Текст книги "Четвертое измерение"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Вытащите подполковника из машины!– скомандовал я летчикам. Смотря на тело убитого, я осознал, что за то короткое военное время мы успели немного сдружится, и я был расстроен смертью этого сильного командира. Но долго переживать мне не дали, отвлек подбежавший сержант. Посмотрев на тело Летяги, лежащее на траве, чуть помедлив, стал докладывать:

– Трое раненных их перевязывают, четверо убито. Две машины повреждены, одна вроде целая,– кивнул он на Мерседес. Посмотрев на уцелевшую легковушку, сказал:

– Раненых в машину, убитых похоронить. Выполнять!

Через час мы продолжили движение. Пройдя поле на этот раз без происшествий, мы вошли в небольшое село, раскинутое на берегу маленькой речушки. В селе были наши части, я это сразу услышал на околице, когда где-то с другой стороны села взревел двигатель танка, судя по звуку Т-26. Тут же меня отвлек окрик на русском:

– Стой, кто идет!

Приказав своей колоне остановится, я направился к посту, окликнувшем меня. Увиденное меня разочаровало, ни какого орудия для защиты, или чего другого. Небольшой окопчик для пулемета, стоящего на сошках здесь же. И всего пара бойцов во главе с младшим сержантом.

– Старший ко мне!– скомандовал я. Но к моему удивлению сержант не сдвинулся с места, а с подозрением окинув взглядом, ответил:

– Сейчас старший подойдет,– и подняв винтовку выстрелил в воздух. Похоже это у них вроде как сигнал. Через минуту прибежал старший лейтенант в сопровождении отделения бойцов. Козырнув мне, представился:

– Старший лейтенант Конев, командир роты.

Так и не дождавшись продолжения, тоже козырнул и ответил:

– Капитан Михайлов, командир танкового батальона. Пробились из окружения, с потерями, срочно нужны медики.

Окинув взглядом сидевших на обочине бойцов и замершую тушу Мерседеса, ответил:

– У нас тут во второй хате санвзвод стоит, давайте туда, а вас товарищ капитан прошу пройти к нашему особисту.

Проводив раненых до медиков, я направился вслед за старлеем, который неотступно следовал за мной. Моих бойцов разоружив, увели куда-то в сторону, а меня и летчиков повели по улице дальше. Пройдя мимо трех танков, стоящих на улице без всякой маскировки мы вошли во двор довольно большой хаты пятистенка, во дворе которого стоял на посту боец с васильковыми петлицами и карабином на плече. Попросив нас подождать во дворе, лейтенант заскочил вовнутрь. Через минуту он вышел в сопровождении невысокого крепыша в звании лейтенанта НКВД. Осмотрев нас он что-то брезгливо сказал, услужливо наклонившемуся старлею. Мне это нравилось все меньше и меньше. Как чувствовал, что влипну во что-нибудь. Показав на меня пальцем, особист приказал вводить меня первым. В большой довольно прохладной комнате, в которую меня ввели, при этом сняв ремень с кобурой и с Вальтером. Меня по знаку особиста посадили на стул стоящий перед хозяйским столом, с противоположной стороны сел лейтенант. Окинув меня взглядом, сквозь зубы спросил:

– Кто такой? Документы!

Посмотрев на него внимательным взглядом, ответил, стараясь сохранить спокойный тон:

– Нету документов. У немцев они!

Лейтенант, понимающе кивнул головой:

– В окружение попали и уничтожили их, я такое каждый раз слышу от выходящих к нам.

И тут же заорал, брызгая слюной:

– Правду сволочь! Мне нужна правда.

На своих плечах я ощутил чьи-то руки, легшие мне на плечо, когда я начал привставать. Резко скинув руки я не глядя с ехал локтем назад и оттолкнувшись ногами от стола, упал на спину и перекатившись вскочил на ноги. Лейтенант с выпученными глазами дергал клапан кобуры, а сбоку стоял держась за живот сержант НКВД. Быстро подскочив к нему вырубил его одним ударом по затылку, после чего переметнувшись через стол выбил наган из рук лейтенанта и с удовольствием съездил ему в челюсть. Быстро подобрав револьвер я подбежал к двери и накинул крючок, после чего вернувшись, подошел к державшемуся за челюсть лейтенанту и спросил, глядя в пылающие ненавистью глаза:

– Телефон, связаться со штабом, где он?

– У меня нет! Только у командира дивизиона телефон стоит.

– Пошли, проводишь!

Взяв его в охапку я открыв дверь и прикрываясь лейтенантом вышел во двор. О происходящем в хате, похоже ни кто не знал и не догадывался, судя по тому, как меня встретили с ошарашенными и удивленными лицами. Летчики озадаченно переглянулись. Боец с карабином, быстро отойдя от шока скинул оружие с плеча и стал целиться в нас. Держа ствол нагана у виска особиста, я крикнул:

– Оружие на землю, не то пристрелю его как собаку.– И нажав стволом на висок, сказал спокойно:

– Прикажи ему.

– Косухин, оружие на землю,– тут же отреагировал лейтенант. Так шагая мы дошагали под взглядами несколько десятков бойцов до дома где находился телефон. В дверях я встретил капитана с эмблемами артиллериста, который с удовольствием полюбовавшись на нас, пропустил в хату. На столе стоял телефон, зашедший следом капитан быстро сложил и убрал, карты и приказы со стола после чего также молча вышел. Оттолкнув лейтенанта в угол, и велев постоять там, сняв трубку покрутил ручку.

Этот дивизион имел связь только со штабом полка, поэтому связавшись с начальником штаба, попросил его связаться и доложить представителям контрразведки о моем выходе из окружения. То, что обо мне нужные люди уже осведомлены я не сомневался, поэтому поглядывая на летеху, стоящий ко мне спиной в углу и иногда бросавший злобные взгляды на меня, ждал звонка. Раздавшийся стук в дверь отвлек меня от размышлений, а лейтенанта от придумывания мести.

– Войдите!

После моего разрешения, в комнату прошел тот самый молчаливый капитан. Бросив насмешливый взгляд на лейтенанта, нахохлившегося в углу, и похожего на мальчишку которого отец поставил в угол за разбитое школьное окно, и посмотрев на меня, сказал:

– Что все-таки произошло? А то сержант Жмых ничего толком объяснить не может, ходит да за живот держится!

– Да лейтенант немного обознался! Вот и не разобрались сразу, кто есть кто!

И доверительно улыбнувшись капитану, сказал:

– Не люблю, когда меня бьют или пытаются убить, ответ бывает адекватным, бью или убиваю уже я. Я не представился. Капитан Михайлов, командир танкового батальона.

Кивнувший в ответ капитан, ответил:

– Капитан Новик, командир зенитного дивизиона. Может, лейтенанта отпустим?

– Не пусть стоит пока стоит. Я его в угол на час поставил, еще сорок минут ждать. Кстати у вас поужинать, ничего нету? А то с утра не ел.

– Есть, как не быть. Самохвалов!– крикнул кого-то капитан, и добавил:

– Поесть два котелка принеси!

– Как там мои бойцы не обижаете?

– Нормально все с ними, правда, сидят пока под охраной, приказал накормить.

После чего усевшись за стол, с любопытством спросил:

– Твои бойцы рассказали, что вы в плен генерала немецкого взяли. Расскажи!

Летеха в углу, насторожился и навострил уши. Мой рассказ занял почти полчаса. За это время мы поели каши с тушенкой, которую принес усатый старшина, и выпить по стакану горячего чаю. На предложение капитана остограмится, сказал твердое нет, спиртные напитки кроме пива я не жаловал. Заключение рассказа прервал зуммер звонка, заставив нас всех вздрогнуть.

– Тьфу ты чертяка на самом интересном месте,– недовольно сказал капитан.

– Алло. Капитан Михайлов у аппарата!– сказал я, подняв трубку. На том конце провода раздался командный бас, различимый даже через шорох помех:

– Командир танкового батальона девятнадцатой танковой?

– Да!

– Позывной Никаненкова!

– Хм, Хохол!

– Что вы сказали ему при расставании?

– Что сказал? Сказал 'Ну, с богом'!

– Хорошо. Ваш позывной?

– Сверчок!

– Ваше точное место расположения.

– Деревня Крюково!

– Ясно, мы будем у вас в течении суток. Ждите!

Аккуратно опустив трубку, я повернувшись к капитану, сказал:

– За мной подъехать должны. На ночлег устроишь?

– Да вот лавка, устраивайся!– Поблагодарив его я повернувшись к летехе, совершил самую большую глупость на сегодня:

– Лейтенант вы можете идти!– И опустошив барабан нагана, вернул его и патроны подошедшему владельцу. Проводив взглядом лейтенанта, вышедшего из дома, я повернулся к капитану спросившего меня:

– Так что там дальше-то? Вы приехали на аэродром и..?

Дорассказав полностью эпопею с немецким генералом, сказал вставая:

– Пойдем моих проведаем!

Выйдя на уже темнеющее крыльцо, услышал какой-то шорох справа и мощный удар в корпус. Раздавшийся после этого знакомый голос все прояснил.

– Вяжите его!– Нет как все-таки я лопухнулся с этим недомерком, думал я, перекидывая через бедро второго нападающего. Меня просто завалили телами, после того как получил пару раз в челюсть сознание у меня стало уплывать, из последних сил освободив левую руку, кому-то с хрустом ее впечатал. На границе сознания слышал где-то вдалеке мат капитана, после чего ничего не помню.

Открыв глаза, я посмотрел на стропила видные сквозь рассеивающуюся темноту. Очнулся я опять в каком-то сарайчике, похоже, ни немцы ни наши разнообразием в содержании пленных так ничем и не отличались. С трудом приподняв свое избитое тело, и оперевшись спиной о стену сарайчика, осмотрелся. Шея плохо гнулась, но оглядеться я все-таки смог. Судя по темным кочкам с противоположной стороны и храпу, я тут не один. Аккуратно проверив свое тело, путем ощупывания, понял, что кроме синяков ничего серьезного у меня не было, я с благодарностью подумал о Шведе предоставившего мне такое замечательное тело, и о бойцах, которые его избивали. Устало прикрыв глаза, задумался, судя по начавшей рассеиваться мгле, начинается рассвет, и с момента моего звонка прошел уже не один час, но представители контрразведки так и не прибыли и это начинало меня беспокоить. Еще раз прогнав наш разговор с неизвестным, я с теплотой в душе подумал о Сашке Никаненкове, вышел. А раз вышел он, то и остальные ребята тоже, и это была хорошая новость. Задумался о том, что меня ждет, если контрразведчики опоздают. Нет, надо было все-таки поговорить с летехой, успокоить его, прежде чем отпускать, да что уж теперь виниться, если уже сижу в арестантской. Прикрытые глаза сделали свое дело, и под хруст земли, под сапогами часового я незаметно уснул.

Скрип открывающейся двери вывел меня из странного забытья, стряхнувшись, с интересом посмотрел в сторону часового открывшего дверь, позади него маячили еще две фигуры.

– Шнайдер, на выход!

В углу зашуршала сеном одна из фигур, к моему удивлению одетая в комбинезон танкиста, сверкнув тремя кубиками в петлицах видных через расстегнутый воротник, встал на ноги. Посмотрев на конвой, танкист сказал, разбитыми губами, и щуря заплывший фиолетовым синяком глаз:

– Что опять? Когда же ваш лейтенант уймется?

– Поговори мне еще! На выход!

Зло сверкнув глазами, командир направился к выходу, при этом проходя мимо меня, с интересом пробежавшись по мне, на секунду задержавшись на петлицах. Признав во мне тоже танкиста, кивнул приветствуя, после чего вышел из сарая. Проснувшиеся фигуры еще шести арестованных, провожали вышедшего командира взглядами, один из них встал и направился ко мне.

– Доброе утро, товарищ капитан!– Сказал арестант, присаживаясь рядом. Я с интересом пробежался по нему, младший лейтенант артиллерист, с таким же избитым лицом, как и у вышедшего старшего лейтенанта, правда, у танкиста они были свежие, а у артиллериста уже начали желтеть.

– Было бы оно доброе, я бы тут не сидел!– ответил я лейтенанту. Вздохнув, он спросил:

– Товарищ капитан, это вы 'Шкета' в плен взяли, и наганом угрожали?

– Было такое!– Ответил я, и попытался приподняться, не смотря на то, что голова немного закружилась и тело начало стрелять болью, я все-таки смог встать, хотя и с помощью артиллериста.

– А почему вы его взяли в плен?

– Надо было!– Ответил я, назойливому летехе. Дождавшись, пока наконец стены не перестанут кружиться, держась за стены стал ходить туда сюда. Отбиваясь от летехи, старавшемуся мне помочь, стал осторожно разрабатывать мышцы. За полчаса я закончил тренировочный комплекс, взяв его из памяти прошлого хозяина. За это время с помощью артиллериста познакомился с остальными арестантами, которые сами подходили ко мне и здоровались. Выше меня по званию никого не было. Были, три пехотинца-лейтенанта, вышедшие, как и я вчера из окружения, только эти лейтенанты вышли вместе со своими бойцами, с теми, что остались. Еще был старший лейтенант авиатор, оказавшийся технарем с того самого аэродрома, где я посадил в транспортник генерала, с ним был младший лейтенант командир радио-взвода с того же полка. После моих вопросов, оказалось, что они сумели вырваться еще когда немцы только подходили к аэродрому, запрыгнув в полуторку на которой уезжал политрук полка. А дальше также как и у нас, заход истребителя на машину и выжившие вышли на это село, в гостеприимные объятия местного особиста, которого уже окрестили 'Шкетом'.

Младший лейтенант артиллерист, вышел на окраину села только с двумя бойцами, оставшихся в живых после того как в расположение их гаубичного дивизиона прорвались немцы. К моему удивлению всем им шили дело как к дезертирам, но еще больший шок я испытал после того как рассказали про танкиста. Старший лейтенант Шнайдер, оказавшийся из поволжских немцев, вышел из окружения на трех танках, оставшихся от его роты, и сразу же был арестован как немец.

'Шкет' шил Шнайдеру, целый букет преступлений, от дезертирства с места боя, до работы на немецкую разведку. И это притом, что Шнайдера наградили медалью 'за отвагу', после уничтожения восемнадцати танков, которые прорвались в тыл его части, при этом, не потеряв ни одного своего. От таких новостей я только покачал головой, ну особист, ну тв..рь. Вернувшись после разминки на свое место я прилег на солому, и не обращая внимание на ноющее тело, прикрыл глаза, меня сильно тянуло в сон.

Скрип открывшейся створки, вывел меня из дремоты. Двое бойцов с закатанными рукавами гимнастерок, внесли бесчувственное тело танкиста. Грубо бросив его на солому, спокойно вышли под нашими злыми взглядами. Часовой в это время вынес пустое ведро из-под воды, и занес полное, со свежей колодезной водой. Подойдя к ведру, и под скрип закрывающейся двери, первым отпил из нее. После того как попили остальные я приказал осмотреть Шнайдера, и вытереть мокрой тряпочкой его окровавленное лицо. Два командира из пехотинцев склонились над танкистом, постояв немного я пошатываясь вернулся на место.

Через полчаса створка ворот снова открылась, и конвой забрал старшего лейтенанта авиатора. Вернулся он минут через двадцать сам, на своих ногах, держась за бок и постоянно морщась, прошел на свое место. Мне показалось, что его движений и мимика какие-то нарочитые, быстро пробежав возможные варианты, понял, что они со 'Шкетом' похоже спелись, и уверен, что я буду следующим.

Еще через час, когда солнце почти поднялось на небосклон, створка снова скрипнула, и раздавшийся голос сменившегося часового, произнес:

– Михайлов, на выход!

Сплевывая тягучую окровавленную слюну на пол, я снова провел языком по осколкам передних зубов, после чего пошевелив связанными за спинной руками, посмотрел на 'Шкета', продолжавшего брызгать слюной.

– .. подписывай тварь, все равно шлепну! Или ты думаешь твои дружки немцы успеют сюда прорваться и спасти тебя? Не будет такого, подписывай па..ль!

С кривой усмешкой посмотрев на него, я ответил:

– Помнишь, что я в хате говорил? 'Бьют или убивают меня, бить или убивать начинаю уже я'! Твой сержантик..– я кивнул на сержанта, стоящего с боку и потиравшего кулаки,

– ..уже считай труп, а вот насчет тебя я еще думаю!

– Ах ты су..а! Жмых давай еще!

На меня снова посыпались удары, и я опять грохнулся с табуретки, в какой-то момент я сумел несвязанными ногами сделать подсечку и сержант с грохотом рухнул на пол, и своего шанса я не упустил, мощный, насколько было сил, удар пришелся в грудь Жмыха, до головы мне было не дотянуться.

– Охрана ко мне!– сразу же завопил летеха. Ворваться в дом им помешали тесный для двоих бойцов косяк двери и слишком широкие плечи. Потолкавшись оба бойца наконец смогли ворваться в комнату. Сжавшись в позу эмбриона я старательно уворачивался от беспорядочных ударов, плохо что руки связанны, нельзя прикрыть живот. Наконец бойцы устали и остановились отдышаться, пока они отдыхали, я мысленно пробежался по избитому телу, хоть оно и превратилось в комок боли, но вроде ничего серьезного нет.

Один из бойцов поднял хрипло дышавшего и державшегося за грудь сержанта и довел его до скамейки, сплюнув скопившуюся во рту кровь на грязный окровавленный пол, сказал, кивнув на сержанта:

– Сил маловато осталось, слабо вдарил!

– Вот су..а!– возмутился стоящий рядом боец и замахнулся.

– Отставить Скрябин. Посади его обратно на табурет!– боец ухватив меня за расстегнутый ворот гимнастерки попытался поднять. С треском воротник оторвался и остался в руках парня вместе с петлицами и знаками различия, я же снова грохнулся на пол. Отшвырнув воротник в сторону, и подхватив под мышки, он снова поднял меня и усадил на табурет.

– Оба, пока свободны!– сказал летеха, злобно щуря глазки.

– Не боишься со мной один на один оставаться?– спросил я, проводив выходящих бойцов взглядом, после чего снова сплюнул тягучую красную слюну.

– Ты сейчас ни на что не годен. Ха, да с тобой сейчас любая бабка справиться..!

– …кроме тебя!

– Вот су..а! Ты ур..д мало получил? Лучше подпиши, а то ведь еще хуже будет!!

– Да пошел ты!

Вставший сержант, хоть и скособоченный на один бок, подошел ближе, и сказал:

– Товарищ лейтенант, давайте его как с тем майором, никто и не узнает!!!

В это время сквозь шум в голове снаружи послышался гул моторов от нескольких машин, скрип тормозов и несколько командных голосов, в котором первую роль играл знакомый бас. Бросив насмешливый взгляд на 'Шкета', я сказал:

– Тебе товарищ 'Шкет', лучше бы выйти, там кажется начальство приехало!

Сбледнувший с лица летеха, поправил ремень, и надев фуражку быстро вышел на улицу.

– Ну что болезный, вот мы и одни остались!– сказал сержант положив мне на плечо руку!

– Точно, и теперь к тебе ни кто на помощь не придет!– после чего последовал мощный удар головой в живот, сержант согнулся, я резко наклонившись назад со всей силы врезал ногами по туловищу Жмыха, от чего он улетел к столу и отскочив от него упал на пол, а я свалился на пол вместе с табуретом. Как только я хотел подняться и добить его, открылась дверь и в комнату ввалились целая толпа народу. Первое что они увидели это меня, лежащего на полу и бьющегося в агонии.

А что я сделал когда услышал топот сапог? Конечно остался лежать на полу и делать предсмертный вид, благо сильно стараться не надо, отделали меня знатно, и многочисленные синяки покрывали как лицо так и все тело.

Двое сразу же бросились ко мне и стали приводить в чувство, но я не приводился, закрытыми глазами мне ничего было не видно, но при этом я внимательно слушал происходящее, на сержанта кстати, никто не обращал внимание.

– Лейтенант, ты что охренел? Да я тебя… и… урод!– последнее слово было мне понятно, насчет остальных сомневался, что правильно понял.

В это время мне сунули какую-то тряпочку под нос и вдохнув знакомый запах я мгновенно очнулся и сквозь зубы застонал, делая вид что сейчас снова свалюсь в беспамятство.

Все-таки меня привели в более-менее нормальное состояние, по крайней мере, делал вид что понимаю, про что меня спрашивают. Мне развязали связанные руки, стараясь незаметно разрабатывать их я отвечал на вопросы командира в форме майора. Только хрена он был майором, видя, как перед ним тянется подполковник, я всерьез подумал, не генерал ли он.

– ..итан ты слышишь меня? Капитан Михайлов? Все правильно?

– Да, товарищ полковник, я капитан Михайлов, это я звонил!– раздумывая над званием стоящего передо мной майора, я невольно назвал его полковником, которое определил как наибольший вариант. И судя по тому, что майор не поправил меня, я попал в точку.

– Хорошо, как ты себя чувствуешь? Сможешь выдержать дорогу?

Кивнув, я посмотрел на вставшего сержанта Жмыха стоящего ко мне в пол оборота. Прикинув все шансы, я позволил двум приехавшим с майорм-полковником бойцам подхватить меня под руки повести к двери. Но мне пока этого было не надо, резким рывком стряхнув их руки и оттолкнув в стороны, я успел сдернуть у одного и бойцов карабин, висящий на плече. Остальные только начали поворачиваться на шум, майор только-только подошел со злым лицом к отдельно стоящему 'Шкету', а я уже со всей силы впечатал ствол карабина в горло Жмыха, пробив его и изувечив. Резко выдернув ствол из горло и под хрип и бульканье сержанта, подскочил к 'Шкету' и увернувшись от одного из командиров в звании старшего лейтенанте, который попробовал перехватить меня и широким полукругом съездил прикладом в губы летехи, приклад буквально вбил зубы в горло не успевшего увернуться летехи, и сломав при этом челюсть.

– Квиты!– выдохнул я, на все это у меня ушли те немногие крупицы силы что были, и уже теряя сознание, упал на пол, при этом никто не успел меня подхватить,… гады.

…

Первое, что я увидел когда очнулся, это потолок самолета и маленькие иллюминаторы. И только через некоторое время стал доносится звук авиационных моторов. Скосив глазами, увидел, что салон набит людьми, отвлекло меня лицо непонятного майора, склонившегося надомной, которое что-то произнесло;

– ..нулся..лезный? Как себя чувствуешь?

Не знаю известен сейчас этот знак, но я поднял руку и сжав кулак, показал вверх большой палец.

Фальшивому майору я не соврал. Свое состояние я действительно оценил как хорошее, не отличное, а хорошее. Я еще раньше заметил, что после ранений и контузий прихожу в себя очень быстро, хорошенько выспался и готово, нет кое-какие последствия остаются которые потом быстро сходят на нет, но все-таки остаются. Вот и сейчас я кроме слабости чувствовал остающуюся боль. Лежал я на полу, и вроде как на носилках, приподнявшись с помощью того лейтенанта который попытался помешать мне поквитаться со 'Шкетом' сел на лавку рядом с фальш-майором.

Подождав пока салон транспортника перестанет крутиться, осмотрелся, под любопытными взглядами остальных пассажиров, которых кроме меня оказалось около десятка.

Судя по покачиваниям, воздушным ямам и болтавшимся перед моим лицом ногами стрелка-радиста, находящегося в стрелковой люльке и наблюдающим за небом, мы все-таки летим.

За спиной здоровенного старшины с ППД в руках, я заметил смутно знакомую фигурку, с замотанной челюстью.

'– Смотри-ка и 'Шкета' прихватили',– мысленно удивился я и наклонившись к фальш-майору, спросил, кивнув на летеху:

– Товарищ майор, а этого зачем взяли?

Несмотря на мое шепелявее, из-за выбитых передних зубов, фальш-майор меня понял:

– Приказ из Москвы! Он сынок Члена Военного Совета, и с его художествами решил заняться САМ.

– Сколько я был без сознания?

Фальш-майор показал руками.

'Вот это ни фига себе!!! Семь дней!!! Однако!'

Кивнув, что понял, попросил чего-нибудь поесть. Желудок, когда о нем вспомнили начал резко крутить голодные спазмы. Взяв протянутое мягкое печенье и фляжку запить, стал осторожно жевать, отпив из фляжки в которой оказался холодный и подслащенный чай, я машинально пробежался по остаткам зубов и замер. Пройдясь языком еще раз, понял, что над ними кто-то поработал, нет острых торчащих обломков. Когда это успели меня так подлечить, что я не замедлил спросить у фальш-майора.

– Да над тобой целая бригада врачей работала.– Он приподнял и показал портфель лежащий рядом.

– Так они такого понаписали. И регенерация повышенная, и анализы странные, чего только в тебе нет! Зубы? А зубы, и над ними поработали. Дантист еще удивился, что у тебя начали отрастать новые.

Пройдясь по зубам еще раз, понял, что фальш-майор прав, те осколки которые я принял за пеньки, была новая поросль зубов.

Осмысливая новую информацию я машинально отхлебывая из фляжки, посмотрел в ближайший иллюминатор, недалеко висела тройка истребителей сопровождения. Повернувшись к соседу, с другой стороны, спросил:

– Мы давно взлетели?

Тот, глянув на наручные командирские часы, ответил:

– Минут двадцать пять уже. Вы как раз очнулись при взлете.

– Понятно!

Устраиваясь на жесткой лавке по удобней, я жадно посмотрел на вещмешок стоящий у ног соседа, все-таки три печенья мне маловато, хотя я и понимал что много есть мне нельзя. Печально вздохнув, осмотрел себя, синяки фактически исчезли, одет я был в новенькую командирскую форму без знаков различия и ботинки вместо сапог. Пошевелив пальцами ног, проверил не жмут ли они, не жали.

Мои размышления прервал странные треск и крики в салоне. Подняв голову от изучения обуви, с изумлением увидел ровную строчку дырок, которые пресекали борт. Оглушая нас стрельбой бил куда-то стрелок-радист. Я осмотрел повреждения, несколько человек попало под эти отверстия и сейчас сползали на пол пачкая его темной кровью, среди них я заметил и 'Шкета'. Быстро подсчитав убитых и раненых, определи, убитых трое, считая 'Шкета', и двое раненых, одному из них оторвало руку, и сейчас сосед накладывал ему жгут.

Появилась новая строчка пулевых отверстий и появились новые раненые и убитые, стрелок-радист повис в своей люльке и удерживаемый ремнями стал покачиваться вслед за маневрами самолета, который уходил от немецких истребителей из стороны в сторону.

Выглянув в окно я увидел в стороне как четверка мессеров, схлестнулась с нашим прикрытием, от которого осталось два ишачка, третьего не было видно. Еще одна пара заходила на нас, пилот резко увел в сторону, но это не избавило нас от новых пробоин. К тому же когда самолет резко лег набок, меня отшвырнуло в стороны и накрыло телами. Когда через некоторое время я смог выбраться, мы уже летели в нормальном режиме, без всяких выкрутасов. Плюхнувшись рядом с фальш-майором, спросил стараясь перекричать шум ветра врывавшегося в пробоины, и рев моторов:

– Что оторвались?

Сидевший рядом на скамье майор, открыл закрытые глаза, и ответил зло:

– Ушли как же. В клещи они нас взяли, на свой аэродром ведут!

Быстро выглянув в разбитое окно, признал правоту фальш-майора, увидев всего метрах сорока немецкий истребитель, который уровняв скорость с нашим транспортником летел рядом. Уверен с другой стороны, такой же конвоир.

– Нужно что-то делать!– крикнул я фальш-майору. Тот кивнув, ответил:

– Знаю, думаю пока!

– Да что тут думать, занять место стрелка-радиста, в немца пальнуть, тут камнем докинуть можно, и уйти в сторону со снижением.

– Хорошо, поговори с пилотом, а мы пока снимем стрелка!

Фальш-майор не чураясь, с помощью еще двух бойцов, стал освобождать место стрелка, я же покачиваясь двинулся к пилотам.

Посмотрев на убитого пилота, повернулся ко второму, который держал штурвал и наклонившись к нему прокричал прямо в ухо:

– Уйти сможем?

Тот молча показал на верх. Присмотревшись сквозь слезы, которые выбивал ветер, влетавший в разбитое окно, и увидел что над нами барражируют две пары, немецких истребителей. Несколько секунд поразмышляв, я снова склонившись к уху летчика быстро изложил свой план, при этом спросив, где мы находимся.

– Линией фронта пролетели, уже немецкая территория.

– Черт. Ладно, будь наготове.

Вернувшись в салон я изложил доработанный план, который состоял в том, чтобы шугнуть немца, и уйдя в его сторону, резко сесть на землю. Места стрелка уже занял один из командиров, натянув летные очки, и сейчас осторожно выглядывал примериваясь. Договорившись как будем действовать я вернулся в пилотскую кабину, и похлопав по плечу, сказал что сейчас начнем.

Выглянув в одно из окон, я увидел дальше по курсу довольно большое озеро, в глубине леса. Поэтому быстро наклонившись к уху летчика, спросил, ткнув в озеро пальцем:

– Там на озере сесть сможешь?

– Да, смогу.

– Хорошо, крикнешь, когда будет пора!

Кивнув, летчик продолжил вести транспортник, который медленно приближался к спасительному озеру. Заметив знак рукой, который подал летчик, я махнул стрелку, внимательно за мной наблюдающему.

Прогрохотала очередь, и наш транспортник резко свалившись на правое крыло, пошел вниз. Хорошо, что я держался за скобу, и меня в отличии от остальных, при жесткой посадке, не мотало по салону, раздался треск и удар о деревья, от которого я улетел на переборку, со скобой в руке, которая отделяла пассажирский салон и от пилотской кабины. Отскочив от переборки меня кинуло на пол и сверху навалился кто-то еще. Крутанувшись я вылез из под безвольного тела, присмотревшись к трупу, понял что на меня свалился труп 'Шкета', отшвырнув его в сторону, я вскочил и крикнул начавшим шевелиться фигуркам:

– Быстрее на выход. Слышите? На выход!

Сам же бросился к кабине, и сразу остановился. Кабины не было, от удара об дерево ее сплющило и вмяло, посмотрев на тонкую струйку крови, стекающую из искореженного дюраля, только расстроено махнул рукой. После чего подошел к телу старшины, и подобрав с пола ППД, начал снимать ремень с запасным диском и кобурой пистолета, прихватив чей-то сидор надел его. Пока двое парней боролись с заклинившей от жесткой посадки дверью, я быстро привел себя в порядок, и накинув ремень автомата на плечо, стал помогать открыть дверь. С жутким скрипом дверь немного приоткрылась, и снова встала, но прелесть было можно. Я первым впрыгнул на берег озера, в который врезался самолет, в двух метрах плескалась вода, остатки хвоста были в воде. Подав руку я помог спуститься раненному, фальш-майору и еще двум командирам, в звании капитана и старшего лейтенанта, у всех были общевойсковые эмблемы.

Над нами пронеслись быстрые тени, крикнув, что истребители идут на второй заход, мы все месте, придерживая раненного, побежали вглубь леса.

– Как мы так быстро пересекли линию фронта? Да и вообще расскажите, что было, пока я был в отключке!– задал я волнующий меня вопрос, когда мы удалились от самолета, километра на три и сели отдохнуть. После того как, немцы улетели, мы вернулись к самолету, надеясь прибарахлиться, но нас ждало разочарование в виде густого дыма и начавшего разгораться транспортника. Махнув рукой, и подхватив раненого, который совсем сомлел, мы двинулись вглубь леса. Из оружия на все пять человек считая раненого, у нас был один ППД, три ТТ, и два нагана. Проверив свою кобуру, я обнаружил там револьвер марки наган, вместо привычного ТТ. И сейчас сидя в тени деревьев, которые своей широкой листвой защищали нас от слепящего солнца, слушал фальш-майора, при этом разобрал автомат, и тщательно его чистил, найденной в сидоре тряпочкой.

Пока я прохлаждался под присмотром врачей в Киевском военном госпитале, куда меня доставили со всей возможной скоростью, местные опера НКВД, провели проверку деятельности этого 'Шкета' и за два дня такого накопали, что ему светила вышка. После того как врачи дали добро на мое перемещение, из пункта А в пункт Б, прошло семь дней, маршрут самолета был проложен недалеко от линии фронта, летели рядом всего минут десять, а в зубы к немцам попасть успели.