Текст книги "Веснушки — от хорошего настроения"

Автор книги: Владимир Разумневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава II
Рано командиру уходить в запас

На душе у Стасика невесело. Как жить дальше? Школьный отряд, который он с таким трудом собрал и который героически штурмовал крепость третьеклассников, наполовину разъезжается на каникулы, покидает интернат до осени. И это в тот самый момент, когда Стёпка Батов, как донесла разведка, объявил «всеобщую мобилизацию». Каждый день Стёпка обучает в посёлке мальчишек юнармейским правилам. Новобранцы пыряют штыками огородные чучела и ползают по-пластунски. Правда, за войну на огородах им крепко влетело. Наиболее ярых потрошителей чучел родители больше не выпускают на улицу. Если и дальше так дело пойдёт, то всё батовское пополнение может оказаться под домашним арестом. Вот бы! Тогда Стасику нечего бояться.

Не хочется Стасику терять былой славы. В Студёных Ключах, наверное, до сих пор помнят, как интернатовцы в честном бою в пух и прах разгромили Стёпкино войско. Когда-то это было… И нужно добиться, чтобы так было всегда.

Дня не проходило, чтобы Стасик не вспомнил Тима. В последнем письме танкист написал: «До скорой встречи!» Как Стасик ждал его возвращения!

И вот вчера Тим приехал. Неожиданно появился он в пионерской комнате. Стасик с друзьями рассматривали только что полученные дневники с оценками. Мальчишки сравнивали, кто как закончил учебный год и чей космический экипаж, судя по оценкам, летит быстрее. На звездолёте «Млечный Путь» нет ни одного двоечника, и Стасик доказывал одноклассникам, что они уже совершили мягкую посадку на Венере.

– Приземляйся, Стасик! – вдруг услышал он за спиной знакомый голос. – А то, гляжу, с космических высот ты меня совсем не замечаешь…

Стасик обернулся и оторопел от радости – Тим! Смеющийся, с новенькими сержантскими погонами на широких плечах, с медалью на груди. Как же тут не приземлиться! При виде танкиста он сразу забыл про всё на свете. Бросился к нему, повис на шее, задёргал от радости ногами. И мальчишки тоже накинулись на Тима, завизжали «ура!». И пошло, и пошло!.. Каждый лезет с расспросами.

– Медаль «За отвагу»! – ликовал Стасик. – Так, значит, вы не просто так куда-то ездили?

– Просто так танкисты никуда не ездят.

– А за что медаль дали? – интересовался Колька Мерлин.

– Ты что, читать не умеешь? – покосился на него Стасик. – Ясно написано – за отвагу! Зря не дадут. А за какую такую отвагу, каждому знать не обязательно. Так ведь, Тим?

– Точно так!

– А мы тоже победили, когда в лыжный поход за кормом для кроликов ходили.

– Как же, знаю, знаю. К нам в часть журналист один приезжал. Наслышался я от него о ваших делах. А теперь я всех вас поздравляю с успешным окончанием четвёртого класса. Сразу на целый класс выше стали – скоро и до Луны дотянетесь.

– Наш «Млечный Путь» уже до Венеры дотянулся, – похвастался Стасик. – Без единой двойки!

И тут ребята снова загалдели:

– И мы без двоек!

– Зато у нас пятёрок больше! Получил?

– А у нас совсем троек нет! Мы быстрее летели…

– Летели, летели да и перекувырнулись, – не унимался Стасик. – По физкультуре у ваших ни одной пятёрки. Слабаки! То ли дело наш экипаж: по спорту первые и у каждого медаль «Победитель»!

– А по географии? Ты же, Стасик, целую четверть по географии отставал. Она важнее физкультуры – без карты не долетишь…

Тиму пришлось вмешаться в спор:

– Да будет вам! Нашли чего делить! У вас же была цель – всем классом долететь, без единого отстающего. Коли никто не получил двойки, значит, порядочек! Одни раньше, другие чуть позже – не столь важно. Это даже лучше, что не одиночки, а сразу весь класс долетел. А теперь пришла пора и отдохнуть. Каникулы. Знай играй себе на здоровье!

– Каникулы, а что толку?! Ребята по домам разъезжаются. Некому будет в интернате играть…

– Фу ты, голова садовая! – сокрушается Тим. – Совсем выпустил из внимания, что интернатскую армию на каникулы демобилизуют. Выходит, один останешься?

– Один не один, но не то, что прежде. Самая малость. Колька Мерлин, Мирон, Петя Гусев и ещё кое-кто.

– Не так уж и мало. Командные кадры остаются на своих постах. А это уже что-то значит.

– Не буду же я одними командирами командовать! Они сами собой не хуже меня умеют командовать.

– А в других классах? Там тоже никого?

– Почему же, останутся некоторые. Какой от них толк? Не знают, где право, а где лево. Прикажешь им: «Направо!» – а они друг в дружку носами тычутся. Прикажешь: «Шагом марш!» – а они бегом или же каждый по-своему ногами задвигает: кто левой, кто правой – того и гляди, пятки отдавят.

– И в нашей армии, между прочим, обученных солдат, которые отслужили свой срок, увольняют в запас. Но армия продолжает существовать. На место ушедших в запас прибывают новобранцы. Они, конечно, правое от левого отличают, но в военном деле нередко на обе ноги хромают. Для того и остаются в строю командиры, чтобы обучить, подковать их как следует.

– Это я понимаю, – сказал Стасик. – Что ж мне, самого себя подковывать?

– Командиры без войска не остаются. Разве лишь, когда в запас по старости уходят. А ты ещё совсем юный командир. До пенсии тебе жить да жить. И вдруг такое: «Командовать некем…»

– А кем же мне командовать?

– Сам решай. У меня нет такого права, чтобы тебе приказывать, – усмехнулся Тим. – Ты же командующий, а я всего-навсего сержант.

Тут в комнату вошла вожатая Любовь Павловна. Увидела Тима и, ахнув, чуть было не бросилась, как Стасик, ему на шею. Но глянула на мальчишек и остановилась смущённая. Тим тоже почему-то растерялся. Вскочил со стула, одёрнул китель и, вытянувшись, отдал честь, хотя – это даже Стасику известно – без фуражки военные не козыряют. Тим понял свою оплошность и поздоровался с вожатой за руку.

Он долго не выпускал её ладонь из своей руки. А Любовь Павловна смотрела на него такими глазами, словно перед ней стоял сам Маршал Советского Союза или по крайней мере герой кинокартины «Сильные духом».

Так они помолчали-помолчали и вместе вышли из комнаты. Тим забыл фуражку на столе. Вернулся за ней, сказал, что ему надо спешить куда-то по важному делу. Торопливо попрощавшись, наказал Стасику серьёзно подумать, стоит ли генералу в таком юном возрасте в запас уходить.

Потом ребята видели в окно, как Тим со старшей вожатой медленно ходили по школьному двору взад-вперёд и о чём-то разговаривали. Как видно, дело у них было и не такое уж срочное…

После встречи с Тимом Стасик обегает все комнаты в интернате: узнаёт, кто из детей не уедет на каникулы. Составляет список. Набирается человек сорок. Это, конечно, не та команда, что была у Стасика зимой. Но продолжать игры всё-таки можно. «Мы ещё повоюем!» – ликует Стасик.

Глава III
Уговор дороже денег

Не хочется Стасику понапрасну директора беспокоить. Но надо. Такие события назревают: – без его поддержки не обойтись.

Стасик стучится в дверь и слышит в ответ:

– Входи, входи, Стасик!

До чего ж проницательный человек Владимир Семёнович! Стасику ни за что бы не определить по стуку, кто стоит за дверью. Все стучатся одинаково, разве угадаешь! А вот Владимир Семёнович не только узнал, но, глянув на Стасика, продолжает и дальше верно угадывать:

– Вижу, вояки из Студёных Ключей тебя не на шутку встревожили…

– А вы, Владимир Семёнович, откуда знаете, что я из-за этого пришёл?

– Из-за чего же ещё? Ты же ко мне по пустякам не ходишь.

– Значит, вам тоже будет обидно, если нас победят?

– Как же иначе!

– Значит, вы тоже волнуетесь?

– Ещё бы! Мне, директору, честь родного интерната дороже всего.

– А вы не волнуйтесь, Владимир Семёнович! Я с ребятами план разработал, как нам подготовку развернуть.

– Ну, коли такое дело, придётся, видно, тебя, Стасик, назначить моим заместителем по боевой части.

– У вас, Владимир Семёнович, уже есть заместитель. Но она против боевой части…

– На Наталью Ивановну намекаешь? Она у меня заместитель по учебному делу. Но если в твоём отряде будет образцовый порядок, то Наталья Ивановна только порадуется. Крепкая юнармейская дисциплина школьным делам верная помощница. Постарайтесь убедить Наталью Ивановну, что ваши игры не помеха учёбе. Сейчас каникулы, многие воспитатели ушли в отпуск. Значит, вам самим придётся организовывать себе интересную жизнь. Побольше самостоятельности! Не ждите, когда вам всё разжуют и поднесут на блюдечке: «Кушайте, милые детки!»

– А мы и не ждём. Мы уже начали…

– Хорошее начало – половина дела. В чём же затруднение?

– Нам бы, Владимир Семёнович, устроить походную жизнь.

– Не возражаю. Времени свободного у вас теперь предостаточно. Ступайте с Любовью Павловной в поход – на все четыре стороны!

– Не о том я. Надо бы нам и жить на улице.

– На улице? Что-то ты не то говоришь. Как же вы, посреди улицы жить хотите? Вы же не беспризорные.

– Конечно, посреди улицы нельзя. Это я понимаю. А вот в палатках во дворе можно. Мы бы туда и матрацы свои перетащили, чтобы не на земле спать.

– С ночёвкой, выходит? Под звёздным небом? Заманчиво. Но палаток-то нам шефы подарили всего-навсего три штуки. Всей твоей команде в них не разместиться.

– А мы по очереди будем спать: сегодня – одни, завтра – другие.

– Против этого возражений не имею. Действуй! Только давай заключим договор. Дадим обязательство друг другу. Пообещай мне, что твои командиры и ты сам, все, кто переселится в палатки, не будут нарушать общепринятого порядка и станут ложиться спать точно по расписанию.

– И часовых ставить нельзя?

– Часовые могут сменяться весь день, но после десяти вечера всем спать. Обещаешь?

– Обещаю.

– Нарушите договор – лишитесь походной жизни. Так и знай! За порядок в интернате я отвечаю. И в этом деле ты помогать мне обязан. На то и командиром поставлен.

– А ещё, Владимир Семёнович, наша поварская команда решила каждый день работать. Борька Титов у нас главный кашевар.

– Дам указание столовой, чтобы на всю вашу армию ежедневно отпускалось по ведру картошки.

– И больше ничего? На одной картошке сидеть? Мы ведь в столовую не хотим. Мы будем сами себе готовить.

– Сами себе? А справитесь ли?

– У нас же целая команда поваров. Справимся. На костре вкуснее получается и картошка, и уха, и каша, и шашлык. С дымком! Как в настоящей походной жизни!

– Спору нет – с дымком вкуснее. Уговорил. Прикажу снабжать необходимым провиантом. А готовить будете под наблюдением интернатского шеф-повара. Согласен со мной?

– На все сто процентов!

– Ну вот и хорошо! Больше претензий, значит, нет? Зато у меня есть одно обязательное требование. Оно заключается вот в чём. С нашими воспитательницами я договорился: они дадут вам как можно больше свободы, не будут сковывать вашу инициативу. Вся ответственность, таким образом, ложится на мои директорские плечи. Если с вами что-нибудь произойдёт, отвечать буду в первую очередь я. Видишь, какая ситуация?

– Я вас никогда не подведу! – говорит Стасик.

– Знаю. Надо, чтобы и другие не подводили. Будьте заботливыми и взыскательными, как настоящие командиры-воспитатели. Коли трудность какая возникнет, милости прошу ко мне за советом. И Любовь Павловна всегда к вашим услугам. В военных делах Тимофей поможет. С бухты-барахты ничего не предпринимайте. Вот такое моё требование. Ну как, по рукам? – И директор протягивает руку.

– По рукам! – отвечает Стасик и, как равный равному, пожимает директорскую ладонь.

Глава IV
Без пароля не пускать!

Дозорный Саша Козин сидит на дереве в гуще дубовых веток. Он выбрал самый толстый и крепкий сук. Пристроился на нём поудобнее, поджал ноги. Прикрыл голову широким лопухом, чтобы рыжие волосы не выделялись на фоне зелени.

Сверху отлично видно длинное и прямое как стрела шоссе. Оно бежит из Студёных Ключей мимо школы-интерната, разрезая лес пополам. Дубы и клёны недвижно сомкнули свои раскидистые кроны. День сегодня погожий, без ветра, без тёмных тучек на небе. Сплошная голубизна над головой.

В интернатском дворе, который хорошо виден с наблюдательного пункта, с утра бьют барабаны, сигналит горн, слышатся чёткие шаги марширующих юнармейцев, отрывистые голоса командиров. Идёт спортивная подготовка.

Саша Козин вспоминает, как недавно они со Стасиком разбивали там, во дворе, палаточный городок.

Перебравшись из комнат в палатки, мальчишки теперь живут по-военному. Под звуки горна они просыпаются по утрам, сбегаются на физзарядку, дружным строем отправляются к костру на задворье (до чего же лихо наловчился Борька Титов готовить шашлык «по-походному» и выкатывать поджаристую картошку из кострового жара!). Затем – кто в лес, кто в тир, кто на лужайку. Каждый с определённым заданием.

И лишь поздно вечером под звуки того же горна, который будит их, ребята спешат ко сну, чтобы завтра снова начать увлекательную юнармейскую жизнь.

С высокого дерева можно, не напрягая зрения, разглядеть ракету на канате, три палатки посреди двора, на задворье – блиндаж и полевую кухню, а чуть подальше, над канавой, – мост, сколоченный мальчишками из досок.

Всё это военные объекты. На них в первую очередь и зарится неприятель. Но там, где зимой были ворота, у главного интернатского входа, перегороженного теперь полосатым шлагбаумом, стоит возле будки недремлющий караульный. Это Сашин дружок – большеглазый и белобрысый Женька. У него, как и у Саши, в руке длинный шест, обструганный до белизны. По распоряжению Стасика мальчишки в столярке наготовили посохов на всю армию. И Саша получил точно такую же палку.

Вид у Саши важный – ведь ему доверили охрану палаточного лагеря! Нельзя допустить, чтобы неприятель приблизился. Любому человеку, который не знает пароля, дозорный может приказать повернуть обратно. А если он не послушается, то Саша поднимет посох и громко крикнет: «Стой! Ни с места! Стрелять буду!»

Конечно, в дозоре лучше сидеть молча, не стрелять и не подавать голоса. Но мало ли что может случиться. Потому-то и разрешает устав часовому открыть огонь, когда обстоятельства потребуют. В дозоре надо смотреть в оба.

Пока вокруг ничего подозрительного. Пропылил грузовик с какими-то ящиками в кузове, промчались две легковые машины, торопливо прошагали по обочине дороги трое военных. И больше никого! Так можно просидеть и час и два, пока не придёт разводящий Мерлин. Хуже нет бесполезного сидения на дереве. Но такова участь часового – терпение и выдержка. Нога, неудобно согнутая в коленке, начинает зудеть, набухать тяжестью. Хорошо бы свесить ноги с ветки и поболтать ими, чтобы они отдохнули. Но внизу листва редкая, свешивать ноги опасно: могут заметить. Приходится терпеть. Саша осторожно привстаёт и снова приседает. Отёкшей ноге становится чуть-чуть легче. Саша замирает в листьях как окаменелый.

Вдали показывается человек. Приближается. Теперь заметно, что это военный. Широко шагает по пыльной дороге. Да это же танкист Савельев! Ну да, он самый!

Саша готов прыгать от радости. Но дозорному прыгать нельзя. Саша упрямо подбирает коленки и, сдерживая волнение, подносит ладони рупором к губам:

– Гав! Гав!

Часовой Женька у караульной будки вздрагивает, вытягивается по-военному, с любопытством глядит на дорогу: он понял условный сигнал. Если сигнал произнесён два раза, значит, к лагерю приближается кто-то из своих и бояться нечего. Если трижды – жди подозрительного пришельца, если четыре раза – ещё хуже: приближается неприятель. Тогда подавай сигнал тревоги.

Танкист подходит к шлагбауму. Саше сверху видна его широкая спина, планшетка на боку. Женька требует назвать пароль. Но Савельев пароля не знает. И Женька не поднимает перед ним шлагбаума: раз пароль неизвестен, проход закрыт! Танкист чему-то смеётся. Саша на его месте обязательно разозлился бы на Женьку. Как можно отгонять шефа-инструктора, которого давно ждут в лагере! Чего доброго, танкист, осерчав, возьмёт да и повернёт обратно.

Саша слышит, как Савельев весело убеждает часового:

– Мы, Женя, знакомы с тобой почти год. Вместе строили качели во дворе. Ты тогда ещё ухнулся с качелей и угодил носом в снег. Неужто забыл?

– Ничего я не забыл, – отвечает ему упрямый Женька. – Я вас всегда помню. Но без пароля не пропущу. Не разрешается.

– А если я тебе прикажу? – спрашивает Савельев. – Я же как-никак командир!

– Всё равно не подчинюсь! – твердит непокорный Женька. – Часовой на посту слушается только начальника караула, своего разводящего и больше никого. Вот так!

К Женьке подбегает Стасик с друзьями. По праву начальника Стасик приказывает поднять шлагбаум. Танкист говорит Стасику:

– А часовой у вас грозный! Порядочек! Настоящий солдат, хотя и ростом с ноготок.

Они удаляются во двор, и Саша их разговора больше не слышит. С завистью смотрит на Женьку. Выпятив грудь, часовой важно держит автомат в руке. Ещё бы не важничать, сам Тимофей одобрил его поведение на посту! Саша, пожалуй, не осмелился бы задерживать военного и требовать пароль. Пропустил бы безо всякого! А Женька вот не испугался, действовал по уставу. Свою службу он знает крепко.

Саша с восхищением думает о друге, а самого себя ругает за то, что всего несколько минут назад осуждал Женьку и даже мысленно обозвал его бестолковым.

Во дворе интерната становится непривычно тихо. Ребята стоят, опершись на посохи, и слушают шефа-инструктора. Саше тоже хочется послушать. Должно быть, что-то интересное рассказывает Тимофей, если ребята так присмирели.

Саша старается не смотреть в ту сторону, чтобы не отвлекаться. Он прощупывает взглядом дорогу, кусты на краю парка, далёкое поле, залитую солнцем плешивую макушку Лысой горы. А дальше, за лесом, – посёлок Студёные Ключи.

– Вертишь головой туда-сюда, а что под носом происходит, не видишь…

Услышав командирский голос, Саша опускает глаза вниз. Мерлин привёл ему на смену нового дозорного.

– Стой! – кричит Саша. – Пароль!

– «Победа»! – отзывается разводящий.

– «Будет за нами»! – называет Саша условный ответ на пароль.

Затем он сползает с дерева на землю и рапортует своему командиру:

– Ничего такого подозрительного замечено не было!

– Сдать пост новому часовому!

Саша вручает посох сменщику:

– Пост сдан!

– Пост принят! – отвечает новый дозорный, круто поворачивается, обхватывает дуб руками, карабкается вверх.

Саша с разводящим возвращаются к интернатским палаткам.

Проходя мимо часового у шлагбаума, Саша одобрительно подмигивает Женьке:

– Здорово караулишь! По всем правилам! Пять с плюсом!

Женька отворачивается с равнодушным видом, словно и не слышит.

Мерлин делает Саше внушение:

– И когда только будешь устав соблюдать, Козин! С часовыми разговаривать запрещается. Поучился бы у дружка своего…

Опять Саша, выходит, попал впросак и чуть было своего лучшего друга не подвёл.

Танкист, окружённый ребятами, уже заканчивает свой рассказ. Саша слышит только последние слова:

– Сегодня меня не отпустили бы, если бы генералу не позвонил ваш директор Владимир Семёнович. Сказал, что вашей интернатской армии грозит серьёзная опасность. Раз опасность – я вам первый помощник. Ведите на позиции! Показывайте, рассказывайте, спрашивайте! Нацеливаю глаза и навостряю уши…

Чтобы Тим свободно мог проходить мимо часовых, Стасик сообщает ему пароль.

Стасик ведёт танкиста во двор школы-интерната.

Тим заходит в крайнюю палатку, замечает на земле, покрытой брезентом, тюфяки с постелью.

– Порядочек! По-солдатски. Сон на свежем воздухе – лучше любых витаминов! Набираешься бодрости на целый день. А не зябко вам тут ночью-то?

– Мы ж под одеялом спим, а полог плотно закрываем, чтобы солнце раньше времени не будило. Нас горн поднимает.

– А если ливень хлынет? Вода под матрац заберётся? Мало приятного.

– Не заберётся. От сырости канавка бережёт. Специально вырыли, чтобы вода стекала.

– Предусмотрительные, гляжу, вы люди. Теперь проверим крепление.

Тим обходит палатку, берётся то за верёвку, то за колышек, вбитый в землю. Колышки стоят прочно, и палаточные верёвки натянуты туго.

– Пружинят. Как струны на балалайке! – сравнивает Тим. – Неужто своими руками натянули?

– А мы теперь всё сами! – не без гордости отвечает Стасик. – И посохи делаем, и кашу варим, и малышню забавляем! Самопитание и самовоспитание!

– Настоящие воины! – хлопает Стасика по плечу Тим.

Потом он показывает мальчишкам топографическую карту и говорит:

– Эту карту я получил лично из рук нашего генерала. Вручаю её Станиславу Комову. Обозначения на карте сделаны ровно год назад. Необходимо проверить, что изменилось на местности за это время, исправить малейшие неточности. Хорошо бы отыскать на взгорье свободный проход – такой, чтобы танк, наступая, не загубил на пути ни одного деревца. Эти данные имеют исключительную важность для нашего командования. Высотой заинтересовался противник. По имеющимся сведениям, сегодня в шестнадцать часов по местному времени он намерен в районе Лысой горы выбросить десант. Так что перед вами стоит двойная задача: разведать и точно обозначить на карте указанную местность и задержать диверсантов. Вполне возможно, что на пути встретятся разные преграды, заминированные участки. Придётся обезвреживать мины и принимать все меры безопасности. Навстречу вам движется другой разведывательный отряд, чтобы помочь обнаружить противника. – Тимофей смотрит на часы. – Ровно в четырнадцать ноль-ноль Степан Батов выступает из Студёных Ключей. Окружать диверсантов будете вместе на вершине Лысой горы. К моменту выброски лазутчиков – в шестнадцать ноль-ноль – всем юнармейцам быть на горе. Малейшая задержка усложняет дело: диверсанты могут скрыться. Задача ясна?

– Так точно! – отвечает Стасик.

Командиры рисуют в своих тетрадях копии карты с указанием маршрута отряда.

Ровно в 14.00 горнист подаёт сигнал тревоги. Юнармейские цепочки, вскинув вверх посохи, устремляются в сторону леса. Стасик ещё раз просит командиров внимательно смотреть вокруг и отмечать малейшие изменения на местности.

Чтобы не встретиться на пути с какими-нибудь неожиданностями, Стасик, временно передав руководство отрядом Кольке Мерлину, отправляется в дозор. Берёт себе в помощники рыжего Сашу Козина. Юный разведчик осторожно, без шороха крадётся за Стасиком. Саша прошёл отличную школу в отряде Мерлина и знает, как должен вести себя разведчик!

Стасик оглядывается: уж не отстал ли помощник. Что-то его совсем не слышно. Но Саша подаёт ему сигналы рукой: всё, мол, в порядке, за меня можешь не волноваться. Стасик доволен: с таким дозорным опасаться нечего.

Стоп! Откуда здесь взялась тропинка? На карте её нет. Надо проверить, где она начинается и куда ведёт.

Дозорные поворачивают назад, пробираются чащей вдоль тропинки. Она едва приметна в полумраке леса. Сосны и берёзы подступают вплотную с двух сторон, укрывают тропинку зелёным шатром. И лишь кое-где между древесных крон образуются неширокие прогалы, заполненные небесной синевой, бесконечно глубокой и ясной.

Окружённый хороводом сосен, стройные стволы которых стремительно уходят вверх, Саша запрокидывает голову и из-под ладони смотрит на небо. По траве прыгают солнечные зайчики, и в воздухе, пронизанном отвесным лучом, копошатся мелкие, призрачные пылинки. Стоит пылинкам выбраться из полосы света в тень – и их уже не видно.

– Не тычься носом в небо, – ворчит Стасик. – Взгляни-ка лучше в кусты…

Саша переводит взгляд вниз и видит в кустарнике, у самого края тропинки, дощечку. Она прибита к палке, воткнутой в землю. На дощечке чёрной краской намалёвано: «Здесь мины!»

У Саши пунцовеют уши, а лоб покрывается испариной.

– Вот ротозей! Ещё немного, и нарвались бы на мины! На волоске от смерти…

Он боязливо шарит посохом по кустарнику. Там никаких «мин» нет. Но поперёк тропинки возвышаются присыпанные травою три подозрительных холмика. Посох в руках Саши превращается в миноискатель. Из травы он извлекает три консервные банки.

«Мины» обезврежены. Можно двигаться дальше.

Через каких-нибудь десять шагов тропинка, уткнувшись в наезженную дорогу, исчезает. Стасик смотрит на карту. Лесная дорога там прочерчена чёткой извилистой полосой. Стасик отмечает карандашом то место, где наткнулись на дорогу. Потом они вдвоём шагают по тропинке обратно, рисуют её пунктиром на карте – метр за метром. Условными знаками наносят особенности окружающей местности: лужайки, лощины и бугорки, самые высокие деревья, пригодные для наблюдательного пункта…

И тут Стасик чуть было не налетает с ходу на проволоку. Она висит над тропинкой, протянувшись от дерева к дереву. Здесь полумрак. Хорошо, у Саши зоркие глаза. Он сразу замечает проволоку и тянет командира за рубаху назад:

– Осторожнее!

В кустах, под обвисшими концами проводов, заложены «мины» – банки. Они закопаны на несколько сантиметров вглубь, между корневищами деревьев.

В одной из обезвреженных банок Саша находит записку: «Раз отыскал эту мину, можешь смело шагать дальше. Путь свободен!»

Стасик вертит записку перед глазами:

– Знакомый почерк! Тим писал. Видать, он до нашего прихода крепко поработал…

– Теперь нашему отряду здесь ничего не грозит. – Саша поддевает посохом пустую банку и отбрасывает далеко в кусты. – У меня надёжный миноискатель!

Тропинка приводит их к пустующей избушке лесника. Судя по свежевыструганным, пахнущим смолой брёвнам, она построена совсем недавно. И на карте избушка эта не помечена. Важный объект. Его обязательно надо нанести!

– Тим просил отыскать путь к вершине, где бы танк прошёл, не задев ни одного дерева, – вспоминает Стасик, склонившись над картой. – Тропинка узковата для танка. Дорога, которую мы с тобой видели, обходит гору стороной. Придётся искать другую дорогу…

И они идут дальше. Продираются сквозь густые ольховые заросли. На ветках в самых укромных местах висит паутина. Она оседает на плечи тонкими, липучими нитями. Стасик пальцами обирает их с себя. Саша же не обращает внимания на паутинки. Они облепили его с ног до головы. И лишь когда нахальный паук забирается ему за шиворот, Саша испуганно выхватывает его из-под рубахи. После этого он с опаской обходит паутину стороной.

Лесная прохлада заметно спадает. Просветы между деревьями становятся всё шире и шире. Впереди – просека. По краям лежат обрубленные, с пожухлой листвой вороха веток. Штабелями сложены распиленные стволы деревьев. Просеку проделали в лесу нынешней весной. На карту она, конечно, ещё не попала.

Стасик снова берёт карандаш. Ровной полосой тянется просека от широкой поляны внизу до самого верха Лысой горы, расталкивает на пути кусты и деревья. Словно какой-то великан парикмахер прошёлся здесь гигантскими ножницами, выстриг в зелёных чащобных кудрях длинную плешь, аккуратно подровнял причёску с боков.

– Вот это трасса! – восклицает Стасик. – Танки могут двигаться напрямую, не угрожая деревьям. Нашли то, что искали! Обязательно доложу Тиму!

Радостный Стасик выбегает на середину просеки, втыкает в землю посох. По длинной тени, падающей от палки, он определяет, который теперь час. Сообщает Саше:

– Пора возвращаться к своим. До высадки десанта остаётся около часа. Наши, наверное, уже вышли на окружную дорогу. Бежим туда!