Текст книги "Доносчики в истории России и СССР"

Автор книги: Владимир Игнатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

…Мы с тов. Хрулевым всячески успокаивали, спорили, доказывали, что смешно не то, что Вы говорите, и позорно не то, о чем Вы говорите, а то, что Вы недовольны своим положением и что маршальское звание Вас не устраивает.

Делясь после впечатлением от слышанного нами, мы с т. Хрулевым пришли к выводу, что, во-первых, у Егорова глубоко сидит старый эсер, рассматривающий исторические события с точки зрения не классовой борьбы, а борьбы личностей, явно переоценивая свою личность в исторических событиях. Во-вторых, Егоров внутренне глубоко недоволен политикой замалчивания личностей и особенно его личности, в-третьих, для него товарищи Фрунзе, Сталин, Ворошилов не являются ни авторитетами, ни уважаемыми товарищами. Скорее наоборот, и, в-четвертых, это то, что он, по существу, резко враждебен всей той политике, которая проводилась и проводится в отношении его личности, его ли только?.. Мы также твердо пришли к выводу, что если в нашем присутствии (комиссаров-большевиков) Егоров позволяет такие возмутительные разговоры и так резко выявлять недовольство своим историческим и прочим положением, то, как же он говорит в кругу своих близких друзей, как Дыбенко, Буденный и другие. Считая это недопустимым со всех точек зрения, я решил Вас поставить об этом в известность как устно, так и письменно.

Щаденко

5/ХII.37 г.» ^{215} .

После отстранения Егорова от должности донос на него написал однофамилец и теска маршала Г. К. Жукова начальник отдела ремонтирования конского состава РККА комкор Георгий Васильевич Жуков. Впервые донос был опубликован писателем Владимиром Карповым в журнальном варианте его книги «Маршал Жуков: Его соратники и противники в дни войны и мира». Приведем полный текст доноса:

«Народному Комиссару обороны Союза ССР тов. Ворошилову Вскрытие гнусной, предательской, подлой работы в рядах РККА обязывает всех нас проверить и вспомнить всю ту борьбу, которую мы, под руководством партии Ленина – Сталина провели в течение 20-ти лет. Проверить с тем, что все ли мы шли искренно честно в борьбе за дело партии Ленина – Сталина, как подобает партийному и непартийному большевику, и нет ли среди нас примазавшихся попутчиков, которые шли и идут ради карьеристической, а может быть и другой, вредительско-шпионской цели.

Руководствуясь этими соображениями, я решил рассказать т. Тюленеву следующий факт, который на сегодняшний день, считаю, имеет политическое значение.

В 1917 году в ноябре м-це, на Съезде 1-й Армии в Штокмазгофе, где я был делегатом, я слышал выступление бывшего тогда правого эсера подполковника Егорова А. И., который в своем выступлении называл товарища Ленина авантюристом, посланцем немцев. В конечном счете, речь его сводилась к тому, чтобы солдаты не верили Ленину, как борцу-революционеру, борющемуся за освобождение рабочего класса и крестьянства.

После его выступления выступал меньшевик, который, несмотря на вражду к большевикам, и он даже отмежевался от его выступления. Дорогой товарищ Народный Комиссар, может быть поздно, но я, поговорив сегодня с товарищем Тюленевым, решил сообщить это Вам. Член ВКП (б) (Г. Жуков)».

26 июля 1938 г. нарком НКВД Ежов представил на утверждение Сталина список лиц, подлежащих расстрелу, в котором было 139 фамилий. Сталин вычеркнул из списка фамилию Егорова и наложил резолюцию: «За расстрел всех 138 человек». Таким образом, благодаря «милости» великого вождя, Егоров прожил еще полгода. Он был расстрелян в день Красной Армии – 23 февраля 1939 года и кремирован на Новом Донском кладбище. Реабилитирован.

Если доносчики Щаденко и Жуков благополучно пережили Великую Чистку и преуспели по службе, то Яну Жигуру (Струмбису) не повезло. Его не спасло ни письмо Сталину, ни обращения из тюремной камеры к Ворошилову. Он был расстрелян в 1938 году, раньше оклеветанного им маршала.

Во время массового психоза и репрессий многие командиры чувствовали себя растерянными и неспособными навести порядок, что сказывалось на состоянии воинской дисциплины и боевой подготовки накануне большой войны. В то время будущий Главный маршал артиллерии, возглавлявший артиллерию РККА в период Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза Николай Николаевич Воронов, говоря о негативном влиянии творимого НКВД произвола на боеспособность войск, в докладной записке наркому обороны писал: «В армии создалась такая обстановка (после 1937 г.), что командир как-то не чувствует себя уверенным в своих действиях: любой подчиненный может в любой момент поднять шум по любому его мероприятию по партийной и комсомольской линии, по линии органов, пойти пожаловаться политруку или военному комиссару, и командир никогда не может быть гарантирован, что немедленно не начнется разбор дела…» ^{216}

В 1941 году военная контрразведка на короткое время перешла в ведение Наркомата обороны, и на базе ОО ГУГБ НКВД было образовано 3-е Управление НКО, но в августе 1941 года была вновь включена в состав НКВД и создано Управление особых отделов НКВД СССР.

В функции сотрудников особых отделов НКВД входило:

– наблюдение за политическим и моральным состоянием военнослужащих;

– выявление изменников, шпионов, диверсантов и террористов;

– выявление организаций и лиц, ведущих антисоветскую агитацию;

– ведение следствия по государственным преступлениям с передачей дел в военные трибуналы.

Работу особых отделов в начальный период войны характеризуют данные, приведенные в докладной записке заместителя начальника Управления особых отделов НКВД СССР СР. Мильштейна наркому внутренних дел генеральному комиссару госбезопасности Л.П. Берии: «…С начала войны по 10 октября с. г. (1941) Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла – 407 395 военнослужащих. Из числа задержанных Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные 632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт. В числе арестованных Особыми отделами: шпионов – 1505, диверсантов – 308, изменников – 2621, трусов и паникеров – 2643, дезертиров – 8772, распространителей провокационных слухов – 3987, самострельщиков – 1671, других – 4371. Всего – 25 878. По постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, из них расстреляно перед строем – 3321 человек. По фронтам эти данные распределяются следующим образом…» ^{217}

Из цитируемого документа следует, что арестовывали больше всего на Западном фронте – по тысяче человек в месяц – 4013 человек за четыре месяца. На этом же фронте и расстреливали больше всего – 2136 человек (более 16 человек в день). Вероятность выжить после ареста меньше 50 процентов.

А расстреливали перед строем чаще всего на Северо-Западном фронте – 730 человек за первые неполные 4 месяца войны (пять-шесть человек в день).

Работу особых отделов НКВД характеризует докладная записка заместителя начальника Особого отдела Сталинградского фронта В.М. Казакевича в Управление особых отделов: «С 1 августа по 15 октября 1942 года заградительными отрядами задержано 140 755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта. Из числа задержанных: арестовано 3980 человек, расстреляно 1189 человек, направлено в штрафные роты 2276 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131 094 человека». Докладная записка характеризует ситуацию в зоне действий Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. От общей численности этих фронтов число задержанных заградительными отрядами составило 25,7%, то есть каждый четвертый военнослужащий покинул поле боя ^{218} .

19 апреля 1943 года на базе Управления особых отделов НКВД СССР был создан Смерш, в состав которого входило несколько относительно независимых организаций:

– Главное управление контрразведки Смерш в Наркомате обороны (НКО) СССР – военная контрразведка, которая подчинялось непосредственно наркому обороны И.В. Сталину;

– Управление контрразведки Смерш Наркомата Военно-морского флота в подчинении наркома флота Н.Г. Кузнецова;

– Отдел контрразведки Смерш Наркомата внутренних дел в подчинении наркома НКВД Л.П. Берии.

21 апреля 1943 года И.В. Сталин подписал Постановление ГКО № 3222 сс/ов об утверждении положения о ГУКР Смерш НКО СССР. Текст документа состоял из одной фразы: Утвердить положение о Главном управлении контрразведки Смерш («Смерть шпионам») и его органах на местах (см. Приложение). Приложение к документу подробно раскрывало цели и задачи новой структуры, а также определяло статус ее сотрудников.

Начальник Главного управления контрразведки НКО (Смерш) является заместителем народного комиссара обороны, подчинен непосредственно народному комиссару обороны и выполняет только его распоряжения.

Органы Смерш являются централизованной организацией: на фронтах и округах органы Смерш (Управления Смерш НКО фронтов и отделы Смерш НКО армий, корпусов, дивизий, бригад, военных округов и других соединений и учреждений Красной Армии») подчиняются только своим вышестоящим органам». «Органы Смерш информируют Военные советы и командование соответствующих частей, соединений и учреждений Красной Армии по вопросам своей работы: о результатах борьбы с агентурой противника, о проникших в части армии антисоветских элементах, о результатах борьбы с изменой Родине и предательством, дезертирством, членовредительством. Решаемые задачи:

а) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной Армии;

б) борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части и учреждения Красной Армии;

в) принятие необходимых агентурно-оперативных и иных (через командование) мер к созданию на фронтах условий, исключающих возможность безнаказанного прохода агентуры противника через линию фронта с тем, чтобы сделать линию фронта непроницаемой для шпионских и антисоветских элементов;

г) борьба с предательством и изменой Родине в частях и учреждениях Красной Армии (переход на сторону противника, укрывательство шпионов и вообще содействие работе последних);

д) борьба с дезертирством и членовредительством на фронтах;

е) проверка военнослужащих и других лиц, бывших в плену и окружении противника;

ж) выполнение специальных заданий народного комиссара обороны.

Органы Смерш освобождаются от проведения всякой другой работы, не связанной непосредственно с задачами, перечисленными в настоящем разделе.

Органы Смерш имеют право:

а) вести агентурно-осведомительную работу;

б) производить в установленном законом порядке выемки, обыски и аресты военнослужащих Красной Армии, а также связанных с ними лиц из гражданского населения, подозреваемых в преступной деятельности (порядок производства арестов военнослужащих определен в разделе IV настоящего Приложения);

в) проводить следствие по делам арестованных с последующей передачей дел по согласованию с органами прокуратуры на рассмотрение соответствующих судебных органов или Особого совещания при Народном комиссариате внутренних дел СССР;

г) применять различные специальные мероприятия, направленные к выявлению преступной деятельности агентуры иностранных разведок и антисоветских элементов;

д) вызывать без предварительного согласования с командованием в случаях оперативной необходимости и для допросов рядовой и командно-начальствующий состав Красной Армии».

Органы Смерш «комплектуются за счет оперативного состава бывшего Управления особых отделов НКВД СССР и специального отбора военнослужащих из числа командно-начальствующего и политического состава Красной Армии». В связи с чем «работникам органов Смерш присваиваются воинские звания, установленные в Красной Армии», и «работники органов Смерш носят форму, погоны и другие знаки различия, установленные для соответствующих родов войск Красной Армии» ^{219} .

Кроме перечисленных выше задач, органы Смерш решали и другие задачи. Так сотрудники Смерш приводили в исполнение смертные приговоры военных трибуналов, и, в исключительных случаях, сами принимали решения о расстрелах шпионов, диверсантов, изменников и паникеров.

До настоящего времени не названо точное число военнослужащих, расстрелянных в годы войны. По данным генерал-полковника юстиции А. Муранова, за годы войны только военные трибуналы вынесли 2 миллиона 530 тысяч 663 приговора. При этом 284 тысячи 344 граждан СССР были приговорены к высшей мере наказания, или 8,9% от общего количества представших перед военными трибуналами ^{220} .

Таким образом, за каждый день войны военными трибуналами всех видов выносилось 1784 приговора, в том числе около 200 граждан приговаривались к расстрелу. И это без учета работы судов общей юрисдикции, Особого совещания при МГБ-НКВД и внесудебных расстрелов особыми отделами и органами Смерш. За время войны военными трибуналами осуждено всего 994 270 военнослужащих, в том числе за дезертирство 376 300 человек, 422 700 осужденным исполнение приговоров отсрочено до окончания военных действий с направлением в состав штрафных подразделений, 436 600 осужденных направлены в места заключения. Из числа осужденных расстреляно 135 тысяч человек ^{221} .

По другим данным, по приговорам армейских военных трибуналов расстреляно 157 593 человека. Одним из объяснений такого расхождения может быть то, что в функции армейских трибуналов во фронтовой зоне входило рассмотрение дел лиц, не являющихся на момент вынесения приговора военнослужащими: власовцев, карателей, старост, полицейских, агентов карательных органов противника и т.д.

Если считать, что за годы войны по приговорам военных трибуналов расстреляно «только» 135 000 и по бессудным приговорам особых отделов, Смерш и заградотрядов 70 000 человек, то выходит, что особистами и сотрудниками Смерш расстрелян личный состав более 20 дивизий. (Для сравнения – в вермахте за пять лет войны, с 1 сентября 1939 г. по 1 сентября 1944 г., расстреляно 7810 военнослужащих.) На этом фоне карательная практика советской военной Фемиды выглядит чудовищной ^{222} .

В работе «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование» авторы сообщают, что «общее число расстрелянных, погибших от несчастных случаев и умерших от болезней» в армии во время Великой Отечественной войны составило 500 тысяч человек. Отделить расстрелянных военнослужащих от умерших по естественным причинам и случайно задавленных автомобилями и танками генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев, видимо, не решился, или ему этого сделать не разрешили.

Органы Смерш по постановлению ГКО СССР, подписанному в 1941 году Сталиным, проводили проверку (фильтрацию) военнослужащих Красной Армии, бывших в плену или в окружении войск противника. Фильтрация предусматривала выявление среди военнослужащих изменников, шпионов и дезертиров. Постановлением СНК от 6 января 1945 года при штабах фронтов начали функционировать отделы по делам репатриации, в работе которых активную роль играли сотрудники органов Смерш, и создавались сборно-пересыльные пункты для приема и проверки советских граждан, освобожденных Красной Армией.

Из совершенно секретных докладных записок Управлений контрразведки Смерш фронтов видно, что агентурно-оперативная работа органов военной контрразведки во время войны «в основном проходила в боевой обстановке и главным образом была направлена на своевременное выявление и пресечение практической вражеской деятельности со стороны подучетного и враждебного элемента, с учетом обеспечения в частях фронта стойкости в оборонительных и затем наступательных боях».

Из опубликованных документов видно, что многие оперативные работники Смерш героически боролись с фашистами и гибли на войне. За годы войны четверо сотрудников Смерш были удостоены высшей награды – звания Героя Советского Союза. Это старший лейтенант Петр Анфимович Жидков, лейтенант Григорий Михайлович Кравцов, лейтенант Михаил Петрович Крыгин и лейтенант Василий Михайлович Чеботарев. Все четверо удостоены этого звания посмертно.

Справедливости ради следует отметить, что и осведомители особых отделов, писавшие доносы на своих товарищей по оружию и, по существу, погубившие многих из них, как правило, героически воевали с фашистами. В докладных записках начальника УКР Смерш Центрального фронта генерал-майора А. Вадиса начальнику Главного управления контрразведки Смерш, заместителю народного комиссара обороны B.C. Абакумову «Об агентурно-оперативной работе органов “Смерш” фронта за июль—сентябрь 1943 года» приводятся случаи героизма осведомителей Смерш. Приведем некоторые из них:

– В боях за дер. Философово Орловской области резидент роты 391-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии «Кудашев» – командир взвода и осведомитель из его резидентуры «Мендыбаев» с небольшой группой бойцов ворвались в сильно укрепленный узел противника. Противник на этом участке предпринял наступление, обошел этот узел, и они остались в тылу противника. Указанная группа бойцов под руководством «Кудашева» и «Мендыбаева» в течение двух суток отбивалась от немцев. Немцы несколько раз предлагали окруженной группе сдаться и после каждого отказа штурмовали этот узел сопротивления, но безуспешно. Группа продержалась до прихода наших частей. «Кудашев» представлен к высшей правительственной награде – званию Героя Советского Союза, «Мендыбаев» награжден орденом Красного Знамени.

– 27 августа с. г., во время контратаки противника, командир роты 149-й стрелковой дивизии вышел из строя. Среди личного состава произошло замешательство. Подвезший в это время боеприпасы старшина роты – резидент «Сергеев» принял на себя командование ротой, быстро восстановил порядок, задержал продвижение противника, а затем, уже будучи раненным, повел роту в контратаку. Противник был отброшен с большими потерями. «Сергеев» представлен к правительственной награде.

– 26 августа с. г., во время наступления 69-й стрелковой дивизии, осведомитель «Сдадков» первым поднялся в атаку, увлекая за собой других бойцов, и первым ворвался в траншеи противника.

В рукопашной схватке убил более 10 немцев. «Сладков» погиб смертью храбрых. Посмертно представлен к правительственной награде.

– Осведомитель «Токарев», красноармеец истребительного дивизиона (начальник отдела Смерш майор Колесников), подбил немецкую самоходную пушку «Фердинанд», когда приближалась вторая такая пушка, у «Токарева» вышла из строя противотанковая пушка. «Токарев», схватив противотанковые гранаты, бросился под гусеницы «Фердинанда» и, взорвав ее, погиб смертью храбрых…

Оперативные работники Смерш нацеливали агентуру на предотвращение измены Родине и случаев паники.

В докладных записках Управлений Смерш приводятся многочисленные случаи высокого патриотизма, решительных и инициативных действий агентуры по пресечению паникерства, бегства с поля боя и измены Родине.

– 27 июля с. г. противник предпринял контратаку на участке стрелковой дивизии, где начальником отдела Смерш подполковник Михайлов. Во время боя командир взвода ст. лейтенант Михайлов струсил, выскочил из окопа и бросился бежать в тыл. За ним пытались бежать и другие бойцы. Осведомитель «Автомат», увидев бегство командира и замешательство во взводе, огнем из своего пулемета заставил Михайлова вернуться во взвод и руководить боем. Порядок был наведен, и Михайлов взводом руководил до конца боя, отбив успешно атаку противника.

– 15 июля с. г. группа военнослужащих стрелковой дивизии, где начальником отдела Смерш майор Рябцев, в количестве 5 человек – Кочеров, Лацков и др., в начале боя пыталась перейти к немцам. Осведомитель «Симонов» заметил их бегство, оповестил по цепи бойцов и командиров, по изменникам открыли огонь, и все 5 были убиты.

– 25 июля с. г. пытались изменить Родине красноармейцы штрафной роты стрелковой дивизии, где начальником отдела Смерш майор Моисеенок, – Немченко и Клейменов. Заметив их подозрительное поведение, резидент «Жук» и осведомители «Ляхов» и «Майский» установили наблюдение за ними, одновременно сообщили командиру роты. Перед вечером Немченко и Клейменов из окопов вышли в рожь, чтобы пробраться к противнику. «Жук» и «Ляхов» окликнули их, после чего они по ржи бросились бежать к противнику. «Жук» и «Ляхов» из автоматов расстреляли изменников. При наступлении роты трупы их были найдены и опознаны.

– 17 июля с. г. командир взвода дивизии, где начальником отдела Смерш майор Данилов, мл. лейтенант Апарин в бою проявил трусость, бежал с поля боя и увлек за собой 10 человек бойцов. Группа бойцов в количестве 12 человек осталась без командира. Находившийся среди этой группы осведомитель «Ваня» объявил себя командиром взвода и повел группу в наступление, выполнив поставленную перед взводом задачу. Вечером того же дня «Ваня» связался с оперуполномоченным и сообщил об Апарине, который на следующий день был направлен в штрафное подразделение.

– 15 июля с. г. командир пулеметного взвода мл. лейтенант Кузнецов в бою проявил трусость – побежал с поля боя, увлекая за собой весь взвод. Осведомитель «Беспалько», выскочив впереди бегущих, под угрозой расстрела остановил Кузнецова, а потом всех бойцов, вернул их на огневой рубеж и лично повел взвод в атаку.

– 27 июля с. г. группа бойцов указанной выше дивизии ночью была послана забросать гранатами окопы противника. В 15—20 м от противника красноармеец Чикин струсил, закричал и бросился бежать, сея панику. Секретный осведомитель застрелил паникера, паника в группе была прекращена.

– 22 августа 1943 г. в бою пытался перейти на сторону немцев красноармеец 137-й сд Гладышев. Резидент того подразделения расстрелял изменника.

– Во время боя за населенный пункт Самодуровка рота автоматчиков 209-го стрелкового полка 19-го стрелкового корпуса оставила занимаемый рубеж и начала беспорядочно отходить. Резидент «Валентинов» – старшина другой роты того же полка, видя это, под ураганным огнем противника бросился навстречу бегущим с поля боя, приостановил бегство роты, восстановил порядок и повел эту роту в бой. Рота отбила контратаку противника и вернула утерянный рубеж.

– 1 августа 1943 г. 3-й батальон 16-го стрелкового корпуса 102-й стр. дивизии в районе с. Красная Стрелица попал в окружение немецких войск. Находясь в окружении, красноармеец Романов начал агитировать бойцов прекратить сопротивление и сдаться в плен немцам. Находившиеся вместе с Романовым красноармейцы-осведомители расстреляли Романова. После этого подразделение еще несколько дней стойко дралось и затем вместе с батальоном вышло из окружения противника ^{223} .

По-разному складывались довоенные, военные и послевоенные судьбы осведомителей особых отделов. Так в работе офицера-подводника Колесникова Виктора Николаевича «Донос, доносительство, стукачество» приведены данные, характеризующие «работу» во время Большого террора комсомолки и осведомителя ОГПУ Евдокии Яковлевны Рачкевич (1907—1975 гг.). В 1932 году Евдокия Рачкевич уже была членом ВКП (б). Вскоре она была призвана в ряды Красной Армии и назначена инструктором политотдела Первой Червоноказачьей дивизии по работе с членами семей военнослужащих. В 1934 году ее кандидатура рассматривалась на предмет зачисления в число слушателей Ленинградской Военно-политической академии (ВПА). В ее анкетных данных, которые зачитал секретарь мандатной комиссии, значилось: «За время службы в рядах РККА член ВКП (б) тов. Рачкевич Е.Я. проявила себя преданным большевиком, готовой отдать все силы и жизнь во имя победы мировой революции». Председатель мандатной комиссии уточнил у секретаря: «скажите, что записано в ее послужном списке?» Тот зачитал: «За 11 месяцев она выявила среди членов семей 36 врагов народа, которые были осуждены к различным длительным срокам лишения свободы. 28 членов семей выявлены как неблагонадежные, в результате чего их мужья – красноармейцы-сверхсрочники и командиры Красной Армии – уволены из рядов РККА». Далее перечислялись не менее «важные» ее заслуги перед партией и ОГПУ.

Рачкевич стала первой женщиной-слушателем Военно-политической академии. По окончании академии в 1937 году она работала преподавателем основ марксизма-ленинизма в Ленинградском военном училище связи, где обратила внимание на курсанта 1-го курса Васю Головчица. При встрече с ней курсант растерялся, покраснел вдруг и на ее вопрос в лоб: когда он вступил в комсомол? – ничего внятного не сумел ответить. Преподаватель Рачкевич среагировала мгновенно: в отдел ОГПУ училища от нее поступила информация, что курсант Головчиц… в силу умственной отсталости не способен освоить программу командира Красной Армии и подлежит отчислению; если же этого не сделать сразу и решительно, то в будущем подобный командир нанесет вред партии и стране и станет пособником империализма. Разумеется, Василий Головчиц был исключен из училища. В 1938 году Рачкевич зачислили в адъюнктуру ВПА в Москве. На этот раз в ее послужном списке значилось, что «благодаря ее бдительности в течение последних трех лет были обезврежены и переданы в руки органов 78 командиров Красной Армии среднего звена, 5 младших командиров, 2 полковника Красной Армии. Последние двое были приговорены к смертной казни, а остальные 68 осуждены на разные сроки лишения свободы. Младших командиров осудили, дав сроки до 10 лет» ^{224} .

На фронте Рачкевич Евдокия Яковлевна была с июля 1941 года. С 16 июля по 28 сентября 1941 года комиссар военно-полевого госпиталя № 1366 Западного фронта, затем комиссар авиационной группы № 122 под командованием Героя Советского Союза М.М. Расковой.

С 6.02.1942 года комиссар, затем заместитель командира 46-го гвардейского Таманского Краснознаменного ордена Суворова бомбардировочного авиаполка по политической части. Не желая отставать от женщин-летчиц полка, гвардии майор Рачкевич окончила ускоренные курсы подготовки штурманов и совершила 36 боевых вылетов на бомбардировку живой силы и техники врага. Она не раз возглавляла колонну наземного эшелона при перебазировках полка на новые аэродромы. Не оставляя своих прямых обязанностей, помогала снаряжать самолеты к боевым вылетам. Она награждена орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями и польской медалью.

После окончания войны Рачкевич была демобилизована, но в 1951 году вновь призвана в ряды Советской Армии. До 1956 года служила в должности инструктора политуправления Группы Войск в Германии. С 1956 года, после выхода в отставку, переезжает в Москву и ведет большую общественную работу. Она прошла по боевому пути 46-го гвардейского полка, чтобы разыскать могилы пропавших без вести однополчанок. Благодаря этому в полку нет пропавших без вести. Все захоронения были найдены и приведены в надлежащий вид. Рачкевич Евдокия Яковлевна скончалась 7 января 1975 года и похоронена на Хованском кладбище.

До самого конца я сомневался, стоит ли включать материал о Евдокии Рачкевич в эту работу. Для меня оставался без ответа вопрос, искупили ли она и ей подобные свой грех перед расстрелянными и посаженными по их доносам своим участием в кровавой войне. Я, потерявший на этой войне отца, деда и других родственников, не смог сам найти такого ответа. За ответом я обратился к нескольким выжившим на войне фронтовикам, рассказав им как о результатах доносов, так и о фронтовых делах нашей героини. Меня поразило единодушие фронтовиков, которые категорически заявили, что фронтовые заслуги и награды не могут оправдать иудин грех, какими бы идеями и благими целями он ни вызывался.

По-разному складывались и судьбы военнослужащих, оклеветанных доносчиками. Большинство из них погибли в штрафных ротах и батальонах, были расстреляны или отбывали длительные сроки в сталинских лагерях. Но немногим повезло. К таким относится, например, Герой Советского Союза, лауреат Государственной премии СССР, российский и советский писатель, публицист и общественный деятель Владимир Васильевич Карпов (1922—2010 гг.). В апреле 1941 года, будучи курсантом Ташкентского пехотного училища, Карпов по доносу однокурсника был репрессирован [42]42
  Разведчик В.В. Карпов.


[Закрыть].

В 1942 году он пять месяцев воевал в составе штрафной роты 629-го стрелкового полка 134-й стрелковой дивизии на Калининском фронте. За проявленное в боях мужество в феврале 1943 года судимость с него была снята. Служил командиром взвода разведчиков, получил звание старшего лейтенанта, участвовал в захвате 79 «языков». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года В.В. Карпов был удостоен звания Героя Советского Союза. В 1944 году, после лечения тяжелого ранения, стал слушателем Высшей разведывательной школы Генерального штаба. Он автор многих произведений о Великой Отечественной войне.

Такая же, как в Смерш, система осведомления и «обслуживания подотчетного контингента» действовала в партизанских отрядах. В крупных отрядах и бригадах, в которых были особые отделы или спецгруппы НКВД, среди бойцов, командиров и окрестного населения вербовались агенты-осведомители и резиденты.

В итоговом отчете 161-й партизанской бригады имени Котовского, действовавшей в Осиповичском и сопредельных районах Могилевской и Минской областей, отмечалось: «Для изучения личного состава бригады в каждом отряде имелись осведомители, которым поручалось следить за чистотой партизанских рядов, разоблачать засланных гестапо агентов и шпионов, террористов и диверсантов. В 1942 году, например, в партизанский отряд имени Челюскинцев были засланы по заданию гестапо отец и дочь Долгие – жители деревни Тарасовичи (сын Долгого работал следователем полиции в городе Осиповичи и руководил работой по шпионажу). За Долгим и его дочерью было установлено наблюдение. Вскоре агентура перехватила переписку дочери Долгого с осиповичской полицией. При допросе отец и дочь Долгие признались в своей принадлежности к шпионской организации и были расстреляны» ^{225} .

Оперативные работники (сексоты) особых отделов существовали практически во всех бригадах и отрядах, подчинявшихся Центральному штабу партизанского движения. Очевидно, им приходилось постоянно доказывать, что они недаром едят чекистский хлеб, и ежемесячно разоблачать определенное число вражеских агентов и антисоветски настроенных партизан. Поводом к доносу могла послужить и личная ссора, и сведения о том, что кто-то из родственников партизан служит в полиции. В отчете о развитии партизанского движения, подписанном в июне 1943 года начальником Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко, названы «ошибки» в партизанском движении. Основными «ошибками» были названы «мародерство, неосновательные расстрелы и репрессии по отношению к местному населению, проведение мобилизаций в партизанские отряды, непорядочное отношение к женскому населению, продолжительное отсиживание и стремление избежать встречи с противником, частое и неосновательное применение высшей меры наказания к провинившимся партизанам» ^{226} . Анализируя состояние дел в партизанских отрядах, Б.В. Соколов пишет: «Люди в партизанских отрядах попадались самые разные, в том числе с весьма темным прошлым или успевшие запятнать себя преступлениями на службе у немцев. Склоки между командирами, бессудные расстрелы, дутые дела о шпионаже были обычным явлением».