Текст книги "От царской Скифии к Святой Руси"

Автор книги: Владимир Ларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

Важно и то, что современные краниологические серии восточных славян больше сближаются с западнославянскими и южнославянскими группами, чем даже средневековые восточнославянские серии, имеющиеся в распоряжении антропологов. Больше всего это сходство характерно для великорусов. Факты убедительно свидетельствуют о сходстве всех славянских народов не только по языку, но и по антропологическому типу, невзирая на то, что за прошедший огромный исторический отрезок от времени расселения славян, сербы, хорваты, болгары, чехи и южные поляки, невзирая на смешение с иными племенами Европы, носителями альпийского, динарского и средиземноморского расовых типов, сохранили много общих черт с русскими славянами, с их расовым типом, который по определению является исходным для всего славянского племени.

Этническая история русского народа, славян тесно связана с проблемой прародины народов – носителей индоевропейских языков, которых далее мы будем называть арийскими, как это было принято в научном мире XIX – начала XX столетий. Термин этот более удобный и не нарушает преемственности научной мысли.

Сейчас учеными разрабатываются вопросы арийской прародины с широким привлечением исторического, археологического, лингвистического, антропологического и других материалов. Большая роль отводится географии и истории эволюции земного климата.

На данный момент существуют три основные версии географической локализации прародины арийских народов. Часть ученых считает прародиной Центральную Европу, часть – Северное Причерноморье. Самой интересной является гипотеза о полярной прародине арийцев. Эта идея нашла большое количество приверженцев в ученом мире. Высказанная впервые знаменитым индийским ученым-пандитом Б. Г. Тилаком (1856—1920), она находит большое число прямых и косвенных научных подтверждений в наши дни.

Б. Г. Тилак не был первым, кто указал на Арктику как на прародину человечества. Но его заслуга в том, что он провел глубокий анализ Ригведы, священной и древней книги арьев, и индийских эпических поэм – в первую очередь Махабхараты, и вычленил из этих источников древнейший мифологический пласт, который и донес до нас неискаженной информацию о прародине предков всех индоевропейских народов. Будучи непосредственным носителем Традиции (Б. Г. Тилак был брахманом), ученый нашел в Ведах и эпосе огромное количество фактов, указывающих на Арктику как на прародину арийских племен.

Тема арктической прародины затронута здесь не случайно. Она тесным образом связана с проблемой этнической истории не только славян, но и их ближайших соседей на севере угро-финнов.

И в этой связи очень важными являются факты, установленные советским антропологом В. В. Бунаком. В своей статье «Происхождение русского народа по антропологическим данным» он, в частности, пишет:

«...Выяснилось, что ни одна русская группа не воспроизводит полностью комплекс особенностей, свойственных центральным вариантам балтийского, уральского или неопонтийского расовых типов. Этот факт и многие другие привели к выводу, что в основе русских антропологических вариантов и некоторых дославянских (?) лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к ранненеолитическому и мезолитическому времени. Исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп русского населения. В расово-таксономическом отношении восточноевропейский тип, не выделенный в прежних работах, входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса».

Эти факты являются важнейшим доказательством того, что славянорусы являются древнейшими, исконными обитателями Русской равнины. Вопрос о древних миграциях отпадает сам собой.

Удивительным является и факт сохранения древнейшего, особого расового типа, не соотносимого ни с расовым типом прибалтийских народов, ни с угро-финнами Приуралья. Следовательно, спекуляции о расовых «мутациях» русских, которые разными горе-исследователями связывались то с угро-финнами, то с татаро-монголами, а то и с иными какими «пришельцами», также отпадают как антинаучные фантазии.

Но самое главное для нашей темы то, что антропологическая наука определяет тот расовый тип, бытовавший на древней арийской прародине, по Тилаку, который арьи принесли в Индию и Иран, а племена культуры боевых топоров в Западную Европу. Везде этот тип подвергся изменениям и остался чистым на древней арийской прародине на Русской равнине от Белого моря до Черного. Факт существования древней восточноевропейской расы по-новому высвечивает этногенетическую историю не только славян, но и финнов.

Славяне и угро-финны

Необходимо учитывать то, что антропология как наука до середины XX века серьезно не привлекалась для воссоздания истинной этнической истории русских. Даже столпы русской исторической мысли имели по этому вопросу весьма смутное представление. Большинство из них отдали дань столь модной тогда теории о финском субстрате как одной из составляющей великорусской народности.

Например, В. Ключевский считал, что встреча руси и чуди носила мирный характер, за которой прошло быстрое смешение племен. Действительно, в письменных памятниках нет упоминаний о борьбе с финскими туземцами. Безусловно, этому способствовал и характер финнов. Но в народных преданиях поморов сохранились сказания о тяжелейшей борьбе с чудью, которую местами новгородцам пришлось уничтожать полностью, вырезая под корень.

В европейской историографии финны отмечены общими характеристическими чертами – миролюбием, робостью, даже забитостью. Русские, встретив финнов, сразу почувствовали свое превосходство над ними и прозвали их общим собирательным именем: чудь, что значит чудные. Чудью называли и эстов, и зырян. Абсолютно мирной картины взаимоотношений, конечно, не было. Финны отнюдь не стремились сразу перейти в православие. Коми-зыряне и пермяки еще в XIV веке не проявляли особого рвения к перемене веры. Святому Стефану Пермскому пришлось приложить немало трудов к их обращению в православие. Основная же масса была в «поганстве», в нем же она и оставалась даже после официального принятия православной веры славянорусов.

Финны-охотники отнюдь не были оседлыми племенами. И несмотря на то, что Несторова летопись говорит о том, что на озере Неро сидит меря, у Мурома сидит мурома, а на Белоозере весь, города Ростов, Муром и Белоозеро были построены славянами, а не финскими охотниками и рыболовами. Основная масса финнов, конечно, откочевывала на северо-восток, подальше от тяглового гнета русской феодальной государственности. Поскольку финское население было немногочисленным, оставшиеся без следа растворились в русском море.

Важно отметить, что конфликты с финнами имели место и на религиозной почве. По Житию св. Леонтия Ростовского все ростовские язычники упорно боролись против христианских проповедников. Ростовская Русь, почитавшая Велеса, встала на сторону мерян. Немного отступая от темы, отметим, что никто еще убедительно не разъяснил, почему язычники финны поклонялись славянскому божеству Велесу. Может быть, на этот вопрос поможет ответить антропология. Дело в том, что еще в XIX веке антропологи в чудских могильниках находили черепа двух диаметрально противоположных расовых типов. Один – круглоголовый и плосколицый обоснованно был приписан пришельцам из Приуралья – финнам. Другой тип принадлежал длинноголовому рослому племени. Может быть, средневековая меря уже включала в себя группы древнего протославянского населения Восточной Европы?

Сохранилось предание, записанное в XVII веке, что язычники меряне и русь ростовского края, убегая «от русского крещения», выселились в пределы Болгарского царства на Волгу к родственным мере марийцам – прямым потомкам мери и черемисам. Конечно, это была не чисто племенная борьба руси и чуди, а религиозная. Но носителями антагонистических духовных констант христианства и язычества выступали именно славянская Русь и финны. Причем часть славян-язычников уходила с финнами на восток. Так, и часть славян-вятичей еще в XI веке ушла с Оки на Вятку, противясь христианизации.

Таким образом, вопрос о слиянии финнов и славян должен решаться в другой плоскости, а именно: должен рассматриваться вопрос о славянском компоненте у финнов Восточной Европы. Изначальные финские черты: скуластость, смуглый цвет лица, широкий нос и темные волосы встречаются у современных угро-финнов не так уж часто. Благодаря славянскому влиянию преобладают светлоокрашенные типы.

Иногда русские мужчины и женщины шли на смешанные браки. Но феномен славянства состоит в том, что от смешанных браков дети очень часто остаются в лоне малых народов. Русские с удивительным спокойствием смотрят на то, что их дети становятся по воспитанию и культуре зырянами, мордвою, пермяками – главное, чтобы они были православными. Это во многом объясняет тот факт, что славянский расовый тип сохранился у великорусов в первозданной чистоте, и, вместе с тем, расовый тип окружающих русских соседей воспринял в себя сильнейший славянский антропологический компонент.

После принятия православия все угро-финские народы стали полноправными участниками строительства Русского государства, неизменно сохраняя свое этническое лицо и не ассимилируясь. Татарские поселения Рязанской, Костромской, Московской губерний до XX века также сохранили свое народное лицо, культуру и ислам.

Важно сказать, что, уживаясь с татарами, русские люди не стремились слиться с ними этнически. Не было заметно такого желания и с обратной стороны. И если на уровне элиты в среду дворянства входили представители местных элит и в итоге сливались с дворянством чисто русским, то в народных низах сохранялись различные социальные и религиозные барьеры, не позволявшие слияния с иноверными.

Если сейчас в свете новых данных антропологии, лингвистики и истории эти процессы становятся понятными, то в прошлом веке они вызывали недоумение. С одной стороны, было общепринятым считать великорусов губернии Московской, Владимирской, Ярославской и Костромской бесспорно лучшими представителями северо-славянского типа в его первоначальной чистоте. С другой стороны, не знали, что делать с тем фактом, что на землях этих губерний обитали меря и мурома. Отсутствие этих племен на данных территориях с XII века озадачивало. Часто умные люди договаривались даже до того, чтобы считать великорусов по крови финнами, а по языку славянами. Но для таких радикальных фантазий ни у них, ни у нас не было и нет никаких оснований.

Для этой проблемы предполагалось два возможных варианта решения. Первый: пришлая русь, селясь среди туземной чуди, заимствовала многое из этнических черт и быта финнов. Второй: чудь, постепенно русея, всей своей массой, со всеми антропологическими особенностями, языком и верованиями входила в состав русских. Трудность, однако, состояла в том, что выделить антропологические черты финнов у заведомо чистых русских не удавалось. Следы языка и верований финнов у русских не обнаружились вообще, что рушило всякие гипотезы о смешении. Многих это мало смущало, и в книгах продолжали рисовать великоруса как некоего славяно-монгольского метиса.

Прусский чиновник XIX века барон Гакстгаузен считал чистыми славянами лишь малороссов. В частности, по его теории чистые народы никогда в истории не могли возглавить великих империй. Именно поэтому «чистые» малороссы уступили пальму первенства «нечистым» великорусам. Барон совершенно упустил из виду, что только чистые народы арийской крови и создавали великие империи. Достаточно указать на персов, древних римлян, македонцев. А вот их смешанные потомки неминуемо приводили империи, созданные чистыми отцами, к гибели.

Итак, еще раз подчеркнем со всей ответственностью: нелепым является утверждение о «нечистых великорусах» и еще более нелепым – убеждение о неспособности чистых этносов строить империи. История говорит о другом. И греки, и римляне начинали свою стройку великих империй, будучи народами несмешанными. Именно смешение с иноплеменными явилось главной причиной гибели и империи Александра Македонского, и гордого имперского Рима. В конечном счете, и полиэтничность Византии, неоднородность расового состава суперэтноса ромеев ослабили империю христианских императоров, стали причиной ее нестойкости в православии в тревожный век латинской и турецкой агрессии и конечной гибели.

Русские и сейчас остаются племенем достаточно чистым и однородным. И в XIX веке об этом уже начинали говорить. Тот же Гакстгаузен удивлялся, что значительное финское племя зырян живет без всякого стеснения рядом с русскими и занимается своим извечным промыслом – охотой, сохраняет свой особый этнический тип и не сливается с господствующим племенем. Другие же финские племена, пишет прусский барон, мало-помалу вымерли, как и многие племена американских индейцев. Только немногие, приняв православие, слились с русскими. От немногочисленного угро-финского населения древней России сохранились до сего дня лишь вепсы да ижорские карелы, почти исчезнувшие уже в XX веке. В становлении расового облика русского народа типологические расовые черты угро-финнов не сыграли никакой роли.

Обратимся непосредственно к рассмотрению антропологического облика финских племен. Для этого в нашем распоряжении есть многочисленный материал исторического и антропологического характера.

Проблема угро-финских племен состоит в том, что антропологический тип прибалтийских финнов и угро-финнов Зауралья весьма различен. Как уже отмечалось выше, на территории Восточной Европы славяне жили рядом с ижорою, весью, муромой и мерею. В учебниках отечественной истории рисуют картину включения этих народностей в политическую орбиту Русского государства и их быстрого растворения в славянской среде.

Повторим, что антропологически подтвердить этот факт трудно. Конечно, есть материал, свидетельствующий о том, что контакты были, но они весьма незначительные. Если бы процесс, описанный в учебниках истории России, имел место, то мы бы говорили о веси и ижоре как об исчезнувших народах, слившихся со славянами. Однако и весь, и ижора, и карелы продолжают жить между великорусами, не слившись с ними за тысячелетнюю историю Российской государственности. Где же поголовное смешение славян и финнов? Факт сохранности в истории России столь малых племен более чем красноречив!

В этой связи показателен пример того, что карелы более двухсот лет живут в центре России, в Тверской области, и до сих пор сохранили свой этнический и культурный облик, не слившись с великорусами. А ведь Восточная Европа – это центр формирования великорусской народности, и процессы ассимиляции должны были, по логике вещей, происходить здесь с особой интенсивностью.

Самым поразительным является факт православного вероисповедания и карелами, и вепсами, а также использование в быту, наряду с родным, русского языка. Казалось бы, основных барьеров для полной ассимиляции не было и нет. Если учитывать факт современной секуляризации общества, отмирание старых традиций и социальных различий, то на сегодняшний день барьеров еще меньше. Тем не менее, мы скорее наблюдаем возрождение национального самосознания у карелов, ижорцев и вепсов в современной России.

Сложнее обстоит дело с двумя другими угро-финскими племенами – мерею и муромой. С конца XI века названия этих племен пропадают из русских летописей. Ученые в дореволюционной России, а затем и в СССР, почти единодушно пришли к выводу о полном растворении мери и муромы в славянской среде. Такие заявления тем более удивительны, если учитывать, что меря никуда не исчезла вообще. Современные марийцы, древнее племя мари и есть те самые потомки летописной мери, народа, известного нам под именем в славянской огласовке. Остаются вопросы, почему ныне марийцы занимают не ту же территорию, которую занимали меряне в летописи Нестора, и куда делась летописная меря. Эти вопросы не так уж и не разрешимы. Во-первых, марийцы живут на своей исконной территории, а летописная меря была скорее авангардом угро-финнов, продвинувшихся в индоевропейскую среду отнюдь не мирным путем! Во-вторых, так ли уж бесспорно утверждение о том, что меря Волго-Окского междуречья в полном составе влилась в состав великорусского племени? Последние археологические открытия не позволяют делать столь категоричных выводов.

В 1071 году в Суздальской земле, в Ростове, на Волге, Шексне, Белоозере вспыхивает восстание, которое носило яркую антихристианскую направленность. Восстание было очень жестоко подавлено воеводой Яном Вышатичем. Основную роль в восстании играли язычники меряне, их жреческая элита. По ним и был нанесен основной удар. С этого момента археологически можно проследить отток угро-финского населения на восток, и именно с этого момента меря пропадает из поля видимости русских летописей. Это же подтверждает и древнее русское сказание XVII века. Отток мери в земли родственных марийцев не вызывает сомнений. Мурома же сыграла определенную роль в этногенезе мордвы.

Важно отметить, что для процесса полной ассимиляции мелких групп угро-финского населения в Восточной Европе просто не было необходимых предпосылок. Редкая заселенность огромного пространства, принципиальное различие в хозяйствовании земледельцев славян и лесных охотников финнов, религиозная и этническая разнородность и масса других, в том числе и социальных, преград не способствовали процессу массового смешения. Русские, кроме того, за более чем тысячелетнюю государственную историю доказали поразительную уживчивость без посягательств на историческое бытие других народов. Сколько народов и народностей включила в себя Российская империя, столько она и донесла до наших дней. Случай в истории становления и развития империй уникальный. Империи Римская, Византийская, Германская и Британская прекратили историческую жизнь огромного количества народов.

Велико значение того факта, что в строительстве Русского государства с самого начала его зарождения выступали полноправными субъектами и весь, и карелы, и чудь.

Таким образом, судьба Русского государства – это не только судьба славян, но и союзных и равноправных с ними в политическом плане финских народов.

В этой связи необходимо осветить и вопросы этнической истории финнов. Тем более что в этой проблеме содержатся интересные свидетельства, которые могут стать ключом в дальнейших исследованиях, связанных с поисками прародины арийцев.

Вернемся к работам антрополога В. П. Алексеева. Вот что он пишет:

«Наиболее четко комплекс признаков, характерный для прибалтийских финнов, представлен в составе эстонцев и собственно финнов. Это, безусловно, европеоидные народы, монголоидная примесь в составе которых составляет ничтожный процент. По-видимому, этот же комплекс краниологических особенностей является преобладающим и среди других прибалтийско-финских народов: ижорцев и карелов...

Отличия лопарской серии от всех перечисленных заключаются в высоком черепном указателе, несколько более низком и заметно более широком лице. По другим признакам лопарские черепа мало отличаются от эстонских и финских».

Дело в том, что смешение древних представителей северной ветви европеоидной с какими-то низколицыми монголоидами, отличавшимися низкорослостью и темной пигментацией, стали этнической основой современных саамов. Рассматривая другие финские племена, соседствующие со славянами, мы должны отметить резкую европеоидную выраженность ижорцев.

Многие антропологические особенности позволяют исключить и мордву из числа представителей субуральского типа и рассматривать ее, как и русских восточных районов европейской части России, в качестве населения, антропологические особенности которого сложились на основе европеоидных вариантов переходной зоны между северными и южными европеоидами.

Очень важно отметить факт сохранения мордвой особенностей европеоидной расы, находясь в зоне постоянных контактов с тюркскими племенами и являясь буфером между Русью и Степью. .

Говоря о северной части европейской России, мы должны упомянуть еще одну финскую народность: коми-зырян.

В своей монографии ученый В. Н. Белицер (1958) привел примеры мощного влияния русской культуры на культуру и быт коми и даже их полного обрусения. Весьма вероятно, что при колонизации европейского Севера потомки словен новгородских частично растворились в массе коми-зырян, что потом облегчило их обрусение. Тем не менее коми и сейчас имеют значительные монголоидные признаки. По крайней мере, у современных пермских утро-финнов монголоидная примесь более отчетлива, чем у прибалтийских финнов.

Современными антропологическими исследованиями доказано, что русское население ряда районов Перми не «низкорослые пермяки», а имеет рост выше среднего, мезокефалию, лица узкие, волосы русые, мягкие, прямые и волнистые и т.д., то есть сохраняют северноевропейский тип, вариантом которого на европейском Севере является беломорский тип поморов, потомков не только исторических новгородских словен, но и более раннего, «долетописного», славянского населения Севера.

По материалам карельских могильников выяснилось, что формирование карелов, как следует из одонтологического анализа, происходило на основе не одного, а двух одонтологических типов: северного грациального и более древнего – североевропейского реликтового, который этнически связывается с саамами. Согласно самой общей характеристике, карелы относятся к европеоидным народам, монголоидная примесь у которых составляет ничтожный процент.

Заканчивая антропологический обзор угро-финских народов европейской России, заглянем в энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, где сказано следующее:

«Финны среднего Поволжья (мордва, черемисы) сливаются в своих антропологических признаках с соседними великорусами.

Татары среднего Поволжья, резко отличающиеся ныне своей религией (магометанством), значительно менее разнятся от русских в своем типе, несмотря на воспринятый ими элемент монголоизма; в массе они представляют собой скорее отатарившихся финнов, что еще вернее относительно чуваш, усвоивших себе даже язык татарский».

О самоназвании татар до начала нашего столетия уже писалось выше, что лишний раз подтверждает мысль о финском субстрате поволжских тюрков.

Указанные выше антропологические особенности финнов позволяют ученым допустить возможность единого антропологического прототипа для славян, балтов и прибалтийских финнов, существовавшего на пространствах Восточной Европы и обладавшего ярко выраженными европеоидными чертами.

В сборнике «Антропологические типы древнего населения на территории СССР» (1988), соавтором которого является известный антрополог Г. В. Лебединская, рассматривается древний европеоидный тип, резко долихокранный, со среднешироким, высоким, сильно профилированным лицом и выступающим носом. Этот тип был распространен на обширной территории от Поднепровья до Рейна в VIII– V тысячелетии до Р.Х. Видимо, этот антропологический тип лежит в основе этнической истории германцев, балтов, славян и прибалтийских финнов.

Подводя итоги вышесказанному, необходимо еще раз отметить неоспоримый факт расового единства русского народа. Вместе с тем, мы должны отметить и то, что расовые контакты с утро-финнами на периферии расселения русских, особенно в Приуралье, имели место, но это не затрагивало генетическое ядро русского народа, обладающего устойчивым генофондом. Более того, сами пришельцы из-за Урала, древние угро-финны, в значительной мере смешались с древнейшим европеоидным населением Восточной Европы. И даже при гипотетическом допущении интенсивных расовых контактов финнов со славянами первые не могли бы изменить физического облика самых чистых наследников древних северных европеоидов Европы.

Г. Л. Хить в работе «Дерматоглифика народов СССР» (М.: Наука, 1983) приходит к заключению, основанному на тщательном анализе рисунков отпечатков пальцев: «Установлено, что русские однородны в отношении кожного рельефа и являются носителями наиболее европеоидного комплекса наряду с белорусами, латышами, украинцами, вепсами, коми и мордвой».

К сходным выводам пришли и ученые в Германии в 30-х годах. По немецким данным, дерматоглифический комплекс с ярко выраженным нордическим типом прослеживается не только у норвежцев, англичан и немцев, но и у русских. Партийная элита Третьего рейха не пожелала считаться с учеными и понять, что на Восточном фронте немцам будут противостоять не гунны, а нордические братья.

Добавим, что в своем исследовании Г. Л. Хить также отмечает огромное отличие в дерматоглифическом материале русских, с одной стороны, и казанских татар, марийцев и чувашей, с другой. Следовательно, на основании этих данных ни о каком прямом расовом контакте русских и их восточных соседей не может быть и речи. Выводы эти самоочевидны, если, освободившись от интернациональных и либеральных мифов, встать на твердые научные позиции антропологической науки.