Текст книги "Непокорённый"

Автор книги: Владимир Скобцов

Ну, что ж, прощай...

 
Ну что ж, прощай. Нас ждут уже дела,
Пора идти, да ноги непослушны.
Как трудно наши бренные тела
Уносят наши раненые души.
 
 

И пред бедой склонилась голова,
И холодно, и смолкли пересуды,
И сказаны последние слова,
Мы пьем чаёк из склеенной посуды.
 
 

Так значит, снова жить в пустых домах,
Среди чужих отыскивая близких,
И веселиться на чужих пирах,
И уходить оттуда по-английски.
 
 

И вновь брести сквозь стужу и ветра,
Хранить письмо в потрёпанном конверте,
Сидеть в дыму табачном до утра,
Отыгрывая жизнь свою у смерти.
 
 

Войдя в квартиру, полную тоски,
Свет не включать и не снимать одежду,
Бежать на телефонные звонки,
Цепляясь за последнюю надежду,
 
 

Искать несуществующий покой,
Идти вперёд под знаменем измены,
С гитарой, где навек разлажен строй
И струны  словно порванные вены.
 

Январский романс

 
Луна качалась, как фонарь
У пьяного трактира,
Любви сопутствовал январь
Ключами от квартиры.
 
 

У батареи под окном,
Стараясь пить красиво,
Мы грелись импортным вином
Одесского разлива.
 
 

Хрипел магнитофон «Дніпро»
Зеленоглазым зверем,
Вы были Мерилин Монро,
Я был Хемингуэем.
 
 

Звонил весь вечер телефон,
И мы не отвечали,
И то, что все пройдёт, как сон,
Тогда ещё не знали.
 
 

Потом меж шторами в окно
Всю ночь луна светила
На иностранное вино
И джинсы фирмы «Рила».
 
 

И был не в силах небосвод
От страсти уберечь нас.
Который час был, месяц, год?
По-видимому, вечность.
 

Эпистолярный романс

 
Я к вам пишу, мой друг, в который раз.
Опять зима сменяется весною,
Который год уже вы не со мною,
А я, мой друг, забыть не в силах вас.
 
 

Все тот же сон меня уносит в даль,
Где нас вдвоем я вижу вновь так ясно
И верю в то, что это не напрасно,
И что воздастся радость за печаль.
 
 

Так, не сумев разлуки пережить,
В Россию птицы прилетают с юга,
Они прожить не могут друг без друга.
Мой милый друг, как мне без вас прожить?
 
 

Я вас зову во сне и наяву,
Пусть нас судьба, как ветер, разбросала,
На жизнь еще надежда не пропала,
Что я вас вновь своею назову.
 
 

Свою беду пытаясь позабыть,
В краях чужих напрасно я скитался,
Вас позабыть напрасно я пытался.
Мой милый друг, мне вас не разлюбить.
 
 

Вас не вернуть, я знаю это сам
И лишь душа с разлукой не смирилась,
Она еще любить не разучилась.
И слава Богу, и спасибо вам.
 

Я заплачу за всё сполна...

 
Ещё один, последний такт
Скрипач сыграет и уйдет.
И, извинясь, официант
С улыбкой мне предъявит счёт.
 
 

Всё, что хотел ты получить:
Еду, вино и сигареты -
За всё приходится платить,
Да если б только лишь монетой.
 
 

          Я заплачу за всё сполна,
          За все, что выпил и что съел,
          За то, что пьян был без вина,
          За то, что жил, за то, что пел.
 
 

          В кармане мелочью звеня,
          По тишине ночной пройдусь.
          Туда, где ждут уже меня,
          Да я никак не соберусь.
 
 

И веселюсь в раю земном,
Покуда деньги есть ещё
И кто-то там, в краю ином
За все предъявит крупный счёт.
 
 

          Я заплачу за всё сполна,
          За всё, что выпил и что съел,
          За то, что пьян был без вина,
          За то, что жил, за то, что пел.
 
 

          В кармане мелочью звеня,
          По тишине ночной пройдусь.
          Туда, где ждут уже меня,
          Да я никак не соберусь.
 

З. Зонги к Мастеру и Маргарите

Зонги к Мастеру и Маргарите. I

    НИКОГДА НЕ РАЗГОВАРИВАЙТЕ С НЕИЗВЕСТНЫМИ

 
Человек предполагает,
Что судьбу себе слагает,
И с Всевышним спорит зря -
Не та личность у руля.
 
 

Ничего и ни с чего
Не бывает у него,
Скажем, в отпуск вы собрались,
А выходит, зря старались.
Остаётесь, вот беда,
Вы в Москве и навсегда.
 
 

И не бойтесь сгоряча
Вы шального кирпича,
Им вам в голову не врежут,
Вашу голову отрежут,
В общем, смерть под кирпичом
Не грозит вам нипочём.
 
 

И встревожен человек,
Ибо сложен его век.
 
 

Человек в потёмках рыщет,
Правду жизни в жизни ищет,
А постигнув жизнь вполне,
Ищет истину в вине.
 
 

Царство истины внутри,
Не скажи врачу, смотри!
Те, кто скорбны головой,
Это знают, Боже мой!
 
 

Как безумен человек,
Как бездумен его век.
 
 

Человек так полагает,
Что судьбу себе слагает.
И летит, как мотылёк,
На коварный огонёк.
 
 

Человек предполагает,
Тот же, кто располагает,
Лишь смеётся над людьми.
Прямо скажем, чёрт возьми!
 
 

И летален человек,
И фатален его век.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. II

    ПОНТИЙ ПИЛАТ

 
В белом плаще с кровавым подбоем
Понтий Пилат, золотое копьё,
Близится туча, пришедшая с моря,
И над Голгофой кружит вороньё.
 
 

Вы, прокуратор, опутаны ложью,
Раб ваш доносчик, а друг фарисей,
Вас тянет в Рим, но в Риме всё то же,
Хоть, безусловно, мираж там милей.
 
 

Истина в том, что сейчас очень жарко,
И голова нестерпимо болит,
и утешение – ваша овчарка,
и наказанье пред вами стоит.
 
 

Вас раздражает философ упрямый.
Кентурион, объясните ему,
Что наша жизнь нынче кнут, завтра – пряник,
Пряники реже, увы, чаще кнут.
 
 

Что же он делает, этот несчастный?
Эй, за зубами язык придержи!
Инакомыслящий вора опасней
В мире, где правда опаснее лжи.
 
 

В общем, он прав, несомненно, но в общем,
В частном ошибся, чего там таить.
Нам сперва ближнего надо прикончить,
Чтобы, покаясь, затем возлюбить.
 
 

Первое сделано. Руки умыты.
Вот уже крестятся, локти грызут.
Боже, не верь! Лживы наши молитвы,
Не воскресай – тебя снова убьют.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. III

   ПЕСЕНКА ИУДЫ

 
Хватит болтать о высокой идее,
Чтоб оправдать неустройство своё,
Самый толковый народ в Иудее
Те, кто за деньги способны на всё.
 
 

Так уж устроен мир под луною,
Тут ничего непродажного нет.
Сами судите, кто чего стоит,
Если ваш Бог стоит тридцать монет.
 
 

Всё продаётся, деньги бы были,
Слепыми станцуем, немыми споем!
Жизнь не прощает вопрос «или-или»,
Нас покупают – мы продаём.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. IV

     МАСТЕР

 
Как, скажите, уйти от судьбы,
Если свет Вифлеемской звезды
Вам строку на бумагу кладёт
И диктует всю ночь напролёт?
 
 

Ночь в канун воскресенья длинна,
Такова искупленья цена -
Тыщи лун за когда-то одну
Прокуратор глядит на луну.
 
 

Как, скажите, уйти от любви,
От пьянящего тока крови,
В миг, когда он её увидал,
Ту, которую век ожидал?
 
 

И на красную лужу вина
Неподкупная светит луна,
Прокуратор глядит на луну,
И бессмертно, и зябко ему.
 
 

Как, скажите, уйти от креста?
Стала память больна и пуста,
И за окнами чёрен туман,
И в печи догорает роман.
 
 

И на мраморе кровью видна
Проступившая лужа вина,
И судья постигает вину,
И казнённый скорбит по нему.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. V

     МАРГАРИТА

 
Ожиданием жива,
Вдруг душа проснется ваша,
Вы не смейтесь над Наташей,
Эта ведьмочка права.
 
 

И предчувствием полна,
Неизвестности навстречу
Вы пойдёте, ждут вас вечер,
Полночь, магия, луна.
 
 

Богом нам душа дана,
Свет, любовь и постоянство,
Ну а дьяволом – пространство,
Полночь, мистика, луна.
 
 

Захмелеет голова,
Невесомым станет тело.
Милый, милый Азазелло!
Полночь, магия, Москва.
 
 

И предчувствиям верна,
Изменяется реальность:
Полдень, «дамочка», банальность.
Королева. Ночь. Луна.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. VI

     МОНОЛОГ МАСТЕРА

 
Май на Тверской. Над безликим портретом партийца
Синей глазурью Господь небеса покрывал,
А в переулке ждала нас любовь, как убийца,
Сразу под сердце обоих сразив наповал.
 
 

Что вам число – недействительна с датой бумага,
Адрес – секрет, ну а имя – зачем вам оно?
И от любви до безумия было два шага,
Как до сирени, дышащей весною в окно.
 
 

И на вселенском ветру, средь космической пыли,
Встретились мы в этом хаосе судеб Земли
Лишь потому, что друг друга всю жизнь и любили.
Страшно подумать, а ведь разминуться могли.
 
 

Времени нет, это просто Фаготовы штуки.
Скажете, верно, что я сумасшедший. Пусть так.
Что вам число? Ах мой друг, чисел нет у разлуки.
Перед любовью и вечность всего лишь пустяк.
 
 

И соловьиные трели в оконце летели,
И выстилала дорожку ей липа в саду.
Видно клялись мы не так, не туда, знать, глядели,
Коль за окном разглядеть не сумели беду.
 
 

И от любви до безумия вышло два шага-
Кровь и любовь. Значит, третьего нам не дано.
Что вам число – недействительна с датой бумага.
Адреса нет, ну а имя – зачем мне оно?
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. VII

    СОН  НИКАНОРА  ИВАНОВИЧА

 
Дорогие гости, у соседей горе,
У соседей горе, вам говорят.
Кто-то сообщил в ЧК о Никаноре,
Что хранит валюту дома гад.
 
 

Для чего вам, граждане, валюта?
Без валюты веселее жить.
Чтоб в мозгах не заводилась смута,
Надо все отнять и поделить.
 
 

Офицеры предлагают браво
Провести на нарах вам ночлег.
Кстати, шаг налево, как и шаг направо,
Здесь воспринимают как побег.
 
 

Дорогие гости, все сдаем валюту,
Сдать валюту, вам говорят!
Кто не сдаст валюту,
Будь он сам Малюта -
В ГПУ, в КГБ, ФСБ, СБУ на всех есть компромат.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. VIII

    СЕАНС ЧЁРНОЙ МАГИИ

 
Не на балет классический,
Не в цирк, где звери – львы,
А на сеанс магический
Собралось пол – Москвы.
 
 

Ах, знал бы Стёпа, во что влез,
С кем подписал контракт,
Но вот уж поднят занавес –
Закончился антракт.
 

(Появляется Воланд со свитой)

Воланд:

 
Да, сильно изменил Москву
Технический прогресс.
Мне важно знать, по – существу,
Про внутренний процесс.
 
 

Но публика скучает,
Уж долго я болтал,
Так пусть она сыграет,
А сценой будет зал!
 

(– Авек плезир! – Фагот показывает фокусы, идет денежный дождь)

Публика:

 
Червонцы опускаются –
Хватило бы на всех,
Халява не карается,
А денежки – не грех!
 
 

Чьё сердце не заёрзает
От слабости мирской?
И прыгает, и ползает
В проходе род людской!
 
 

Как червячки в аквариум,
Червонцы, вашу мать!
И голову от этих сумм
Так просто потерять...
 

(На свою голову вмешивается Бенгальский с просьбой разоблачения)

Фагот:

 
Нам портит праздник дуралей –
Как говорите, ась?
Идея! Делай! Эйн! Цвей! Дрей!
Ну вот – оторвалась.
 

(Публика просит простить конферансье)

Воланд:

 
К деньгам людей усердие
Как раньше, так теперь,
Ну что ж, и милосердие
Стучится в эту дверь!
 
 

Москву так изменили
Науки чудеса,
А москвичи кем были,
Тем и осталися.
        Верните голову!
 

Фагот:

 
Назад башку поставили,
Червончик на бензин.
Надоедалу сплавили –
Откроем магазин!
 

Гелла:

 
Товар извольте получить
Французский задарма.
 

Публика:

 
Нам лишь бы деньги не платить,
А там хоть из дерьма!
Народ в волненьи тянется
К кальсонам от кутюр,
Народ опять останется
Без платьев и купюр.
Хватило б лишь бумаги – и
Проблема решена:
В сеансе чёрной магии
Родимая страна!
 

Кот:

 
Маэстро! Урежьте марш!!!
 

Оркестр:

 
Его превосходительство
Любил домашних птиц
И брал под покровительство
Хорошеньких девиц.
 
 

Жилося ему квасово,
Вольготно на Руси,
Когда б не битва классова,
Большое ей мерси!
 
 

Теперь оно работает
Водителем такси
И по-французски ботает,
И мать его еси!
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. IX

    МОНОЛОГ КОРОВЬЕВА

 
Бал изумителен, ах, Маргарита,
Вами восхищены.
И сам Хозяин, и вся его свита
Просто поражены.
 
 

Вы, Маргарита, прекрасны,
Но где же в глазах запал?
Вы думаете о Мастере -
Я правильно угадал?
 
 

Где ваш неудачник гений -
Мертвый он или живой?
А вдруг волна невезений
Накрыла его с головой?
 
 

Да жив он, что с ним случится.
Смотрит в окно сейчас.
Ему при луне не спится,
Думает он о вас.
 
 

Ах, Маргарита, не говорите -
Муж ваш отнюдь не плох,
Да и любой, коль вы захотите,
Будет у ваших ног.
 
 

Но смотрите вы бесстрастно
Сквозь восхищенный зал.
Вы думаете о Мастере -
Я правильно угадал?
 
 

Ох, долго ему еще маяться
За свой злополучный роман.
Но он, похоже, не кается,
И эти слова не обман.
 
 

Сейчас он в больничной палате
Заснул, к стене прислонясь.
Но, как вы и полагаете,
Видит во сне он вас.
 
 

Ах, Маргарита! нынче в кредите
Ваш кавалер, сам Чёрт,
Всё, что хотите – смело просите:
Будет все первый сорт!
 
 

На вас взирает ласково
Тот, кто правит бал.
Вы просите о Мастере...
Я правильно угадал.
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. X

     КОНЕЦ КВАРТИРЫ N 50. MOНОЛОГ КОТА

 
С фамилией Кац иностранной
Писатель сосед жил тут странный,
Но в штатском два капитана
Пришли, и пропал сосед.
 
 

И Аннушка причитала:
"Срок сдач Беломорканала
Сорвется – у маргинала
Рабочей смекалки нет!"
 
 

Сосед Иванов писал оперу,
Но оперу было по ... покеру,
Ведь будь Иванов тот опером,
То б опер писал в две руки!
 
 

Забрали его полезного,
Назвали его болезного,
Практически необрезанного,
Троцкистом, и на Соловки.
 
 

А я никого не трогаю,
Чиню эту вещь убогую,
Вы шли бы своей дорогою -
Артист я, а не бандит.
 
 

За что ж вы кота несчастного,
К политике непричастного,
Без примуса неопасного
На польта в рабочий кредит?!
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. XI

    ПРОЩЕНИЕ И ВЕЧНЫЙ ПРИЮТ

 
О как грустна вечерняя земля!
Приходит ночь, уходят прочь обманы,
Растаяв, как весенние туманы,
Уходит день, бубенчиком звеня.
 
 

И мчатся кони, звездный путь пыля,
Ночь настигает и срывает маски.
Блестит река, внизу густеют краски.
Как ты грустна, вечерняя земля!
 
 

В прощальной мгле печальные поля
Уходят вдаль – нас ждут поля иные,
Душе уставшей не до ностальгии,
Но как грустна вечерняя земля!
 

Зонги к Мастеру и Маргарите. XII

    ПОСВЯЩЕНИЕ  М.А.БУЛГАКОВУ

 
В глазах прищур от папирос,
Взгляд устремлен в какие дали?
Не столько, как сюда попали,
Как уцелели – вот вопрос.
 
 

В тот небывало жаркий май
Закатно плавилось светило
И масло Аннушка купила,
И вез трудящихся трамвай...
 
 

Под вашей дверью до утра
Какой – то швондер в щелку дышит.
А поутру статью напишет
Такой же швондер от пера.
 
 

К утру сгоревшая свеча,
К утру синдромы болевые
И зреют яйца роковые
В сознаньи влажном стукача.
 
 

Мольер, он тоже прозябал...
Шаги по лестнице все ближе
И вы в Москве, а не в Париже,
И здесь другие правят бал.
 
 

Уже летит к концу роман
И кони мчатся над Москвою
Туда, где ждут вас дом с рекою
И пахнет вечностью туман.
 

4. Венки сонетов

Венок сонетов

      I

 
Стали дали голубы,
Облака подобны стали
И глядят на птичьи стаи
Придорожные столбы.
 
 

И притихшие сады
Пожелтели, опустели
В ожидании метели,
Как в предчувствии беды.
 
 

Осень мастер листья жечь,
Осень режет без ножа,
Бесполезны сторожа,
Сад осенний не сберечь.
 
 

Листопада шёпот слышен,
Воздух тих и не подвижен.
 

         II

 
Воздух тих и неподвижен,
Холодеет синь реки
И теплеют у щеки
Губы цвета спелых вишен.
 
 

Пьяным воздухом дыша,
Постигаю понемногу
Осень. И всё ближе к Богу
Загулявшая душа.
 
 

Запах осени и цвет
Обретают форму строк,
И вплетается в венок
Возникающий сонет.
 
 

Он воздушен, он возвышен
И уже почти что слышен.
 

          III

 
И уже почти что слышен
В нисходящей вышине
Звук, входящий в сердце мне,
Небом осени приближен
 
 

И мелодией разлит.
Строгая и неземная,
Эта музыка иная
Непроявленно кружит
 
 

Над прощальным буйством сада,
Над палитрою шальной,
Над душой моей хмельной,
Над безумством листопада,
 
 

Над бессмыслицей судьбы
Звук неслышимой трубы.
 

         IV

 
Звук неслышимой трубы
Тонкой льдинкой в небе тает,
Не удержим – улетает,
Как там ни старались бы.
 
 

Всё проходит. дым костра,
Тлеют листья, листья тленны,
Постоянны перемены
И осенняя пора
 
 

Приближает нас к чертогу
Неизбежному зимы,
Переменам внемлем мы
И зовёт, зовёт в дорогу
 
 

Стаи птичьей голытьбы
Звук неслышимой трубы.
 

         V

 
Звук неслышимой трубы
Поглотил земные звуки,
Для прелюдии разлуки
Звуки прочие слабы.
 
 

Мчится времени река,
Что там ждёт за поворотом,
За времён круговоротом
Уже ясно, а пока
 
 

На осеннем берегу
Листья памяти листаю
И от детства убегаю,
И никак не убегу.
 
 

Бегства цель непостижима
И печаль необъяснима.
 

         VI

 
И печаль необъяснима
Тенью ходит за спиной,
Курит по ночам со мной
И уже почти что зрима:
 
 

При пронзительной луне
Неожиданно, незвано,
Невозвратно и желанно
Стало детство сниться мне.
 
 

В сон осенний окунусь
И вернусь в весну и лето,
И не ясно, сон ли это,
И боюсь, что не проснусь.
 
 

И печаль необъяснима,
И уже почти что зрима.
 

         VII

 
И уже почти что зрима
Мне дорога в облаках,
Уже чудится в руках
Лёгкий посох пилигрима.
 
 

И за все свои я беды
И за все свои грехи,
И за все свои стихи,
И за все свои победы
 
 

Заплачу теплом и хлебом
И в бескрайне – голубом
Отзовётся серебром
И сведёт с осенним небом
 
 

Звук неслышимой трубы
Нить незримая судьбы.
 

         VIII

 
Нить незримая судьбы.
Суждено ли ей прерваться?
Мы судьбы своей, признаться
Не владельцы, а рабы.
 
 

И чужих судеб не судьи,
А, дыханье затая,
В этой Книге Бытия
Мы свои читаем судьбы.
 
 

Осень, песня расставанья
И печаль необъяснима,
И уже почти что зрима
То ли в тайнах мирозданья,
 
 

То ль в секретах ворожбы
Нить незримая судьбы.
 

         IX          

 
Нить незримая судьбы
Опояшет Ойкумену
И уткнётся непременно
В Геркулесовы столбы.
 
 

Стоит путь пройти земной,
Чтоб на круг вернуться снова
И понять: ничто не ново
В этом мире под луной.
 
 

Хорошо там, где нас нет -
Тоже истина простая,
Но взлетает птичья стая
Этой истине в ответ
 
 

И опять к далёким странам
Манит птичьим караваном.
 

         X

 
Манит птичьим караваном
Нас судьба вслед за собой
И за птичьею гурьбой
Мы следим в волнении странном
 
 

Как они, простясь с землёю,
Совершат последний круг
И потянутся на Юг,
И сольются с синевою.
 
 

Ах. как осень хороша,
Ах, как трудно оторваться,
Ах, как трудно расставаться,
Но зовёт вперёд душа
 
 

К берегам ещё туманным,
К берегам уже желанным.
 

         XI

 
К берегам уже желанным
Не спеши, моя душа.
Догорает неспеша
Осень пламенем багряным,
 
 

Лишь окрасился чуть-чуть
Акварелью лес печальный,
Ещё охрою прощальный
До конца не выстлан путь.
 
 

В те безмолвные долины,
Где обратных нет дорог,
Где невидимый Сварог
Облаков качает спины.
 
 

Как верблюжие горбы,
Где ни боли, ни мольбы.
 

         XII

 
Где ни боли, ни мольбы?
Где ни тени нет, ни света?
На вопросы нет ответа,
Чьи секрет раскроют лбы?
 
 

Явь-не грёзы ль наяву?
И где смысл в происходящем,
И сегодня днём вчерашним,
Иль грядущим днём живу?
 
 

И себе ли я не лгу,
Что всех тех, кого любили,
Тех, чьих лиц мы не забыли
Встретим мы на берегу
 
 

По ту сторону судьбы,
Где ни боли, ни мольбы?
 

        XIII

 
Где ни боли, ни мольбы,
В бесконечности пустой,
За последнею чертой
Ни пальбы и ни гульбы.
 
 

Ни найти, ни потерять,
Где нет жизни, нет и смерти,
И до времени, поверьте,
Вряд ли стоит проверять.
 
 

Время нас без сожалений
В океан вольёт рекой
И заботы никакой,
И ни взлётов, ни падений,
 
 

Ни победы, ни борьбы,
Ни побега от судьбы.
 

        XIV

 
Ни побега от судьбы,
Ни страданий, ни желаний -
Мы устали от скитаний,
Словно путник от ходьбы.
 
 

Но из осени в весну
Не попасть, минуя зиму,
Знать, душе необходимо
У дороги быть в плену.
 
 

И застыв в печали строгой
У распахнутых ворот
Клён глядит за поворот,
И бескрайнею дорогой,
 
 

Сделав зримой нить судьбы,
Стали дали голубы.
 

        XV

 
Стали дали голубы,
Воздух тих и неподвижен
И уже почти что слышен
Звук неслышимой трубы.
 
 

Звук неслышимой трубы
И печаль необъяснима
И уже почти что зрима
Нить незримая судьбы.
 
 

Нить незримая судьбы
Манит птичьим караваном
К берегам уже желанным,
Где ни боли, ни мольбы,
 
 

Где ни боли, ни мольбы,
Ни побега от судьбы.
 

Евгеники

Моему другу, Евгению Ломовскому.

          I

 
На вкус вино распробовав едва ли,
Смешав с «Любительской» портвейн,
Евгений выпил свой глинтвейн,
В глазах исчезли мысли и печали.
 
 

Прекрасен, как Саддам Хусейн,
Стоял он, вглядываясь в дали,
В желудок кильки уплывали
Златыми рыбками в бассейн.
 
 

Была активная весенняя пора,
Висела тупо полная Луна,
На запах прибежали мусора.
 
 

Не нимфа и не гей, а старшина
Отдал красавцу честь в кустах вчера,
Но поздно: чаша выпита до дна.
 

           II

 
Но поздно: чаша выпита до дна,
Ушёл трамвай, погас в окошке свет,
А Германа Равильича все нет
И нематоды требуют вина.
 
 

Был у страдальца маленький секрет:
У морга, где дежурная аптека,
Евгения, любя, как человека,
Аптекарша не знала слова «нет».
 
 

Нет от любви Евгения вакцины
И вот на свет была извлечена
Бутылочка с бальзамом Ибн-Сины.
 
 

Вот так и мы, допив бокал до дна,
Согретые заботой медицины,
Уходим в мир, где царствует луна.
 

           III

 
Уходим в мир, где царствует луна,
Царица ночи, дуб же царь растений,
Там ходит по цепи сомнамбула Евгений
Направо, то налево, просто на.
 
 

Там на ветвях предметом вожделений,
Девица без бюстгальтера видна,
Хвост рыбий – ей прокладка не нужна,
А только «Баунти» – вкус райских наслаждений.
 
 

Не устоять тут даже и Петру
На Лукоморском этом фестивале;
Кондомы тел без душ дрожат, как на ветру,
 
 

Но лишь брызнёт струей рассвет едва ли,
Гондолы душ в тела вернутся поутру,
Как в гавань, из которой уплывали.
 

           IV

 
Как в гавань, из которой уплывали
Уходят молодецкие года.
Евгений, ты лысеешь – не беда,
Была б беда, когда б не наливали.
 
 

Была б беда – не водка, а вода,
Была б беда, когда бы не давали.
Евгений, плюнь, крути свои педали
И плешью не верти туда-сюда.
 
 

А чтоб свернуть, не может быть и речи.
Примеров можно вспомнить до хрена-
Иных уж нет, иные уж далече,
 
 

На финише с косой стоит одна,
Ты не забудь, спроси ее при встрече:
«Реальность, явь – не тень ли ото сна?»
 

           V

 
«Реальность, явь – не тень ли ото сна?»
Спросил опохмелившийся Евгений
"И я бы был не я, а чисто гений,
Коль не вкусил бы прелестей вина".
 
 

Средь грёз и соловьиных песнопений
Я мог бы стать певцом твоим, весна...
Увы, иная участь мне дана -
Служить кошмаром женских сновидений.
 
 

Пугать несчастных девушек в ночи
Словами, о которых не слыхали.
И больно им и мне, ну хоть кричи,
 
 

Но полно, полно! Нам ли быть в печали?
Не всё ль дерьмо, за исключением мочи,
И жизнь, и смерть не стороны ль медали?
 

           VI

 
"И жизнь, и смерть не стороны ль медали,
И постоянен ль переменный ток?" -
Зажав девицу в тёмный уголок
Евгений объяснял ей все детали.
 
 

Глаза её глядели в потолок
И губы лоб адепта целовали.
Она была высокой, генацвале!
Евгений был, как зверь такой, хорёк.
 
 

Была она плечистой, как корнет,
Но руки до плечей не доставали
И все твердил он, тычась ей в корсет:
 
 

«И жизнь, и смерть не стороны ль медали?»
Девица басом вдруг сказала: "Нет!
Нет, сколько мы б о том не толковали!"
 

           VII

 
Нет, сколько мы б о том не толковали,
Нам замыслы Господни не понять,
Похмелье юности рассолом не унять,
Лекарства от осенней нет печали.
 
 

Но если регулярно потреблять
Портвейн «Приморский», «Ркацители», «Цинандали»,
Ты заживёшь на сцене, а не в зале,
Тебя в ментовке станут узнавать.
 
 

Пропить колоратурное сопрано,
Забыть, как действует струна,
Ты не сумел, хоть и пытался рьяно.
 
 

Вино рекою смело пей до дна!
Не переполнить рекам океана,
Учений много – истина одна.
 

           VIII

 
Учений много – истина одна.
Она с Евгением всю жизнь играет в прятки
Мерещится то в денежном достатке,
То в недостаточном количестве вина,
 
 

То убегает нафиг без оглядки.
Хмельной Евгений вскрикнул: «Оба на!»-
Очнулась мысль под черепом спьяна
Осенней мухой в гулком беспорядке.
 
 

Следя за ней, Евгений брови дыбил:
«Что нам лекарство, то германцу яд!»-
Евгений грустно губы заулыбил:
 
 

«Но истина в бокале, говорят» -
Евгений, вспомнив это, тут же выпил,
Считая истиной свой отражённый взгляд.
 

           IX

 
Считая истиной свой отражённый взгляд,
Евгений влез в зеркальную витрину,
Травмировав охранника и спину
И так уже четвёртый раз подряд.
 
 

Как джентльмен, поддавшись спьяну сплину,
Лицом шокируя калашный ряд,
Стоял он средь пластмассовых наяд,
Напоминая Босхову картину.
 
 

Родная речь неслась со всех сторон
И на потоки грубых оскорблений
Ответом был красноречивый стон.
 
 

Осуществив одно из намерений,
Теперь хоть в чём-то не нуждался он,
Взяв в абсолют одно из измерений.
 

           X

 
Взяв в абсолют одно из измерений,
Евгений всё в поллитры перевёл.
Так он «палитра» слово изобрёл,
Забыв первоначальный смысл значений.
 
 

Однажды он в аттракцион забрёл:
Душа просила острых ощущений.
И за поллитру взял билет Евгений,
И на коня уселся, как орёл.
 
 

Скрипела карусель, вращаясь страшно,
Евгений был движению не рад,
Но продолжал сидеть верхом отважно.
 
 

Так, век за веком, сто веков подряд
Мы движемся по кругу и неважно,
Стремимся мы вперёд или назад.
 

           XI

 
«Стремимся мы вперёд или назад?»-
спросил Евгений как-то у мормона.
Тот дал детдомовцу за это макароны.
Евгений знал, что в этих случаях хотят.
 
 

«Ты п*дорас?»– спросил; в ответ: «Мадонна!»
И понял тут Евгений, что попал:
«Мужик – Мадонна, блин, бисексуал!»
И чухнул прочь, забравши макароны.
 
 

«Айда в Америку, мой дикий русский друг!»
«Пошёл ты на!»– подумал зло Евгений,-
«Мне лучше здесь, среди проверенных подруг».
 
 

Всё относительно, игра воображений
И, в том числе, какого пола друг,
Зависит целиком от точек зрений.
 

           XII

 
Зависит целиком от точек зрений,
Где расположен центропуп Земли.
Глаза заплыли, щёки отекли-
До будуна пупом был он, Евгений.
 
 

Его к работе этой привлекли
Любители нетрезвых ощущений,
А отвлекли путем теловращений
Любимого ОМОНа патрули.
 
 

Так, находясь за пазухой у Бога,
Там где нас нет, рисуем райский сад,
Стремяся прочь от отчего порога,
 
 

И понимаем, лишь взглянув назад,
Что не туда нас завела дорога,
И стелим светлый путь в кромешный ад.
 

           XIII

 
И стелим светлый путь в кромешный ад,
В потешный рай бросаем битое стекло.
Тебя как в детский садик занесло,
Зачем качель расшатываешь гад?
 
 

А может быть, ты всем смертям назло
Затеял время повернуть назад?
Вздымаешь в небо свой костистый зад,
Но крыльев нету – детство унесло.
 
 

И пробочку пивную не откусим,
И не загнём хмельных стихотворений,
Зря торопились – старость не пропустим
 
 

Слезай с качелей, постум мой, Евгений!
Помянем детство коньячком души, потом закусим
Булыжниками лучших намерений.
 

           XIV

 
Булыжниками лучших намерений
Был потчеван герой наш не напрасно.
Залитый водкой, глаз светился красно -
На терминатора похожим стал Евгений.
 
 

Воскликнув:"It is terrible!" (Ужасно!),
Он бросил пить в одно из воскресений.
Шёл третий час нечеловеческих мучений,
Но со стихиею боролся он напрасно:
 
 

Прорвав плотину, хлынула река,
И не сдержала тремора рука,
И ноги будто побежали
 
 

Под свист петард, в трусах и одеяле
Опустошил запас ближайшего ларька,
На вкус вино распробовав едва ли.
 

           XV

 
На вкус вино распробовав едва ли,
Но поздно – чаша выпита до дна -
Уходим в мир, где царствует луна,
Как в гавань, из которой уплывали.
 
 

Реальность явь – не тень ли ото сна?
И жизнь, и смерть – не стороны ль медали?
Нет, сколько б мы не толковали-
Учений много, истина одна.
 
 

Считая истиной свой отражённый взгляд,
Взяв в абсолют одно из измерений,
Стремимся мы вперед или назад
 
 

Зависит целиком от точек зрений.
И стелим светлый путь в кромешный ад
Булыжниками лучших намерений.