Текст книги "Охота на героя"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Отдай! – злобно прошипел карлик. – Отдай немедленно! Это мое!

– Флейта принадлежала Ворнхольду, – холодно ответил Мнмэрд. – Может быть, я и отдам ее тебе, но только в том случае, если ты остановишь и выгонишь всех своих тварей прочь из Ролна.

– Но... – Карлик запнулся, суетливые глазки забегали с удвоенной скоростью.

Мнмэрд догадался: дело во флейте. И карлик понял, что его тайна перестала быть таковой; он вздрогнул, как от удара, но быстро овладел собой, встал и гордо вскинул голову:

– Да, флейта. Только с ее помощью можно управлять тварями. Попробуй сделать это – а я погляжу, как твой любимый Ролн погибнет. Вообще не могу понять, какого тролля ты, альв, влезаешь в чужие дела? Какое тебе дело до того, что творится в Нижних пещерах? Отдай флейту и уходи прочь, и я позволю тебе это сделать и не стану мешать.

Мнмэрд улыбнулся краешком разбитой губы. Засохшая корка треснула, и тонкая кровавая струйка потекла на подбородок. Он, не глядя, отер кровь и покачал головой:

– Немножко не так. Я позволю тебе подуть в эту флейту, чтобы твари покинули Ролн. Потом – может быть – ты останешься в живых, хотя, конечно, инструмент придется вернуть.

Карлик сложил на груди тоненькие ручонки; к нему прямо на глазах возвращалась былая самоуверенность.

– Что же, давай. – Он протянул сухонькую ладошку.

Мнмэрд медлил всего секунду – так или иначе, а выбора у него не было. Там, в Ролне, бьются с тварями незнакомые ему тролли и умирают, не в силах противостоять тупому, бессмысленному натиску чудовищ. Им самим не выстоять.

– Чем же ты докажешь, что твари прекратили наступление?

Карлик подошел к стене с нишами разных размеров, достал высокую тонкогорлую бутылочку синеватого цвета и плеснул в очаг.

Пламя расцвело опасным искрящимся цветком, закачалось под порывами несуществующего ветра, разрастаясь на глазах. В нем проступали какие-то силуэты, изгибы, движения, не принадлежащие самому огню, словно бы под лепестками пламени оживал другой мир. Да полно, мир был тот же самый – в горячем оранжевом зеркале очага отражался Ролн. Там, в городе, израненные, разбитые, с застывшей безнадежностью в глазах, отбивались от тварей тролли.

Не осталось сомнений или колебаний. Мнмэрд швырнул карлику флейту:

– Не мешкай!

Другой рукой подхватил секиру, готовый разрубить злыдня на части, стоит тому сделать хоть одно подозрительное движение. В то же время альв понимал, что его противник способен выкинуть что угодно, например, приказать тварям прийти сюда, и Мнмэрд ничем не сможет ему помешать.

Карлик поймал флейту на лету , жадно стиснул тонкими пальцами, приставил к губам и начал играть. Родившийся звук изумил Мнмэрда своей пронзительностью: он звенел где-то на самом краю восприятия, и хотелось заткнуть уши ладонями, только бы не слышать этого.

В огненном зеркале было видно, как нападавшие твари внезапно остановились, будто кто-то с силой дернул их за привязанные к телам веревочки. Потом медленно, нехотя, животные начали разворачиваться и ковылять прочь; казалось, тела более не слушаются их.

Тролли, вопреки ожиданиям Мнмэрда, не побежали, обрадованные внезапным отступлением, нет – они стали добивать тварей, вонзая в их спины мечи, разбивая хитиновые панцири, отсекая конечности, устало, но воодушевленно работая клинками.

А карлик тем временем заиграл совсем другую мелодию; она чем-то напоминала предсмертный крик, изданный умирающим паучонком. Мнмэрд слишком поздно догадался, что это значит.

В раскрытую дверь уже вбегали крабы-палачи, и... Что он мог сделать?

Только одно. Именно так он и поступил.

10

К удивлению Скарра, динихтис возвратился.

Арбалетчики разожгли маленький костерок, насобирали съедобных грибов и сейчас жарили их над огнем, нанизав на кинжалы. Стоял проникновенный сочный запах, от которого поневоле вспоминался дом, отец с матерью, праздничный ужин при тонких спиральных свечах. Когда блюдо было готово, все уселись у костра и принялись глотать обжигающие ломтики грибов, не откладывая оружия слишком далеко. Мало ли.

К концу этого маленького импровизированного пира в реке возмущенно пискнули.

– Гляди-ка, рыба вернулась, – удивленно произнес Хвилл, пожилой тролль с необычайно густыми бровями, которыми он мог очень вольно двигать, благодаря чему лицо его имело своеобразную способность оживлять сказанное. Вот сейчас, например, одна бровь арбалетчика была иронично приподнята вверх, другая же опустилась книзу.

И в самом деле, рыба. Динихтис энергично взмахнул хвостом, нетерпеливо глядя на них.

"Беда, – вдруг отчетливо понял Скарр.– Там случилась какая-то беда, а времени... червь, сколько времени у нас осталось?" Он уже был в воде, подбираясь к этому удивительному созданию, взобрался на его склизкую спину и подождал, пока подплывут остальные. "Быстрее, быстрее!.."

Динихтис рванулся с места так, что сидевший позади всех Слурд не удержался и бухнулся в воду. Подбирать его не стали, да это и было бы невозможно – рыба неслась так быстро, что вода вскипала у ног белыми завитками пены. "Скорее же, скорее!"

И ведь все равно не успели!

Дальше вспоминать удавалось только какие-то урывки, переложенные между собой влажным алым туманом. Вот груда тел, все вместе – крабы, тролли, отец... – где-то здесь должен быть отец, но где?.. Вот открытая дверь, и за ней – живая мостовая, в которой булыжниками служат крабы. Вот – те же крабы, только мертвые, а под ними – почти неузнаваемо растерзанные альв и карлик. У Мнмэрда в руке – сломанная флейта. И – улыбка на устах.

11

Тварей в городе перебили только к утру. Но даже после этого то там, то тут попадались уцелевшие пауки, медведки, крабы. Где-то на южной окраине, пострадавшей от набега больше всего, видели бабочек-вампиров. Туда надо было бы послать отряд арбалетчиков, но не нашлось уже ни сил, ни воли, ни самих арбалетчиков. Защитники Ролна не знали, что все арбалетчики, оставшиеся в городе, погибли еще в самом начале этой необычной войны, погибли, пытаясь остановить первые волны атакующих тварей. Те же, кто ушел с Хлэммом и выжил, вернулись лишь спустя сутки после того, как все было кончено. Их задержали не столько поиски пути в город (упаси Создатель, не Пути, нет, дороги), сколько тела, которые они несли с собой для захоронения, да кое-какие свитки, прихваченные Скарром из пещеры Всезнающего. А еще пришлось навести там порядок, и запечатать вход, и поклясться, что ни один из них не станет говорить о случившемся. Почему-то теперь, после гибели отца, арбалетчики считали Скарра своим капитаном, и это не обрадовало его, скорее даже наоборот. Клятвы принять он принял, но вместо себя попросил избрать другого, тем более что он не араблетчик, а просто стражник. Тролли поворчали, однако вынуждены были согласилиться.

Властитель Крапт внимательно выслушал рассказ Скарра, долго думал, обсуждал вопрос с другими высокопоставленными троллями и в конце концов пришел к выводу: принять альвов в город невозможно. Слишком много разрушений, слишком большие потери понесли тролли, чтобы сейчас позволить себе быть благородными и милосердными. Все равно ведь от горян никакого толку, сплошные неприятности. Вот ткарнов через пять – тогда пожалуйста, а сейчас – увы, увы... Кстати, если учесть роль альвов во всей этой истории... Что властитель имеет в виду? Ну как же, ведь это горяне прятали у себя долинщика, за которым гнался Нохр! И вот если бы...

Дерзкие же слова по отношению к власть имущим всегда караются и никогда не забываются. И почти никогда не прощаются.

В доме вдруг откуда-то появились чужие тролли: градоправители решили, что такие просторные пещеры... при общей разрухе... лазарет, неужели же Скарр хочет, чтобы десятки раненых лежали в коридоре, в то время, как он один... в таких хоромах!

Скарр не протестовал. После всего – он был просто не в состоянии протестовать. Да и зачем? Это ведь ничего не меняло, абсолютно ничего. У него имелись дела поважнее. Нужно было рассказать о смерти Мнмэрда его соотечественникам. И сообщить, что их надежды на Нижние пещеры тщетны.

Молодой тролль подозревал, что, скорее всего, вернувшись, выяснит: из дома его выселили. Но стоит ли волноваться? Без жилья он не останется. А останется – что же, мир большой.

...Первый, кто ему повстречался, был седовласый низенький горянин с усталым лицом и крепкими мускулистыми руками; он провел Скарра в свою пещеру через все селение, и молодой тролль успел удивиться – так пустынно здесь оказалось.

– Ну так что же случилось? – спросил альв, терзая пальцами длинную седую бороду.

Скарр рассказал. Горянин помолчал, потом отстраненно пожал плечами:

– Наверное, чего-то подобного следовало ожидать. Это я, старый дурак, все во что-то верил, наслушался, вишь, детских сказок. Ладно, спасибо, парень, тебе ведь в городе, наверное, есть чем заняться, а ты – сюда пришел. Спасибо. А вообще-то в сказках есть доля истины. Ты – тому прямое подтверждение. И если уж так произошло, то скажи мне, можешь ли ты помочь нам всем?

– Каким образом? – осторожно поинтересовался Скарр.

– Каким образом? – повторил Одмассэн. – Еще сам не знаю. Но почему-то уверен, что помощь твоя нам очень понадобится. Ты все поймешь, когда выслушаешь одну историю.

И Одмассэн отвел его к Ренкру.

Старик, что поведаешь мне?

Ты, живущий в лесной глуши,

тени чьи наблюдал при луне,

когда нет ни кулис, ни ширм?

Много слышал и я былин

о чудовищах мглы ночной.

Годы те давно пронеслись,

но видения вновь со мной.

Мы сидим с тобой у окна

и глядим, как летят на свет

наши страхи.

Оставьте нас,

духи темных проклятых лет!

Что бояться былого зла

и зачем нам бежать теней?

Но внезапно пойму, что слаб,

и тогда задрожу сильней.

И плотней закрою окно,

занавешу его, но вдруг...

вдруг увижу: они – со мной.

И услышу внезапный стук.

Эти двери не открывай!

Слышишь, старец, за ними – мгла.

Донесется: "Я в гости к вам.

Трепещите же. Я пришла!"

Глава семнадцатая

В течение нескольких следующих дней обнаружилось, до какой степени он одинок. Он никого в этом не винил. Видно, сам он хотел этого и добился.

Борис Пастернак

1

Вспоминать было трудно, очень трудно, но больше заняться было нечем. Не воображать же, в конце концов, что случится, когда крысы осмелеют! Черный вспоминал о том, как он впервые попал в эти края несколько сотен ткарнов назад. Это произошло уже после того, как он обустроил башню и отправился в Валлего, сам не понимая до конца, зачем отправляется в путь. Просто не мог же Дрей все время сидеть сиднем в башне, слишком привык к странствиям, хотя это и было чревато – новыми привязанностями.

До Валлего удалось добраться за две недели – бессмертный не слишком торопился, тем более что окружающий и, казалось, привычный уже мир, внезапно изменился.

Нет, он и раньше менялся, странный мир под названием Нис; за несколько сотен лет, видит Создатель, это сложно не заметить, но раньше-то мир менялся естественно, а теперь... Черт, понять бы, в чем дело! – но для того, чтобы постичь причину и суть присходящего, нужно было двигаться – оглядываться по сторонам. И ведь не похоже, чтобы изменение это стало заметным лишь оттого, что Дрей долго сидел в своей башне. Что-то происходит, что-то... неправильное.

Он шел. Валлего – один из двух крупных южных портовых городов Ивла жил странной суетливой жизнью испуганного существа, оказавшегося в чужом краю.

Отсюда – излишняя, преувеличенная активность, крикливая цветастость во всем, и – настороженные лица, напряженные руки, внимательные взгляды. Жители Срединного приезжали сюда по двум причинам: либо торговать, либо селиться. На торги ездили чаще: здесь, в этих заброшенных, удаленных от цивилизации местах оставались навсегда только в самом крайнем случае – преступники, преследуемые законом, или же несчастные, преследуемые судьбой. Коренное же население относилось к Валлего с опаской и легким презрением – город чужаков, который никогда не приживется на этой земле. Пользы-то от них: товары скупают да свои привозят, хотя, если задуматься, чего же нам здесь не хватает? Да все у нас есть, видит Создатель!

Поэтому, наверное, и город вышел какой-то непонятный – ни эльфийский, ни гномий, ни альвский – никакой. Большинство более или менее солидных зданий – гостиницы; в остальных домах в основном жили приехавшие и не рискнувшие перебраться вглубь чуждого континента, хотя – чего уж там такого чуждого? А в последнее время к тому же многие, жившие далеко от побережья, тоже начали переезжать в Валлего, так что ко времени появления там Дрея город был полон и в воздухе носилось какое-то возбужденное ожидание. Народ, и прежде не очень-то спокойный, сейчас и подавно напоминал огромную сухую копну сена – достаточно искры, чтобы все вспыхнуло и огонь поднялся до самых небес.

Дрей и сам тогда точно не знал, что будет делать. Вошел в город через восточные ворота, побродил немного по узким улочкам, пропитавшимся запахом рыбы, водорослей и морской соли, заглянул в трактир, и уже там, сидя за грязным исцарапанным столом, задумался – что же дальше? Ведь он даже еще не понял, в чем заключаются изменения в мире. Вроде бы все как было раньше, только откуда-то взялся и повис тяжелым смрадным туманом необъяснимый страх. То ли горожане так взволнованы нашумевшим убийством какого-то горного гнома, то ли...

Сидя в трактире и прислушиваясь к разговорам за соседними столами, Дрей понял, что где-то в округе появились неведомые твари. Кое-кто даже утверждал, что они разумны, да только разум этот какой-то странный, направленый лишь на одно – на убийство. При виде любого живого существа твари нападают и буквально разрывают жертву в клочья. Как они выглядят? Так ведь те, кто их видел, давно уж... того.

Дрей заприметил угрюмого, заросшего недельной щетиной пожилого альва, который рассказал, что его брат едва спасся от этих тварей, и то – чудом. Когда альв расплатился и встал, чтобы уйти из трактира, Дрей последовал за ним. Догнал уже на улице:

– Почтенный, погоди. Не мог бы ты поподробнее о тварях этих...

– Тебе-то зачем? – подозрительно покосился альв.

– Да ученый я, – соврал Дрей. – Вот через пять дней уплываю на корабле. Я ведь здесь, так сказать, ради исследований: езжу, записываю все, что может заинтересовать наших мудрецов.

– И хорошо платят? – небрежно поинтересовался альв.

– На то, чтобы отблагодарить тебя, хватит.

– Что же, идем, – поразмыслив, согласился альв. – Тебя как звать-то?

– Дрей.

– А я – Ниргол.

Оказалось, Ниргол был одним из тех альвов, которые, попавши в Ивл, не решались покидать Валлего. Он содержал небольшую ферму рядом с городом. Хозяйства хватало на то, чтобы прокормить себя и жену с детьми. А теперь еще и увечного брата.

Добираться пришлось недолго. Миновали полоску леса, разрезанную надвое пыльным лезвием дороги, и тотчас открылись взгляду желтое колышущееся поле, небольшое озерцо справа и кучка строений между ними. Окружал ферму все тот же лес.

Хозяин провел гостя в дом, усадил за стол и налил полную чашу напитка, носившего здесь название цах, – Дрею он был известен как чай. Пока Бессмертный пил, Ниргол сходил в соседнюю комнату, и сюда, сквозь неплотно прикрытую дверь, долетели обрывки его разговора с неким обладателем сочного басистого голоса.

Наконец хозяин вернулся в трапезную и позвал гостя в ту самую комнату. Там на кровати лежал альв – по-видимому, именно с ним и беседовал Ниргол. Что-то было не так в этом крупном, укрытом до подбородка рыжим меховым одеялом альве, и, приглядевшись, Дрей с ужасом понял, что именно. У брата Ниргола не осталось ни рук, ни ног – вместо них сквозь одеяло проступали одни только жалкие обрубки.

– Здравствуй, гость, – пробасил калека. – Посади-ка меня, братец, несподручно разговаривать-то лежачи.

С помощью Дрея Ниргол поднял и усадил брата, подложив под спину две мягкие подушки. Одеяло съехало, и стали видны короткие культи на месте бывших, по всему, когда-то сильными рук.

– Спрашивай, гостюшка, – позволил калека.

– Меня зовут Дрей. Прости, что пришел к тебе с подобными расспросами, но, наверное, ты единственный, кто сможет мне рассказать об этих тварях.

– Наверное, – согласился увечный. – Меня, Дрей, кличут Ренвеном Безруким. Или Безногим – кому как больше нравится. Так что же ты хочешь узнать, гость? Что именно?

– Как они выглядят? Сколько их? Где они... встречаются?

– Ну что же, Дрей, садись и слушай. Не знаю, правда, на кой ляд тебе это нужно, но слушай и запоминай, потому что... В общем, слушай.

2

РЕНВЕН

Ферма наша, почитай, одна из самых ближних к городу. Так что отсюдова и в Валлего, на рынок, и к соседям в гости ходить несложно. Полдня пути до Хримена, а он дальше прочих живет. А надо тебе сказать, Дрей, что в тот день у Хримена дочка родилась – пир устроили, нас пригласили. Мирин, жена Нирголова, да сам братец должны были в город идти, ну никак иначе не получалось, так что пришлось мне в одиночку. Тем более что у Хримена была девушка одна, которая, признаться... В общем, пошел я туда.

Ферма Хрименова аккурат у Туманного леса пристроилась, так что, когда гулянье было в самом разгаре, выбрались мы все во двор и разбрелись, как это бывает после знатного пира, кто куда. Большая часть мужиков пристроилась на огромном бревне, специально для этого уложенном перед домом, я же с той самой девушкой... пошли мы в лес. Ты не думай – хотя кто ты мне... – не думай, если бы не это, свадьба б была у нас, через месяц, почитай. Обо всем уже сговорились-условились, да, видно, не судьба.

В лесу-то они на нас и напали.

Видел ты когда-нибудь паука вблизи? Не тех, которые паутину плетут по углам в доме, а тех, что сидят себе тихохонько на цветах, яркие, чуток на крабов смахивают. Телом твари эти на таких паучков похожи – только в полтора раза больше взрослого альва. И не пауки они вовсе – четыре у них конечности, мощные, сильные, мохнатые, и по пять пальцев с острыми треугольными когтями. Да и морды – плоские, чешуйчатые, вместо носа – две дырки, зато уши громадные, безволосые, пепельного цвета. Рот широкий, зубастый, но безгубый, как у ящериц. А глаза большие и совсем не мигают.

Удивительно, как много всего можно увидеть за одно мгновенье! Ведь больше-то у меня и не было. Попрыгали они со всех сторон, словно эти самые цветочные пауки, окружили нас и переговариваются, словно и нету нас вовсе. А язык-то у них какой-то непонятный, дикий. Неправильный язык.

Короче, поговорили они по-своему пару секунд, быстро так, бестии, поговорили, а потом всем скопом и накинулись. Уж не знаю, каким чудом в тот вечер пришла мне в голову мысль взять с собой меч, но вот взял же, и теперь, выхвативши его, смог дать им отпор. Смешно, но эти бестии сами помогли мне тем, что когда нападали, заорали со всей дури. Ну, дури-то в них хватало, ей-же-ей.

Хримен с мужиками и услыхали, а услыхамши – примчались. Меня, можно сказать, из пастей бестиевых вытащили, а ее... не успели.

Вот тебе, Дрей, и вся история.

3

Ренвен криво усмехнулся, глядя прямо в глаза бессмертному:

– Вот так-то.

Дрей поблагодарил калеку и вышел из комнаты вместе с Нирголом. Они снова сели за стол, альв выглядел расстроенным – видимо, из-за рассказа брата, – но, проглотив залпом кружку цаха, стал отвечать на вопросы бессмертного.

Оказалось, раньше бестии (это название прочно приклеилось к чудовищам) держались подальше от ферм, но после случая с Ренвеном их все чаще и чаще встречали около альвьих поселений. Фермеры боятся ходить в одиночку, вообще стараются лишний раз не покидать своих вотчин. Поговаривают, например, что сам Хримен уже два дня как не появлялся в Валлего. Не заходил он и к Нирголу.

– Можем мы наведаться к нему? – внезапно спросил Дрей. Он не собирался этого делать, и вот же – вырвалось.

Ниргол внимательно посмотрел на чужака, словно решая, стоит ли соглашаться. Потом медленно кивнул. И отправился за мечом.

Вышли уже после обеда, ближе к вечеру.

Ниргол торопил, надеялся успеть до темноты. Дрей особенно не волновался, понимая, что ему-то вряд ли что-нибудь может угрожать. А уж за альвом он присмотрит.

Дорога тянулась через лес, изредка перемежавшийся желтыми полями и фермерскими домиками с многочисленными пристройками. Кое-где виднелись маленькие фигурки альвов: заметив идущих, они махали им руками, и Ниргол с Дреем отвечали на приветствия, но не задерживались. Пожилой альв торопился и немного нервничал.

Окончательно стемнело, когда они были еще в лесу. Ниргол сказал, что уже скоро ферма Хримена, и Дрей невольно положил ладонь на рукоять меча.

Где-то высоко над головами, на самой макушке гигантского древовидного папоротника что-то шелохнулось. Когда они отошли чуть дальше, оттуда послышался быстрый-быстрый лепет, как будто пытался что-то сказать малый ребенок.

Дрей кивнул Нирголу, который тоже заметил эту "необычность", но не стал ничего говорить. Все было понятно и так.

Бестии действовали аккуратно. Они начали прыгать на дорогу со всех сторон – Дрей только и успел, что встать с альвом спиной к спине и обнажить клинок. В другую руку он взял длинный узкий кинжал.

Началось.

И почти мгновенно закончилось. Три бестии лежали мертвые, еще пять или шесть, раненные, подвывали где-то в темноте, остальные же окружили путников и только сверкали глазищами, отражавшими блеклый лунный свет.

"Кто ж вас таких породил? – раздосадованно подумал Дрей. – Впрочем, кто бы ни породил, похоже, я вас убью. Уж простите, господа хорошие, но вы, похоже, – не из этого мира. Вы опасны для Ниса, хотя и не слишком – в конце концов альвы с гномами объединятся и уничтожат вас. По крайней мере, так было бы на Срединном, а здесь... Придется мне".

Но кольцо бестий уже распалось, твари скользнули в чащу и растворились во тьме.

– Чего это они? – спросил Ниргол. Альв, похоже, уже пришел в себя.

Признаться, Дрей и сам не знал, почему бестии отступили. Неужели почувствовали, что он бессмертен? Сомнительно, очень сомнительно. Тогда что?

Ладно, проехали, пошли дальше.

Пошли дальше. Дальше была ферма – окна ее чернели, словно выжженные глазницы мертвеца. Дрею подумалось, что, возможно, бестии отнюдь не отказались от намерения уничтожить его и Ниргола. Просто решили ("Да ладно, старина, неужели ты считаешь, что эти бестии способны что-то решать?!") добиться своего с меньшим риском.

Но полно, не ночевать же в лесу. Зашагали спускаться к темному домику, медленно и неторопливо, уже понимая, что там вряд ли кто-то остался в живых. Но надо было проверить.

"Главное – продержаться до утра. Завтра отправлю Ниргола обратно, а сам... А что сам? Собираешься здесь играть в истребителя чудовищ? Ты, кстати, обратил внимание, что они больше похожи на голливудских монстров, чем на настоящие живые существа? С чего бы это?"

Их пропустили к дому беспрепятственно. Уже у забора альв замер и отчаянно выругался: калитка оказалась сломанной и висела на одной петле.

– Входим, – скомандовал Дрей. – Мало ли, может, вечером сломали, а починить не успели.

– Так сам ведь не веришь, – заметил Ниргол. А потом совершенно без всякого перехода: – Брата жалко. Он бы и так долго не прожил, а без меня и вовсе...

– Глупости, – отрезал Дрей. Бессмертный подошел к окну, подергал ставень – тот скрипнул и отвалился с сухим бряцаньем. Дрей взглянул на осколки стекла, вернулся к альву: – Бестии, похоже, нас испугались, так что до утра продержимся, а там...

Ниргол покачал головой:

– Ой, парень, ничего-то ты не понял. Как же, испугались бестии, держи карман шире! Они ж разумные, пускай даже и мыслишек у них раз, два и обчелся.. Ведь мыслишки эти у них об одном – о том, чтобы нас с тобой растерзать. Понимаешь, есть альвы, которым нравится музыка, и гномы, которым нравится копаться в земле. Они получают от этого удовольствие. А бестии получают удовольствие от того, что терзают живую плоть.

– Хватит. – Дрей взялся за дверную ручку и посмотрел на альва. – Входим в дом.

Петли скрипнули, но подчинились. Хотя в сенях было темно, бессмертный почувствовал, что опасности здесь нет.

– Останься у входа, – попросил он. Потом рывком распахнул дверь, ведущую из сеней в дом.

А вот здесь тишина была другая. Она дышала, словно живая, медленно так дышала, осторожно. Кажется, могла бы – не дышала вообще.

В комнате было темно. Через единственное окно, освобожденное от ставня, сюда лился блеклый лунный свет, но недостаточно, всего-то – неширокой хрупкой дорожкой. Дрей постоял в проеме, пытаясь привыкнуть к темноте и рассмотреть то, что находится в комнате. На это ушло несколько долгих минут. Ниргол взволнованно спросил, в чем дело, и бессмертный объяснил не шевелясь.

Все-таки что-то здесь было не так. Но ведь стоя на пороге не узнаешь, в чем дело. Дрей шагнул в комнату – и сразу же отпрыгнул в сторону. Ничего. Только скрипнули половицы под тяжестью его тела.

Бессмертный подошел к ближайшему окну и ударил рукоятью кинжала по стеклу. Звякнули, падая на пол, осколки, покачнулись и обвалились наружу ставни. Как раз в этот момент на него прыгнули.

Это не было неожиданностью, просто Дрей не успевал упредить атаку. Он машинально прикрылся мечом, шагнув в сторону. Бестия промахнулась и злобно залепетала на непонятном языке. Потом начала медленно идти к нему. Дрей внимательно следил за ее движениями, хотя больше всего ему хотелось сейчас взглянуть наверх. "Где же она пряталась? И сколько еще их там осталось?"

Тварь постепенно оттесняла бессмертного к центру комнаты – подальше от двери и Ниргола. А тот уже сделал именно то, чего нельзя было делать ни в коем случае. Альв вошел в дом и запер за собой дверь. Теперь он стоял в дверном проеме, глядя, как между двумя лунными дорожками двигаются Дрей и бестия.

Закрытая дверь послужила сигналом, и еще два чудовища спрыгнули сверху, чтобы присоединиться к этому своеобразному хороводу.

– Ниргол, – сказал Дрей, стараясь ни на миг не выпустить своих противников из поля зрения, – если уж ты совершил эту глупость, то, пожалуйста, стой, где стоишь, и не смей входить в комнату.

– Но ты же не справишься с троими, – возразил альв.

– Справлюсь, – заверил его Дрей. – Но только если ты не будешь мне мешать.

Ниргол, кажется, обиделся, но бессмертный именно этого и добивался. Зато альв останется жив, а обиды... обиды – дело житейское.

Первая бестия что-то пролепетала подругам, и те одновременно атаковали Дрея. Он отразил нападение тварей – одна даже упала на пол со вспоротым животом, – но в это время третья бестия прыгнула на Бессмертного, и здесь он уже не мог ничего поделать. Только рухнуть от удара чудовища на доски пола и чувствовать, как треугольные когти прочерчивают на горле кровавый след. Где-то далеко ахнул Ниргол.

Регенерация прошла быстро. И слава Создателю, фермер понял, что помочь уже ничем не сможет, а поэтому остался в дверном проеме – лучшей из возможных позиций в данной ситуации. Но все равно разлеживаться было не время. Дрей вскочил и метнул кинжал в спину ближайшей бестии. Вторая уже находилась не полпути к Нирголу, и оставалось надеяться, что он сможет...

Нет, не сможет. С потолка, как огромные мохнатые каштаны, сыпались чудовища. Дрей прыжком преодолел расстояние до своей последней жертвы, выдернул кинжал и обернулся, чтобы встретить нападающих лицом к лицу. Пока их было только трое; кажется, еще две твари отправились к Нирголу. Дрей атаковал, одну достал мечом, отбил удар когтистой лапы измазанным в крови кинжалом и снова ударил мечом. Последняя бестия отпрыгнула в сторону и скачками понеслась к альву. Дрей последовал за ней.

Ниргол стоял в дверном проеме, медленно поводя клинком из стороны в сторону. У ног фермера корчилась в предсмертной агонии одна тварь; другая скалила зубы и шипела, но напасть не решалась. Противник Дрея и сам Дрей поспели сюда почти одновременно, так что комната снова наполнилась звуками схватки. К счастью, скоро все кончилось. Та бестия, что удирала от бессмертного, напала на альва и через пару секунд упала, сраженная клинком Ниргола, а другая тварь внезапно отпрыгнула в сторону и подбежала к разбитому Дреем окну. Там она на миг замерла, оглянулась на своих противников, словно намеревалась намертво запомнить их лица, а потом выскочила в окно и исчезла в ночи.

Бессмертный вытер оба клинка о какую-то тряпку, сыскавшуюся на полу, и спрятал в ножны. Кажется, на ближайшее время работы для них не предвиделось. Ниргол, бледный, смотрел на туши у своих ног и, кажется, не мог поверить, что это его рук дело.

Дрей криво улыбнулся и вернулся в комнату, ступая по осколкам стекла и глиняным черепкам. Все-таки хозяева не сдались без боя, видимо, они долго отражали натиск бестий, и только большое число нападавших смогло...

Снизу, из-под деревянных досок пола, раздался тихий стон. Бессмертный остановился, присел и попытался разобрать, откуда именно донесся звук. Ниргол уже стоял у него за спиной:

– Ты слышал?

Дрей кивнул и спросил, обернувшись к альву:

– Здесь есть какой-нибудь погреб или что-то в этом роде?

– Да, погреб здесь на самом деле есть, еще какой погреб! Хримен им всегда гордился, говорил...

– Стоп. Это потом. Где у него вход?

– Вход? – растерялся Ниргол. – Точно и не помню, надобно присмотреться.

– Присмотрись. – Дрей встал и пошел открывать остальные окна, отламывать им веки-ставни.

Здесь и так не осталось почти ничего целого, только создавалась видимость того, что все в порядке. Интересно, кем создавалась? Впрочем, у него уже не было сомнений, что бестии представляют собой нечто особенное, мыслящее, так что, скорее всего, это их лап дело.

– Нашел! – воскликнул Ниргол, склонившись над полом в самом углу. – Вот он, люк! Только помоги, а то я один не подюжу поднять – тяжел, бестия!

Вдвоем они откинули крышку, и на Дрея пахнуло чем-то влажным и землистым.

– Как же сюда спускаться? Есть какая-нибудь лестница?

– Прыгай, здесь не глубоко. – Ниргол показал пример, прыгнул и охнул, кажется, на что-то наткнувшись.

– Все в порядке?

– Да. Давай, я подстрахую.

Внизу было темно, пол шел не ровно, а словно бы под откос.

– Так и должно быть, – объяснил Ниргол. – Пойдем.

Идти пришлось недолго, вскоре они уткнулись в тяжелую деревянную дверь, запертую изнутри. Альв постучал в нее и громким голосом сообщил, что это Ниргол. По ту сторону снова застонали, потом мальчишечий голос осторожно поинтересовался, может ли "дядя Ниргол" перечислить всех, кто жил на Хрименовой ферме. Тот вполголоса выругался и принялся за дело. Этот экзамен занял пару минут, и Дрей присел на холодный земляной пол, прислонившись спиной к земляной же стене, и подумал, что, может быть, все не так уж и плохо. Может быть, большая часть альвов с Хрименовой фермы спаслась.

Когда Ниргол закончил перечислять, дверь открылась и они вошли в большое помещение с низким потолком и узким отверстием вытяжки в дальнем углу. На земляном полу лежали две женщины, рядом с ними стонал и метался в бреду крупный мужчина с перебинтованной головой. Отперший дверь мальчик испуганно взглянул на Дрея, но промолчал. Ниргол заверил мальца, что бестий нет и дверь поэтому можно оставить открытой – тот, кажется, очень этому обрадовался. В пещере было душно, даже вытяжка не помогала.