Текст книги "Тэтэ (СИ)"

Автор книги: Владимир Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Больница

Они остались в доме, а я поехал в больницу к Семену.

Он лежал на кровати и курил. Ничего себе больница.

– Как себя чувствуешь? – спросил я.

– Нормально. Был в коме. Только вчера очнулся, – ответил Семен.

– В коме?! Из-за ранения в плечо был столько времени без сознания?

– Да. Слишком поздно мы обратились к врачу. Произошло заражение крови. Странно, что я не умер, говорят.

– Ты вообще слышал, что в городе происходит?

– Нет, а что происходит? Ты справился с работой экстрасенса? – Семен хохотнул. – Хорошая работа. Секса…

– Если я тебе скажу, что происходит, ты не поверишь. Скажу тебе лучше, что в ресторане Мумия была суперсходка. Ты знаешь, кто там был?

– Московские воры?

– Не только. Там еще были главные менты области и фээсбэшник из Москвы. У меня есть кассета. Мы их записали.

Семен покачал головой.

– Зачем тебе надо было в это лезть?

– Заставили.

– Страшное дело, – сказал Семен.

– Страшно, что это только цветочки.

– А что еще произошло?

– Не знаю, с чего и начать?

– Начни с себя.

– С себя? Хорошо. Ты думаешь, мне сколько лет? Мне пятьдесят лет!

– Почему? – недоуменно спросил Семен.

– Вот так получается.

– Ну, ты переработался экстрасенсом. – Я понял, что сейчас бесполезно рассказывать Семену про перемещения во времени. Не поверит. Хотя сам Семен уже встречался с другим временем. Когда в Москве от него ушел друг убитого в Суздале Изюма Вася. Этот Вася вошел в двухэтажный пивной бар на Рязанке. Но он не просто вошел, а вошел в 1980 год. Не даром там вход был всего три рубля. Три рубля за графин пива и за полкурицы. Не зря милиционеры говорили Семену, что скоро начнется Олимпиада в Москве, а они зачищают столицу от сомнительных личностей. Но Семен ничего еще не сопоставил. Я так думаю. А если скажу, что должны существовать бесполые люди – всё, точно подумает, что я чокнулся. Надо найти подход помягче. – Думаю, тебя ищут из-за этой кассеты, – добавил Семен, – надо уходить. Жаль, у нас нет машины. Ни машины, ни денег. Так нельзя жить.

– Давай, продадим эту кассету, – сказал я.

– Ты вообще думаешь, что говоришь? Они нас убьют.

– А вдруг нам удастся уйти. Тогда у нас будут деньги, купим опять новую машину.

– И уедем в теплые края, – сказал Семен. Он подумал немного и добавил: – А что, в принципе можно попробовать. Вопрос только в том, за сколько нам продать твою кассету?

– За сто тысяч, – сказал я.

– Долларов? – спросил Семен.

– Ну не рублей же, – усмехнулся я.

– Кому ее лучше предложить? Я до сих пор не пойму, кто у них главный. Менты или воры?

– Главный тот, у кого больше денег, – сказал Семен. – Кассета у тебя с собой? Давай послушаем.

– Кассета у меня с собой, но магнитофона нет, – сказал я.

– Надо обратиться к… – начал Семен, но я перебил его.

– Я знаю, к кому надо обратиться, – сказал я. – Мы продадим кассету подполковнику Усольцеву. Он не был приглашен на заседание. Кассета нужна ему дозарезу. К тому же мы должны ему сто тысяч. Продадим ему кассету за двести тысяч. Сто сквитаем, а сто он нам отдаст.

– Не нравится мне игра в деньги со спецслужбами. Ты не представляешь себе, какие они все жмоты. Обманет. Я тебе точно говорю, этот Усольцев подсунет нам фальшивые деньги.

– Тогда ты предлагай, к кому нам лучше обратиться.

– Я раньше работал в киллерском синдикате Лени Московского. Он знает меня. Предложим ему кассету. Знаешь, где он остановился?

– Нет. Я даже не уверен, что он еще в городе.

– В городе. Он не уедет без кассеты. Надо как-то узнать, где он остановился.

Продажа кассеты

А Леня Московский еще спал в это время в одном из коттеджей санатория. Несмотря на то, что кондиционер сломался, Леня спал крепко. Всю ночь он развлекался с девочками. Сначала в бане, потом на берегу реки, затем опять в бане. На берегу девушки и охранники Лени варили уху из стерляди и судаков. Ели уху в бане. На берегу слишком кусались комары.

– Им нравится наше нежное мясо, – сказали девушки, – мы хотим в баню. – И все опять повалили в баню. Никто из этой компании не заметил, слежки. Хотя охранники периодически оглядывались по сторонам и даже иногда надевали прибор ночного видения. За главой московского киллерского синдиката наблюдали люди Усольцева. Его самого не пригласили на сходняк в Мумию. Сопровождал Леню местный авторитет Ворон. От ментов был только Козырев. Смелякова недавно нашли на берегу озера. Он был мертв. На теле и лице следы пыток.

Козырев второй раз в баню не пошел. Сказал, что утром у него планерка.

– Боюсь не выспаться, – сказал он и уехал на своем БМВ.

Областные начальники и Литовская пировали в правительственном домике. Раньше сюда приезжали представители советского правительства и гудели по три дня в этом домике. Сейчас этот домик члены правительства сочли бы просто сараем. Но Литовская решила остановиться именно здесь. Больница, где лежал Семен была рядом. Литовская считала, что я приду сюда. Информации у нее было достаточно. Да и интуиция у московской фээсбэшницы была неплохая. Литовская часто полагалась на нее. Напротив главного входа она поставил видеокамеру. Записывались все, кто входил и выходил из больницы.

Усольцев устроил хорошую слежку за Леней, а к правительственному домику послал только одного человека. Правда, этот человек сделал не мало. Он нашел камеру слежения Литовской и разбил ее.

Мы решили, что Леня Московский остановился в номере люкс нашей обычной гостиницы.

Я поймал такси, и мы поехали в гостиницу. Пока мы пытались узнать, здесь ли остановился Леня Московский, человек Усольцева вызвал самого подполковника. Мы сели в маленьком буфете и заказали по яичнице с беконом. Подполковник подсел к нам, когда мы чокнулись холодными бутылками пива.

– Привет, – просто сказал он.

Я подавился пивом и закашлялся.

– Валентин! А я тебя искал.

– Мне тоже сосиски с капустой и бутылку Баварии, – сказал Валентин. И добавил: – Кассета у тебя с собой?

– Кассета стоит двести тысяч, – сказал Семен.

– Почему не пятьсот? – спокойно спросил Усольцев. – Ты же знаешь, Иван, у государства нет денег. – Он печально улыбнулся.

Подполковник съел обе сосиски и всю капусту. Потом сказал:

– Значит, вы хотите еще сто тысяч?

– Да, – ответил я. – Сто наш долг и сто нам наличными.

– Хорошо, – ответил Валентин, – я дам вам сто тысяч долларов. Давайте сюда кассету.

– Сначала деньги, – хмуро ответил Семен.

– Ах, да! Разве я не сказал? Деньги лежат в санатории у Лени Московского.

– Так не пойдет, – сказал я, – грабить Леню мы не будем. Это же опять проблемы. Мы хотим получить свои деньги и жить спокойно.

Усольцев мягко усмехнулся.

– Так не бывает, – сказал он. – Не бойтесь. Леня должен мне сто тысяч долларов. Просто он тянет резину. Не хочет отдавать деньги вовремя. Ну, мы их возьмем сами. Думаю, вы не против.

– Мы против, – сказал я. – Вы что, Валентин, шутите? Возьмите у него деньги сами и отдайте нам. Все просто.

– Хорошо, – вздохнул Валентин, – вы получите деньги через неделю. Раньше я не могу заставить Леню отдать долг. А через неделю я его прижму.

– Тогда и кассету получите через неделю.

– Да вы не проживете неделю с этой кассетой. Вам надо как можно скорее уходить. Вам ничего не надо будет делать. Деньги лежат под задним сиденьем Лёниного джипа. Вам надо будет только их взять.

В конце концов, он уговорил нас.

– Только одно условие, – сказал Семен.

– Хорошо, я вас слушаю.

– Кассету вы получите только после того, как мы возьмем деньги.

– Хорошо. Но тогда мы поедем с вами. Наша машина будет стоять в ста метрах от санатория. Прямо на дороге.

Около коттеджа, где отдыхал Леня, прохаживались два охранника. Было видно, что они еще не выспались.

– Чувствую, просто так мы эти деньги не возьмем, – сказал Семен.

– Я их отвлеку, а ты возьмешь деньги из джипа, – сказал я. – Ребята еще не выспались. Думаю, они не смогут поймать меня.

– Тебя никто не будет ловить. Это профкиллеры. Они тебя сразу убьют.

– Что же тогда делать?

– Подождем, может, они уйдут.

И действительно, один охранник вскоре залез а палатку, которая была растянута неподалеку. Второй сел на траву и прислонился спиной к дереву. Явно, они очень устали за бурную ночь. Этот киллер у дерева положил на ноги перед собой короткий автомат Узи и накрыл его журналом Плейбой.

Семен покачал головой. Да, если нас заметят, шуму будет много. А скорее всего, нас просто убьют. Напрасно мы согласились. Лично я думал, что джип просто будет стоять у дома. Семен сделал несколько быстрых шагов и встал за дерево. Охранник ничего не услышал. Семен перебежал еще раз. Парень, сидящий у дерева, открыл глаза, медленно повернул их налево, потом направо и опять закрыл. В правой руке Семен держал пистолет, левая была на перевязи. Если что, этот охранник его грохнет. Так оно и вышло. Семен пригнулся и побежал третий раз. Маленькая сухая веточка предательски хрустнула у него под ногой. Парень открыл глаза и обернулся. К счастью Семен бежал с другой стороны. Пока охранник оборачивался в другую сторону, Семен успел добежать до дерева, за которым тот сидел.

Семен ударил охранника рукояткой пистолета по плечу. Тот было повалился, но все-таки смог бросить Семена вперед по ходу движения. Потом он сел моему другу на грудь. Семен закричал от сильной боли в плече. Я подбежал и ударил этого охранника рукояткой пистолета по голове. Мы успели спрятаться за джип, прежде чем второй охранник вылез из палатки.

Пока второй охранник пытался привести в чувство своего напарника, мы залезли в джип Лени Московского. Дверь была не заперта, и даже ключи были в замке зажигания. Леня был как дома. Он ничего не боялся.

Вместо того, чтобы осмотреть машины, охранники заспешили к дому. Один бежал, а другой тащился за ним, прихрамывая. Я перелез через сиденья и заглянул в багажник. Где деньги, непонятно? Я открыл правый бокс. Есть! Черный чемоданчик стоял в углублении.

– Ну, чего там? – спросил Семен.

– Нашел.

– Тогда уходим. – Он вылез из машины и уже хотел бежать к ближайшим кустам. Но тут открылась дверь коттеджа, и в окружении охранников появился Леня Московский. – Ну чего ты там? – зашептал Семен, – быстрее.

Я перелез на переднее сиденье и тут чемодан открылся. В нем были ключи. Отличные немецкие ключи.

– Не тот чемодан, – сказал Семен, – посмотри еще.

Толпа уже спустилась по лестнице и направилась к тому месту, где мы напали на охранников. Леня Московский кинул взгляд в сторону машин и остановился. Я уже был на заднем сиденье. Леня не мог меня видеть. Стекла были так сильно затемнены, что увидеть человека в машине было невозможно. Леня что-то сказал своим подчиненным и неторопливо направился к своей машине. По пути он вынул пистолет из наплечной кобуры. Значит, он все-таки что-то увидел. А увидел он не до конца закрытую дверь со стороны водителя. Семен последний раз не совсем захлопнул ее. Я открыл второй бокс и там стоял желтый чемоданчик. Я перегнулся через сиденье, зацепил его за ручку пальцем и потянул к себе. Но чемоданчик соскользнул с пальца и отскочил в дальний угол багажника. Леня был уже совсем близко.

– Ты видишь его? – спросил я Семена.

– Вижу, – только и успел сказать Семен.

Леня потянулся к ручке. Семен резко открыл дверь. Леня схватился рукой за разбитый нос и упал в траву. Вперед ехать было некуда. Семен стал сдавать назад. Бац! Удар по толстому дереву.

– Куда ты смотришь?! – закричал я Семену.

– У меня плечо болит. Садись сам за руль, – он со стоном перелез на пассажирское сиденье. Леня Московский поднялся и три раз выстрелил из своего Стечкина в лобовое стекло. Он знал, что стекло бронированное, но зачем-то все равно выстрелил. Проверял. А вдруг Стечкин пробьет это стекло. А скорее всего, он ни о чем в это время не думал. Просто стрелял от злости и все.

Я лег на сиденье. Я-то не знал, что стекло бронированное. Таким большим джипом я не управлял никогда. Пока разворачивался, сбил еще двух охранников. Одному удалось открыть дверь с моей стороны.

– Семен! – закричал я, – стреляй. – Но он из-за больной руки уронил пистолет на пол.

Боевик вцепился в дверь. Я крутил руль в разные стороны и он никак не мог направить пистолет в нашу сторону. Я заметил впереди дерево, и направил джип впритирку к нему. Боевик тоже заметил это и отцепился. Раздались выстрелы. Почти все заднее стекло побелело от микротрещин. Они бы так и стреляли по нам до самых ворот, несмотря на то, что некоторые отдыхающие уже проснулись и гуляли по дорожкам между деревьев. Но Леня крикнул:

– Прекратить огонь! Взять их живыми. – И все кинулись к машинам.

Усольцев ждал нас.

– Кассету, – невозмутимо сказал он.

– Держите, – я отдал ему кассету.

Подполковник вставил ее в магнитофон в своей машине и немного послушал.

– Хорошо, – сказал он, – уходите к реке. Здесь вас догонят.

– Теперь мы квиты, Валентин? – спросил я.

– Да, мы квиты, – сказал подполковник.

Но видимо, он имел в виду что-то другое, потому что при выезде из леса к реке нас обстреляли. Явно это были люди не Лени Московского.

– Подставил нас твой Валентин, – сказал Семен. Он нашел уже свой пистолет. Две обоймы Семен выпустил по кустам, и там заткнулись. Но колеса у джипа были пробиты.

Мы вылезли и побежали к реке. Чемоданчик с деньгами я держал в руке.

– Как мы поплывем? – спросил Семен. – Там есть катер?

– Не знаю, – ответил я.

– Тогда я не поплыву, – сказал Семен. – Я просто не доплыву.

– Я тоже. Честно говоря, я никогда не переплывал эту реку. Сто метров нам не проплыть. Зачем тогда мы бежим туда?

– Зачем? – повторил мой вопрос Семен.

– Я все-таки надеюсь, что Валентин оставил нам лодку. Не может же он так нагло предать меня. Как ты думаешь?

Мы пробежали уже больше половины поля.

– Будем надеяться, что он был тебе другом, – сказал Семен. – Впрочем, ничего хорошего я не жду.

– Ты на каркал, – сказал я, тяжело дыша, и остановился. Старый Уазик, подпрыгивая, мчался по берегу реки. Семен тоже остановился и проверил обойму пистолета.

– Всего два патрона, – сказал он и добавил: – А у тебя есть патроны?

– Нет, я потерял свой пистолет.

– Не надо было этого делать. Теперь нам придется уложить четверых двумя пулями.

Да, теперь и я видел, что в Уазике четыре человека. И один из них был сам Леня Московский.

Мы успели добежать до берега.

– Ничего, – сказал Семен.

– Вот там за ивой, кажется, лодка.

Да там была лодка. Правда, без мотора и без весел. Семен привстал на одно колено и прицелился. Сейчас мы увидим, как стреляет киллер. Уазик был уже рядом. Он шел на нас по самому берегу. Если бы его столкнуть вниз! Вряд ли бы кто остался в живых. Если бы водитель нечаянно не справился с управлением, они бы все точно разбились, упав с такого высокого обрыва. Если бы Семен… Я не успел додумать до конца удачную мысль. Раздалась автоматная очередь из заднего окна машины. И сразу грохнул выстрел рядом со мной. Это стрелял Семен. Он долго выжидал и теперь попал точно в лоб водителю.

Машина сначала вильнула влево, от берега, а потом пошла назад, вправо и упала вниз. Уазик два раза перевернулся, пока боком катился до воды. Он замер в воде колесами вверх. Одно из них все еще продолжало крутиться.

– Готовы все, – сказал Семен. Но он ошибся. С другой стороны Уазика кто-то зафырчал, и мы увидели человека. Лицо его было в грязи, на плечах и на голове висели водоросли. Это был Леня Московский. Сначала я не узнал его. Леня поднял что-то. Мы думали это коряга. Но это был автомат Узи. Леня очень любил этот автомат. Он дал очередь. Пули прошли в двадцати сантиметрах от наших ног. Они выбили фонтаны земли из обрыва.

– Сдавайтесь, – сказал этот водяной. И вот только тогда по голосу мы узнали Леню Московского.

Семен прицелился в грудь. Он уже пожалел, что стреляет в грудь. Вдруг Леня одел бронежилет. Но было поздно менять решение. Палец уже потащил спусковой крючок, и остановить его не хватило бы времени.

– Есть! – крикнул я. Из спины бандита вырвался расширяющийся, как труба, фонтан из смеси кусочков мяса и крови. Тем не менее, он успел выпустить из своего автомата еще несколько пуль. Но они ушли в белый свет, как в копеечку.

– Неужели я убил его? – удивленно спросил Семен.

– Однозначно, – сказал я. – У него вырвало позвоночник. А что ты так удивляешься?

Семен посмотрел на свой большой пистолет, засунул его за пояс и только потом сказал:

– Да говорят, его пуля не берет.

– Не брала, точнее, будет сказать. – Я показал не тело Лени. Голова его была почти на берегу, а ноги покрывали вода. Когда пуля попала Московскому в грудь, он, прежде чем упасть, извернулся, как борец и упал на спину, но головой не в воду, а к берегу.

– Бежим к лодке, – вдруг сказал Семен.

– Успеем, – сказал я.

– Посмотри, – он показал пальцем на лежащего в воде бандита.

– Ничего не вижу, – сказал я.

– Посмотри на его руку.

– Что? – прошептал я и нагнулся вперед. – И вдруг… я даже отшатнулся. Палец на левой руке Лени дернулся. Потом другой. Зашевелилась правая рука, сжимавшая автомат.

Лодка за кустом была дырявая. Плыть на ней не было никакой возможности. Берег реки был очень длинным. Если появятся бандиты, мы не сможем убежать. Да и сил бегать у нас уже не было.

Вдруг на середине реки появился белый катер. Мы замахали руками. Катер резко повернул и направился к нашему берегу.

– Гребите сюда! – крикнул парень, – а то я сяду на мель.

– Весел нет, – сказал я, – чем грести?

– Да идите просто сюда, – парень явно нервничал.

– Как идти? – не понял Семен, – здесь же вода.

– Там мелко, иди быстрее сюда.

Мы вошли в воду и двинулись к катеру. Вода дошла до груди, когда мы достигли его борта. Мы залезли на катер, и тут раздался выстрел. Парень, как куль свалился за борт. На берегу стоял человек с автоматом.

– Леня Московский! – крикнул Семен, – дави на газ.

Я так даванул, что катер вылетел на берег и сбил Леню. Надо было еще и руль крутить, а я об этом забыл. Мы тоже оказались на берегу. Я ободрал себе все руки, а Семен лежал на траве без движения. Видимо, потерял сознание от болевого шока.

Я поднял Семена себе на шею и понес. Я решил идти не по берегу реки, а дотащить его до леса. Надо было пройти не более трехсот метров. Но как это далеко. Чемодан с деньгами я не бросил. Он болтался у меня на большом пальце правой руки. Вроде бы не очень большая сумма лежала в этом чемодане, но палец онемел. Я положил его и Семена на землю и оглянулся.

Кажется, никто нас не преследует.

Из леса вынырнула красная Восьмерка.

Шифр Ферма

– Книги, книги! Всем получать книги!

Василий стоял в очереди за книгами, когда она прошла мимо. Высокая, да еще на каблуках. Прошла, и больше он ее не видел целый месяц.

Она пришла к сестре в общежитие, а они в это время праздновали получение стипендии.

Надя танцевала со всеми по очереди. Да, ее звали Надя. Вино кончилось, и друг его побежал в Балатон. Василий танцевал с Надей, видел совсем близко ее греческий нос и чувствовал под руками немного угловатые бедра дочки академика. Да, она была дочкой академика. Василий опустил руки пониже. Потом выше, еще выше. Руки его опять заскользили вниз по платью Нади. Василию стало ясно, что на даме ничего нет. Хотя она и была дочкой академика, но сейчас жила в общежитии медицинского института. То есть это значит, что трусы у нее были всего одни, и Надя постирала их, когда пришла к сестре в общежитие МГУ.

После этого открытия у Василия начала кружиться голова.

– Давай выпьем еще водки, – сказала Надя.

– Я от водки быстро пьянею, – сказал Василий Мелехов. – Сейчас принесут вина.

– Я не хочу ждать, – она выпила почти целый стакан, а Василий только пятьдесят граммов.

Она плотно прижалась к Василию, и они опять начали танцевать. Надя все ближе и ближе двигалась к кровати. Неизвестно, чего бы было дальше, но в дверь постучали. Это был Миша, который ходил за треугольными бутылками с венгерским вином. Василий не стал больше пить. С сильно бьющимся сердцем он вышел из комнаты. А Миша попал в переплет. Кто-то сообщил, что в комнате 405 пьянка. И там Надя. Командир оперотряда был влюблен в Надю. Со своими архаровцами он сломал дверь и увидел на кровати голую Надю. И голого Мишу. Надя не могла даже подняться с кровати. Она была до того пьяна, что даже описалась.

Мишку чуть не выгнали за пьянство и разврат.

Миша клялся в деканате, что влюблен в Надю. Она тоже что-то такое пыталась изобразить. Не вышло у Аркадия, командира оперотряда, пришить Мише изнасилование.

После этого случая Василий не видел Надю три года. Да и все вздохнули с облегчением. Уж очень заманчивая это была девка. Трудно будет устоять, если она опять придет.

И она пришла. Продефилировала по фойе Главного Здания, как американский крейсер по Персидскому Заливу. Уже несколько месяцев Василий Мелехов делил людей на собственно людей и на кикимор и леших. Вдруг ему стало казаться, что есть между видимыми людьми существенная разница. У него даже была мысль изобрести прибор, позволявший видеть леших и кикимор. Интересно, какие они на самом деле. Пока что новый Рентген проводил свои эксперименты вручную. Как? Сейчас увидите.

Василий заметил, что один леший огибает прилавок с книгами. Леший был в расстегнутом длинном черном пальто. Он двигался стремительно. Василий понял, что этот длинноволосый парень опять остановится у следующего книжного прилавка. А потом полетит в коридор. Надо проверить этого гада в полете.

Надя подходила все ближе и ближе. Василий начал движение. Главное оказаться рядом с лешим в том момент, когда тот пойдет вперед, еще не повернувшись лицом в сторону коридора.

Леший напоролся на Василий, как Титаник на Айсберг. Он его просто не видел. Леший поднялся вверх, грязное пальто его черным пиратским флагом просвистело в воздухе, потом заскользило по мрамору, как половая тряпка. Леший покатился под ноги высокой горбоносой красавицы. Она вскрикнула и тоже чуть не упала.

– Надя, – сказал Василий, – вы в порядке?

– Мне показалось, что крылья огромной грязной летучей мыши накроют меня с головой. Спасибо, что вы поддержали меня, – сказала дочка академика. Она еще не узнала его.

Леший поднялся, посмотрел на свои разбросанные по всему полу тетради и книги, хотел собрать их, потом передумал и двинулся к Мелехову. Василий не боялся, только сердце бешено колотилось. Он поймал лешего за рукав, и не думая, провел переднюю подсечку в падении. Леший проломил головой дубовый прилавок. Он так хорошо сделал этот прием, что потом в отделении милиции все чистосердечно показывали, что это леший толкнул второй раз Василия. Ведь Василий тоже упал. Только он остался спокойно лежать на полу, а леший проломил прилавок головой. А первое падение все посчитали случайностью. Фамилия лешего была Пряхин. Он две недели потом ходил с повязкой на голове. Даже начал считать себя героем. Пряхин учился на химфаке, но практиковался в той же лаборатории института, что и Василий.

В этот день Василий должен был встретиться с Надей в кинозале Университета на фильме про художника импрессиониста Ван Гога. И в этот же день только утром Василий встретился с лешим Пряхиным в лаборатории. Пряхин считался старшим практикантом. Если такие вообще бывают. По крайней мере, он раньше Мелехова здесь работал. И, по крайней мере, сам себя считал главным по отношению к третьекурснику. Сам-то леший был на четвертом. Василий тоже был бы на четвертом, если бы не перестал верить в физику, если бы не поверил преимуществам молекулярной биологии.

И руководитель группы, и его заместительница очень сочувствовали Пряхину. Ведь на его голове был повязка, как у раненого комиссара.

– Ты! – Пряхин подошел к столу Василия, – отнесешь пробирки в подвал. Там центрифуга, если ты этого еще не знаешь.

Потом леший опять пристал к нему. Грубо сказал, что Мелехов слишком долго возится с пробирками.

– У тебя руки, как ноги. Затачивай копыта, когда ты не дома. Ты понял? Здесь думать надо.

Руководитель группы и его помощница молчали. Промолчал и Василий. Но через полчала Василий зашел вслед за Пряхиным в туалет и ударил его сзади между ног. Он думал, что леший упадет на колени, и он сможет утопить его морду в унитазе. Но произошло нечто другое. Пряхин повернул искаженное болью лицо и упал на спину. Он не шевелился. Василий потряс головой. Между ног у Пряхина ничего не было. Мелехов даже немного нагнулся, чтобы рассмотреть это место получше. Абсолютно ничего. Он выбежал из туалета и стал ждать развития событий в лаборатории. Но ничего не было. Пряхин больше не вернулся. Василий подумал, что этот леший решил делать курсовую работу в другом институте. А вечером он встретился с Надей. Они посмеялись еще раз над лешим, вспомнив, как он со злобным лицом летал по фойе около книжного прилавка. В кино Надя гладила Василия по коленке, а он не мог удержаться и все лез к ней целоваться. Хотя сидели они не в последнем ряду, а в середине.

После кино он хотел трахнуть эту даму во что бы то ни стало. Он так долго об этом мечтал. Василий таскал Надю по всем кустам около Университета, но нигде им не давали даже начать ЭТО. Погода была хорошая, везде прохаживались группы студентов. Пришлось идти в общежитие на четвертый этаж.

– Послушай, Василий, – сказала Надя, когда они остались одни. – Я должна тебе кое-что сказать.

– Извини, я больше не могу ждать. Давай потом.

– Потом может быть поздно. У меня спид.

– Что? А что-о это такое?

– Я сама не знаю. Но заниматься ЭТИМ делом не рекомендуется.

– Почему же ты не сказала раньше? У меня все болит, и я теперь не знаю, что мне делать. Кошмар! Почему же ты не сказала мне раньше? Это что, как триппер? Прости за это слово. Даже противно говорить.

– Еще никто ничего толком не знает, но лучше не надо. Я дала подписку, что не буду иметь ни с кем половой связи. Ну, пока не выяснится точно, что это за болезнь.

– Откуда она у тебя взялась?

– Сестра познакомила меня с сыном короля из Африки. И вот после него у меня обнаружили эту болезнь.

– Как у тебя ее обнаружили? Болело что-нибудь?

– Сначала ее обнаружили у него. Потом уже проверили меня.

– А они не подумали, что это ты его заразила?

– Нет.

– Почему?

– Потому что он умер.

– Умер?! Значит, этот гад знал, что болен?

– Да. Ему даже запрещено было заниматься сексом. Я теперь больше не могу видеть всех этих дипломатов. Мне кажется, все они заразные.

– Да-а, – протянул Василий, – что же мне теперь делать?

– Давай я облегчу твои страдания.

– Мы займемся сексом, – продолжала она.

– Но ведь ты сказала, что тебе нельзя.

– А я все сделаю руками. Не бойся, я не буду смотреть. Давай потанцуем. Как тогда, – Надя печально улыбнулась.

Мне было жаль дочку академика. Но как я мог отказаться от ее предложения?

После душа Василий сказал:

– Я тебя вылечу.

– Как?

– Уверен, что эта проблема решается на молекулярном уровне.

– Это долго, дорогой. Я уже умру, когда ты поймешь, как можно меня вылечить. Впрочем, король предложил мне любые деньги для лечения. Только никто пока не знает, как лечить нарушение иммунитета.

– Иммунитета? – переспросил Василий. – Но лечат же, кажется, этот самый иммунитет.

– Говорят, знаешь что? Что при этой болезни происходят нарушения наследственного материала.

– Ничего себе! – воскликнул Василий. – Значит, это связано с генетикой. Человек перерождается. Он становится другим. Это интересно. Я спасу тебя. Хочешь, я на тебе женюсь?

– Чтобы проводить на мне эксперименты?

– Зачем ты так говоришь?

– Ну, ведь это же правда.

Они еще немного поговорили и расстались. А потом Мелехова выгнали из Университета. Он опять был на четвертом курсе. Но проучился на нем меньше, чем первый раз. Всего месяц.

Василий Мелехов сидел в центральной библиотеке Университета уже шесть часов. Он несколько раз возвращался к фразе из поверхностного описания одного из сеансов церемониальной магии. Текст был приведен, как пример аллегории вечной жизни. Казалось, никто не имел в виду, что человек, смертельно больной бубонной чумой, вдруг остался жив. Маг набрал какой-то шифр на боку человека. И он стал молод, и главное остался жив.

Конечно, думал Василий, маги могли внушать больному человеку любые видения, лишь бы избавить его от мучений в последние часы жизни. Люди, имеющие большие деньги, платили и умирали молодыми и здоровыми. Точнее, они думали, что остаются жить дальше. На самом деле, конечно, больные умирали в мучениях, только не знали этого.

– Но зачем, – вслух сказал Василий, – писать такую чушь, что маг набрал шифр на боку человека. Как будто переключил рычаг у железного робота? Непонятно.

– Молодой человек, – сказала библиотекарша, – через пятнадцать минут мы закрываемся.

– Хорошо, – сказал Василий, – я успею.

Василий не поехал в стройотряд. Он все лето ходил в библиотеку. До того устал за лето от изучения статей и книг, что не смог пересдать три предмета, которые необходимо было пересдать при переходе на кафедру молекулярной биологии. Василий чувствовал, что шифр жизни можно найти с помощью физических лучей. Но это раньше он так думал. Время показало, что копаться придется долго. Искать зашифрованный код бессмертия придется на молекулярном уровне. И он перешел на другую кафедру.

Василия отчислили из Университета, а он даже толком не понял за что. Раньше он вообще ничего не читал летом, а сейчас прочел столько книг, а его отчислили за неуспеваемость. Это был одна тысяча восьмидесятый год. Год Московской Олимпиады. Василий не знал, что это год трех шестерок. Для человека все складывалось неудачно.

Василий устроился в хранилище библиотеки имени Ленина. Он настойчиво искал книгу Диофанта, на полях которой Ферма записал свой шифр жизни. Точнее, по мнению Василия, это была формула Машины Времени. Ферма открыл возможность управления временем. Если, например, клетки начинали быстро делиться, что приводило к возникновению раковой опухоли, то можно было вернуться назад, отремонтировать систему уничтожения клеток, создав подходящий белок, и раковая опухоль не возникла бы.

Он уже был уверен, что такой шифр существует. Но никак не мог найти его. За четыре года он пересмотрел множество книг, но так и не понял, что представляет собой этот мистический рычаг на боку человека.

Василий устроился лаборантом и ночным сторожем в соседний институт, где его не знали. В библиотеку, куда приходили научные журналы со всего мира, его пускали без проблем. Но Василий понимал, что таким способом он успеха не добьется. На кафедре ему сказали, чтобы не пропадал. Но к тому времени Мелехов уже знал про магический рычаг и не мог кропотливо изучать химические реакции биоорганических соединений.

Чтобы работать в библиотеке пришлось уволиться из института. Из лаборантов. Он уволился из лаборантов. А на работе сторожем остался. У Василия была тайная мысль ночью проводить свои эксперименты.