Текст книги "Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1"

Автор книги: Владимир Фромер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Да Ганди просто болтун, – прореагировал на это высказывание лидер движения Ках Меир Кахане. – У него те же цели, что и у меня. Арабов необходимо вышвырнуть отсюда. Вот и все. А будет это называться трансфером или же как-то иначе, не имеет никакого значения. И, в отличие от Ганди, я готов взять на себя всю черную работу. Его же интересует лишь политическая карьера….

Мессия трансфера

Мой товарищ, художник-монументалист, сказал как-то с грустной улыбкой:

– Кахане любит евреев – и я тоже. Кахане заботит будущее Израиля – и меня не меньше. Но если он придет к власти, то отправит меня в концлагерь еще раньше, чем арабов.

– Не могу с тобой согласиться, – сказал я. – Ты чудовищно преувеличиваешь. Этого никогда не будет.

И вот теперь, много лет спустя, я думаю: а так ли уж мой товарищ был тогда неправ?

В 1987 году опросы общественного мнения показывали, что электоральный потенциал движения Ках давал Меиру Кахане все основания рассчитывать на 3–4 мандата на выборах в кнессет 12-го созыва. Его движение набирало силу и поднималось вверх на гребне националистической волны. Избрание Кахане в кнессет 11-го созыва превратило его из парии в перспективного лидера, сумевшего завоевать себе место в израильском политическом истэблишменте. Люди уже не стыдились открыто заявлять о своей солидарности с его программой.

В каждом народе живут бациллы нацизма, но размножаются они, лишь попав в благоприятную среду. Пример Германии показывает, что и с вершин духовности можно низвергнуться в бездну. Метаморфоза, произошедшая с немецким народом в 30-е годы, имела свои причины: проигранная война, уязвленная национальная гордость, экономическая стагнация и т. д. По крайней мере, некоторые из этих факторов давно уже являются хроническими болезнями израильского общества.

Иное дело, что израильская демократия обладает развитым инстинктом самосохранения. Против движения Ках были предприняты драконовские меры. Кахане запретили баллотироваться в кнессет 12-го созыва, средства массовой информации травили его. И все равно – число его сторонников продолжало неуклонно возрастать. Кахане ведь был раввином и, провозглашая свою доктрину о необходимости изгнания арабов со всей территории Эрец-Исраэль, ссылался на авторитет Священного Писания. Сторонники его считали своего вождя Мессией грядущего освобождения еврейского государства от ненавистных арабов.

Он шел напролом к гражданской войне и насильственному захвату власти, и кто знает, как развернулись бы события, если бы пуля палестинского террориста не настигла его в Нью-Йорке, на встрече с активистами созданного им движения, которое так и не смогло оправиться после гибели вождя.

Прошли уже годы с тех пор, как был убит Кахане, но разве исчезли причины, его породившие? Давно известно, что история повторяется, если из исторического опыта не извлекается уроков.

Сам раввин Кахане нисколько не смущался, когда его сравнивали с Гитлером. В мае 1985 года он сказал, выступая перед поселенцами Карней-Шомрон:

– Говорят, что Ках – нацистская партия. А я утверждаю, что евреи не угрожали немцам, не стремились их уничтожить и не хотели отнять у них землю и родину.

Кахане одел свою когорту в желто-черные рубашки и со своей программой, простой, как мычание, двинулся в массы. Он никогда не обращался к отдельным людям, предпочитая апеллировать к толпе, к тем, кому понятны и близки его броские лозунги. Ввести в стране расовые законы, подобные Нюрнбергским, изгнать всех арабов, блюсти честь еврейской женщины. Эти слова-семена падали на благодатную почву.

Кахане шел в народ, на рынки, в города развития, в поселения. Дня не проходило, чтобы он где-то не выступал. Напрасно кое-кто считал его безумцем. Искорки безумия редко появлялись в его глазах-буравчиках. Его речи отличались точностью и продуманностью. Подобно опытному режиссеру, Кахане знал, в каком месте нужно бросить проклятие сквозь стиснутые зубы и когда по его лицу должны катиться скупые слезы боли и гнева. Он всегда держал руку на пульсе толпы.

И надо отдать ему должное. Он не лгал своей аудитории, не пользовался двусмысленными формулировками. Сила его речей заключалась в предельной откровенности. Вот только акценты он расставлял в зависимости от социального состава своей публики, ее уровня, этнического происхождения и благосостояния.

Выступая в поселениях на контролируемых территориях, Кахане обращался к своим единомышленникам, убежденным в правоте его дела. В других местах он должен был сыпать соль на отверстые раны, чтобы расшевелить толпу и завоевать ее симпатии.

Меир Кахане жил среди нас. Куда он нас звал? Чему учил?

* * *

Карней-Шомрон. 15 мая 1985 года. 200 человек в ермолках сидят в просторном актовом зале местной школы. Появляется Кахане. В его глазах нет фанатичного блеска. Движения спокойны, даже величественны. Его словно грубо высеченное из камня лицо приобретает торжественное выражение. И слушают его внимательно, по-деловому.

«Добрый вечер, евреи. Когда я призываю изгнать арабов – это не политический лозунг. Так велит Галаха[37]37
  Галаха («путь, которого следует держаться») – нормативная часть еврейского учения, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь евреев.


[Закрыть]. Арабы – это раковая опухоль в сердце нации. Они размножаются, как тараканы. В Шестидневную войну в наши ворота стучался Мессия. Ему не открыли… Мы недостойны считаться евреями. Вместо того, чтобы служить Господу нашему, мы пресмыкаемся перед Рейганом.

Арабы, вон!!! Так велит Галаха. И не спрашивайте меня – как? Через двадцать лет нами будет править ООП, а вы меня спрашиваете – как. Не бойтесь, добрые евреи! Рейган лишь орудие в руках Господних, да будет благословенно имя его…»

В Карней-Шомроне Кахане не говорит о шмуцниках-мапамниках, мапайниках-киббуцниках, да сотрет Господь память о них, отнявших честь у марокканских евреев, не дающих им работы без гистадрутовского билета. Эта тема хороша для городов развития. Кахане не скажет в этой аудитории о Шуламит Алони: «Шули, Шули, Шулинька моя». Это для примитивов. Кахане не унизит здесь интеллект своих слушателей рассуждениями о том, что арабы отнимают у евреев работу. Население Карней-Шомрон – сплошь ортодоксальные евреи. Здесь Кахане – прежде всего раввин, беседующий со своей паствой. В Явне и Иехуде он разговаривает иначе.

Явне. 17 мая 1985 года. Кахане выходит из белой «Субару», по-бычьи наклонив голову. Рядом с ним несколько охранников в желто-черных рубашках. На площади никого нет, кроме корреспондента, стоящего с растерянным видом. Сам Кахане, не избалованный вниманием прессы, разрешил ему присутствовать на митинге.

– Ничего, – успокаивают корреспондента люди Кахане, – сейчас поставим громкоговоритель, и народ повалит.

Так и произошло. Появились рабочие с соседней фабрики, женщины с колясками, гимназисты, рыночные торговцы. Собралось человек триста. «Добрый вечер, добрые евреи, – начинает свою речь Кахане. – 21 год назад родился мальчик в еврейской семье в Рош-ха-Аин. Назвали его Шалтиэлем. Был он усладой родителей, вырос хорошим евреем. Месяц назад я был на его похоронах. Он погиб не в Ливане и не на территориях. Грязные и подлые арабы убили его. Это были израильские арабы. Хорошие. Я сидел в кнессете и ждал. Может, Йоси Сарид скажет хоть слово? Где там! Все эти левые гои как воды в рот набрали. Вот если бы убили араба… Ой… ой… ой! Помню, что было, когда Бен-Шимуль выпустил ракету в арабский автобус. Что творилось! Специальное заседание кнессета. Все эти макаки кричали, кривлялись, осуждали. Осуждать? За какое преступление? Не к пожизненному заключению следовало приговаривать Бен-Шимуля. Орден надо было дать этому герою. Орден».

Толпа бурно аплодирует. Люди сочувственно кивают. Раздаются крики: «Честь и хвала, Кахане!» Чей-то взгляд падает на микрофон корреспондента. Кто-то вопит: «Кахане, будь осторожен! Тебя записывают…»

Толпа ворчит. Кто-то пытается вырвать микрофон. Вмешивается плечистый парень в желто-черной рубахе.

– Корреспондент здесь с разрешения Кахане, – говорит он. Все сразу успокаиваются. Кахане приказал своим людям корректно относиться к представителям прессы. Молодое, набирающее силу движение должно научиться использовать ее в своих интересах.

Иехуд. 17 июня 1987 года. 5 часов 30 минут вечера. Громкоговорители уже орут на центральной улице. Медленно собирается народ. Появляется Кахане в неизменном черном костюме и сверкающей белизной рубашке с расстегнутым воротником. Размашистым шагом он подходит к микрофону и берет его за горло.

«Добрый вечер, добрые евреи. Через час в Тель-Авиве, Хайфе, Иерусалиме, Ашдоде – в каждом израильском городе в кафе появятся евреи и арабы. Через час… Кафе. Вечер. Входит Муса из Кфар-Касема или Сахнина, Тайбы, Ум-эль-Фахема, Газы. Он видит красивую еврейскую девушку. Подходит к ней и говорит: „Здравствуйте. Можно с вами познакомиться? Меня зовут Мойше“. Он уже не Муса. Он Мойше. Сабра! Вы смеетесь? Я плачу… (Кахане плачет).

Девушки Израиля… Многие из них прибыли из стран рассеяния, где им и в голову не могло прийти такое – гулять с гоем. Сколько еврейских девушек были подругами арабов в Марокко, Алжире, Египте, Сирии, Ираке? Кто слышал хоть когда-нибудь о чем-то подобном? И вот они прибыли на Святую землю… Левые выродки… Губят ее…

Четыре тысячи еврейских девушек вышли замуж за арабов и приняли ислам. Я уже не говорю о тысячах и тысячах дочерей Израиля, якшающихся с арабами без брака… И это Избранный народ?

Друзья! Так продолжаться не может. Не может!»

Вот еще несколько отрывков из выступлений Кахане, дающих представление о его политической платформе.

О ПРИЧИНАХ ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА В ИЗРАИЛЕ

«Куда идут все деньги? Их транжирят на арабов. Поэтому мы должны так дорого платить за хлеб, масло, транспорт, жилье и, самое ужасное, сокращать оборонный бюджет. Дайте мне силу, и я решу арабскую проблему. Тогда появятся средства на все».

О ДЕМОКРАТИИ И ДИКТАТУРЕ В ИЗРАИЛЕ

«Если меня поддержат сорок процентов избирателей, то я, возможно, должен буду, в соответствии с Галахой, взять власть силой. Для меня государство не представляет абсолютной ценности. Государство служит правящей клике. Я же служу народу. Народ же служит только Господу».

ОБ АРАБАХ

«Однажды утром арабы услышат, что раввин Кахане назначен министром обороны. Что они сделают? Убегут. Как кролики… Ни одного араба не останется здесь…»

О ТРАНСФЕРЕ

«На первом этапе мы перестанем выплачивать пособия по национальному страхованию. Затем на три года мобилизуем их в трудовые бригады. Заставим прокладывать дороги. Обложим тяжелыми налогами. Лишим права участвовать в выборах. Но все это лишь начало. Потом им скажут: „Возьмите репарации и уходите. Когда Кахане станет премьер-министром, вы не получите и этого“. Тогда и начнется тот самый трансфер, о котором любит помечтать Ганди».

* * *

Меир Кахане сердился, когда вспоминали о его американском происхождении.

– Я не сын галутных евреев, – говорил он, – а происхожу из семьи раввинов, жившей в Цфате несколько поколений. Лишь в начале века моя семья под давлением обстоятельств эмигрировала в Америку.

1 августа 1932 года в Бруклине родился ребенок, которого отец, раввин Чарльз Кахане, назвал Меиром-Мартином. Раввин, никогда не забывавший о своем элитарном происхождении, дал сыну сионистское воспитание. Мальчиком Меир вступил в ревизионистское молодежное движение Бетар.

Когда Меиру было три года, в доме его отца целый месяц прожил вождь ревизионистов Зеэв Жаботинский. Кахане всю жизнь этим гордился, хоть и никогда не был его последователем.

В 1947 году, когда сессия Генеральной ассамблеи ООН обсуждала вопрос о разделе Эрец-Исраэль, пятнадцатилетний Кахане швырнул гнилой помидор в министра иностранных дел Великобритании лорда Бевина и впервые удостоился внимания американской печати.

Вскоре Кахане по настоянию отца покинул Бетар из-за его светского характера, перешел в религиозное движение Бней-Акива и окончил нью-йоркскую ешиву «Мир». Мысли Кахане были в то время далеки от политики. Он приехал в Израиль, где тщетно пытался получить место раввина. Не найдя себя в Израиле 50-х годов, Кахане возвратился в Штаты и основал еврейский еженедельник правого толка «Джуиш пресс».

Шли годы. Кахане, уже разменявший третий десяток, продолжал пребывать в полной безвестности. Его статьи, расплывчатые, водянистые, отличавшиеся напыщенной риторикой, популярностью не пользовались. Удача пришла, когда Кахане уже перестал ее ждать. Однажды утром, направляясь в редакцию своего еженедельника, он чуть не столкнулся с кем-то на улице и не сразу узнал худое загорелое лицо. Это был друг его детства Йосеф Чорба. Они вместе учились, вместе были в Бетаре и вот уже лет десять как не виделись. Выяснилось, что Чорба преуспевает, сотрудничает с ЦРУ. У него налаженные связи. Друзья долго проговорили в тот день, обсуждая планы на будущее.

В те годы Соединенные Штаты все больше увязали в болоте вьетнамской войны. Протесты против нее ширились, тон в них задавали студенческие кампусы, а среди студентов особо выделялись своей непримиримостью евреи. ЦРУ и ФБР, пытаясь вывести студентов из-под влияния левых, стали создавать свои организации для ведения пропаганды в нужном направлении.

Одной из них и стала правая студенческая организация «4 июля» (День Независимости Соединенных Штатов), созданная Йосефом Чорбой и Меиром Кахане, взявшим себе псевдоним, Майкл Кинг. Организация эта устраивала в студенческих кампусах настоящие побоища, терроризируя своих идеологических противников.

Сам Кахане не отрицал, что был Майклом Кингом, платным агентом ЦРУ. В интервью журналу «Плейбой» он оправдывал себя тем, что цель его заключалась в выяснении источников финансирования антисемитской организации Джона Берча, в которую ему даже пришлось вступить.

После Шестидневной войны, когда американские евреи смогли наконец гордиться своей национальной принадлежностью, Кахане создал знаменитую Лигу, открыто выступившую в защиту советских евреев.

На практике это выражалось в поджогах автомашин советских дипломатов, в срыве выступлений советских артистов, в организации демонстраций, часто сопровождавшихся уличными беспорядками. Каждая такая акция широко освещалась печатью. Лига защиты евреев и ее лидер Меир Кахане приобрели популярность.

Приблизительно к этому времени относятся связи Кахане с итальянской мафией и ее боссом Джо Коломбо. Этот мафиози создал свою Лигу защиты прав американских граждан итальянского происхождения. Сотрудничество между двумя лигами продолжалось до тех пор, пока убийца из соперничающей гангстерской организации не разрядил в Коломбо автомат.

Политический климат в США постепенно менялся. Президент Никсон пытался растопить лед в американо-советских отношениях. Американская полиция уже не закрывала глаза на деятельность «Лиги защиты евреев». Ее членов стали штрафовать, арестовывать, бросать в тюрьмы.

Кахане, чувствуя бесперспективность дальнейшей своей деятельности в Америке, решился на отъезд в Израиль. Тогда же вышла в свет его книга «Никогда больше», в которой он впервые попытался систематизировать свои взгляды и убеждения. Он утверждал, что советско-американское сотрудничество обрушит на еврейский народ новую Катастрофу, что еврейские организации прогнили, а их руководители трусливы и бездарны. Спасение, разумеется, придет от Меира Кахане и возглавляемого им движения.

* * *

В 1969 году раввин Меир Кахане репатриировался в Израиль с несколькими преданными ему людьми. И сразу же поставил перед собой две цели: завоевать массы и средства массовой информации. В эти первые годы, когда Кахане создавал костяк движения Ках, он, как и каждое новое явление, вызывал всеобщее любопытство и охотно его удовлетворял. Кахане часто выступал по радио и телевидению, участвовал в симпозиумах. Его люди прошли первую пробу сил в столкновениях с арабскими и левыми еврейскими студентами в университетских кампусах.

В сентябре 1972 года полиция арестовала бывшего оперативного командира Эцеля Амихая Паглина. Его обвинили в попытке нелегальной доставки в США вооружения, предназначенного для Лиги защиты евреев. У Паглина были давние связи, и предварительное заключение он отбывал в роскошном номере тель-авивской гостиницы.

Через пять лет, в 1977 году, когда давно уже угасли последние волны этого скандала, Паглин был даже назначен специальным советником премьер-министра Менахема Бегина по борьбе с террором. Но в то время шум поднялся большой. Американцы негодовали. Израильская общественность возмущалась. Движение Ках выступило в защиту Паглина, организовывало митинги, собрания, петиции, максимально используя благоприятную ситуацию для идеологической пропаганды.

Такой же тактики Ках придерживался и во время процесса Алена Гудмена, открывшего огонь по молящимся в мечети Эль-Акса, и когда был обстрелян арабский автобус в Рамалле. Люди, совершившие уголовно наказуемые деяния, формально не являлись членами движения, Кахане старался не вступать в конфликт с законом. Но они получали от Кахане и его людей помощь и моральную поддержку.

После Войны Судного дня возникло религиозное движение Гуш Эмуним (Блок верных), оттеснившее движение Кахане на задний план. На Гуш Эмуним падал теперь свет прожекторов. Его лидеры пошли в авангарде той колонны, которую хотел вести Кахане. Он не мог и не желал вступать в борьбу с теми, в ком видел единомышленников и союзников. Гуш Эмуним затмил на время движение Ках, влияние которого упало почти до нуля. На выборах в кнессет 9-го и 10-го созывов Кахане терпит провал. Тогда он прибегает к тактике челночной пропаганды, регулярно устраивает в городах развития и поселениях собрания и митинги.

Во время эвакуации Ямита члены движения Ках забаррикадировались в бункере и угрожали коллективным самоубийством. Прибывший в Ямит Кахане запретил им это по религиозным соображениям.

О том, какая атмосфера царила в штабе Кахане после Кемп-Дэвидских соглашений, рассказал в газете «Едиот ахронот» студент Цадик Иехезкель:

«Я присутствовал на собрании руководства Ках в ноябре 1980 года. Кахане, говоря о Бегине, впал в неистовство.

– Он был легендой, – вопил лидер движения Ках, – был мифом. Сегодня он ничто. Есть только позор, прикрытый его именем. Человек, сказавший, что он не склонит головы перед силой человеческой, встал на колени перед жалким американским президентом…

После этой инвективы Кахане все умолкли. Потом один из доверенных людей вождя предложил… отравить премьер-министра.

– Я служу на центральной базе ВВС, – начал он, и было в его голосе нечто такое, от чего мурашки пробежали по коже присутствующих. – К нам должен приехать Бегин. Можно подсыпать ему чего-нибудь в пищу. Я готов на серьезное дело, и пожизненное заключение меня не пугает…

У всех буквально заледенела кровь. Даже самые ярые экстремисты боялись поднять глаза… Кахане сидел за столом, опустив отяжелевшую голову, насупив брови. Вдруг он стремительно поднялся, опрокинув стул, и резко бросил: – Нет!»

О Кахане много писали и говорили, но мало кто по-настоящему знал его. Андрей Кольчинский, художник, бывший член правления партии Херут, познакомился с Кахане два десятилетия назад. Он помог Лиге защиты евреев преодолеть целый ряд трудностей, побывал в руководстве движения Ках, а потом ушел от Кахане, хлопнув дверью.

Кольчинский – из семьи праведников, спасавших евреев в годы оккупации Польши нацистами. Он принял иудаизм. Евреи стали его народом. Израиль – родиной. С Кахане Кольчинский впервые встретился в 1976 году. Как раз тогда в израильской печати появились сообщения, что Андрей Кольчинский стоит во главе тайной организации «Не забыто». Ее цель – выявлять и карать нацистских преступников, где бы они ни находились. На Кахане эти публикации произвели столь сильное впечатление, что он позвонил Кольчинскому и предложил встретиться.

– Кахане, – вспоминает Кольчинский, – рассказал мне, что нацистское движение в Америке поднимает голову. В этой сфере я пошел бы на сотрудничество с кем угодно.

– Мне нужны смелые люди, – говорил Кахане, – готовые стрелять в наци без колебаний.

Я тоже считал, что приговор нацистам может быть только один: смерть. Кахане предложил финансировать поездку в Штаты моих людей. Я согласился. Мои ребята отправились в Чикаго. Кое-что сделали там без всякого участия Кахане, но об этом я не могу пока говорить…

Кахане и Кольчинский настолько сблизились, что перед выборами в кнессет 10-го созыва лидер Ках предложил своему союзнику второе место в предвыборном списке движения. Кольчинский отказался из-за своей принадлежности к партии Бегина.

В 1980 году, когда Кахане и его секретарь Барух Грин были арестованы на долгий срок по подозрению в создании нелегальных складов оружия, Кольчинский стал фактическим руководителем всего движения. Он не замещал Кахане, а просто приезжал каждый день в штаб Ках на улице Агриппас в Иерусалиме и принимал решения. Но недалеко уже было то время, когда Кольчинский сказал:

– Я сам человек крайних убеждений, и именно поэтому считаю своим долгом предупредить каждого: – Не идите за Кахане. Он – безумец.

Узнав Кахане ближе, Кольчинский стал обращать внимание на странности его поведения. Но лучше пусть об этом расскажет сам Кольчинский:

«Кахане не раз говорил мне, что он продолжатель дела древних израильских пророков. Его миссия – спасти народ Израиля. Он – посланник. Поэтому он всегда прав. И только он знает истину и что и когда надо делать. Он не выносит возражений и не терпит чужого мнения. Последнее слово всегда остается за ним. Когда кто-то из его клевретов осмеливается ему перечить, Кахане смотрит на нарушителя канонов тяжелым взглядом до тех пор, пока тот не начинает каяться.

Кахане не говорит, а изрекает. Не убеждает, а навязывает свои взгляды. Внезапно он впадает в транс. Начинает дрожать, дергаться. Остановившиеся глаза смотрят через голову собеседника куда-то в пространство. В эти минуты он особенно похож на безумца.

Все это производило на меня гнетущее впечатление, и я стал отдаляться от Кахане. Окончательный разрыв наступил после одной нашей беседы. Разговор зашел о левых в Израиле. Кахане впал в экстаз. Энергично взмахивая кулаком, кричал, что необходимо физически уничтожить этих отступников от веры. Я наивно спросил:

– Какой суд вынесет им смертный приговор?

– Не будет суда, – ответил Кахане с ужасающим спокойствием. – Я приму решение, а выполнят его мои люди.

Я был потрясен. В моем сознании не может уместиться такое: чтобы евреи убивали евреев. А Кахане тем временем продолжал:

– Первыми будут ликвидированы Меир Вильнер, Ури Авнери, Йоси Сарид и Шуламит Алони[38]38
  Вильнер Меир – создатель и лидер партии Раках – «Новый коммунистический список», состоявшей, в основном, из арабов.
  Авнери Ури – один из лидеров израильских левых. Редактор еженедельника «Хаолам хазэ» («Этот мир»), специализировавшегося на публикациях скандальных материалов. Поддерживал контакты с руководителями ООП, несмотря на то, что это было запрещено законом.
  Сарид Йоси – лидер движения Мерец. Постоянно проводил шумные кампании в защиту «угнетаемых арабов», что делало его одиозной фигурой даже в левом лагере. В 1992 г. Сарид получил министерский портфель в кабинете Рабина.
  Алони Шуламит в 1973 г. вышла из партии Труда и создала Движение за права гражданина (Рац), выступавшее в защиту прав личности, за равноправие национальных меньшинств и возвращение арабам всех территорий, захваченных в Шестидневную войну. В правительстве Рабина, сформированном в 1992 г., получила министерский портфель.


[Закрыть].

Тогда я спросил: – А где же граница? Где гарантия, что завтра ты не прикажешь убить меня, а послезавтра Менахема Бегина?

Кахане вскочил, как ужаленный.

– Бегин?! – крикнул он. – Этот предатель! Эта мумия, которую нужно повесить на площади Царей Израиля!

Это было уж слишком. Я Бегина знаю и люблю. И это ничтожество смеет так говорить о нем?

– Твоя идеология неотличима от нацистской, – сказал я ему. И навсегда ушел, хлопнув дверью».

12 августа 1986 года в восемь часов вечера тишину в Хевроне разорвали выстрелы и истошные вопли. Волнами накатывались вопли на улицы города, быстро заполнившиеся обезумевшими от ужаса людьми. Раздавались крики: «Кахане! Кахане! Они напали на наши дома!»

Жители Хеврона звонили в полицию и умоляли: «Приезжайте немедленно. В Хевроне начался арабский погром».

Это колеблющаяся тень мессии трансфера заставила выть от ужаса целый город…

Получив мандат на выборах в кнессет 11-го созыва, Кахане сказал на митинге своих сторонников:

– Сегодня – ночь исхода из Египта. А начиная с завтрашнего дня мы евреи, живущие в еврейском государстве. На следующих выборах мы получим уже восемь мандатов.

Толпа завыла. Десятки рук подхватили Кахане и понесли. Не к власти и славе, как думал он, а к смерти и забвению…