Текст книги "Зуб мамонта"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, значит, у тебя собаки? Что ж, тем более кстати. – Динка развернула бумагу и подала Альке серого и такого лохматого пуделя, что, кроме глаз и красного пятнышка носа, ничего невозможно было рассмотреть. На шее у пуделя пышным бантом была повязана шелковая алая лента.

– Спасибо, – любуясь подарком, сказал Алька. – Симпатяга какой! Даже на цепь не стану сажать его, как Валерка своего Буяна.

– И еще возьми. – Это сказала Галка. И до того при этом смутилась, что Альке сделалось жалко ее. Вот тебе и звеньевая! Власть! Прорабатывать собиралась. И чего бы смущаться, самый обычный подарок – книга. Впрочем, хорошая книга – «Человек, который смеется». Слышал о ней. И прочитать собирался. Угадала.

– Ну, совсем меня задарили! – засмеялся Алька.

– Нос тоже возьми. – Гребешкова положила на книжку красный картонный нос с приклеенными рыжими усами.

– Может быть, сеньор покажет свое палаццо? – спросила Диана, посмотрев на дверь в залу.

Вид накрытого праздничного стола заставил Динку округлить губы и протянуть длинное, восхищенное «о-о!». Второе «о-о» касалось картины в золоченой раме, изображающей штормовое море. Постояла Динка возле картины, к пианино шагнула. И снова удивление – «о-о». Еще бы, старинное пианино знаменитой немецкой фирмы «Беккер». Наверное, и другие находящиеся в комнате вещи не оставили бы ее равнодушной, но узнать об этом Альке не довелось – с улицы вновь донесся колокольчик.

– Толик! – Алька побежал открывать.

И на этот раз ошибся – Игорек пришел. Редактор стенгазеты еще в калитке вручил подарок – картонную коробку с полным набором причиндалов для настольного тенниса.

– Учти, – на ходу объяснял Игорек, – пинг вырабатывает ловкость, быстроту реакции, точность, а самое главное – умение мыслить тактически… А-а! – заглянув в открытую дверь, удивился он. – Именинник, оказывается, один не скучает.

С приходом Игорька разговор оживился, именинника попробовали даже тянуть за уши, потом рассматривали танзанийские марки, красивые открытки, потом Динка подсела к пианино и бойко отстучала сонатину Моцарта из программы музыкальной школы за четвертый класс. Огромные часы пробили два удара – официальное время начала торжества, и Кира Павловна, румяная от жаркой плиты и хлопот, не раз посматривала в окно.

Братья Шмаковы долго ждать себя не заставили. Явились налегке – соседи же: Петр в синем костюме и белой рубашке, влажные волосы зачесаны набок. Точно так же, как у старшего брата, зачесаны были волосы и у Валерки. Петр держал в руках приземистый дощатый ящик, где за стружками аппетитно румянились яблоки.

– Имениннику – от нас, – торжественно сказал Валеркин брат и поставил ящик на стул.

– Боже мой! – воскликнула тетя Кира. – Зачем же так много – целый ящик! И есть у нас яблоки. Купила в магазине.

– Не в обиду будет сказано, Кира Павловна, только наши, домашние, из сада, не сравнить с магазинными. Попробуй, сама убедишься. Пепин шафранный. До мая лежат. Хранятся в погребе у нас особо. Взгляни. – Петр большущей рукой отвернул доску, достал сочное краснобокое яблоко. – Будто сейчас с ветки. Откуси, – протянул он яблоко тете Кире, словно виновником торжества был не Алька, которому исполнилось двенадцать лет, а сама тетя Кира.

– Спасибо, спасибо, – смутилась она, – мы все попробуем, непременно попробуем… А сейчас – еще один подарок. Петр, помоги мне, пожалуйста.

Они скрылись за дверью, и через минуту широкоплечий и сильный брат Валерки внес на вытянутых руках круглый, почти до краев наполненный водой аквариум. Среди зеленых водорослей там сновали красные и черные рыбешки.

– Не догадываешься, от кого подарок? – спросила тетя Кира. – Твой папа придумал. Написал мне в последнем письме, чтобы непременно подарила тебе от его имени аквариум с рыбками. А рыбок помог купить Петр.

– Было мне такое поручение, – скупо улыбнулся Валеркин брат, поудобнее устраивая аквариум на широком подоконнике. – Самых лучших выбирал. Породистых. За ценой, как говорится, не стоял.

«Ах, вот куда он ездил утром с банкой, вот о чем просила его тетя», – догадался Алька. Сейчас он понял и то, почему тетя Кира в тот раз не дала ему прочитать письмо отца. Сюрприз готовила. Что ж, подарок отец придумал замечательный. Теперь не только на его африканских марках можно будет любоваться диковинными рыбками, но и здесь, в аквариуме.

Насмотрелись гости на юрких хвостатых красавчиков, и тетя Кира позвала всех к столу. Алька вновь прильнул к окошку: что стало с аккуратным Толиком? Не мог же он забыть о приглашении.

И верно, не забыл Толик Белявкин. Тетя Кира еще не рассадила за столом гостей (особенно девочки никак не решались выбрать себе место), как явился наконец и опоздавший. Не напрасно Игорек накануне напоминал ему о подарке. В комнату, где усаживались гости, Толик вошел с каким-то большим круглым свертком. Едва он поздоровался, как Игорек приказал:

– Замри! Сейчас я угадаю, чем ты хочешь осчастливить юбиляра.

Любил редактор стенной газеты «Грызи гранит» (сам такое название придумал) блеснуть красивой фразой.

– И угадывать нечего. – Валерка пожал широкими, как у брата, плечами и пригладил ладонью волосы набок. – Футбольный мяч. Или волейбольный, за пять сорок две. В спортивном магазине видел.

Динка, опустившаяся на стул рядом с именинником, насмешливо подняла ресницы:

– Где ему столько взять? Уверена, что это обыкновенный надувной шар, на котором написано: «Поздравляю с днем рождения!»

– Тогда бы не стал заворачивать его в бумагу, – покраснев, заметила Гребешкова. – Верно, Толик?

– Толик, не отвечай! – снова распорядился Игорек. – Выдаю стопроцентную информацию: модель первого советского спутника.

– Стопроцентный промах. – Толик так простодушно улыбнулся, что в комнате будто светлей стало.

– Ой-ля-ля, – смеясь, сказала тетя Кира, – боюсь, не второй ли экземпляр аквариума?

– А я думаю, что это глобус, – по-прежнему смущенно улыбнулась Галка.

– Теперь почти горячо, – сказал Толик и сел на свободный стул по соседству с догадливой звеньевой.

Редактор умным взглядом нацелился на Толика:

– Понимаю: не пожалел для юбиляра и принес весь земной шар, каким он видится с нашей ближайшей спутницы – Луны.

– И горячо, и холодно. – Толик прищурил карий глаз. – Не угадаете. – Он развернул бумагу и показал всем картонный шар, расписанный в разные цвета.

Алька решил, что это и в самом деле глобус, но тут же усомнился: никаких привычных глазу материков и океанов на шаре не просматривалось.

– Глобус Луны, – развеял всеобщее недоумение Толик. – Невидимая сторона составлена на основании данных межпланетных станций «Луна-3» и, главное, «Зонд-3».

– Во дает! – удивился Валерка. – Где купил такой? Что-то не видел я в магазине.

– Да он сам, наверное, составил, – беря в руки глобус, догадался Алька. – Вот и названия написаны ручкой: «Море Спокойствия», «Хребет Ломоносова»…

– Из-за этого малость и опоздал, – виновато вздохнул Толик. – Сто тридцать семь наименований. С шести утра вожусь.

– Удивительно! – тетя Кира подошла к Алику, провела пальцем по гладкой, пестро разрисованной поверхности глобуса, будто хотела ощутить все эти неведомые горные хребты, моря, кратеры. – Просто не верится. Чудесный подарок.

– Однако притомились гости, – оглядываясь на высившиеся у двери часы, сказал Петр. – Опять же именинника пора почествовать.

– Да-да, конечно, – спохватилась тетя Кира. – Ребятки, вам лимонад, кто желает – абрикосовый сок в графине. Винегрет накладывайте. Потом борщ принесу. Чувствуйте себя, как дома. За девочками ухаживайте. Алик, ну командуй же!

– Это мы сейчас! Это мы живо! – лихо пообещал именинник и подхватил Динкину тарелку. – Разрешите положить?

Диана Котова вскинула на него глаза:

– Если не затруднит…

– Вот и прекрасно! Мальчики, разливайте лимонад. – Тетя Кира вернулась на свое место (ее стул был рядом со стулом Шмакова-старшего) и, взглянув на свою и его рюмки, в которых уже искрилось вино, игриво и только лишь для Петра сказала: – О, угадывается рука ветерана!

– Оно бы, ясно-понятно, и покрепче не мешало, но, как говорится, не тот случай. – Он поднял рюмку и сказал, обращаясь ко всем: – Предлагаю тост за именинника!

День 2-й

Утром Алька первым делом подбежал к аквариуму – как там чувствуют себя его рыбки? Хотя корма – сухих дафний, которых он с вечера насыпал в аквариум, и не было видно на поверхности (знать, съели за ночь), но сами новоселы что-то не очень понравились ему. Вчера резвились, гонялись друг за другом, а тут стоят почти неподвижно в кустиках травы, не играют. Он даже попробовал пугать их, махал перед самым аквариумом руками, щелкал по стеклу пальцем. Плохо помогало – забьются в кустики подальше и сидят. Может быть, скучно им? Но нет, вряд ли. Чего им скучать? Компания подходящая – девять рыбок. Пять меченосцев, из них три самца, ярко-красные, с длинными, как шпаги, хвостовыми плавниками. Четыре рыбки были угольного цвета, а хвосты тоже красивые, точно узкий серпик луны. Как они называются, Шмаков вспомнить вчера не мог. Говорит, называли как-то, когда покупал на базаре, а потом вот забыл. Алька про себя окрестил черных рыбок угольками. Похожи. Даже глаза у них черные. Поблескивают.

А вот не играют новоселы. Может быть, они спят в это время? Или новое помещение им не нравится? Плохо, что ничего толком не знает о рыбках. Если бы в книжке почитать. Видел как-то в магазине такую книжку. Но разве знал, что будут у него вскоре рыбки? А то бы непременно купил… Вот если бы в библиотеке взять почитать?

Библиотечные книжки Алька всего три дня тому назад поменял. «Тайну Соколиного бора» выбрал и повести Носова. Книжку Носова почти всю прочел, страниц тридцать осталось, а про Соколиный бор так и не открывал. Что же делать? Завтра – вторник. Библиотека будет закрыта – выходной. Алька снова взглянул на рыбок, подул сверху на воду, поводил пальцем – не реагируют. А вода прохладная, возле окошка аквариум стоит. Вдруг холодно им? Пойми, угадай. Нет, ждать нельзя, так и погибнуть могут.

Не мешкая, Алька оделся, схватил было книжки, да вспомнил, что библиотека лишь в десять открывается. Конечно, ехать порядочно, но все равно ждать придется. Алька прошел на кухню, поел вчерашнего праздничного винегрета, чаю попил с пирогами, выбрал в ящике краснобокое душистое яблоко. И правда, хорошие яблоки у Валерки. Сад у них большой, яблоня к яблоне, а еще груши, сливы, малинник вдоль всего забора.

Съел Алька яблоко (лишь пять черных зернышек от него осталось) и опять о рыбках вспомнил. Сам-то поел! Он посыпал на воду немножко сухих дафний из пакетика. Шевеля плавниками, выплыла самочка из кустиков, открытым ртом коснулась поверхности – крошку корма, видно, ухватила. И остальные рыбки начали всплывать. Обрадовался Алька:

– Ах вы мои обжорки! Проголодались?

Вид оживших рыбок успокоил его. Раскрыл на отмеченной странице повести Носова – надо же дочитать. Потом сидел над домашними заданиями и, когда закончил все, взял с пианино Динкиного пуделя, с минуту смотрел на его смешную мордочку, стих сочинил:

Ты хорош, забавный пес.

Помнишь, кто тебя принес?

Отлично прошел вчера праздник! Веселились почти до седьмого часа. Смеху было, разговоров! Тетя Кира села даже за пианино. Алька не решился пригласить танцевать Динку. Да и не умел танцевать. А Динка, оказывается, здорово танцует. Она не робела, как он, и потащила его на середину комнаты. Плохо у него, конечно, получалось, два раза на ногу ей наступил, а она все равно сказала, что у него хорошее чувство ритма.

Но больше всего смеялись, когда кто-либо надевал Галкин красный нос с рыжими усами. Алька никак не ожидал, что серьезная Галка Гребешкова, лучшая звеньевая класса, додумается подарить ему такой забавный нос.

А все-таки пудель лучше. Динкин пудель. Дианы. Жаль только, что не мягкий, не волосатый. В детстве была у него любимая игрушка, обезьянка мохнатая, всегда лежала рядом с ним на подушке… Из чего, интересно, этот песик сделан? Легкий. Пустой, значит. Из гипса? Тогда бы тяжелей был. Алька хотел снизу поколупать гвоздиком, но в этот момент старинные часы гулкими, неторопливыми ударами напомнили о времени.

Половина двенадцатого! Надо же успеть до школы взять книжку о рыбках…

После двадцатиминутной тряски в автобусе Алька вышел в центре города.

– Так быстро прочитал? – отыскав Алькину карточку, удивилась молоденькая библиотекарша.

– Повести Носова я прочитал. Хорошие. Особенно про Витю Малеева. А про Соколиный бор не очень понравилось. – Алька замялся.

– Странно. Другие ребята хвалят.

По-настоящему врать Алька как-то не умел. Не получалось у него. Тетя Кира, например, тотчас определяла, если он начинал «что-то не то».

– Любопытно, что же именно тебе не понравилось в этой книге? – попробовала выяснить библиотекарша.

Нет, лучше сразу говорить правду. Что теперь ответить? Хотя бы немножко содержание знал. Потупился Алька, вздохнул:

– Я не читал ее. Мне сейчас некогда. Мне очень нужна книжка о том, как ухаживать за рыбками.

Как только он начал говорить правду, ему сразу стало легко, и получалось все хорошо, просто, и библиотекарша ни в чем уже не сомневалась.

– Так бы сразу и сказал. Аквариум, наверное, завел?

И он почему-то рассказал о своем дне рождения и каких подарили ему рыбок…

А еще через несколько минут Алька уже ехал в автобусе обратно. В руке он сжимал книжку «Твой аквариум». Прекрасная книжка, с красивыми рисунками. Именно такая ему и нужна. Кое-что удалось прочитать в дороге. Но мало. Автобус трясло, набилось полно пассажиров.

Он и обедал дома, глядя в книжку, и в школе во время переменок не расставался с ней. Даже ухитрился на уроке истории почитать. Пока учительница кого-то из учеников спрашивала о восстании рабов, он вытащил из парты книгу и принялся читать об условиях содержания в аквариумах живородящих рыбок. А вот на уроке математики почитать не удалось. Все та же Гребешкова виновата. Картинки ей мешают! Не смотри, если мешают. Решай свои примеры в тетрадке и не косись на чужую книжку. Он бы мог и не обращать на Галку внимания, но та вконец вышла из себя, к самому уху его склонилась и прошептала:

– Последний раз предупреждаю!

Ничего бы она, конечно, не сделала, однако книжку Алька спрятал. Хотел кулак показать Галке, да вспомнил, как она приходила вчера на именины, подарки вручала, хохотала вместе со всеми. Что за странный человек! Могла бы и поласковей сейчас. А то: «Последний раз предупреждаю!» Динка – та другая. И поздоровалась сама первая, о тете Кире что-то спросила, даже пошутила: не беспокоил ли его ночью пудель своим лаем?

Вчерашнее празднование дня рождения словно бы сблизило его участников. То и дело переглядывались, шутками обменивались, вспоминали забавные эпизоды прошедшего дня. Раньше Игорек как-то не очень распространялся о теннисной секции, где занимается второй год, а тут пристал к Альке: «Записывайся! Не пожалеешь! Вместе ходить будем». Алька, в общем, пообещал. Но это – потом. Главное, с рыбками сейчас разобраться. Тут в книжке о стольких интересных вещах неписано! Ох, много придется повозиться…

А на последней переменке Толик Белявкин подошел к Альке, примостившемуся с книгой на подоконнике, и сказал:

– Поужинаешь – приходи ко мне. Примерно к половине восьмого. Сейчас – самое полнолуние. Лучшее время для наблюдения. А главное, линзу в телескопе заменил. Видимость теперь – будь здоров. Сам увидишь! Придешь?

Алька взглянул на библиотечную книжку в своей руке:

– Облака сегодня. Может, дождь соберется.

– Осадков не будет. Когда в школу собирался, на барометре 759 миллиметров было. Повышается давление. К ясной погоде. Приходи. Покажу, где наш «Луноход-2» путешествовал.

– Ладно, приду, – пообещал Алька. В самом деле, интересно же поглядеть, где он там ползал. – А «Луноход» увидеть нельзя?

– Чудак! Для этого нужен телескоп в тысячи раз мощнее.

– Да я пошутил, понимаю. Он там, на Луне, как микробик. Разве заметишь.

– Буду ждать тебя, – напомнил Толик.

День тот же – 2-й

Каково настоящее название черных рыбок с лунообразными хвостами, Алька теперь установил доподлинно: лира. Или так еще: черная молли. Красиво. Только ведь и уголек он придумал неплохо. Уголек даже лучше, точнее. Но не в этом суть. Узнал главное – чем кормить, сколько раз в день, какая должна быть температура воды. Похоже, в температуре вся загвоздка. Аквариум стоит на подоконнике, из щелей дует. Конечно, вода холодная. Алька сунул палец в аквариум. Сколько же градусов? У настоящего аквариумиста специальный градусник должен быть. Потому что температура – это очень важно. Алька вдруг вспомнил, что в ванне у тети есть водяной градусник. Когда купается, обязательно температуру воды меряет. Это тетя Кира, человек, и к жаре привычная, и к морозам, а рыбки – нежные, слабые.

Едва Алька сунул конец градусника в воду, как кровяная ниточка спирта поползла вниз. До четырнадцатой отметки дошла. Вот теперь и понятно, отчего они как сонные мухи. Еще хорошо, что животами кверху не перевернулись. Им же все двадцать четыре градуса подавай.

Не годится стоять аквариуму возле окошка. К тому же пишут, что слишком много света – тоже не лучшие условия. А тут как раз южная сторона. Надо другое место придумать. Может быть, на буфете? Там хорошо будет – от окна подальше и любоваться на рыбок удобно, стой и смотри. Не то что здесь, на низком подоконнике… Только как его поднять на буфет? Придется встать на стул. Нет, не сможет он – тяжелый аквариум, еще разобьет. И тети Киры, как нарочно, нет. В театре – горячее время, подготовка нового спектакля, и утром рано уходит, и вечером не дождешься… А если воду слить?.. Тоже морока. Ведь сливать надо через трубку, так в книжке советуют. А где найдешь такую трубку?..

Возможно, Алька все-таки занялся бы поисками трубки, но с соседского двора донесся хриплый лай Буяна.

«За Валеркой, что ли, сходить?» – подумал Алька.

Раньше Алька редко решался заходить во двор соседей, где, громыхая цепью, вдоль забора носился свирепый Буян. И не собаки боялся он (Буян как-никак Альку знал и не заходился в яростном лае при его появлении), просто не было у них с Валеркой общих дел, ради которых бегали бы друг к другу по двадцать раз на день. Не было общих дел, а сейчас… Все же рыбок купил ему не кто-нибудь, а Валеркин брат. Специально на базар за ними гонял.

Валерку Алька застал за таким скучным занятием, что даже удивился: как тот выдерживает? Он сидел на табуретке посреди комнаты и на растопыренных руках держал моток толстых шерстяных ниток. Напротив сидела его бабка и сматывала нитки в клубок. Нетерпеливый Валерка, правда, то и дело подгонял ее:

– Ну, поскорей, ба! Чего ты копаешься?

– Сиди, неслух! – Бабка косматила седые брови, – Вишь, гвоздь у него в стуле! А подумай башкой своей – для кого стараюсь? Для тебя же стараюсь. Свитер теплый свяжу, опять же носки на зиму…

– Да кончилась зима!

– Будто она последняя. Вот помру – кто тебе еще свяжет? Пожалеешь бабку…

Помочь перенести тяжелый аквариум Валерка согласился без всяких разговоров. Алька расстелил на буфете газету, и вдвоем, почти не расплескав воды, они водворили сверкающий стеклянный шар на новое место.

– Здесь, ясно-понятно, лучше им, – подтвердил Валерка. – У окошка знаешь как дует? У меня один раз чернила в пузырьке замерзли. Тоже у окошка стояли.

– А может быть, они уже простудились? – всполошился Алька, видя, что рыбкам, как и утром, совсем нет охоты резвиться.

– «Скорую помощь» беги вызывай!

– Тебе смешно! Они же теплолюбивые. Их родина – Мексика, Гватемала. Там какая жара!

– Это факт, жалко, если подохнут, – согласился Валерка. – Хоть и мелюзга, а денег стоят больших. Брат говорил: целую десятку за них отдал. Базар. Три шкуры дерут… Я думаю, теплой водички надо им подлить.

– А вдруг нельзя подливать?

– Это почему же?

– Надо, чтобы вода выстоялась. Я тут где-то читал… – Алька принялся листать книжку. – Думаешь, тяп-ляп с ними? Нет, толку так не будет. Нужно все по-научному делать.

Против авторитета науки Валерка возражать не стал. Не напрасно же такая толстая книжка написана. Это тебе не окунь или карась. Тому все нутро с крючком вырвешь, а он живет. Эти – другие. Недотроги, видать. Ростом – смотреть не на что, а уходу требуют большого. И цена оттого на них такая.

Валерка тоже подсел к столу и вместе с Алькой стал с интересом разглядывать рисунки. Каких только, оказывается, не водится рыбешек! И у каждой свои привычки, за каждой уход нужен особый. Верно, целая наука. Потом они вычитали, что воду в аквариуме можно подогревать обыкновенной электрической лампочкой. Алька разыскал в ящике удлинительный шнур, снял с настольной лампы зеленый абажур и пристроил лампу сзади, вплотную к выпуклому стеклу.

И до чего сразу стало красиво в аквариуме! Извилистые кустики растений ярко зазеленели, чешуйки у рыбок засверкали. И сами рыбки как-то вмиг повеселели. Видимо, неожиданный свет пришелся им по нраву. А главное, от электрической лампочки ощутимо исходило тепло. Значит, через какое-то время им совсем хорошо станет. Как в прудах и озерах родной Мексики или Гватемалы.

За окнами уже давно стемнело, а ребята все сидели возле аквариума. Рыбками любовались, книжку листали. Никогда Алик и Валерка не сидели вот так вместе и так долго.

– Глянь-ка, – показал Валерка пальцем на красную самку меченосца, подплывшую близко к стеклу аквариума, – какая толстуха!

– Может быть, мальков хочет народить? – вслух подумал Алька.

– А чего, может и народить. – Валерка отыскал в книжке раздел о меченосцах, почитал минуту и добавил: – Гляди не прозевай тогда. Если сразу не отсадить мальков, то полопают их, не посмотрят, что свои детки.

– Жестокие родители, – заметил Алька. – Пусть лучше дафний едят. – Он посыпал сухого корму.

– Ого, сколько времени! – услышав бой часов, сказал Валерка. – Дома, поди, ужинать сели. Побегу…

Алька (никогда раньше такого не делал) пошел проводить Валерку до калитки. Прощаясь, он вспомнил, что дня три назад у Валерки пропал учебник географии.

– Ну, еще не отыскал свою географию?

– Все перерыл. Видать, какой-то гад прихватил. Узнать бы, голову сверну!

– Брось, – поморщился Алька, – кому твой учебник нужен? Свой у каждого есть. Знаешь, если хочешь, приходи – мой почитаешь. Или вместе поучим…

Алька постоял у калитки, послушал, как довольно повизгивает Буян – возвращению Валерки радуется. Потом внимательно посмотрел вдоль улицы. Нет, не видно в жидком свете фонарей тети Киры. Придется одному ужинать. Так сколько там на часах било? Восемь? Сейчас девятый, значит. И Луна как по заказу. Вон ярким блюдцем висит. Прав был Толик: чистое стало небо, все в звездах. Сходить, что ли, к нему? Ждет… А ужинать когда? И потом интересно – успела за это время вода в аквариуме хоть немножко нагреться?

И, не оглядываясь больше на серебряную Луну, не обратив внимания на голубоватый свет, разлитый вокруг, на качающуюся сетку теней, которую отбрасывала на землю береза, Алька поспешил к двери. Не меньше часа прошло, вода обязательно должна нагреться…

День тот же – 2-й

В то время, когда Алька и Валерка сидели возле аквариума и смотрели на рыб, в этот самый час Шмаков-старший выхаживал туда и обратно по тротуару недалеко от служебного входа в театр. Тут же, у фонарного столба, поблескивая голубым, стоял и его быстроходный «ИЖ» с коляской.

Еще с работы Шмаков позвонил Кире, что заедет за ней к театру. Он приехал уже давно, ходил, ждал, а ее все нет и нет.

В восьмом часу она появилась наконец в дверях. Натягивая на руку перчатку, торопливо пересекла улицу.

– Добрый вечер, Петр. Прости, что задержала тебя, но, поверишь, столько дел, столько дел. Сдача спектакля.

– Да ничего. Я не в претензии. Сам напросился…

– А действительно, – удивленно спросила она, – чем вызвана такая забота? По утрам – это бывало: подвозил. Но вечером… И давно ждешь?

– Как сказать… Порядочно… Вот жду, переживаю…

– Бог мой! – еще больше удивилась она. – Что же такое стряслось?

– Кира, мне бы хотелось посидеть с тобой. Может, заедем в ресторан? – Петр взглянул на часы. – Посидим немного.

Она, словно чего-то испугавшись, поспешно сказала:

– Уже много времени. Алик, наверное, не поел как следует, голодный с утра. Из дома ушла – еще девяти не было.

– Ну, хоть на часик. Ему ведь не привыкать, Альке-то. И не маленький. Есть захочет – найдет в холодильнике. – Петр подал ей каску. – Садись за мной. Здесь же рядом, два квартала. Очень прошу тебя…

И она подчинилась.

В уютном зале они устроились за столиком в углу. Петр не сводил с нее глаз, и Кира, подождав, когда стихнет музыка, пытливо спросила:

– Все-таки объясни, чем вызвана такая забота? И то, что вот мы – здесь? – Она обвела взглядом чуть затененный небольшой зал.

Шмаков вздохнул, раскрыл меню:

– Не возражаешь, если коньячку закажем?

– Для храбрости? – не без насмешки спросила она.

– Может, и для этого, – подумав, ответил Петр. – Я давно хотел поговорить с тобой, да все… Разреши – буду откровенным. Я, Кира, человек простой. Без образования большого, без дипломов. Как говорится, стороной проехал. Но ведь и не скажешь, что дурак, мол, без понятия. Нет, Кира, жизнь я хорошо понимаю. Все вижу. И крепко знаю, за что мне в этой жизни держаться и что от нее брать.

– Очень интересно. – Кира с любопытством взглянула на собеседника.

Подошел официант, принял заказ. И Петр продолжал разговор, словно их и не прерывали:

– Ты сказала: «Очень интересно». Точно, это страшно интересно, когда жизнь к человеку не спиной поворачивается. Жизнь, Кира, она много может дать. Только не каждый брать умеет.

– Ты умеешь?

Ничего обидного в этом вопросе Шмаков не уловил, тем не менее с запальчивостью и убежденностью сказал:

– Я умею. Не сомневайся, я брать умею. Но нет-нет, не подумай, что ловчу там, обманываю. Все по справедливости, только то, что положено, беру. Диплома нет – не беда, обойдусь. Смекалкой возьму. Я не на последнем счету на заводе. Рационализатор. За прошлый год восемь предложений подал. Приятно – на собраниях хвалят, в газете была заметка. Опять же – деньги. «Распишитесь, товарищ Шмаков, в ведомости. Получите свои законные». Без малого четыреста рубликов выплатили. Порядок. Во всем уважаю порядок.

– А вот у меня все шиворот-навыворот, – засмеялась Кира. – По-моему, сегодня даже пообедать забыла. Вот так: сама голодная, Алька, наверное, всухомятку… Такие сумасшедшие дни…

Она и в самом деле была голодная. С аппетитом съела салат, отбивную.

Петр, вытерев салфеткой губы, откинулся на спинку стула. Сказал будто бы между прочим:

– Осенью думаю «Жигули» покупать. Очередь подходит. В Прибалтику мечтаю поехать. А то возьму да и в саму Болгарию махну в отпуск. На Золотые пески. Разве плохо – гостиница шик-модерн, в море купайся.

– Великолепные места, – кивнула Кира. – По туристской путевке ездила.

– Только не очень это интересно – одному ехать… – Петр поднял бокал с минеральной водой и поверх него выразительно посмотрел на Киру.

– Безусловно, – поддержала она, – в нашей группе было тридцать человек. На целый год насмеялась.

– Я не про то, – сказал Петр. – Одному, говорю, ехать в машине нет никакого интереса…

Она поняла, о чем собирается сказать Шмаков, и это, видимо, напугало ее.

– Петр, уже очень поздно. Надо ехать домой. Бессовестная: сама лопаю вкусные вещи, а племянник сидит голодный.

Шмаков подозвал официанта, расплатился и суховато сказал Кире:

– Что ж, поехали…

Мотоцикл мчался на большой скорости. Говорить было невозможно. Кира сидела за огромной спиной Шмакова, прильнув к нему, и думала о том, что, вероятно, Петр все же хороший человек, прекрасный работник. И к вину равнодушен. Всего рюмку коньяку выпил. Не то что ее муж Вадим. Тот меры не знал. И еще так думала о Петре: «С ним, должно быть, ничего не страшно».

На перекрестке, перед красным светофором, пришлось задержаться. Встречный поток машин был велик – на минуту, не меньше. Рядом, готовая ринуться вперед, замерла бежевая «волжанка».

Кира положила руку на плечо Петра:

– Такую собираешься покупать? – Она показала на машину.

– Нравится цвет? – живо отозвался Петр.

Она не успела ответить: зеленый глаз светофора словно толкнул мотоцикл вперед.

У калитки дома № 10 Шмаков круто развернул «ИЖ» и заглушил мотор.

– Спасибо, Петр. – Соскочив с седла, Кира сняла с головы желтый шлем, протянула на прощание руку. Узкая, в замшевой перчатке, она словно утонула в широкой ладони Шмакова.

– Уходишь? – сказал он, не отпуская ее руки. – А на вопрос-то – помнишь, у театра? – я же не ответил еще…

– Отчего же, я поняла тебя. – Кира лукаво взглянула на Шмакова. – Поняла. Ты просто хороший, основательный, уверенный в себе человек. И… добрый к тому же. Подумал обо мне: «Ах, уставшая женщина, ей через весь город трястись на автобусе. Да еще и голодная. Накормить надо…»

– Смеешься. А я – серьезно. Вполне серьезно… Эх, Кира, Кира. Вчера друг мой Валентин Бурминов пригласил на свою свадьбу. Женится. Подарок, значит, готовить надо. Вот какое дело. А Валентин этот, между прочим, на два года моложе меня. Торопится жизнь, бежит… Я, Кира, уже давно знаю тебя. И чего уж тут скрывать, человек я прямой, скажу без хитрости. Очень я уважаю тебя. И не только уважаю… В общем, выходи за меня, Кира, замуж…

Алька, заметивший яркий свет фары «ИЖа» еще в начале улицы и теперь наблюдавший за Кирой и Валеркиным братом из окна, увидел, как тетя вдруг вскинула голову. Потом она стала что-то говорить. Говорила долго, и Валеркин брат, держась рукой за руль мотоцикла, стоял перед ней и слушал. Потом он говорил. И снова – она…

Тетя Кира вошла в комнату задумчивая, опустилась на тахту, усталым движением сняла туфли. Алька принес из передней шлепанцы, молча поставил перед ней.

– Ну, как ты тут? – спросила тетя. Похоже, она только сейчас заметила племянника. – Есть хочешь?.. Бросила тебя. Один.

Алька и правда соскучился. Он сел рядом с тетей, прижался к ней, словно маленький. С мамой когда-то так же сидел…

Кира обняла его, взъерошила на голове волосы:

– Аль, может, не так мы живем? Не умеем? И тебя вот забросила. На работе пропадаю. И хозяева мы никудышные. Двери скрипят, не закрываются, полы надо бы заново покрасить. А помнишь, летом даже забор повалило ветром. Спасибо Петру…

– Тетя, – неожиданно спросил Алька, – ты с Валеркиным братом сейчас приехала?

– А что? – насторожилась она.

– Я видел, как вы разговаривали.

– Да, говорили… – тетя Кира зябко поежилась, поднялась с тахты. – Ты хоть поел без меня? Пироги у нас остались?

– И пироги остались. И винегрет. Чай горячий. Подогреть тебе чаю?

– Чаю? – переспросила она. – А что, не откажусь.

Алька пил чай совсем недавно, но за компанию и себе налил чашечку. Потом вспомнил о соседских дарах. Он прошел к тесной кладовке в передней, достал из ящика два яблока. То, которое было побольше, положил перед тетей.