Текст книги "Охота на героя"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Он чуть было не сказал "любой ценой", но остановился, испугавшись , как бы произнесенные слова не стали правдой. Слишком уж много невозможного превратилось в возможное за последние несколько ткарнов.

– Необходимо – значит раздобуду, – уверенно произнес Скарр. – Но лучше было бы, если б кто-нибудь из вас пошел вместе со мной. Иначе я могу упустить что-то важное, а мы никогда об этом и не узнаем.

– Исключено, – смущенно покачал головой Одмассэн, поднимаясь с постели.– Если ты согласишься на это, тебе придется отправиться туда одному. Принесешь тот свиток с именем Ренкра, а также что сам сочтешь наиболее важным. Потом, если удастся, мы отправимся за остальным.

– Тогда я пойду. – Скарр тоже встал. – Хотелось бы до вечера попасть в город.

– Я провожу тебя до выхода, – кивнул горянин. – И скажу стражникам на входах чтобы они беспрепятственно впустили тебя, когда вернешься. Отдыхай, Ренкр. Я еще загляну к тебе.

Они ушли, и он почувствовал, как усталость снова накатывает ужасной давящей волной. Парню вдруг расхотелось узнавать, что в том свитке, на котором Ворнхольд написал его имя. Лучше бы вообще никогда не вспоминать о том, кто он и что происходило с ним в течение двух последних ткарнов, лучше уж доживать свой век безумцем, чем снова окунуться в кошмары реальности. Ведь нельзя же всерьез надеяться на то, что он сможет победить Темного бога! Или – можно?..

Зашелестели желто-черные шкуры.

– Привет, – робко произнес большеглазый мальчишка, застывший у входа. Меня зовут Хилгод.

/Хилгод, Хилгод, Хилгод... запомни это имя. Там в селении у меня остались жена, дочь и сын. Скажи им, что я погиб в честном бою, скажи что угодно, только не говори, что смерть оказалась такой нелепой! Ты обещаешь? Обещаешь?!/

– Да, – прошептал Ренкр. – Обещаю.

– Что? – Мальчик испуганно уставился на него громадными глазищами и смешно наклонил светловолосую голову. – Прости, я не расслышал.

– Спасибо тебе, Хилгод. Это ведь ты нашел меня в снегу.

Мальчик смутился:

– Вообще-то я. Но я не нарочно. То есть я рад был, но...

Он окончательно запутался и хлюпнул веснушчатым носом, кажется, намереваясь разреветься.

– Скажи, Хилгод, ты бы не мог позвать свою маму? Мне нужно выйти, но она не разрешала мне вставать с постели, а накликать ее гнев – бррр!

– Я мигом! – Мальчонка улыбнулся и уже развернулся, чтобы бежать на поиски Вдовой, но в этот самый момент она откинула шкуры и вошла в пещеру.

– Уже убрались? – Вопрос, видимо, касался Одмассэна и Скарра.

– Да, – ответил Ренкр. – Госпожа, я бы очень хотел немного прогуляться – до трапезной. И еще...

– В трапезной тебе делать нечего, – ответила Кирра. – А что касается "еще" – сходи. Хилгод тебя проводит. Сейчас принесу одежду.

И вот – он стоит на ногах и делает осторожный шаг в сторону шкур. На сей раз ноги выдержали и только иногда пытались дрогнуть, но вовремя подставленное плечо Хилгода спасало положение.

В коридоре было пустынно. Он выглядел так, словно здесь не жили уже давным-давно: несколько тусклых факелов, грязь на полу и копоть на стенах, многие пещеры чернеют открытыми входами. До сих пор Ренкр мало верил в слова Одмассэна о том, что селение вымирает, но теперь ощутил это собственной кожей – сам воздух был холоден и бездвижен, он успел остыть от голосов, дыхания и смеха. "Тлен огромной гробницы, вот что это такое".

На обратном пути они встретили Хиинит. Девушка смутилась, но быстро взяла себя в руки, так что когда ноги все-таки отказали и Хилгод просто не мог выдержать Ренкрова веса, она сумела вовремя подставить плечо. Так долинщик и добрел до кровати – поддерживаемый с обеих сторон своими добровольными помощниками. Рухнул в постель и понял, что выжат до предела. Да, говорить о каких-либо путешествиях рано, слишком рано. Кирра уже принесла ему ужин, и – откуда только взялись силы? – он с аппетитом набросился на еду, чувствуя, что никогда не наестся вволю.

– Ешь, – улыбнулась Вдовая. – Когда больной кушает, он поправляется.

– Спасибо, – выдохнул Ренкр через некоторое время. – А можно еще?

– Нет, – отрезала врачевательница. – Сейчас тебе нужна умеренность в еде. Ты так долго голодал, что...

– Прости, сам ведь знаю. ...Кажется, я засыпаю.

– Спокойной ночи, – молвила Кирра. – И не забивай себе голову Одмассэновыми байками. Они и для здоровых-то не особо полезны, а для больных...

Вдовая взмахнула рукой и унесла Ренкрову миску.

– Спокойной ночи, – сказал Хилгод.

Ему было непривычно разговаривать с этим черноволосым незнакомцем: мальчик никак не мог понять, почему тот улыбается, хотя во взгляде дрожит седая, как волосы у матери, тоска.

Парень подмигнул ему:

– Не вешай нос, Хилгод.

– Угу, – радостно ответил мальчик и умчался в коридор.

В конце концов он был всего лишь двенадцатиткарным жителем этого мира и не мог долго печалиться чужими горестями.

– Спокойной ночи, – прошептала Хиинит.

– Если я вдруг снова замерзну, напомни о себе, и я вернусь, – сказал ей Ренкр. – Обещаешь?

– Обещаю.

– Ну тогда я на самом деле могут спать спокойно.

/И может быть, на сей раз обойдется без колодца./

Обошлось. По крайней мере, утром он не помнил ничего подобного и даже за это был благодарен судьбе. Кажется, она наконец-то забыла о нем.

3

Конечно, никаких стражей у выхода в Нижние пещеры не было. Да их и не могло быть – слишком мало сейчас альвов, чтобы защищаться от беды далекой, в то время как у пещер кружит беда близкая. Одинокому пришлось самому брать ключи и вести Скарра к воротам.

Он закрыл за троллем старинный замок и, повернувшись, отправился к Пещере Совета, размышляя о том, что скажет дряхлым старикам, которые продолжали делать вид, будто управляют селением. На самом деле вся реальная власть давным-давно перешла в руки вэйлорна, и горяне знали об этом, но, чтобы не пересматривать старые законы ("А сделать это, видит Создатель, стоит", – раздраженно подумал Одмассэн), считалось, что на самом деле Одинокий просто является исполнителем воли Совета.

Седой горянин вошел в Пещеру, поприветствовал собравшихся и направился к столу, за которым восседали старики. Примостился рядом с ними и кивнул Дэрку, мол, начинайте. Тот подслеповато прищурился, потом встал и сообщил: еженедельное заседание Совета открыто. Одмассэн подумал, что все-таки зря он придумал подобный трюк – каждые семь дней позволять старикам проводить эти представления. На таком заседании, в принципе, могли находиться все, кто считал нужным выслушивать речи членов Совета. Как правило, сюда иногда пробирались ребятишки, чтобы тайком посмеяться над дряхлыми альвами с их смешными речами; жители повзрослее приходили в основном ради того, чтобы послушать, что скажет вэйлорн. В любом случае еженедельные заседания приносили больше вреда, чем пользы: каждая новая речь стариков только подрывала их и без того пошатнувшийся авторитет, а у Одинокого все это отнимало массу ценного времени, новости же и так объявлялись таким образом, чтобы все жители были о них осведомлены.

Он краем уха слушал обычную болтовню Дэрка. Всегда об одном и том же: мы должны бороться со змеями, должны соблюдать законы и не прелюбодействовать, должны, должны, должны... Создатель, да все и так знают, что они должны, никто вот до сих пор не ведает о другом – как быть дальше! И вместо того, чтобы сейчас пойти со Скарром за свитками или, к примеру, лишний раз поучить мальчишек обращению с мечом, сиди здесь и слушай эти бредни. А ведь все разваливается, разваливается буквально на глазах!.. Проклятье! Хватит!

Неожиданно Одинокий встал и направился к выходу:

– Простите, мне нездоровится.

Спиной он почувствовал удивление Дэрка и прочих членов Совета – и спиной же ответил им: "Игры закончились. Желаете – продолжайте их, но только без меня".

Кажется, за столом его так и не поняли, зато несколько горян, сидевших на скамьях, одобрительно закивали, а кое-кто даже последовал примеру вэйлорна. "Еще немного, и этот маскарад закончится. Что же, чем раньше, тем лучше".

Уже у выхода его нагнал дрожащий голос Дэрка:

– Одинокий, скажи, а что это за альв, которого ты недавно нашел за пределами селения? Почему мы об этом ничего не слышали?

Он развернулся, обвел взглядом следивших за ним горян:

– Пока что парень ничего не вспомнил, так что рано говорить о том, кто он и откуда. Как только что-нибудь прояснится, я расскажу.

Не дожидаясь ответной реплики, Одмассэн покинул Пещеру.

Дэрк растерянно сглотнул и посмотрел по сторонам. За расплывчатой пеленой, застилавшей взор, ему чудились удивленные лица и презрительные усмешки. На миг старику показалось, что пол под ногами внезапно провалился и он судорожно ухватился перевязанными сетью вен руками за край деревянного стола. "Вот и все, – подумалось внезапно. – Вот и разваливаются все твои иллюзии. В результате мы так никуда и не пришли. Тупик. А вернуться нам не позволила наша же собственная гордость, перемешанная с упрямством, ввязались в войну, перессорились со своими же братьями и счастливо все это позабыли, воспитывая детей и внуков в нужных настроениях. Воспитали. А теперь издыхаем в тупике, но больно-то не от этого, больно оттого, что наши дети и внуки... тоже..."

Где-то справа дрожащим испуганным голосом громко закричали:

– Лекаря! Травы для сердца, поскорее!

"Травы для сердца – это хорошо. Но, кажется, поздновато мы это придумали. Боюсь, понадобится ампутация. Без ампутации уже не обойтись".

– Да поторопитесь же вы, проклятье! Поторопитесь, не видите, альв умирает!..

"Разве ж я об альве вам толкую, тупицы?!."

4

РЕНКРУ

Мальчик, ты, должно быть, считаешь, что я тебя обманул, и, наверное, в чем-то ты прав. В этом свитке я попытаюсь рассказать тебе то, о чем умолчал тогда, при нашей первой встрече. (зачеркнуто)

Мое молчание было вызвано необходимостью: я ведь знал, как и что произойдет, но говорить правду было нельзя – она бы ничего не изменила. Будущее неумолимо, его не переделать. (зачеркнуто) К счастью, мне также известно, что уже произошло: каким-то образом ты смог получить мои свертки и прочесть их. А значит, у тебя в руках обломок Камня жизни, снаружи селения змеи и ты не знаешь, каким образом попасть на вершину Горы. Именно в этом я помогу тебе.

Отправляйся в Нижние пещеры, доберись до моего жилища – там недалеко река. Динихтис (ты должен помнить эту милую рыбу) пообещал мне, что дождется тебя во что бы то ни стало. Да, он обладает своеобразным интеллектом, но речь сейчас не об этом. Ты должен помнить одно – для тебя, равно как и для твоих друзей, он не представляет никакой опасности. Динихтис отвезет тебя в одно место, из которого есть только один выход. Он-то как раз ведет наверх.

Это старая легенда. Гномы издавна утверждали, что у каждой горы есть свои мастера – некие существа, которые следят за состоянием горы и "лечат" ее, если это необходимо. Поскольку гномы – одна из тех немногих рас, которые изначально обладают сильной тягой к подгорным пространствам, можно понять, почему именно им стало известно о существовании мастеров. Те же гномы говорят, что в каждой горе имеется вертикаль – полый ход, пронзающий всю гору от верхушки до подножия. Считается, что он существует, дабы облегчать мастерам передвижение внутри их "подопечной". Я обнаружил вертикаль Санбалура. Динихтис отвезет тебя в то место, откуда можно в нее попасть. Когда будешь возвращаться с вершины, просто дождись его в зале – рыба приплывет за тобой во что бы то ни стало. Возможно, это займет у нее некоторое время, но другого выхода просто не существует – не спускаться же тебе по склону Горы!

Постарайся разобраться в моих записях – там очень много полезного для тебя.

Попытайся хотя бы если не простить, то понять меня.

Ворнхольд (зачеркнуто)

5

Ренкр окончил читать и отложил сверток на кровать. Потом поднялся и подошел к камину, протянул к нему руки и стал медленно шевелить ими, ощущая, как жар распространяется по коже и проникает в кровь. За его спиной смущенно кашлянул Одмассэн:

– Вдовая скоро вернется, а мы так ничего и не решили.

– А что мы можем решить? – Долинщик повернулся к нему лицом и вымученно улыбнулся. – Ты же знаешь, что она никуда меня не отпустит. Придется дожидаться, пока я смогу самостоятельно передвигаться чуть дальше, чем до трапезной и обратно. – Он, конечно, немного преуменьшал свои успехи, но все-таки был недалек от истины. – А до тех пор – ждать и надеяться, что мы не опоздаем.

"Опоздаете", – прошептал-протрещал горюн-камень, распадаясь на мелкие огненные крошки.

– Уже решил, с кем пойдешь? – спросил горянин.

– Возьму Скарра, он предлагал довести меня до пещеры Ворнхольда, а если понадобится – отправится вместе со мной дальше. Мне кажется, он надежный тролль, я ему доверяю. А больше, наверное, никого. Ты занят, я не пытаюсь тебя этим укорять, просто констатирую факт, но тем не менее – ты не сможешь пойти, а кроме тебя и Монна, у меня почти не осталось знакомых. Многие умерли за то время, пока я отсутствовал; я заглядывал в некоторые пещеры, но там пустота и мусор. Даже удивительно, некоторые были не старше меня, а вот...

– Змеи. Почти каждый раз, когда возвращается очередной охотничий отряд, мы недосчитываемся одного-двух альвов – их убивают эти твари, так или иначе. А ведь наши идут Переходами – это, конечно, не Пути карликов, но тоже кое-что.

– Да, кстати, – вспомнил Ренкр. – Я все забываю – что там с Монном? Я бы хотел его проведать.

Одмассэн развел руками:

– Боюсь, это невозможно. Старик плохо себя чувствует. Кирра сейчас у него – и она говорила мне, что Монну становится хуже и хуже.

– А что вообще произошло?

– Не знаю. Все началось с того, что он внезапно простудился, был сильный жар, но старик в конце концов выкарабкался. А потом у него появилась какая-то необычная апатия, безразличие ко всему окружающему. Ест только тогда, когда ему напоминают об этом, худеет и теряет силы.– Вэйлорн вздохнул. – Боюсь, долго он не продержится.

Зашелестели шкуры у входа.

– Опять заговариваешь парня своими побасенками? – Кирра мрачно посмотрела на Одинокого, и тот встал с постели:

– Уже ухожу.

– Ступай-ступай, – проворчала она, глядя ему вслед. – Сильно тебя утомил? Небось все выспрашивает, откуда ты взялся да что с тобой произошло. – Вдовая раздраженно фыркнула, демонстрируя свое отношение к старому горянину.

– А кстати, – добавила она, помолчав. – Ты так ничего и не вспомнил?

Ренкр покачал головой, надеясь, что она расценит это, как отрицательный ответ.

– Можно я пойду прогуляюсь?

– Пойди-пойди, – кивнула Кирра. – Если встретишь Хилгода, напомни, чтобы забежал поесть, а то этот сорванец вечно пропадает в тренировочной, а детям необходимо время от времени питаться. Он, кажется, напрочь об этом забыл.

– Скажу, – пообещал Ренкр уже на выходе.

– Да, – добавила Кирра, – если ты все-таки что-нибудь вспомнишь, не держи это в себе, мальчик. Иногда подобное знание, не разделенное с другими, может разорвать альва изнутри. Ступай.

Это стало уже привычкой, ежедневным ритуалом – прогулка по заброшенным коридорам селения для того, чтобы хоть немного научиться ходить. Долинщик не спеша переставлял ноги, держась поближе к стене на случай, если те снова откажут. Однажды такое произошло, и он потом долго извинялся перед Киррой, пришедшей в ужас от его грязной одежды и исцарапанных рук – коридоры очень давно не убирали. Сейчас, передвигаясь по этим полутемным тоннелям, Ренкр с удовольствием отмечал, что делает это намного лучше, чем пару дней назад. Может быть, скоро он уже сможет отправиться в путь. Камень, не покидавший его шеи ни на миг, висел тяжелой ношей, и очень хотелось поскорее от него избавиться.

Сегодня Ренкр отправился к воротам, выходившим прямо на каменную площадку перед селением. Ему хотелось вдохнуть свежий воздух, почувствовать обжигающие уколы белых хлопьев на загрубевшей коже и увидеть снег. Все-таки он любил снег, хотя это было трудно представить после того, что с ним произошло.

Ренкр немного постоял, глядя, как ветер рвет в клочья полотно падающих обломков белого неба, а потом услышал шаги за спиной. Можно было не оборачиваться

– Привет!

– Привет, Хилгод. Мать просила, чтобы ты не забыл поесть.

– Угу. Смотрите?

– Смотрю. Слушай, а как ты оказался снаружи... в тот день?

Хилгод махнул рукой:

– С мальчишками поспорили.

– Тогда понятно.

Они немного постояли в молчании, потом мальчик внезапно вскрикнул:

– Ой! Чуть не забыл – я же тебя искал. Дядя Одмассэн просил, чтобы ты занес ему какой-то сверток.

– Занесу, – пообещал Ренкр. А потом вспомнил, что сверток остался лежать на кровати и Кирра вполне могла его прочесть.

– Пойдем-ка домой, – сказал он как можно спокойнее.

– Не-а. Ты иди, а я еще тут постою. Мать сразу же отправит в трапезную, а я есть не хочу, вот ни столечки.

– Ну стой, – согласился долинщик.

Он развернулся и отправился в пещеру. У входа затаил дыхание, приготовившись к самому худшему, но Кирры внутри не оказалось. Зато сверток лежал там же, где его и оставили, – на смятом одеяле. Подавив вздох облегчения, Ренкр спрятал "улику" в кармане и хотел было направиться к Одмассэну, но почувствовал усталость и прилег на кровать – отдохнуть. И даже сам не заметил, как заснул.

Судьба, похоже, все-таки вспомнила о нем. Свидетельством тому были каменные стены уже знакомого – до боли, до ужаса, до отчаянья (как хотите, так и называйте, от этого ведь все равно ничего не изменится) – колодца. Правда, сейчас Ренкр не видел ни этих стен, ни привычных клочьев бог весть чего – его взгляд приковывала тонкая хрупкая рука, протянувшаяся к нему через пустоту:

– Я помогу тебе.

– Нет, – покачал он головой. – Нет. Ты не способна что-либо изменить. Прости.

И все-таки рука прикоснулась к нему – самыми кончиками пальцев, но этого оказалось достаточно, чтобы Ренкр почувствовал волну тепла и любви, исходившую от них. Он отшатнулся, пораженный нечаянным откровением, зачарованный осознанием того, что отныне уже не один; даже в этом жутком сне был кто-то, кому он нужен такой, каков он есть. Это прикосновение и разбудило долинщика, толчком вышвырнув прочь из сна.

Ренкр лежал с закрытыми глазами. Теперь больше всего на свете ему хотелось вернуться назад, чтобы еще раз почувствовать прикосновение этих пальцев. Ему даже начало казаться, что он все еще ощущает их тепло. Конечно, такого не могло быть. Ренкр со вздохом разочарования раскрыл глаза... и увидел Хиинит, склонившуюся над ним.

А во взгляде девушки – те же самые любовь и нежность, те же самые...

6

Одмассэн заглянул в пещеру Вдовой чуть позже, обеспокоенный тем, что Ренкр до сих пор не принес ему сверток. Свертка он так и не забрал, зато отыскал Хилгода и велел мальчику не появляться в доме до самого позднего вечера. Потом заглянул в госпиталь к Кирре и, уверившись, что у нее полным-полно работы и она даже не думает о том, чтобы проведать Ренкра, вздохнул с облегчением. Только скандала ему сейчас и не хватало. А что касается увиденного им – так ведь молодые альвы, кажется, любят друг друга. Законы законами, а жизнь жизнью.

7

– Скажи, а кто такая Виниэль?

Ренкр вздрогнул:

– Откуда ты знаешь это имя?

– Ты бредил тогда...

Он кивнул:

– Когда-то – кажется, жизнь назад – я любил ее..

– А сейчас?

– Знаешь, даже странно. Тогда, в Хэннале, неожиданно для меня (подозреваю, и для самой себя) она вдруг взяла да и вышла замуж. Может, конечно, она его любила, может, я попросту был слеп, но мне до сих пор так не кажется. Мы ведь с ней знали друг друга достаточно долго, и... Одним словом, она вышла замуж. Вот. А я не верил. А спросить не успел – в тот же вечер в селение явился дракон, и я взял да и улетел с ним. И до недавнего времени все равно не верил: я не верил, пока жил здесь, в селении, не верил, пока странствовал. В своих снах я был с ней, но с тех пор, как вернулся сюда и вспомнил себя, кажется, я не думал о ней ни разу – и только сейчас понял это. Видимо, я на самом деле стал взрослее и догадался: как бы там ни было, нельзя любить образ прошлого – хотя бы потому, что это нелепо и бессмысленно. Время своей неумолимой секирой разрубило наши чувства на ничего не значащие куски, которые уже никогда не создадут ничего цельного и настоящего. Ведь все равно Виниэль сейчас уже не та, какой я ее знал и любил. И если ты спросишь меня, питаю ли я к ней какие-нибудь чувства, я отвечу: "Да". Но – люблю ли я ее? – нет. Я люблю тебя.

– Знаешь, по закону...

Он прикоснулся к ее губам пальцем:

– Конечно, знаю. Когда я вернусь с вершины Горы, я поступлю так, как велят законы селения...

/если мне будет позволено вернуться/...

8

– Сегодня забежит Одмассэн, – сказал Ренкр.

Вдовая неожиданно резко обернулась к нему и покачала головой:

– Я видела вчера тот сверток, что он тебе принес. Что происходит? Зачем тебе читать то, что предназначено для другого, даже если тот другой уже мертв?

– Он не мертв, – ответил долинщик. – Сверток предназначен для меня.

Кирра недоверчиво посмотрела на него, ее руки медленно опустились.

– Конечно. Как же я сразу не догадалась?

Вопреки ожиданиям Ренкра, в ее голосе не было ненависти или злобы. Он подумал, что признаться следовало раньше, а теперь... как-то глупо все получилось.

– И что же ты намерен делать дальше? – спросила она.

– Этот камень, – долинщик достал из-за пазухи кровавый кристалл, необходимо отнести к вершине Горы. Именно поэтому я так часто спрашивал, когда же мне можно будет ходить... подолгу.

Вдовая кивнула:

– Уже можно. Прошло достаточно времени, и организм взял свое. Кого ты намерен увести с собой на сей раз?

Он покачал головой:

– Я знаю, что твой муж погиб именно в том походе и в его гибели, пусть невольно, ты винишь меня. Я даже знаю, как он погиб, потому что именно я видел его последним, именно я закрыл ему глаза и пообещал выполнить его предсмертную просьбу. Он хотел, чтобы вы знали – Хилгод погиб славной смертью, защищая своих соотечественников.

– Глупости! – зашлась в крике женщина. – Глупости! Глупости! Глупости! Какая чушь – "славная смерть"! Ты так до сих пор и не понял, мальчик, – не бывает славной смерти, не бывает...

Она замолчала, отвела взгляд и долго смотрела на причудливую пляску пламени.

– Наверное, ты тоже в чем-то прав, – молвила Вдовая спустя некоторое время. – В конце концов, то, что ты собираешься сделать, нужно многим, не только одному тебе. Да и прошлый раз... ты ведь вел их туда, искренне веря в свою правоту, вернее, в правоту всезнающего мудреца. И не твоя вина, что мудрец оказался не таким уж и всезнающим. Но беда в том, что и в тот и в этот раз ты заберешь с собой самых дорогих мне альвов. Тогда пропал Хилгод, теперь пропадет сердце Хиинит. А потом вырастет другой Хилгод, достойный сын своего "славного", – она горько усмехнулась, – своего "славного" отца, и уйдет вслед за ним на борьбу с льдистыми змеями, чтобы не вернуться.

– Да, – согласился Ренкр. – Наверное, так оно и будет. Но в прошлый раз я уходил, ничего не оставляя за собой. Теперь здесь останется мое сердце – и оно будет в ладонях твоей дочери. Конечно, это нечестный обмен, но это все, что у меня осталось. И хотя бы поэтому я изо всех сил постараюсь вернуться.

Вдовая вышла из пещеры, так ничего и не ответив. Наверное, ей нечего было ответить, а может быть, она просто не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она плачет.

Наша память – огромный сундук:

много пыли и старых вещей.

Но открыли крышку, сквозняк подул,

и мы видим их вновь – зачем?

Прикоснувшись пальцем опять к тому,

что когда-то ценил, берег,

понимаешь внезапно – не обмануть,

не вернется время твое.

И ты можешь те вещи вертеть-крутить,

можешь даже забрать с собой.

Все равно – былое не возродить,

как и не возвратить покой.

А безделицу сильно сожми в руке,

разломай ее на куски.

Крепко стисни горло седой тоске,

закричи ей надрывно: "Сгинь!"

Только горечь утрат оживет опять,

подползет змеею к груди.

И придется пригреть, ведь нельзя прогнать

и сказать ей: "Прочь! Уходи!"

На мгновение вспомнишь костер в лесу,

чьи-то тени, улыбки, смех,

и внезапно сердце ускорит стук

и часы замедлят свой бег.

...Закрывая крышку, стирая пыль,

возвращаясь к своим делам,

ты опять прикажешь себе:

"Не забыть

нужно выбросить этот хлам!"

Глава девятнадцатая

Если бы мои враги пригрозили мне утратой богатства, славы, дома, я рассмеялся бы и сказал, что все это никогда мне не принадлежало. Если бы мои враги пригрозили мне потерей честного имени, я бы приказал им убираться прочь и, возможно, замарал бы себя сквернословием. Если бы мои враги пообещали мне абсолютное бессмертие, я бы их проклял.

Мэрком Буринский

1

Для Дрея всегда оставался загадкой тот самый процесс, который, по сути, и делал его бессмертным. Регенерация проходила без какого-либо участия со стороны человека и так, как ей заблагорассудится. Слава Создателю, пока ее рассудок ("Послушал бы кто-нибудь твои мысли, это ж перл какой – рассудок процесса!") не слишком выходил за нормальные рамки и не приращивал вместо отрубленной правой руки еще одну левую. А ведь, наверное, очень даже запросто мог бы.

Ладно, не об этом сейчас думать надо... А о чем?! О том, что ты уже полдня (или полночи) пытаешься научиться управлять регенерацией? Кушайте, крыски дорогие, кушайте.

Но ведь когда-то же это получилось, черт побери, получилось, пусть даже и случайно. А сейчас организм заявляет: "Дулечки, хозяин. Мне, про между прочим, боль такую терпеть без надобности. Так что иди ты к троллям со своими дурацкими экспериментами".

Но ведь получалось же!

Он попытался вспомнить, как это было в прошлый раз, а заодно, отвлекаясь, все-таки попытаться обмануть свой организм.

2

Кораблей Дрей никогда не любил. Нет, в детстве он, конечно, как и любой мальчишка, не раз воображал себя капитаном далекого плавания – Право руля! Лево руля! "Прямо по курсу пираты. Предлагают сдаться". Ха-ха, к бою, друзья. Мы им покажем!

Словно в отместку за несуществующих, но всегда побежденных пиратов, море мстило Дрею, злорадно покачивая его на своих неустойчивых волнах.

Можно быть четырежды бессмертным и уметь великолепно плавать, но морская болезнь – это морская болезнь. Так что выбирайте удобное место у борта с живописным видом на восход или закат – что больше по вкусу – и болейте себе на здоровье. Только, если можно, не слишком громко и поаккуратнее, все-таки на нижней палубе тролли делом занимаются – гребут то есть.

Ветра не было вот уже второй день подряд, и Дрей не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, в ветреную погоду всегда качало сильнее, но зато на веслах добираться придется значительно дольше, а в этом он был явно не заинтересован. Последнее время бессмертный вообще подумывал о том, чтобы сбежать на берег и проделать остальной путь пешком, хотя, видит Создатель, туда, куда он собирался попасть, идти нужно было не один месяц.

В перерывах между приступами рвоты он пытался спать и есть – то и другое давалось с трудом, но выбора, в принципе, не оставалось. Кроме него, на корабле имелось всего два пассажира: пара угрюмых на вид гномов, судя по всему отец и сын, которые, как и Дрей, плыли до самого западного порта под названием Адааль-Лан. Вернее, то был не совсем порт, о чем бессмертному предстояло узнать лишь по прибытии.

Прослышав о том, что они сходят на берег в одном и том же месте, гномы удивленно косились на пассажира-"альва", но помалкивали, стараясь общаться с ним как можно реже. Впрочем, то же самое касалось и их отношений со всей командой – отец и сын были неразговорчивы и угрюмы. На расспросы же Дрея капитан корабля, высокий старый тролль по имени Тулн, ответил, что сие есть личное дело каждого пассажира и до тех пор, пока гномы не представляют опасности для команды и судна, ему плевать на обособленность этих пассажиров. Равно как и на излишнее любопытство других.

Во время путешествия по морю не произошло ничего значительного, если, конечно, не считать таковым постоянное дежурство Дрея у одного из бортов. Только к самому концу этого долгого плавания морская болезнь вроде бы унялась и он смог вздохнуть посвободнее.

Адааль-Лан оказался отнюдь не портовым городом, как о том думал Дрей. Лишь потом, вспоминая свой разговор с капитаном еще в Валлего, он понял, что допустил ошибку. На вопрос возможного пассажира, не идет ли судно на запад, Тулн ответил, что да, идет. "Куда же именно?" – "Последнюю остановку мы намерены сделать в Адааль-Лане. Желаете плыть с нами?" – "А дальше на запад вы не поплывете?" – "Дальше на запад никто не плавает".

Место, у которого стоял сейчас на якоре корабль тролля, совсем не походило на порт. Скорее уж – на беспризорную рыбацкую деревушку. Просто здесь, на этом рубеже диких западных земель и цивилизованного востока, раз в ткарн встречались жители тех и других районов, чтобы обменяться товарами и деньгами. Ярмарка оживляла Адааль-Лан – на некоторое время, – а потом все возвращалось на круги своя. Наверное, если бы не эти ежеткарные встречи запада и востока, деревушка вообще бы не появилась в здешних местах слишком уж они были заброшены и дики. Просто так сложилось, что мореплаватели из Валлего и прочих портов не рисковали забираться в глубь полуострова, а обитатели оного не были расположены к длительным путешествиям к тому же Валлего. Поэтому и выбрали компромиссный вариант, удовлетворявший обе стороны. Другое дело, что Дрею этот самый компромиссный вариант никоим образом не подходил.

Ярмарка, на которую, собственно, и приплыл Тулн, начиналась примерно через неделю, так что сейчас Адааль-Лан был пуст, как сума нищего в начале рабочего дня.

Дрей попрощался с капитаном и сошел на берег, не имея ни малейшего представления, что ему делать дальше. Путь бессмертного лежал на северо-запад, но каким образом попасть туда, не зная местных дорог и обычаев, не имея в руках даже плохонькой карты местности?

Он осмотрелся.

Прямо перед Дреем тянулся ряд приземистых кривых домишек с маленькими мутными окошками и дырявыми заборами. Между заборами оставался узкий участок суши, гордо (и безосновательно) именовавшийся улицей. Собственно, бессмертный готов был даже оспорить то, что это – суша, скорее уж – жидкая грязь. Он с затухающей надеждой посмотрел по сторонам, но другого пути не существовало: справа и слева тянулся пустынный берег с вязким песком, а за спиной скрипели веслами матросы, возвращавшиеся на шлюпке к кораблю. То, что они после нескольких месяцев плавания не спешили сойти на берег, говорило явно не в пользу последнего.

Попутчики Дрея, те самые угрюмые гномы, с которыми он так и не познакомился как следует, уже шлепали по грязи, удаляясь прочь. Бессмертный подумал, что на безрыбье... и все такое прочее, и поторопился догнать необычную семейку. Заслышав чавкающие звуки, сопровождавшие его передвижение по улице, оба гнома одновременно обернулись и с подозрением уставились на "альва", так что тот замедлил шаг.