Билет до Монте-Карло (СИ)

Текст добавлен: 5 ноября 2021, 19:32

Текст книги "Билет до Монте-Карло (СИ)"

Автор книги: Владимир Буров

Жанры:

Прочие приключения

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Назад к карточке книги

– Жрите своё сами, сказал я.

– И, – Виктор начал умываться.

– И бросил им их колбасу назад в форточку. Точнее, просунул сквозь прутья решетки.

– Жрите своё сами, сказал? – спросил Виктор.

– Ну, еще сказал, что:

– Если даете, то давайте больше. Мне этого мало.

– Заорали там что-то. Я плюнул и пошел.

– Всё?

– Всё!

– Зачем ты говорил, что взорвал магазин? – спросил Виктор.

– Да, наверное. Я пошел, а он взорвался.

– Серьезно?!

– Один завмаг уцелел. Он сидел в отдельном кабинете.

– В бронированной комнате, что ли?

– Не знаю, может быть.

– Почему магазин взорвался? – Виктор налил себе кофе.

– Как я потом узнал, у них манера такая была: как кто-нибудь пристает, надоедает, так сказать, так они выбрасывают из двери гранату. Чтобы он лопнул, так сказать.

– Ты думал, там колбаса.

– Конечно. Я не мог знать, что у них такая привычка.

– Плохая привычка, – сказала Маша, входя на кухню. – Пить кофе с сигаретой с утра.

– Прошу садиться, – сказал Вадим.

– Ты хорошо выглядишь.

– Если сначала умыться, – улыбнулся Виктор.

– Я умылась, глупый, – сказала Маша.

– Просто у нас такое лицо, – сказал Вадим. – После вчерашнего.

– Когда ты успела умыться, что-то я не слышал? – спросил Виктор.

– Там второй туалет, – сказал Вадим.

– Да? Точно. Я и забыл, что в этой квартире две ванны и два туалета.

– Один совмещенный, – сказал Вадим.

– Болтаете? Кофе мне?

– Оно перед тобой, Маша, – сказал Виктор. – Когда я работаю – я курю, когда разговариваю – заваривая кофе.

– Спасибо, Виктор, ты Цезарь!

– Теперь мне надо сходить кой-куда, – сказала Маша и ушла.

– Как ты думаешь, у нее волосатые ноги? – спросил Вадим.

– Не знаю. Почему?

– Почему она всегда ходит в белых колготках?

– Иван, – сказала Маша, – меня сегодня приглашают на вечеринку.

– Ты хорошо выглядишь.

– Надеюсь, не только сегодня.

– Я тоже.

– Что ты говоришь, Ваня?

– Мне надо идти в издательство, – сказал Иван.

– Я знаю. Но не вечером. Пойдем со мной, – сказала Маша.

– Извини, Маша, я очень занят сейчас.

– Если ты не пойдешь, я тоже не пойду.

– Как Михаил? Он, наверно, хочет пойти.

– Нет, я хочу только с тобой.

Как не вовремя! Хотя, впрочем, это всегда, может быть, не вовремя. Но всё-таки.

– Нам книгу надо издать, – сказал Иван.

– Я тебе помогу, – сказала Маша.

– Не знаю, что и делать. Всё равно не даст. Одна морока.

– Мне некогда за тобой ухаживать.

– Пока у тебя нет времени, я буду за тобой. Потом ты за мной. Можно по очереди, – сказала Маша.

– Здравствуйте, вы что тут делаете? – спросил Миша, подходя.

– Иван, извини. Маша, можно тебя на минутку.

– Нет, Миша, мне сейчас некогда. Я очень занята.

– Чем занята ты?

– Я занята очень. Иди один, пожалуйста.

– Ну, хорошо, если так, я пойду. Мне надо идти, – сказал Миша.

Вечером Виктор, Семен и Вадим принесли пива.

– Опять пиво! – воскликнул Михаил. – Опять хорошее пиво.

Вадим включил магнитофон.

Мне сегодня Сонька -

Золотая ручка

Предложила сердце.

Я ее хочу.

– Машка, сука, ушла с другим, – сказал Миша.

– Не надо ругаться.

– Не переживай, Миша, мы тебе найдем другую, – сказал Виктор.

– Мне не надо другую, мне надо эту.

– Где ее взять?

– Может быть, позже, Миша, – сказал Семен.

– Да какое позже, дождешься тут!

Семен почесал затылок.

– Не знаю, что тебе и сказать, Михаил.

– Что говорить, нечего плакать, – сказал Вадим, – я вот тоже, может быть, хотел. Ан мимо.

– Мы, может быть, все хотели, – сказал Виктор. – Но так нельзя?

– Так нельзя, Миша, послушай, – сказал Семен, – так нельзя!

– Выпей пивка, может, легче станет, – сказал Вадим.

– Давай, чего уж, теперь, – вздохнул Миша. – Она не с иностранцем ушла всё-таки.

– Конечно, давно надо было согласиться, – сказал Виктор, – Иван свой, он как мы.

– Что он что мы – это почти одно и то же, – сказал Семен.

– Вы так думаете? – спросил Миша.

– Ну, конечно.

– Да? Хорошо.

Споем Лиговку.

– Про Зойку всё-таки лучше, – сказал Миша.

– Так ты сам сказал, что она ушла не и иностранцем?

– Всё равно как-то лучше будет, – сказал Миша, – а потом Лиговку.

– Будь по-твоему. Можно и не петь, а послушать.

– Всё будем делать. И Токарева, и Розенбаума – всех включай, всех Зоек, чтобы им...

– Не надо ругаться, Миша. Мы договорились?

– Всё. Больше не буду!

– Всё-таки жаль, – сказал Виктор.

– Да, – сказал Семён.

– Конечно, – сказал Вадим.

– Вы всё о том же? – Миша улыбнулся.

– Ну, что ты, – сказал Виктор, – мы жалеем, что креветок сегодня не купили.

– Не люблю пиво с рыбой, – сказал Семён.

– Я тоже, – сказал Вадим.

– Да и что это за рыба, – сказал Михаил, – ноги из головы растут.

– Разве это ноги?

– Что это?

– Не из головы, а из плеч.

– Из груди, а не из плеч, – сказал Михаил. – Как у Машки!

– Да разве эта рыба похожа на Машу? – спросил Семен.

– Разве нет? Конечно, похоже. Такая же сука, наверно, была.

– Да, вон икры сколько!

– Сожрем ее ко всем непроизносимым.

– Да, ладно, Миша, успокойся, – сказал Виктор, – пососи вон плавничок.

– Этот плавник похож ...

Вадим включил магнитофон.

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый.

Развевайся, чубчик на ветру.

– Где другие песни? – спросил Миша.

– Будут и другие.

– Вспомним Кэт, – сказал Вадим.

– Жаль, что ее не было на о. Пасхи, – сказал Миша.

– Повесила, чтобы там на уши трусы кому-нибудь, – сказал Виктор.

– Какому-нибудь ушастому, – сказал Семен.

– Она туда не залезет, – сказал Миша.

– Она-то?

– Залезет.

– У нее папа полковник.

– Почему он ее не порет, дуру такую?

– Вряд ли она его боится.

– Да она сама кому хочешь голову оторвет.

– Давайте съездим за ними.

– Столько лет прошло.

– Я не удивлюсь, что они всё ещё попивают там Рябину на Коньке.

– Давайте попробуем – у нас время есть.

– Девять дней?

– Может быть, и больше.

– Привезем их сюда.

– Ты как, Вадим?

– Поехали.

– Я лучше сыграю, – сказал Виктор.

– Да? Сначала надо долг отдать, – сказал Семен.

– Еще успеем, – сказал Вадим.

– Ты разве умеешь? – сказал Миша.

– Научат, если надо, – сказал Вадим.

– Может, сейчас и начнем? – спросил Виктор.

– Нет уж, никаких карт, – сказал Семен.

– Ну ладно, давайте съездим, – сказал Виктор. – Мне Галя нравится.

– Мне чего? – спросил Михаил.

– Там разберемся, – сказал Вадим.

– Ну разберемся, так разберемся.

Вечер был теплый и еще светлый.

– Почему цветы в городе? – спросила Маша.

– Здесь всегда цветы, – сказал Иван, – они и раньше здесь были.

– Почему-то их не рвут.

– Не знаю.

– Не знаю даже.

– Так скамейка, – сказала Маша.

– Там кусты, – сказал Иван.

– Это не сирень?

– Нет, конечно.

– Что это?

– Не знаю. Не знаю, наверное.

– Ты знал всё? Ты знал очень много.

– Теперь не помню. Ты знаешь больше меня (моего).

В комнате было чисто и светло.

– Там, где чисто и светло, – сказал Иван.

– Убавь огонь, рыцарь, – сказала Маша.

.................................................................................................................................................................

– Эта книга о нашем путешествии, – сказал Иван.

– Эта книга?

– Она еще не готова.

– Почему вы выбрали издательство МОСТЫ?

– Я думаю, это хорошее издательство. Тем более, что издательство должно быть литературным.

– Почему?

– Ты просто так спрашиваешь? Я уже говорил это?

– Я просто так спрашиваю. Вы всё-таки решили не спорить, а объявить конкурс?

– Ты разве не решала?

– И я решала. Но я просто так спрашиваю.

– Два миллиона за расшифровку. Тысячу баксов, как говорит Виктор.

– Подсказку будем печатать в этой книге? Про Антона-старосту?

– Нет. За это затейливое и остроумное стихотворение Архипа Лысого – 200 долларов. Пусть это будет премией, трамплином для того, кто пойдет дальше.

– Это его?

– Неважно. Что ты спрашиваешь? Вы не хуже моего, Маша, все знаете, – сказал Иван. – Если этот разговор подслушает тот, кто будет читать книгу?

– Как это можно?

– Сегодня, может быть, и нельзя, а завтра вдруг можно?

– Кто письма будет получать с разработками вундеркиндов? Издательство Мосты?

– Не знаю пока.

– Да они там могут с ума сойти. Это может оказаться новым Р.М., вечным двигателем.

– Или еще одной Великой теоремой Ферма.

– Ты знаешь, что отчудил Вадим с этой В.т. Ферма? – спросила Маша.

– Да это, кажется, Миша?

– Они вместе звонили на 4-ю программу.

– Которая была в прошлом году?

– Да, в прошлогоднем Времячко.

– Ну это-то можно!

– Это можно.

– Это, говорят, вы сказали, что кто-то решил Великую теорему Ферма.

– Вы сказали, что ее уже доказали?

– Да, мы сказали.

Они решили сделать еще лучше.

– Скажите нам условие.

– Вы можете решить?

– Если вы нам скажете условие, мы вам скажем решение.

– Обменяемся любезностями: вы нам – условие, мы вам – решение.

– Так вы ее уже решили?

– Да. Только такого условия нет.

– Тот, кто решил, не говорит вам решения, а мы скажем.

– Отлично! – как вполне может сказать ведущий рекламы МММ, когда люди пошли получать доход в баксах.

– Сказала Маша.

– Им?

– Сказала девушка, что тут сейчас нет никого, нет, видимо, тех, кто знает, о чем эта теорема, а она, к сожалению, не знает точно, о чем.

– Так, как я не знаю, – сказал Иван, – почему доллары – это баксы.

– Послали их.

– Послали. В библиотеку. К энциклопедии большой.

– Эта теорема, по-моему, похожа на теорему Пифагора, – сказала Маша. – Только наоборот.

– Я не знаю, – сказал Иван.

– Там, наверно, подумали, что началось светопреставление.

– Он, правда, ее решил, – сказал Иван. – Только он ошибается, что конкретно ее решил, я думаю. Ее, эту теорему, многие решили. Ее уже не раз решили, но в другой конкретности.

– Кто, например? – спросила Маша.

– Многих можно назвать. Скажу вам, Маша, так, чтобы больше удивились: Чехов, например.

– Кто?!

– Ну я не говорю точно. Но, возможно, он ее решил.

Опять песню включили.

– Они будут развлекаться целую неделю?

– Может быть, и больше.

.....................................................................................................................................................................

– Я не буду, – сказал Иван.

– Я тебе, б...дь, дам – не буду – ну-ка иди сюда!

– Зачем три точки? Говори, как умеешь! – В твоих толстых губках приятно слышать.

– Я тебе сказала, – сказала Маша, – мы не выйдем отсюда девять дней. Как у О. Бальзака.

– По книге, что ли, будем? – спросил Иван.

– Да. Зачем думать?

– Ну как? Ты готова?

– Ты не видишь?

– Вижу. Хорошо.

На двери висела табличка не входить и не стучать 9 дней.

– Эх я и попался!

– Чего?

– Как хорошо-то, говорю, а.

– Будет еще лучше.

– Может, не сразу? Постепенно.

– И сразу, и постепенно.

– Уж не знаю, как это.

– Не прикидывайся, ты всё знаешь.

– Не разговаривай.

– Нет, это ты замолчи.

– Не могу, слова так и идут.

– Я тебе говорю, помолчи!

Ах так? Ну ладно.

Прошло 9 дней.

– Здравствуйте, дети, – сказал Иван.

– Здравствуйте, – сказала Маша.

– Привет. Чего вам? Идите назад. Ещё месяц не кончился. Медовый.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. – Не будем настаивать, – сказал Миша. Ибо это тоже информация.

2. – Эх, – сказал Виктор, – еще не вечер. Он потер руки и сел.

3. – Ну что ты там прочитал? – спросил Виктор, – он тоже не спал.

4. – И отправитесь на о. Пасхи, – не слыша ее, – сказал он.

В предложении N1 не хватает тире перед:

– Ибо, – т.е. после слов автора.

Во втором предложении не хватает тире, наоборот, после слов героя, перед словами автора, перед:

– Он.

В предложениях N3 и N4 – всё наоборот, по отношению к предложениям N1 и N2: тире разрывают слова автора, как будто за вторым тире следуют слова героя. В предложении N3 стоит тире перед – он, а предложении N4 – перед – сказал.

Этих тире не должно быть, но они есть. Объяснение везде одно. Как и вообще для всех последующих случаев – объяснение везде одно. ВЕЗДЕ ОДНО.

Пусть сначала будет более подробно, чем это будет дальше.

Предложение N1.

– Ибо это тоже информация. – Это не только слова героя, но и слова автора, ибо герой в этот момент – автор.

Предложение N2.

– Он потер руки и сел. – Это не только слова автора, но и слова героя, ибо автор на мгновение – герой.

Предложение N3

– Спросил Виктор, – он тоже не спал.

Слова:

– Он тоже не спал, – не только слова автора, но и слова героя, ибо автор в этот момент Забыл, можно и без кавычек, что он не герой. И поставил тире.

Предложение N4. После слов:

– Как бы не слыша ее, – стоит тире, потому что предполагается, что эти слова не только слова автора. Точнее, они начинаются как слова автора, но как только после них перед:

– Сказал, – ставится тире, так это и слова героя. Ибо: автор не только пишет, но участвует в произведении, как герой.

Можно, конечно, сказать, что и всегда автор и герой, ибо для того и существуют слова автора и слова героя, которые принятым образом обозначаются в тексте. Но, как будет написано дальше, я и не собираюсь ничего менять в правилах, ибо закон не может быть изменен, как написано в Библии, а наоборот, усиливаю эти правила. Усиление означает, что автор участвует в событиях романа не в воображении, а в той же степени реальности, что и реальность, когда он пишет.

Можно еще и так написать: если не сделать тех изменений, что сделаны в этих, например, предложениях, то получится, что автор просто воображает, что это говорит герой, а это говорит автор. Здесь не так: автор забывает, что он герой, и пишет, как автор, будучи героем. Пока достаточно.

Пример. История литературы. А.С. Пушкин. История Села Горюхина.

– Наконец вдохновение озарило меня, я начал и благополучно окончил надпись к портрету Рюрика. – Идет рассказ о написании надписи к портрету Рюрика. Но где надпись? Что это была за надпись?! Кажется, что это неизвестно, ибо не важно, а важно было Пушкину написать только о попытках автора Истории Села Горюхина что-либо написать, пока он не набрел на историю своего села. Но у Пушкина всегда так: то, что мы ищем не где-то, а рядом, здесь, в настоящем.

Поэтому, не вдаваясь в подробности, которые не для этого случая, можно написать так:

– Я начал и благополучно окончил, – надпись к портрету Рюрика.

Или:

– Я начал, – это будет надпись к портрету Рюрика.

Однако Пушкин сделал, как он сделал. Потому что так устроен мир:

– Мы не знаем действительных очертаний предмета.

Более того:

– Мы не знаем, где искать прошлое. А это означает, что и будущее перед нами, т.е. в настоящем, а чтобы увидеть его, надо знать, где стоит интеграл, как оно расположено в настоящем.

Оно не в предложении, а может быть, начинается в одном, а продолжение – есть начало следующего, а может, между предложениями, между тем, что в них написано.

Уже был пример:

– Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана.

Если нет, если я его вычеркнул, то пусть, кто хочет, сам разберется, как получается, что слова письма одного к другому говорятся и тем, кто пишет, и тем, кто его должен читать, следовательно, это не письмо, а переписка, о которой Пушкин пишет, что она была, но приводит в пример только одно письмо. Нет, он приводит всю переписку, которая, кажется поначалу существующей только в рассказе. Она перед нами, она настоящее. В письме есть и то, что говорил Джонсон, есть и то, что говорил Макферсон.

1. Я предлагаю Вам поехать на остров Пасхи.

2. – Ходить.

Да.

– Нет.

В первом предложении нет тире перед Я, хотя это предложение говорит герой. Во втором предложении также нет тире перед Да, которое также говорит герой. Можно предположить, что это сделано потому, что предложение съездить на о. Пасхи сделано не только героям романа, но и главному герою – читателю. Кто, как не он, больше всех заслужил это?!

Да – без тире – это вмешательство автора в диалог героев. Зачем? Чтобы они не забыли, что и он, автор, тут кое-что значит!

III

1. – Иван сидел за столом. Перед ним стояли три бутылки пива.

Стоит тире перед словами автора. Значит, автор в это время не за столом сидел за пишущей машинкой или с ручкой, если у него еще не было машинки, а значит, автор сидел за тем же столом.

1. Везде должны быть отодранные доски, сказал он, влезая.

Это предложение идет не в начале абзаца, а включено в абзац авторской речи. Что тут можно сказать нового? Только, может быть, то, что пока автор вводит читателя в курс дела, герои рвут доски и делают дыры, портят правильный, хороший текст.

1. – Чего? Я те сейчас. – И милиционер сел на корточки, чтобы спускаться к Ивану на рельсы.

2. – Это ты, Маша? – спросил Иван, – а мы уже ждем тебя.

В первом предложении после слов героя стоит точка, а слова автора, естественно, начинаются с большой буквы. Надо поставить запятую после слова:

– Сейчас, – так не сделано, потому что предполагается интервал больший, чем он мог быть, если милиционер сразу сел на корточки, сразу после сказанных им слов.

Возможно, он сначала повернул голову назад, а может быть, сказал:

– Чего? Я те сейчас, – и прикурил уже приготовленную сигарету, а только потом сел на корточки. Не важна конкретность его действий, важно, что что-то еще было.

Во втором предложении наоборот. Ибо: в чем ценность рисунков какого-то художника, жившего лет 300 назад? Почему нельзя срисовать их и считать, что это то же самое? Но их почему-то хранят. Он нашел линию, напр., тела, которая проходит по невидимому, он нашел очертания тела, которые невидны, непредставимы, могут быть только созданы при помощи карандаша и бумаги. Без скалы не могли люди каменного века узнать то, что им удалось узнать, впервые нарисовав лошадь, или при попытке нарисовать ее на скале. Вот два предложения – строчки:

– Это ты, Маша? – спросил Иван. – Мы уже ждем тебя.

– Это ты, Маша? Мы уже ждем тебя.

Третье предложение, то, что в тексте романа:

– Это ты, Маша? – спросил Иван, – а мы уже ждем тебя.

В первом предложении есть разрыв словами автора. Во втором, наоборот, текст героя идет без интервала. Нет слов автора.

Третье предложение – это то, что находится между ними, между первым и вторым предложениями, между впечатлениями, которые получаются, когда их прочтут. Идущая после слов автора маленькая буква – а – выключает слова автора так, как их и нет. Но, тем не менее, они написаны. Представить этого нельзя. Эта линия проходит между двумя представимыми. Только она точна. Только она – правда. Разумеется, в контексте.

1. – Вам чего, ребятки? – Виктор встал.

2. – Приходите в другой раз, – сказал Виктор.

Эти предложения в тексте романа идут подряд. Так получается потому, что были еще чьи-то слова между этими двумя фразами Виктора. Один случай: никаких других слов не было. Второй – можно так, например:

– Вам чего, ребятки? – Виктор встал.

– Мы тоже хотели участвовать, – сказал кто-нибудь.

– Приходите в другой раз, – сказал Виктор.

Для первого случая пусть тоже будет написано:

– Вам чего, ребятки? – Виктор встал. – Приходите в другой раз, – сказал он.

Текст романа находится между этими случаями. Важно только существование. Между фразами прячется невидимое время. Важно: есть расстояние или нет, а не что находится на пути.

Форма, как видите, может существовать без содержания. Но при этом меняется содержание другого уровня.

VII

1. – Тогда, извините, я, может, пойду? Меня там зовут?

После слова – зовут – стоит знак вопроса, но кажется, что надо поставить точку. Знак вопроса получается, опять-таки, потому, что тот, кто говорит эту строчку, эти слова, увидел что-то на лице своего собеседника, а может быть, этот собеседник и прямо сказал что-то, что заставило говорящего спросить:

– Меня там зовут? – Где написано, что собеседник сказал, возникает вопрос. Вот этим знаком вопроса и написано.

VIII

Пушкин написал Над вымыслом слезами обольюсь.

Нет двоеточия после слова написал. Надо либо поставить двоеточие, либо Над написать, как над, – с маленькой буквы. Можно написать с маленькой, если у Пушкина – будет – с маленькой. Только потому с большой, что у Пушкина с большой. Тем не менее Н – действует и заставляет читателя поставить двоеточие после слова – написал. Но... в уме.

Ибо, что написано пером – не вырубить топором. Это – в уме – и есть вымысел. Над которым и т.д. Зачем в уме и почему не поставить двоеточие на бумаге? Ответ: РАДИ ЦЕЛИ.

Ибо, чем я – без так сказать, занимаюсь? Если литературой, то всё должно быть понятно: цель и единственный продукт, производимый литературой – ВЫМЫСЕЛ.

Вымысел – это то, что есть, но что невидимо, что воображается. Воображается до последней точки. До самой высшей степени реальности.

Не как игра в куклы, а как правда.

–

Как было сказано, двоеточие опускается не просто так, а его не должно быть по смыслу предложения. Смысл предложения определяется не только конструкцией предложения, а и предыдущим знанием.

Кроме правил есть знание читателя. Это знание есть всегда. А не как правило.

1. – Ну, они выбросили мне из двери палку колбасы:

– Жри, следовательно. Только отстань. Ну, я уже был на взводе, я долго с ними собачился.

– Что, бросили, и всё? Без денег?

– Со словами:

– Посмотрим, какой ты Сухов!

– Ты?

– Я сказал:

– Я не Сухов, непроизносимые.

– Жрите свое сами, сказал я.

– И, – Виктор начал умываться.

– И бросил им их колбасу назад в форточку. Точнее, просунул сквозь прутья решетки.

– Жрите своё сами, сказал? – спросил Виктор.

– Ну, еще сказал, что:

– Если уж даете, то давайте больше. Мне этого мало.

– Заорали там что-то. Я плюнул и пошел.

– Всё?

– Всё.

В этом примере не рассматривается: отсутствие тире перед словом – сказал в девятом абзаце, что не нужно ставить три точки после буквы И в десятом абзаце. Здесь важно, что не ставятся кавычки, которые могут отделить время рассказа и события рассказа. Форма и содержание здесь даны в одном времени.

Здесь будет такое объяснение.

Есть такой ракурс и есть такое время, когда события, отличающиеся между собой, как прошлое и настоящее, – будут наблюдаться вместе, в одном времени, в настоящем. Простой пример: звезды находятся на разном расстоянии от Земли, но с Земли они видны так, что находятся на одной сфере. Можно предположить, что при взгляде, так сказать, сбоку будет видно, что звезды находятся на разном расстоянии от Земли. Но это предположение есть видение человека, находящегося на Земле. Что будет, когда будет сбоку – неизвестно. Ну да ладно. Объяснение другое.

Хемингуэй делал так. Время рассказа, рассказываемого рассказчиком – героем романа или всего рассказа – делал он не менее настоящим, чем время рассказчика, или человека, который вспоминает.

Конец повести Выстрел А.С. Пушкина написан так, что для воссоздания сцены прошлого, когда стрелялись граф и Сильвио, необходимы герои настоящего, когда вместо Сильвио участвует автор. Не просто граф рассказывает автору-соседу, как он и Сильвио стрелялись в доме, а и он, граф, стрелял, и Сильвио потом стрелял в картину, и как Маша вбежала и умоляла Сильвио. Прошлое здесь создается настоящим.

Только у Хемингуэя и Пушкина необычность происходящего скрыта. Так, как эта необычность скрыта от нас в окружающем мире. А так как считается, что необычного в общем-то не бывает, то время настоящее в романах Хемингуэя мы, по логике соотнесения времен в романе, считаем прошлым временем.

И также у Пушкина: совмещенные настоящее и прошедшее, напр., в произведенном выше отрывке из повести Выстрел, раскладываем по последовательности времен. Последовательность, разумеется, существует, но связь времен иная, чем кажется по представимой логике.

У Пушкина и, особенно, у Хемингуэя переход из одного времени в другое незаметен. У Пушкина это можно заметить по противоречиям, которые на сегодняшний день надо назвать не ошибками в черновиках, не недоработками, а авангардом.

Тем не менее, заметить непросто. Как Данте не заметил, как он попал в Ад. С большой буквы, т.к. это название произведения Данте.

В приведенном отрывке романа Билет до Монте-Карло противоречие налицо. Никто не может его не заметить. И тем не менее, противоречия нет, ибо читатель может легко различить два разновременных события, которые происходят в одно время, по отношению к времени читателя. Они происходят в прошлом. Но сделано так, что читатель может сам оказаться в этом прошлом, т.е. оказаться героем романа. И поэтому время романа для него – настоящее. Всегда настоящее.

В пример берутся, если так можно сказать, Пушкин, Хемингуэй, Данте. Не надо? Что же, кого же, как говорится, тогда? Учебник? Но именно заранее известно, что в учебнике неправильно. По определению. Смотреть хорошо правду, а не гипотетические события. Они, разумеется, тоже имеют немалый смысл.

Еще один пример. ЛН N38-39. Борис Никитин. Звездная пыль – 2.

Освободи стол!

Одного малоодаренного поэта К. долго не принимали в Союз писателей. Борис Примеров, добрый человек, приложил много усилий, чтобы поэта приняли. Прошли годы. Однажды Борис сидел в буфете. На еду денег не было. Видит, заходит К. с товарищем, берут в буфете вина, закусок и ищут свободный стол. Подходят к одиноко сидящему Борису.

– Боря, привет! – говорит К. – Ты нам не освободишь стол?

Я сейчас напишу другой абзац вместо последнего. Но, конечно, не для того, чтобы улучшить написанной Борисом Никитиным. Просто я закончу по-другому:

– Боря, дай пожрать-то.

Тогда фраза настоящего будет фразой и прошлого. Прошлое, которое у Б.Н. существует в рассказе, в описании, станет настоящим.

Можно было увидеть, что говорил поэт К. Борису Примерову раньше, пока не прошли годы. Важно, однако, что это можно увидеть в настоящем. И прошлое, и настоящее существуют вместе. И сейчас, и тогда поэт К. сказал Борису Примерову:

– Боря, дай пожрать-то.

Тогда Боря должен дать поэту К. место за столом Союза писателей и сейчас тоже. История повторяется, так сказать. Или: нет истории – все здесь. Они делают одно и то же. Точнее, происходит одно.

Конечно, лучше этих рассуждений не писать. Но тогда как же? Написать лучше? Но это завтра, а сегодня? Сегодня тогда надо еще сказать, а еще лучше подумать про себя:

– Это такие хорошие рассуждения, хорошие, хорошие. Такие приятные. Они – хорошие. Они – приятные. Они – короткие. Очень небольшие. Маленькие. Их даже незаметно.

Написаны примечания не заранее, конечно, а как в Библии: сделал, а потом посмотрел и увидел, что это хорошо. В Библии также написано, что слова закона неизменны. Но также, если даден один талант, то, чтобы было хорошо, вернуть надо больше. Новые таланты – это то, чего не было, новое, следовательно, закон уже изменен будет. Более того, говорить надо то, чего как раз нет в законе. Но чего нельзя сказать, если закона не было! Только на основании существования и возможны его изменения. Нет закона – изменения его – это время до закона.

В этом примечании приведены, конечно, не все случаи, а как примеры того, что встречается в романе, и то, возможно, это не все примеры. Но что еще в нем ни встретится – всё будет объяснено также одинаково, как одинаково объяснены приведенные примеры.

Еще один пример.

1. – Так вы говорите, что в чемодане у вас были ценные вещи? – сказал лейтенант.

2. – Вы думали, мы не выпьем? – сказал Виктор.

3. – Ты что, Коля, – сказал Вадим.

Во всех трех предложениях написано слово – сказал – вместо слова – спросил.

Слово – спросил – отвечает на вопрос по содержанию: спросил, сказал или воскликнул. Слово – сказал – отвечает на другой вопрос: сказал или не сказал. Или: кто сказал.

Хочется поставить после вопросительного предложения слово:

– Спросил, – потому что хочется сделать более точно, более конкретно, ибо чем конкретнее, тем лучше.

Это определенная теория познания, когда чем больше, тем лучше. Сегодня мы знаем больше, чем вчера, завтра – еще больше, потом еще, и так до бесконечности. Теория эта неверна не потому, что она не верна, а потому она неверна, что считает себя единственно верной.

Существует и другая теория, другое видение мира. Можно привести в пример Канта, а можно и не делать этого. Из физики известно, что нельзя измерить одновременно координаты и скорость электрона. Никогда нельзя. Поэтому нужно не дальше идти, а затратить энергию на остановку. Не надо было Адаму есть яблоко, а надо было думать, почему его не надо есть.

Написав – сказал – я написал и – спросил. И это очевидно. Но может возникнуть такой аргумент: а эти-то, как их:

– Наши люди не поймут, – больше, чем скорее всего?

Не все – надо думать – знают русский язык хорошо. Такое мировоззрение предполагает, что цивилизация неустойчива. Да, похоже, так оно и есть: цивилизация то была, то не было, не везде она есть сейчас, неизвестно, будет ли завтра. Но на самом деле из таких рассуждений следует, что цивилизации нет уже СЕГОДНЯ. Нужно сказать так:

Итак, не заботьтесь о завтра-

шнем дне, ибо завтрашний сам бу-

дет заботиться о своем: довольно

для каждого дня своей заботы.

БИБЛИЯ

И значит, не будет такого:

Разруха. Все на Беломорканале. Люди, которые хорошо знали русский язык, не доехали даже туда. Так как цивилизации нет, то работать никто не хочет даже на Беломорканале, потому если не все, то многие читают роман Билет до Монте-Карло. И думают: раньше не знали, что можно не только абстрактно написать после вопросительного предложения – сказал, – но и конкретно: спросил. А это обидно!

И в заключение пример из истории человеческого общества.

Иисус молчал. И первосвя-

щенник сказал Ему: заклинаю тебя

Богом живым, скажи нам, Ты ли

Христос, Сын Божий?

Иисус говорит ему: ты сказал;

БИБЛИЯ

–