Текст книги "Сказочный отпуск (СИ)"

Автор книги: Владимир Жариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9 .

Четвертое июля, Русалочье озеро, ночь    Сон был глубокий и крепкий, но перед рассветом все-таки меня разбудила какая-то возня. Женский голос несколько раз позвал Германа. Я приоткрыл глаза. Кто-то залез в палатку, судя по силуэту – похоже что русалка, она склонилась над Германом, провела рукой по его лицу. Тот зашевелился и что-то забурчал, девчонка шикнула: «ч-щ-щ!», оба вылезли наружу и застегнули за собой вход. Послышались неразборчивые крики мужских и женских голосов.    Лень было вставать и выяснять, что там происходит. Какая-то русалка выбрала Германа своей жертвой? Ну и ладно, значит так тому и быть. В целом он мужик неплохой, Герман-то. И умный. Жаль, что никогда не станет мне другом. Он якшается с моим заклятым недругом-толмачом. А друг моего врага – мой враг. С этими мыслями я снова крепко заснул. Но проснулся довольно быстро, словно от резкого звонка будильника. Снаружи палатки было уже светло и стояла какая-то подозрительная тишина. А внутри нас оставалось только трое – не хватало Германа и Константина.    Я высунул голову из-под полога. Около входа в палатку сидела русалка Света с трезубцем в руках и сонно клевала носом.    – Ты чего тут делаешь? – поинтересовался я.    – Охраняю – произнесла она голосом пребывающего в нирване йога.    – Кого? Своих подружек от нашего брата?    – Нет. Вашего брата от нашей сестры. Чтоб, не дай бог, инцеста не случилось.    – А если серьезно? Где Герман и Костя?    – Костя – это кто? Тот расфуфыренный увалень?    – Да. Где они?    – Мы их утопили...    У меня похолодело внутри. Неужели правда?!    – Шутка, – продолжала русалка. – В общем, короче, заявился вчера вечером мой папаша, собственно, это он в конце шоу Водяного изображал. Вот. Перед рассветом велел мне разбудить Германа. Мы тут немножко пошумели, потом они ушли в лес и о чем-то там шушукались, а после папаша вернулся с двумя молодцами, они вытащили этого, толстого, и уволокли его прямо спящего. А мне он сказал, чтобы тех двоих, – она кивнула на палатку, – девчонки соблазнили и утопили, а тебя под любым предлогом задержать до вечера. Он сказал, что к вечеру за тобой вернется.    Так, все ясно. А точнее – ничего не ясно. Толмач с Германом затевают какую-то интригу. У Константина амулет. Они что, хотят открыть портал, а нас оставить в этом мире? А кое-кого и на том свете. Зачем? Что плохого сделали им несчастные Колобок и Мокус?    – Блин! Ну, началось! Надеюсь, вы этот приказ выполнять не собираетесь? Я имею в виду по поводу утопления, – большим пальцем я указал за спину, в сторону палатки.    – Так, а для чего я тут сижу? Конечно, нет! И тебе тут делать нечего. Сматываться вам надо отсюда, вот что! Всем!    – Не нравится мне все это, ох, не нравится! Да, надо будить мужиков и срочно возвращаться на турбазу. Как бы там чего не случилось.    – Просто так их не разбудишь. Чай вчера был с сон-травой.    – Откуда знаешь?    – В котелок ваш заглянула, где остатки чая были. Что я, сон-травы не знаю? Погоди, я сейчас «открой-глаз» принесу.    Она сбегала куда-то и вернулась с кружкой.    – Вот, на глаза им брызни по капельке. Я и Германа только с «открой-глаз» подняла. Ты-то как сам проснуться сумел? Я вас пока не будила, потому что все равно, какой смысл до рассвета. Уж лучше выспитесь нормально.    – А я-то чая почти и не пил. Мне его вкус не понравился.    – Ты без сахара пьешь?    – Ага.    – Ну, тогда понятно. Сахар, он вкус сон-травы перебивает.    – Ясно. Ну ладно, Свет. Спасибо тебе, выручила. Ты сама-то как? С папашей разберешься?    – Да разберусь, ничего он мне не сделает. Не волнуйся.    – Зря мы его в том году не шлепнули, прости меня Господи!    – Да, уж. Ну, ничего не поделаешь!    Я разбудил мужиков, вкратце объяснил им, что Герман с Константином сбежали и бросили нас, а нам надо срочно возвращаться в «Лукоморье», потому что назревает что-то очень недоброе. Мы не стали даже снимать палатку, забрали только самые необходимые вещи и направились к болоту.    – На чем же мы полетим? – спросил Мокус. – Ковер-то они, наверно, забрали!    – Посмотрим, – ответил я.    Ведь толмач-то должен был сюда на чем-то добраться, да еще с двумя мужиками, теми, что Костю из палатки выволокли. А что, интересно, за мужики? Псевдолешие с турбазы? Кстати говоря, не только я, но и все остальные заметили, что в «Лукоморье» весь штат прислуги состоит из молодых ребят, причем очень похоже, что это солдатики срочной службы.    Нашего ковра действительно нигде найти не удалось. Мы обыскали каждый куст и все безрезультатно, значит, они его уволокли с собой. Да, дела. Пешком тащиться до турбазы – помереть можно. За неделю не дотопаешь! Да еще без карты, без компаса...    – Чем помочь, молодые люди?    Это тетя Шура, кикимора, с которой мы вчера познакомились.    – Тут дело такое, теть Шур, – я вкратце объяснил ей ситуацию.    – Пошли, отведу вас к одной ведьмаке знакомой. Она, глядишь, если с утра в добром настрое, так, может, по метле вам даст.    Мы дошли до лесной сторожки, обнесенной забором, на кольях которого висели черепа разных животных. И не только животных, два из них были явно человечьи. По двору бродили жирные гуси, на коньке крыши спал филин. Тетя Шура постучала три раза. Дверь открылась, на пороге появилась женщина лет сорока, лицо которой мне показалось очень знакомым. Несколько секунд я силился вспомнить, где мог ее видеть и, наконец, воскликнул:    – Марфа?!    – Обознался, милок, – ответила женщина. – Не Марфа, Глафира я. А Марфа – это сестра моя, в Николаево живет.    – Простите, перепутал. Но вы очень похожи.    – А мы – погодки, Марфа, та на год меня постарше. Ой, Шура, прости, не поздоровалась с тобой. Утро доброе. С чем пожаловали-то?    – Молодцам не пособишь, Глаш? Ковер у них нехорошие люди умыкнули. А им-то уж оченно до берега Синя-моря поскорей добраться надо. А я пошла, вы уж простите меня, дела!    – Деньги есть? – спросила Глафира.    – Вот тут некоторое затруднение, – замялся я. – Местной валюты, к сожалению, нет.    – У меня есть немного, – сказал Колобков. – Сколько надо? Три грошика хватит? Я вчера тысячу рублей поменял.    – Хватит, мой золотой, хватит, – заверила Глафира. – Я ведь не ради наживы, так, для порядка. На метлах-то летать умеете?    Мы дружно пожали плечами.    – Попробуем.    Глафира на минуту скрылась за дверью и вынесла три метлы.    – Значит так. Ступни ног скрещиваете, вот сюда, где прутья связаны, кладете, подъемами упираетесь. Колени согнуты, руками за черенок держитесь. Вот тут два сучочка торчат коротеньких. Энтот к себе подаете – вверх поднимаетесь, от себя – вниз опускаетесь. А энтот нажимаете – быстрее полетите, отпускаете – тормозите. А как править – уж сами сообразите: куда направил, туда и полетел. Усвоили?    – Вроде бы да.    – Потренируйтесь для начала где-нибудь на полянке просторной. Теперь скажите мне, кто скока весит.    – Я семьдесят два, – сказал Мокус.    – Да ты чё, глумишься надо мной? – возмутилась Глафира. – Тебя ж соплей перешибешь, как ты можешь семьдесят два пуда весить?    – А, пудов!– сообразил Мокус. – Жесть!    – Да и шесть для тебя многовато, – усомнилась ведьма.    Программист тем временем шевелил губами, производя в уме сложные математические расчеты, будто ему велели вычислить натуральный логарифм тринадцатизначного числа. Вот она, современная молодежь, без калькулятора два плюс два сложить не могут.    – Короче, – говорю, – ему где-то на четыре с половиной пуда метлу надо, а мне – на пять.    – Ясно, – кивнула Глафира. – А вот тебе, яхонтовый, – она показала на Колобкова, – и на самом деле шесть пудов подъемную силу надо сделать, не меньше. Держите, это тебе, а это тебе.    Она дала нам с Мокусом по метле, а в третью воткнула еще четыре прутика.    – На, милый.    – Ой, спасибо, – поблагодарил Колобков. – Ну, что, пошли двор подметать?    Чтобы он не успел сказать про чушь собачью, я попрощался с Глафирой и попросил передать Марфе по случаю привет.    – А от кого?    – Да прошлым летом на постой у нее три путника останавливались – леший, оборотень и я.    – Ага, ну передам, конечно. Да, и вот еще что, ребятки. Как до места доберетесь, каждый свою метлу вверх подкиньте и скажите: «Домой!». Чтоб они сюда воротилися. Имущество все-таки мое, не казенное.    Мы вернулись на заболоченную поляну, где вчера приземлились на ковре.    – Так а ты чего, в этих краях бывал уже? – спросил Колобков каким-то подозрительным тоном.    – Да приходилось.    – Через эту турфирму?    – Нет, другим путем. Тогда этой фирмы еще в помине не было. Долго рассказывать, потом как-нибудь. Сейчас нам поскорее отсюда улетать надо.    В том году у Катьки с Ленкой очень быстро получилось освоить это средство передвижения. Нам же пришлось немого помучиться. Колобков ставил метлу вертикально, подпрыгивал, скрещивал ступни ног и падал вместе с метлой на четвереньки в болотную жижу. Мокусу каким-то образом удалось заставить свою метлу лететь горизонтально примерно в метре над землей. Только они не смогли договориться, кто из них будет сверху. Метла неслась над болотом с приличной скоростью, а незадачливый программист висел на ней как пойманный охотниками зверь на шесте и сшибал своим задом все кочки.    Я положил свою метлу на землю, встал над ней на четвереньки, подъемами обеих ступней уперся в то место, где связаны прутья и взялся руками за черенок.    – Вот, Игорь Геннадьич, смотри как надо, – сказал я Колобкову.    – Да нет, так я не хочу. Надо как-то садиться, не касаясь коленями земли, а то ведь так и брюки испачкать можно!    Я посмотрел с сожалением на его некогда светлые штаны, замызганные от частых падений болотной грязью почти до пояса, но ничего не сказал. Повернув один сучок на себя, я нажал на другой. Метла взвилась вверх и резким движением сбросила меня как разбушевавшийся бык начинающего ковбоя на родео.    Внезапно поляна наполнилась девичьим смехом. Несколько молоденьких кикимор появились на болоте и наблюдали этот бесплатный цирк. У них были зеленые распущенные волосы, а весь наряд составляли венки из белых кувшинок на голове и что-то типа ожерелий из этих же растений, которые прикрывали грудь и опоясывали бедра. Почему их не кусают комары? Или они уже привыкли?    Где-то с третьей попытки мне удалось нормально взлететь и сделать пару виражей над поляной. Насмеявшись вдоволь, девушки помогли моим товарищам освоить данный вид транспорта, и после этого мы взяли курс на восток. Нет, метла – это не совсем комфортабельное транспортное средство. Может, конечно, тут дело привычки, но ноги затекают очень быстро. Спина – тоже. Прижмешься животом к черенку – не видишь, куда летишь, да и управлять неудобно. Каждые полчаса мы останавливались на пятиминутный отдых и добрались до «Лукоморья» уже около полудня. Совершив посадку на двор турбазы, мы, как велела Глафира, подкинули метлы вверх и крикнули:    – Домой!    Они тут же скрылись за верхушками деревьев.    Еще во дворе я заметил, что окно в наш с Катькой номер открыто. Недоброе предчувствие охватило меня, и со всех ног я бросился наверх. Предчувствие не обмануло: номер оказался пуст. Еще теплилась слабая надежда, что Катька где-то во дворе или пошла прогуляться к морю, или бродит по лесу. Но тут я увидел на подоконнике записку, придавленную камнем. «Твоя жена похищена, – писалось в ней. – Чтобы получить ее в целости и сохранности, ты должен выполнить одно условие. О нем ты узнаешь в скором времени, а пока сиди и не рыпайся». Подписи, естественно, не было. Так. Ну, это и в самом деле переходит всякие границы. Если это очередная шутка Германа, то уже далеко не смешная. А вдруг это не розыгрыш, а происки толмача? Я сбежал вниз. В холле маячила госпожа Шнайдер. Увидев меня, она тут же стала выплескивать свои недовольства:    – Безобразие! Куда подевался весь персонал? Мало того, что нас не кормили завтраком, так теперь и без обеда хотят оставить! А культурная программа? Кроме полетов на ковре-аэроплане нам что, ничего больше предложить не могут?    – Вы не видели мою жену? – спросил я, прерывая поток ее вопросов.    – Она, наверно, у себя. Она вообще с утра не выходила из номера. Вчера вечером я видела ее в холле, когда мы смотрели дально... этот, видик, что ли? И все, больше я с ней не встречалась    – Мы видели, – по лестнице спускались Вика и Ника. – Она улетела на ковре.    – Когда?! Куда?! С кем?!    – Рано утром прилетел ковер.    – Мужик какой-то на ковре.    – В черной шляпе и в полумаске.    – С бородой? – спросил я.    – Нет, бороды, кажется, не было.    – Он остановил ковер у окна.    – А ваша жена вылезла из окна, села к нему на ковер, и они улетели.    – Куда?    – Туда, – девчонки махнули в сторону моря.    – О, нравы! – проворчала Шнайдер и пошла к себе в номер.    Так. Значит, похищение. И увез ее, судя по всему, Герман. Но без сомнения – это все затея толмача. Ну, попадись он мне! Что же делать? Может, я напрасно умотал с Русалочьего озера? Ведь Катьку могли привезти туда. Неважно, что они полетели в сторону моря, это мог быть обманный маневр. И что теперь делать? Метлы-то мы отпустили! Надо искать ковер. Должен же на турбазе быть еще хотя бы один ковер-самолет. А спросить не у кого, из персонала действительно нет ни одной души. И псевдолешие куда-то разбежались, и даже говорящего кота нигде не видно. Пусто.    Для начала я обследовал подсобки в избе. Большинство служебных помещений оказалось заперто, но я без тени смущения открывал их при помощи позаимствованной из «Газели» монтировки. В одной кладовке нашел несколько каких-то ковриков, но они оказались простые, не самолеты. На чердаке кроме паутины и нескольких мышей, шарахнувшихся из-под моих ног, тоже ничего не обнаружилось. Эх, Полуэкт Полуэктыч! Распустил совсем подопечных – пешком ходят! Когда я спускался с чердака в целях продолжить дальнейшие поиски во дворе, ко мне присоединился Колобков. Он вышел из комнаты госпожи Шнайдер и, увидев меня, смутился. Ух, Колобков, ну ты и плут! Я сделал вид, что ничего не заметил, хотя если бы увидел сейчас эту гламурную тетку, то непременно напомнил бы ей о нравах. Мы с Колобковым обследовали два хозблока, там тоже не нашли ничего интересного. А когда очередь дошла до небольшого сарайчика, из него тут же донеслись истошный мяв и царапанье. На дверях висел кованый амбарный замок. Колобков повертел его, конечно же замок оказался заперт. В это время из сарайчика раздался голос:    – Эй, люди! Выпустите меня! Это я, Полуэкт!    В одном из хозблоков, где хранился всякий шанцевый инструмент, я приметил лом, пришлось за ним сходить. Против лома нет приема, замок сдался, и Полуэкт Полуэктыч оказался на свободе.    – Ура! Солнышко!    – Слушай, Полуэктыч, – обратился я к нему. – Ты здесь вроде как в штате. Где ковры-самолеты хранятся, не знаешь?    – Знаю. Обычно тута, – он показал лапой на сарайчик. – Но сейчас нет ни одного. Петрович все ночью забрал. Даже тот, на котором муляж Змея Горыныча был сделан. Вон, только головы, да крылья валяются. И сапоги-скороходы забрал.    – А Петрович, это кто? Чернобородый такой, в шляпе?    – Нет, чернобородый – это Фрол. А Петрович, он без бороды, белобрысый.    – Герман, что ли?    – Да нет. Герман – это инструктор, он же директор, он же экскурсовод. Он у нас недавно работает. А Роман Петрович – это ух! Редкая сволочь. Просто они с Германом очень похожи, оба белобрысые, безбородые, одних лет примерно. Он тут, на турбазе, частенько бывает, просто на люди не показывается. Но обо всех все знает. Петрович, он оружие из ТОГО мира сюда переправляет. И это он меня в кота превратил. Они с Бэдбэаром переворот готовят, власть хотят захватить. И Фрол с ними заодно. А Германа и еще этого, Константина, у которого сейчас амулет, он рано утром привез сюда связанными, а потом их увезли куда-то. А меня в сарае заперли. И вашу жену на ковре-самолете Петрович увез. Наверно, на остров Буян, у них там квартира конспе... конспирантивная. А нам отсюда драпать надо поскорее, потому что они всех хотят убить. Быть может, прямо сегодня ночью, Роман Петрович так сказал. Я подслушал, когда они с Фролом намедни поутру разговаривали. Перед тем, как вы на экскурсию улетели. Я, правда, не все слышал, Петрович заметил меня и крикнул: «Брысь!»    – Ясно. Спасибо, Полуэкт, ценная информация. А далеко ли этот остров Буян?    – Верст примерно пятьдесят отсюдова. Его даже чуть видно в ясную погоду, когда туману нет...    Так. Что же теперь делать? Вариант первый. Строить корабль и плыть на остров Буян освобождать заложников. Но это ж ведь пока его построишь! А у нас времени в обрез, надо до вечера куда-нибудь свалить. Можно, конечно, занять оборону, в одной из кладовок я видел ящики с якобы китайской тушенкой – скорее всего в них оружие и боеприпасы, раз они сюда их возят, как сказал Полуэкт. Но это тоже не выход – долго мы не продержимся, у нас бойцов-то... А у них, небось, и наемники есть, те же псевдолешие. Третий вариант – взять оружие и двигаться в Тридесятский порт – он где-то не очень далеко, верст примерно сто, не больше, – захватить там корабль и атаковать остров Буян. Но если у них есть гранатомет, деревянный парусник будет хорошей мишенью и отменным факелом. Да и с ковров-самолетов корабль можно легко закидать гранатами. Нет, кавалерийский наскок тут не получится. Самое правильное – это связаться с Кощеем. Но как? Дальнослова нет, гуднуть не получится. В замок к нему не проникнуть, да и далеко очень. Поэтому, самое правильное – топать к Бабе-яге. Она с ним как-нибудь свяжется. А может, и Лешек там гостит на каникулах. У нее и девицы, и гламурная дама будут в безопасности. И Мокус – уж он-то явно не боец. А почему, собственно, топать? Тут же есть «Газель». На ней и поедем. Поедим и поедем.    – Полуэкт, – сказал я. – Где тут у вас громкая связь? Надо всех собрать в столовой на общее собрание. За неявку – смертная казнь.

Гла ва 10.

Четвертое июля, где-то между турбазой «Лукоморье» и островом Буяном, утро    Свежий боковой ветер поднимал с гребешков волн соленые брызги, которые доставали до ковра, летящего на небольшой высоте, попадали на лицо, руки и волосы.    – Почему мы летим над морем?    – Какая разница, мадам, так короче.    – Они же полетели осматривать замок Кощея Бессмертного, а это совсем в другой стороне!    – А кто вам сказал, что мы направляемся к замку Кощея?    – Вы! Вы мне говорили, что Иван просил доставить меня к нему.    – Да, говорил. Но мы летим вовсе не к замку Кощея, а вон на тот остров.    – И вы хотите сказать, что Иван там, на острове?    – Наверно там.    – Не слышу уверенности в голосе!    – Послушайте, барышня...    – Никакая я вам не барышня!    – Леди, сударыня, миссис! Мне велено вас доставить на остров, я доставлю, а там уж разбирайтесь вы сами, где Иван, а где не Иван.    – Немедленно поворачивайте и отвезите меня обратно!    – Об этом не может быть и речи!    – А не то я...    Катя попыталась вырвать из рук Петровича поводья управления. Ковер резко качнуло.    – Тихо, тихо, тихо! – ему вовсе не улыбалось оказаться в морской пучине, поскольку плавал он не лучше бабушкиного утюга. – Я пошутил. Да, Иван там, на острове, сейчас вы с ним увидитесь.    – А как он там оказался!    – После осмотра замка была запланирована экскурсия на остров, Герман отвез всех туда. Уверяю вас, там очень интересно.    Остров приближался. Вот уже виден склон с небольшой терраской, а на ней – уютная вилла. Петрович посадил ковер на специально оборудованную площадку перед особняком, галантно предложил Кате руку, чтобы помочь ей подняться с ковра, но она этот жест проигнорировала и встала сама. Ее переполняла решительность и злоба. Она догадывалась, что купилась на какой-то обман, поэтому готова была растерзать кого угодно, кто этот обман затеял. Процентов девяносто девять вероятности, что этот мужик вешал ей на уши лапшу и Ивана на острове нет. Прыгать с ковра и топиться в море было, конечно, глупо, оставалось только одно – выяснить, что от нее хотят и дать отпор уже здесь, на твердой земле.    – Прошу, – Петрович указал рукой на парадный вход в дом, предлагая следовать в этом направлении.    Бэдбэар сидел в каминном зале, как всегда в компании бутыли виски.    – Какие люди! – воскликнул он, вставая и раскидывая руки. – Милости просим. Добрый день, мисс. Или вы уже миссис?    – Не твое дело, старый козел! Вот уж не ожидала увидеть тебя снова. Где Иван?    – Погодите, погодите. Что же вы, сразу обзываться? Где Иван? Не так скоро. Присаживайтесь лучше к столу, да расскажите мне, милая, как так случилось, что не вышло из вас болотной царевны? Хе-хе!    – Так же как из тебя не вышло господа бога и Ноя в одном флаконе. Еще раз спрашиваю, где Иван? Зачем меня сюда привезли?    – Хорошо, хорошо. Отвечаю: На оба вопроса сразу. Иван должен выполнить одно маленькое мое поручение. Совсем пустяковое поручение. Пока он его выполняет, вам придется побыть моей пле... э... гостьей.    – Что еще за поручение? Опять молодильные яблоки? Или похищение очередной царевны? Так у тебя у самого женщин красть гораздо лучше получается!    – А вот и не угадала. Хе-хе! Ни то и ни другое. Что именно, я пока сказать не могу, да и какая, собственно, разница? Я думаю, он справится. Да, Петрович?    Петрович подошел к столику и налил себе виски.    – Куда он денется, конечно справится. А нет – так это его проблемы. Тогда, я сожалею, но вы, барышня, с ним никогда больше не встретитесь.    – Но, простите, Иван вовсе не у вас в услужении, – возмутилась Катя. – С какой стати он должен выполнять какие-то ваши поручения?    – А вот именно с той стати, – Бэдбэар подошел ближе к Кате и указательным пальцем приподнял ее подбородок, – что ты, детка, у меня в гостя... ах!    Он не договорил, потому что получил подряд два удара. Один ладонью по наглой руке, другой, не такой звонкий, но более ощутимый – коленкой по мужскому достоинству. Экс-правитель скорчился и прохрипел:    – Гадина... В подвал ее...    Петрович, оценив состояние Бэдбэара, на всякий случай отошел подальше и, приняв позу футбольного защитника, стоящего в «стенке», свистом подозвал двух охранников.    – Ведите ее за мной! – приказал он им.    По проекту вилла не предназначалась для использования ее в качестве тюрьмы, поэтому мест для содержания пленников там предусмотрено не было. Даже решетки на окнах не ставили, поскольку отсутствие на острове посторонних не создавало угрозы визита грабителей. А вот окна в полуподвальном помещении были достаточно узкие – настолько, что туда с трудом пролезла бы и кошка. Полуподвал был разделен перегородками на три секции. В одной помещалась бойлерная, прачечная и котельная, другая использовалась под кладовку, а третья пока пустовала. Сюда-то и поместили пленников. Петрович открыл замок ключом из внушительных размеров связки, охранники втолкнули Катю в прохладную сырость полутемного помещения.    – Ждите здесь, – приказал Петрович охранникам, а сам шагнул внутрь и зажег свечу.    При свете сразу стало видно, что возле дальней стены прямо на полу сидят еще два человека. Это были Герман и Константин. Петрович упер в бока руки и обратился к Константину.    – Ну что, надумал? Или настало время применять более серьезные меры?    – Что значит серьезные меры? Что за беспредел? Вы мне перестаньте угрожать! И вообще, почему я должен дарить вам вещь, которую подарили мне? Дареное не дарят!    – Потому, что эта вещь – моя!    – А вот это вы врете, сударь, – сказал Герман. – Асквазиёкус карамбокулус, козел ты вонючий!    Сначала у Петровича похолодело внутри – он узнал слова заклинания. Потом он немного успокоился, ведь амулетом-то в настоящее время владеет Константин, а не Герман. Он хотел произнести в ответ что-нибудь еще более оскорбительное, а потом применить рукоприкладство с подключением охранников, но у него изо рта вырвалось только:    – Ме-е-е!    Из руки выпала свеча – вместо пальцев появились копыта, он уже не мог сохранять равновесие, стоя на ногах, и опустился на четвереньки. Сделав два шага в сторону двери, запутался в собственных штанах.    – Так ему! – воскликнула Катя. – Козел, он и есть козел.    Козел Петрович наклонил голову, угрожающе выставив рога на Катю.    – Ах ты еще и бодаться вздумал? Да я сейчас тебе быстро рога пообломаю!    Два охранника, наблюдавшие сцену через открытую дверь, не на шутку перепугались.    – Нечистая! – закричал один из них, приходя в себя.    – Это колдун! – воскликнул второй.    – Запри их! И сваливаем отсюда от греха!    Дверь захлопнулась, громыхнула связка ключей, оставленная Петровичем торчать в замочной скважине. Топот кованых сапог быстро затих, а через узенькое оконце, выходящее на берег моря, можно было увидеть быстро удаляющуюся тень ковра-самолета.

Гла ва 11 .

Четвертое июля, турбаза «Лукоморье», после полудня    Когда я искал по всему «Лукоморью» ковер-самолет, в избе, в одной из подсобок мне попалась на глаза скатерть-самобранка. Я достал ее и расстелил на столе. Хорошо, когда ничего готовить не надо. По-моему тут, на турбазе, даже не имелось никакой кухни. Однако неплохо бы взять в дорогу чего-нибудь длительного хранения – каких-нибудь консервов или сухарей. Баба-яга говорила, что ее скатерть на достаточном удалении от избы не работает. Эта, наверное, тоже. Я открыл один из ящиков «китайской тушенки», но там оказались гранаты. Не фрукты, а настоящие боевые гранаты. Полуэкт не соврал, очень интересное они возят сюда продовольствие. Открыв еще несколько разных ящиков, я убедился, что здесь на самом деле целый военный арсенал.    В столовой собрались все, кто оставался на турбазе – Колобков, Мокус, госпожа Шнайдер, Вика с Никой и, конечно же, кот Полуэкт. Я вкратце обрисовал ситуацию и сказал, что в целях безопасности мы должны немедленно покинуть этот приют. Госпожа Шнайдер пыталась ворчать, грозя, что она не только потребует неустойку через суд, но добьется ликвидации этой фирмы и компенсации понесенного морального ущерба. Я ей доходчиво дал понять, что все мы здесь, кроме кота, такие же отдыхающие и угрожать, собственно, некому, а судиться с котом – просто бессмысленно. Поэтому велел всем быстро поесть, сложить свои вещи и приготовиться в путь. На вопросы, куда конкретно мы направляемся, я отвечал уклончиво: к друзьям в безопасное место. Колобкову поручил – больше просто не на кого положиться – собрать в дорогу еды и наполнить питьевой водой какую-нибудь емкость, можно даже две. А сам пошел снарядить для поездки «Газель».    По моим прикидкам, от «Лукоморья» до местожительства Бабы-яги по прямой километров четыреста, а то и больше. Точнее сказать нельзя – карты нет, я могу ориентироваться только по воспоминаниям, мысленно восстанавливая в памяти то, что осталось в ней с прошлого года. Во время обзорных экскурсионных полетов я успел выяснить расположение турбазы. Она находится между Тридесятским портом и бывшей стройкой века, где стоит недоделанный ковчег. Если перпендикулярно береговой линии взять направление вглубь континента, то через три-четыре версты можно попасть на Большой Серединный тракт – это крупная магистраль, связывающая с морем северные провинции. По этому тракту можно проехать примерно сто – сто пятьдесят верст на запад, там главная дорога повернет на северо-запад к Скалистым горам, а на юг пойдет тоже довольно хороший и широкий тракт, который кружным путем ведет в Шема Ханство. Этой дорогой пользуются купцы – она наезженная, на ней много постоялых дворов. А те, кто спешит, обычно едут по прямой, но менее накатанной дороге, той самой, по которой мы в прошлом году добирались в столицу Алмазной долины. Главное – не пропустить этот поворот, а затем и неприметную развилку, чтобы в итоге попасть к перекрестку с путеводным камнем. Оттуда уже до избушки Бабы-яги рукой подать. Лес ее заколдован, обычный путник туда проникнуть не может. Но Лешек мне рассказывал, что надо сделать для того, чтобы войти в заказник.    Конечно, на грунтовых, да мощеных булыжником дорогах на машине особенно не разгонишься – километров пятьдесят-шестьдесят в час, больше вряд ли получится. Но зато здесь нет светофоров и пробок. По всей видимости, ехать будем часов восемь, а то и десять, но к полуночи должны добраться. Хватит ли бензина? Я обследовал строение типа гаража. Там стояла бочка явно с соляркой для дизельного генератора, помимо нее – фляги с машинным маслом и еще какие-то мелкие бочонки с неизвестным содержимым. Неужели совсем нет бензина? Но, включив обоняние на максимальную чувствительность, я нашел три полных канистры в смотровой яме под кучей промасленной ветоши. Да, пожарной инспекции на них нет, так и до самовозгорания недалеко.    «Газель» стояла во дворе. Бак у нее оказался практически пуст – две канистры вошли туда без труда, третью я оставил про запас. Ладно, будь что будет. Теперь надо проверить техническое состояние автомобиля – пнуть ногой колеса, покрутить руль. Что-то толкнуло меня заглянуть под машину – обследовать тормозные шланги, рулевые тяги – мало ли какие пакости нам приготовлены, уж слишком подозрительно «Газель» оказалась незапертой и ключи торчали в замке зажигания. И таковая пакость имелась: вокруг трубы глушителя, около мотора, был намотан бикфордов шнур, который вел к прилепленной на днище шашке динамита. Фокус, который проделал товарищ Сухов с баркасом Абдуллы. Я обезвредил это взрывное устройство, больше подлянок, кажется, нигде не было.    Выехали мы, конечно, поздновато – уже в третьем часу. Я сидел за рулем и пробирался через лесные заросли по направлению к тракту. Ага, вот и он, теперь – на запад до большого перекрестка, может быть, там даже есть указатель. Мы обгоняли телеги и ломовые повозки, большие кареты и легкие пролетки. Люди удивленно смотрели вслед нашему транспортному средству, скрываясь в клубах поднятой «Газелью» пыли. Знать провожала нас завистливыми взглядами, а мужики ломали шапки и крестились. Часа через два мы доехали до развилки. Там действительно был указатель «В Шема Ханство». Еще через три часа загорелась лампочка уровня топлива, пришлось сделать привал и вылить в бак бензин из последней канистры.    – Безобразие, – ворчливо произнесла госпожа Шнайдер. – Сколько едем – и ни одной бензоколонки.    Интересно, она что, так до сих пор и не поняла, где мы находимся? Этак она к вечеру возжелает перекусить в «Макдоналдсе».    – «Лукойл» и «Бритиш Петролеум» никак не могут поделить здесь сферу влияния – ответил я.    К повороту на дорогу, где стоял указатель «Николаево, Нидвораево, Питстаун, Алмазная долина», мы приехали уже в сумерках. Машина плохо вписывалась в продавленную телегами и каретами колею грунтовой дороги. Тащились мы медленно, а темнело довольно быстро. Хоть ночи стояли июльские, светлые, но дорога проходила в густом высоком лесу. Уже в темноте, в свете фар, я разглядел поворот налево, на узенькую грунтовую дорогу, которую принял за ту, что ведет к путеводному камню. Но я ошибся, это была не та дорога. Она становилась все хуже, и у?же, изобиловала ямами и ухабами, «Газель» чиркала по земле порогами, мостами и всем, чем можно, грозя застрять навсегда. Хорошо еще, что погода несколько дней стояла сухая, не было грязи и луж.    – Господин Горячев, вы точно знаете, куда мы едем? – забеспокоилась гламурная дама.    – Да! – сказал я уверенно, хотя мой внутренний голос утверждал совершенно противоположное.    Что же делать? Разворачиваться и вернуться к большой дороге? А смысл? Направление по азимуту в принципе верное, а стрелка уровня бензина давно на нуле. Так-то мы хоть чуть-чуть приближаемся к цели.    – Какой интересный дорожный знак, – сказал Колобков.    Фары выхватили из темноты укрепленный на дереве диск, обрамленный красной каемкой, а в середине был изображен всадник на лошади, перечеркнутый костью. Теперь все ясно. Эта дорога тоже ведет к перепутному камню, на ней мы с Лешеком в прошлом году как раз повстречали Вольфа. Только сейчас мы едем с другой стороны. Оказывается она сквозная, дорога-то! Почему же тогда Вольф утверждал, что до самого Синя-моря тут непроходимый лес? Пошутил, наверно. Через километр машина задергалась и остановилась навсегда. Бензин кончился. Жаль. Я выключил фары.    – Что будем делать? – спросил Игорь Геннадиевич.    – Что? Покемарим до рассвета, а потом пойдем пешком.    – Далеко еще?    – Да нет, километров пять или шесть.    – Целых шесть километров! – воскликнула госпожа Шнайдер. – Умереть можно!    – Ничего, прогулки по лесу очень полезны для здоровья. От этого никто еще не умирал.    Мы организовали ужин из взятых с собой запасов еды, а потом каждый устроился как мог на своем сиденье подремать до утра.    Едва забрезжил рассвет, я растолкал всех. Мы выбрались из влажной духоты салона в зябкую прохладу предрассветного леса и двинулись по лесной дороге. Через минут сорок девицы завизжали, к ним присоединилась и госпожа Шнайдер, Полуэкт с шипением вскарабкался на дерево, а Мокус и Колобков застыли на месте, изображая памятники самим себе. Метрах в тридцати впереди навстречу нам по дороге двигался огромный волк.    – Не пугайтесь, дамы и господа, – успокоил я всю компанию. – Это Вольф, очень милый оборотень. Сейчас я вас познакомлю.    – Я не Вольф! – грозно сказал хищник, приближаясь к нам. – Что вы тут делаете, в моем лесу?    Это действительно был не Вольф. Это молодой волк, такой же крупный, но немного астенического телосложения. Подойдя к нам на расстояние прыжка, он грозно зарычал.    – Где ваши кони, беззаботные всадники?! Сейчас я их съем! А потом вас, раз вы под запрещающий знак заехали. Думали вам это с рук сойдет?! Ну, сколько у вас коней, признавайтесь, куда вы их спрятали?!    – Видите ли, любезнейший, – сказал отошедший от шока Колобков. – У нас было сто пятьдесят коней...    – Целый табун! – ахнул волк.    – Да, целый табун.    – Где они? – у волка загорелись глаза, а сам он просто извертелся от нетерпения.    – Да здесь недалеко, в двух километрах, наверное. Но они все сдохли...    – Как?!! – сделав кувырок вперед, волк превратился в молоденького паренька, одетого в мундир французских кирасиров без эполет и каких-либо знаков различия. – Отчего? Эпидемия? Сап?    – Да нет, от голода.    У паренька округлились глаза, секунды две он, как рыба на берегу, глотал воздух и не мог вымолвить ни слова. Пауза затянулась.    – Вы! – произнес, наконец, парень чуть не плача. – Вы уморили голодом сто пятьдесят лошадей?! Да за это вас не то что съесть, да вас четвертовать за это мало!    – Успокойтесь, сударь, – сказал я. – Господин шутит. Речь идет вовсе не о настоящих лошадях, это машина, она железная. Просто по силе она может заменить сто пятьдесят лошадей. Правда, на ровной дороге. У нас кончилось топливо, поэтому мой товарищ так иносказательно выразился, что кони сдохли от голода. А нам из-за этого приходится идти пешком.    – Правда? – обрадовался паренек. – А я уж подумал, что вы и в самом деле коней голодом заморили. Простите.    – Ничего, бывает.    – Но, тем не менее, я пойду, проверю! И если действительно увижу мертвых коней, вам несдобровать!    – Все равно ж вы их съесть собирались, – заметил Мокус.    – Я? Да ни в жисть! Я лошадей очень люблю. Я лучше вас съем.    – Как звать-то вас, сударь? – спросил я.    – Вовчек. Курсант Вовчек.    – А куда делся Вольф?    – А вы знаете Вольфа? Он вышел в отставку, женился и живет в Стольнограде.    – Где-где?    – Да в столице.    – В Даймондтауне?    – Ну да. Теперь он снова Стольноград называется.    – А кто его жена?    – Женщина.    – Это понятно. – Хотя по отношению к оборотню уточнение не лишнее. Если бы он принял волчью ипостась, мог бы жениться на волчице. – Я имею в виду подробности. Как зовут, кто по происхождению?    – Ой, не знаю. Точно не скажу.    – Ну ладно, прости, уважаемый Вовчек, нам пора. Счастливой службы.    – Спасибо. А все-таки жаль, что у вас не оказалось ста пятидесяти коней. Или хотя бы ста. Только живых, настоящих, – паренек шмыгнул носом. – Если бы я столько лошадей привел в штрафной табун, я бы тогда стал бойцом, а то и сразу инспектором. А так я еще только курсант.    – Ничего, Вовчек, какие твои годы! Станешь еще и бойцом, и инспектором, и генералом. Ну, пока, бывай здоров!    – Счастливый путь.    Вовчек обернулся волком и скрылся в чаще, а мы продолжили нашу дорогу.    – Не объяснишь ли нам, что все это было? – спросил Колобков.    – Дорожный знак, что мы вчера проехали, запрещает движение всадников. А тут у них что-то типа поста гаишников, они отбирают у всадников лошадей и отправляют в штрафной табун.    – Теперь понятно.    Еще через час дорога привела нас к указательному камню, на котором было начертано: «Прямо пойдешь – смерть свою найдешь, назад пойдешь – молодость вернешь, налево пойдешь – ничего не найдешь, направо пойдешь – коня потеряешь». Мы пришли с того направления, где можно потерять коня, на что указывала соответствующая надпись, а также дорожный знак на дереве. Слева была дорога в молодость, справа – дальнейший жизненный путь, хоть указатель и гласил, что эта дорога к смерти. А если идти прямо, туда, где ничего нет, то там мы в прошлом году встретили разбойников. Они и теперь не заставили долго себя ждать.