Текст книги "Непокорённый"

Автор книги: Владимир Скобцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава X

«О temporal О mores!»*

В это же время из эмиграции вернулся наследственный глава цеха индпошива граф Верейский. В еврейский период жизни он сильно истосковался по фактической родине и теперь с удовольствием дышал выхлопными газами, стоя на балконе родового хрущевского гнезда, и с умилением взирал на копошащихся в мусорном баке лиц в оранжевых куртках, узнавая в них бывших представителей местной интеллигенции.

    Однажды, увидев человека, натравливающего на вялосопротивляющихся бомжей своего нового бультерьера, Верейский опознал в нем прежнего коллегу Кирилу Троекурова. Верейский окликнул его и пригласил к себе в гости.

Через минуту они уже обнимались в прихожей, и собака клацала зубами и вытирала передние лапы о домашний халат Верейского.

За стаканом французского коньяка, по поводу встречи, Троекуров похвастал фотографией своей дочери, сделанной для обложки украинского аналога «Плейбоя», журнала «Бабограй», после чего Верейский пригласил его вместе с дочерью поужинать в новом престижном ресторане «Галушка». Там они вечером и встретились.

    Раньше это заведение называлось «Українські страви» и пользовалось большой популярностью у мужской части населения, поскольку здесь всегда можно было распить принесенные с собой спиртные напитки прямо под надписью, строго запрещающей оное действие, и закусить фирменным блюдом – сосисками с капустой, нехитрым изобретением немецких солдат.

    Теперь здесь все было иначе. Там, где в прежние времена висел плакат «Покупатель всегда неправ!», неоново светилась надпись Welcome! на кириллице, чуть ниже – украшенный полотенцем для рук, портрет Т.Шевченко, а под ним на столе – буханка хлеба и соль на славянском журнальном столике.

    Живописный казак с вековой печалью в глазах встречал клиентов на входе. На мохнатой груди его проглядывал большой православный крест, бритая голова с оселедцем и пейсами производила неизгладимое впечатление на входящих.

Наиболее важных клиентов обслуживал лично глава ресторана, почетный чекист и георгиевский кавалер Иван Иванович Небеда.

    Ни к чему не обязывающий секс с Марьей Кириловной в мужском туалете между танцами заинтересовал стареющего пуританина. Интерес этот быстро перерос в последнюю любовь, и Верейский сделал отцу Маши официальное приглашение. Двойное гражданство и счет в швейцарском банке заранее определили положительный ответ Кирилы Петровича. Судьба Марьи Кириловны была решена.

Поставив дочь перед свершившимся фактом, Троекуров и слышать ничего не захотел о простатите и половой слабости Верейского. Он собственноручно выстрогал дочке имитатор и назначил помолвку на следующей неделе.

______________________________________________________________________________

* – Ганьба! Ганьба! (лат.)

Глава XI

    С трудом сдерживая слезы, держа в руках кусок деревяхи, расстроенная Маша нажимала им на клавиши своего фортепиано и пела ноты, когда внезапно ощутила проникновение.

– Опа, Маша! Я – Дубровский! – тихо раздался сзади знакомый голос; Маша разрыдалась.

    Тяжело дыша и еще больше распаляясь от ревности, Дубровский выслушал сбивчивое повествование раскачивающейся Марьи Кириловны о грозящем ей физиологическом несчастье.

– …У…б…ью!!! – в кульминации чувств, не сдерживаясь боле, громко крикнул Дубровский и убежал.

    Услышавши шум, в комнату ворвался Кирила Петрович с охраной. Маша с растрепанными волосами, измученная, но счастливая, сидела за фортепиано, держа в руках подарок отца и смеялась.

– Ну вот и славно, дочка! – сказал Троекуров, – теперь дело за свадьбой.

Глава XII

«Was ist das?»*

(Ницше)

    По главной городской дороге мчались три авто с тонированными стеклами. Впереди и сзади ехали два джипа с охраной, в центре – шестисотый, в котором сидела Марья Кириловна, пристегнутая, на всякий случай, чтоб не сбежала, наручниками к отцовой руке. Она то и дело бросала беспокойные взгляды на проносящиеся мимо машины, ища глазами «Land Rover» Дубровского.

    Город жил своей обыденной жизнью. То и дело, обдавая тупой музыкой, мелькали иномарки с торчащими из окон стволами, битком набитые незнакомой братвой, но Владимира среди них не было.

    Тем временем свадебный кортеж приехал в церковь. Там жених уж их ожидал. Вышед на встречу невесты, он был поражен ее бледностию и странным видом деревянного предмета, который она держала в руках вместо цветов.

Они вместе вошли в холодную очищенную охраной церковь; за ними заперли двери. Священник вышел из-за алтаря и тотчас же начал. Когда он кончил, Марья Кириловна уже ничего не соображала. Священник обратился к ней с обычными вопросами, она содрогнулась и обмерла, но еще медлила, еще ожидала; священник принял ее за дурочку, и, не дождавшись ответа, произнес неотвратимые слова.

Обряд был кончен. Она сплюнула холодный поцелуй немилого супруга, и все еще не могла поверить, что жизнь ея была навеки окована, что Дубровский не прилетел освободить ея…

    А как тут прилетишь, когда в голове у тебя дырка, ты лежишь, на бетоне взлетной полосы, и глядишь не мигая в голубое небо, и ветер уносит прочь твой авиабилет, твой последний счастливый билет, которым ты уже никогда не воспользуешься…

    Как читатель, наверное, догадался, Дубровский был мертв. В тот час, когда он поднимался по трапу, чтобы летать и спасать свою возлюбленную, киллеры, нанятые коварным Троекуровым, подъехали на джипе прямо к самолету, в упор расстреляли Дубровского и скрылись в неизвестном направлении.

    Троекуров, благодаря хорошо организованной службе безопасности, с самого начала знал все и пристально следил за Дубровским, умело разыгрывая свое неведение. Когда дело зашло слишком далеко, и отношения Владимира с Машей стали угрожать финансовой выгоде Вашингтона, Кирила Петрович решился убрать молодого Дубровского следом за старым, что и было сделано с присущими ему волей и хладнокровием.

    Преступная группировка Лимонадного Джо распалась, старики разошлись по домам и почти до сих пор добровольно сдают накопленное огнестрельное оружие в милицейские пункты приема. Их там знают и любят, каждый раз списывая на них какой-нибудь висяк.

    Маша скоро стала вдовой. Благодаря подарку отца, она теперь иначе смотрит на жизнь. И только лишь иногда, в годовщину свадьбы ея, подходит она к фортепиано и поет ноты. Но это уже совсем другая история.

______________________________________________________________________________

* – Що це було? (нім.)

*   *   *

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. В каких войсках служили Андрей Гаврилович и Кирила Петрович?

2. Как звали собаку Троекурова?

3. Может ли собака обладать природой Будды?

4. Когда вы последний раз смотрелись в зеркало?

5. Каким был курс доллара, который Дубровский дал учителю украинского языка?

6. Откажетесь ли вы, если вам предложат доллар?

7. А два?

8. Угадай мелодию пейджера Дубровского.

9. Болели ли вы в детстве ангиной, скарлатиной, коклюшем? (нужное подчеркнуть).

10. Что думал В. А. Дубровский, сидя у ручья?

11. Где находится столица России?

12. – Украины?

13. Что такое реэкспорт?

14. Что такое реприватизация?

15. Зачем платить больше?

16. Как звали молодого Дубровского: Вова, Владимир, Владикавказ, Воха, Вольдемар, Володька, Вовка, Вениамин Львович, Вовкулака, Водик, Вовочка, Вавила, Вовец, Вовчик, Вован, Вовик, ВОВ, Войцех, Ватсон, Вуйко, Вовуся, Вальтер, Скотт, Володя, Валтасар? (нужное подчеркнуть).

17. Кто является героем нашего времени Дубровский или Спицын?

18. Зачем Маша пела ноты?

19. Для чего используется вишневая косточка в Кама-сутре?

20. Можно ли забеременеть, если глотать?

21. Имел ли Владимир Дубровский право на ношение табельного оружия?

*   *   *

6. У порога сенильной деменции

ЭПИГРАФ

    У порога сенильной деменции, когда паспортные данные безнадёжно опережают IQ, желательно не растерять то, что будет согревать за этим порогом.

ИНСТРУКЦИЯ

Чувство юмора это способность относиться к происходящему с легкостью, делать юмористические комментарии либо вести себя смешно в каких-то ситуациях. Говоря простыми словами, это комплекс перцептивных, когнитивных, эмоциональных, физиологических и поведенческих процессов, который даётся при рождении и развивается в раннем возрасте под влиянием окружающей среды. Отсутствие чувства юмора иногда является объектом иронии, чаще – причиной переадресации в детородные органы для последующей, более адекватной, реинкарнации.

НАЧАЛО

    Первого сентября меня привели в первый класс и отправили в спортзал, где проходила торжественная линейка. По гениальному замыслу неизвестного режиссёра первоклассников построили в шеренгу перед десятиклассниками, после чего по команде должна была состояться символическая передача «эстафеты знаний».

    Начало затягивалось. Глянув на скучающие лица старшеклассников и почувствовав, что пора зажечь праздник, я встал на четвереньки, подбежал к включённому микрофону и залаял. Меня поймали и отнесли обратно. В дальнейшем учёба складывалась по-разному, но начало было неплохое.

ТОВАРИЩ ПОНОМАРЁВ

   В нашем классе учились «гордые дети маленьких ответственных работников». Сыном самого высокопоставленного был Игорь Пономарёв. Мы его между собой иначе, как «товарищ Пономарёв» не называли. Он это воспринимал приветливо, со сдержанным достоинством. Интересно, что и педагоги начали инстинктивно обращаться к нему так же. Однажды руководство школы устроило в фойе художественную выставку и нужно было оставить в обязательном порядке положительный отзыв в предусмотрительно примотанной верёвочкой  к ножке стола книге отзывов и предложений.

    "Выставка хорошая, – написали мы, – хорошо смотрится товарищ Пономарёв на фоне выставки". На следующий день экспозицию свернули.

ЛИЦОМ К ОТЧИЗНЕ

     Это было время, когда во дворах ещё играли радиолы. Огромный ламповый магнитофон ставился на подоконник и его обладатель врубал Битлов или Высоцкого. В нашем дворе жил заслуженный пенсионер тоталитарного режима. Чем он занимался в юности, не трудно догадаться, но и в преклонном возрасте организм продолжал нестерпимо бдеть и сигнализировать. Вопрос надо было решать.

     Воспользовавшись отсутствием старших, я выпер в окно магнитофон Днiпро с зелёным глазом. Собралась публика. Дождавшись пенсионера с участковым, я включил гимн Советского Союза. До последней ноты все стояли по стойке смирно лицом на звук, потом молча разошлись. Этот метод получил во дворе название "Лицом к Отчизне".

СПОРТ

    Семнадцатая школа с физико-математическим уклоном, которую я закончил, была одной из лучших. В в ней учились политический деятель, писатель и правозащитник Натан Щаранский, режиссёр, сценарист и продюсер Юрий Кара, в параллельном классе – Олег Штефанко, теперь голливудский актёр и другие яркие личности, всех не перечислить. Класс подобрался неглупый, пустых авторитетов не признавали.

    Однажды учительница привела на на урок выпускника, новоиспечённого студента МФТИ, чтобы тот поделился опытом. Потекли унылые, как гайморит зимой,  нравоучения. Оценив неказистое телосложение будущего физика, Вова Бурдаков неожиданно спросил:

– А спортом каким занимаетесь?

– По ситуации, – краснея прыщами, растерялся выпускник, – зимой бегаю, летом плаваю.

– Правильно, – одобрил Бурдаков, –  зимой подойдут – убежал, летом – уплыл.

ВЕРНИТЕ ИГРУШКУ

     Восьмого марта мы подарили нашим девчонкам разные разности, потом стали беситься и не заметили, как в класс зашёл директор. Его педагогические экзерсисы напоминали выступления Н.С.Хрущёва в ООН. Поднимая пухлый кулак, он произносил обличительные фразы и стучал для закрепления смысла по учительскому столу. В руке, как символ власти, была связка ключей, поэтому после каждого урока к нам приходил мрачный трудовик и с матерным прошёптыванием нужных слов менял на столе разбитое оргстекло. На этот раз директор навис над первой партой, где сидела отличница Танечка и стоял свежеподаренный зайчик. Если завести пружиночку, зайчик хлопал в ладошечки, в которых были железненькие тарелочки. Директор в гневе выкрикнул леденящую душу угрозу и стукнул кулаком по парте. В  повисшей тишине раздались заискивающие аплодисменты зайца. Сработал пружинный механизм. Директор застыл, как Сцевола, с поднятой рукой и уставился на ожившую игрушку, а затем, удовлетворённый подхалимажем, сказал зайчику:

– Фатить, – и добавил, обращаясь к нам, – начнём урок.

     Танька теперь живёт в Америке. Говорят, там этих зайчиков – завались. Верните игрушку на прилавок!

ДОНЕЦКАЯ ШКОЛА

    Николай Зятьков, по кличке Зять, отличался высокой степенью физического развития и обратно пропорциональной умственного. Дразнить его было легко и опасно – каждый день я приходил домой с разбитым носом. Потом пошёл на бокс и увлёкся.

    Через год, после физкультуры в раздевалке в Зятя попали тапком, я засмеялся и получил от него затрещину. Отступать было некуда. Началась драка. Зять был сильнее, и хотя я уже кое-что умел, наступил момент, когда легче упасть, чем продолжить. По правилам, стоявшие по кругу, не имели права вмешиваться, но мой друг Андрюха, увидев, что я заваливаюсь, оттолкнул Зятя, за что тут же получил от моего же друга Гриши. Драка возобновилась, но я успел восстановить дыхание и начал бить, понимая, что останавливаться нельзя. Неожиданно Зять сполз по стенке на пол. Победа была засчитана. На следующий год Зять перевёлся в другую школу.

    Потом я дрался по правилам и без, но этот бой был главным. Дело было сорок лет назад, сколько бы ни прошло, я всегда буду признателен Андрюхе. Грише – вдвойне.

ГРАФФИТИ

     На год старший нас класс в ночь на выпускной нарисовал на асфальте белой краской следы босых ног огромного размера, ведущие от школьного крыльца до ближайшего поворота. Смеялась вся школа.

     Через неделю директор аккуратно залил это безобразие смолой, превратив следы из белых – в чёрные и сохранив шедевр граффити до следующей весны. Теперь смеялся весь город.

ШИФРОВКА

     Телеграммы нестандартного содержания на почте не принимались. Однажды Юра Есин, поздравляя нашего друга с днём рождения, сунул в окошечко бланк с текстом: «убил человека что делать анжелика».

– Телеграмма шифрованная, – сказала телеграфистка и вызвала милицию.

     Мне повезло больше. 23 февраля из Киевского Главпочтамта, как раз напротив памятника Б.Хмельницкому, я отправил домой телеграмму: "поздравляю себя с днём советской армии богдан хмельницкий". Девушка в окошке, задумчиво глядя на памятник, бровью не повела. Шутку оценили в Донецке.

РОМА, ЗДРАВСТВУЙ!

     Став комсоргом института, Рома перестал здороваться с одноклассниками. Они сообщили об этом, когда мы летней ночью купались в городском пруду.

– А вот и он, – сказал Лёха, когда мы возвращались домой.

– Рома, здравствуй! – издалека предупредили мы его.

Узкий тротуар не давал возможности манёвра и Рома прошёл мимо нас, так и не поздоровавшись. Достав из пакета мокрые трусы, мы догнали комсомольского лидера и молча отшлёпали ими его по ответственному лицу.

– Очки! – единственное, что сказал в ночной тишине Рома.

Очки мы подняли и надели обратно.

     Теперь я жалею об этом поступке. Прошло много лет, но каждый раз, увидев меня издалека, Рома сам подходит и говорит:

– Здравствуй, Вова!

ЖЕЛЕЗНАЯ РУБАШКА

     Юра Фурик, самый сильный из нашего класса человек, занимался гандболом. Его бросок по воротам, как сказали бы комментаторы, был сильным, но не точным. На самом деле, Юра всегда мечтал попасть во вратаря. Вратари об этом знали, а после того, как он попал в верхнюю перекладину и та сломалась пополам, они, увидев Фурика с мячом, ложились лицом вниз и закрывали руками голову. С Юрой наша команда выиграла много соревнований.

     Через десять лет после окончания школы я встретил его на улице.

– Суки, – сказал он, – меня в ментовку забрали. Иду я бухой, меня лучше не трогать, ты же меня знаешь, а тут: "ваши документы!". Я молчу, ты же меня знаешь. Они давай мне руки крутить, а я напрягся, ты же меня знаешь.

Для наглядности Фурик напрягся. Раздался щелчок и от его пальто отлетела верхняя пуговица.

– Суки, – продолжил Юра, – второй наряд вызвали, меня занесли и поставили в "бобик". В отделении, ты же меня знаешь, я ничего им не сказал, только вот так стал у обезьянника и напрягся.

Юра стал в позу В.Маяковского у Лубянки и напрягся. Вторая пуговица со свистом покинула его грудь.

– Суки, – подытожил Фурик, – на следующий день отпустили.

    Недавно я прочёл книгу Мантэка Чиа "Цигун Железная Рубашка". Напрягся.

ПРОФЕССОР КОВАЛЕНКО

     На летних каникулах, заточив металлический прут, я нырнул под скалу и загарпунил морского ерша. Когда я вылез на берег с чудовищем на палочке, женщина с животом и грудью игриво спросила:

– Мущщина, а шо ето за риба?

– Дельфин, – мрачно ответил, теперь уже профессор, Серёга Коваленко.

ЛЕНИН В ДОНЕЦКЕ

    На дворе стояли зима и советская власть. Вечерело. Украв из подъезда детские санки, мы, на тот момент уже студенты, радостно катались по бульвару, настораживая милиционеров диссонансом ситуации.

    На бульваре было ателье, где на виду у всех, за огромными окнами сидели женщины и что-то шили.

    Я встал на санки в позу немыслимого Ленина, низкорослый Витька взял верёвку, пригнулся и постучал в крайнее окно. Женщины обернулись, и я плавно проплыл мимо.

В этом году повторю обязательно.

ЕСЛИ ВАС АРЕСТОВАЛИ

   Загулявшие первокурсники, мы спасались от февральской стужи в подъезде, когда зоркий глаз полковника МВД, возвращавшегося домой под шафе, засёк нас возле радиатора парового отопления.

– За мной! – скомандовал офицер.

Мы сели в "воронок" и были доставлены в ближайшее отделение милиции, где он решил провести с несознательной мОлодежью разъяснительную беседу.

– Год рождения? – спросил он Есина, достав чистый лист.

– Пятьдесят девятый, – ответил Юра и, наткнувшись взглядом на полковничьи глаза, осторожно добавил:

– Тысяча девятьсот.

РОЗОВЫЙ АБАЖУР

    Безумствовала весна. Юра Есин не мог уснуть. Он раскрыл шторы и увидел в доме напротив окно, освещённое розовым абажуром. Раньше в этом окне Юра не раз видел волнующий юношескую грудь девичий профиль. «Ей тоже не спится», – подумал он и, ощутив творческий подъём, достал бумагу и написал романтическую историю, сделав себя прототипом лирического героя, а лирической героиней – девушку, читающую под розовым абажуром. (Дело было в прошлом веке, когда люди ещё читали книги.)

Прозу Юра писал легко и изящно. Рассказ удался. Перечитав его, Есин, довольный собой, снова подошёл к окну. На этот раз он был в очках и отчётливо разглядел человека под розовым абажуром. Это был толстый лысый мужчина в майке и чёрных семейных трусах. Он сидел в кресле, смотрел на стену и ел колбасу.

ГОВОРЯЩАЯ СОБАКА

    Первый пёс был говорящим. Когда ему чесали спину, он от удовольствия негромким баритоном внятно говорил: «Алла». Так звали мою маму.

    В гости пришёл Юра Есин, я подозвал собаку и, незаметно почёсывая ей спину, сказал:

– Тяпа, скажи Алла.

– Алла, – сказал Тяпа.

Юра, тогда уже студент биологического факультета, встал, поправил пиджак, очки, прокашлялся и голосом преподавателя младших классов, разделяя слова по буквам, произнёс:

– Тяпа! Скажи, пожалуйста: Ю р и й   Н и к о л а е в и ч   Е с и н.

ОРДЕН СВЯТОЙ ШАРЫ

     На археологической практике у нас возник тайный Орден Святой Шары, где все обращались друг к другу:"Брат" и далее по фамилии. Дело в том, что по археологическому уставу, наткнувшись лопатой на твёрдый предмет, надо было прекращать копать и на корточках специальными щёточками отделять от земли твёрдые предметы – кости убиенных скифами жён, осколки сосудов от древнегреческого бухла или железяки от местного колхозного трактора. Члены тайного братства всё выбрасывали лопатой в «отвал», а уже затем ворошили землю ногой, ища, нет ли там чего ценного. Ручка от сосуда считалась ценной находкой, так как по ней можно было восстановить форму, а следовательно эпоху и место производства.

    В нашей группе учился Олег Б., человек, более других страдавший от олигофрении. Не буду называть его фамилии, так как он сейчас преподаёт философию в одном из ВУЗов. С первого дня работы Олег Б. понял, что копать тяжело и стал каждые пять минут бегать к преподавателю, неся на вытянутых руках небольшие камни.

– Владислав Петрович, – жутким голосом говорил он, – это камень?!

– Да, – терпеливо отвечал тот.

– Выбросить? – трагически спрашивал будущий философ.

– Да, Олег, выбросить. – невозмутимо отвечал Владислав Петрович, терпение которого объяснялось тем, что во-первых, он был родом из Западной Украины, а во-вторых, писал свою диссертацию по материалу этих раскопок.

Первая ценная находка – ручка от глиняного сосуда была сделана Олегом Б. Все даже перестали работать. Во всеобщей тишине Олег Б. прошествовал, неся, напоминающий засохшую собачью какашку, предмет на вытянутых руках, к преподавателю и трагически спросил:

– Владислав Петрович, это ручка?!

– Да, – посветлев лицом, ответил тот.

– Выбросить? – утвердительно спросил Олег Б.