки подступают всё ближе.

– Ни с места! – орёт Саша Козин.

В грудь и в спину нарушителю нацелены палки. Незнакомец прикрывает козырьком фуражки лицо и быстро суёт руку в карман.

– Не сметь! Только попробуй! – сурово предупреждает Стасик. – Руки вверх!

Нарушитель неохотно подчиняется. Стасик вынимает из кармана его старого, в заплатах пиджака гранату-лимонку и приказывает друзьям связать руки задержанному.

– Куда направился сообщник? – спрашивает Стасик.

– Нет у меня никакого сообщника, – бурчит нарушитель. – Я действовал один.

– Нам всё известно: парашют обнаружен в погребе. Оттуда идут два следа…

– Коли известно, зачем же спрашивать…

– Хочу знать, какое у вас задание? Где место встречи со вторым? Ну!

Нарушитель ёжится, пытается освободить связанные руки. Мальчишки ещё прочнее стягивают узел. Фуражка у незнакомца явно не по размеру головы, широкая и обвисшая, в клеточку, как у клоуна Попова.

– С мальчишками не желаю разговаривать, – огрызается он. – Ведите в воинскую часть. Там всё скажу.

– То-то! Приведём куда следует! – Стасик оборачивается к ребятам: – Саша, будешь командовать конвоем. Крепче держи задержанного за верёвку! Глаз с него не спускай! Под усиленной стражей доставишь к сержанту Савельеву. Он ждёт нас на самой макушке горы. А мы попытаемся прорваться к юнармейцам Студёных Ключей. Надеюсь, что они уже схватили второго лазутчика. Но предупредить, что он побежал в их сторону, не лишне. Мало ли что…

Конвойные с Сашей Козиным во главе ведут задержанного по центру просеки: так безопаснее. Диверсант, видимо, понимает, что положение у него безвыходное, и потому бредёт послушно, не вырывается.

Борька Титов сначала шагает вместе с конвойными, но видит Тому Асееву среди разведчиков и на ходу меняет курс – догоняет Стасика:

– Возьми меня с собой!

– А куда котелок с провизией денешь? Разведчикам это лишняя обуза.

– У меня ж целая команда кашеваров. Они и потащат!

– Ладно. Иди с нами. Ты разыскал погреб с парашютом. Значит, можешь быть разведчиком…

Они скрываются в кустарнике, обходят Лысую гору с востока.

Глава VII
Ещё один в клетчатой фуражке

До главной высоты Лысой горы рукой подать. Но появляться там приказано лишь после того, как подойдут ударные отряды из Студёных Ключей. Хорошо бы проверить, взобрались они на гору или ещё нет. Борьке Титову хочется отличиться перед Томой Асеевой, и он просит Стасика отправить его в дозор. Стасик колеблется: Борька разведчик неопытный и отпускать его одного опасно – диверсант в лесу.

Стасик приказывает отряду залечь в кустах, а сам идёт с Борькой в разведку. Пригнув головы, они пробираются зарослями ползком, от куста к кусту, пересекают полянку и, наконец, видят высокую сосну. Отсюда, если забраться повыше, вся местность как на ладони – вплоть до самой верхушки Лысой горы.

– Дай я заберусь! – напрашивается Борька.

– Сможешь ли? Ствол-то внизу без сучочка…

– Ты не смотри, что я толстый. Не на такие деревья карабкался…

– Так и быть – лезь! Только осторожнее…

Борька снимает ботинки и лезет на сосну. Кое-как добирается до веток, исчезает в игольчатой зелени на верхушке. Его совсем не видно. Но Стасику слышен негромкий Борькин голос:

– На сто километров вижу! Как в бинокль…

Голос усиливается, наполняется тревогой:

– Он там! Он там!.. К берёзе ползёт… Фуражка клетчатая, как и у того… Перебегает лужайку… Правее от нас…

– Спускайся немедленно и мчись к нашим в засаду! – приказывает Стасик. – Пусть оцепят диверсанта! А я пока буду следить за ним, чтобы не ускользнул. Слышишь?

– Слышу. Сейчас спущусь… Я быстро…

Стасик, не дожидаясь Борьки, убегает.

На землю зелёным дождём сыплются иголки, падает отломанная ветка. Сук на дереве с треском обламывается под Борькиной тяжестью. Он едва успевает обхватить ствол руками, но удержаться не может. Непреодолимая сила резко тянет его к земле. Он беспомощно дёргает ногами, стремительно скользит вниз.

Рухнув в траву, Борька пытается подняться. Правая нога подвёртывается. По всему телу идёт острая боль. Словно электрическим током ударяет.

«Как же быть? – соображает Борька. – Позвать Стасика? Но диверсант неподалёку и может услышать крик… Надо во что бы то ни стало добраться до своих и передать приказ командира!»

Ползти Борьке трудно. Нога болит нестерпимо. Он напрягает последние силы.

«Надо быстрее! Быстрее! – командует сам себе Борька. – Диверсант может скрыться. Стасику с ним не справиться…»

Борька морщится от боли, закусывает губу, чтобы не выдать себя стоном.

И тут из кустов выбегают сразу двое: Стёпка Батов со своим заместителем Родькой Пирожковым.

– Ёлки-палки, да тут вон кто ползает! – кричит Родька.

– Замолкни! – строго говорит ему Стёпка Батов. – Не видишь – у него с ногой что-то. Давай помогу…

– Потом, – отвергает Борька. – Сейчас не до этого. Мы диверсанта засекли. В той стороне, за берёзой. Стасик следит за ним, а наши в засаде сидят. Ничего не знают… Надо быстрее сообщить им, чтобы окружили…

Степан расспрашивает, где находится засада, и посылает туда своего заместителя.

– А ты разве не пойдёшь со мной? – удивляется Родька.

– Без меня управитесь!.. Тут человек в беде.

Борька со стоном просит Родьку:

– Скажи нашей санитарке Асеевой, пусть приходит сюда. Она меня сразу вылечит…

– Слушаюсь! – козыряет Родька.

Он быстро находит в кустах интернатских ребят и ведёт их к тому месту, где был замечен диверсант.

По дороге они встречают Стасика. Он притаился за пеньком. Мальчишки пристраиваются рядом в траве. Метрах в пятидесяти от них виден человек. Положив под берёзу букет ромашек, он торопливо что-то чертит в тетрадке.

– Эва какой художник! – презрительно фыркает Родька. – Цветочки рисует…

– Если бы цветочки, – отвечает Стасик. – Пора брать! Зайдёшь с тыла. А я покараулю здесь…

Родька с мальчишками незаметно подкрадываются к берёзе и наваливаются на диверсанта. И Стасик тут как тут. Незнакомцу связывают руки, обыскивают карманы. Оружия не находят. Но в букете ромашек спрятаны револьверные патроны, а в тетрадке, которую он швырнул в крапиву, кроме изображений Лысой горы, просеки, избушки лесника, нарисованы ещё и танки разных систем.

– Убедился теперь, какие цветочки его привлекают? – спрашивает Стасик у Родьки.

– Я бы диверсантов на месте расстреливал! – сжимает кулаки Родька.

Незнакомец испуганно косится на него и умоляет:

– Отпустите меня, ребятки. Отблагодарю.

– Чего захотел! – ухмыляется Родька. – Не на таких нарвался, ёлки-палки! Понимать надо…

Задержанного ребята выводят из леса. На горе уже ждёт их Тим Савельев. Человек, которого поймали на просеке, тоже здесь.

– Докладывай, Станислав Комов, о выполнении задания!

Стасик докладывает:

– Оба диверсанта пойманы и обезврежены. В ходе операции получил ранение в ногу наш боец – кашевар Борис Титов…

– Знаю, знаю, – говорит Тим. – Вон он, ваш раненый. Тома Асеева поставила его на обе ноги. Даже хромать перестал. Чудо медицины, да и только!

Стасик оборачивается. Сияющий Борька стоит между Стёпкой Батовым и Томой Асеевой. Она поправляет сумку на боку и, строго поглядывая на Борьку, говорит ему докторским голосом:

– Раненый, прошу вас не волноваться особенно. Соблюдайте покой. Не допускайте резких движений правой ногой…

От её наставлений лицо у Борьки становится ещё круглее, улыбка расплывается до ушей. Как же ему не волноваться, когда Тома рядом…

Савельев просит развязать пленным руки.

– Познакомьтесь, ребята, с моими товарищами. – Он подводит к ним мужчину, пойманного на просеке. – Заряжающий Кирилл Свиридов… А другой, которого вы только что привели, – механик-водитель Иван Кудрин. Это про нас поётся в песне: «Три танкиста, три весёлых друга – экипаж машины боевой!» Мы все трое из одного экипажа! Прошу любить и жаловать!

– Ну как же, дождёшься от них любви! – смеётся Кирилл. – Чуть было палками меня не измочалили.

– А граната? Он же вот с этой гранатой на нас шёл! – показывает Стасик Тиму лимонку. – И парашют, рацию в погребе прятал…

– Граната эта, юный друг, только формой и весом как настоящая, – объясняет Кирилл. – Но взорваться она не может. Тренировочная. И парашют вам бы следовало изучить повнимательнее.

Он рваный и без лямок. На таком и с забора не спрыгнешь…

Тим изучает карты, полученные от командующих двух юнармейских отрядов.

– Порядочек! Карты эти я возвращу генералу. Они ещё сослужат нам боевую службу. В этом вы сами скоро убедитесь. Может быть, даже завтра.

Глава VIII
Путешествие в стальной крепости

Сегодня у танкистов особенный день – ожидается тактическое учение. Будет проведён учебный бой между «восточными» и «западными». Экипаж Тима Савельева выступает на стороне «восточных». Генерал, выполняя обещание, данное интернатским ребятам, пригласил юных разведчиков в то самое воинское подразделение, где служит Тим, – пусть пионеры «поболеют» за своего шефа! Отряд Степана Батова генерал тоже не оставил в обиде – позвал и его. Но находиться он будет на «западном» участке. Там расположилось танковое подразделение Стёпиного отца – старшего лейтенанта Батова. Позвали, конечно, далеко не всех (попробуй пригласи всю школьную армию, танкистам и развернуться будет негде), а лишь наиболее отличившихся юнармейцев.

Интернатовцы отправились на полигон во главе с директором Владимиром Семёновичем и старшей вожатой Любовью Павловной. Тим, когда вёл танк по полю, увидел их на дороге. Ребята шагали со знаменем и пели песню. Тим притормозил танк, распахнул люк и помахал пионерам перчаткой. Те сразу узнали его. Загалдели, запрыгали, бросились к танку. Владимир Семёнович и Любовь Павловна не знали, как и остановить ребят. Но тут танк стремительно рванулся вперёд, и далее Колька Мерлин, самый ловкий бегун, не смог догнать его.

Тим боялся опоздать к месту назначения. Генерал распорядился: ровно в 12 часов экипажу Савельева быть в берёзовой роще, на развилке двух дорог. Прибыли раньше времени. Свою машину оставили на лужайке под старой берёзой, а сами пристроились в сторожке. И вот теперь сидят и ждут гостя, которого по приказу генерала надо доставить на полигон.

…Курят, переговариваются, а Тим Савельев то и дело посматривает на часы. До 12 остаётся совсем немного…

На танкистах новенькие комбинезоны, чёрные ребристые шлемы на головах. Степенный и медлительный Иван Кудрин курит не спеша, одной сигареты ему хватает надолго. Зато возле расторопного Кирилла Свиридова уже целая дюжина окурков. Некурящему Тиму непонятна страсть Кирилла к табаку – чего хорошего? Только голову дурманит. Сколько раз советовал другу бросить курить. Но где там! «Меня мама в детстве соской потчевала, – отшучивался тот. – Присосался – не оторвёшь!» Весельчак и насмешник, Кирилл на вечерах солдатской самодеятельности обычно выступает в роли конферансье. У зрителей слёзы на глазах от хохота. Своего закадычного дружка он однажды на сцене медвежонком представил. Похоже получилось. И с той поры прилипло к Ивану Кудрину прозвище «медвежонок». А винить в этом надо не столько Кирилла, сколько самого Ивана. Он и действительно ходит по-медвежьи, вразвалочку, несколько неуклюж в движениях.

Всего год назад Тим не знал ни того, ни другого. Подружились во время летних учений. Недавно Тим стал командиром экипажа, и их дружеские отношения несколько изменились. Положение обязывает: командир есть командир! В свободные часы, когда танкисты отдыхают в казармах, можно и посмеяться, и побалагурить по-свойски. А вот во время учений – ни-ни! Тут требовательность, строгость нужны. Для учений выбирается обычно самая неподходящая погода: то дождь и слякоть, то мороз и метель. Тим добивается, чтобы танкисты могли работать в любых условиях. За короткий срок он успел многому их научить. Каждый член экипажа теперь способен заменить другого: механик-водитель может сесть на место заряжающего, а заряжающий прекрасно справляется с обязанностями водителя.

Об экипаже в дивизии говорят с уважением: «Первоклассные танкисты!» Первоклассные – это значит: танкисты первого класса. У танкистов классы строятся не так, как в школе, а совсем наоборот.

Тим смотрит на часы. Маленькая и большая стрелки вплотную сошлись на цифре «12».

– А вот и наш высокий гость пожаловал! Не опоздал-таки. Тютелька в тютельку! – восклицает Тим.

Запыхавшийся Стасик стоит на дороге. Рядом с ним юлит хвостом Бобик.

– Так, значит, это вы? – спрашивает Стасик и недоуменно смотрит на Тима. – А мне Владимир Семёнович сказал, что здесь встреча с представителями воинской части…

– Мы и есть те самые представители, – отвечает Тим. – Разве не похожи?

– Командир дивизии поручил, – смеётся Кирилл, – в награду за особые заслуги доставить к нашим позициям храбрейшего из военачальников. Кажется, при этом он имел в виду вашу веснушчатую персону. Не так ли, товарищ Комов?

– Наши ребята уже ушли…

– Можешь не сомневаться: вверенная тебе армия без командующего не останется. Доставим в два счёта!

– Успеем ли?.. Далеко ведь…

– Для этой цели у нас надёжное средство передвижения припрятано. Ни в воде не тонет. Ни в грязи не буксует. Ни в гонках не отстаёт. Стальная крепость на гусеницах! Пошли! Сам убедишься…

Танк стоит, увитый ветками сверху донизу. Он гигантских размеров, с могучими гусеницами, с длинной пушкой на башне и весь зелёный. Его не сразу обнаружишь в роще. Стасик недавно пробегал совсем рядом, а танк только теперь заметил. Вот что значит настоящая маскировка!

Над башней торчит длинный и прямой ус.

– Это наши уши, – объясняет Тим. – Ими мы ловим радиоволны с командного пункта. Как бы далеко танк ни уехал, антенна любой голос донесёт. Сидим в танке, а знаем обо всём, что происходит за много вёрст от нас.

– Эх, мне бы на таком танке в атаку! Возьмёте, а?

– Посмотрим на твоё поведение…

– Я знаю, детям не разрешают, – вздыхает Стасик. – Всегда нас жалеют. А я уже не маленький!

Тим обходит танк со всех сторон, трогает гусеничную ленту и ловко запрыгивает на машину. Затем открывает крышку люка башни, заглядывает внутрь:

– Ну что же, Стасик, приглашаю тебя в нашу стальную крепость. Пора в путь.

Стоя на танке, Тим протягивает Стасику руки, помогает карабкаться вверх.

На земле остаётся один Бобик. Ему никак не допрыгнуть до люка. Он скулит, мечется взад-вперёд, жалобно смотрит на Стасика.

– Помогите Бобику, – просит Стасик. – Тут слишком высоко.

– Собакам в танк не рекомендуется, – говорит Тим. – Пусть бежит следом.

Они по очереди, один за другим, ныряют в люк.

Там сумрачно и тесно. Стасик больно стукается коленкой, но сказать об этом не решается: боится, что выпроводят из танка.

– Вот тебе, возьми! – Кирилл даёт ему шлем. – Если во время тряски вдруг подбросит, голову таким образом от удара сбережёшь. Она тебе ещё может пригодится…

Шлем, пухлый, ребристый, наглухо прикрывает уши. Стасику нравится такой шлем. В нём сразу начинаешь чувствовать себя героем-танкистом. Стасик щупает свою голову, которая вдруг стала какой-то непривычно большой и круглой, как футбольный мяч. Тим, повеселев, указывает Стасику место, где он должен сидеть, и накрепко закрывает люк.

Где-то за спиной, в корме танка, ревёт могучий мотор. Машина, плавно качнув грузное стальное тело, со скрежетом начинает свой бег.

Тим сидит строгий, сосредоточенный и, согнувшись на низеньком сиденье в самом носу машины, дёргает то один рычаг, то другой, нажимает на педали. Он всё время в движении. Работает как автомат. И при этом не забывает нацеливать глаза в смотровые приборы (Стасик уже знает, что это такое). Изнутри они покрыты специальным толстым стеклом. Никакая пуля не прошибёт! Он видит всё, что происходит впереди. Противнику от танка никуда не спрятаться!

Голова у Стасика вертится, словно на шарнирах, туда и сюда. В глазах безудержный восторг: такое и во сне не снилось – он в настоящем танке! Ух!

Машина гулко дышит, как живой стальной великан, сострясает воздух лязганьем гусениц, басовитым рёвом двигателя. Тру-ту-ту-ту! Р-р-р-ры… Вот это жизнь!

Когда-то Стасик летал на самолёте. У него обмирало, холодело сердце от воздушной болтанки. Нечто подобное ощущал он весной, когда катался с ребятами на катере с подводными крыльями – метеором пронёсся, обгоняя ветер, по реке. В ушах звенело и, как на качелях, кружилась голова. Хорошо! Думалось, никогда такого больше испытать не придётся. И вот пришлось! Да ещё как! Разве можно сравнить боевой танк с катером, буксиром, легковой автомашиной или даже с пассажирским самолётом? Там ни пушек, ни пулемётов, ни гусениц! В самолёте лётчик сидел в своей кабине, и Стасик его не видел, чувствовал себя посторонним. Другое дело – танк. Здесь всё на виду. Здесь ты не пассажир, а полноправный член экипажа, боец-танкист!

Один шлем на голове чего стоит! Эх, если бы Тим насовсем подарил ему боевой шлем! Никогда бы Стасик с ним не расстался! Даже спать ложился бы в шлеме. В шлеме бы и в разведку ходил, и по улице бегал, и на уроках сидел.

А ещё лучше, если бы военные подарили интернату танк – не макет, а настоящий! Нет, танка им, конечно, не дадут. Просить даже совестно. Боевые машины нужны армии. Если раздать танки кому попало, то чем же тогда Родину защищать!

– Тим, а сколько, интересно, в танке лошадиных сил? – громко спрашивает Стасик.

Танк грохочет. Тим не слышит.

– Сколько лошадиных сил в танке? – снова кричит Стасик.

Тим непонимающе мотает головой, тычет пальцем в шлем и смеётся.

Стасика берёт досада, что в танке никого ни о чём нельзя спросить. Танкистам хорошо. Они свободно могут переговариваться между собой – длинные шнуры протянуты ко всем членам экипажа. Какой бы шум ни стоял в машине, люди могут беседовать спокойным, обычным голосом – им всё слышно. А вот Стасика Тим не слышит. А может, просто делает вид, что не слышит? Наверное, так и есть. Ведь о чём он спрашивал – о мощности танка! Нашёл о чём спросить! Это же наверняка военная тайна. Как он только сразу не сообразил! Вот бестолочь!

Нет, в следующий раз надо быть поосторожнее. Чего доброго, подумают, что Стасик не понимает, что такое военная тайна. Стасик сам учит юнармейцев бдительности и понимает, что военную тайну даже самым близким друзьям выдавать нельзя. Умри, а тайну сохрани!

Стасик поправляет шлем на голове, потуже затягивает ремешок у подбородка, тянется к перископу.

Он замечает цепочку берёз у дороги. Берёзы, совсем молодые и стройные, красуются перед ним своим убранством, поворачивают в кружащемся танце лёгкие, обсыпанные зеленью ниточки серёг на ветках.

Вдруг всё это качнулось перед глазами Стасика. Ему чудится, что танк, рванувшись в сторону, выскакивает прямо на обочину.

– Там берёзки! Раздавит!

Стасик в ужасе вскакивает с места. Ему кажется, что под гусеницами уже трещат сучья.

Напрасно волнуется Стасик: танк деревьев не трогает, проходит в стороне от них.

Привыкнуть к танку не так-то просто. Вот Стасик видит перед собой дорогу, широкую, изъезженную, с ребристыми отпечатками тяжёлых гусеничных следов. Дорожная лента неожиданно обрывается, земля обрушивается на Стасика своей чернотой. Ещё миг – и всё земное исчезает из поля зрения. Видна голубизна неба с клубящимися облаками, с грачиной стаей, со слепящим солнцем. И лишь по натужному рёву мотора начинаешь понимать: танк выбирается из оврага, который он только что избороздил своими гусеницами.

И тут снова перед глазами дорога. Лес то разбегается, редеет, открывая широкие полянки, то приближается вплотную, обрушивается всей своей зеленью на танк. Да ведь это же те самые места, по которым Стасик не раз ходил в разведку!

А вот уже видны и солдаты у дороги, чуть дальше – высокий забор, широко распахнутые ворота на полигон. Запретная зона. Здесь Стасик ещё ни разу не был. Земля вокруг испещрена, как оспой, ямами, окопами, воронками. Хочется разглядеть эти места получше…

Однако долго смотреть Стасику не приходится. Осторожно отстранив его, Тим припадает к перископу.