Текст книги "От царской Скифии к Святой Руси"

Автор книги: Владимир Ларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Разрыв с традициями русской императорской исторической школы довел современную постсоветскую историческую науку до полной нравственной деградации, когда за гранты от стокгольмского и иных западных университетов горе-историки готовы всю Древнюю Русь заселить скандинавами с любого периода, который укажут кредиторы, и загнать всех славян туда, куда Макар гонял телят один раз и больше не хочет. Исключение составляют лишь немногие крупные ученые старой советской школы.

Мы же вернемся к нашему повествованию и дадим еще раз слово В. В. Битнеру: «Названием словенпервоначально величали себя, до X века, только ильменцы, как коренной народ, а остальные были лишь словенскими, в том числе и западные и южные славяне: чехи, моравы, болгары. Летописец Нестор прямо писал: «Словене же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своим именем, и сделаша град и прзваша и Новгород». «Поляне, живущие особо, – говорит далее Нестор, – происходят от словенского рода и назывались полянами, а древляне от словен же и назывались древлянами».При этом Нестор никак не примиряет изначальное сидение славян на Ильмене со своей концепцией о приходе славян с Дуная. В этом нет ничего удивительного. Легенды говорят о том, что с Дуная действительно возвращались большие группы славян, возвращались на свою прародину.

Однако древние предания западных и южных славян, сидевших в непосредственной близости к Дунаю, не считают эту великую реку славянской прародиной. Напротив. Они сохранили ясные воспоминания о прародине в Восточноевропейской Сарматии. Далматинский историк XVII века Мавро Орбини, опираясь на утраченные летописные свидетельства западного славянства, писал в своей работе «Славянское царство» (1601 год): «Когда все остальные славяне оставили Сарматию и направились кто к Немецкому морю, кто, избрав иной путь, к Дунаю, московиты остались на своих исконных землях... Сейчас, как и в прежние времена, живут они в Европейской Сарматии, значительно раздвинув силой оружия границы своей империи».

Возвращаемся на север Сарматии, к истокам славянского племени. Холмогорская летопись, рассказывая о тех же древнейших страницах нашей истории, что и «Летопись попа Ивана», содержит, кроме всего прочего, хронологический рассказ о Словене и Русе и основании города Словенска. Ведется рассказ с 3099 года от сотворения мира, то есть с 2409 года до Р.Х. В этом году, по сведениям летописи, «новопришельцы скифстии» основали Словенскград, «иже последи Новград Великий проименовая». Далее повествуется о том, как в I веке нашей эры словен постигла кара, что они «невегласи тогда, погана быша», то есть были язычниками: «И изомреша людей без числа во всех градех и весях, яко некому же погребяти мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в дальние страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Белоозеро, овии на озеро Тинном, и нарекошася – весь, инии же по иным странам, и прозвашася различными проименовании...»

Кажется удивительным то, что кара за языческие заблуждения предков постигла их не раньше и не позже, а именно в I веке. Ничего загадочного здесь нет. Кара постигла словен сразу после того, как у них проповедовал апостол Андрей Первозванный. После апостольской проповеди язычники из простых заблуждающихся превратились в противников Благой Вести. И как бы это ни было тяжело для национального самолюбия, необходимо признать, что кара в целом справедлива.

Вернемся к Холмогорской летописи. После описания страшного бедствия там рассказывается о вторичном заселении пришедшими с Дуная славянами опустевших Словенска и Русы. Однако и их постигает беда: «приидоща же на них угры белыя и повоеваша их до конца, и град их раскопаша, и положиша Словенскую землю в полное запустение».Спустя долгое время опустевшую землю в третий раз населили пришельцы с Дуная и основали град на новом месте и «нарекоша Новгород Великий».

В этом драгоценном для нас свидетельстве о деяниях древних предков в Холмогорской летописи есть важное указание на границы владений первых наших князей. Эти границы точно совпадают с северной прародиной арийского племени, с легендарной Гипербореей. В этих же границах существует особый «нордический» вариант восточноевропейского расового ствола, который можно с полным правом называть исходным, или лучше корневым типом, для всех древних индоевропейцев. Речь идет об ильменско-беломорском варианте восточноевропейского расового типа.

Итак, по преданию праотцы Словен и Рус: «Обладаша же и северными странами, и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитого моря, и окрест Желтовидных вод, и по великим рекам Печере и Выми, и за высокими и непроходимыми каменными горами...»Возвращаясь к географическим реалиям летописи, следует уточнить, что озеро Тинное – это нынешнее озеро Воже. Потоки населения древнего Словенска, бежавшего от мора, направлялись не куда-то, а к родственному славянскому населению, на Дунай, на Белоозеро и на Русский Север. Самое удивительное, что на территории Белозерья сохранился археологический памятник той далекой эпохи. На реке Шоле, впадающей в Белое озеро недалеко от Кемы, в пятнадцати километрах выше современного устья, на древнем коренном берегу были обнаружены остатки древнейшего города, который предшествовал варяжскому городу брата Рюрикова Синеуса в районе нынешней деревеньки Киснемы. Длина его укрепленной части чуть меньше восьми километров, что превышает размеры основных укреплений средневековых Киева и Новгорода – крупнейших городов всей Европы в целом. Древний белозерский город имел развитую структуру. В левобережной северной части посад делится ручьем на две не вполне равные части. По обе стороны ручья расположены кромы. К каждому из них примыкает два ряда укреплений, полностью замкнутых на берегу. По их трассе сохранились земляные валы, поросшие лесом, местами перерезанные современными дорогами. Кроме того, выделяется отдельное небольшое обвалованное укрепление, стоящее на бывшем острове и соединявшееся с сушей дамбами. Здесь сохранилась церковь XVIII—XIX веков. Южная часть посада тоже имеет небольшой кром, расположенный почти напротив восточного крома левобережной стороны. Подобная же сложная структура прослеживается и на других поселениях на берегах Шолы.

Здесь нам необходимо учитывать один немаловажный момент. Конечно же, найдутся «умники» с научными степенями, которые попытаются приписать эти древности диким угро-финнам. Однако достоверно известно, что охотники и рыболовы финны никаких городов сами не строили, тем более город с такой сложной фортификационной структурой был не по силам не только дикарям угро-финского племени, но и чуть более их культурным скандинавам, так и не научившимся за все время Средневековья строить ничего более интересного, как только небольшие кольцевые укрепления викингов.

На Белоозере перед нами следы существования древнейшего славянского державства, берущего свое начало во временах Словена и Руса. Таким образом, не случайно лучшие отечественные историки XIX века были убеждены в том, что родиной славян был северо-западный угол Восточной Европы.

Только ли Передольские и Битнер были защитниками этой теории? Конечно же, нет, и самое время обратиться к крупнейшему русскому филологу и историку, авторитету мирового значения – Шахматову. Алексей Александрович Шахматов писал: «Первый, коренной вопрос в жизни славянства – вопрос о славянской прародине – ставит исследователей лицом к лицу с другим вопросом – вопросом о прародине индоевропейцев; уяснение последнего вопроса ведет неминуемо к освещению первого».

Среди различных гипотез, недостатка в которых уже в XIX столетии не было, можно смело выдвинуть две наиболее обоснованные. Первая из них полагала древней родиной арийского племени Северное Причерноморье. Вторая, выдвинутая индийским ученым-брахманом на заре XX столетия – Л. Б. Тилаком, базировалась на тщательном изучении богатейшего мифологического наследия индоарийских племен. Проанализировав тексты древнеперсидской священной книги Авесты и священных индийских Вед, Л. Б. Тилак пришел к убеждению, что древнюю прародину индоевропейцев нужно искать в приполярных областях Восточной Европы.

Забегая вперед, сразу оговоримся, что автор полностью разделяет концепцию Л. Б. Тилака и в ходе своего изучения скифского вопроса нашел еще одно подтверждение теории Арктической прародины арийцев. Оставляя в стороне филологические и археологические вопросы, мы должны обратиться к самому надежному индикатору этнической принадлежности древности – расе, которая в то далекое время, когда «вавилонское столпотворение» рас и языков не достигло того безумного хаоса, какой можно наблюдать теперь во всем мире, являлась слитой с языком этнической группы в одно целое. Иными словами, древнее арийское единство подразумевало единство языка и расового типа племени.

Не будем сейчас комментировать проблему реконструкции древнего арийского языка эпохи единства. Обратимся непосредственно к антропологии. Весь ученый мир еще в XIX веке пришел к убеждению, что древние арийцы в общем и целом принадлежали в широком смысле к нордическому расовому типу: были светловолосыми, светлоглазыми и высокими людьми. И вот что важно. Для того чтобы уточнить детали этого древнего расового типа, обратились к сравнительной антропологии. Надо было выделить тот регион, где расовый тип населения или не менялся вовсе на протяжении всей доступной для антропологического изучения истории, или менялся только вследствие внутренней эпохальной эволюции.

Претензии германского научного мира на признание прародиной Скандинавии этому критерию не соответствовали. Оказалось, что арийцы – пришельцы не только в Скандинавии, но и в Центральной Европе. И вот в ходе изучения этого вопроса русские ученые императорской антропологической школы сделали потрясающее открытие. Оказалось, что существует не выделенный ранее восточноевропейский расовый тип, имеющий прямое отношение не только к русскому народу в целом, но и к древним скифам, а также и всем насельникам Восточно-Европейской равнины с глубокой древности. И именно этот тип соответствовал требованию эпохальной устойчивости для определения исходного расового типа для всех индоевропейских народов.

Говоря же о русском народе, антропологи еще в XIX веке с изумлением отметили, что русский народ вопреки бытовавшему и ныне бытующему суеверию народ в расовом плане удивительно однородный, более однородный, чем даже немцы. При этой фундаментальной однородности в русском населении были выделены двенадцать областных антропологических типов, что и неудивительно при такой огромной площади расселения русского племени.

Наиболее характерных антропологических типа оказалось четыре: ильменско-беломорский, волго-вятский с валдайским вариантом, дон-сурский и верхнеокский. Запомните ильменско-беломорский тип, к нему мы еще вернемся. Восточноевропейский расовый тип, к которому относится весь русский народ, включая малорусскую и белорусскую народности, издревле был окружен тремя иными расовыми группами: балтийской, уральской и понтийской. Для ясности отметим, что к балтийской расовой группе сейчас принадлежат литовцы, латыши, эстонцы и частично северные поляки, к уральской – угро-финские народы Восточной Европы, а понтийский расовый тип являлся вариантом средиземноморского расового типа доарийского населения, что исключает Северное Причерноморье из возможных вариантов древней арийской прародины.

Ни одна русская группа, как было показано исследованиями,.проведенными Институтом этнографии АН СССР в 1951—1955 годах, не воспроизводит полностью комплекс особенностей, свойственных центральным вариантам балтийского, уральского или неопонтийского расовых типов. Этот факт говорит о том, что в основе русских антропологических вариантов лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к мезолитическому времени, называемый также в научной литературе протоевропейским расовым типом. И самое главное – исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп русского населения. В расово-таксономическом отношении восточноевропейский тип, не выделенный в прежних работах, входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса.

Итак, антропология свидетельствует, что русский народ не только продолжает жить на древней общей прародине всех индоевропейцев, но и сохранил древний расовый тип, конечно, в своих чистых представителях, к которому принадлежали и древние скифы. Современный читатель вправе спросить, где же современная антропологическая наука находит этих чистых представителей, сохранивших в наибольшей чистоте те расовые признаки, которые были присущи не только древним скифам юга, словенорусам севера, но и всему арийскому племени на его прародине?

Географическое распределение головного указателя, важнейшего в антропологии, по Европе обнаруживает две отчетливые зоны: зону преобладания относительно широкоголового (брахикефального) населения и зону господства населения с более удлиненной формой головы, которую современные антропологи считают более правильно называть не долихоцефалией (длинноголовостью), а мезокефалией, то есть среднегодовой формой, или среднеголовым черепным указателем. Первая форма характерна для центральных областей Европы и большей части Великой Русской равнины. Вторая форма чаще всего встречается в Скандинавии, Северной Германии, на Британских островах.

Но самое необычное, что открылось антропологам в середине XX века, так это преобладание мезокефальных форм в Приильменье, в басейне реки Волхов, в Приладожье, в устье Северной Двины, на Мезени, на берегах Печоры и по берегам Белого моря. Характерно, что головной указатель для этих северных русских территорий постепенно повышается с севера на юг вдоль всех больших рек Русского Севера: Северной Двины, Мезени, Печоры. Головной указатель в долинах рек повсеместно ниже, на водоразделах выше. Максимумы головного указателя для русского населения получены в междуречье Сухоны и Волги – с одной стороны, и на Валдайской возвышенности с прилегающими к ней районами – с другой.

Географическое распределение морфологического лицевого указателя (процентное отношение высоты лица к его ширине), распределение изменчивости сходно с предыдущей закономерностью. Зоны с преобладанием относительно узколицего населения фиксируются в Приильменье, по южному берегу Белого моря, на Мезени, Нижней Печоре, в бассейне Северной Двины. Преобладание относительной широколицести (по масштабам европейского Севера) зафиксировано снова на водоразделах, в междуречьях Волги и Сухоны, Сухоны и Двины, на верхней Онеге и Верхней Пинеге. Приблизительно такое же направление географической изменчивости обнаруживается и при рассмотрении вариаций целого ряда других признаков. Наложение на карту сочетания этих признаков позволяет выделить антропологический тип, который по месту его наибольшего распространения назван ильменско-беломорским. Его отличают светлая пигментация глаз и волос, относительно высокий рост, удлиненная форма головы и лица и ряд других особенностей. Скулы у этого антропологического типа, как и у всех русских, развиты очень слабо. В то же время ильменско-беломорский тип окружает с востока и запада ареал населения с сильным развитием скул, столь характерным для угро-финского населения, для лопарей, карелов, вепсов, коми и удмуртов.

Точнее очертить границы распространения ильменско-беломорского типа помогает и картина распределения другого признака, физиологически никак не связанного с предыдущими. Наименьшая степень развития волосяного покрова на теле выявлена у лопарей, карелов, смежных с ними русских Заонежья, русских верхней Онеги, а также на востоке: у коми и русских верховьев Пинеги, Мезени и Северной Двины. В совокупности с этим фактом сочетание ряда других признаков: некоторая уплощенность лица, относительно бóльшее выступание скул, слабая растительность на теле и лице, некоторые особенности строения верхнего века и ряд других признаков дают возможность установить широкое распространение на европейском Севере онежского антропологического типа, также известного под названием «восточнобалтийского».

Даже общее описание этого типа позволяет заметить, что в его формировании наряду с преобладающим европеоидным компонентом приняли участие элементы монголоидного происхождения. Преобладание этого типа у нерусского населения не вызывает сомнения. Черты переходного европеоидно-монголоидного характера были обнаружены советским антропологом Е. В. Жировым еще у неолитического населения Заонежья. Большинство специалистов придерживается мнения о происхождении нерусского населения европейского севера в процессе древней метисации местных европеоидов и пришлых монголоидов. Указанная метисация могла происходить как в зоне первичного контакта древних европеоидов и монголоидов, говоривших на финно-угорских языках, в Приуралье, так и в процессе расселения угро-финнов по Северной Европе, когда первые их группы, предки современных саамов, во времена неолита пришли в Заонежье.

Теперь обратимся еще к одному важному расовому признаку русского населения севера. В целом для европейского севера характерна светлая пигментация волос и глаз (светлыми в антропологии считаются те локальные группы населения, где процент светлых оттенков радужины зафиксирован не менее чем у 50% обследованных). Все же в южных и юго-восточных областях европейского севера обнаруживается отчетливый ареал, где процент светлых радужин отмечен меньше чем у половины обследованных и где преобладают смешанные оттенки. Собственно на территории Русского Севера это отчетливо выявлено в бассейне рек Сухоны и Юга, на верхней Ваге и верхней Пинеге. Еще отчетливее усиление пигментации зафиксировано в Верхнем Поволжье, на Валдайской возвышенности, в Вятском крае.

Некоторые другие антропологические признаки обнаруживают аналогичное направление географической изменчивости. Это позволяет выделить среди русского населения рассматриваемой территории еще один антропологический тип – верхневолжский. Очень близок к описанному комплексу признаков так называемый валдайский антропологический тип, выделяемый в составе русского населения северо-западной России. Сейчас этот тип у русских наиболее распространен. Верхневолжский тип отличается от валдайского несколько более темной пигментацией, большим развитием третичного волосяного покрова, округлой формой головы, сравнительно невысокой верхней губой и рядом других признаков.

Верхневолжский антропологический комплекс окаймляет южные пределы Русского Севера. В собственно поморские области он проникает по долинам рек, по Сухоне и Югу, далее через Кокшеньгу и верхнюю Вагу, на Среднюю Двину и Пинегу. На Крайнем Севере рассматриваемого нами региона мы должны выделить еще один антропологический тип, не относящийся к русскому населению, – субарктический, или лапоноидный, отличающийся чрезвычайно малым ростом (средний рост мужчин составляет 155 см), а также некоторыми сглаженными особенностями монголоидного расового облика, хотя в целом они все же ближе к европеоидам. Тип этот зафиксирован только у саамов и в виде незначительной примеси у северных карелов. Именно саамы донесли до нас облик древних угро-финнов, пришедших из Приуралья в Восточную Европу. Саамы пришли из названных народов раньше всех. Другие финские народы, расселяясь позднее среди древнего европеоидного населения, значительно сильнее метисировались, вплоть до полной идентичности с антропологическим типом древних протоевропейцев. В первую очередь это касается некоторых групп мордвы и вепсов.

Теперь вернемся к непосредственно русскому населению европейского севера, представленного двумя типами: ильменско-беломорским и валдайским. Первыми исследователями, которые изучали антропологические особенности русских на нижней Двине и в Поморье, были антропологи Д. А. Золотарев и Л. Капица. Золотарев выделил особый тип северных русских и назвал его «нижнедвинским», в общей форме указав на его связь с Новгородской землей. Занимавшийся антропологией Русского Севера и Новгорода в 30—40-х годах Н. Н. Чебоксаров установил довольно широкое распространение на севере светлых мезокефалов и присвоил им название беломорского типа. Однако происхождение этого типа Чебоксаров связал не с русскими поморами, а с нерусским чудским компонентом, главным образом потому, что у соседствующих с русскими карелов Кестенги и удорских коми был обнаружен тот же тип, а среди русских тогда было обследовано очень мало групп.

И вот после того как вся эта территория была серьезнейшим образом изучена антропологами, ученые пришли к однозначному выводу, что беломорский тип никак нельзя связывать с угро-финским населением, а носителем предковых форм этого нордического типа были исключительно новгородские словене. У карелов, вепсов и коми этот тип почти не встречается, исключение составляют лишь удорские коми, соседствующие с поморами. Впрочем, по данным Н. Н. Чебоксарова, мы не можем считать удорских коми типичными представителями беломорского типа. Удорцы заметно темнее поморов по цвету волос, а кроме того, целый ряд признаков, связываемый обычно с европеоидной расой, выражен у них слабее, чем у русского населения.

Современные антропологи объясняют значительное распространение ильменско-беломорского типа на Севере миграцией славян из бассейна Волхова и из Приильменья, так как там находятся бесспорные аналогии как в облике современного населения, так и по краниологическим ископаемым данным. Анализ краниологического материала по Новгороду позволил Н. Н. Чебоксарову выделить в населении, жившем там в начале II тысячелетия, два антропологических типа. Позднее В. В. Седов, исследуя северо-западные области Новгородской земли, дополнительно выделил еще один тип.

В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что в Новгородской земле в раннем Средневековье кроме словен новгородских жили еще и кривичи, а также и пришлые западнославянские варяги, не говоря уже о финно-угорских племенах води, чуди и ижоры. Один из древних новгородских типов (европеоидный, мезокранный, сравнительно узколицый) можно рассматривать как предковую форму описанного выше ильменско-беломорского типа. Другие славянские краниологические серии, например кривические, морфологически очень близкие новгородским, могли бы также рассматриваться как исходные по отношению к современным русским жителям северо-запада России. Однако потомки восточных, приволжских кривичей, жители центральных областей, Валдайской возвышенности были несколько иного облика.

А теперь обратимся к самым важным фактам. Антропологический тип ильменцев очень близок к типу жителей Северной Европы и, в частности, Скандинавии. Это свидетельствует только об одном, что в состав населения всей Северной Европы вошли одни и те же элементы, восходящие к верхнепалеолитическим насельникам Восточной Европы. Физические особенности Новоладожского и Волховского районов довольно близки, как утверждает антрополог М. В. Витов, среднему типу шведов, по данным шведских исследователей Лундборга и Линдерса. В свете этих данных совсем неудивительно выглядит один исторический эпизод, зафиксированный в скандинавских сагах. Снорри Стурлусон в «Круге земном» описал приезд будущего короля Норвегии Олафа Трюггвасона в Нортумбрию к ярлу Сигурду. На вопрос Сигурда, кто он и откуда, Олаф отвечает, что он купец Али Богатый, русский по рождению, из Гардарики, Руси. Иными словами, Олаф без труда обманывает своего соотечественника-скандинава, притворяясь русским. Для этого ему, видимо, достаточно было худо-бедно изъясняться по-русски. По внешнему же виду древние русы и скандинавы не отличались между собой. Отсюда и некоторая путаница у византийских авторов, когда норманнами считали и свеев, и норвежцев, и русов. Впрочем, эта путаница, возможно, возникла лишь в наше время, когда под норманнами – северными людьми почему-то стали подразумевать только скандинавов, ошибочно считая это имя этнонимом, отказывая в «норманнстве» русским, живущим иногда и посевернее своих «северных» соседей, да еще и в более суровой климатической зоне.

Сделаем важные выводы. Во-первых, не может не удивлять сохранность на протяжении тысячелетия антропологических типов в значительно гомогенной массе русского населения, свойственных древним славянским племенным союзам. Если мы до сих пор по русскому населению можем легко восстанавливать предковые формы вятичей, кривичей и словен, то позвольте, господа-невежды, о каком расовом бардаке с участием столь любимых вами татар на Руси можно вообще серьезно говорить? Оставим эту байку для инвалидов детства. Во-вторых, ильменско-беломорский тип восходит к древнему палеолитическому населению Русского Севера. Об этом свидетельствуют находки как В. С. Передольского в Коломцах и в Приладожье, так и современные краниологические серии с озера Лача. В XV веке московиты находят в Ледовитом океане остров, заселенный неведомым им славянским народом. Островом этим, по всей вероятности, являлась Новая Земля. Как тут не вспомнить таинственный остров Туле, который с античных времен почитался древними крайней северной точкой обитаемого мира.

Замечательный современный исследователь древнейшей Руси В. Н. Демин в своей великолепной книге «Русь летописная» приводит интереснейший факт. Средневековый арабский космограф Димешки писал, что отдаленнейшая северная земля Тулия населена славянами. И это были отнюдь не потомки хорошо известных новгородских поморов. Славяне эти были остатком того большого древнего этнического массива, которых древние авторы называли сарматами-гипербореями, а академик Марр в 30-х годах осторожно именовал северными сарматами, впервые указав коллегам на невозможность отнесения всех наших северных древностей и всей древней топонимики исключительно к финно-угорскому наследию. И то, что Марр называл это население сарматами, показывает, что он в общем-то понимал, что это северное население «палеославян» было действительно родственно скифам и сарматам Причерноморья, как на это указывали и антропологи императорской школы. Вспомним также, что и самые древние предания скифов говорят о том, что они переселялись на юг под давлением северных племен и вследствие похолодания климата.

Из всего сказанного можно сделать единственный и очевидный вывод. Ильменско-беломорский расовый тип является прямым потомком исходного типа для всех арийских народов и четко обозначает границы первичной индоевропейской прародины. Не случайно этот тип в наибольшей чистоте сохранился у русских севера как у исконных жителей этого края, никуда с прародины не уходивших и являющихся прямыми потомками единого арийского племени до разделения, после ухода родственных племен, осознающих себя словенами, то есть людьми,, говорившими на понятном языке, в отличие от других индоевропейцев, терявших после ухода с прародины не только чистоту антропологического облика, но и чистоту речи, о чем мы расскажем чуть ниже. И не случайно ближайшие аналоги этого типа в относительной чистоте сохранились у шведов Скандинавии, по древним преданиям которых они пришли в малую Швецию из Великой, из Великого Свитьода, располагавшегося на «шапке» мира, откуда вытекают все великие реки Восточной Европы: Дон, Днепр, Двина и Волга.

Значение того, что исходный для всех древних индоевропейцев предковый ильменско-беломорский расовый тип, известный на тех же землях со времен палеолита, в наибольшей чистоте сохранялся у северных германцев, славян севера и славян юга, известных античному миру под именами скифов-сарматов-алан, трудно переоценить в понимании действительной этногенетической истории русского народа. Но самое главное для нас это то, что сегодня только самые северные великорусы сохраняют этот древний тип, являясь, по сути, тем необходимым расовым ядром для всего русского племени, без которого оно потеряет свою генетическую идентичность, что повлечет неминуемо и гибель этноса.

Сохранение этого расового типа северных великороссов есть задача первостепенной важности в деле возрождения русского народа в целом, во всем его многообразии в удивительном, тем не менее, единстве, в его былом и еще небывалом величии духа и воли. Что же касается массового освоения северных земель новгородцами, ладожанами и ростовчанами, то мы должны себе четко представлять, что на Русском Севере древние русичи встречали родственное славянское или «палеославянское» население – действительных предков наших поморов, живших там со времен палеолита, до экспансии с востока угро-финских племен.

С тех самых древнейших пор от Белого моря до Ильменя и даже до Псковского озера на всем пространстве обосновался антропологически единый народ, давший начало всем славянам и предок всех современных индоевропейцев. И любые миграционные процессы на этой территории во времена Древней Руси были миграциями людских масс в границах единого этноса с единым антропологическим типом, неизменным в течение всей истории.

Сопоставляя диалектологическую карту указанных территорий с антропологическими данными, замечаем, что ареалу ильменско-беломорского типа полностью соответствуют территории распространения трех близких между собой северно-великорусских диалектов: западного (собственно новгородского), частично олонецкого и особенно северного (поморского). Границы поморского диалекта полностью совпадают с южной границей ильменско-беломорского типа. Интересные результаты дают наблюдения над географией отдельных слов. На севере широко известен термин «шелонник» – так называют юго-западный ветер. Северные крестьяне и рыбаки, живущие на берегах Белого моря или на Мезени, давно не помнят происхождения этого слова. Термин этот мог возникнуть только в Новгороде, где река Шелонь действительно впадает в озеро Ильмень с юго-западной стороны. И именно с Шелони очень часто дует сильный порывистый ветер. Распространение этого термина, конечно, свидетельствует о широком расселении новгородцев по Русскому Северу.

С этим расселением мы можем связать и проникновение на Север древнейшего былинного цикла. Нетрудно заметить удивительное совпадение территории, на которой в XIX веке были записаны былины, с беломорской половиной описанного антропологического ареала. Но приток новгородцев в Средневековье на Север нисколько не изменил этнической картины и расового типа славянорусского населения Русского Севера. Также важно отметить, что ареал распространения ильменско-беломорского расового типа удивительно точно совпадает с теми границами северной прародины арьев, которые определил в своей книге «Арийская прародина в ведах» замечательный индийский ученый XIX– начала XX века брахман Лал Гангадхар Тилак. Очень важно здесь еще раз подчеркнуть, что в русском населении Севера абсолютно не прослеживаются черты лапоноидного типа саамов. В то же время протолапоноидный тип северного неолита послужил основой для формирования типа современных лопарей и вошел в качестве одного из компонентов в состав онежского типа, характерного для карелов, вепсов и частично коми. Анализ распространения онежского типа приводит к заключению, что ареал онежского типа точно совпадает с угро-финским населением Севера.