Текст книги "Сказочный отпуск (СИ)"

Автор книги: Владимир Жариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21 .

Семнадцатое июля, вечер    В замке у Кощея все было по-прежнему. Полы, стены и потолки излучали белый рассеянный свет, из-за которого не наблюдалось границ пространства, по замку бесшумно передвигались слуги-фантомы с мужскими лицами и женскими голосами. Мы немного отдохнули с дороги, приняли душ и постирали одежду, после чего собрались на ужин в столовой. Оценив наше физическое состояние как удовлетворительное, Кощей, тем не менее, предложил нам до утра отдыхать, расслабляться и ни о чем не думать. Однако совсем ни о чем не думать не получалось – план мероприятий на завтрашний день составить, все-таки, необходимо.    – Интересно, что сейчас творится в стане наших друзей, а главное – в стане врагов? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.    Кощей подозвал одного из слуг, и тот принес ему здоровенный хрустальный шар.    – Это Всевидящее Око, – пояснил хозяин замка. – Таких в этом мире всего три. У меня, у черного колдуна Черноуса и еще у Мерлина, но он живет далеко, в Заморском королевстве. В отличие от блюдца с яблоком, этот магический артефакт показывает абсолютно любой объект и любую местность без всяких там бусинок, пуговок, наговоров и каких-либо дополнительных атрибутов. Но, к сожалению, не имеет памяти, показывает только в режиме реального времени.    Он покрутил шар в ладонях и сказал:    – Судя по местоположению тучи с уничтожающим оружие зельем, она доползет сюда завтра примерно к полудню – сейчас она на подлете к Непроходимому лесу. Вокруг терема Бабы-яги установлен защитный экран. Причем два экрана, и в ту, и в другую сторону. Увидеть, что там делается, невозможно. В лесном лагере, где расквартирован секретный полк Бэдбэара, какая-то суета. Похоже, они перебазируются на новое место. Это новое место... Их несколько. Точнее – четыре. Одно на берегу Синявы, напротив той поляны, где мы в прошлом году портал открывали. Там у них, судя по всему, главная ставка, то есть собралась вся верхушка – Бэдбэар, его партнер из вашего мира...    – Петрович? – уточнил я.    – Возможно. Оба уже в человечьих обличиях. С ними еще бородатый мужик какой-то...    – Это, наверно, толмач Фрол.    – Да. И черный маг Черноус. Значит, это он их расколдовал. Очевидно, ребята решили пойти ва-банк и затевают поход на столицу. Что ж, прекрасно. Завтра после полудня они будут обезоружены, тут-то мы их тепленькими и возьмем.    Выспались мы хорошо, плотно позавтракали, загрузились в летающую тарелку и первым делом отправились к терему Бабы-яги. Кощей не любит использовать это транспортное средство всуе, но сейчас тот самый случай, когда без него просто не обойтись. Тотчас после нашего приземления Змей Горыныч, как ласковый щенок, бросился к хозяину. Я даже испугался, что в порыве восторга он придавит его лапой, ведь Кощей-то уже не бессмертный! Но, слава богу, все обошлось. Рассказывать о приключениях и рассиживаться не было времени – надвигалась гроза. Дело-то, собственно, было не в грозе, нам она не помеха. Просто, раз туча уже здесь, значит над лагерем противника дождь уже прошел, и там царит паника, вызванная уничтожением оружия. Этим надо воспользоваться. В тарелку погрузились все представители нашего мира со своим скарбом и за компанию с нами Лешек. Все наши земляки-экскурсанты собрались в полет для того, чтобы сразу после завершения операции по поимке преступников отправиться по домам. Колобков-Мельников упаковал в полиэтилен один автомат и два пистолета.    – Можно ли это спрятать куда-нибудь от влаги? Хочу сохранить в качестве вещдока хоть один экземпляр, а заодно и наше с Марией табельное оружие.    – Не вопрос, – ответил Кощей.    – Ты ета, красавиц-то спящих своих когда заберешь? – ворчливо спросила его Баба-яга. – Или мне их прикажешь самой хоронить? Вторая-то – как бишь ее? – Вика, тоже ведь отрубилась.    – Зачем хоронить? Не надо, на запчасти пригодятся. Заскочу на обратном пути и заберу.    – Смотри, не забудь. А то завоняют.    – Не завоняют, они же не из плоти, не разлагаются.    – Ой, да я все ж никак не привыкну. Смотрю на них, ну ни дать, ни взять – вылитые упокойницы!    Пока мы прощались и загружались в тарелку, пошел дождь.    – Сработало! – крикнул Полуэкт в раскрытое окно. – Все автоматы, что в избе остались, ржа поела!    Мельников кинулся проверять, целы ли вещдок и табельное оружие. Оказалось, что целы.    – Не беспокойся. Влагозащитная пленка тут не помогла бы, но я защитил их специальным заклинанием, – пояснил Кощей.    Мы воспарили над тучей и в считанные секунды очутились над берегом Синявы. Тут гроза уже прошла, значит противник обезоружен. Кощей взял микрофон и произнес ультиматум, который мощные динамики разнесли по поляне. Тарелка опустилась на другом берегу. Теперь Мария Дюкова предложила всем сдаться, а Петровичу сделала персональное предложение. Он хотел удрать, но Лешек задержал его своим фирменным приемом – посадил на дерево. Потом Черноус полез в бутылку и потянул на Кощея, запустив в него для начала шаровой молнией. Тот выставил вперед ладони и отразил атаку. Огненный шар с шипением упал в реку. Колобков открыл пальбу из уцелевшего автомата, но маг, по-видимому, огородил себя защитным куполом – пули рикошетили от него и даже ранили кого-то из солдат, построившихся на яру. Мария велела ему прекратить стрельбу.    А Черноус все никак не унимался. Он сделал замах рукой и резко выбросил ее вперед. Из руки вылетел сноп огня. Только это был не такой сноп как из огнемета, а ровный, прямой и яркий, словно луч, толщиной с руку. Кощей прошептал какие-то слова и, закрывшись одной рукой, вторую выставил вперед. Луч изменил направление и угодил в берег, оплавив песок и проделав глубокое отверстие. Пока нападал только черный маг, наш друг лишь оборонялся. Вот колдун снова замахнулся и метнул еще какую-то сверкающую фиолетовым блеском огненную штуку, похожую на сюрикен. Искрящаяся звездочка, вращаясь, с тихим звоном устремилась прямо в горло Кощея. Тот увернулся лишь в последний момент, бормоча какие-то заклинания. Видимо, отразить атаку этого оружия было непросто – не попав в цель, звездочка останавливалась на расстоянии метров пяти от своей цели и снова с мерзким звоном устремилась вперед, намереваясь перерезать горло противника. Кощей уворачивался и отмахивался от летающей фрезы как от назойливой осы, все произнося какие-то заклинания, которые не желали действовать. Наконец в руке у него появился огненный меч. Уклонившись в очередной раз от мерцающего сюрикена, он попытался разрубить его мечом, но не попал. С третьей попытки это ему, наконец, удалось.    Исчерпав свои дистанционные поражающие средства, Черноус ринулся в контактный бой. Он взвился в воздух, Кощей последовал его примеру. Это была самая настоящая левитация без каких-либо технических приспособлений: оба противника взмыли ввысь и встретились над серединой реки, выкрикивая угрозы в адрес друг друга типа: «Прощайся с жизнью, мерзавец! Я тебя убью!» и «Подонок! Нет, это я тебя убью!» В руках Черноуса тоже заблестел огненный меч, они фехтовали в воздухе над рекой, при этом, когда их мечи ударялись друг об друга, ослепительные вспышки ярче солнца озаряли все вокруг, и искры сыпались вниз как при дуговой сварке. Все это сопровождалось лязгом, треском, проклятиями и громовыми раскатами.    Все солдаты на том берегу наблюдали за схваткой титанов, выстроившись как на парад. Нет, не как на парад, как на гауптвахту или на другое какое-то наказание. Они бросили на землю мечи, пики, сабли и всю амуницию, стояли в рубахах и в портах, без головных уборов и, прикрывая ладонями глаза от солнца, разинув рты следили за поединком. Судя по всему, в гарнизоне начиналась буза и анархия, воины были полностью деморализованы магическим разрушением огнестрельного оружия, гранат и минометов. У кого-то сдали нервы, один из солдат или из унтер-офицеров выскочил перед строем и заорал:    – Хватит, навоевались! Пущай теперь другие воюют! По домам, ребяты! Пока нас всех тут не уничтожили как наши автоматы!    – Правильно, братцы! – завопила толпа.    Вдруг на авансцену явился Бэдбэар, он попытался восстановить в солдатах боевой дух. Бывший правитель и неудавшийся диктатор подскочил к смутьяну и возмутителю спокойствия и врезал ему в челюсть, да так сильно, что тот отскочил шага на два и упал.    – Трусы! Предатели! – заорал Бэдбэар на солдат. – Всех расстреляю!    «Было бы чем» – подумал я.    – Что, в царскую армию обратно захотели? Вспомните про муштру, про наказания розгами и шомполами! Да вас там вообще ожидает трибунал! Пусть мы лишились автоматов, но это временно! С нами главный маг страны Черноус, он сейчас победит злого колдуна Кощея Бессмертного и восстановит наше оружие! Прекратить панику! Победа будет за нами!    К нему сзади подошел толмач Фрол и что-то сказал на ухо. Бэдбэар отмахнулся от него как от надоедливой мухи. Фрол тоже махнул рукой и направился в сторону леса, а Бэдбэар после недолгого раздумья неожиданно тоже поспешил следом за ним. Уйдут гады! Времени на размышления не оставалось. Я прыгнул в воду и поплыл на тот берег.    – Вань, ты куда?! – кричали мне вслед и Катька, и все остальные.    «Туда!» – подумал я про себя, но вслух ничего не сказал, поскольку плыть стилем баттерфляй и одновременно говорить несколько трудновато. Ширина реки в этом месте составляла метров около ста. Преодолев водную преграду и очутившись на берегу, я полез наверх, на крутой яр. Судя по вспышкам и грохоту, в воздухе над рекой все еще продолжалась битва черного колдуна и инопланетянина. Я не оборачивался и не смотрел на них. Помочь Кощею я ничем все равно не могу, будем надеяться, что ему удастся одолеть своего врага, а мне надо не позволить уйти своему.    Пробегая мимо кучи, в которую воины свалили свое холодное оружие, я схватил какой-то пояс с ножнами и саблей, на ходу нацепил его на себя. Никогда в жизни не фехтовал, но интуиция подсказывала мне, что оружие может понадобиться. Я бежал через лес, раздвигая постоянно хлещущие по лицу ветки и перепрыгивая через валежник и, наконец, выскочил на поляну, на которой лежали сложенные стопой несколько ковров-самолетов.    На самом верхнем из них сидел Бэдбэар и пытался взлететь. После грозы ковер еще не успел высохнуть, он был насквозь мокрый. Поэтому взлетать никак не хотел, лишь только приподнимался на несколько сантиметров и плюхался обратно. Я подскочил к бывшему правителю, вынул из ножен саблю и уперся острием ему в горло.    – Где толмач Фрол?    – Не убивай! – только и смог произнести негодяй, так и не ответив на поставленный вопрос.    – Не скажешь – точно убью! Где он?!    – Он убежал! Взял сапоги-скороходы и убежал!    – Куда?    – Туда! – он махнул рукой в сторону от реки.    Я огляделся по сторонам, нет ли поблизости еще одной пары сапог-скороходов. Но таковой нигде не наблюдалось. Бэдбэар мужик довольно грузный, тем не менее со злости у меня хватило сил спихнуть его с ковра, да так, что он еще и откатился метра на два. Я поднял верхние три мокрых ковра из стопки и швырнул их в бывшего узурпатора. Как и ожидалось, самый нижний до конца промокнуть не успел – ливень прошел хоть и сильный, но кратковременный. Взлетев над лесом, я стал двигаться на небольшой высоте, всматриваясь вниз, не бежит ли где мой противник. За то время, пока я переплывал реку, поднимался наверх, добежал до поляны, а потом выяснял у Бэдбэара, куда делся толмач, он мог уйти на приличное расстояние. А заметить человека в густом лесу с высоты – на самом деле задача непростая. Решение этой задачи мне облегчил широкий и просторный луг, через который шла узкая грунтовая дорога, по этой колее, наверно, мужики возят сено. И луг, и дорога уже успели высохнуть под жарким июльским солнышком, поэтому я и заметил, что кто-то пылит вдалеке. Я врубил форсаж и кинулся в погоню. Надо сказать, что в чистом поле, при отключенном кроссовом режиме, сапоги-скороходы не уступают по скорости ковру-самолету. Если мерзавец заметит погоню, догнать его будет нелегко – он успеет добежать до леса и снова скроется от меня.    Конечно же, он заметил. Когда нас разделяло около ста метров, он резко увеличил скорость и свернул с дороги, чтобы добежать до леса напрямик. Это его и сгубило – он отключил кроссовый режим для увеличения скорости, а при этом сапоги перестают отслеживать рельеф местности, тут надо очень внимательно следить за препятствиями самому. Фрол не учел этого, споткнулся о какую-то кочку и упал, мгновенно сгруппировавшись и прокатившись кувырком. Ловок, мерзавец! Правда, при этом он потерял сапоги. Тут-то я и настиг его. Он уже поднялся и бросился к своим сапогам, лежавшим неподалеку. Я пролетел на бреющем и сбил его с ног. Остановил ковер, выхватил саблю и подскочил к нему. У толмача тоже в руке оказалась сабля. Если он опытный фехтовальщик, то, скорее всего, исход поединка окажется в его пользу.    Наши сабли зазвенели. Он замахнулся и рубанул сверху, пытаясь раскроить меня надвое. Я подставил свой клинок, лезвие противника скользнуло по нему и врезалось в гарду. Упирая клинок в клинок, напрягая мускулы и пытаясь оттолкнуть друг друга, мы сблизились. Его перекошенное от натуги красное бородатое лицо было напротив моего. Изо рта несло чесноком и сивушным перегаром. Скрежеща зубами он прохрипел:    – Ну, берегись, гадина эфэсбэшная! Сейчас я тебя в котлету порубаю!    – Флаг тебе в руки и электричка навстречу! – я размахнулся левой рукой и ударил его кулаком в область печени.    Он, крякнув, коротко выдохнул и ослабил давление на мою саблю. Я резко отскочил шага на два назад, а он тем временем замахнулся и рубанул наотмашь. Мне удалось отклониться от удара, его сабля со свистом рассекла воздух перед моим лицом и вспорола на плече ветровку, не зацепив тела. Я сделал выпад, стараясь уколоть его в живот, он отбил удар и попытался перерубить мне шею. Я снова подставил свое лезвие, отражая удар и, когда наши сабли со звоном встретились, резко закрутил свой клинок. Как ни странно, сработало – он выронил свою саблю. Я замахнулся для атаки, а он в два прыжка очутился на ковре и пошел на взлет. Быстро вложив саблю в ножны – может, еще пригодится – я догнал взлетающий ковер и успел ухватиться за бахрому. Мой вес нарушал центровку, ковер летел с правым креном и не мог выправиться, поэтому набирал высоту, кружась по спирали, а я, подтянувшись, пытался влезть на него. Толмач всячески препятствовал этому процессу, пытаясь разжать мои пальцы. Но это, надо заметить, не так-то легко сделать, мои привыкшие к веслам кисти рук – все-таки академической греблей когда-то занимался – еще достаточно сильны. Фрол достал нож, а я перехватил его запястье, нащупал болевую точку и сильно сдавил, чтобы он не смог воспользоваться оружием. Завопив от боли, он выронил нож и тот полетел, в смысле упал, на землю. А Фрол тем временем находился перед выбором – либо вместе со мной отправится вслед за своим ножом, либо втянуть меня на ковер, поскольку держал я его запястье цепко и отпускать не собирался. А поднялись мы, судя по всему, достаточно высоко. Точно сказать не могу, поскольку на землю я не смотрел. Он хватался за лямки, пришитые к ковру для безопасности седоков, из последних сил отползал от края, а я, изловчившись, закинул, наконец, на ковер ногу. Крен выровнялся, теперь мы оба были на ковре, и сразу же, конечно, сцепились в вольной борьбе. Вольной я ее назвал не потому, что мы владели этим видом спорта, а потому, что каждый боролся как умел.    То мы проводили схватку в партере, то катались по ковру, хватали друг друга за горло, пытаясь удушить, и рискуя при этом покинуть пределы нашего летающего татами. Однако это становилось небезопасно – боковым зрением я уже успел заметить, что поднялись мы чуточку повыше, чем высота Останкинской телебашни. Каждый из нас боролся из последних сил, которых становилось все меньше и меньше, и каждый понимал, что схватка эта не на жизнь, а на смерть, поскольку щадить своего противника никто из нас не собирался. Мне никак не удавалось выхватить из ножен саблю – лишь только я отпускал правую руку, противник сразу начинал меня одолевать.    Но внезапно мы оба оказались распластаны на ковре. Похоже, этот магический летательный аппарат сошел с ума, решив набрать первую космическую скорость. Нас прижала к его поверхности чудовищная перегрузка, очевидно пять "g" как минимум, в ушах свистел ветер, а ковер мчался куда-то, похоже, со сверхзвуковой скоростью. Что случилось? Почему ковер взбесился? Я попытался приподняться хоть на четвереньки, чтобы дотянуться до органов управления. До стержня-рычага я так и не достал, потому что от внезапного резкого удара на какое-то время потерял сознание.    Очнулся я уже на мягкой зеленой травке. В чувство меня приводили Кощей и Катька. Моя супруга – нашатырем, а Кощей легкими пощечинами. Впрочем, особо легкими их назвать нельзя.    – Ну вот, я же говорил, что все будет хорошо, – увидев, что я открыл глаза, смертный Кощей прекратил рукоприкладство.    Судя по забинтованной голове и повязке с проявившимся бурым пятном на левом плече, он был серьезно ранен. Но, поскольку он жив, можно было предположить, что из схватки с Черноусом он вышел победителем.    – Как успехи? Где Черноус?    – В клетке, – ответил Кощей. – Вместе со своим другом Бэдбэаром и этим, как его, с которым ты дрался...    – С Фролом, – подсказала Катька. – Можешь полюбоваться.    Я приподнялся на локтях и сел. Мы находились на той самой поляне, на правом берегу Синявы, куда приземлились некоторое время назад. Тут кишело полно народу – в основном военные, но были и штатские. Высокие чины сновали туда-сюда верхом на лошадях и отдавали приказания. Здесь же, на поляне, стояла и летающая тарелка Кощея а поодаль – большая железная клеть на колесах. В ней сидела вся троица – Бэдбэар, Черноус и толмач Фрол. У всех для надежности были связаны за спиной руки. Около клетки я увидел Петровича, он был в наручниках, причем наручники перекинуты через один из прутьев клетки. Его охраняли два солдата с мушкетами. На том берегу все еще стояли палатки, но людей возле них не было – недавние солдаты в рубищах строем двигались через мост, их конвоировали к нашей поляне.    К нам подошел Игорь Геннадиевич, посмотрел на меня.    – Ну что, Вань, очухался?    – Как видишь. Тебя это сильно огорчает?    – Наоборот, сильно радует. Зачем же ты вставать решил?    – Когда?    – Ну там, на ковре-самолете. Лежал бы себе тихо-спокойно как этот, – он кивнул в сторону клетки, в которой сидел Фрол, – тогда бы мягко пристыковался. А так тебя видишь, как головой припечатало.    – А что это вообще было? – обвел я взглядом собравшихся.    – После того, как ты переплыл реку и скрылся там, в лесу, Кощею удалось каким-то особым способом парализовать Черноуса, – стал рассказывать Мельников.    – Обычная инъекция, – пояснил Кощей. – Самое трудное было подобраться к нему на такое расстояние, чтобы достать шприцем.    – Вот. А потом мы полетели на тарелке искать тебя. Увидели ковер-самолет, а там вы с Фролом деретесь на высоте шестьсот метров. Чтобы остановить вашу борьбу и не дать вам свалиться, Кощей включил какую-то штуку и сделал гравитацию на вашем ковре в четыре раза большей. Потом он просто подогнал тарелку под ваш ковер, а ты привстал в это время, поэтому в момент стыковки тебя головой и шандарахнуло.    – Понятно, – я потер раскалывающуюся черепушку и задал совершенно глупый вопрос, поскольку еще не мог адекватно оценивать происходящее. – А что будет дальше?    – Где? С кем?    – Ну, с ними, с нами...    – А дальше? Дальше – все как я говорил в ультиматуме, – ответил Кощей. – Ту троицу в клетке повезут в Стольноград и будут судить за попытку государственного переворота. Аутодафе или что-то в этом роде, четвертование, например, им вряд ли грозит, все-таки обошлось без кровопролития, но в тюрьме, я думаю, годика два-три посидят. Вон того, в наручниках, из вашего мира, вы возьмете с собой, его будут судить у вас. Да и всем вам пора отправляться домой. Сроки экскурсии подошли к концу, свою миссию вы выполнили. И, кстати, довольно успешно, поздравляю.    – Спасибо. Так мы что, прямо сейчас открываем портал при помощи амулета Золотого Льва? И попадаем в наше измерение в глухую тайгу ниже порога Пасть Дракона?    – Думаю, что нет, – ответил Кощей. – Во-первых, амулет Золотого Льва не должен больше попасть в ваш мир. Во избежание негативных последствий. Мало ли кому еще захочется прогуляться в сказку? Не дай бог он попадет к наркоторговцам или еще каким-нибудь нехорошим людям. А во-вторых, не все в вашей группе умеют сплавляться на плоту, кроме того, с вами преступник, которого надо поскорее сдать органам правосудия, поэтому лучше бы вам попасть в свой мир, оказавшись в каком-нибудь цивилизованном месте.    – И как мы будем перемещаться? При помощи избушки Бабы-яги?    – Нет, – Кощей покачал головой. – Я попробую переместить вас из НИИКоГО.    – Ясно, – хотя на самом деле мне было ничего не ясно.

Глава 22.

Восемнадцатое июля, ближе к вечеру    Ковер-самолет приземлился в лесу около холмика-землянки с люком в подземный ход. Мы прилетели сюда на ковре, потому что свою тарелку Кощей отправил в замок в автоматическом режиме. Во-первых, он не хотел ей пользоваться дальше из соображений экономии топлива, а во-вторых – в ней просто не хватало посадочных мест. Когда Петровича в наручниках потащили на ковер-самолет, он сыпал угрозами, грязно матерился и всячески сопротивлялся. Колобков-Мельников предлагал заклеить ему рот скотчем и вырубить при помощи какой-нибудь дубины. Но Кощей решил поступить более гуманно – он наложил на него два заклятия: заклятие молчания и заклятие подчинения сроком на шесть часов. После этого Петрович замолк и беспрекословно слушался своего конвоира, то есть майора Дюкову.    – А он на суде давать показания сможет? – с беспокойством спросила Мария.    – Сможет, сможет, – заверил Кощей. – Ровно через шесть часов опять начнет скандалить, угрожать и сопротивляться.    – Здорово! – восхитилась майор. – Вот бы так научиться. Я имею в виду колдовать.    – Для этого надо пройти хотя бы краткий курс магии, а это – шесть семестров.    – Да не вопрос, было бы только где...    Короче, уселись мы все на ковер-самолет и через пару часов были на месте. Кощей открыл люк подземного хода и пояснил всем:    – Через проходную я вас решил не вести, поскольку с оформлением разовых пропусков слишком много мороки даже для меня, спонсора и покровителя данного заведения. Причем, сам же я и затеял весь этот бюрократизм. Но не жалею об этом: ornung ist ornung – прядок есть порядок. Так что, в обход порядка воспользуемся черным ходом.    Мы спустились в подземелье, которое нам с Лешеком было знакомо по прошлому году. Лешек все еще сопровождал нас, причем Кощей сам предложил ему это, сказав, что заодно им надо кое-что обсудить. Дойдя до круглого помещения, в котором тут же автоматически померцала и зажглась люминесцентная лампа, мы увидели знакомую черную дыру, озаряемую алыми всполохами, из которой тут же высунулись хелицеры, педипальпы, четыре волосатые лапы из восьми и все восемь любопытных глаз громадного паука Феди.    – Кого еще тут леший принес? – проворчал он.    Лешек открыл было рот, чтобы выразить возмущение, но Кощей опередил его:    – Это не леший, это я принес! Не узнал, что ли, склеротик старый?    – Ой, простите, ваша светлость, честное слово сослепу не признал. Вы уж не серчайте, старый стал, седьмой глаз совсем плохо видит, а третий справа...    Он бы еще долго рассыпа?лся в извинениях и оправданиях, но его прервали вопли мадам Дюковой-Шнайдер, только что вошедшей сюда, поскольку она шла замыкающей в нашей колонне.    – Ой! Боже мой! Сейчас же уберите это чудовище! – она даже вынула свой пистолет. – Иначе я за себя не отвечаю! У меня арахнофобия!    – Фобия, фобия, – проворчал Федя. – Это все с вами, ваша светлость?    – Да, все со мной.    – Ну проходите тогда, пока! – сердито проскрипел он, уползая в дыру. – Нервные все стали какие, жуть!    Через секунду из черной дыры уже доносилось:    – Пас!    – Пас!    – Трое нас!    – Распасы, поздравляю, господа!    Федя, как всегда, резался с чертями в преферанс. Уж не его ли партнер тот самый черт, который хотел нас надуть с разрыв-травой? Тогда я от души желаю Феде раздеть его до последней шерстинки.    Дальше мы шли по подземному коридору до лифтов.    – Знаешь, Лешек, – обратился Кощей к нашему другу, – я хочу предложить тебе проходить практику в этом институте. Согласен?    – Конечно согласен.    – А когда закончишь учебу, будешь тут работать постоянно.    – Класс!    – Ну и отлично. Сейчас проводим ребят, тогда выберешь себе лабораторию по душе и оформим тебя в отделе кадров. А вы, дамы и господа, отправитесь к себе, в свой мир, через машину времени, сейчас мы идем к ней.    Мы поднялись на лифте на второй этаж и пошли по длинному коридору со множеством одинаковых дверей.    – Понимаете, – продолжал Кощей, – основной контингент этого заведения живет в вашем мире, в городе Москве и ее окрестностях.    – Вот это да! – меня несколько озадачила эта новость. – Тогда я не понял, если у вас тут, в институте, есть свой портал, то зачем тебе понадобилось в прошлом году заманивать для своих экспериментов людей из нашего мира, да еще каким-то неоправданно сложным методом при помощи избушки Бабы-яги? Ты же мог просто взять пробы крови у сотрудников института, проживающих в нашем измерении. Под видом анализов там, диспансеризации или дня донора в конце концов.    – Вань, ты не поверишь, но я сам узнал о существовании этого портала сравнительно недавно. Я же только опекаю и немножечко финансирую это заведение, а вопросами персонала и набором специалистов занимается заместитель директора этого «ящика» по кадрам и режиму, и о портале было известно только ему одному. Эту тайну он мне поведал лишь полгода назад, когда мы его провожали на пенсию.    – Старичку стукнуло шестьдесят? – спросил Константин.    – Старичку стукнуло шестьсот шестьдесят. И, надо сказать, не такой уж он старичок. Просто ему надоела вся эта кутерьма, захотелось пожить спокойно на дачке и разводить кур. Так вот, этот портал – не просто портал, это пространственно-временной портал. Дело в том, что местные сотрудники входят и выходят через проходную "А". Но стоит вам выйти из института через проходную "Б", вы попадете прямо на московскую улицу, причем там будет 1984 год. Да-да, еще не началась перестройка, еще проезд в метро стоит пятачок, и памятник Дзержинскому все еще стоит напротив вашего департамента, – он кивнул в сторону Дюковой и Мельникова.    – Ой, здорово! – воскликнул я. – Я туда хочу.    – Как?! – изумилась Катька. – Но ведь мы же тогда были ребятишками детсадовского возраста! Мы что, снова станем маленькими? Или будем старше своих родителей?    – Позвольте, это же безобразие! – строгим тоном поддержала беспокойство моей жены майор Дюкова. – Стоит кому-нибудь из нас предъявить свой паспорт гражданина РФ или расплатиться современными деньгами, мы сразу же станем клиентами нашего родного ведомства, то есть попадем в здание напротив памятника Дзержинскому. А мы с Игорем Геннадиевичем, между прочим, там еще не работаем.    – А я туда совсем не хочу, – испуганно произнес Константин. – Не в КГБ в смысле, туда тоже не хочу, а в восемьдесят четвертый год не хочу. Там социализм и никакой частной собственности...    – Зато нет дорожных пробок, нет всяких там рэкетиров и киллеров, нет безработицы, – напомнил я.    – И персональных компов еще нет, – прогнусавил Мокус, – И Интернет еще не придумали. Нет, я тоже туда не хочу.    – Да что вы спорите! – воскликнул Кощей, – Я никому не предлагаю вернуться в прошлое. Я же сказал, отправлю вас через машину времени, в ваш год, в настоящее время. Максимальное прошлое, которое я могу вам предложить – вернуться на восемнадцать дней назад, в первое июля, чтобы вы могли где-нибудь в другом месте спокойно отгулять свой отпуск.    – А вот это было бы чудесно! – обрадовался Мельников-Колобков.    Ишь ты! А еще недели две назад сказал бы «чушь собачья».    – А почему, – поинтересовалась Дюкова, – ваш директор по кадрам набирал сотрудников в восьмидесятых годах прошлого века?    – Институту нужны работники, а не стяжатели, – ответил Кощей. – Тогда, у ваших отцов и матерей, менталитет был совсем другой. Людям было интересно работать не потому, что можно заработать, а потому, что можно что-то открыть, изобрести, принести какую-то пользу стране или по крайней мере родному предприятию.    – То есть, вам нужны рабы, – иронично заметил Константин.    – Не рабы – работяги. Вам, молодой человек, это трудно понять, как трутню не понять муравья. Ну, вот мы и пришли. Это наша машина времени, совмещенная с телепортационным переместителем.    – Это и есть проходная "Б", – уточнил Игорь Геннадиевич.    – Нет, это второй портал, управляемый. Проходная "Б" работает в автоматическом режиме синхронизированного временного цикла. Ведь вы не хотите попасть в восемьдесят четвертый год. А в этой машине можно задавать дату перемещения. К сожалению, только с текущей минуты и назад, то есть в будущее отправиться нельзя. Лично я об этой машине, кстати, тоже узнал сравнительно недавно, ее существование хранилось в строгой тайне, и знал о ней только один человек – ее создатель. В первый раз я воспользовался этой штуковиной примерно месяц назад, когда роботов Вику и Нику к вам перебрасывал.    – Но как, – удивился Герман, – эту машину строили? Ее не мог сделать один человек. Один человек может придумать идею, но одному не под силу ее осуществить. А если о тайне знают двое, это уже не тайна.    – Ее конструировали и строили ваши соотечественники около сорока лет тому назад. Им тогда-то уже было по сорок-пятьдесят, а сейчас все давно на пенсии, а многих просто и нет в живых. Они все давали подписку, работая в секретном «ящике», да и кто бы им всерьез поверил в вашем мире, даже если бы они разгласили этот секрет?    Кощей набрал шифр на кодовом замке, открыл дверь, а за этой дверью оказались еще одни раздвижные двери – двери вагона метро с традиционной надписью «не прислоняться». Тут же на стене висел старинный телефонный аппарат в черном массивном эбонитовом корпусе с дисковым номеронабирателем.    – Значит, решено, в первое июля?    – Да-да, – подтвердили мы.    Кощей набрал при помощи диска год, число, месяц и время, снял трубку и произнес:    – Пожалуйста, старт через три минуты. Время московское.    Из стены выдвинулся какой-то маленький ящичек с кнопками, сенсорами и окулярами, было слышно, как мембрана телефонной трубки проскрипела:    – Введите пароль, просканируйте радужную оболочку глаза и отпечатки пальцев.    Кощей набрал кнопками пароль, приложил к сенсорам пальцы, посмотрел в окуляры.    – Видите, все не так просто, – обратился он к нам.    В трубке что-то прохрипело и пробурчало, Кощей сказал «спасибо» и повесил ее на рычаг.    – Ну что, господа, настала грустная минута прощания. К сожалению, вряд ли еще раз увидимся с вами, хотя, всякое, знаете ли, бывает. Кстати, чуть не забыл, у кого амулет Золотого Льва?    – У Лешека, – ответила Катька, – Я ему вчера подарила, перед тем, как вы прилетели.    – Точно-точно, – подтвердил Лешек, – у меня.    – Хорошо.    Мы обнялись и расцеловались с Кощеем и Лешеком. Раздвижные застекленные двери вагона с грохотом и шипением распахнулись, в вагоне зажегся свет и мы вошли внутрь.    – Осторожно, двери закрываются! – проговорил голос из динамика, и двери вагона с шумом захлопнулись.    Мы еще раз помахали руками остающимся. Прерывисто загудел зуммер, Кощей захлопнул наружную дверь, за окнами вагона осталась только темнота. Вагон загудел, закачался и поехал по тоннелю. Самый обычный вагон, самый обычный тоннель. На мгновение погас и снова включился свет, и мы увидели, что и впереди, и сзади прицеплены еще вагоны, в них горит свет, но пассажиров нет. Поезд начал тормозить, из динамиков раздалось:    – Станция «Сокол». Следующая станция «Аэропорт».    Двери открылись, и вагон стали заполнять ожидавшие на платформе пассажиры. Обычные пассажиры, деловые, спешащие. Петрович, хоть послушный и молчаливый, все же оставался в наручниках, что могло бы вызвать нездоровый интерес со стороны окружающих. Колобков-Мельников незаметно снял наручники и спрятал их в карман:    – Ничего, у нас еще три часа в запасе. А до Лубянки-то всего двадцать минут езды. Но с пересадкой.    А Катька толкнула меня и постучала пальцем по виску, показав взглядом, что в моем внешнем облике что-то не так. Что там? Порванная на плече ветровка? И это тоже, но главное – у меня на поясе все еще висела сабля в ножнах...