Текст книги "Доносчики в истории России и СССР"

Автор книги: Владимир Игнатов

В 1950 году министр госбезопасности Абакумов сделал Сталину представление на арест Ахматовой. Однако вождь не спешил и приказал продолжать собирать на нее материал, держа в заложниках повторно осужденного сына поэтессы. Агентурные данные на Ахматову собирались пять лет после смерти диктатора.

В ночь с 12 на 13 марта 1949 года в Москве по доносу коллеги за антисоветскую агитацию арестовали писателя Дмитрия Мироновича Стонова (Влодавского). Постановление на арест подписал министр госбезопасности В. Абакумов после «согласования» с руководителем Союза писателей А. Фадеевым. На пыточных допросах и многонедельных ночных «конвейерах» следователь требовал от Стонова признаться в антисоветской деятельности и дать компромат на друзей-писателей. В сентябре 1949 года он осужден Особым совещанием при МГБ по ст. 58—10 на 10 лет ИТЛ. Срок отбывал в одном из лагерей Красноярского края. В одном из множества доносов, собранных на Стонова, агент «Ильин» сообщал о беседе, в которой Стонов сказал: «А что было бы, если бы Лев Толстой дожил до Советской власти? Старик, как известно, даже царя не боялся… Он мог бы и сейчас написать “Не могу молчать”»…

В другом доносе осведомитель «Чернова» информирует: «Стонов хранит у себя письма писателя Короленко, в которых тот высказывал свои несогласия с политикой Советской власти и свои обиды на органы Советской власти». При обыске крамольные письма «от 9 июня и 19 декабря 1920 г. с жалобой на коммунистическую редакцию, 2 шт.» были изъяты, как записано в протоколе. Лубянские следователи спрашивали арестованного писателя:

«– Вам предъявляются два письма Короленко 1920 года, изъятые у вас при обыске. Зачем вы хранили их с тех пор?

– Я их хранил как реликвию классика.

– Вы их хранили в антисоветских целях, поскольку были указаны некоторые несогласия Короленко с коммунистами. Покажите об этом правдиво.

– Я не отрицаю, что в некоторой части там высказаны мысли, несогласные с Советской властью, однако я их хранил как реликвию классика и антисоветской цели при этом не преследовал…» ^{197}

В 1951 году по доносу поэта-осведомителя НКВД по печально известной 58-й статье УК на 25 лет лагерей был осужден Ярослав Смеляков. Для него это был второй срок. Первый срок, также по доносу «собрата-поэта», он отбывал с 1934 по 1937 год. Выйдя на свободу в 1956 году, он написал послание своему следователю Павловскому – крупному «специалисту» по выбиванию признаний из поэтов и писателей:

В какой обители московской, в довольстве сытом иль нужде сейчас живешь ты, мой Павловский, мой крестный из НКВД?

И что, пройдя сквозь эти сроки, еще не слабнет голос мой, не меркнет ум, уже жестокий, не уничтоженный тобой. Как хорошо бы на покое, – твою некстати вспомнив мать, – за чашкой чая нам с тобою о прожитом потолковать. Я унижаться не умею и глаз от глаз не отведу, зайди по-дружески, скорее. Зайди. А то я сам приду.

Освобожденный из лагеря в 1951 году поэт и писатель Варлам Шаламов жил сначала на Колыме, затем в Калининской области, а после его реабилитации в июле 1956 года – в Москве. Все это время он находился под «оперативным наблюдением», о чем свидетельствуют многочисленные доносы окружавших его стукачей: «Круг писателей, к которым питает симпатии Шаламов, имеет свои особенности. Он лично знаком и очень любит Пастернака. Этот писатель известен тем, что на всех этапах жизни советского государства его всегда подхватывали наши враги. Однако это его не смущало. Шаламов говорит, что Пастернак не горевал, когда его не печатали. Теперь в Москве читают в рукописях его цикл стихов под названием “Автобиография”. Скоро выйдут в свет эти стихи. Пастернак перед издательством поставил условие – не изменить ни одной строчки, впротивном случае пусть эти стихи лежат у меня – это условие издательством якобы принято.

Любит Шаламов стихи Николая Клюева, известного кулацкого поэта. Клюев заявлял, что он не хочет коммуны без лежанки. Когда Клюев попытался написать стихи о Ленине, из этого ничего не вышло. Начинаются эти стихи так: “Есть в Ленине керженский дух, игуменский окрик в декретах”.

Любит Шаламов Есенина, всего, со всеми его недостатками, с идеологическими вывихами, с кулацкими идеями, с путаными заявлениями. А ведь у него есть вещи, которые никак любить и принять нельзя. Ну, хотя бы такие стихи:

Как грустно на земле, как будто бы в квартире, В которой год не мыли, не мели. Какую-то хреновину в сем мире Большевики нарочно завели» [39]39
  Первые строки стихотворения Есенина «Заря Востока», написанного в октябре 1924 г. и посвященного сотрудникам одноименной тифлисской газеты. Впервые опубликовано в журнале «Журналист», 1926, № 5.


[Закрыть]. «Любит Шаламов Алексея Крученых, этого сумасшедшего, бездарного пройдоху в литературе».

«На днях Добровольский получил письмо от Шаламова, в котором главное место занимают новые, написанные во второй половине июля, стихи поэта Бориса Леонидовича Пастернака [40]40
  Добровольский Аркадий Захарович (1911—1969 гг.) – уроженец Винницкой области, украинец, беспартийный, с неоконченным высшим образованием. В 1937 году арестован органами НКВД в г. Киеве и «как участник контрреволюционной террористической организации» осужден на 7 лет. Отбывая наказание в Северо-Восточных лагерях на Колыме, Добровольский в 1944 году по обвинению «в создании контрреволюционной группы из числа заключенных и проведении антисоветской деятельности» (ст. 58—10) осужден на 10 лет. Работал и проживал в пос. Ягодный Магаданской области на положении ссыльнопоселенца.


[Закрыть]. Шаламов пишет: “Из этих стихов Вы можете видеть, насколько художественно тверда сейчас его рука. Можете видеть и другое – что все, что с нами было, не прошло для него бесследно и что знамя большой русской литературы бы смог держать высоко. Если бы Вы читали его роман, его гениальный роман, Вы увидели бы, что все эти вопросы подняты и ответы утверждаются с толстовской силой…” Добровольский ждет результатов своих заявлений о реабилитации, но за последний месяц никаких извещений ниоткуда не получал… Добровольский сочинил и распространяет следующий анекдот: Хрущев и Тито осматривают Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Тито удивляется богатству и обилию в Советском Союзе. Выходя с выставки, оба они видят сидящего у входа и просящего милостыню нищего. Тито бросает нищему десятирублевую бумажку и проходит дальше. Хрущев останавливается и говорит нищему: “Как тебе не стыдно, шел бы лучше работать!..” – “А я, Никита Сергеевич, – говорит нищий, – этим после работы занимаюсь”. Вообще тема “обнищания” народа, тема “неустойчивой экономики” часто проскальзывает в разговорах и высказываниях Добровольского. В одном из последних писем к Добровольскому Шаламов В.Т сообщает, что он (Шаламов) сейчас много пишет, как в стихах, так и в прозе. О темах и сюжетах своих произведений Шаламов ничего не пишет…» ^{198}

В октябре 1958 года Нобелевской премии по литературе «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа» был удостоен Борис Леонидович Пастернак. Фактически премии был удостоен роман Пастернака «Доктор Живаго». Годом ранее роман появился на итальянском, потом на других иностранных языках. Опубликовать роман на русском языке Пастернаку не позволили. В том же октябре месяце по записке Суслова Президиум ЦК принял решение организовать кампанию осуждения Пастернака, поскольку присуждение ему премии «является враждебным по отношению к нашей стране актом и орудием международной реакции, направленным на разжигание холодной войны».

Поэту, которым страна должна была гордиться, устроили настоящую травлю. Двадцать девятого октября первый секретарь ЦК ВЛКСМ, будущий председатель КГБ Семичастный, выступая на комсомольском пленуме, сказал: «Если сравнить Пастернака со свиньей, то свинья не сделает того, что он сделал. Он нагадил там, где ел, нагадил тем, чьими трудами он живет и дышит. А почему бы этому внутреннему эмигранту не изведать воздуха капиталистического? Пусть он стал бы действительным эмигрантом и пусть бы отправился в свой капиталистический рай. Я уверен, что и общественность, и правительство никаких препятствий ему бы не чинили, а, наоборот, считали бы, что этот его уход из нашей среды освежил бы воздух». На следующий день доклад Семичастного был опубликован в «Комсомольской правде».

Поспешили «бросить камень» в отступника и многие коллеги по перу. Вот такой эпиграммой под карикатурой М. Абрамова «Нобелевское блюдо», в связи с присуждением Пастернаку Нобелевской премии, отозвался гимнописец Сергей Михалков:

 
Антисоветскую заморскую отраву
Варил на кухне наш открытый враг.
По новому рецепту как приправу
Был поварам предложен пастернак.
Весь наш народ плюет на это блюдо:
Уже по запаху мы знаем что откуда! ^{199}
 

Для наблюдения за Пастернаком активизировали осведомителей в писательской среде. В начале февраля 1959 года председатель КГБ Шелепин отправил в ЦК записку о «выявлении связей Б.Л. Пастернака с советскими и зарубежными гражданами»: «Докладываю, что органами госбезопасности выявлены следующие связи Пастернака из числа советских граждан: писатель Чуковский К.И., писатель Иванов В.В., музыкант Нейгауз Г.Г., народный артист СССР Ливанов Б.Н., поэт Вознесенский А., редактор Гослитиздата Банников Н.В., ранее работал в отделе печати МИДа СССР, переводчица Ивинская О.В., работает по договорам, является сожительницей Пастернака…» Восемнадцатого февраля Шелепин отправил в ЦК подробную справку о взглядах Пастернака и истории публикации романа «Доктор Живаго»: «…Для всего его творчества характерно воспевание индивидуализма и уход от советской действительности. По философским взглядам он убежденный идеалист. Как видно из агентурных материалов, Пастернак среди своих знакомых неоднократно высказывал антисоветские настроения, особенно по вопросам политики партии и Советского правительства в области литературы и искусства, так как считает, что свобода искусства в нашей стране невозможна…

В результате наблюдения за Пастернаком установлено, что ряд лиц из числа его близкого окружения также не разделяет точки зрения советской общественности и своим сочувствием в известной мере подогревает озлобленность Пастернака…»

Двадцать седьмого февраля вопрос о Пастернаке обсуждался на Президиуме ЦК с участием Шелепина. Присутствовал и генеральный прокурор Руденко, ранее предлагавший выслать Пастернака из страны. Идею выслать поэта из страны Хрущев отверг. Предложил другое: «Предупреждение от прокурора ему сделать и сказать, что, если будет продолжать враждебную работу, будет привлечен к ответственности». В Генеральной прокуратуре Пастернаку пригрозили привлечь к уголовной ответственности по статье 64—1 УК – измена родине, если он будет продолжать встречаться с иностранцами.

Интерес органов госбезопасности к Пастернаку не угас и после его смерти в ночь с тридцатого на тридцать первое мая 1960 года. Теперь он приобрел меркантильный характер. Решался вопрос о его наследстве. Сам поэт под давлением властей не смог получить ни копейки из гонораров, выплаченных ему за рубежом. После его смерти родные оказались в бедственном положении и рассчитывали на эти гонорары, но государство само не прочь было распорядиться его деньгами. Двадцать второго сентября шестьдесят первого года Шелепин сообщил в ЦК: «По имеющимся в Комитете госбезопасности неофициальным данным, в банках ФРГ сосредоточено около 8 миллионов марок, в банках Англии – 100 тысяч фунтов стерлингов, в банках ряда скандинавских стран – 108 тысяч шведских крон… Комитет госбезопасности полагает целесообразным поручить Инюрколлегии принять меры по введению жены Пастернака Пастернак З.Н. в права наследования, что даст возможность получить указанную валюту в фонд Государственного банка СССР» ^{200} .

Если в конце 30-х годов «инженеры человеческих душ» и другие «сознательные граждане» поносили в газетах Троцкого, Бухарина или Мейерхольда и каждый обличитель подписывал свой персональный донос, то через тридцать пять лет технология групповых доносов усовершенствовалась. Теперь творческая интеллигенция стала писать скопом и скопом же подписывать один общий донос. Такой групповой донос сорока академиков с осуждением А.Д. Сахарова был опубликован в газете «Правда» 29 августа 1973 года. После его публикации как по команде хлынул шквал других групповых доносов, поливающих грязью и осуждающих опального академика:

– «Мы, представители многотысячного коллектива рабочих Автозавода имени И.А. Лихачева, как и все люди труда нашей страны, возмущены и решительно осуждаем…»;

– «Мы, хлеборобы, единодушно поддерживаем осуждение Сахарова крупными учеными нашей Советской Родины…»;

– «Казахские ученые возмущены поведением академика Сахарова…»;

– «Мы, советские ученые-медики, оскорблены поведением академика А.Д. Сахарова…»;

– «Мы, члены Академии художеств СССР, целиком поддерживаем протест…»;

– «Ознакомившись с письмом членов АН СССР, опубликованном в газете “Правда” от 29 августа, мы, советские композиторы и музыканты, целиком присоединяемся к их оценке…»;

– «Мы, механизаторы тракторной бригады ордена Ленина колхоза имени XX съезда КПСС Новоукраинского района Кировоградской области…»;

– «Мы, доменщики Магнитогорска…»;

– «Коллектив нашей бригады с возмущением узнал о поведении академика Сахарова…»;

– «Я и мои товарищи по труду прочитали письмо выдающихся советских ученых – академиков по поводу недостойных действий академика Сахарова…»

Не остались в стороне от общей истерии и «инженеры человеческих душ». Уже через день после группового выступления сорока академиков в «Правде» весь цвет Союза писателей СССР «поддержал» ученых и, попутно, облил грязью своего собрата по перу – А.И. Солженицына. Приведем текст этого письма: «Уважаемый товарищ редактор! Прочитав опубликованное в вашей газете письмо членов Академии наук СССР относительно поведения академика Сахарова, порочащего честь и достоинство советского ученого, мы считаем своим долгом выразить полное согласие с позицией авторов письма. Советские писатели всегда вместе со своим народом и Коммунистической партией боролись за высокие идеалы коммунизма, за мир и дружбу между народами. Эта борьба – веление сердца всей художественной интеллигенции нашей страны. В нынешний исторический момент, когда происходят благотворные перемены в политическом климате планеты, поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжить политику “холодной войны”, не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения. Ч. Айтматов, Ю. Бондарев, В. Быков, Р. Гамзатов, О. Гончар, Н. Грибачев, С. Залыгин, В. Катаев, А. Кешоков, В. Кожевников, М. Луконин, Г. Марков, И. Ме-леж, С. Михалков, С. Наровчатов, В. Озеров, Б. Полевой, А. Салынский, С. Сартаков, К. Симонов, С.С. Смирнов, А. Софронов, М. Стельмах, А. Сурков, Н. Тихонов, М. Турсунзаде, К. Федин, Н. Федоренко, А. Чаковский, М. Шолохов, С. Щипачев» ^{201} .

Поражает быстрота реакции классиков отечественной литературы на письмо академиков. Ведь надо же было собраться, обсудить, написать, подписать всеми и в газету отправить, да и не все подписавшие в Москве жили. Безусловно, скопом доносить легче и безопаснее. Каждый по отдельности вроде и не доносчик, а доля в доносе каждого уменьшается с увеличением числа привлеченных к мероприятию. Хорошо и то, что ответственность за донос можно возложить на организатора, который не выделен в общем списке. А если таковой и известен, то он наверняка писал не от себя, а по указанию сверху и только в интересах государства.

4 января 1974 года вышло совершенно секретное Постановление Секретариата ЦК КПСС «О разоблачении антисоветской кампании буржуазной пропаганды в связи с выходом книги Солженицына “Архипелаг ГУЛАГ”» № Ст108/4с, а 14 января в «Правде» была опубликована статья И. Соловьева «Путь предательства». После этого писатели и другие деятели культуры стали поливать грязью нобелевского лауреата уже персонально.

В секретной «Информации отдела пропаганды ЦК КПСС, отдела культуры ЦК КПСС и отдела науки и учебных заведений ЦК КПСС» «Об откликах советской общественности на выступление газеты “Правда” со статьей “Путь предательства”» 15 января 1974 года сказано: «Выступление газеты “Правда”» вызвало широкий отклик во всех слоях советской общественности. Свое отношение к перерожденцу Солженицыну в письмах и устных заявлениях в газеты “Правда”, “Известия”, “Советская культура”, “Комсомольская правда”, “Литературная газета”, на радио и телевидение высказывают рабочие, ученые, писатели, художники, деятели театра и кино, воины Советской Армии и Флота, учащаяся молодежь. Все единодушны в оценке Солженицына как изменника Родины и предателя советского народа, клеветника на советскую действительность, платного лакея врагов социализма и Советского Союза. Во всех заявлениях выражается гнев по поводу того, что Солженицын безнаказанно творит злонамеренные антисоветские деяния, оскорбляет самые высокие и святые чувства советских людей. Авторы писем высказываются за принятие неотложных мер к Солженицыну в соответствии с советскими законами.

Перечень высказываний, поступивших в органы печати, прилагается. Поток писем аналогичного характера продолжается.

Зам. зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС

Г. Смирнов

Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС

3. Туманова

Зам. зав. Отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС.

С. Щербаков».

В приложении к документу приведен перечень наиболее характерных высказываний в связи с публикацией в «Правде» статьи «Путь предательства».

– К. Федин, писатель. «Очень хорошо, что “Правда” выступила с обстоятельной статьей, посвященной Солженицыну. Давно пора было раскрыть перед советской общественностью подлинное лицо этого внутреннего эмигранта».

– М. Шагинян, писатель. «Целиком поддерживаю статью в “Правде”. Удивляюсь нашей терпимости к таким подонкам. Солженицын, оставаясь безнаказанным, разлагает нашу молодежь. И вообще он никакой не писатель. Я об этом говорила и в Венгрии, и в Швейцарии».

– К. Симонов, писатель. «До глубины души возмущен и творчеством, и поведением Солженицына. Целиком согласен с выступлением “Правды”, полностью разделяю все положения, которые высказаны в этой статье относительно Солженицына».

– В. Кожевников, писатель. «Солженицын открыто нарушает советские законы, ведет себя антиконституционно. Он поддерживает пропаганду войны, выступает против разрядки. Надо спокойно решить вопрос о выдворении его из СССР».

– С. Бабаевский, писатель. «Я к этому явлению отношусь очень зло. Нечего с ним нянчиться. Надо с ним поступить по-другому… Это вообще безобразие! Статья в “Правде” очень верно политически написана. Это внутренний эмигрант, человек, который наживается на антисоветизме».

Полностью поддержали статью «Правды» и выразили свое возмущение антисоветской деятельностью Солженицына писатели: Ю. Бондарев, П. Бровка, Ю. Марцинкявичус, Е. Мальцев, А. Барто, А. Салынский, А. Рекемчук, Л. Карелин, А. Ананьев, А. Сурков, В. Боков, С. Щипачев, Л. Леонов, С. Островой, В. Фирсов и другие писатели.

Гневом возмущения наполнены высказывания многих деятелей культуры и науки.

– Софья Гиацинтова, народная артистка СССР. «Я ничего из написанного Солженицыным не читала, потому не могу судить о его литературных талантах. По-человечески же мне его поведение представляется отвратительным. И вообще сама эта история кажется мне возмутительной. Просто страшно, что в нашей стране живут такие люди».

– Борис Чирков, народный артист СССР. «Мы боролись и будем бороться с такими людьми и в жизни и в искусстве».

– М. Жаров, народный артист СССР. «Этому сукиному сыну нет места среди нас».

– Оскар Курганов, кинодраматург. «Солженицын – абсолютный антисоветчик, который ненавидит Советскую власть и пытается сделать все, чтобы оболгать ее. Отвратителен он и в своих человеческих качествах, мне пришлось много слышать о его поведении в период пребывания в лагерях».

– Ю. Козлов, профессор МГУ. «Апеллируя к мнению заокеанских антисоветчиков, Солженицын уверен, будто он не может быть привлечен к ответственности. Но он ошибается. Клеветник и злопыхатель должен быть наказан».

– С. Микулинский, член-корреспондент АН СССР. «Сколько можно терпеть в своем доме врага и клеветника, до каких пор можно терпеть в своей среде человека, перешедшего на услужение врагам Родины? Солженицын своими действиями давно поставил себя вне советского народа!»

– В. Петров, член-корреспондент АН СССР. «Все, что пишет Солженицын, показывает, что его клеветнические измышления – это не непонимание происходящего у нас, а прислуживание врагам Советского Союза, социализма и прогресса».

– С. Верное, академик, председатель Московского комитета защиты мира. «Большие жертвы пришлось принести нашему народу для спасения человечества от фашизма. А Солженицын клевещет на наш народ, оправдывает злейших врагов человечества».

– П. Ионкин, профессор МЭИ. «Остается непонятным и вызывает удивление, почему и на каком основании государственные органы СССР разрешают А. Солженицыну – предателю дела социализма, врагу советского народа жить на свободе, пользоваться материальными благами, созданными трудом народа, иметь все условия для его “писательской” деятельности, направленной против нашего советского государства. До каких пор это будет продолжаться?»

– Т. Салахов, народный художник СССР. «Пора поступить с Солженицыным по всей строгости советских законов».

– Б. Ефимов, народный художник СССР. «Солженицын бесповоротно встал на путь предательства, огульного очернения и охаивания социалистического строя, стал своего рода знаменем для антикоммунистов и антисоветчиков всех мастей».

– И. Толчанов, народный артист СССР. «Моя семья – семья потомственных деятелей русской и советской культуры – полностью солидарна со статьей в “Правде”, давшей четкую политическую квалификацию провокационной деятельности Солженицына. Вызывает недоумение, как этот предатель может жить среди советских людей, до каких пор территория страны, на которую он так злобно клевещет, будет давать ему приют». Далее в приложении приведены осуждающие нобелевского лауреата письма пенсионеров, рабочих, учащихся 9 «Б» класса школы № 5 (Александровский район Ставропольского края) и т.д. К сожалению, история ничему нас не научила.