Текст книги "Сказки Ленинградской области"

Автор книги: Владимир Бахтин

Соавторы: Пелагея Ширяева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

А. В. ВОРОБЬЕВ
74. БОЛТЛИВАЯ СТАРУХА

Жили-были старик со старухой. Не умела старуха язык держать за зубами. Бывало, что ни услышит от мужа, сейчас вся деревня узнает. Да не столько старуха правды скажет, сколько наплетет да наврет.

Вот однажды пошел старик в лес за дровами. Ступил в одно место ногой – нога и провалилась.

«Что такое? – думает старик. – Погляжу-ка».

Сломал сук, копнул им раз, другой, третий и вырыл котел, полный золота. Ну и удача! Только как домой взять? От болтливой жены не укроешься. Она всему свету раззвонит. Еще беды наживешь.

Подумал-подумал старик. Зарыл котел обратно в землю и пошел домой.

На другой день утром стащил он у жены целую гору блинов, взял живого зайца да живую щуку и в лес отправился.

Идет по лесу, на сучки-веточки блины накалывает. На большую сосну щуку повесил на самую верхушку. А зайца в сеть посадил да в речку пустил и домой отправился. Приходит в избу.

– Ну, жена, счастье нам привалило! Только тебе сказать нельзя – пожалуй, всем разболтаешь.

– Скажи, старичок, право слово, никому не скажу!

– Уж так и быть, старуха, скажу. Нашел я в лесу полон котел золота.

– Батюшки! Пойдем поскорей, домой унесем!

– Смотри, старая, никому не сказывай, не то беду наживем!

– Не бойся! Ты только не болтай, а я смолчу.

Повел мужик бабу в лес. Увидала баба – блины на веточках висят, да и говорит:

– Что это, батюшка, блины на веточках висят?

Старик поглядел да и говорит спокойненько:

– Чего дивишься? Разве не знаешь – ночью блинная туча шла да над лесом и вылилась.

Ну дальше пошли. Шли-шли, увидала – щука на дереве, да так на месте и замерла.

– Дед, а дед…

– Ну что глазеешь? Пойдем, бабка, скорее.

– Дед, да разве не видишь? Глянь – щука на дереве выросла.

– Ой ли? Стой-ка, я за ней слазаю. На ужин-то зажарим.

Старик влез на дерево и достал щуку.

Шли-шли, дошли до реки. Старик и говорит:

– Дай-ка, старая, в сети посмотрим.

Заглянул в сети и давай жену звать:

– Бабка, глянь-ка, заяц в сети попал! Чудеса да и только – зайцы стали в воде плавать! Ну и хорошо. К празднику на обед пригодится.

Взял старик зайца и дальше старуху повел. Пришли они к тому месту, где клад был зарыт, отрыли вдвоем котел с золотом и домой потащили. Дело было к вечеру, совсем потемнело. Где-то стадо домой шло, коровы ревели.

– Старик, а старик, – говорит баба, – никак коровы ревут?

– Какие коровы! То нашего барина черти дерут.

Пошли дальше. Старуха опять говорит:

– Старик, а старик! Никак и быки ревут?

– Какие быки! То на нашем барине черти воду возят.

Опять подивилась старуха, да не знает, что и сказать.

Ну, разбогатели старик со старухой. Стала старуха каждый день гостей зазывать да такие пиры задавать, что мужу хоть из дому беги. Старик терпел-терпел, да не вытерпел, стал ей говорить, а она разозлилась и давай ругаться:

– Не даешь мне по-своему жить! Хочешь всё золото себе забрать? Нет, врешь! Я на тебя барину пожалуюсь!

Побежала она к барину, завыла, заплакала.

– Так и так, – говорит. – Нашел мужик котел золота, всё себе хочет забрать. Мне по-своему жить не дает. Прибежала я к вашей милости мое горе объявить, на негодного мужа челом бить. Отберите от него половину золота, на мою волю отдайте!

Барин созвал людей и пошел к старику. Приходит в избу да как закричит на старика:

– Ах ты разбойник этакий! Нашел на моей земле клад, а мне не доложил?! Подавай сейчас золото!..

– Смилуйся, батюшка-барин! – отвечает старик. – Я знать не знаю, ведать не ведаю! Никакого золота не находил.

– Врет он! – напустилась на него старуха.

Тут барин крепко взялся за старика:

– Отдай золото, а то плохо будет!

– Да где же мне его взять? Извольте, батюшка-барин, про всё доподлинно допросить старуху.

– Ну, голубушка, расскажи мне толком, хорошенько: где и в какое время нашли вы котел с золотом?

– Да вот, барин, – начала старуха, – пошли мы лесом в то самое время, как блинная туча пролилась. Еще на всех сучках-веточках блины висели.

– Опомнись, что ты завираешься! – барин ей говорит.

– Да нет, барин-батюшка, дошли мы спервоначалу до дерева, где щука росла…

– Глянь, батюшка-барин, старуха совсем без ума! – говорит старик.

– Сам ты без ума! – озлилась старуха. – А ты, барин, слушай. Мы потом к реке свернули. Из невода зайца вынули…

– Помилуй, бабка! Где же это видано, чтобы щуки на деревьях да заяц в неводах попадались?!

– Да она у меня глупая, барин.

А старуха свое:

– Стой, помолчи! Мы вот там, подле реки, котел и нашли. Выкопали, а домой понесли в ту пору как раз когда вас черти драли.

– Что-о-о?

– Ну как, барин, на вас черти воду возили.

– Да она, старик, у тебя вовсе из ума выжила! – рассердился барин, плюнул и пошел прочь со двора.

А старик так и остался при своем золоте. Говорят, после он старуху молчать научил.

А. В. ВОРОБЬЕВ
75. ПРО БЕРЕЗУ

Жили-были старик со старухой. Жили они очень бедно. Раз старик достал где-то муки и принес старухе. Старуха начинает готовить пирог. А дров нету.

– Давай иди, старик, в лес – дров нету, печку надо топить.

Ну, старик собрался, пошел в лес. Выбрал там хорошую березку, занес топор, стал рубить ее. А береза заплакала, стала умолять старика:

– Не руби, – говорит, – ты меня, пожалей деточек! Посмотри, – говорит, – у меня сколько детей. Мне надо их поднять. А когда я погибну, то что ж получится с моими детями?!

Ну, старик услышал этот голос – пожалел березу, пошел дальше. Подходит к осине. Тоже хотел рубить. А осина тоже стала просить: мол, так и так. Ну, он и осину пожалел. Пошел к можжевельнику. Можжевельник тоже заплакал и своим голосом стал умолять. И он пожалел можжевельник. Пошел к елке, а елка тем больше стала плакать.

– Смотри-ко, – говорит, – сколько у меня маленьких детей, а ты хочешь меня погубить. А кто же будет ростить детей?

Ну, он видит: дело-то не то. Пошел к дубу. Дуб тоже стал просить.

Тогда он снял шапку, почесал затылок – что же мне делать? Как же без дров идти домой? Ведь старуха меня съест и выгонит из дому. Ну что делать? Стоит и думает. Вдруг выходит седой старик, подходит к нему и спрашивает:

– Папаша, что ты задумался так?

– А как, – говорит, – мне не задумываться. Старуха вот послала дров нарубить, а к которому дереву ни подойду, каждый своим голосом упрашивает, чтобы я не рубил, – а что мне делать больше? И думаю вот, как мне домой попасть, чтобы старуху не прогневить.

А старик и отвечает:

– Хорошо, – говорит, – папаша, что пожалел ты моих деточек. Вот тебе золотой прутик. Будет старуха обижать, ты прутику скажи. А если что тебе нужно, приди к муравейнику, обойди трижды кругом него и махни золотым прутиком и попроси, что тебе нужно, всё тебе будет готово. Только не проси невыполнимого, что прутик не может выполнить.

Ну, он пришел домой. Старуха на него набросилась, а он, не много думая, шепнул прутику. А оттуда выскочили розги и давай старуху охаживать. До тех пор, пока старик не сказал:

– Довольно, прутик! (А старик его научил всему – и как вызвать, и как остановить.)

Ну что ж, потом вышел к муравейнику, обошел три раза кругом муравейника, прутиком махнул, приказал дров приготовить.

Приходит домой – а у него целый воз стоит дров уже. Ну, старуха обрадовалась, пироги приготовила. А у них клеть была плохая, а изба тоже. Ну он: «Дай-ко я проверю – исполнит прутик это дело?»

Вышел, обошел кругом муравейника три раза, махнул прутиком, попросил поставить клеть. Приходит домой – клеть уже готова стоит, новая. Значит, старик меня не обманул, правду сказал. И дальше пошел – выпросил избу. Домой приходит – изба уже новая стоит. Всё готово.

И так они вот зажили со старухой и с детями. А он никому ничего не рассказывал, выполнял всё сам.

Потом, когда стал помирать, передал сыновьям этот прутик и наказал, как им пользоваться. Но не просить невыполнимого, что прутик не может выполнить.

Вот сыновья тоже прожили свой век очень хорошо. Передали своим сыновьям этот прутик. И те использовали.

Ну вот, в конце концов дошло дело до последнего внука. А тот оказался жадным. Ему всё мало, хоть что и ни просил у прутика, прутик всё давал ему. Вот захотелось стать ему боярином. Прутик и это выполнил – сделал его боярином, что люди завидовали. Пожил сколько-то времени – мало показалось. Дай-ко попрошу, чтобы он сделал меня богом. Пришел к муравейнику, обошел три раза, махнул прутиком и попросил, чтобы его прутик сделал богом. А прутик в этот момент вспыхнул и перекинулся на него и тут его сожег.

В деревне хватились – нет человека. Куда девался? Видели, куда пошел, а не видели, откуда вышел. Приходят в лес, а муравейник – от сгорел. Старшие-те внуки и говорят:

– Вот до чего жадный был человек! Значит, он попросил то, что невыполнимо.

А. В. ВОРОБЬЕВ
76. ПРИСКАЗКА

Шла я полем, шла леском – Лежит зайка под кустом.

– Заинька, серенький, где ты был – побывал?

– Был в городе, на зеленой площади.

– Заинька, серенький, кого видал – повидал?

– Видел девочек хороших, видел девушек пригожих – Аннушку да Манюшку, да Катеньку – лучше всех.

– Заинька, серенький, они звали ли тебя?

– Звали – позывали: Аннушка – на часок, Манечка – на денек, Катюшенька удала на недельку звала.

– Заинька, серенький, кормили ли тебя?

– Аннушка – блинами, Машенька – пирогами, Катюшенька удала кашу с маслом дала.

– Заинька, серенький, уложили ли тебя?

– Аннушка-под лавочку, Манечка – на лавочку, Катюшенька удала подушечку подала.

– Заинька, серенький, они били ли тебя?

– Аннушка не била, Манечка не била, Катюшенька удала за ушеньки подрала… Ой-ой-ой!..

А. В. ВОРОБЬЕВ
77. СОЛДАТСКАЯ ЗАГАДКА

Шли солдаты прохожие, остановились у бабки на отдых. Попросили они у нее попить да поесть. А старуха ничего не дает.

– Деточки, чем же я вас буду потчевать? У меня кругом пусто!

А в печи у нее был жареный петух, в горшке под сковородой. По всей избе жареным пахнет. Солдаты это дело сразу смекнули.

Один хитрый такой был. Вышел во двор, раздергал воз со снопами, воротился в избу и говорит:

– Бабушка, а бабушка, выйди посмотри – у тебя скот хлеб ест с возу!

Старуха – на двор, а солдаты – к печке. Вынули из горшка петуха, а на место его старый лапоть положили.

Вот воротилась старуха. Солдаты опять за свое:

– Дай, бабушка, поесть нам!

– Возьмите, деточки, хлеб да квас, и будет с вас.

И захотелось старухе над солдатами, бывалыми людьми, посмеяться. Загадала она им загадку:

– А что, деточки, вы люди бывалые, всего видали, скажите мне: здравствует ли в городе Печенском, в посаде Сковородном, в деревне Горшковой Курухан Куруханович?

– Нет, бабушка.

– А где же он, деточки?

– А в Сумин-город переведен.

– А на его месте начальство кто?

– Да Липан Лыкович.

Посмеялась старуха над солдатами, а солдаты над ней – и разошлись.

Старуха радуется: ишь, не знают, дурни, что у меня в горшке-то жареный петух.

Заглянула в печь – ан петух-то улетел! Только лапоть вытащила.

– Обманули меня, проклятые!

То-то, бабушка, солдата не проведешь, он человек бывалый!

А. В. ВОРОБЬЕВ
78. ОХОТНИК И ВОЛК

Жил-был один охотник. Один раз пошел он в лес на охоту. И вдруг попадает ему волк навстречу и говорит:

– Охотник, я тебя съем! Я голодный.

Но охотник отвечает:

– Подожди, – говорит, – меня ести! Дай вперед, – говорит, – свой хвост, смерить гробовую доску – какая длина надо?

Ну волк и согласился. Дал отрезать хвост. Он возьми да на дерево и залез с хвостом.

– Я, – говорит, – с дерева смеряю, какую доску надо отрезать.

Залез на дерево. Волк-от ждал-ждал, не дождался. Завыл.

На его зов прибегают другие волки:

– В чем дело?

– Да вот так и так, – говорит, – меня, – говорит, – обманул мужик. Надо его достать с дерева.

– А как достать? Ведь мы не медведь, на дерево не можем лазить.

Тогда этот волк и придумал.

– Ну хорошо, давайте, – говорит, – вставать друг на дружку. И достанем его.

– А кто встанет первый?

– А я, – говорит, – первый встану.

Ну он первый встал, а волки начали на него карабкаться, один на одного. И добрались до самой вершины, где сидел охотник. Волку только бы схватить мужика, охотника. А он и говорит:

– Подожди, – говорит, – братец! Всё равно тебе, – говорит, – пользы от меня мало будет. Пока ты на землю спустишься, меня другие волки съедят. Дай, – говорит, – мне свой хвост, смерить гробовую доску – какая длина надо.

Ну, волк, конечно, согласился. Он и у этого волка отрезал хвост и начинает мерить. Мерил-мерил, мерил-мерил, а потом первый хвост бросает и говорит:

– Волк, вот – твой, – говорит, – хвост, возьми его. Я, – говорит, – смерил уже гробовую доску.

И бросил.

А волк-от увидал свой хвост да выскочил из-под волков-то. А те все один на одного попадали. Ну что же делать?

А раз вожак уже свалился, вскочили все, побежали. А он слезает с дерева да хвостом размахивает.

– Ты, – говорит, – свой хвост получил. Мне надо отдать и другой, – говорит, – хвост.

(А тот уже убежал волк!)

– Что же, раз такое дело, так иди, – говорит, – догоняй!

Ну, охотник повернулся и пошел догонять волка, второго…

Так и спасся от волков.

А волк пошел себе голодный. И хвоста нету.

А. В. ВОРОБЬЕВ
79. СОЛОВЬЕВ И ВОРОНОВ

В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, не на суше, не на море, а на одной кочке стоял город Новгород. А там жили два купца. Соловьев – богатый, а Воронов – бедный.

Они день торговали, а вечером заходили в ресторан выпить по кружке пива и поговорить. Но в конце концов Соловьев стал говорить:

– Так слушай, – говорит, – как бы нам с тобой породниться?

Воронов отвечает:

– А как же, – говорит, – я могу с тобой породниться? Ты, – говорит, – мильоном воротишь, а у меня какими-то грошами оборот идет. Нам, – говорит, – никак с тобой не с рук, да и как, – говорит, – породниться?

У Соловьева была дочь. Красавица. Она училась в институте. А у Воронова был сын, тоже красавец. В этом же институте учился. Но друг дружку не знали.

Соловьев и говорит:

– У тебя есть сын, а у меня есть дочь. Давай, – говорит, – поженим их.

А Воронов отвечает:

– А как же, – говорит, – мы их поженим?

– А ты, – говорит, – поговори со своим сыном, а я поговорю с дочерью, – отвечает Соловьев.

Хорошо. Так и сделали.

Соловьев пришел домой, вызвал дочь и начинает ее уговаривать таким способом:

– Вот так и так вот. Есть хороший жених. Можешь выйти. Мне, – говорит, – очень нравится.

А она отвечает:

– А хорошо, – говорит, – он меня возьмет. А если не возьмет?

– А это, – говорит, – не твоя забота. Мы, – говорит, – договоримся. Ты только дай согласие.

Ну, конечно, Мария дала согласие.

Воронов пришел домой – то же самое стал сына уговаривать таким способом:

– Вот так и так. Тебе нужно жениться. Есть у купца у Соловьева дочь-красавица. Ты, – говорит, – должен знать ее, она учится в одном институте с тобой.

А Иван отвечает:

– Я, – говорит, – ее не знаю, кто такая Соловьева. Может быть, – говорит, – вместе учимся, но друг дружку не знаем. И хорошо, – говорит, – она пойдет за меня. Ведь Соловьев – купец богатый, а мы бедные.

А Воронов отвечает:

– А это, – говорит, – не твоя забота. Ты только дай согласие. Если согласен, взять можно.

Ну, Иван согласился жениться на Марии.

На следующий день опять встречаются таким же способом в ресторане после торговли. Соловьев спрашивает:

– Ну как, – говорит, – поговорил с сыном?

– Да, – говорит, – поговорил.

– Согласен? – говорит.

А он ответил: «Пойдет ли, говорит, Мария за меня – ведь она богатая, а я, говорит, бедный».

– И моя, – говорит, – так ответила тоже. Но все-таки мы, – говорит, – их соединим.

Познакомили. Немного времени прошло, их поженили. Сделали хорошую свадьбу.

Прошло год-два, Соловьев помер. А через год померла и мать.

И у этого, у Воронова, тоже немного прожили родители, померли.

Тогда Мария и говорит:

– Давай, – говорит, – соединим оба хозяйства вместе.

Иван согласился. Оба хозяйства соединили и стали жить очень дружно. Мария торгует, и он торгует.

И подошел кризис какой-то, что товар в кладовых стал портиться. Не пошел товар.

Иван и говорит:

– Ну что же, погрузим корабль и отправимся в Америку.

Погрузил корабль и уехал в Америку. А жена осталась дома, торгует.

А Иван вино не пил, табак не курил, в карты не играл – в общем, ничего. Когда он продал товар на сто тысяч рублей (а ведь знаете, что такое – сто тысяч!), и зашел он к банкиру.

А там сидят в карты играют. Ну, его и подговорили выпить стопочку. Он стопочку выпил вина-то, у него в голове зашумело. И стали подговаривать играть в карты. А он не умеет в карты-то играть. Ну, и сел, и все сто тысяч проиграл.

Что делать? Повернул корабль, приехал обратно домой. Приехал домой, жена и спрашивает:

– Сколько выторговал?

А он рассказывает:

– Получилось такое-то вот несчастье.

Ну жена его не бранила, не ругала, не упрекнула ничем.

– Ну что же, раз такое дело получилось, видно, судьба такая.

Он загоревал. «Давай погружу еще корабль!» Еще корабль погрузил. Съехал опять в Америку, продал на шестьдесят тысяч рублей. Опять зашел же к этому банкиру, опять всё проиграл.

Приезжает домой. У него уже товару-то мало осталось. И решил: «Дай-ко я найду игрока хорошего, который бы меня научил играть». Разыскал. Он взялся. Научил его играть. И дал благословение.

– Поезжай смело! – говорит.

Он погрузил уже последний корабль, третий. На тридцать тысяч только – больше товару никакого не осталось.

А жена ни за тот, ни за другой корабль не ругала его.

Приезжает в Америку. Продал на тридцать тысяч товару. Пошел опять к этому банкиру. Засели играть. И что вы представляете – он не только вернул все свои деньги, а даже банкир банк заложил, проиграл.

А этот стал собираться домой, Иван. А банкир и говорит:

– Я, – говорит, – тебе всё отдал. Дай, – говорит, – мне хоть на житье немножко.

А Воронов отвечает:

– Когда, – говорит, – я вам проиграл, так не просил у вас помощи. Почему же, – говорит, – вы просите у меня помощи? Как же я могу дать?

Тогда банкир пошел на хитрость.

– Слушай, – говорит, – если ты не дашь, я, – говорит, – у тебя отобью жену.

Он говорит:

– Нет, моя жена тебе не поддастся!

– А вот, – говорит, – поддастся! Полюбит! – говорит.

А он, банкир, был страшный, корявый, косой.

– А вот, – говорит, – давай поспорим! Или, – говорит, – ты мне всё отдашь или у меня последнее всё отберешь.

И поспорили.

Этот банкир сел на пароход – и в Россию, в Новгород. Приехал туда, разыскал этот дом. Приходит туда. Мария была на работе, а служанка его не пускает. Так он что сделал? Достает пятьсот рублей – дает служанке.

– Меня, – говорит, – пропусти только в комнату, в спальню.

Ну служанка на эти деньги поранилась, пропустила его в спальню. Он в спальню зашел, разделся и залез под койку.

Мария пришла с работы, ничего не подозревая – служанка ничего не сказала, – разделась и легла в постель, на кровать, нагая. Тогда у купцов мода такая была, что ли, – нагие ложились спать.

Когда она заснула, он потихоньку из-под койки вылез, вынул аппарат, сфотографировал ее. На столе лежало кольцо золотое, именное, и платок. Он эти вещи забрал и спокойно ушел.

Приезжает в Америку. А Иван там, дожидается его.

– Ну как? – говорит.

– А вот так, – говорит. – Всё в порядке! Жена твоя меня полюбила.

– Не верю! – говорит.

– Не веришь? А вот, – говорит, – носовой платок подарила.

Он видит: платок-то знакомый.

– А это, – говорит, – не доказательство.

– Ах это не доказательство? Вот золотое кольцо именное.

Подает кольцо. А Иван опять отвечает:

– Нет, – говорит, – это не доказательство, чтобы моя жена полюбила тебя.

Тогда он вынимает фотокарточку, показывает.

– А это вот, – говорит, – доказательство?

Как он взглянул, что Мария-то нагая лежит, – там родимое пятно было под грудиной – всё показано на карточке. Вот тут-то он загоревал. Все, что он выиграл, отдал банкиру. Приехал домой пустой. Но жена и на этот раз ничего не сказала, в общем, не бранила, ничего. Он стал к ней привязываться.

– Вот так и так вот. Вы, – говорит, – сделали такую вот подлость.

– Да что ты, – говорит, – я, – говорит, – и не думала, и знать, – говорит, – ничего не знаю!

Он:

– Как, – говорит, – не знаю?! А вот, – говорит, – доказательство у меня. Откуда, – говорит, – он взял это дело?

– Ничего, – говорит, – не знаю.

– Ах не знаете? Давайте выметайтесь вон! – И прогнал Марию.

Ну что Марии делать? Сошла в милицию, как говорится по-теперешнему (раньше полиция была), выправила пашпорт на Воронова Ивана. Волосы подстригла так, всё сделала и ушла. Ушла в другой город. В какой, я уж сказать не могу, но в большой. И там стала искать работу.

И вдруг попадается один генерал:

– Что, молодой человек, спрашиваете?

– Да вот, так и так, – говорит. – Надо поступить куда-нибудь работать.

– А мне, – говорит, – требуется кучер. Желаешь ко мне кучером идти?

Ну, Мария, конечно, согласилась. Он привез домой его (а виду не показывает, что женщина) и стал с ним везде ездить.

А Мария выйдет и скажет этому… конюху, чтобы он всё подготовил как следует. (Сама-то она не умела запрягать лошадь!)

И вот в одно прекрасное время было какое-то выступление на площади. Генерал собрался выступить там и приказал Ивану лошадь приготовить. Ну, лошадь приготовили ему, сели, поехали. А он нажимает так, что только пыль столбом стоит. Подъезжает к площади. Генерал кричит:

– Иван, потише! А то, – говорит, – проедем.

(А ему было надо, чтобы ни на шаг ни взад, ни вперед – точно остановиться.) А этот всё нажимает. Только подъехали к трибуне, вожжами тряхнул – и кони как вкопанные стали сразу, с полного ходу. Генерал поинтересовался:

– Вот это, – говорит, – кучер! Этому можно, – говорит, – доверить, да.

Ну там выступление кончилось. Сели, поехали обратно. Приезжают – таким же способом с полного ходу останавливает лошадь у крыльца.

Генерал этим заинтересовался очень. А у него была красавица дочь. Он дочери это и рассказал. А дочь:

– А как же бы его, – говорит, – повидать?

– Да очень просто! – говорит. – Сюда придет.

Ну, вызывает его. Дочь очень им заинтересовалась. Как же так он – молодой парень, красавец, как говорится, кучером работает? И его очень полюбила. И стала просить:

– Поедем на прогулку – покажи, как ты работаешь этим лошадям?

Ну, он согласился. Конюх запряг лошадь. Поехали в поселок, на дачу. Приехали туда. А он сразу как тряхнет вожжами – лошадь стала как вкопанная. Вышли. Сели на лавочку. Та и говорит:

– Иван, я, – говорит, – тебя очень полюбила..

А он отвечает:

– Я, – говорит, – тоже тебя полюбил.

– А ты, – говорит, – докажи мне свою любовь! – генеральская дочь просит.

Ну, а как доказать любовь? Сам… женщина – как доказать любовь? Ну, тут посидели-посидели. А чересседельник и спустили у лошади, чтобы она немножко поела. А сделать-то не знает как – подтянуть чересседельник. Сели, поехали домой.

Домой приехали, Иван у лошади-то плечи набил. Да, а там договорились, каким способом доказать любовь – вечером на сеновале. Ну так генеральская дочь согласилась.

Приехали домой. Конь-то разбитый. Конюх ругает:

– Что ты, – говорит, – сделал! Смотри-ко, – говорит, – лошадь испортил.

– Ничего, – говорит. Вынимает двадцать пять копеек, дает конюху.

– Сходи выпей шкалик и побрейся. И вечером приди на сеновал. Такое-то время и такое-то дело. (Ну что, она-то не может!)

Ну, конюх его послушался. Сошел побрился, шкалик выпил. В указанное время приходит на сеновал. Генеральская дочь тоже туда приходит. Спрашивает:

– Иван, ты здесь?

– Я здесь.

Таким способом доказал любовь.

И эта генеральская дочь каждый вечер стала ходить на сеновал. С конюхом там. А Иван видит: дело-то туго подходит. У дочери-то уже вот живот какой, на нос лезет. Взял расчет. Генерал не отпускал. Но он сказал:

– У меня родители, – говорит, – очень заболели. Просят приехать проведать.

Тогда генерал дал ему расчет.

А он из города никуда не уехал, а ходил по трактирам. Где переночует, где пообедает. (Мария тоже не выпивала, как и Иван не выпивал раньше).

Ну что же, дочь узнала это дело, что Иван взял расчет. Прибежала к отцу и напала на отца:

– Что же ты, – говорит, – сделал? Куда ты девал Ивана?

А отец и говорит:

– Он взял расчет, – говорит.

– Как, – говорит, – расчет взял?! Ведь я, – говорит, – от него беременная!

– Как, – говорит, – так от него беременная?!

– А вот так, – говорит. – Познакомились и полюбила его.

Тогда генерал:

– Как-то надо выкручиваться, где-то разыскивать.

А они не знают, откуда Иван приехал. Были долгие поиски. (А Иван в этом же городе и кочует.) И всё же разыскали его.

Разыскали. Дело передали в суд: почему он беременную девушку бросил?

А он отвечает:

– А как же я мог сделать ее беременную, ведь я же тоже женщина.

Судьи не верят, и генерал не верит, и дочь не верит – все на суде были.

– Я, – говорит, – тоже женщина. Как же я могу сделать ее беременную?

Ну что делать? Давай комиссию. Вызвали врачебную комиссию. Обследовали. Действительно, оказался женщина.

Вызывают дочь генерала. Доказывают: вот вам, пожалуйста, смотрите.

– Она же сама, – говорят, – женщина. Как же вы могли от нее беременной стать?

Генерал не верит. Тогда дочь вышла, стала доказывать генералу: вот так и так вот. Потом мужчины пришли на эту комиссию, то же самое, убедились: женщина! Женщина…

Через некоторое время ее освободили. И она поступила на военную службу. Но так как была очень грамотная и память у нее большая, она быстро пошла кверху – сержантом, лейтенантом там, полковником. И дошла до генерала. Быстро!

А в этот момент взяли и Воронова в армию. И как раз попал он в эту дивизию, к ней.

В одно прекрасное время генералу захотелось проверить свои войска. Собрал он всю дивизию и обходит войско. И вдруг заметил мужа. Приказывает:

– Три шага вперед такой-то!

Ну, Воронов, конечно, подчинился: раз генерал приказывает, так и подчинишься, приходится. Вышел, стал перед генералом навытяжку.

Тогда он приказывает своим охранителям взять и дать пятьдесят розог!

Строй весь возмутился.

– Как, – говорят, – человек ни в чем не провинился, никому плохого ничего не сделал – и за что ему пятьдесят розог?!

Но генерал был неумолим. Взяли, дали пятьдесят розог и отправили обратно.

На второй день обратно собирает всю дивизию и обратно выкликает Воронова, как дошел. Выкликает:

– Взять! Дать двадцать пять розог!

(А раньше ведь розги были.) Строй обратно так же:

– Что такое? За что это наказывают человека?! В общем, он ни в чем не провинился – ни командиру… Никто, ни рядовые, никто не могут доказать евонную виновность!

Ну взяли, дали опять двадцать пять розог. Отпустили.

На третий день обратно собирает. Собирает, опять выкликает Воронова. Тут уже все зашумели:

– За что человека наказывают? За что человека наказывают?! Он ни в чем не виноват!

А он вызывает:

– Пошли со мной?

Приводит его к себе в кабине?. А там уже приказал баню истопить.

– Сейчас пойдем в баню.

Иван растерялся. Как так? Позавчера и вчера наказывал, а сегодня в баню вместе зовет. Почему это так? Язык отнялся, и не может слова сказать. А делать нечего – приказ командира!

Приходят в баню. Ну, Иван на предбаннике остался. А генерал вошел в баню, разделся. Спрашивает:

– Воронов, почему вы не идете в баню?

– Я, – говорит, – страшусь, ваше превосходительство.

– Чего вы страшитесь там?

– Так как бы, – говорит, – не прогневились на меня – вдруг да опять, – говорит, – что-нибудь получится.

А он боялся, что заманит в баню эту да его там ошпарит или сожжет что. Вот этого боялся.

– Давай раздевайся и заходи в баню!

Ну, Иван сейчас уж всё с себя снял, заходит в баню. Смотрит – стоит женщина. Как так? Почему? «Это же, – говорит, – генерал, а тут женщина стоит».

А она спрашивает:

– Вы, – говорит, – что, меня не узнали?

– Нет, – говорит, – не узнаю.

– А я, – говорит, – ваша жена.

– Как так?

– А вот так, – говорит. – Вы, – говорит, – Воронов, я, – говорит, – Воронова, а раньше была Соловьева, с вами поженились. Вы, – говорит, – ездили в Америку, всё распродали да всё проиграли. А потом, – говорит, – поверили какому-то лживому человеку. И он вас обманул, всё отобрал.

Вот тут Иван думает.

…А когда Мария ушла (это сказка назад ворочается), Ивану что делать? Всё прожито. Остатки кое-что в магазинах продавать. Это всё продал. Дом тот и другой продал. Остался в бане. В бане и жил, покуда не взяли в армию. Ну, когда в армию-то взяли, он и баню заколотил, – что тут будешь делать…

Таким способом он встретился со старой женой. Жена ему всё простила. Всё простила и больше никуда не отпустила. И обратно стали жить, как раньше жили. Жена уже из генералов ушла, а обосновались обратно, как раньше. Опять завели торговлю. И до сих пор еще торгуют, если живы.