Текст книги "Сказочный отпуск (СИ)"

Автор книги: Владимир Жариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6 .

Третье июля, остров Буян, утро    Фрол допил из граненого стакана виски и сморщился.    – Фу, гадость какая! Наш деревенский самогон и то приятнее!    – А ты закусывай, – Бэдбэар аппетитно захрустел малосольным огурчиком.    Они сидели в уютных креслах перед камином. В окне на противоположной стене дальнозырик показывал трансляцию матча по игре в лапту.    – Закусывай, не закусывай – все одно цельный день отрыжка сивушная. Ладно. Короче, Петрович психовать начинает, говорит, что доставать товар становится все труднее. Мол, надо прекращать с импортом, да наладить собственное производство.    – Ну что ж, наладим. Когда время придет. Вот власть возьмем, тогда и наладим. Это ж тебе не ложки деревянные строгать, тут завод нужен.    – Ну, дык, не пора ли ее брать, власть-то? Уж без малого год все вооружаемся, вооружаемся... И еще тратим на чепуху всякую. Сколько денег в турбазу в ТОМ мире, в «Алтайские зори» вгрохали, да еще в эту, в «Лукоморье»! Одна только крутящаяся изба обошлась в копеечку! А твоя вот эта вот конспиративная квартира, думаешь дешево стоила? А цельный полк тайком содержать каково, а? Мои алмазы на исходе...    – Мои. Мои алмазы, – поправил Бэдбэар.    – Твои-мои, какая разница! Кончаются все равно. Не пора ль купоны-то стричь?    – Рано. Народ не готов еще. Ситуация не возникает, когда верхи не хотят, а низы не могут. Или наоборот.    – А откуда ты знаешь, готов он или не готов, народ-то? Сидишь тут безвылазно, да виску энту трескаешь. Ты с ним общаешься, с народом-то?    – Так вон, аппарат на что? – бывший волшебник указал вилкой с огурцом на дальнозырик. – Новости смотрю, газеты читаю, да вы с Петровичем мне докладываете. Так что, дружище, все под контролем. Пока они, видишь ли, всем довольны. Царь, то да сё, свободы всякие, налоговые послабления, предпринимательство, каждый свое дело открыл. Бабка сушеными грибочками на тракте торгует, она уже не просто бабка, она предприниматель. Подождать надо. Казна царская держится только за счет невиданно высоких цен на алмазы в Заморском королевстве.    – Может и нам свои остатки – туда, по высоким ценам?    – Не надо. Наш капитал правильно вложен. Рано или поздно заморский рынок алмазов обвалится. Я думаю, что скоро. Тогда начнется кризис, инфляция и все такое. Короче, придет наш черед. А Петровичу передай, чтоб в следующий раз... – он взял с журнального столика цветной каталог российского вооружения и полистал его. – Тут одну штуку я присмотрел интересную...    – А ну, как не будет его, следующего раза-то? Петрович беспокоится, что накроют его ТАМ! Выследили его, говорит. Может, и впрямь хватит? Может, лучше это зелье будем возить? – Фрол постучал ногтями по бутыли с виски. – Или телеги самобеглые, автомобили то есть? На подержанных тачках, говорят, неплохо заработать можно.    – Хо-хо! Автомагнат выискался! А топливо для них ты тоже оттуда возить станешь? А дороги кто будет строить? Колян Второй? Да ты посмотри на него, старикан еле дышит, до дорог ли ему? Вот помрет, начнется смута – тогда и наше время придет. Выведем свои формирования, возьмем власть, назначу я тебя министром экономики, а там, глядишь, – и нефть в наших краях разыщем. Тогда и станешь туры за машинами в ТОТ мир организовывать, понял? А сейчас нам стволы нужны, гранаты, патроны. Так что передай Петровичу... Ладно, давай еще по маленькой, потом скажу, – Бэдбэар отложил в сторону каталог и налил виски в стаканы.    На поле, что показывалось по дальнозырику, выбивающий отбил битой свечу. Мяч влетел через окно прямо в комнату, разбил статуэтку на каминной полке, отрикошетил и упал на столик, чуть не опрокинув наполненный стакан Фрола.    – Эй! Полегче там! – Фрол кинул мяч обратно в дальнозырик.    В это время показывали публику, мяч засветил кому-то в лысину. Владелец лысины обернулся, но, не найдя обидчика, снова уставился в поле.    – Они нас не слышат, дружище, – сказал Бэдбэар, откидываясь на спинку кресла со стаканом в руке.    – Да знаю я. А они точно нас не слышат?    – О, если б слышали, узнали бы много интересного. И доложили бы куда следует, о чем мы тут беседуем. Хе-хе.

***    Фрол и в пьяном виде мастерски управлял ковром, впрочем, и лёту здесь всего ничего, с полчаса, не больше. Над морем, да по прямой. Вместо убогой хижины на острове Буяне они построили прошлой осенью конспиративный особнячок, скромненький, в два этажа, но с удобствами. Не сами, конечно, строили – бригаду гастарбайтеров наняли из одной южной республики, входившей когда-то в состав СССР. Рабочих телепортировали сюда, а потом обратно при помощи амулета. Управились они быстро, до холодов успели. Хоть и пришлось потом самим устранять недоделки, зато обошлись без тутошних строителей – и никаких слухов среди местного населения. А по весне таким же макаром турбазу на берегу моря отгрохали. И в ТОМ мире купили особнячок в глухом лесу, в Алтайской тайге, бывший пионерлагерь какого-то заводика. Туда тоже деньги пришлось немалые вкладывать – евроремонт и все такое. Зато место оказалось удобное – оттуда открывались врата прямехонько на берег Синя-моря, около новой турбазы, что "Лукоморьем" назвали. И оружия закупили уже на целый полк – вот и кончается заначка алмазов.    Фрол приземлился за мысом, чтоб с турбазы не засекли его прилет, спрятал ковер и незаметно прокрался на территорию. Разговор с Петровичем будет не из приятных. Эх, опять его черт попутал. И чего он ввязался в эту авантюру? Сказал бы тогда, мол, нет никаких алмазов, и баста! А теперь словно меж молотом и наковальней оказался. Один все больше роскоши хочет, да о власти мечтает, другой сначала бурную деятельность развил, теперь за шкуру свою трясется, а он, Фрол, вечно во всем крайний, да виноватый!    – Да ты знаешь, что такое зона в современной России?! – разгневанно кричал Петрович, нервно жестикулируя. – Лично я туда совсем не хочу! "Град" ему, видите ли, достань! Оборзел совсем старый! Кто же мне его продаст? Это тебе не пулемет, не винтовка. А ядерную боеголовку с баллистической ракетой ему не надо?    – Ядрёную – нет, не надо, – заверил Фрол.    – Я больше вообще не могу туда соваться, все, я под колпаком, – Петрович кивнул в сторону избы. – Да я их нутром чую, среди них точно кто-то из ФСБ.    – Чегой-то?    – Федеральная служба безопасности. Ну как бы тебе объяснить? Ну тайная служба, разведка, вроде как рыцари плаща и кинжала.    – Понятно. А которые из них? Кто именно, догадался?    – Вот этого точно сказать не могу, – Петрович поскреб несуществующую бороду. – Быть может этот, раскормленный гусак, якобы владелец фитнес-клубов, а может и тот, как его, Иван со своей девчонкой. Ты ж говорил, что они тут уже бывали?    – Точно! Точно они шпионы, злыдни! Из-за них я тогда мешок с алмазами в омуте утопил!    – Короче, стоит мне сунуть нос в ТОТ мир – всё, заметут как миленького.    – И чего?    – И тюрьма.    – Неужели такие законы строгие?    – А то! Автомат – не перочинный нож и даже не сабля. Незаконное хранение и сбыт оружия – тяжкое преступление, это тебе не хухры-мухры. Лет пятнадцать дадут, а то и пожизненно.    – Тяжкое, а всего лишь тюрьма. Не четвертуют же!    – А ты посиди там на нарах, в российской тюряге. Скажешь, уж лучше бы четвертовали.    – А если поручить доставать товар этому, ну, как его? Ну, новенькому работнику? Он-то еще не под колпаком?    – Да ты что, свихнулся?! Разве он сможет? Тут связи нужны. С братками ведь не так просто договориться на самом деле, к ним в доверие войти надо. А он чмо и есть чмо! Интеллигент паршивый.    – Ну и все тогда, стало быть остаемся тута и никуда больше не суемся. И Бэдбэару скажем, что туда покамест ни ногой. Суворов как говорил? Не числом, а умением. Вот пусть умением, безо всякого "града" власть заберет. А как возьмет власть, будет ему и град, и снег, и дождь, чего пожелает.    – Твоими устами бы... Вот сам ему так и скажи. Погоди! Я придумал. Достану я ему "град", а то, глядишь, и еще чего покруче. И тот, кто нам мешает, он нам поможет. Ты говоришь, у этого пацана, у Ивана, сам Кощей Бессмертный лучший друг?    – Ага, ага!    – Ну и чудесненько. Мы его используем.    – Ох, с Кощеем не шути, Петрович. Ох, не к добру это. Кощей-то он похлеще вашего ФСБ будет.    – А это мы посмотрим. Ты давай-ка, здесь не светись, чтобы они тебя не приметили. Дуй сейчас к Бэдбэару, скажи, что есть у меня план. Вечерком я заскочу, обсудим. Я вот чего хочу предложить.    Петрович склонился поближе и зашептал ему почти в самое ухо.    – Ага, ага! – согласился Фрол. – Точно, так и надо.    – А ну брысь! Пошел отсюда! – крикнул Петрович и топнул ногой. Кот Полуэкт шарахнулся в сторону. – Все, и ты тоже давай, проваливай на остров, нечего здесь околачиваться.    –Это почему это?    – Не ровен час Иван тебя узнает, и всем нашим планам – кирдык.    – Да ладно тебе, никто меня не признает Я же теперь – вон аристократ какой стал! Костюм, шляпа. Как ты говоришь, по-вашему, прикид?    –Прикид прикидом, а по территории все равно нечего шляться. Пока, до вечера.    – Хорошо, сейчас лечу. Мне только в полк к Губарю заскочить, инструкции передать. Я аккуратно, как мышка, я быстренько.    – Все, давай!

Глава 7 .

Третье июля, турбаза "Лукоморье, утро    После завтрака у Катьки разыгралась страшная мигрень. Она слегла в постель и велела не кантовать ее до вечера или даже до следующего утра.    – Может, мне остаться? – спросил я.    – Да нет, лети, развлекайся. Вдруг там Кощея увидишь, привет передавай.    – Возможно и увижу. Но вряд ли.    – Это почему? Ой! – она сморщилась от приступа головной боли. – Давай, лети на свою экскурсию. Ты мне здесь только мешаешь.    – Мы возвратимся возможно лишь завтра. Герман хочет взять палатку и заночевать в лесу.    – Ничего, я переживу. Сейчас таблетка подействует, я здесь полежу, почитаю. А вечером дальнозырик пойду посмотрю, такая штука замечательная, мне так нравится!    – У Кощея была такая штука. Он вам не показывал?    – Показывал, но только когда передавали новости. А киношки мы там у него по обычному видаку смотрели.    До назначенного времени вылета оставалось еще минут пятнадцать. Я прошелся по комнате, посмотрел в окно. Все окна жилых помещений избы выходили во двор, а противоположная стена, где коридор, была глухая, его освещали только два окна с торцов и масляные фонари. Зачем так сделано, совершенно непонятно. Я мельком глянул вниз, не собираются ли там уже отлетающие на экскурсию? Около деревянного изваяния мишки за баскетбольной площадкой стояли и беседовали два человека. Один из них, кажется, Герман, его загораживал баскетбольный щит, но я даже не смотрел на него, потому что мое внимание было приковано к его собеседнику. Незнакомец стоял ко мне спиной, он был в дорогом расшитом золотом камзоле местного покроя и в широкополой шляпе, но я бы дал голову на отсечение, что узнал его бороду. Это же наш старый знакомый толмач! Так вот он где! Значит, они на самом деле каким-то образом связаны с Германом. Они где-то познакомились, толмач рассказал ему про амулет, и они вместе открыли свое дело – вот эту самую турфирму.    Я пулей выскочил из комнаты, как д'Артаньян из кабинета де Тревиля, когда увидел в окно герцога Рошфора. На лестнице я столкнулся с Константином: «Прошу прощения!», потом на крыльце чуть не сшиб с ног Колобкова: «Извините!», потом со всех ног рванул к скульптуре медведя...    Герман шел мне навстречу. Один. И почему-то в синей футболке, а только что был в бежевой.    – Вы уже готовы? – спросил он.    – Где этот?!    – Кто?    – Бородатый! С которым вы разговаривали.    – Да не было тут никого, – спокойно и уверенно ответил Герман.    – Блин! Неужели глюк?    – Бывает. Ваша супруга летит с нами?    – Нет, у нее мигрень, она решила остаться.    – Очень жаль. Ну ничего, зато у нас подбирается чисто мужское общество. Тем лучше.

***       Мы летели над лесом уже больше трех часов примерно в северо-западном направлении. Под нами проходила широкая и гладкая, вымощенная булыжником дорога, Я узнал эту дорогу, кажется, ее называют Большой Серединный тракт. Эта магистраль – если так можно выразиться – в северо-западной своей части проходит мимо того самого трактира, где год назад у нас была стычка с бандитами Черного Билли. Она идет от Скалистых гор, где живут гномы, прямо к Синю-морю, к главному порту, некогда принадлежавшему Тридесятому царству, а после его завоевания перешедшему под юрисдикцию Алмазной долины. Но его так по-прежнему и называют – Тридесятский порт. Интересно, а как теперь называется эта страна? После свержения Бэдбэара ее название изменилось? По дороге в обоих направлениях двигались длинные вереницы повозок, запряженных ломовыми лошадьми, их обгоняли легкие экипажи и верховые. Значит, торговля идет, жизнь кипит. Когда дорога повернула на запад, Герман взял курс на север. В дымке над лесом уже виднелись голубоватые пока еще скалы, их я тоже узнал – это как раз и есть замок Кощея. Первый раз я увидел эти скалы в прошлом году, когда мы летели на спине трехголового ящера. О том, что это не просто скалы, а замок, начинаешь догадываться только с более близкого расстояния. На таковом расстоянии мы и оказались где-то минут через сорок.    – Значит, вот тут и живет знаменитый Кощей Бессмертный, – не то задал вопрос, не то констатировал Колобков.    – А внутрь мы на экскурсию не пойдем? – спросил Константин, вглядываясь через фотоаппарат-зеркалку с телеобъективом в причудливые разновеликие башни, с бойницами и окнами в готическом стиле.    – Нет, – ответил Герман. – Кощей не особенно бывает рад гостям, поэтому замок окружает очень сильное защитное поле, преодолеть которое невозможно даже с помощью магии. Сколько бы мы не летели к замку, ближе, чем на это расстояние, подлететь нам уже не удастся.    – Чушь собачья, – скептически произнес Колобков.    Мокус молчал и никак не комментировал происходящее. Он только достал фотоаппарат-мыльницу, несколько раз щелкнул и снова занялся своим ноутбуком, с которым не расставался никогда. Похоже, экскурсия мало его интересовала, было вообще странно, зачем он отправился в полет, мог бы просто щелкать по клавишам у себя в номере. Оживился он только тогда, когда Герман произнес:    – Я специально решил отправиться на эту экскурсию с ночевкой, поскольку вечер предлагаю провести на озере, где водятся русалки. Там мы посмотрим небольшое шоу, потом поужинаем у костра, разобьем палатку и заночуем.    – Вместе с русалками? – поинтересовался Мокус.    – Заранее предупреждаю, – ответил Герман, – ни на какие шуры-муры не рассчитывать. Во-первых, это опасно для жизни...    – СПИД? – уточнил Мокус.    – Нет, гораздо серьезнее. Асфиксия и утопление в воде, как пишут в судебной экспертизе. И второе, русалки подрядились только выступать в шоу, озеро – не дом терпимости, смотреть можно, но трогать – ни-ни. Короче, все согласны с такой программой? Или мы возвращаемся на базу?    – Согласны, согласны, – подтвердили мужики.    Сначала я подумал, что шоу нам будут показывать такие же русалки, как и лешие на турбазе в "Лукоморье", – то есть переодетая группа мастериц синхронного плавания. Но вскоре я начал узнавать места, да и Герман подтвердил правильность моих догадок, что мы направляемся к Русалочьему озеру.    – Сейчас мы пойдем на посадку, – сказал он, – К сожалению, дальше ковры не летают. Где-то километра два придется пройти пешком.    Тут действительно кончалась зона действия антигравитационных зарядных устройств (АГЗУ), которые поддерживают ковры в воздухе. В прошлом году мы едва не разбились из-за этого и только чудом дотянули до озера. Герман посадил ковер на заболоченную, поросшую хвощем и багульником поляну. Через несколько секунд над нами повисла туча комаров.    – Кому репелленты? – спросил наш экскурсовод.    Мы тут же выстроились к нему в очередь, по ходу дела отплясывая камаринскую.    – Что, Гера, опять экскурсантов привез? – прозвучал сзади старушечий голос.    – Да уж привез, теть Шур.    Обернувшись на голос, мы увидели невысокую пожилую женщину со спутанными зелеными волосами, свисающими из-под видавшего виды неопределенного цвета чепчика, в перепачканной болотной тиной душегрейке и в резиновых сапогах примерно сорок шестого, если не больше, размера.    – Добрый вечер, – поздоровался Колобков и ехидно спросил: – Простите, вы – Баба-яга?    – Здравствуй, милок, – ответила старушка. – Да господь с тобой, какая ж я Яга! Кикимора я, не признал, что ли?    – Простите, мамаша, не признал, – смутился тот. – Если честно, за свою жизнь был знаком только с одной кикиморой – это моя первая жена.    – Это кто ж такая? Уж не Зойка ли?    – Не, ее Люськой звали.    – Товарищ шутит, – пояснил Герман. – Его бывшая – представительница другого мира и вовсе не имела к нелюдям никакого отношения.    – Да я уж так и поняла. Я ж ведь давно привыкла, что люди нашим именем всяких страшных да стервозных баб называют. И чем мы виноватые? Ничего плохого людям вроде и не делаем. А в молодости-то мы очень даже ничего, – эту последнюю фразу она произнесла с жеманно-кокетливой интонацией. – Среди нас и красавицы есть.    – Да ладно, теть Шур, не берите в голову. Пойдем мы.    – Ступайте с Богом, добрый путь!    Герман взвалил на плечи рюкзак, в котором находилась палатка, а также спальные мешки, топор, котелок и наш сегодняшний ужин. Ковер-самолет он скатал и спрятал в кустах, прикрыв его куском полиэтилена. Рюкзак был довольно увесист – палатка видно здоровенная. Я предложил свои услуги по переноске груза, но Герман отказался:    – Да ладно. Тут идти-то всего ничего.    Что ж, мое дело – предложить. Минут через двадцать мы вышли на знакомый мне берег.    – Время еще есть, – сказал наш провожатый. – Поставим пока шатер.    С этим делом мы справились быстро и пошли на берег озера. Здесь были установлены лавочки для зрителей. С высокого крутого берега открывался хороший обзор.    – Садитесь пока, – предложил Герман.    Мы сели. Из лесу вышел молодой предприимчивый паренек. По скромной цене он предлагал нам напрокат бинокли.    – Полгрошика на сеанс, налетайте, господа, торопитесь, последние пять штук остались!    И чего ради тогда торопиться, нас и так пять человек, а другой экскурсионной группы вроде и не ожидалось.    – Так у нас нет местной валюты, – развел руками Константин.    – Не вопрос, я конвертирую, – предложил свои услуги Герман.    – А какой курс?    – Один к десяти. Один грош – десять баксов.    – Ни фига себе! – произнес бизнесмен, но, тем не менее, достал из кармана пятидолларовую купюру.    – И мне, – сказал Колобков. – Только я рублями, можно?    – Без разницы, – ответил наш инструктор.    – А это кто? – шепотом спросил я у Германа, кивнув в сторону предприимчивого паренька, когда тот удалился.    – Это? Да так, Анчутка. Местный парнишка, он нам тут помогает. За осветителя и вообще... Внимание!    Яркий свет прожектора осветил пятачок на поверхности озера, зазвучала музыка. Конечно же, и тут не обошлось без наших современных прибамбасов – сюда притащили электрогенератор, софиты и магнитофон с усилителем. Из воды вынырнули шесть русалок. Четверых я сразу узнал: Светка, Машка, Дашка и Галина. Остальные две – новенькие, Эльвиры среди них не было. На всех, по сравнению с прошлым годом, появилась дополнительная деталь одежды, помимо хвоста, – сверкающий серебристой чешуей лифчик. Сзади кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Это была одетая в балахон пожилая русалка, Светкина мамаша, которую мы спасали в прошлом году. Я открыл было рот, чтобы поздороваться, но она приложила палец к губам, сунула мне в руку кусок бересты и исчезла. Я взглянул на бересту и в сумерках уходящего дня прочитал написанное на нем единственное слово: "Остерегайся!". Кого остерегаться? Германа? Толмача? Но спросить было уже не у кого.    Представление длилось около часа. Девушки, как дрессированные дельфины, прыгали через обручи и друг через дружку, ныряли, кидали мяч, играли под водой горящим факелом. Зрелище, конечно же, было красивым. Мужики смотрели в бинокли и щелкали фотоаппаратами. За фотосъемку тут тоже взималась плата в один грош. А я забыл свою камеру на турбазе. Ну и ладно, все равно при монтаже Катька заставила бы выкинуть эти кадры. В конце феерии появился Нептун. А. может, Посейдон или водяной, короче, какой-то мужик с седой длинной бородой, в длинноволосом седом парике, в короне и с трезубцем. Русалки поводили вокруг него хоровод, высунулись по пояс из воды, поклонились и, взмахнув хвостами, скрылись под водой. Что-то недоброе показалось мне в облике этого Нептуна, я даже взял у Колобкова бинокль, чтобы получше его разглядеть, но не успел – Нептун тоже удалился.    Ужинали мы практически в полной темноте, при свете костра. Электрогенератор выключили для экономии бензина. У костра мы расположились чисто мужской компанией, видимо девушкам на самом деле настрого запрещалось общаться с экскурсантами. После ужина мы посидели на бревнышках, глядя на огонь, поговорили... ну, в общем, всем известно, о чем мужики разговаривают в лесу, если с бабами они разговаривают о лесе. Мои спутники, впервые попавшие в сказочный мир, были удивлены, что вопреки всем народным преданиям, хвосты русалок отделимы от их тел, а проще говоря, что хвост – это нижняя половинка гидрокостюма с моноластой, надеваемая на ноги.    – А то я все думал, как же они размножаются, – заметил Колобков. – Не икру же они мечут!    – Жесть! Так чем они тогда от обычных девчонок отличаются? – резонно спросил Мокус. – Только тем, что плавают здоровски?    – Во-первых, они умеют дышать под водой, – пояснил Герман. – Не задерживать дыхание, а именно получать из воды кислород. Кикиморы, кстати, тоже так умеют. Это довольно схожие виды нелюдей, но русалки могут жить и в морской воде, а кикиморы – исключительно пресноводные и предпочитают теплые заболоченные озера, старицы или нечищеные пруды. Русалки могут значительное время находиться под водой. Кроме того, откуда, вы думаете, у них берется хвост?    – Отрастает, – хихикнув, заметил Константин.    – Правильно. Не в магазине же они его покупают и не а ателье делают на заказ. Русалка рождается с хвостом, и он растет вместе с ней. Снимать хвост она начинает только по достижении половой зрелости, то есть в возрасте 130 – 150 лет.    – Чего, чего?    – Да, нелюди живут по 500 – 600 лет. А один леший есть в районе Скалистых гор, ему уже за тысячу.    – Ну ни фига себе, – удивились мужики.    – Так что почти полтораста лет мать таскает свое чадо на горбу, если надо выйти на берег. И на дерево на ночлег со своим дитем на загривке залезает.    – А в этом озере только половозрелые русалки плавают?    – Да. Беременные и мамаши с несовершеннолетними живут на другом озере в заповеднике. Оно заколдовано, туда никто попасть не может.    – А зимой они что делают?    – Погружаются на дно водоема и впадают в анабиоз.    – А топят мужиков они зачем?    – Ну, это не физиологическая потребность, а закон их рода. Так они заботятся о чистоте крови, опасаясь случайных кровосмешений, поскольку не признают постоянных браков. Если русалка не утопила своего партнера, она больше не имеет права рожать. И ее дочь от этого спаривания не имеет права рожать. А вообще, даже у соблюдающих этот закон редко бывает более двух детенышей, поэтому они на каждом своем сходе пытаются его отменить, но каждый раз возникают скандалы и склоки, и вопрос этот до сих пор не решен. Вообще, этот вид нелюдей очень малочисленный, поскольку забеременеть русалке довольно тяжело – период овуляции очень короткий и бывает только раз в году, примерно в середине августа. А беременность длится около девяти лет, а потом еще почти полтораста лет при отпрыске, так что при всем своем желании больше трех дочерей за всю жизнь она родить не сможет.    – А еще говорят, – сказал я, – что они родившихся мальчиков тоже топят.    – Чепуха! Русалка не может родить мальчика. Так уж устроен их организм. А поскольку пол зародыша определяет мужская клетка, то этот факт опять же вдвое сокращает шансы зачатия.    – А если русалка захочет иметь постоянного партнера, скажем, выйти замуж?    – Тогда она должна сжечь хвост и уйти на землю. После сжигания хвоста она теряет способность дышать под водой.    – А кикиморы тоже с хвостами? – спросил Мокус.    – Нет. Но у них длинные и широкие ступни ног и перепонки между пальцами.    – Типа ласты?    – Да, как ласты, только уже несъемные. Такие огромные лапти немного уродует их экстерьер, а так, выше щиколоток, девчонки-кикиморы очень красивые. Этот вид гораздо ближе к людям, но держатся они обособленно и стараются не входить с людьми в контакт. Вид тоже малочисленный и вымирающий. Они, кстати, обоеполые. Где-то в серединном возрасте они начинают создавать семьи и живут как люди, строят дома и носят нормальную одежду. Зимуют они не под водой, а в избах, питаются клюквой, морошкой, соленой рыбой и водорослями. А весной подростки и молодежь покидают родителей и уходят на болота. Мальчики и девочки держатся порознь вплоть до создания семей. А вот общаться с людьми они не хотят, стесняясь своих нижних конечностей. Потому-то они и вымирают, что живут обособленно. Сколько им ни говорили обновить кровь посредством смешанных браков с людьми или русалками, они – ни в какую. Кстати, этот вид существовал и в нашем мире, и они являются далекими предками людей.    – Разве они, а не обезьяны? – с сомнением произнес Мокус.    – Нет, ни обезьяны, ни питекантропы, ни неандертальцы, ни австралопитеки не были предками человека. Все это – отдельные ветви эволюции. Я как раз защищал докторскую диссертацию на эту тему.    – Вы доктор? – удивился Константин.    – Да, доктор. Профессор антропологии. Не все же время я был директором турфирмы. Просто в современной России наука перестала быть востребована, поэтому приходится как-то выживать. Зато, имея возможность попадать сюда, я собираю уникальнейший материал, который вдруг да когда-нибудь пригодится. Не мне, так потомкам. Так вот, кикиморы. Человек, как вид гомо сапиенс, если вы обращали внимание, сильно отличается от остального животного мира. И совершенно не приспособлен к жизни на Земле. Посудите сами, любое животное может прожить без укрытия, без одежды, без орудий труда и без огня. Ни один человек не проживет и года даже в самой благоприятной климатической зоне, если будет лишен всего этого. Почему человек не имеет шерстного покрова? Почему он ходит на двух конечностях? Ведь это не самый быстрый способ передвижения, к тому же очень большая нагрузка на позвоночник Человек не может охотиться голыми руками, скорее он сам станет добычей хищного зверя.    – Первобытные люди жили в густой траве, – высказал Мокус предположение, наверняка почерпнутое из какого-нибудь научно-популярного фильма производства Би Би Си. – Там они ловили перепелок, или каких-нибудь куропаток, и собирали их яйца. А на двух ногах ходили, чтобы иметь лучший обзор, чтобы заметить врага, чтобы собирать плоды с деревьев.    – Так-то оно так, – возразил Герман, – но для того, чтобы сорвать с дерева яблоко, совсем не обязательно ходить на двух конечностях, можно лишь изредка приподниматься, как это делают многие животные. А чтобы заметить врага, достаточно иметь хорошее зрение и слух. Да и главное – не только заметить врага, но суметь от него убежать. А человека на земле не догонит разве что черепаха. По крайней мере, любой хищник точно догонит. Нет, первые люди жили в воде. Причем не на глубине, а на мелководье. Они не плавали, они бродили, бродили примерно по грудь в прогретой солнцем воде, питались мелкой рыбешкой и моллюсками, водорослями. А ночью находили себе убежище в ветвях деревьев, как это делают русалки. Только с изменением климата, когда стала существенной разница дневных и ночных температур, когда наступили суровые зимы, люди ушли на сушу, стали искать убежища в пещерах, научились делать копья – ведь они уже умели пользоваться острогой – и шить себе одежду от холода, и добывать огонь.    – Чушь это все собачья, – резюмировал Колобков. – Человек создан Господом по образу и подобию своему. Только Он вдохнул в него душу и научил работать руками.    Вот это да! А я и не знал, что наш Колобок настолько религиозен, я думал, что он махровый атеист. Впрочем, может быть, он просто придуривался.    За разговором мы пили чай. Точнее это был не чай, а отвар каких-то растений. Мне вкус его не понравился, очень уж сильно отдавал веником. Поэтому я сделал глоток и не смог больше. К тому же, вспомнил предостережение пожилой русалки. После чая всем захотелось спать, мы отправились в палатку и довольно быстро отрубились.

Глава 8 .

Третье июля, остров Буян, не раннее утро    Экс-правитель был здорово на веселее, но еще не настолько пьян, чтобы полностью потерять способность к мыслительному процессу. Тем не менее, уровень жидкости в пятилитровой бутыли виски по сравнению с утренним состоянием заметно понизился. Фрол подсел к столу и налил себе полстакана.    – Ну, что сказал Петрович? – спросил Бэдбэар, пытаясь сфокусировать взор на собеседнике.    – Сначала велел тебя послать кой-куда.    – Паразит!    – Потом пришла ему в голову оригинальная идея.    – Какая?    – Сейчас скажу, погоди. То, что он под колпаком, это стопудово. Он говорит, что среди этих, туристов из последней группы, есть рыцари ордена... как его? Ножа и... мантии, что ли.    – Плаща и кинжала?    – Точно.    – Понятно. Агенты тайного сыска. Кто они, он их вычислил?    – Кажись, вычислил. А, похоже, они там все. Ну больше половины – почти наверняка. Двое – точно, как минимум. И уже пронюхали, чем мы тут занимаемся. Петровичу нельзя появляться в ТОМ мире, его там сразу сцапают.    – Сцапают и сцапают. Может, оно и к лучшему! Мавр сделал свое дело...    – Да ты, магейшество, еще коварней, чем я думал. Последнюю совесть потерял, антихрист!    Магейшество хитро прищурился и сделал глоток из стакана.    – Уж чья бы корова мычала, милейший! Хе-хе...    – А ты не путай свою корову с моей. В разбойничьем братстве, там свои законы – не ты, так тебя. А тут – обычная подстава, прости меня, Господи! Мы же, все-таки, цивилизованные люди.    – Да ладно, шучу я. Значит, надо физически уничтожить всю эту последнюю группу.    – Дык, может быть и надо, а может и не всю.    – Послушай, дружище, перестань говорить загадками. Ты же сам сказал, что они все в полном составе агенты тайного сыска. Так или не так? Уж определись для начала.    – Да это я погорячился. Конечно же не все. Девки молодые, они вообще, кажется, ни причем. Еще там одна великосветская барыня – та тоже навряд ли. Зато есть среди них мои старые знакомцы. Вот эти вот, – Фрол взял с каминной полки блюдце, положил на стол и покатал по нему яблочко.    Бэдбэар отставил стакан и посмотрел в блюдечко.    – Ба! Знакомые все лица! Эту деваху в прошлом году Милюка по моей просьбе в лягушку превратил, а Эль-Гоир на дальнем болоте выпустил по дороге в Шема Ханство. Значит, они сумели-таки найти ее и расколдовать. А паренек этот кинул меня в тот раз конкретно. И молодильные яблоки достал несвежие, и прибор управления погодой провез поддельный, и с Шема Ханской принцессой собирался меня обмануть...    – В каком смысле обмануть? – не понял Фрол. – Вы что, с ней уже...    – Не в этом смысле, не в этом! Вместо живой принцессы механическую куклу собирался мне всучить. А вовсе не то, что ты подумал. Да и вообще, если б не он, может быть, мой план и сработал бы...    – Какой такой план?    – Неважно. Проехали. Так значит, это они – бойцы невидимого фронта. Ну конечно, кого же еще сюда засылать? Они тут уже бывали, с порядками местными знакомы... Убить их надо, и дело с концом.    – Погоди, убить. Петрович знаешь, что придумал? Энтот Иван в прошлом году сумел подружиться с самим Кощеем Бессмертным! Кощей, он всемогущ, для него достать какой-то там «град», это тьфу! Как два пальца... вареньем испачкать. Короче, похищаем, значит, Иванову девчонку, и пусть он топает к Кощею и с ним решает вопрос выкупа, а? А мы хоть ракету с ядрёной энтой головкой за девку потребовать сможем!    – Не боишься с Кощеем шутки шутить?    – Дык чего тут бояться-то! Все анонимно, про нас и знать никто не знает. Похитители – неизвестные злодеи и всё. Сейчас у них там, на турбазе, все мужики на экскурсию улетают, на русалок смотреть. А бабы остаются. Проще всего эту операцию провернуть. На Русалочьем озере я их задержу, сколько смогу. А Петрович ночью или ранним утром все сделает. И порядок!    – Ну что ж, раз уж вы с Петровичем все продумали... Тогда ладно, действуйте-злодействуйте.    – А еще вот никак в толк не возьму, как с остальными туристами поступить? Я-то думал их обратно в ТОТ мир надо отправить, а Петрович предлагает всех в расход.    – В расход так в расход. Раз он считает, что всех поубивать надо, пусть убивает.    – Дык в том-то и дело, что сам он убивать не хочет, а вешает все на меня. А как мне быть? Лично мне баб убивать – мараться совершенно неохота.    – Ой какие мы нежные стали, какие ранимые... И вообще, дружище, какое мне дело до ваших туристов? В конце концов, это была затея Петровича. Не хочет сам, не хочешь ты, ну пусть туда Губарь своих молодцов отправит, развлекутся молодцы, по живым мишеням постреляют.    – Это мысль! Это ты хорошо придумал, магейшество. А тех, что на Русалочьем озере?    – Ну придумай сам что-нибудь. Не хочу я вашими проблемами голову забивать.    – Ясно. Стало быть так: девку Иванову сюда, сам Иван пускай к Кощею топает, а остальных – кирдык, – Фрол сделал характерный жест, проведя ребром ладони по горлу. – Персонал обратно в полк отправляем, лавочку закрываем и никаких туристов больше сюда не возим, да?    – Умница, все правильно говоришь. Амулет надо бы только обратно вернуть, пригодится. Пусть тот, кто им сейчас владеет, подарит его тебе или Петровичу. А будет сопротивляться – везите его сюда, мы тут с ним разберемся. И новенького того работника привези-ка мне сюда, он мне нужен.    – Зачем он тебе? Ну ладно, как знаешь. Все, решено! Да, мы же про Полуэкта забыли совсем... А он ведь тоже слишком много про все наши дела знает. И его надо бы это... в расход.    – Полуэкта?!! Да ты что! Да он мне как сын родной! И так паренек в кошачьей шкуре целый год страдает!    – Дык... А что делать? Или пусть так котом и остается.    – Короче, делайте что хотите, но Полуэкта я в обиду не дам. Может, я его усыновить хочу, наследника из него хочу сделать!    – Смотри, магейшество, не ошибись. Ну ладно, все, полетел я. Мне еще летать и летать, – Фрол выгнулся, разминая спину. – Хорошо хоть шемаханцы самоводилу для ковра придумали – можно управление бросить и подремать, а он летит себе. А то ить – совсем дело труба.    – За успех, – Бэдбэар поднял стакан. – Ни пуха, как говорится, ни пера.    – Ну тебя к черту. Ты смотри, магейшество, не спейся тут раньше времени.    – Не твое дело.