Текст книги "Билет до Монте-Карло (СИ)"
Автор книги: Владимир Буров
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Билет до Монте-Карло
Романы
Реклама и Анна
Эп-ф к началу.
.............................
.............................
Брейгель
1
Биржа автомобилей.
2,.3,.4
– Ох, папа, ох, папа, папа.
– Исё?
– Нада же.
– Дай исё. Анне.
– Одеваться? Иду одеваться.
5, 6, 7
– Папа, дай кусю.
– Вот, хрюша.
– Кочес, да?
– Папа, рисуй грибочек.
– Сосичка.
– Папа, давай посидим.
– Давай полежим. Где подушка.
8
– Записем.
– Гулять пойду.
9
– Папа, давай полезим.
– Дай рущьку. Бистро.
– Кебушка.
– Анна гулять хочет.
10
– Кука не хочет. И Анна бросила куклу. Сама села на машину.
– Куку возьми на руки.
– Все, поехали. Кука не месай. Все, не нада.
Анна дезись.
11
– Папа, пойдем посидим.
– Папа, давай посидим!
– Давай посидим.
– Облака на небе.
– Де?
– Вон.
– Де?
– Вон.
12, 13
– Где мама?
– Мама? Не заю!
– Папа, пойдем со мной.
– Пойдем.
– Вот травка, пойди к ней, погуляй.
– Пойдем вдвоем.
– Ну, пойдем. Хорошо.
Конечно, пойдем.
– Грейпфрут где?
– Съели.
– Ябичка.
– Съели.
– Надо купить.
– Да.
– Аписинчик де?
– Апельсинчики есть.
– Апельсинчики есть.
– Папа, пойдем со мной.
– Вместе?
– Вместе.
14
................................................
15
................................................
16
................................................
17
– Сёный?
– Черный.
– Да, сёный. И касный. И зётый, и зеленый.
– Косини.
– Спокойной ночи.
– Это жвачка. Я купила. Я поса. Кау досиданья.
– На, это жачка.
– Это жвачка разве?
– Да, похоже на жвачку. И на касетку, и на калатку.
– Не надо есть бумагу, рыбка.
– Зачем? Ты сто!
– Да уже сожал. Хороший был карандаш.
– Кау. Ни дам знваську.
– Папа, подём босиком. Я босиком не хочу. Кау, а ты подёшь. Босиком. Папа, подем неноско. Нисего ни сташно. Это сё такое то я. Папа, это моя.
– Это моя.
– Это Аннино!
В В Е Д Е Н И Е
(Фрагмент из послесловия)
КАК Я СТАЛ ФАНТАСТОМ
Меня иногда спрашивают, как я стал фантастом?
– А как ты стал фан-м?
– Я?
– Ну да, ты, не я же?
Ну если – не я же – то, значит, существует литература, которая не есть фантастика? Лит-ра, так сказать, без Марсиан. Напр., то, что писал Э. Хемингуэй.
Но именно то, что писал Э. Хемингуэй, я и считаю настоящей фантастикой, ибо трудно поверить, что можно написать так, как написано Хемингуэем, если этого не написано. Невероятно. Но это написано. Если это написано, то что перед этим марсиане? Разве труднее создать машину времени? Разве она менее возможна, чем Праздник, который всегда с тобой, например?
Я не знаю ничего фантастичнее текстов некоторых писателей.
Поэтому и хочется, чтобы и я был фантастом.
– И ты тоже.
14.01.94
СЕМНАДЦАТЬ РАССКАЗОВ
ВЛАДИМИРА ФАБРИКАНТА
I
ЛИЛОВАЯ КОРОВА
Когда через несколько минут из
города подъехал Джим Плейер, на скло-
не холма мирно паслись две лиловые
коровы.
Билл Пронзини
На лугу паслась лиловая корова.
Фрэнк подошел к ней и потрогал.
– Инопланетная корова, – сказал он вслух. – Значит, это правда. Но у меня, на моем поле, это всё-таки очень удивительно. Трогать ее нельзя, потому что:
– Быть тебе лиловым! Трогал ли я ее?
Фрэнк посмотрел на себя, кажется, он не был лиловым. И похож был на Фрэнка, а не на корову.
Но он не был в этом уверен. Потому что, думал он, корова вряд ли может точно сказать, кто она.
– Скажи му.
– Му, – сказала корова.
Но, это, видимо, и всё, что ты можешь сказать.
– Нет, – сказала корова.
– Что?
– Му.
– Что?
– Му.
Показалось, подумал Фрэнк.
– Нет.
– Что?
– Му?
– Черт знает что. Что говорит эта глупая корова?
– Му.
– Нет. Вернее, да. Конечно, му.
– Нет.
– Показалось. Скажи му.
Му.
– Ну вот хорошо. Скажи му.
– Не скажу.
– А я тебе говорю, скажи.
– Нет, не скажу.
– Скажи сейчас же.
– Нет.
– Скажи му, собака.
– Нет.
– Нет.
– Что?! Что говорит эта глупая корова?
– Му
– А до этого?
– И до этого то же самое.
– Больше ничего не говорила?
– Нет.
– Что?
– Му.
– Ну хватит. Давай конкретнее.
– Как конкретнее-то?
– Говори конкретно: или му, или нет.
– Ну, му.
– Без ну.
– Му без ну.
– Не надо балагана, му без ну. Говори просто: му.
– Му.
– Хорошо. Хо-ро-шо.
– Я думаю.
– Нечего тут думать – что хорошо, то хорошо.
– Я думаю.
– Чепуха.
Не можешь ты думать. Че-пу-ха.
– Почему же чепуха, как бишь тебя, Фрэнк, что ли?
– Фрэнк, Фрэнк.
– Так вот, Фрэнк, ты-то – думаешь, почему же я не могу?
– Ты корова.
– Ты думаешь, ты кто?
– Я человек.
– Ты уверен.
– Именно потому, что я сомневаюсь, что не уверен, я и знаю, что я человек.
– Так и я сомневаюсь.
– Почему?
– Да потому что потому оканчивается на му. Сам подумай.
– Я-то подумаю. Конечно, мне не стоило с тобой лясы точить. Но ты – лиловая, вот я и засомневался, черт его знает, что это за корова.
– Не в этом дело, Фрэнк.
– Да? Ты уверена, что не в этом?
– Фрэнк, я не сомневаюсь, я уверена. Я – не ты.
– Я думаю.
– Так вот, Фрэнк, нормальный человек, дотронувшись до меня, давно должен был превратиться в лиловую корову. Здесь – значит – уже давно пасутся две лиловые коровы.
– Это верно. Да только я до тебя не дотрагивался.
– Дотрагивался.
– Нет, не дотрагивался.
– Дотрагивался, дотрагивался, Фрэнк.
– Поди к черту, сказал, не дотрагивался, значит не дотрагивался.
– А я тебе говорю, дотрагивался.
– Нет.
– Дотронулся.
– Да нет же.
– Так вот. Так вот, Фрэнк, ты до меня дотронулся, а ничего с тобой не случилось. Можно подумать.
– Почему – можно подумать?
– Одно из двух, Фрэнк с тобой что-то случилось после того, как ты до меня дотронулся, либо ты ненормальный. Потому что иначе ты уже пасешься рядышком.
– Да не дотрагивался я.
– Хватит, Фрэнк. Ничего страшного не случилось. Скорее всего, ты просто ненормальный.
– А может, ты?
– В каком смысле?
– В каком смысле, в каком смысле. Черт знает что.
– Ладно, Фрэнк. Пойдем искупаемся.
– Ну пойдем.
– Без ну, Фрэнк, без ну, пойдем и всё.
– Да, пошли, черт тебя дери.
– Ты хорошо плаваешь, Фрэнк.
– Я думаю.
– Поплывем на тот берег? А? Поплыли?
– Да, без ну, Фрэнк, поплыли просто и всё.
– Хорошо.
– Да, хорошо.
– Пойдем.
– Куда? Ягоды, что ли, собирать? Али, может, по грибы сходим?
– Нет, Фрэнк. Здесь недалеко за деревцами стоит наш космический корабль, я думаю, ты не откажешься прокатиться?
– Ну, чертовщина. Может, я сплю?
– За одно и вылечим тебя.
– Да нечего меня лечить.
– Нет, Фрэнк, надо, надо.
– Да пошли, чего ты боишься?
– Да, действительно, бояться нечего. Ха-ха. Ну пошли, черт бы вас побрал. Делают чего хотят.
– Да ладно, Фрэнк, без ну, прокатимся просто и всё.
– И всё?
И всё, и всё. Где-то я уже это слышал. Куда же мы летим?
– Ну, Фрэнк, чего ты там бормочешь, потопали.
– Без ну, – сказал Фрэнк.
– Ким, – позвала жена Фрэнка дочь. – Ты видела?!
За рекой, за деревьями что-то поднялось, зависло на мгновенье и пропало.
– Что, мама? – спросила, подходя Ким.
– Вот, а никто не поверит, – и жена Фрэнка Кэт и его дочь Ким пошли пить чай.
I
ЗООПАРК
Так подходите ближе! Всмотри-
тесь в них! Понаблюдайте за ними!
Вслушайтесь в их речь и расскажите
обо всем вашим друзьям и приятелям!
Эдвард Д. Хоч
С. Собрался на экскурсию.
– Н, скажи, пожалуйста, как ты думаешь, люди на Земле сильно отличаются от нас?
– Почему они должны отличаться сильно, если другие не очень отличались? Подумаешь, побольше хоботов, больше глаз, побольше ног, поменьше голов и так далее. Я думаю, что это не удивительно – все-таки другие планеты. И я скажу: как все похожи!. Я отлично провела свой прошлый отпуск на этой планете У, а там и людей даже не оказалось, как оказалось, одни деревья. Море, пальмы и мы. Очень хорошо.
– Да, наверное. Я думаю, на Земле я тоже хорошо проведу время.
Космический корабль приземлился.
С. прошел на пляж и осмотрелся. Где-то далеко, видимо, загорали жители Земли. Кругом никого. Только песок и море.
– Т, – обратился С к предводителю экскурсии, – людей поближе мы увидим?
– Тебе это надо?
– Конечно, хочется посмотреть.
– Вот мы так думаем, нам хочется, а им не хочется. Сколько ни думали наши ученые, ничего не выходит, никакой прибор не позволяет увидеть их ближе.
– Н-да, – сказал С, – как посмотреть в бинокль с обратной стороны. И что ж, как ни подойти еще ближе – все равно они будут далеко?
– К сожалению, да.
– Как это объяснить?
– Пока точно неизвестно. Предполагается, что у людей очень сильно развито чувство Нет. И они создают вокруг себя поле отрицания, столь сильное, что близко их нельзя увидеть. Вот, например, если тебе сказать:
– Смотри Эс, около тебя лежит золото, возьми его. Ты можешь и не взять, конечно, но если тебе сказать: Эс, возьми его, пожалуйста, я думаю, ты не откажешься.
– Конечно, возьму: золото, да еще просят взять.
– А они, нет, хоть убей – нет, и все. Мы можем спокойно здесь отдыхать, загорать, купаться – они ничего не увидят.
Мы уже пытались разными способами привлечь их внимание. Так еще хуже. Уставятся в небо и ищут чего-то там. Фантастика. Такого не-любопытства мы не встречали ни на одной планете.
– Интересная, в общем-то, планета, – сказал Эс, – вроде есть кто-то, а как и нет никого.
– Дорогой, иди сюда, посмотри – это не ваши художества показывают по телевизору, – сказала Эн мужу через несколько дней после того, как он вернулся из отпуска.
– Нет, дорогая, – сказал Эс – я тебе рассказывал, как там было, чистый зоопарк: мы не можем к ним приблизиться.
– Это передача с Земли, – сказала Эн.
– Что там? – спросил, подходя Эс.
– Вот посмотри.
– Мишка, черт поганый, иди сюда, – закричала тетка по телевизору, – опять всю малину обломал!
– Нет, тетя Маша, это не я, – сказал Мишка.
– Кто же? Опять инопланетяне, что ли, скажешь, прилетали? Чего? Я те дам модуль.
– Но было, тетя Маша, ты сама говорила, что к тебе прилетали, и по телевизору рассказывала.
– Ах ты, паршивец, не путай себя и науку.
– Как же это Эн, – но их нельзя так близко увидеть? – воскликнул Эс.
– 1-е апреля, дорогой. Это художественный фантастический фильм о жизни на Земле.
-А-а, – протянул Эс, – в кино что хочешь можно на-придумывать.
III
ПРИНЦИП СИНХРОННОСТИ
Наверное, определяемые причин-
ностью законы, по которым творилась
предыдущая история Земли, не приме-
нимы в том месте, где мы теперь
оказалась
Джеймс Э. Томпсон
– Мы должны пойти с ними на контакт, – сказал Хекс.
– Мне это представляется невозможным, – ответил один из группы охраны острова по имени Пасхи. – Невозможно, – повторил он.
– Они очень хотят познакомиться. Они всегда с большим интересом смотрят на нас, – возразил Хекс. – Сколько можно, – продолжил он, – давай пропустим их наконец.
Пурш очень не хотел, чтобы инопланетяне прошли в зону контакта, но после продолжительного спора, наконец, не знал, что возразить.
Когда инопланетяне прошли в зону контакта, оказалось, что они имеют невероятный вид.
– Мы думали, что они будут похожи на роботов с антеннами-рожками, в скафандрах или что-то в этом роде, – ответил в компьютерном центре один из охраны, которому удалось спастись каким-то чудом.
– На что они похожи, лейтенант Нарш? – спросил компьютер.
– Они похожи, точнее, не похожи, а это так и есть – они динозавры.
– Да, динозавры – это те, для кого познакомиться, значит сожрать, наделали вы дел, – сказал печально компьютер, и добавил: – Как всё было?
– Они вязли всех нас на корабль и приказали ловить рыбу, чтобы накормить команду. Мы ничего не могли объяснить им. Один из них, которого называли капитан Краснов, сказал:
– Алеуты, становитесь в очередь, я знать хочу.
– Чего он хотел знать? – спросил компьютер.
– Он хотел знать, в ком из нас по счету застрянет пуля. Пурш попал в первую очередь, а Хекс в третью. Не видя от нас пользы, инопланетяне перебили всех. Им ничего не нужно, что у нас есть.
– Да, это динозавры. Они познают мир пожиранием его. Процесс познания малоэффективный, но опасный для нас. Будем надеяться, что они и вымрут на этом острове, не поняв дороги на другие. Лети на другие острова, Нарш, и передай, чтобы вокруг не только каждого острова, но вокруг каждого человека было создано мощное отталкивающее поле, которое сделает невозможным контакт с динозаврами, какими добрыми они ни кажутся поначалу, – сказал компьютер.
– А ты? Тебя создавали тысячелетиями. Она разрушат тебя.
– Лети, я надеюсь, я уверен даже, что они не узнают меня, – ответил компьютер. – Они будут беречь меня.
Матросы под предводительством капитана высадились из шлюпки на острове.
Продвигаясь вглубь острова, они нашли клад золотых монет удивительной красоты.
Компьютер перепутал время инопланетян.
Отряды адмирала Колчака, уходя на восток от наступающей Армии красных, уносили с собой золото, среди которого были и золотые монеты удивительной красоты.
Когда мы были динозаврами? Раньше? Сейчас? Или будем и дальше?
Где то золото, которое, может быть, даст ответ на этот вопрос? Или бесполезно? И контакт невозможен?
Неужели, входя в зону контакта, мы приобретаем образ динозавра? И инопланетяне сразу узнают нас?
Мы им, стойте, здрасте, мы ходим познакомиться.
А они: что, кусать хочется? Нате вот выкусите. Мы вас насквозь видим. Вон, смотри, этот очень зубастый, с огромным хвостом кричит, что он, Петров, – экстрасенс.
– Морочь голову своим динозаврам.
Космический свет исчез.
Петров жалостливо щелкнул зубами.
– Эх, опять улетели.
– Боятся чего-то, – сказал его друг, с которым они вместе занимаются парапсихологией.
IV
РЕКА, ТАМ РЫБА
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Адай. Адай. Спасибо.
– Пожалуйста.
– Ни нада, ни нада. Спасибо.
– Пожалуйста.
– Собачка, собащка. Подём.
– Пойдем.
– Папа, подём.
– Пойдем.
– Масына.
– Машина.
– Масына, масына.
– Машина.
– Масына едет. Светощки. Бабочки.
– И Ляли. И Анна, и Кау, и Лина. И Мама.
– Где Мама?
– Исё, исё!-
– А может яблочка?
– Лябичка?
– Да?
– Лябичка пощистить?
– Да?
– Куська. Гуська. Кау, уди.
– А может, лябиська?
– Лябиська7
– Да?
– Эта, папа. Папа, эта. Папа, эта. Папа, эта. Папа, касеты. Папа, исё. Исё, папа! Эта там!
– Что там? Пойдем.
– Чай. Чай. Не видис. Чай вон он там. Чай там.
– Что будем?
– Чай? Кофе? Чай, кофе?
– Какао.
– Каладки.
– Чай и шоколадки.
– Кау, уди. Кауся. Ис ты. Тишь ты. Лишь ты. Лис ты.
– Рыба-киса. Рыба-киса, пойдем гулять.
– Гулять?
– Да.
– И Кау.
– И Кау.
– И Лина. Папа-Лина. Лина дома. И сапочка, вторая шапочка – все, все собирает Анна. Ничего не оставит. Пять, даже больше, кукол может собрать и нести, а если какая упадет, то обязательно поднимет ее, а если при этом упадет, то обязательно поднимет ее, а если при этом упадет другая, то потом поднимет и другую. Все замечает. Как?
– Река. Там рыба.
– Река. Там рыба. Подём, подём.
– Хорошая река, но дай руку, а то кажется, это опасно. Анна, иди сюда.
– Там палочка. Это большая палка. Ты ее не поднимешь. Оставь ее. Не надо. Рыба. Рыба-Киса, дай ручку.
– Ух, касия.
– Рыбаки. Ловят рыбу.
– Касия.
– Да, хорошо, красиво.
– Исё. Исё!
– Ну давай еще один раз.
– Исё, исё.
– Хватит, пойдем.
– Исё, исё!
– Не надо, Рыба-Киса, пойдем палочку сорвем. Иди, сюда. Полезли через сугроб и сорвали палочку, а Кау ее отнял.
– Кау балует.
– Кау, уди.
– Кау хороший. Он играет. Дай ручку. Может быть, снег выбросишь?
– Ни нада.
– Ну пойдем. Ладно, пойдем.
Кау слева, Анна справа. Мы медленно идем. А можно сказать: они медленно идут. Лина дома закрыта. А ей, оказывается, надо в цирк. Но мы-то не знали.
– Вы опять меня закрыли, – сказала Лина и убежала.
– Зачем вы закрыли Лину? – спросила Мама.
– Комарик?
– Кусает?
– Слоненок. Кусает.
– Цап.
– Папа, цап.
– Слоненок кушает.
V
ПЛАТЬЕ ПОЧЕМУ-ТО БЫЛО В ПЯТНАХ
– Лина, – сказала мама, – у тебя платье в пятнах. Ты почему не переоделась? Единственное платье, а ты не думаешь, как беречь его. – А кому охота об этом думать? Может, кому-то и хочется, но не всегда же.
Вместо того, чтобы идти за картошкой, Лина в этом платье легла на кровать. Лежа легче переживать такой террор.
– Лина, – догонишь меня, я ухожу. – Но мы идем вместе. Заходим в аптеку.
– Фитошампунь, это что?
– Шампунь.
– Почему фито?
– Фирма, наверное, какая-то, – говорит эта девушка за стеклом в аптеке.
– Собаку им мыть можно? – Точнее, есть ли что-нибудь, чтобы мыть собаку? – так лучше: так как фитошампунь стоит 165 рублей, и девушка в белом глаза раскрыла от начала вопроса.
– Нет, – сказала она.
– Витамин С с глюкозой есть?
– Нет, – сказала она.
– Почему?
– Что?
– Хорошо у вас тут.
– Пойдем дальше, Лина?
– Пойдем.
– Возьмем картошки. И два грейпфрута. Больших и гоньковато-красных. – Можно ли так сказать? Ибо внутри они, точнее он, оказался красным, а значит сладким. Как известно, съесть грейпфрут, чтобы не почувствовать горечи, невозможно, а значит получается, что тот, что достался нам на остаток денег, был горьковато-красным.
Мы спустились вниз от магазина метров на 20 раньше, и Лина сказала, что нам налево, а не направо, что было вроде, очевидно.
– Нет, это наш дом, – сказала она.
– Нет, – сказал я, – этот дом просто похож на наш.
– Нет, это наш дом.
– Ты что смеешься, наш дом там, в другой стороне.
– Куда мы зашли? – спросила Лина.
– Идем. Иди за мной, я тебе сказал. – И мы, еще раз распределив сумки, весело зашагали к дому, который не был нам виден, но это был наш дом. Но всё-таки она смылась, так сказать.
– Переходи дорогу, сказал я. Давай, давай, сказал я. Пошел, повернулся назад, а ее уже не было. Пошел назад к дороге, но ее не было нигде, ни направо, ни налево. Ни за домом. Дела, – подумал я и пошел один. А что делать? Если что-нибудь случилось, то это я мог успеть увидеть, так быстро она могла только убежать сама, хотя и отставала все время, что мы шли, неся две сумки, точнее пакета. Быстро.
– А вот и Лина. Ну как, проверила, где наш дом?
– И не собиралась.
– Зачем ты испарилась?
– Мне надоело бежать за тобой.
– Сказки. Я тебя ждал. Я тебя должен искать, а ты испарилась. Хорошо ли это?
Лина разделась, и мы вынули из ее сумки, из пакета, который она несла, разные подарки. Как-то: халва, не кос, а простая, желтые шарики, которые называются карамель Яблоко, шоколадные батончики – два, и вафли тоже две, а также красновато-горьковатый грейпфрут, но он, кажется, был в моих сумках, точнее сумке. Не мог он быть в двух сумках сразу? Не мог.
– Зачем вы ходили? – спросила мама. – Где картошка?
– Мы заняли очередь в другую очередь, – сказали мы, – там нам картошки не дали.
– Зачем вы встали в эту очередь, где не продают картошку?
– На витрине там была картошка.
– Там всегда была одна очередь, а сегодня их было почему-то две. И куда встали мы, там картошку не продавали.
– Я знаю, – сказала мама, – там всегда две очереди, и там, где стояли вы, картошку никогда не продают, ее всегда продают в другой очереди, где есть специальный лоток для высыпания картошки в лоток.
– Я не понимаю, почему вы встали в другую очередь? – Суп уже варится, вы пошли за картошкой и пришли без картошки.
– Вы зачем ходили? – спросила мама.
– За картошкой, – сказали мы. Видимо, не всегда получается то, что задумывалось.
– Давай сварим горох, – сказал я.
– Давай, – сказала мама.
И еще у нас на ужин была капуста, которую мама поджарила с морковью.
5.02.93. Москва, Печатники
Пропущенный эпиграф:
Они шли унылые и серые,
и только я узнавал их.
Пересказ из Владимира Батшева,
Шуточный
VI
ХОРОШИЙ УЖИН
– Адай, адай, – быстро говорит Анна. Но он не отдает. Зачем ему отдавать, он сам хочет играть. Но она берет банку, которую ставит на спину для чего-то. Раньше ставили, а сейчас я не видел, чтобы ставили, но банка такая откуда-то появляется иногда. И этой банкой Анна дает Карату по носу. Конечно, это ему не нравится.
– Анна! – она отворачивается, но не уходит, стоит на месте. Банку отдавать не хочет. Неужели она считает, что так и надо? Может быть, она видит в нем серьезного противника? Он полосатый и выше ее ростом, старше ее на год.
Он опять берет желтого слона и грызет его.
– Слоненок, слоненок!
– Тащи сильнее, мой хороший, отнимай у него.
– Кау, адай, Кау, Кау. – Карат, конечно, тоже ведет борьбу грубо: довольно сильно перебрасывает лапу ей на руку. Она вынуждена отпустить слона.
Кау, слоненок, слоненок. – Он вместе со слоном встает с дивана и предлагает ей продолжить борьбу на середине комнаты. Она пытается схватить слона, но Кау спокойно поворачивается то в одну, то в другую сторону, толкая ее боком и подставляя зад. Тогда она кусает его за бок и за зад, держит двумя руками и бегает за ним с открытым ртом.
Грозный рык приглашает арбитра вмешаться.
Через минуту Рыба-Киса приходит со скалкой, но обезоруживается почти стазу.
– Дай ему лучше колбаски.
– Колбаски, колбаски. – Но колбаски ему сразу не дается. Сначала он дразнится. Но и он не стоит на месте, лезет как танк ей в руку, где она прячет колбасу. Она быстро убегает от него и прячется.
– Кау, Кау!
– Дай ему немножко, да не бросай, дай ему в рот, дай ему из руки. – Анна с удовольствием щиплет ему почти всю колбасу. Небольшой остаток он, тоже с удовольствием, отбирает у нее.
– Ну, Анна, не надо кричать. Давай нарисуем Лялю.
– Ляля, Ляля!
– Вот Ляля.
– Кау, Кау, Кау. – Она кладет ручку на бумагу.
– Вот Кау.
– Муха, – радостно удивленно говорит она. Да, на муху похоже больше, вероятно. Ну так что, ибо и муха нравится не меньше.
– Рущка, рущка. – Нарисуй сама. – Муха, муха. – Нарисуй муху. Сама нарисуй. Ну вот, очень хорошо у тебя получается.
– Ляля. – Сама попробуй нарисовать. У тебя получится лучше.
– Ляля.
– Ну, нарисуй.
– Ляля, Ляля.
– Иди к маме, мой хороший. Она, наверное, хорошо умеет рисовать Лялю.
Ляля!
– Иди, узнай, может быть, там поесть приготовили, что-нибудь новое. Иди узнай, зайчик.
И вот она появляется опять.
– Пойдем, пойдем, – говорит она.
Не помню, когда ели хребтовое мясо в Илиаде – после боя, или после войны? После боя, конечно, тоже ели что-то. Не в том дело, конечно, а в том, что обед был всегда.
– Подём.
– Подём.
– Да, конечно, пойдем, мой хороший.
– А Кау.
– И Кау.
– А Кау.
VII
АХ АРБАТ, МОЙ АРБАТ
Чего надо, нет. Одни Горбачевы. Одни, кажется, что больше ничего нет. Шахматы и Горбачевы.
Кто их берет?
Там будет муниципальный театр.
– И направо.
– Да.
Но там ничего не было.
– Вы не скажете, где Вражек?
– Сивцев Вражек? Там памятник Гоголю, и за ним направо.
– Там, этот?
– Нет, вон он. Дай, пожалуйста, закурить.
Кури, пожалуйста.
– Прямо, а потом направо?
– Пройди здесь.
Арбат, оказывается, был ни при чем. Ни при чем.
– Здесь у Вас...
– Направо.
– Звонить не надо, открыто.
Дают объявления, а сами ничего не пишут на дверях. Почему?
Охрана. Везде охрана.
В автобусе, где меняют доллары на рубли – охрана, в офисе, где была когда-то квартира – охрана, в валютных магазинах – охрана.
Дали все, что надо, но с НДС. В том числе НДС. Обидно, ну ладно.
Хорошую вещь хорошо, что получать надо завтра. Какую вещь? Не скажу. Потому что неохота. Никто не хочет ничего говорить.
Все было рядом. Даже меньше трех минут. Если знать, не будет Арбата. Ах Арбат, мой Арбат...
Врывается, ломая дверь, оперотряд, точнее его руководитель, или как он там у них называется. Весь день до вечера из всех окон, как говорят, звучали песни Окуджавы. Действительно, из многих звучали. Ах Арбат, Мой Арбат... Песни хорошие, почти запрещенные, вино хорошее, венгерское. Окуджава, Высоцкий, Хемингуэй и хорошее сухое вино. Но и от сухого, если выпить много, можно описаться, что и случилось с девушкой, как говорят. Эх, хорошая была девушка, высокая. Может быть, она притворилась? Нет, не похоже, тогда она не описается. Или это вранье?
Где Арбат? В песне. Но не может быть, чтобы все в песне? Фишки все расставлены стоят.
И вот теперь, сколько ни ходить на Арбат, расставлены различные фигуры: человеческие и шахматные. Только прилетели – сразу сели.
Был ли Арбат? Был, вот сейчас я проходил его. Теперь он справа, а вот после он уже слева, хотя нет, он опять справа. За книгами и бананами.
В гастрономе на Смоленской много хороших конфет. Дешевый импортный и московский шоколад. Московский не Люкс, но всё равно хороший.
VIII
ЧИКАГСКАЯ БЕЗДНА
Три минуты он сидел с закрытыми
Глазами, рот его не переставал шеве-
литься, голова двигалась, словно, носом
чертила в воздухе какое-то слово. До-
писав, он открыл рот и внятно, отчет-
ливым голосом произнес его:
– Кофе.
Рэй Брэдбери
Чикагская бездна – это... это, когда исчезли на Земли апельсины, кофе, сигареты, автомобили. Когда люди жили только памятью об этом.
Не все рисковали говорить об этих вещах.
Бен надел шкуру, взял дубину и вышел из пещеры. Он сел на камень и посмотрел на восходящее солнце.
– Том, ты где? – закричал он, – иди сюда.
– Что, Бен? Что ты орешь? – спросил Том, на ходу надевая шкуру.
– Ты забыл дубину, Том, – сказал Бен. – Это не к добру.
Том пошел за дубиной.
– Не надо торопиться, когда спешишь, Том, – сказал Бен.
– Хорошо. В чем дело? Почему ты не даешь мне утром поспать с женой?
– У тебя есть ж.. у тебя есть что? Кто? – Бен посмотрел на Тома почти с недоумением. – Повтори, пожалуйста, а то я не знаю, что это такое. Повтори, Том, мне это интересно.
– Бен – ты с Луны свалился ночью?
– Как ты думаешь, Том, мы сегодня опять будем есть мясо? А?
– Что еще? Ты знаешь, что ты сегодня ведешь нас на кабана.
– Вот и я думаю. Опять мясо. Но почему?
– Почему мы и сегодня должны есть мясо? Да ты что, Бен? Ты не хочешь мяса! Ты рехнулся, Бен. Похоже, действительно, сегодня мы останемся без мяса! Представь себе, Бен, кабанью ногу, обжаренную на огне, сочное мясо и кость, которую жаль отдать собаке, если не любить эту собаку.
– И если не обожраться до такой степени, что ходить невозможно. Нет, Том, хватит, я хочу апельсинов, – сказал Бен.
– А... что? – Том проснулся совсем и начал смеяться. – Ха-ха-ха, – сказал он, – что это такое, Бен?
– Это такой круглый, оранжевый, иногда кислый, иногда сладкий, такой сочный и вкусный. Такой вкусный, вкусный.
– Я не буду драться с тобой, Бен, за твое вранье, потому что такой я тоже съем, – сказал Том. – Очень вкусный.
– Мы найдем его, Том! – сказал Бен.
– Идем, Бен, может быть, мы найдем его сегодня. И тогда...
– Тогда у нас будут апельсины, Том, и мы будем счастливы.
Они пошли в глубь острова и действительно нашли апельсиновое дерево. Апельсины были такие хорошие, такие, как они и думали. Такие вкусные.
Апельсины так понравились всем, что скоро они нашли целую апельсиновую рощу.
Потом Бен рассказал Тому про кофе. Вкусный кофе, который хорошо пить утром, глядя на восходящее солнце.
Когда Бен стал говорить Тому про сигареты. Том возмутился, он сказал:
– Ну, я понимаю, что можно курить траву, завернутую в бумагу, но сомневаюсь, что эти так называемые сигареты можно укладывать в пачку, и я не верю тебе, – сказал он, – что на пачке написано Честерфилд.
– Том, – сказал Бен, – ты ешь апельсины и пьешь ароматный кофе свежего помола, ну, мыслимо ли, чтобы к кофе не было сигарет Честерфилд?
– Эх, Бен, Бен, – сказал грустно Том, – скорее всего, это же вредно.
– Что ж, Том, может быть, и вредно, а может быть и нет, потому что они такие красивые, а на пачке написано:
– Честерфилд, – перебил Том. – Что ж. Будем их курить.
Но когда Бен заговорил про чаюшечки и кофеюшечки, удобно устроенные в автомобиле, Том наотрез отказался верить ему.
– Ну про какие огоньки, мигающие на панели приборов, ты говоришь, какая стрелка, показывающая скорость, какие шины, слегка шумящие и хорошо цепляющиеся за дорогу? Что это за блестящий бампер, галогеновые фары? Где ты видел удобные сиденья, обитые натуральной кожей?
– Ты думаешь, автомобиль натурален, Том? – спросил Бен.
– Представь себе, как ты едешь на...
– Куда? На шашлыки, ты хотел сказать? Эх Бен, Бен, какое мясо мы ели раньше. Такое вкусное, сочное, свежее. Мясо только убитого тобой кабана. Такое мясо, что кость с наслаждением обглоданной, обжаренной до коричневого цвета ноги кабана жаль было отдавать собаке, если не любить ее.
– Купим мяса на рынке, Том. Твоя жена еще спит? Мы с тобой в автомобиле, он шуршит по дороге после ночного дождя, мигает, приветствуя восходящее солнце.
– Хочешь кофе, Бен?
– Дай мне, пожалуйста, сигарету, Том.
– Честерфилд.
– Да, Бен.
– Спасибо, Том.
Мигают огни машины в легком тумане раннего утра. Они мигают, когда машина тормозит, когда поворачивает.
IX
Посёл!
– Посёл! Посёл!
– Ну не знаю.
– Что не знаешь?
– Что?
– Что не знаешь? Чего?
– Да-а.
– Сё да-то?
– Ну не заю.
– Сё?
– Вот думаю, если (есть ли) марсиане или их нет?
– Да-а.
– Да.
– Нет.
– Что?
– Их нет.
– Есть.
– Нет.
X
НЕЗНАКОМЫЙ ГОРОД
Не замерзнем мы за рулем.
Э.Ф. Иодковский
Шипованная резина не рвет полотно дороги. Очень устойчивый лед покрыт водой. Нельзя тормозить. Почти нельзя тормозить и почти нельзя нажимать на газ. Тяжело ехать в такую погоду ночью, точнее ранним утром, когда до света еще несколько часов. Беспрерывно идущие, т.к. все-таки утро, навстречу машины почему-то светят хорошо, а мои, как ни посмотрю, всегда в грязи. Хорошо тем, у кого есть омыватели и щетки на фарах, а также противотуманки. У меня есть противотуманные фары, но они всегда закрыты, потому что их нельзя включать с ближним светом, а только с габаритами, что представляется бессмысленным.
