Текст книги "Охота за атомной бомбой"

Автор книги: Владимир Чиков

Соавторы: Гари Керн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Клод вздохнул:

– Но почему же?

Лесли выхватила у него из рук бумагу и карандаш и написала, что в Нью-Йорке остаются престарелые родители Луиса и что он не может их бросить. Сам же Луис преподает в школе историю и не может оставить своих учеников до конца учебного года, то есть до июня. Что внезапное исчезновение Луиса обеспокоило бы руководство департамента образования, которое начнет его поиски, станет расспрашивать родителей и в конце концов этим займется ФБР. Короче говоря, Лесли категорически воспротивилась отъезду и спросила, кому пришло в голову подобное бредовое решение.

Клод. "Оно принято Центром и вызвано прежде всего заботой о вашей личной безопасности. У наших разведчиков существует золотое правило – если им что-то грозит, если есть реальная опасность, что их раскроют, то надо срочно уезжать".

Лесли. "Тогда позвольте спросить: почему лично вы не позаботились сейчас о нашей безопасности? Вы же могли привести к нашему дому "хвост".

Клод проявил огромную выдержку: "Прежде чем зайти сюда, я тщательно проверился. "Хвоста" за собой я не привел, в этом вы можете не сомневаться".

Лесли. "И все-таки сдается мне, что делаете это вы без ведома Москвы! Мы хотели бы знать, известно ли что-либо об этом Марку?"

Клод. "Да, ему дана команда не выходить на связь с вами".

Лесли. "Очень жаль. Так и не удалось мне вместе с ним встретиться с Младом. Мы согласны перебраться в любой другой штат, но не покидать Америку. Если мы уедем, то может оказаться, что сюда никогда уже не сможем вернуться! Это же несправедливо! Десять лучших лет мы отдали вашей разведке, все эти годы жили в напряжении, рисковали всем, а теперь вы хотите отправить нас неизвестно куда..."

Луис, взяв из рук Лесли карандаш и блокнот, вырвал из него исписанные листки и черканул: "Ваши коллеги, которые работали с нами раньше, не раз говорили, что разведчик, осознавая возложенную на него огромную ответственность за судьбу и жизнь доверившихся ему людей, накладывает на себя обет молчания. Так поверьте же нам: в случае провала мы не побоимся допросов и преследований, мы никого не выдадим, только оставьте нас здесь".

Клод. "Что касается вашей преданности, у нас в этом нет никаких сомнений. Но поверьте и вы нам: сейчас, когда психоз "красного шпионажа" в США достиг своего апогея, оставлять вас здесь никак нельзя. Я не исключаю, что не сегодня, так завтра люди из ФБР начнут охоту и на вас. Вы же знаете, как были сфабрикованы дела на Элджера Хисса, Уильяма Дюбуа и других двенадцати лидеров Компартии США. Сейчас арестованы Розенберги. Вы были с ними тоже связаны, и, не дай Бог, в силу каких-то непредвиденных обстоятельств подозрение падет и на вас, на ваши связи. Вольно или невольно вы нанесете невосполнимый вред и другим членам группы "Волонтеры".

Пока Клод писал, Лесли тем временем начала жечь исписанные листки бумаги, обжигая себе пальцы и громко чертыхаясь.

Клод, передав блокнот Луису, взял у нее листок и показал, как надо это делать: свернул его в трубку и поставил в блюдце "на попа", затем спичкой поджег сверху. Бумага горела сверху вниз совершенно бездымно, и только пепел медленно оседал на дно блюдца.

Луис в это время писал: "Как я понял, вы категорически настаиваете на нашем выезде из США?"

Клод. "Да, получается именно так".

Луис. "Это что – приказ?"

Клод. "Да, это приказ Центра".

Лесли, закрыв руками лицо и уронив на пол коробок со спичками, почти в отчаянии вдруг закричала:

– Нет! Нет! Не хочу! Никуда не хочу уезжать отсюда! У нас тут родные, они будут страдать. Да и мы по ним тоже...

Луис, с трудом сдерживая волнение, полушепотом произнес:

– Не надо эмоций, Лона. Прошу тебя, будь благоразумна. – Он улыбнулся ей и потом уже настойчиво потребовал: – Прошу тебя, не высказывайся так громко!

– Да, да, конечно, – зашептала она нервно. – Но как же теперь... У нас же здесь корни... Корни, которые всю жизнь держали и тебя, и меня...

Луис, пододвинув поближе к себе блокнот, написал: "Ну что поделаешь, Лона, будем вырывать эти корни. А родителям нашим сообщим так: по поручению партии мы выезжаем на два месяца в Канаду. Потом они распускают слух, будто бы мы навсегда уехали туда. Будем продолжать оказывать помощь Советскому Союзу в его великой цели. Россия задумала великое дело: создать единственное в мире государство справедливости, и поэтому надо нам помогать ей до конца жизни".

Клод, обрадованно закивав, написал: "А как вы намерены решить вопрос со школой?"

Луис. "Перед отъездом из Америки я направлю в отдел просвещения письмо с сообщением о том, что получил хорошую работу в одной из фирм по производству документальных фильмов в штате Монтана или Айдахо".

Клод снова утвердительно кивнул и, взяв из рук Луиса карандаш, черканул: "Скажите, под видом кого вы могли бы без подозрений уехать из США? Под видом туристов, бизнесменов или ученых?"

Луис. "Для меня было бы лучше, если бы это как-то увязывалось с историей или литературой".

Клод. "Хорошо, мы будем думать".

Луис. "У меня к вам вопрос: что вы предпримете, если нас вдруг арестуют?"

Клод. "Мы вызволим вас, Моррис, не беспокойтесь. В советской разведке есть святая заповедь: в какую бы беду ни попал разведчик или его помощник, сделать все возможное и невозможное, чтобы его выручить, вызволить из тюрьмы или плена. Наша разведка, Моррис, способна и может сделать многое. Будьте уверены в этом".

Луис. "В таком случае мы готовы последовать указанию вашего Центра".

Клод. "От вас теперь потребуется большое мужество".

Луис. "Мы будем готовить себя к этому".

Клод кивнул, а затем, сжигая исписанные листки бумаги, тихо проговорил:

– А сейчас извините, товарищи, я должен покинуть вас. О следующей встрече я извещу вас сам.

Как и предчувствовала Лесли, на улице началась гроза. Закрыв створки окна, она проводила Клода и, вернувшись в комнату, негромко спросила задумавшегося Луиса:

– Что же нас ждет теперь впереди?

Луис ответил не сразу. Словно прикидывая что-то в уме, он через несколько секунд как-то неопределенно сказал:

– Счастья не жди.

– Почему?

– Потому что для меня самыми счастливыми были годы жизни в Нью-Йорке, участие в митингах, демонстрациях. На одном из таких митингов я встретил тебя... Счастливыми для меня были и те минуты, когда мне удавалось привлекать "Волонтеров" к сотрудничеству с советской разведкой. Особенно мне дорог Персей. Мы очень многим обязаны ему. Кто знает, как развернулись бы события в мире, если бы советские ученые не без его помощи не создали бы вовремя ответное атомное оружие.

– Это все уже позади, Бобси. А все же интересно, что нас ждет впереди?

– Скорее всего, жалкая эмигрантская жизнь в Москве или в каком-нибудь неизвестном нам русском городе, где бы ФБР нас никогда не достало.

– Да, в этом радости мало, – отрешенно произнесла Лесли.

– Почему? – насторожился Луис.

– Да потому что там есть Дядюшка Джо, который тридцать лет воюет со своим народом.

– Ты имеешь в виду Сталина?

– Да, его...

Наступила неловкая тишина. По оконным стеклам застучал крупный звонкий дождь.

* * *

Подготовленная на другой день Клодом телеграмма под грифом "особой важности" срочно ушла в Центр:

"Сообщаем, что после длительной беседы и наших убедительных доводов Другари1 дали согласие покинуть Везувий. Они сами предложили легенду своего отъезда из Тира: родителям, а через них и окружению будет доведена информация о выезде на неопределенный срок в Канаду якобы по делам компартии.

Чтобы не вызывать подозрений по месту работы, а затем и у органов власти в связи с внезапным исчезновением из школы, Другарь намерен в письменном виде уведомить отдел просвещения о своей отставке, мотивируя это желанием перейти на предложенную в штате Айдахо более высокооплачиваемую работу.

Просим вашего согласия и сориентировать нас: в какую страну намечается вывод Другарей, условия их въезда в нее и наиболее целесообразное прикрытие.

Боб.

19. V.1950".

Для подготовки ответа на поставленные резидентурой вопросы Центру потребовалось больше недели:

"Нью-Йорк. Бобу.

Совершенно секретно.

Из Тира Другари должны выехать в Месопотамию1, где будет подготовлена конспиративная квартира для их временного укрытия. Выездные документы уже изготовлены и в ближайшее время будут вам доставлены курьером.

По разработанной нами легенде, Другарь – торговец книгами, а его жена – домохозяйка.

Просьба поручить им на месте обзавестись необходимыми каталогами, коммерческим регистром и проспектами, которые могут подкрепить их легенду.

Перед отъездом необходимо проинструктировать их по следующим вопросам:

– договориться с родителями, чтобы они по истечении двух-трех месяцев забрали все их вещи, а от квартиры отказались;

– не обсуждать со своим окружением возможность выезда;

– отработать условия экстренной1 связи с Ильей2 на период их нахождения на нелегальном положении в Месопотамии.

Романов.

27 мая 1950 года".

Прикрытие, выбранное для Луиса, было удачным, поскольку он хорошо знал литературу и вполне мог сойти за книготорговца. Лесли же, будучи домашней хозяйкой, должна была в первую очередь вызывать доверие и симпатию. В следующем сообщении из Москвы им рекомендовалось не выезжать за пределы Месопотамии. Под этим кодовым названием скрывалась Мексика. Прежде чем покинуть Тир (Нью-Йорк) Луис должен будет написать доверенность на своего отца, Гарри Коэна, чтобы тот мог ежемесячно получать пособие, выплачиваемое армией Соединенных Штатов. Таким образом, его отсутствие не будет замечено.

Накануне отъезда Коэнов Клоду удалось встретиться с Лесли и передать ей мексиканские паспорта на имена Педро Альвареса Санчеса и Марии Терезы Санчес. Наступил последний день июня, а также школьных занятий. Закончив урок, Луис вытер доску и отнес всю документацию в кабинет директора. Затем он отправился к отцу проститься. Старик, любивший говорить афоризмами, дал сыну совет:

– Моррис, если когда-нибудь тебе станет очень плохо, ущипни себя. Это поможет тебе сдержать слезы.

Отец выразил надежду, что сумеет дожить до того дня, когда во всем мире будут уничтожены границы и Морриса перестанут преследовать в родной стране. Моррис сказал отцу, что не может оставить свой новый адрес, однако время от времени кто-нибудь обязательно будет приносить ему письма и забирать ответы на них. Простившись, он пересек город и приехал в порт, где на борту парохода, отправлявшегося в Веракрус, его уже ждала Леонтина. Пароход отдал швартовые, обогнул статую Свободы и вышел в открытое море1.

Вот как вспоминала об этих днях Леонтина:

"Перед последней встречей с Клодом я встречалась с Младом, причем вопреки рекомендациям Центра. Он неожиданно приехал из Чикаго и передал мне тревожную информацию, будто бы генералы Пентагона вместе с учеными-атомщиками воткнули в карту СССР маленькие флажки, отметив крупные промышленные центры – будущие мишени ядерного нападения.

Я помню, что Млад непременно хотел, чтобы я выразила от его имени глубокую признательность советским ученым за использование данных, полученных в Лос-Аламосе, для создания собственной атомной бомбы в относительно короткие сроки. Выполняя инструкции Абеля, я сказала ему, что информация, переданная им, получила в России самую высокую оценку. Я также хотела отдать Младу в качестве вознаграждения пять тысяч долларов, которые изъяла из тайника. Он категорически отказался взять деньги, твердо заявив, что работал вовсе не из-за них, а ради предотвращения всемирной катастрофы, ради того, чтобы помешать бомбам упасть на Советский Союз.

Я попыталась объяснить ему, что нет ничего постыдного, если он возьмет деньги, поскольку русские имеют обыкновение вознаграждать тех, кто хорошо и честно помогает их стране.

Вдруг он спросил:

– Я могу распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению?

– Конечно, – ответила я, вновь обретая надежду.

– Тогда мы разделим их, – сказал он. – Я знаю, что вы рисковали точно так же, как и я, и поэтому не хочу брать больше половины.

– Но я уже получила свою долю, – отрезала я категорично.

В конце концов мы решили, что половина денег будет храниться на его имя в банке. В случае необходимости он сможет воспользоваться этой суммой.

В тот же день я передала Абелю сообщение, что встреча прошла успешно.

Когда мы приехали в Мексику, то нас поселили в неказистом доме, недалеко от границы. Мы видели солнечный свет только сквозь занавески и знали о происходящих в мире событиях лишь по рассказам хозяина дома. Он относился к нам несколько сдержанно. Особенно это почувствовалось, когда он сказал, что агенты ФБР приехали в Мексику на поиски каких-то учителей, исчезнувших из Нью-Йорка.

Эта новость ошеломила Морриса. До сих пор он был уверен, что в Мексике стал свободным человеком, избавленным от всех обязательств. Теперь его спокойствие было нарушено. Моррис впал в депрессию. Он жалел, что, не подумав, бросил свою страну и своих престарелых родителей. По правде говоря, до приезда в Мексику мы никогда не испытывали такого щемящего чувства одиночества. Порой мы думали, что не сможем вынести изоляции в этой квартире, превратившейся для нас в тюремную камеру. Нам казалось, что стены сжимаются и вот-вот нас раздавят.

Борясь с отчаянием, Моррис стал все чаще и чаще прикладываться к бутылке. Он пытался убедить себя и меня одними и теми же словами: "Я выпью всего лишь глоточек, и, возможно, эта камера, где мы сидим как пленники, не будет мне казаться такой тесной". Через какое-то время он снова открывал бутылку и говорил: "Еще одну рюмочку. Сейчас, когда никто меня не видит, количество выпитого мною не имеет никакого значения".

Я понимала его. Он пытался утопить свое горе в виски. За два последних месяца он поседел и как-то сразу постарел.

Это был действительно ужасный период. Недоброжелательство окружало нас не только в нашем жилище, но и во всей Мексике, где нас разыскивали. Только осознание того, что в Америке наше положение было бы ничуть не лучше, удерживало нас от нелепых действий, можно сказать, даже от самоубийства. Маккартисты вели самую настоящую "охоту на ведьм". Они неотступно преследовали тех, кто был связан с Коммунистической партией или симпатизировал Советскому Союзу.

В сложившейся ситуации, когда перепуганные люди были уверены в том, что скоро начнется атомная война между Соединенными Штатами и СССР, мы начали постепенно убеждаться в правильности нашего выбора покинуть Америку. Теперь оставалось ждать, когда мы сможем покинуть Мексику и вооружиться терпением"1.

Супруги Коэны покинули Мексику в октябре 1950 года на борту польского парохода "Баторий". Теперь они пользовались уже другими документами, предоставленными им советской резидентурой в Мехико, возглавляемой Алексеем Антиповым. Они были уже не Санчесами, а американцами Бенджамином и Эмилией Бриггс. Прибыв в Амстердам, они в тот же день отправились в Швейцарию, намереваясь поспеть на авиарейс Цюрих-Прага. Но один из сотрудников советского консульства посоветовал им ехать поездом, поскольку стояла нелетная погода. Поезд пересек Западную Германию, точнее, американскую оккупационную зону. Далее пассажиры должны были получить визу на въезд в Чехословакию от американских властей. Однако Коэны этого не знали. Они просто купили билеты и сели в поезд.

В четыре часа утра на американском контрольном посту, располагавшемся напротив чешского пограничного города Хеб, их попросили показать визы. Поскольку у Коэнов виз не было, то им предложили сойти с поезда и пройти в здание барачного типа, где стояли огромный письменный стол, кресло и два десятка стульев вдоль стены. Там им пришлось выдержать утомительное и опасное испытание. Дежурный немецкий офицер в звании обер-лейтенанта взял документы, внимательно сравнил фотографии с лицами, что-то записал в журнал, снова пристально посмотрел на Коэнов, вернул документы и только затем спросил, почему они не получили виз.

Моррис украдкой попросил Леонтину довериться ему и принялся громко возмущаться: "Зачем, крупному американскому бизнесмену, отправлявшемуся в Прагу для заключения важной сделки, какая-то виза? В конце концов, мы американцы и находимся не где-нибудь, а в американской зоне. Вы-то, немцы, при чем тут? Какое вы имеете право задерживать нас в своей зоне?!" Это был хорошо рассчитанный ход. Пока германский чиновник решал, как ему поступить, Коэны забросали его брошюрами, рекомендациями и другими документами, грозя страшными карами в случае, если он посмеет их надолго задержать. Леонтина, верная себе, ходила взад-вперед, кутаясь в меха и поправляя драгоценности.

Немецкий офицер, испугавшись, но все же не до такой степени, чтобы пренебречь формальностями, предложил им провести воскресенье в местной гостинице (действие происходило уже на рассвете), а затем наряд пограничников отвезет их в консульство Соединенных Штатов, где они и получат въездные визы в Чехословакию. Коэнам не оставалось ничего другого, как продолжить игру, сотрясая воздух ужасными угрозами. Эстафету подхватила Леонтина. Скрепя сердце обер-лейтенант был вынужден позвонить американским властям – дежурному сержанту, судя по всему пытавшемуся прийти в себя после столь раннего пробуждения. Обер-лейтенат поведал ему, что возникли проблемы с богатой американской супружеской парой. Сержант пообещал скоро приехать.

Немного успокоившись, Коэны стали ждать.

Он действительно приехал через пятнадцать минут, изучил паспорта и убедился в отсутствии визы, дававшей право на въезд в социалистическую страну. Моррис вновь принялся рассказывать о своих коммерческих делах, не терпевших отлагательства, и об огромных финансовых потерях, которые повлечет за собой малейшая задержка в пути. Казалось, сержант разделял его чувства. И тут Моррис стал превозносить деловой характер американцев и ругать бюрократические глупости немцев. Этот прием подействовал безотказно. Сержант признал, что дело, конечно, не стоило того, чтобы вытаскивать его из постели, даже если формальности и следовало соблюсти. Он предложил Бриггсам отправиться в гостиницу, выпить чашечку кофе, а он тем временем попытается все уладить. Моррис, конечно, отдавал себе отчет в том, чем грозят им новые проволочки, однако другого решения проблемы не было видно. И он согласился.

Где-то в полдень появился сержант, который принес в номер паспорта с проставленными визами и принялся рассказывать о невероятных трудностях, которые он преодолел, о том, как пришлось убеждать немецкие власти с помощью бутылки джина. Моррис понял, что сержант принял их за богачей и не откажется от вознаграждения. Он вытащил из бумажника сто долларов. Этот жест вполне сочетался с его образом коммерсанта. Сержанта не пришлось долго уговаривать. Два часа спустя крупный американский бизнесмен Бенджамин Бриггс с супругой Эмилией сели в поезд, который через некоторое время пересек границу и направился в Прагу.

Приехав в столицу Чехословакии, Бриггсы были опять вынуждены самостоятельно решать проблемы, поскольку советские связные, естественно, ждали их не на вокзале, а в аэропорту. Поэтому Бриггсы продолжили играть свою роль американских коммерсантов. Они поселились в гостинице, потом терпеливо ждали два дня, пока наконец представители советской разведки их не вычислили. Был разгар Октябрьских праздников, иностранные туристы наводнили город, и поэтому Коэнов попросили подождать еще несколько дней. Лишь неделю спустя им вручили авиабилеты на самолет Прага – Москва.

Никто их не сопровождал, в аэропорту Внуково тоже никто не встретил. Скорее всего, это произошло из-за простых административных неурядиц. Предъявив имевшиеся у них документы, Бриггсы прошли таможню и вышли из здания аэропорта. Подъехала голубая "Победа". Водитель спросил их на безупречном английском языке, не желают ли они отправиться в посольство Соединенных Штатов. Они ответили отказом: только этого им не хватало приехав в Москву, через посольство США попасть в руки ФБР. Увидев у входа в аэровокзал автобус "Интуриста", они спросили водителя, не мог бы он помочь им добраться до гостиницы "Националь". Водитель, желая оказать им услугу, предложил довезти их до американского посольства. Коэны не верили своим ушам: "Что за напасть?! Мы бежали из Америки, а нас все время так и хотят спровадить обратно. Прямо какой-то заколдованный круг. Разве для того, чтобы попасть в лапы ФБР, они проделали такой длинный путь до Москвы".

– Нет! Нет! – закричали они. – Сначала мы хотим посмотреть Москву.

– Хорошо, – согласился водитель, говоривший на многих языках. – Я отвезу вас в "Националь".

Так Моррис и Леонтина Коэн, прикрываясь поддельными документами, прибыли в тихую гавань, где они без особого труда вступили в контакт с представителями советской разведки. Конечно, добраться до Москвы можно было бы и более коротким путем – по прямой линии самолетом Нью-Йорк – Москва. Но разведывательная практика не признает математическую аксиому, согласно которой любая прямая есть самый короткий путь от одной точки до другой. Здесь действуют другие законы, более близкие к теории относительности1. Не всегда и не для всех самый короткий путь надежен. Особенно если речь идет о разведчиках.

5. Крогеры

Мифическое рождение

Коэны, у которых не было ни малейшего представления об СССР и советском образе жизни, очень неуютно чувствовали себя в этой стране. Не имея ни друзей, ни знакомых, они месяцами не выходили из своей квартиры на Мещанской улице и только и делали, что вспоминали старые добрые времена и слушали радио. Каждый день к ним приходила женщина, говорившая по-английски. Она приносила им продукты и занималась домашним хозяйством. Но вместо того чтобы в свободное время составить им компанию, она предпочитала встречаться со своим сердечным другом. Моральная поддержка исходила только от Александра Корешкова, невозмутимого офицера, курировавшего их и также говорившего по-английски. Едва он переступал порог, как Коэны забрасывали его вопросами: когда же наконец Центр даст им новое поручение? Корешков, которому нечего было им сообщить, довольствовался расплывчатым ответом "скоро".

После продолжительного периода бездействия, когда ФБР прекратило уже их поиски, Центр пришел к выводу, что Коэны могут вновь приступить к своим обязанностям. Они достигли зрелости, как разведчики, нисколько не постарев. У них были здоровье и опыт. Но главное, их переполнял энтузиазм. Полковнику Корешкову было поручено прозондировать отношение Коэнов к возможной заброске в другую страну с разведывательной целью, для чего им придется сменить подлинные имена и фамилии. Зная о том, что Моррис начал писать книгу, Корешков принялся расспрашивать его о ней.

– Мне хотелось бы показать, как в Америке некоторые люди, совершенно сбитые с толку превратностями жизни, отрекаются от своих левых взглядов и становятся реакционерами, предателями рабочего класса, – сказал Коэн. Однако есть и такие, кто, несмотря на все невзгоды и беды, остается верным своим товарищам и все больше и больше убеждается в своей правоте. В последней главе я анализирую глубинные причины Второй мировой войны. Но я могу бросить эту работу, если вы мне предложите что-нибудь более серьезное.

Корешков тут же перехватил инициативу:

– Да, у меня есть интересное предложение.

– Какое же?

– Я хочу предложить вам снова начать работать на советскую разведку и в то же самое время на благо американского народа.

– Значит, мы вернемся в Америку?

В глазах Морриса зажглась искорка надежды.

– Нет, так вопрос не стоит. Вероятнее всего, речь идет об одной из африканских стран. Для вашей безопасности мы изменим вам имена и документы.

– Мы согласны, – не колеблясь ни минуты, ответила Лесли, а затем добавила: – Как говорил Сен-Жюст, "если ты революционер, то не останавливайся и иди до конца".

Моррис добавил:

– Не имеет значения, какое у нас будет имя или фамилия. Главное работа...

– Мы даже готовы подвергнуться пластической операции на лице, лишь бы поскорее приступить к конкретному делу, – заверила Леонтина. – Без разведработы мы уже не мыслим своей жизни... Мы так втянулись в это дело, что готовы поехать в любую страну.

Из справки подполковника Корешкова А.А., составленной им после беседы с Коэнами и приобщенной к делу № 13 676:

"На их вопрос, почему так долго не предлагалось дальнейшее сотрудничество в интересах СССР, Коэнам было разъяснено, что разведка – это тоже своего рода искусство. Что в ней тоже могут возникать драматические ситуации, как в театральной жизни: есть хорошая пьеса, но нет талантливых исполнителей. Или наоборот, есть классные исполнители, но нет хорошей пьесы. Бывает в театре и так, что пьеса специально пишется для талантливых исполнителей. Вот так получилось и в разведке: есть Коэны, но нет для них хорошего дела, нет, так сказать, необходимого поля для красивой игры. Поэтому нам предстояло определить страну, в которой они могли бы принести наибольшую пользу в качестве нелегалов.

На следующий вопрос Леонтины, кто такие нелегалы, ей было объяснено, что это специально подготовленные лица, тайно проживающие по заданию разведки в той или иной стране по чужим установочным данным и соответствующим фиктивным документам. Что вместо реальной биографии они используют заранее подготовленную легенду1, а свою разведдеятельность осуществляют под прикрытием журналиста, художника или бизнесмена..."

На справке наложена резолюция заместителя председателя Комитета информации С. Савченко:

"Прошу:

1) разработать и доложить подробный план подготовки "К"1 к нелегальной работе в качестве связников-радистов, предусмотрев в нем комплекс мероприятий по легенде-биографии, отступной легенде2 и легенде прикрытия;

2) через Марка3 выяснить, интересовалось ли ФБР фактом исчезновения "К" из Нью-Йорка. Если что-либо известно ФБР об их местонахождении, то необходимо это учесть при обработке их легенд;

3) для подготовки "К" к работе за границей выделить наиболее грамотных сотрудников разведки;

4) с учетом опыта работы "К" в стране главного противника определиться, в каком регионе целесообразнее их использовать;

5) тщательно продумать вопросы документации "К", определения гражданства и их псевдонимов.

24.03.51 г.".

Через два дня по радиоканалу на имя Марка был направлен запрос в отношении Коэнов. В поступившей через некоторое время в Центр радиограмме от Марка говорилось:

"Сов. секретно.

Экз. единств.

На № 287/34 от 26.03.51 г.

Исчезновением Другарей неоднократно интересовались у родителей и родственников Луиса неизвестные лица. Они ссылались при этом на то, что якобы Луис очень нужен школе и отделу просвещения. Отец Другаря отвечал всем однотипно: около года назад сын с женой выехали в Канаду, обещали возвратиться домой через два-три месяца, однако по непонятным ему причинам до сих пор не вернулись. Кроме того, отец сообщил, что квартира сына была кем-то опечатана в октябре прошлого года.

В последний раз исчезновением Луиса интересовались в феврале, что может свидетельствовать о том, что Другарей продолжают разыскивать по сей день.

Марк.

9.04.51 г.".

С учетом содержания радиограммы из Нью-Йорка в Москве начали шаг за шагом отрабатывать для Коэнов варианты легенд и определять страну их дальнейшего нелегального пребывания. В это же время в Центре к работе в Англии готовился майор Бен – Конон Трофимович Молодый1, и поэтому руководством разведки было принято решение, что его связниками-радистами должны стать американцы Коэны. Чтобы не раскрывать их друг перед другом, Бен был представлен Коэнам под именем Арни как разведчик-нелегал, недавно возвратившийся из Канады, что соответствовало действительности. Непосредственное руководство их совместной подготовкой было возложено на начальника отдела Виталия Григорьевича Павлова1. В начале июля 1951 года он коротко изложил Коэнам в присутствии специально выделенных для них двух наставников программу занятий на английском языке:

– Курс вашей подготовки будет состоять из двух частей, по три месяца каждая. Первая часть рассчитана на теоретическое изучение страноведения, истории дипломатии, английской архитектуры, живописи, культуры и так далее. После этого у вас будет короткий отдых. Вторая часть программы сориентирована на обработку профессиональных и практических навыков, необходимых для разведчика-нелегала. Вас будут обучать технике шифрования, тайнописи, фотодела, работе на радиопередатчике в условиях, предельно приближенных к оперативным, а также подбору мест для закладки тайников и умелому изъятию из них контейнеров с разведматериалами. Но прежде чем начать эти занятия, ваши непосредственные кураторы, – Павлов перевел взгляд на сидевших напротив Коэнов кадровых сотрудников разведки, – должны сегодня же выяснить, какими занятиями и умениями вы уже обладаете и в каком объеме. Они устроят вам своеобразный маленький экзамен. Итак, я представляю вам еще одного вашего шефа по имени Грей2. Он является заместителем начальника отдела. Хорошо знает Англию. Ну а Денис3 вам уже знаком. Можете обращаться к ним по любому вопросу...

Коэны изучающе посмотрели на молодого обаятельного Грея.

– Теперь что касается мер вашей безопасности, – жестко продолжал Павлов. – Запомните, никто из инструкторов не должен знать ваших настоящих имен и фамилий, а также ваших бывших кличек в Нью-Йорке. К занятиям вы приступаете с завтрашнего дня. Ровно в девять за вами заедет Грей...

* * *

Молодому майору Бену супружеская пара американцев Коэнов как-то сразу пришлась по душе, главным образом потому, что они не были амбициозными людьми и охотно допускали, что существуют вещи, о которых им ничего не известно, и это несмотря на их успехи и опыт в области шпионажа. Луис отличался педантизмом. Он был довольно медлителен, и порой ему не удавалось все схватывать на лету, однако его ценили за строгое подчинение дисциплине и твердо знали, что всегда могут на него положиться. Литературные произведения Коэна – роман "Локомотив истории делает разворот" и повесть "Второй эшелон" – лишний раз предоставили Бену доказательства преданности его подопечного идеалам социализма. Лесли тоже произвела на Бена хорошее впечатление не только своим искрометным юмором и приветливостью, но и покорила его чисто английским произношением. "Было бы непростительно, подумал Бен, – не поучиться у них правильному произношению отдельных английских слов и оборотов, особенно таких названий лондонских улиц, которые читаются совсем не так, как пишутся..."

Наконец Центр начал подготовку Коэнов к особой нелегальной деятельности. В первый же день Денис сообщил им, что они будут работать в Южной Африке. Взбудораженные этой новостью, Коэны попросили привезти им все книги, об этой стране на английском языке, книги, которые только можно было достать в московских библиотеках, были немедленно предоставлены им, и супруги погрузились в изучение истории, экономики и климата Южной Африки. Они проверяли друг у друга недавно приобретенные знания, старались вжиться в новые роли. Их взгляды, сердца, мысли уже устремились в сторону далекой страны.