Текст книги "Зуб мамонта"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Алька думал, что в выходной день у Валерки и дел никаких не может быть. А вышло наоборот. Потому и пропадал Валерка почти полдня, что было воскресенье. В этот день на рыбий базар приходили многие любители-аквариумисты.

Вот Валерка и отправился туда рано утром. Пошел для того, чтобы завести собственных рыбок. Если будут у него настоящие, большие аквариумы, то чего же им пропадать без дела? Достал Валерка из потайного местечка (было у него такое на чердаке, в углублении печной трубы, откуда вывалился кирпич) свои сбережения – двенадцать рублей с копейками, выпросил у брата еще трешку (о своих деньгах он, разумеется, не сказал) – и на базар.

Все деньги ему жалко было тратить – купил пяток красных меченосцев да столько же гуппи – маленьких разноцветных рыбешек. Польстился на то, что дешевые.

Со всем этим богатством, снующим в двухлитровой банке, Валерка в первом часу дня и появился у Алика.

Он пришел к нему не просто для того, чтобы похвастаться своим приобретением. Нет, у Валерки был другой расчет, о котором вот так, сразу, он говорить не собирался. О новых рыбках потолковали, прочитали в библиотечной книжке раздел о гуппи, рассказал Валерка о базаре – каких там продавали рыбок и почем они стоят, какие можно приобрести водоросли. И, конечно, вновь накормил рыбок. И не только Алькиных – и своим напустил циклопов. Альке было не жалко, в бочке еще много оставалось, да и за новыми сбегать недолго. Вот выздоровеет и сходит.

Покормив рыбок, Валерка показал ладонь левой руки. На среднем и указательном пальцах виднелись неглубокие порезы, густо смазанные зеленкой.

– Больно было – хоть кричи, – подув на порезы, сказал он.

– Где это поранился? – спросил Алька.

– Где! Стекла когда таскали. И для твоего аквариума тоже… Скоро будут готовы. – Валерка снова подул на пальцы. – Я брату сказал, чтобы он тебе тоже аквариум побольше сделал. Чтобы желтой краской покрасил. И замазкой получше промазал, чтобы не протекал. Он обещал все сделать, как я просил.

Альке ничего не оставалось, как сказать «спасибо».

Валерка хмыкнул:

– Спасибо! – И, вздохнув, добавил: – Спасибо денег не стоит… Алик, дай мне за этот аквариум немного мальков. Зачем тебе такая куча их? Дай штук двадцать, а?

Альке стало стыдно, что Валерка так униженно просит. Лучше сказал бы просто, а то раны начал показывать, вздыхать да расписывать, какой подарят Альке аквариум.

– Пожалуйста, – сказал он. – Не жалко. Возьми стакан и отсади двадцать штук. Только профессора моего не трогай. Я хочу, чтобы он у меня жил.

Обрадованный Валерка принялся тут же отлавливать мальков и при этом скрупулезно вслух отсчитывал:

– Пять, шесть… Еще один… Восемь, девять…

Отсадив, сколько договорились, он подал лежавшему на тахте Альке стакан с мальками:

– Пересчитай. Ровно двадцать.

– Да верю я, – стараясь казаться равнодушным, ответил Алька. На самом деле ему было жалко мальков. Привык все-таки. Сидели они у него в банке, он заботился о них, кормил, следил, чтобы вода была не холодная и не слишком теплая. Теперь у Валерки будут жить. И Валерка, конечно, будет за ними ухаживать, но все равно как-то неприятно…

– Ну, побежал, – взяв банку и стакан с мальками, заторопился Валерка. – А свой аквариум, не беспокойся, – скоро получишь.

После лекарств и вчерашней малины Алька чувствовал себя значительно лучше. Он натянул штаны и, сунув ноги в мягкие шлепанцы, подошел к банке. О-о, насколько меньше стало мальков! Может, напрасно не пересчитал в стакане?

Алька раскрыл тетрадку, пробежал глазами заметку в стенгазету, которую написал вчера. И опять она понравилась ему. Валерке бы дать прочитать. Но тут же понял, что не стал бы показывать ему. Не одобрит он. Губы только покривил бы. Это уж точно. И вообще Валерка совсем не так относится к рыбкам, как Алька. Все больше на штуки считает. Словно и сам собирается торговать ими на базаре.

Среди поредевшей стайки мальков Алька без труда отыскал своего любимчика – «профессора». Тот, чуть шевеля прозрачным хвостиком, мелко поклевывал травинку.

– Здравствуй! – радостно сказал Алька. – Работаешь? Давай-давай, грызи гранит. Скоро о тебе все ребята нашего класса узнают.

День 23-й

Весенние каникулы пролетели незаметно.

Если бы Галка Гребешкова во время того вечернего визита к Альке не напомнила, как в прошлом году первого апреля девочки разыграли мальчишек, то Алька, возможно, и не подумал бы насчет ответного розыгрыша. А тогда сам пообещал Галке, что еще не такое они устроят им, девчонкам. Пообещать легко. А придумать…

Алька и вечером накануне ломал голову, и утром первого апреля тем более не мог забыть об этом. Объявить девчонкам, что последнего урока не будет – вместо него будет, мол, выступать в зале Людмила Зыкина? Нет, не поверят. И это почти то же, что они сами в прошлом году придумали. А если сказать, что Лидия Васильевна замуж вышла и пусть девчонки поздравят ее?.. Не годится. Если математичка узнает, что это Алькина проделка, то ой-ей как не поздоровится ему! И нельзя такими вещами шутить.

А другое ничего в голову не лезло. Не сходить ли к Толику? Тот горазд на всякие выдумки. Собрал Алька в портфель книжки, тетрадки и побежал к Белявкиным.

Толик занимался очень интересным делом: на длинную круглую палку накатывал лист чертежной бумаги и тщательно, во всех местах кисточкой промазывал бумагу клеем. Толику помогал его младший братишка Котя. Настоящее имя его было Костя, но все – и дома и на улице – звали только так: Котя. Правда, чем-то на котенка был похож. Глаза круглые, удивленные, а сам толстячок. В коротенькой руке он держал вторую тоненькую кисточку и тоже мазал клеем. Толик не отгонял его, наоборот, то и дело повторял:

– Лучше мажь. И не густо. Вот здесь еще… Здесь.

– Подзорную трубу клеишь? – спросил Алька. Хотя мог бы и не спрашивать этого.

– Точность большая нужна. Третий раз переделываю.

Алька терпеливо подождал, пока братья промазали весь бумажный лист, туго скатывая его в трубку.

– Теперь должна хорошенько просохнуть. Потом посмотрим. Кажется, ничего получилось… Что, – спросил Толик, кивнув на Алькин портфель, – снова задачка?

– Задачки и сам щелкаю. – Алька вздохнул. – Другое. Помнишь, как девчонки купили нас со Львом Яшиным?.. Первое апреля сегодня. Надо бы отплатить. Ломаю, ломаю голову…

– Да-а, – усмехаясь, вспомнил Толик, – на Яшина мы тогда здорово клюнули.

– А ведь розыгрыш примитивный, – заметил Алька. – Чего-нибудь позаковыристей бы…

Сидя за столом, Толик в глубокой задумчивости попытался достать верхней губой кончик своего носа. На это смешно было смотреть, но Алька удержался, чтобы не засмеяться. Он видел: какие-то мысли уже бродят в изобретательной голове Толика. Так оно и было. Толик хлопнул рукой по коленке и сказал:

– Все, прорезалось! Вот увидишь: девчонки обалдеют!..

Через десять минут друзья звонили у двери Игорька. Редактор стенгазеты в это время сидел перед пишущей машинкой и что-то старательно отстукивал на узком листочке бумаги.

– Привет! – Он вскочил друзьям навстречу. – Хорошо, что пришли. Как раз печатаю твою заметку о рыбках. Классно записал. Молодец!

– Потом хвалить будешь, – скромно оборвал его Алька. – Не затем пришли. У Толика – потрясающая идея!

Незадолго до звонка на первый урок, когда уже собрались все ученики, дверь с треском распахнулась и с какой-то бумажкой в руке, возбужденный и красный от волнения, в класс ворвался редактор газеты.

– Девчонки! – закричал он, потрясая над головой листком. – Только честно, не отпирайтесь: кто писал?

Динка Котова уколола его насмешливым взглядом:

– Тебе написали? Интересно! Кто же это? Я не писала…

– Не мне письмо… В общем, слушайте! – Игорек вскочил на парту. – Все слушайте! Телеграмма! Молния! Из Москвы! «Дорогие девочки 5-го «А». Спасибо за приглашение. Долго не отвечала вам. Сейчас представилась возможность проездом побывать. Встречайте московским. Вагон десятый. Валентина Терешкова».

Бедный Игорек! Просто не понятно, как он удержался на ногах. Ровно через пять секунд он был зажат в тесное кольцо девчонок. И не только девчонок. Каждому не терпелось взглянуть на телеграмму от знаменитой космонавтки. Игорька толкали в спину, поворачивали за плечи, хватали за руки, пытаясь завладеть телеграммой, которую он успел спрятать в карман.

Пришлось отдать телеграмму. Девчонки сгрудились над ней – ах! ох! Настоящая телеграмма. Адрес школы, 5-й класс «А», число, часы и минуты отправления. Узкие полоски бумаги со словами текста наклеены на бланк. И почтовый штемпель стоит.

Кто же написал Терешковой? Девчонки подозрительно переглядывались, строили самые невероятные догадки.

– А я знаю, кто! – неожиданно закричал Алька. – Кто больше всех хвастался, что их звено самое интересное дело придумает? Гребешкова! Вот и попалась!

– Галка! Признавайся – ты, ты? – требовали кругом.

Теперь Гребешковой надо было отбиваться:

– Девчонки! Не писала я! Вот честное пионерское!

– А кто знает, когда приходит московский поезд? – Это Игорек снова подкинул жарких угольков.

– В пятнадцать часов десять минут! – завопил кто-то из ребят. – Надо бежать встречать. Девчонки! Опоздаете!

И вдруг раздался смех Динки Котовой:

– А помните, какое число сегодня?

И опять все глаза вытаращили, как в немой сцене из «Ревизора». Но телеграмма? Ведь настоящая!

– Вот-вот, – усмехнулся Толик Белявкин, – сваливайте на первое апреля. А через час поезд придет. Выйдет Валентина Терешкова из вагона и – пожалуйста, цветы, музыка! Даже встретить никто не пришел…

Казалось, и звонка никто не слышал – такой стоял в классе шум. И только когда в дверях появилась Лидия Васильевна в своем синем костюме с университетским значком, наступила тишина.

– Здравствуйте! – сказала она. – Почему так шумно? Со второго этажа слышно.

Гребешкова подала учительнице телеграмму.

Лидия Васильевна прочитала раз, другой, зачем-то перевернула телеграмму. Тонкие брови ее удивленно поднялись.

– Откуда это? Когда принесли? Кто?

– Игорек Звонов принес, – пропищал чей-то девчоночий голос.

– Ты, Игорь? – еще сильнее удивившись, спросила учительница.

Редактор потупился, почесал за ухом.

– Я.

– И где же ты взял ее?

– Я?.. А там… – Игорек неопределенно махнул рукой.

– Удивительно полный ответ… Стоп, стоп… – Лидия Васильевна повернула листок боком. – На штемпеле… двенадцатое марта. Да, вот же ясно видно: двенадцатое число прошлого месяца. А сегодня, если не ошибаюсь…

– Первое апреля! – послышалось с разных мест. Все весело заулыбались. А Галка уточнила:

– Первый апрель – никому не верь!

– Так чья же это проделка? – посерьезнев, спросила Лидия Васильевна и, отыскав глазами спрятавшегося за чью-то спину Игорька, сказала еще строже: – Может быть, ты, Звонов, все же ответишь на этот вопрос?

Ого, какой у Лидии Васильевны голос! Будто прокурор в суде. Все притихли. А вдруг за «телеграмму» ругать станут, родителей вызовут? Игорек закусил губы, смотрел в пол.

– Время идет, – напомнила учительница. – Несколько минут урока мы уже потеряли. Тебе нечего, Звонов, сказать?

– Лидия Васильевна, – раздался в напряженной тишине голос Толи Белявкина, – это я придумал шутку с телеграммой.

– Хорошая шуточка! – все еще строго проговорила учительница, а потом не выдержала тона, покачала головой и улыбнулась: – Ох, и юмористы вы у меня! И на чем погорели! На штемпеле… Впрочем, хватит! Пошутили. Все – по местам!.. Начали урок…

День 26-й

Какой у него будет аквариум, Алька увидел еще раньше. Валерка позвал его утром к себе домой и провел в комнату брата. На крашеном полу, возле изразцовой высокой печи, от которой дышало теплом, стояли три новеньких аквариума, сверкающих чистыми стеклами и желтой краской металлических ребер.

Новые рыбкины дома были вместительны (Валерка сказал: по шести ведер в каждом) и совершенно одинаковы. Лишь в одном аквариуме, сверху в уголке, чуточку недоставало стекла. Алька сам бы и не заметил – Валерка показал:

– Знаешь, как трудно стекла было подбирать? Битые же. Петр мучался, мучался. Здесь, видишь, не хватило немножко. Но это чепуха, никто же до самого-самого верха воды не наливает.

– Факт, ерунда! – согласился Алька, но про себя подумал, что именно этот аквариум он, наверное, и получит в подарок.

– Посохнут еще день-другой, и можно наливать воду, – сказал Валерка и постучал ногтем по стеклу. – Во, постарался братуха! Таких в магазине не купишь!

Дома Алька набрал под краном воды в трехлитровые банки, ведро доверху наполнил и расположил всю эту батарею в комнате. Так в книге рекомендуют – вода не меньше суток должна выстояться, чтобы вся хлорка улетучилась. Алька и песку приготовил, в четырех водах промыл, высушил.

А через два дня, вечером, Шмаков-старший принес высохший аквариум в дом соседей, поставил его на Алькин стол:

– Принимай работу! – И тоже, как и Валерка, побарабанил по стеклу толстым пальцем. – Колокол! Без воды сто лет простоит, с водой – двести.

Не ошибся Алька: малюсенького кусочка стекла вверху недоставало. Но это не омрачило его радости.

– Спасибо, дядя Петь! – взволнованно сказал он.

– Чего там – спасибо! – Валерка (он пришел вместе с братом) махнул рукой. – В расчете! Давай наливай воду. Я своих уже посадил. Сила! Как в пруду плавают…

На подарок пришла взглянуть и тетя Кира.

– Как все у тебя прекрасно получается. – Погладив полированное стекло, она с уважением взглянула на улыбавшегося Шмакова. – Петр, я серьезно говорю: нам неудобно принять…

– Да будет об этом, Кира. – Шмаков страдальчески сморщил лицо. – Ну, можешь понять – от души я, по-родственному.

– Как ты сказал? По-родственному? – Тетя Кира несердито погрозила ему пальчиком. – Мы, кажется, с тобой договаривались, Петр. Не забыл?

– Мешаем, наверно… – Шмаков оглянулся на ребятишек, суетившихся возле аквариума.

Кира вошла в свою комнату.

Все помню, – сказал Шмаков, осторожно следуя за ней. – Все, Кирочка, помню. Только ждать-то сколько еще? Совсем истомила.

Она задумчиво опустилась у стола, где лежал раскрытый альбом с эскизами декораций. Тихо сказала:

– Петр, не торопи меня. Иначе я не могу. Я должна привыкнуть. Понять себя… И тебя тоже… Ошибиться снова было бы слишком тяжело. И жестоко.

– Да-а, – протяжно вздохнул Шмаков. – Верно: ошибаться нам ни к чему… Ладно, посмотрим, подождем. Я терпеливый… А ты все рисуешь? – Он подошел к столу и заглянул в альбом.

– Как видишь. Рисую, мучаюсь. Творю, в общем… Петр, кстати, ты давно не был в театре?

– В прошлом сезоне ходил. «С легким паром» показывали.

– Боже! Какая древность! Самый неудачный наш спектакль… Хочешь, контрамарку достану? Все наши спектакли посмотришь.

– Да ни к чему вроде бесплатно-то. Что же, у меня денег нет? Зарабатываю – дай бог инженеру столько иметь.

– Так ты хочешь пойти? – оживилась Кира. – Уверяю: получишь удовольствие. Мне было бы интересно узнать твое мнение, особенно о нашей последней работе «Человек со стороны». Это о жизни людей завода. Близко тебе.

– Что ж, можно и посмотреть, – сказал Шмаков. – Тем более, если о рабочих людях. Любопытно, как там показывают нас.

– Петр, – Кира оживилась еще больше, даже глаза ее под тонкими шнурочками бровей заблестели. Она полистала альбом, нашла только-только начатым эскиз. – Взгляни. Впрочем, трудно понять. В общем, мне нужно показать конторку начальника цеха и какой-то элемент самого цеха. Вероятно, какой-то станок. Или станок не рисовать, а показать перспективу цеха. Вот как ты, прекрасно знающий заводскую жизнь, видишь это?..

– Какой завод-то? – спросил Шмаков. – Всякие бывают заводы. Разные…

– Действие происходит на машиностроительном заводе…

А в это самое время в другой комнате происходили еще более интересные события. В новенький аквариум, куда Алька насыпал на стеклянное дно песок, ребята одну за другой выливали тяжелые трехлитровые банки, полные воды. Казалось, стеклянный прямоугольник не вместит в себя всю эту батарею. Но так лишь казалось. Все двенадцать банок уже стояли опорожненные, а уровень воды лишь чуть-чуть превышал половину высоты аквариума. Через минуту и ведро опустело. Вот так бочка!

Только какая же это бочка? Словно выстланный изнутри серебром, стоит красавец дворец, ждет новоселов.

Кого же туда поселять? Больших рыбок или маленьких?

– Сажай мальков, – посоветовал Валерка. – Что в книжке написано? В большом аквариуме и рыбки крупные вырастают. А нам как раз большие нужны, не дохляки и росли чтоб скорее.

День тот же – 26-й

Вот уж никак Алька не думал, что его заметка о рыбках произведет такое впечатление. Помещена она была в последней, четвертой колонке, но именно она прежде всего бросалась в глаза. Тут их классный художник Леня Майский постарался. Заголовок он написал круглыми зеленоватыми буквами, а внизу нарисовал целую стайку красных и синих рыбок. Рыбки получились красивые, видно, с книжки срисовал.

Но, разумеется, дело было не в заголовке и не в рисунке. Просто Алька как-то так сумел рассказать о своих рыбках, что читать было интересно. Особенно «профессор» всех забавлял.

– Ну, как он, сделал какое-нибудь научное открытие? – спрашивали ребята Алика.

– А ты сомневался, не хотел писать! – подмигивал ему довольный редактор газеты. – Всегда меня слушай. Так и знаменитым писателем сделаешься.

Не известно, слышала Динка Котова эти слова Игорька или не слышала, только и она почему-то о писателях заговорила. Сначала Альку похвалила, сказала, что он замечательно написал, она, мол, с удовольствием прочитала его рассказ. Так и сказала: «рассказ». Даже посоветовала послать его в «Пионерскую правду» или в журнал «Пионер».

Это она ему все говорила, когда они на переменке прохаживались по коридору. Алька коротко взглядывал на ее лицо, на длинные, остренькие ресницы, и в душе у него все пело, словно в груди был спрятан маленький транзистор и выдавал самые прекрасные мелодии.

– Чему улыбаешься? Не веришь? А я говорю: пошли по почте и увидишь – напечатают. Все писатели начинали с газеты. Я читала об этом. Может быть, и ты писателем будешь. У тебя и сочинения хорошо получаются.

Совсем захвалила Альку. Он и сказать ничего не мог. Только млел от радости и слушал музыку, звучавшую в душе.

Галка Гребешкова, хотя и раньше познакомилась с Алькиным творением, но тоже с удовольствием постояла у газеты, перечитала заметку и на уроке, улучив минутку, крупными буквами написала на промокашке: «МОЛОДЕЦ!!!» На этот раз три восклицательных знака свидетельствовали о ее самом добром отношении к соседу.

Слух об Алькиной заметке распространился даже в соседнем классе. Наиболее любопытные из 5-го «Б» не побоялись заглянуть к ним на переменке, чтобы своими глазами прочитать заметку. И вообще такой газеты, как в 5-м «А», не было ни в одном классе. Во-первых, заголовок – «Грызи гранит»! Это тебе не какой-нибудь «Прожектор» или «За отличную учебу». Во-вторых, все заметки не чернилами написаны, а напечатаны на пишущей машинке! А тут еще интересная заметка о рыбках. Короче говоря, было на что посмотреть!

И что уж скрывать, Альке, конечно, было приятно такое внимание к своей персоне. От одних только Динкиных слов у любого закружилась бы голова. И потому, когда Валерка Шмаков ворчливо шепнул ему: «Накалякал все-таки. Писатель!», то Алька не вытерпел – возмутился:

– Твое-то какое дело! О своих рыбках написал. Не хочешь – не читай!

– А-а! – с досадой сморщился Валерка. – Разговаривать с тобой. Сидел бы да помалкивал. Лезет зачем-то!

– А чего мне бояться? – запальчиво сказал Алька. – Кого?

Валерка покрутил пальцем у виска:

– Понял?

Ничего Алька не понял. Он любит своих рыбок, Игорек попросил написать о них. Он написал. Всем нравится, а Валерке это, видите ли, неприятно. «Чокнутым» обзывает. А кто из них чокнутый – надо еще посмотреть!..

Алька и дальше продолжал бы мысленно спорить с Валеркой, но подошел Толик Белявкин, вытянул большой и указательный пальцы, так что они едва не сошлись, и сказал:

– Видишь, просвет? Даже миллиметра не будет. Вот такой зазор между трубками. Точно подогнал. Да опять плохо: ходят туго. Сейчас бьюсь над проблемой: как зубчатое колесо приделать? Чтобы ручку крутить, а меньшая трубка сама выдвигалась бы.

На такие мудреные вещи Алька лишь пожал плечами.

– Ничего, как-нибудь скумекаю, – заверил Толик и добавил: – Котя все пристает – рыбок твоих хочет посмотреть. Я рассказал ему – сам теперь не рад. Можно, придем посмотрим?

– Спрашиваешь! В любое время! – сказал Алька. – Теперь малыши в большом аквариуме живут.

Говорить, что этот аквариум ему подарил Валеркин брат, Алька не стал. Да и как считать: подарок ли это? Целую стайку меченосиков отдал за него.

День 29-й

Если бы записать все вопросы любопытного Коти, то, наверное, и трех страниц не хватило бы. Его все интересовало. Почему у меченосцев такие длинные и тонкие хвосты? А почему нет таких хвостов у черных лир? Зачем в аквариуме песок? Почему рыбки так плохо дружат, гоняются друг за другом, хотят укусить? Для чего в аквариуме растения?..

Не напрасно Алька два срока держал у себя библиотечную книжку про рыбок: на все Котины вопросы знал, что ответить.

– Ты теперь сам как профессор, – сказал Толик. – Ну-ка, – добавил он, – покажи своего ученого. Чем он занимается?

В большом аквариуме находить «профессора» стало намного трудней. Но все же Алька отыскал. Теперь этот маленький Алькин любимец сделался густо-желтого цвета. Уже легко различались плавники, точки глаз, а когда он по обыкновению тыкался носиком в стебелек растения, то можно было увидеть и его малюсенький открытый рот.

– Да, серьезный товарищ, – заметил Толик. – Грызет гранит.

От мальков Толиного братишку невозможно было оттащить и силой. Как впился круглыми своими глазами, так и смотрел, смотрел, не мигая.

– Нравятся? – улыбнулся Алька.

Об этом можно было и не спрашивать.

– Хочешь, подарю несколько штук?

– Правда? Подаришь? – Казалось, Котя и дышать перестал. – А будешь за ними ухаживать? Не станешь морить голодом?

Морить голодом таких маленьких, таких хорошеньких, таких желтеньких, таких хвостатеньких! Котя даже нахмурился – как могли о нем так плохо подумать?!

– Я знаешь сколько буду давать им есть? – Котя развел руки. – Вот станут какими!

Других заверений Котиной преданности своим новым маленьким друзьям Алька требовать не стал. Он принес пол-литровую банку, налил туда из аквариума воды и, немало повозившись, одну за другой поймал пять проворных рыбешек.

– Хватит?

– Хватит, – выдохнул Котя.

Алька напустил в банку циклопов.

– Это дня на три им. Потом еще приходи. У меня в кадушке этого добра полно. Может, целый миллион. Вчера только ходил на пруд.

Толик с братом пришли – еще десяти часов не было, а сейчас время приближалось к обеденному.

– Пора, – сказал Толик. – Забирай своих малышей.

– За температурой следите, – напомнил Алька. – Им простудиться недолго.

– Про это не беспокойся. Не заморозим. У нас есть враг пострашней. Когтястый, мяукастый. Тимофей.

– Пусть только подойдет мяукнет. – Котя сжал круглый кулачок. – Уши нарву Тимофею!

День 37-й

Валерка был прав, когда посоветовал отсадить мальков в большой аквариум. Видимо, плавая на просторе, они быстрее росли. Теперь мальками их уже не назовешь. Просто маленькие рыбки. Конечно, главное дело – живой корм. Рыбки так привыкли получать его, что стоило Альке подойти, протянуть руку к воде, как рыженькие жильцы стремглав несутся туда. Аппетита им не занимать. Словно огненные молнии носятся за циклопами.

Хорошо, что он послушал Валерку. В четверг Алька посмотрел в круглый аквариум – еще новость: в густой зелени водорослей притаились малюсенькие, черные и серенькие, детки лиры. Их было немного, Алька и двадцати штук не насчитал, но все равно – пополнение. В отдельную банку отсаживать не стал. Хотя и подросли мальки-меченосцы, но новым темнокожим приятелям повредить они не могут. Да и зачем нападать им на своих новых собратьев, когда вкусного циклопьего корма достаточно?

Валерка, узнав о мальках, появившихся в Алькином аквариуме, откровенно завидовал. Он вздыхал, рассматривая их, пересчитывал.

– В воскресенье снова поеду на базар. Тоже хороших самочек куплю. У меня восемь рублей еще есть…

Свое аквариумное хозяйство Валерка ставил на широкую ногу. У Альки в кадушку, где он держал живой корм, входило лишь восемь ведер воды, Валерка же для этой цели приспособил старую большущую бочку, она и все двадцать ведер, наверное, проглотила бы. Кроме того, Валерка упросил брата сделать ему еще два аквариума.

– Зачем тебе столько? Куда будешь рыб своих девать? – Еще недавно Валерка спрашивал его об этом – теперь Алька задал такой же вопрос. – Их знаешь сколько может развестись… Правда, что ли, на базар понесешь?

– Не волнуйся. Дену, куда надо. Это ты без толку раздаешь направо и налево.

– Тебя еще буду спрашивать! – чуть обиделся Алька. – Только ничего я не раздаю. Подумаешь, Котьке пять штук подарил.

– И незачем было! – стоял на своем Валерка. – Пусть покупает, если хочет рыбок заводить.

– Чего ты такой злой? – спросил Алька.

– Я не злой. Я просто хозяин. Зачем добро переводить без толку?..

Валерка еще раз пересчитал мальков лиры.

– По восемьдесят копеек продают на базаре.

Альке надоело вести эти разговоры, подсчеты. Он собрал в портфель книжки, тетради. В руки попалась и тетрадь с рассказом о его рыбках, который писал для стенгазеты. После того разговора с Динкой Котовой он вновь переписал все начисто, чтобы послать в журнал «Пионер». Хотел послать, да так и не собрался.

«А может быть, все-таки запечатать в конверт да бросить в ящик? – подумал Алька. – Вдруг понравится им и напечатают?»

Проводив Валерку за калитку, Алька отыскал старый номер журнала, переписал с последней страницы адрес редакции на конверт, вложил в него свое произведение, заклеил, положил в портфель, чтобы по дороге в школу бросить в почтовый ящик.

Вот будет шум и крик, если рассказ появится в журнале! Тогда уж Динка окончательно с ним подружится. Она и так в последнее время стала хорошо относиться к нему. Особенно после празднования дня рождения. Видно, узнала его получше, с тетей Кирой познакомилась. И вообще, теперь уже не одиннадцать ему, а тринадцатый! Второй месяц, как пошел тринадцатый…

День 45-й

Уже третий день Алька ходил в школу без пальто. И не один только Алька. Неустойчивая, дождливая погода кончилась, с раннего утра до вечера светило по-летнему жаркое солнце. Всего день-два и понадобилось солнцу, чтобы выпить лужи, подсушить дворы и улицы, там и тут, в укромных уголках, вытянуть из земли первые зеленые травинки. И почки на ветках кустов и деревьев заметно набухли, словно обещая, что к первомайскому празднику они укроют в зеленую дымку сады, парки, весь большой город.

Еще до завтрака, радуясь теплу и солнцу, Алька сходил на пруд за кормом. Теперь в сачок попадались не только циклопы, но и крупные желтоватые дафнии, за которыми рыбки гонялись с таким азартом, будто это было их любимое лакомство.

Накормив рыбок, Алька сел за уроки. Сначала он, правда, подумал о том, что надо бы написать письмо отцу. Давно не писал, тетя уже несколько раз напоминала. Но все же решил пока отложить это дело. Письмо за пять минут не сочинишь. Часа два уйдет, а то и больше. Столько всяких событий накопилось! А сегодня такого времени не выкроить. Уроков много задали, и надо их выучить как следует. Обязательно! По математике могут вызвать, по истории тоже. И по литературе всего одна отметка стоит. Хотя и пятерка, но в дневнике она красуется еще с первых дней четверти. И нельзя забывать – какой четверти. Если бы вторая или даже третья – тогда не страшно. А эта четверть – последняя в учебном году, решающая. Но самое главное: родительское собрание сегодня. Куда как здорово – схватить в такой день «двояк»! Да, придется попыхтеть. Пожалуй, и на площадку не выбраться. Там уже просохло совсем, и ребята вчера гоняли футбольный мяч. Хоть бы на полчасика сбегать, перед школой. Может, все-таки успеет? Алька поспешно раскрыл учебник…

Видно, и Валерка, не разгибаясь, сидит сегодня за уроками. Алька звал его идти на пруд за кормом – не пошел. Вообще правильно: в его огромной бочке дафний да циклопов как в магазине. А вот с учебой дела у него – не позавидуешь. За изложение – в классе писали – двойка. За устный ответ – еще одна. Не дается ему русский. По математике – троечка с натяжкой.

Валерка пришел к Альке за час до школы.

– Не могу больше, голова распухла. Айда на площадку, постукаем?

– Как бы не опоздать, – сказал Алька. – Сегодня же собрание. Начнут ругать. У тебя кто пойдет на собрание? Мать?

– Брата попросил. Он и в дневнике расписался… Эх, – вздохнул Валерка, – хорошо, у кого часы есть. Были бы у меня часы! Посмотрел бы на руку – порядок! Знаю, сколько до школы…

– Ладно, бежим, – махнул рукой Алька. – И без часов не опоздаем. Постукаем минут десять…

В школу они не опоздали. И все уроки прошли без осложнений. Валерке по истории даже четверку поставили. Нормально отвечал, можно сказать, просто здорово. Учительница при всех похвалила.

О Валеркиной четверке и на родительском собрании упоминали.

Лидия Васильевна, обращаясь к Петру, сказала, что Валерий – способный ученик, но занимается неровно, без усердия.

– Тут и ваша вина, товарищ Шмаков. Надо больше интересоваться учебой брата, контролировать его…

Петр, кое-как втиснувший свое большое тело на дальней, последней парте, слушал внимательно, серьезно, согласно кивал головой.

Под конец собрания классная руководительница напомнила о том, что учиться ребятам осталось всего месяц.

– Следите, чтобы дети не транжирили время попусту, не перегружайте их домашними делами.

– Да и так уж ничего не заставляем, – со вздохом заметила худенькая женщина в клетчатом платке, сидевшая перед учительским столом. – Лишь бы учились.

– А вот этого делать не советую, – сказала Лидия Васильевна. – Ваши дети непременно должны нести какие-то трудовые обязанности по дому. И хорошо, если они к чему-то проявляют живой и здоровый интерес. Здесь, кстати, присутствует тетя нашего ученика Костикова. В последнее время Алик увлекся рыбками. Такие увлечения надо приветствовать. Они расширяют кругозор, требуют определенных забот, внимания, дисциплины. И душа таких детей скорее открывается навстречу хорошему и чистому. Послушайте, как тот же Костиков преданно любит своих питомцев. – Учительница достала из портфеля Алькину заметку.

Тетя Кира (не в пример Шмакову удобно устроившаяся за той же партой, что и он) с волнением слушала знакомое сочинение своего племянника. «Молодец, Юрий, знал, что посоветовать», – снова подумала она.

Из школы они возвращались вместе. Кира по-дружески держала Шмакова под руку.

– Мы сегодня с тобой в одинаковой и почетной роли, – смеясь, сказала она, – родителей. Ну, ты доволен своим чадом?